CC BY
252
А.А. Асоян
ДЕКОНСТРУКЦИЯ
Аннотация. В статье рассматривается термин «деконструкция», введенный в научный оборот. М. Хайдеггером и Ж. Лаканом. Анализируется концепция Ж. Деррида, теоретически обосновавшего этот термин. Деконструкция трактуется им не столько как форма анализа текста, сколько как стратегия сопротивления «метафизике» текста и его референциальным иллюзиям.
Ключевые слова: деконструкция, письмо, фоноцетризм, знак, протописьмо, текстуальность, означаемое, след, различение.
Annotation. The article is focused on the term «deconstruction», introduced to the science vocabulary by M. Heidegger and J.Lacan. The conception by J.Derrida, who made the theoretical basis of this term is also analyzed. Deconstruction is interpreted by him not only as a form of text analysis, but as well as the strategy of the opposition to the text "metaphysics" and its referential illusions.
Keywords: deconstruction, writing, sign, proto-writing, textuality, designatum, trace.
Термин «деконструкция» ввел в обиход в 1964 г. Ж. Лакан, а теоретически чуть позднее обосновал Ж. Деррида. По его словам, «деконструкция» - это «форма анализа» текста , в то время как «де-конструктивизм» - литературоведческий аспект постструктурализма, постструктуралистская теория «письма».
Впрочем, сам Деррида, в соответствии со своим «самооговорочным» стилем, утверждает, что «деконструкция не есть ни анализ, ни критика». Для него слово «деконструкция» как особый термин представляет интерес лишь в известном контексте, в котором оно
способно заменить другие слова и способно позволить себя определить ими. Такими, как «письмо», «след», «различение», «дополнение» и т.д. Для осуществления деконструкции необходимо, чтобы в языке с уже найденным словом «...оказалось или открылось какое-то другое слово (то же самое и другое), чтобы высказать ту же самую вещь (ту же самую и другую)»2. Таким образом деконструкция близка идиоме, ибо «идиома - то, что может высказаться, оставаясь невысказанным внутри языка»3.
О предпосылках своего анализа Деррида замечает, что «речь шла о том, чтобы разобрать, разложить на части, расслоить структуры (всякого рода структуры: лингвистические, "логоцентрические", "фонетические") - в то время в структурализме доминировали лингвистические модели.»4. Это была попытка избавить опыт мысли от господства лингвистической модели (имеется в виду модель, предложенная структурализмом, в которой значение определяется жестким элементом бинарной оппозиции). Неприятие фоноцентризма обусловлено у Деррида тем, что голос - это некое «трансцендентальное означаемое», своего рода «квазиобъект», которому приписываются особые незнаковые свойства обнаружения смысла.
Исходя из подобных представлений, развернутых в книге «Голос и феномен: Введение в проблему знака в феноменологии Гуссерля» (1967)5, Деррида создает «культурную матрицу аксиологических оппозиций»: голос - письмо, вещь - знак, означаемое - означающее... Но ценностный характер оппозитивной фигуры у Деррида, конечно же, иной, нежели у структуралистов, ибо он полагает, что впечатление естественной связи акустического образа слова с понятием о предмете или даже с самим предметом (ср. с учением А. По-тебни о «внутренней» форме слова) иллюзорно. Именно поэтому интеллектуальная задача Деррида заключается не в отвержении «фоно-центризма», а в его деконструкции, которая предполагает рассмотрение любого языкового элемента, в том числе и звукового, в «идеальном» отрыве от своих конкретных носителей, а значит, в соотнесении с другими элементами устного или письменного дискурса. Так проблема соотнесенности знака с неязыковой реальностью подменяется вопросом взаимоотношений на языковом уровне. В результате вместо структуралистского «значения», фиксирующего отношения между означаемым и означающим, приходит гетерогенное «означивание», знаменующее особые смыслообразующие отношения между озна-
чающими, при которых любой элемент оказывается не равен сам себе: только в соотнесении с другими, подобными ему, он начинает выполнять функцию «знака» в «письме».
В связи с этой постструктуралистской установкой уместно вспомнить о М. Фуко. «Сегодняшнее письмо, - писал он, - освободилось от темы выражения: оно отсылает лишь к себе самому, и, однако, оно берется не в форме "внутреннего", - оно идентифицируется со своим собственным развернутым "внешним". Это означает, что письмо есть игра знаков, упорядоченная не столько своим означаемым, сколько своей природой означающего»6.
Подобная точка зрения приводит Деррида к открытию «про-тописьма». Если «письмо», рассуждает он, означает «запись и особенно долговременный процесс институирования знаков» (а это является единственным непродуцируемым ядром концепции письма), то тогда письмо в целом охватывает всю сферу применения лингвистических знаков. Сама идея институирования, отсюда и произвольность знака, немыслимы вне и до горизонта письма.
В принципе это предполагает тотальную «текстуальность мышления», когда «нет ничего вне текста». При этом любая реальность переживается, согласно Деррида, как система различий и отсылок к чему-то иному (как только возникает опыт, возникает и отсылка), следовательно, всякая переживаемая реальность обладает «тек-стуарностью»: каждый текст переплетается с другим и рождается как трансформация другого текста. Значит, никакое высказывание - ни письменное, ни устное, - не может интерпретироваться как непосредственное выражение истины, поскольку культурное «дополнение», обусловленное историей институирования сигнитивных элементов, всегда присутствует даже в самом древнем высказывании, кроме того, оно отсылает к еще более ветхому преданию и т.д. В результате слово, знак теряет свою непосредственную связь с означаемым, или референтом, иначе говоря, со своим «происхождением». Знак начинает обозначать не столько референта, сколько его отсутствие («отсутствие наличия»). Он превращается в «след», но если воспринимающему сознанию дан только «след» знака, «след интертекста» взамен непосредственного обозначения референта, то вся система языка становится «тенью тени», т.е. беспрестанной цепочкой «следов», а если учесть их гетерогенный характер, то сетью взаимоуказательных знаков. Фиксируя эту ситуацию, Деррида утверждает, что ничто и нигде -
среди элементов или в системе - не бывает просто наличествующим или отсутствующим. Везде есть только различения и следы следов7.
«Различение» - это то, что свидетельствует о движении означивания. Оно фиксирует «беспрестанную игру» означающего с означаемым и указывает на отсутствие «живого настоящего», которое ни в какой момент не равно себе. Настоящее начинается как след прошлого и осуществляет себя как след будущего. Оно всегда «след следа».
«Различение» подрывает привычное представление о приоритете левого члена бинарных оппозиций (означаемое - означающее, наличие - отсутствие...) и ставит вопрос о взаимообратимости, взаимодополнительности оппозитивных членов в подвижных рамках означивания, где каждый субститут конституируется на основе имеющегося в нем следа. Причем значение одного из субститутов оказывается неясным, стирается в пространстве другого, и это предохраняет их от «центрации», «отвердения», когда одна сторона отношений занимает преимущественное положение, а другая вытесняется на смысловую периферию.
Следовательно, деконструкция не столько анализ текста, которому как бы «нет предела», сколько стратегия сопротивления «метафизике» текста и его референциальным иллюзиям. В «Письме японскому другу» Деррида специально оговаривает эту особенность постструктуралистского чтения: «.одной из главных целей того, -замечает он, - что зовется в текстах "деконструцией", как раз и является делимитация онтологики, и в первую очередь, этого третьего лица настоящего времени изъявительного наклонения: S est P»8.
Сопротивление «метафизике» организуется на самом поле текста и его же средствами и не только с целью деконструировать понятия и значения, но и указать на уровне микроструктурных образований на смыслопорождающую активность интерпретируемого текста и на идиоматические возможности языка. В этом плане деконструкция способна напомнить о той работе, которая хорошо знакома поэту. Поэт пишет стихи, переживая опыт перевода как таковой. И нет подлинного стихотворения, которое бы уже в самом процессе своего становления не оказало сопротивления переводу внутри себя, т.е. не боролось с тем, чтобы идиоматическое было опосредовано через «рациональное». Поэт каждый раз пробует написать то, что могло бы сопротивляться переводу. Подобно этому, пишет Деррида, деконструкция какой-либо структуры не является регрессией к простому
элементу. Ее пафос в безостановочном производстве смыслов, когда текст читается и перечитывается не там, где он хочет себя обнаружить, а «за рамками авторских намерений и самой текстовой арматуры, на обочинах и полях, в малозаметном и на первый взгляд несущественном; это высвобождает и затем позволяет учесть те стихийные импульсы, те очаги неустойчивости, которым нет места ни в содержаниях сознания, ни в объективированных дискурсах»9. Но там, где предмет дискурса постоянно ускользает, сам дискурс, остроумно замечает Б. Гройс, оказывается бесконечным. Бесконечность текстуальности, бесконечность интерпретаций уводят за пределы исторической определенности10. Историческое восприятие заменяется симультанным, а мышление грезится «белым промежутком в тексте». Впрочем, как сказал однажды М. Мерло-Понти, оказавший сильнейшее влияние на новейшую философию языка, может быть, высшее, на что способен разум, состоит лишь в констатации этой зыбкости почвы у нас под ногами и высокопарном наименовании «вопрошанием» состояния непрерывного изумления перед тем, что никогда не заверше-но11. Во всяком случае, деконструкция провоцирует поиск, когда все, что мог ранее выразить разум, предлагается читать заново и заново переосмыслить. Ведь работать, согласно М. Фуко, это значит решиться думать иначе, чем думал прежде.
Примечания
1 Жак Деррида в Москве: Деконструкция путешествия. - М.: РИК «Культура», 1993. - С. 167.
2 Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопр. философии. - М., 1992. -№ 4. - С. 57.
3 Жак Деррида в Москве: Деконструкция путешествия. - М.: РИК «Культура», 1993. - С. 160-161.
4 Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопр. философии. - М., 1992. -№ 4. - С. 55.
5 См.: Деррида Ж. Голос и феномен и другие работы по теории знака Гуссерля. - СПб.: Алетейя, 1999. - 208 с.
6 Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. -М.: Магистериум: Касталь, 1996. - С. 13.
А. А. Асоян
7 См.: Деррида Ж. Позиции: Беседы с А. Ронсом, Ю. Кристевой, Ж.-Д. Уд-бином, Г. Скарлетта. - М.: Акад. проект, 2007. - 160 с.
8 Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопр. философии. - М., 1992. -№ 4. - С. 56.
9 Автономова Н. Важна любая ступень // Вопр. литературы. - М., 1990. -№ 4. - С.104.
10 См.: Гройс Б. Утопия и обмен. - М.: Знак, 1993. - С. 123.
11 См.: Мерло-ПонтиМ. Око и дух. - М.: Искусство, 1992. - С. 57.
