CC BY
21
УДК 93/94
doi: 10.21685/2072-3024-2023-1-5
«Дело лаврских монахов» 1938 г. в контексте Большого террора 1937-1938 гг.
И. В. Гарькавый
Мемориальный научно-просветительский центр «Бутово», Московская область, пос. Бутово, Россия mzbutovo@gmail.com
Аннотация. Актуальность и цели. 85 лет тому назад, 17 февраля 1938 г., на территории Бутовской спецзоны НКВД была расстреляна большая группа верующих из тайной монашеской общины, существовавшей в Сергиевом Посаде (с 1930 г. - Загорске) в 20-30-х гг. XX в. До сих пор материалы дела не становились предметом отдельного анализа. Цель исследования - показать «Дело лаврских монахов» 1938 г. в контексте Большого террора 1937-1938 гг., дать анализ персонального состава обвиняемых, опираясь на источники, показать методы и задачи репрессивных органов в отношении членов тайных религиозных общин, дать описание основных форм сохранения исторической памяти о фигурантах данного дела. Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе анализа документов архивно-следственных дел из фондов Государственного архива Российской Федерации. Методологическую основу исследования составляют принципы историзма, объективности и системности. В работе применялась методика текстологического анализа протоколов допросов обвиняемых. Материалы архивно-следственного дела вводятся в научный оборот впервые. Результаты. На основании вновь изученных документов, прежде всего архивно-следственного дела осужденных, показан персональный состав обвиняемых, проанализированы обстоятельства фабрикации дела органами НКВД, показаны особенности ведения следствия над группой верующих, проходивших по этому так называемому «Второму Лаврскому делу». Ход следствия рассматривается автором в широком контексте проведения массовой операции «по кулацкому элементу» в рамках оперативного приказа НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г. Выводы. В г. Загорске и близлежащих районах Московской области в 1937 г. существовал рассредоточенный «домашний монастырь», основные формы нелегальной религиозной деятельности участников которого заключались в совместной молитве, пастырском руководстве, заботе о сохранившихся святынях, почитании почивших духовных наставников и др. Однако «литературная работа» следователей НКВД Загорского райотдела в рамках проведения нового этапа массовых операций Большого террора придала этому сообществу черты законспирированной антисоветской организации с четкой программой действий и выраженным идеологическим характером.
Ключевые слова: Троице-Сергиева лавра, репрессии против верующих в СССР, политические репрессии XX в., Большой террор, Бутовский полигон, тайное монашество, история Русской православной церкви в XX в.
Для цитирования: Гарькавый И. В. «Дело лаврских монахов» 1938 г. в контексте Большого террора 1937-1938 гг. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2023. № 1. С. 45-57. doi:10.21685/2072-3024-2023-1-5
© Гарькавый И. В., 2023. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
"The Case of the Lavra Monks" of 1938 in the context of the Great Terror of 1937-1938
I.V. Garkavy
Butovo Memorial Scientific and Educational Center, Moscow region, village Butovo, Russia
mzbutovo@gmail.com
Abstract. Background. 85 years ago, on March 17, 1938, on the territory of the Butovo special zone of the NKVD, a large group of believers was shot - 11 people from a secret monastic community that existed in the city of Sergiev Posad (since 1930 - Zagorsk) in the 20-30s of the 20th century. Until now, the materials of the case have not become the subject of a separate analysis. The purpose of the study is to show the "Case of the Lavra Monks" of 1938 in the context of the Great Terror of 1937-1938, to analyze the personal composition of the accused, based on sources, to show the methods and tasks of the repressive authorities against members of secret religious communities, to describe the main forms of preserving the historical memory of the defendants in this case. Materials and methods. The implementation of research tasks was achieved on the basis of the analysis of documents of archival and investigative cases from the funds of the State Archives of the Russian Federation. The methodological basis of the study is the principles of historicism, objectivity and consistency. Methods of textological analysis of protocols of interrogation of the accused were used in the work. The materials of the archival and investigative case are introduced into scientific circulation for the first time. Results. The article, based on newly studied documents, primarily the archival and investigative case of the convicts, shows the personal composition of the accused, analyzes the circumstances of the fabrication of the case by the NKVD, shows the features of the investigation of a group of believers who were involved in this so-called "Second Lavra case". The course of the investigation is considered by the author in the broad context of the mass operation "on the kulak element" within the framework of the operational order of the NKVD No. 00447 of July 30, 1937. Conclusions. It can be concluded that there is a dispersed "home monastery" in the city of Zagorsk and nearby areas of the Moscow Region, the main forms of illegal religious activity of the participants of which consisted in joint prayer, pastoral guidance, care for the preserved shrines, veneration of deceased spiritual mentors, etc. However, "literary work" of the NKVD investigators of the Zagorsk regional department as part of a new stage of mass operations of the Great Terror gave this community the features of a conspiratorial anti-Soviet organization with a clear program of action and a pronounced ideological character.
Keywords: Trinity-Sergius Lavra, Repressions against believers in the USSR, Political repressions of the 20th century, Great terror, Butovo firing range, Secret monasticism, History of the Russian Orthodox Church in the 20th century
For citation: Garkavy I.V. "The Case of the Lavra Monks" of 1938 in the context of the Great Terror of 1937-1938. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2023;(1):45-57. (In Russ.). doi:10.21685/2072-3024-2023-1-5
85 лет тому назад, 17 февраля 1938 г., на территории Бутовской спецзоны НКВД было расстреляно 502 человека. Из них как минимум 67 прошли по церковным делам. Это самое большое число расстрелянных за один день из контингента «церковников» за все время казней в Бутове (08.08.193719.10.1938). В это число входит и группа верующих - 10 человек из тайной монашеской общины, существовавшей в Сергиевом Посаде (с 1930 г. - Загорске) в 20-30-х гг. XX в., проходивших по одному следственному делу.
В литературе чаще всего его называют «Второе Лаврское дело» или «Дело бывших монахов Троице-Сергиевой лавры 1938 г.». Само название дела указывает на то, что оно стало продолжением дела «бывших монахов Лавры» 1937 г. (иногда называется «Делом Ипполита» - по имени известного монаха, духовника Московской духовной академии, скончавшегося в дни проведения следствия). Однако было бы правильно, на наш взгляд, рассматривать это дело в цепи репрессивных актов, которые, начиная с 1919 г., со времени закрытия Лавры как монастыря, происходили в бывшем Сергиевом Посаде против представителей монашеской общины и близких к ним по взглядам и положению представителей белого духовенства и мирян. Важнейшими этапами «зачистки» города от «контрреволюционного элемента» стали групповые дела, инспирированные органами ОГПУ - НКВД в 1928 и 1935 г. [1, 2]. В ноябре 1937 г. Загорским райотделом (РО) НКВД было разработано дело «бывших монахов Лавры». В самом городе и близлежащих районах были арестованы последний наместник Лавры - архимандрит Кронид (Любимов) и целый ряд бывших насельников монастыря [3]. По делу проходило 15 человек, в том числе 10 монахов, бывших насельников Троице-Сергиевой лавры, 1 монахиня, 3 священника и мирянин, староста храма. 11 человек были расстреляны 10 декабря того же года в Бутове, четверо получили наказание в виде 10 лет исправительно-трудовых лагерей. 8 декабря 1937 г. было составлено обвинительное заключение, в котором говорилось: «Эта контрреволюционная монархическая группировка монахов и духовенства сохранила до последних дней продолжение Троице-Сергиевой лавры как нелегальный монастырь, с сохранением лаврского уставного порядка взаимоотношений между собой и к архимандриту Крониду...» [3, л. 225]. Однако прошло немногим более месяца и снова «церковники» Сергиева Посада оказались в поле зрения местного отдела НКВД. В январе - феврале 1938 г. спешно фабрикуется второе «лаврское дело» [4]. Фактически оно стоит в финале цепочки масштабных репрессивных актов против духовенства и верующих, связанных со старой Лаврой в последние предвоенные годы. Однако до сих пор сами материалы дела не становились предметом отдельного анализа. Данная публикация призвана восполнить этот пробел.
Между тем причина появления дела «бывших монахов Лавры» 1938 г. довольно очевидна. В начале января Политбюро ЦК ВКП(б) и руководство НКВД согласовали новые сроки и «лимиты» на проведение массовых операций (по прежней версии массовые репрессии в рамках «кулацкой операции» должны были завершиться к 31 декабря 1937 г.). Как известно, изначально предполагалось датой завершения «кулацкой операции» НКВД сделать 10 декабря 1937 г., но 11 декабря Ежов своей директивой № 50 194 продлил операцию до 31 декабря [5, с. 151]. Официально продление операции на 1938 г. произошло только 31 января 1938 г. по постановлению ЦК ВКП(б) [5, с. 277]. При этом необходимо отметить, что обвиняемые были арестованы до официального принятия лимитов. Это может свидетельствовать об уверенности сотрудников УНКВД в скором продолжении операции, когда аресты на местах предвосхищали директивы сверху. Таким образом, Загорский отдел, проводя аресты в январе 1937 г., работал «на опережение», предполагая, видимо, продление операции делом решенным. Новые планы партии потребовали
новых арестов. По второму делу проходило 11 человек. Все они были монашествующими (среди них две тайные монахини) кроме одного мирянина, бывшего жандарма и члена «Союза русского народа» Ф. Я. Богуцкого. В обвинительном заключении подследственные обвинялись «в том, что являлись активными участниками к-р церковно-монархической группы монахов и бывших людей, систематически проводили среди окружающих к-р агитацию и распространяли к-р клеветнические слухи о гонении на религию и духовенство, о войне и скорой гибели советской власти, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58, п.п. 10 ч. 1 и п. 11 УК РСФСР». Следственные действия были проведены в сжатые сроки. 19 января были арестованы первые подозреваемые - иеромонах Нестор (Балашев) и иеродиакон Афоний (Вишняков), а 9 февраля уже было утверждено обвинительное заключение [4, л. 126]. Практически у всех обвиняемых в деле был только один допрос. Несомненно, такая оперативность была связана с хорошей «подготовкой» Загорского отдела НКВД к предстоящей операции. Новое дело создавалось по образцу дела архимандрита Кронида и представлено было как его логическое продолжение. Машина фабрикации дел работала как отлаженный конвейер. Общее руководство следствием осуществлял Булыжников Василий Яковлевич, руководивший в 1937 г. «разработкой» дела отца Кронида, в 1938 г. - уже старший лейтенант государственной безопасности, начальник 8 отделения 4 отдела УНКВД Московской области (МО). Без сомнения, к арестованным применялись те же методы морального и физического насилия. К материалам дела отца Кронида (Любимова) и других приложена справка о нарушении правил ведения следствия начальником Загорского РО УНКВД МО К. Н. Са-харчуком, который обвинялся в том, что «работая нач. Загорского РО НКВД МО, производил незаконные аресты ничем неопороченных советских граждан и путем физического воздействия вынуждал их подписывать заранее сфабрикованные им протоколы допроса с вымышленными фактами... путем обмана и угроз понуждал свидетелей подписывать протоколы с вымышленными обвинениями в отношении них... в качестве мер физического воздействия к арестованным применялись с ведома и по указанию Сахарчука "стойка", "переталкивание" и избиение». В 1939 г. Военным трибуналом Сахарчук был осужден на 10 лет исправительно-трудового лагеря. Булыжников был уволен со службы [3, л. 261-264].
Все одиннадцать человек 14 февраля 1938 г. на заседании судебной тройки УНКВД МО были проговорены к высшей мере наказания - расстрелу. 17 февраля 1938 г. 10 осужденных были казнены и захоронены на территории Бутовской спецзоны НКВД. Иеромонах Нифонт (Мамаев) был расстрелян там же 21 февраля.
Можно предположить, что отправной точкой в фабрикации дела были оперативные материалы, оказавшиеся в руках следователей после разработки дела отца Кронида (Любимова) и других в 1937 г. Это подтверждается наличием в деле показаний протоиерея Дмитрия Баянова, проходившего по делу 1937 г. Показания не имеют даты, возможно, потому что сам отец Дмитрий был в тот момент уже расстрелян (казнен в Бутове 10 декабря 1937 г.). Наряду с оперативными материалами, отраженными в справках на арест, это самый ранний источник в деле. Он содержит список почти всех обвиняемых (кроме Вишняковой и Ивановой). Однако возникает вопрос, почему эти
персоналии не были «разработаны» в ноябре 1937 г. Возможны две причины. Первая заключалась в относительно больших масштабах первого дела, которое при известном дефиците времени и сил чекистам нужно было довести до рассмотрения Тройки до 7 декабря (10 декабря операцию планировалось завершить). Вторая была связана с ожиданием начала следующего этапа репрессий в 1938 г. Тогда потребовалось бы быстро найти материал на новое групповое дело, а этот круг потенциальных «врагов народа» уже заранее был в поле зрения Загорского РО НКВД. В справках на арест главным обвинением против членов «церковно -монархической группировки» становятся их высказывания с осуждением политики советской власти, особенно гонений на верующих и монашествующих [4, л. 8].
Осужденных по делу можно разделить на три неравные группы. Первая и самая большая группа - это бывшие насельники Троице-Сергиевой лавры:
1. Иеромонах Николай (Балашов Николай Иванович, 1862 г.р.). В Лавре исполнял послушание «смотрителя живописной мастерской» [6], перед арестом также работал как художник в художественно-оформительских мастерских Краснопресненского района Москвы.
2. Игумен Епифаний (Авдеев Захар Филиппович, 1868 г.р.), перед арестом - священник в селе Спас-Торбееве.
3. Иеромонах Иероним (Киселев Иван Васильевич, 1873 г.р.), священник в селе Стогове.
4. Иеромонах Нифонт (Мамаев Николай Алексеевич, 1872 г.р.), священнослужитель в г. Загорске.
5. Иеромонах Митрофан (Преображенский Михаил Алексеевич, 1879 г.р.), священнослужитель в селе Подсосине.
6. Иеромонах Савватий (Григорьев Семен Григорьевич, 1868 г.р.), до революции насельник Гефсиманского скита при Свято-Троицкой Сергиевой лавре.
7. Иеродиакон Афоний (Вишняков Александр Егорович, 1870 г.р.) [4, л. 8].
Александр Егорович Вишняков - художник, мастер лаковой живописи, происходил из рода крестьян-живописцев, создателей жостовского промысла подносов. С 1892 г. он насельник, позднее иеродиакон Троице-Сергиевой лавры. До 1917 г. отец Афоний занимал в Лавре должность заведующего книжным складом и иконной привратной лавкой. После закрытия Лавры расписывал подносы, шкатулки, вазочки и другие предметы из дерева, жести и папье-маше. Работая сначала как кустарь-одиночка, потом в артелях промысловиков и позднее уже экспертом-технологом на Загорской фабрике игрушек, Вишняков сыграл важную роль в сохранении и развитии традиций народной лаковой живописи в советское время. В 1925 г. был награжден на Международной выставке декоративных искусств и современной промышленности в Париже, а позднее, в 1937 г., принял участие в крупной выставке народного искусства, организованной в Третьяковской галерее [7, 8].
Вторую группу составляют три женщины, имевшие разное происхождение и различный социальный статус до революции, но посвятившие себя монашеской жизни. Монахиня София (в миру графиня София Сергеевна Тучкова, в девичестве Татищева, 1874 г.р.) рано вдовела (муж погиб на Русско-
японской войне в 1904 г.), была сестрой милосердия в годы Первой мировой войны и продолжила служение в Белой армии. В 1928 г. была арестована по делу «черносотенных элементов» в г. Сергиевом. Отбыла три года ссылки. После вернулась в г. Загорск, где поддерживала тесную связь с оставшимися монахами Троице-Сергиевой лавры, работала уборщицей в храмах - являлась тайной монахиней. В материалах следствия утверждалось, что Тучкова «поддерживала тесную связь с ссылкой, куда отправляла деньги и продукты». На допросах занимала бескомпромиссную позицию. Убеждения Тучковой отражены в показаниях свидетеля, который приводит ее высказывания: «Я уже пострадала за свои убеждения, но я готова на все. Пусть меня снова мучают в лагерях, я все равно везде буду говорить о том, что советская власть замучала и разорила весь русский народ, но все равно прийдет время: русский народ расплатится со своими угнетателями... (ругань)» [4, л. 14]. Не признала предъявленных обвинений и отказалась сотрудничать со следствием.
Тайная монахиня Лидия (Лидия Митрофановна Иванова, 1875 г.р.) перед арестом работала вязальщицей-инструктором в артели инвалидов «Спартак». Обвинялась в том, что «у себя на дому организовала нелегальную церковь, где совершались нелегальные богослужения». Оказывала материальную помощь иеромонаху Нестору (Балашову), когда он был в ссылке, после возвращения из заключения поселила его у себя дома. В показаниях осведомителей характеризовалась как исполняющая обязанности «наставницы игуменьи» для монахинь, проживающих в г. Загорске, там же сообщалось, что она осуществляла сбор средств для сосланных сестер закрытого Хотьковского Покровского женского монастыря [4, л. 108 об.].
Схимонахиня Рафаила (в миру Марина Архипова Вишнякова) -насельница Спасо-Влахернского монастыря в поселке Деденево в 1920-е гг. [9]. До этого приняла постриг в одном из православных монастырей в Гродненской губернии, в Москве оказалась в эвакуации. Была пострижена в схиму известным церковным деятелем архиепископом Варфоломеем (Ремовым) [4, л. 123]. В показаниях свидетеля Маркова утверждалось, что схимонахиня Рафаила «проживает нелегально без паспорта, ходит по московским церквям... распространяет... слухи... о якобы существующем в СССР гонении на религию, духовенство, монахов, верующих. Так, она в церкви Знамения у Крестовской Заставы говорила, что советская власть - это власть антихриста, устраивает гонение на религию, ломает святыни, а духовенство и монахов невинно арестовывает и высылает в отдаленные места России, где их подвергают пыткам. Во время голосования в верховный совет она своим почитателям говорила: "Не ходите голосовать за антихристов, которые только и знают разрушать православную веру"» [4, л. 124]. На единственном допросе схимонахини Рафаилы следователь даже не задал ей вопрос о принадлежности к группе монахов г. Загорска. Возникает впечатление, что ее включение в группу было довольно искусственным. Вишнякова приезжала в Загорск время от времени для поклонения святыням, не проживая подолгу в этом городе. Возможно, с некоторыми из монахов Троице-Сергиевой лавры она была знакома и оказывала им материальную помощь (помощь духовенству в местах лишения свободы упоминается в материалах дела) [4, л. 22]. Все ее обвинение было выстроено на показаниях осведомителей. Очевидно, что странствующая схимонахиня могла ранее попасть в поле зрения органов
госбезопасности и находилась в оперативной разработке. Интересно, что в деле присутствует фотография схимонахини Рафаилы в монашеском одеянии, сделанная сотрудниками НКВД на паперти храма иконы Божией Матери «Знамение» у Крестовской заставы в Москве.
Единственный мирянин, проходивший по делу, - Богуцкий Фома Яковлевич, 1869 г.р., - был довольно яркой фигурой среди арестованных. В обвинительном заключении он характеризуется так: «... быв. жандарм, быв. член Союза русского народа, в г. Загорске три раза принимал участие в приеме быв. царя Николая 2-го» [4, л. 125]. Его показания довольно информативны и лишены обычной для этого дела шаблонности (допрос вел сам Булыжников). Богуцкий обстоятельно рассказывает о деятельности в Сергиевом Посаде до 1917 г. отделений «Союза хоругвеносцев», председателем которого он являлся, и «Союза русского народа», в котором он состоял, называет членов этих организаций, упоминает о распространении литературы (в том числе произведений С. Нилуса). Однако, как это ни парадоксально, группа лаврских монахов в протоколе его допроса не упоминается вовсе. Очевидно, что тематика допроса была связана с перспективой разработки новых дел, но не с самим делом лаврских монахов, которое в понимании следователей уже было достаточно «разработано».
Все арестованные по сути обвинения допрашивались только один раз (еще один раз они заполняли анкету сразу после ареста). Их допросы (из этого числа нужно исключить протоколы Тучковой, Вишняковой и Богуцкого по вышеописанным причинам) построены по одной схеме: в начале допроса следователь просит обвиняемого перечислить всех знакомых ему монахов и священнослужителей, проживающих в г. Загорске, потом он формулирует суть обвинения и требует признательных показаний. Далее в протоколе находится признание об участии в «нелегальной контрреволюционно-монархической группировке монашества и церковников г. Загорска, руководителем которой является архимандрит "Кронид"» и перечисляется ряд ее «членов», далее задается вопрос об участии подследственного и других «членов группы» в контрреволюционной агитации. По главному составу преступления информация в протоколах крайне скудная и, по сути, повторяет то, что ранее было изложено в справках на арест. Список членов «контрреволюционной группы», который приводят в своих показаниях обвиняемые, фактически не выходит за рамки круга лиц, уже арестованных по делу (иногда к нему добавляются имена тех, кто уже был арестован в 1937 г. по делу отца Кронида либо умер до этих событий). Наряду с этим в протоколе допросов, например отца Афония (Вишнякова), мы видим и отражение своеобразной тактики поведения, к которой прибегли многие участники этого (и не только этого) процесса. Практически все они признавали свое участие в «тайном монастыре», но отказывались признавать что-либо выходящее за рамки своей монашеской жизни, отречься от которой им не позволяли, возможно, их религиозные убеждения. Старались называть имена тех, кто либо уже умер, либо арестован.
Есть все основания предполагать, что эта часть протокола была заранее подготовлена следователем. О «литературном» происхождении говорит цифровая и буквенная маркировка списка в протоколах, совершенно не свойственная обычной устной речи [4, л. 75 об. - 76]. Отражение этого протографа
протокола можно обнаружить и в показаниях других подследственных, проходивших по данному делу [4, л. 98-98 об.]. В протоколе допроса игумена Епифания (Авдеева) перечислены 9 членов группы под номерами, причем девятым он «перечисляет» сам себя в третьем лице [4, л. 86 об.]. В некоторых протоколах заметны следы «заготовки», сделанной следователями для формулировки целей и задач «контрреволюционной группировки». Это хорошо видно, если провести текстологический анализ протоколов. Приведем для наглядности фрагменты двух из них:
Показания А. Е. Вишнякова Показания Л. М. Ивановой
Группировка ставила перед собой задачи: а) сохранить монастыри, переведя их на нелегальное положение; б) создание тайных монастырей; в) прославление старцев и юродивых; г) церковно-монархическая агитация в народе. С этой целью в доме у Сычева Н. М. был создан «тайный монастырь», который занимался укреплением веры в народе, прославлением старцев и юродивых. Этот «монастырь» и посещало множество почитателей, среди которых проводилась контрреволюционно-монархическая агитация [4, л. 75 об. - 76]. Группировка монашества и церковников г. Загорска ставила перед собой задачу: сохранить монастырь «Троиц-ко-Сергиевской лавры», укреплять веру в народе и проводить контрреволюционно-монархическую агитацию среди населения. С этой целью в доме у бывшего торговца Сычева Н. М. был создан «тайный монастырь», который прославлял старцев и юродивых. «Монастырь» окружало множество почитателей, которые подаяниями поддерживали его [4, л. 103].
Материалы архивно-следственного дела часто служат единственным источником для изучения нелегальной или неофициальной деятельности исповедников веры в XX в. Наиболее информативными для следствия были показания главного свидетеля - протоиерея Федора Павловича Казанского [10]. Он встречался с Булыжниковым дважды, 20 января [4, л. 107-108] и 1 февраля 1938 г. Казанский, зная жизнь церковной общины Загорска изнутри, оказался весьма ценным информатором для следствия. Анализируя эти и другие показания свидетелей, можно выделить основные виды религиозной активности группы монашествующих, связанных с отцом Кронидом. Во-первых, это была собственно религиозная богослужебная деятельность. В частности, о Вишнякове и иеромонахе Несторе (Балашеве) он сообщает следующее: «Мне лично известно, что в квартире Вишнякова и Балашева организованы тайные домовые церкви, где они периодически устраивают тайные богослужения для своих единомышленников, на которых присутствовали различные монахи и монашки». Свидетель при этом точно указывает адрес проживания Вишнякова (Пионерский переулок, д. 9). По словам другого свидетеля, П. А. Глазунова, «Балашов Николай Иванович, монах Вишняков Александр Егорович и тайная монахиня Иванова Лидия Митрофановна у себя в доме организовали тайную домовую церковь, где систематически организовывали
и проводили тайные богослужения для своих единомышленников и приезжих» [4, л. 115]. Видимо, речь идет не о двух, а об одной домашней церкви, поскольку Вишняков и Иванова арендовали жилье в одном доме у Ф. Я. Бо-гуцкого. Члены общины вполне понимали «катакомбный» характер молитвенных собраний: «.его поддерживала монашка Иванова заявляя: "молиться будем в подземелье, но все равно будем верить в «бога»".» [4, л. 115 об.].
Кроме богослужений иногда происходили беседы с мирянами на религиозные темы. Особенно волновала тема семейного воспитания в христианском духе, табуированная в официальной школе. Свидетель сообщает: «Преображенский-монах, Авдеев-монах и монашка Тучкова проводили большую работу по привлечению женщин к церкви, обрабатывали их в к/р духе, собирали у себя на квартире и в церкви женщин, с которыми вели беседы на религиозные темы. В одну из бесед монах Преображенский говорил: "Верующие матери должны воспитывать детей в духе христианской истины, все равно советская власть скоро будет свергнута и все отрекшиеся от церкви веры будут жестоко раскаиваться в своих поступках"» [4, л. 116-116 об.].
Попытка выжить во время жестоких гонений была невозможна без налаженной практики взаимопомощи, о которой немало упоминаний в деле. Например, Л. М. Иванова в течение трех лет пребывания в ссылке иеромонаха Нестора (Балашева) «содержала его на своем иждивении, высылая ему каждый месяц деньги», а после «пригласила его на жительство в свой дом» и «содержала его на своем иждивении» [4, л. 103 об.].
Влияние на деятельность общины верующих в г. Загорске оказывали и еще живые в то время традиции «троицкого паломничества». При этом одновременно с традиционными возникли новые паломнические маршруты к могилкам почитаемых в народе «старцев». Забота об этих святынях и помощь в организации паломничества стали важной миссией для общины верующих Сергиева Посада. Один из свидетелей утверждал: «Киселев систематически вел антисоветскую агитацию, заявляя: "коммунисты хотят разрушить могилы наших "святых угодников" за то, что их стало посещать большое количество верующих и "больных".». Свидетель Казанский сообщает: «Вишняков б. монах "Троицкой Лавры", личный друг умершего схимонаха Алексея, заявлял, что на могиле старца Алексея якобы происходят "чудесные исцеления" от различных болезней, чем создал особенную популярность, могилу Алексея посещает большое количество паломников...». Речь в данном отрывке идет о иеросхимонахе Зосимовой пустыни Алексии (Соловьеве) (1846-1928). В 1923 г. старец переезжает в Сергиев, где в это же время находятся и многие его духовные чада. Известный подвижник и духовник был погребен 22 сентября 1928 г. в Сергиевом Посаде на Кокуевском кладбище у алтаря храма. На этой могилке собирались его духовные чада, среди которых был и иеродиакон Афоний (Вишняков) и многие из прошедших по данному делу. Архимандрит Кронид стал духовным наставником для тех духовных чад отца Алексия, кто проживал в бывшем Сергиевом Посаде и его окрестностях после кончины преподобного.
Несомненно, сообщество монахов бывшей Лавры действительно существовало в бывшем Сергиевом Посаде и его окрестностях в 20-е - 30-е гг. прошлого века. Его ядро составляли покаяльные семьи, объединившиеся вокруг последних лаврских духовников: иеросхимонаха Зосимовой пустыни
Алексия (Соловьева), иеромонаха Ипполита (Яковлева) и последнего наместника Лавры - архимандрита Кронида (Любимова). Основываясь на анализе оперативных материалов и свидетельских показаний, отраженных в следственном деле, а также источников личного происхождения, можно сделать вывод о существовании в г. Загорске и близлежащих районах Московской области рассредоточенного «домашнего монастыря» [11, с. 40-44], основные формы нелегальной религиозной деятельности участников которого заключались в совместной молитве, пастырском руководстве, заботе о сохранившихся святынях, почитании почивших духовных наставников, заботе о сохранении их могил и организации паломничества, поминовении почившей и убиенной братии обители, оказании друг другу материальной помощи (денежные переводы и продуктовые посылки осужденным священнослужителям и монахам, предоставление места для проживания вернувшимся из мест лишения свободы или убежища в случае угрозы ареста, помощь в трудоустройстве и т.п.).
И только «литературная работа» следователей НКВД Загорского райотдела в рамках проведения нового этапа массовых операций Большого террора придала этому сообществу черты законспирированной антисоветской организации с четкой программой действий и выраженным идеологическим характером.
Память о жертвах массовых репрессий советского времени сохранилась, как известно, довольно фрагментарно. По мере изучения следственных дел и реабилитации осужденных (большая часть группы была реабилитирована в 1989 г.), включения их имен в Книги памяти информация о судьбах репрессированных по данному делу стала доступна обществу. Краткая информация о них опубликована в Книге памяти «Бутовский полигон» [12] и в электронной базе данных «Жертвы массового террора, расстрелянные на Бутовском полигоне НКВД в 1937-1938 гг.» [13].
Религиозное поминовение всех убиенных по делам, связанным с Лаврой, совершается в самом возрожденном монастыре и на месте их казни в Бутове, где под эгидой Русской православной церкви создан мемориальный комплекс [14].
Схимонахиня Рафаила (Вишнякова) причислена к лику святых новому-чеников Российских как преподобномученица постановлением Священного Синода 17 июля 2002 г. Издано ее житие [15] и написаны ее иконы. Особо сложилась судьба творческого наследия иеродиакона Афония (Вишнякова). В последние годы его творчество все больше привлекает к себе внимание специалистов. В 2020 г. Сергиево-Посадский музей-заповедник провел отдельную выставку его работ, приуроченную к 150-летнему юбилею мастера [16], в основном выставка состояла из предметов, выбранных из коллекции самого музея. Специальная экспозиция посвящена династии Вишняковых в музее Жостовской фабрики, причем работы отца Афония занимают в ней важное место. В 2021 г. в Музее памяти пострадавших в Бутове на выставке «Палитра эпохи» [17] судьбе и наследию Вишнякова был посвящен целый раздел. Его наследие сохраняется в коллекциях Московского Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства и Сергиево-По-садского государственного историко-художественного музея-заповедника.
Список литературы
1. Смирнова Т. В. Сергиев Посад. 1920-е годы. Судьбы «бывших» // Труды Государственного исторического музея. М., 2003. Вып. 136. С. 422-444.
2. Пафнутий (Фокин), иеромонах. Пострадавшие за веру и Церковь Христову: Из истории гонений ХХ века на Радонежской земле. М., 2020. 192 с.
3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 10 035. Оп. 1. Д. П-59 458.
4. ГАРФ. Ф. 10 035. Оп. 1. Д. П-77 438.
5. Юнге М., Бордюгов Г., Биннер Р. Вертикаль большого террора. История операции по приказу НКВД № 00447. М. : Новый Хронограф : АИРО-XXI, 2008. 784 с.
6. База данных «За Христа пострадавшие». Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в. URL: http://martyrs.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/rn/ind_oem.html/ans/ (дата обращения: 12.01.2022).
7. Бакушинский А. В., Масленников Н. Н. Русские художественные лаки. М. : Все-кохудожник, 1933. 54 с.
8. Малаева З. А. Мастер лаковой росписи Афоний Вишняков // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник. 1992. М., 1993. С. 376-384.
9. Жития новомучеников и исповедников российских XX века Московской епархии : в 8 т. / под общ. ред. митр. Крутицкого и Коломенского Ювеналия ; сост. игумен Дамаскин (Орловский) и др. Тверь, 2005. Т. 1. С. 50-52.
10. Игумен Дамаскин (Орловский). Сложности изучения судебно-следственных дел, имеющего целью - включение имени пострадавшего священнослужителя или мирянина в Собор новомучеников и исповедников Российских // Синодальная комиссия по канонизации святых. URL: https://comcan.ru/upload/Pulic/220119_igum_ domask2012.pdf'/ (дата обращения: 10.01.2023).
11. Беглов А. Л. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. М., 2008. 325 с.
12. Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. М., 1997-2004. Вып. 1-8.
13. Жертвы массового террора, расстрелянные на Бутовском полигоне НКВД в 19371938 гг. // Календарь Памяти. URL: http://www.sinodik.ru/
14. Каледа К., протоиерей Опыт создания общественно-церковного мемориального комплекса памяти жертв террора ХХ столетия на примере Бутовского полигона и феномен возникновения христианских музеев России // Историческая экспертиза. 2015. № 4. С. 165-182.
15. Жития новомучеников и исповедников российских XX в. Московской епархии. Тверь : Булат, 2004. 334 с.
16. Монах-художник. Творчество Афония Вишнякова // Сергиево-Посадский государственный историко-художественный музей-заповедник. URL: https://museum-sp.ru/exhibition/all/vystavka-monakh-khudozhnik-tvorchestvo-affoniya-vishnyakova (дата обращения: 18.01.2023).
17. Палитра эпохи. Открытие выставки // Храм святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове. URL: https://martyr.ru/1909-palitry-epokhi-otkrytie-vystavki (дата обращения: 18.01.2023).
References
1. Smirnova T.V. Sergiev Posad. 1920s. The fate of the "former". Trudy Gosudar-stvennogo istoricheskogo muzeya = Proceedings of State Historical Museum. Moscow, 2003;(136):422-444. (In Russ.)
2. Pafnutiy (Fokin), ieromonakh. Postradavshie za veru i Tserkov' Khristovu: Iz istorii goneniy XX veka na Radonezhskoy zemle = Those who suffered for the faith and the Church of Christ: From the history ofpersecution of the 20th century in Radonezh land. Moscow, 2020:192. (In Russ.)
3. Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii (GARF). F. 10 035. Op. 1. D. P-59 458 = State Archive of the Russian Federation. Fund 10 035. Item 1. File P-59 458. (In Russ.)
4. GARF. F. 10 035. Op. 1. D. P-77 438 = State Archive of the Russian Federation. Fund 10 035. Item 1. File P-77 438. (In Russ.)
5. Yunge M., Bordyugov G., Binner R. Vertikal' bol'shogo terrora. Istoriya operatsii po prikazu NKVD № 00447 = Great terror vertical. History of operations by order of the NKVD No. 00447. Moscow: Novyy Khronograf: AIRO-XXI, 2008:784. (In Russ.)
6. Baza dannykh «Za Khrista postradavshie». Novomucheniki, ispovedniki, za Khrista postradavshie v gody goneniy na Russkuyu Pravoslavnuyu Tserkov' v XX v. = Database "Suffered for Christ". New Martyrs, Confessors, who suffered for Christ during the years of persecution against the Russian Orthodox Church in the 20th century. (In Russ.). Available at: http://martyrs.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/m7ind_oem.html/ans/ (accessed 12.01.2022).
7. Bakushinskiy A.V., Maslennikov N.N. Russkie khudozhestvennye laki = Russian artistic varnishes. Moscow: Vse-kokhudozhnik, 1933:54. (In Russ.)
8. Malaeva Z.A. Master of lacquer painting Afoniya Vishnyakov. Pamyatniki kul'tury. No-vye otkrytiya. Pis'mennost'. Iskusstvo. Arkheologiya. Ezhegodnik. 1992 = Monuments of culture. New discoveries. Writing. Art. Archeology. Yearbook. 1992. Moscow, 1993:376-384. (In Russ.)
9. Zhitiya novomuchenikov i ispovednikov rossiyskikh XXveka Moskovskoy eparkhii: v 8 t. = Lives of the New Martyrs and Confessors of the Russian of the 20th century of the Moscow diocese:. Under the general editorship of Metropolitan Juvenal of Krutitsky and Kolomna; compiled by Hegumen Damaskin (Orlovsky) and others. Tver, 2005; 1:50-52. (In Russ.)
10. Igumen Damaskin (Orlovskiy). Difficulties in studying judicial and investigative cases aimed at including the name of the injured clergyman or layman in the Cathedral of New Martyrs and Confessors of Russia. Sinodal'naya komissiya po kanonizatsii svya-tykh = Synodal Commission for the Canonization of Saints. (In Russ.). Available at: https://comcan.ru/upload/Pulic/220119_igum_domask2012.pdf7 (accessed 10.01.2023).
11. Beglov A.L. V poiskakh «bezgreshnykh katakomb». Tserkovnoe podpol'e v SSSR = In search of "sinless catacombs". Church underground in the USSR. Moscow, 2008:352. (In Russ.)
12. Butovskiy poligon. 1937-1938 gg. Kniga pamyati zhertv politicheskikh repressiy = Butovo landfill. 1937-1938. Book of memory ofpolitical repressions' victims. Moscow, 1997-2004;(1-8). (In Russ.)
13. Victims of mass terror shot at the Butovo NKVD training ground in 1937-1938. Kalen-dar' Pamyati = Memory Calendar. (In Russ.). Available at: http://www.sinodik.ru/
14. Kaleda K., protoierey The experience of creating a public-church memorial complex in memory of the victims of terror of the 20th century on the example of the Butovo test site and the phenomenon of the emergence of Christian museums in Russia. Is-toricheskaya ekspertiza = Historical expertise. 2015;(4):165-182. (In Russ.)
15. Zhitiya novomuchenikov i ispovednikov rossiyskikh XX v. Moskovskoy eparkhii = Lives of the New Martyrs and Confessors of Russia in the 20th century. Moscow diocese. Tver: Bulat, 2004:334. (In Russ.)
16. Monakh-khudozhnik. Creativity of Afonya Vishnyakov. Sergievo-Posadskiy gosu-darstvennyy istoriko-khudozhestvennyy muzey-zapovednik = Sergiev Posad State Historical and Art Museum Preserve. (In Russ.). Available at: https://museum-sp.ru/exhibition/all/vystavka-monakh-khudozhnik-tvorchestvo-affoniya-vishnyakova (accessed 18.01.2023).
17. The palette of the era. Opening of the exhibition. Khram svyatykh Novomuchenikov i Ispovednikov Rossiyskikh v Butove = Church of the Holy New Martyrs and Confessors of Russia in Butovo. (In Russ.). Available at: https://martyr.ru/1909-palitry-epokhi-otkrytie-vystavki (accessed 18.01.2023).
E-mail: mzbutovo@gmail.com
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 20.01.2023
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 15.02.2023 Принята к публикации / Accepted 30.02.2023
Информация об авторах / Information about the authors
Игорь Владимирович Гарькавый
директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово» (Россия, Московская область, пос. Бутово, ул. Юбилейная, 2)
Igor V. Garkavy
Director of the Butovo Memorial
Scientific and Educational
Center (2 Yubileynaya street,
village Butovo, Moscow region,
Russia)
