CC BY
188
УДК 37 ББК 6
ДЕФОРМАЦИЯ ЛИЧНОСТИ ПРИ ДЕЛИНКВЕНТНОМ ПОВЕДЕНИИ
АРТУР АЛЕКСАНДРОВИЧ РЕАН
директор федерального проекта «Крепкая семья», председатель научно-координационного совета РАО по вопросам семьи и детства, профессор кафедры юридической психологии Московского университета МВД России им В.Я. Кикотя, Заслуженный деятель науки РФ, член-корреспондент РАО, доктор психологических наук, профессор
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В статье анализируется деформация личности при делинквентном поведении. И пути их решения. Ключевые слова: поведение, личность, криминал.
Annotation. The article analyzes the deformation of personality in delinquent behavior. And ways of their solution. Keywords: behavior, personality, crime.
Стратегия консультационной и коррекционной работы в области практической психологии делинквент-ного поведения в существенной мере зависит от ответа на вопрос о том, что стоит за понятием «криминальная (делинквентная) личность». Это некая метафора или же определенная психологическая реальность? Поэтому, прежде всего, необходимо определиться с двумя следующими тезисами, встречающимися в психологической и криминологической литературе.
Тезис первый. Говорить о «криминальной (делинк-вентной) личности» нельзя в принципе, так как не существует таких личностных особенностей, которые бы отличали преступника от правопослушного гражданина.
Тезис второй. Говорить о «криминальной (де-линквентной) личности» не имеет смысла, так как поведение человека полностью или почти полностью обусловлено ситуацией; поведение ситуативно, а не трансситуативно (не личностно устойчиво).
Криминальная личность — это миф?
Итак, тезис первый. Сторонники этого тезиса полагают, что не существует личностных особенностей, «которые отличали бы преступников от честных людей». Часто при этом, аргументируя данное положение, его сторонники странным образом сбиваются на утверждения типа:
• нет такого единственного свойства личности, которое отличало бы асоциальных лиц от пра-вопослушных;
• нет таких черт, которые фатально предопределяли бы социальные отклонения.
В принципе с этим-то никто и не спорит. Вместе с тем, само по себе это ничего и не доказывает. Когда мы говорим «криминальная личность», конечно, никто не имеет ввиду, что этот тип личности отличается от других каким-то единственным личностным качеством. Ясно, что на деле речь должна идти и идет в реальности о симптомокомплексе личностных особенностей.
Точно так же, когда мы говорим «криминальная личность», никто не имеет ввиду фатальную предопределенность социального отклонения некоторыми личностными чертами. Психология личности, вообще в целом, это — не механика и не физиология, и в ней действуют принципиально иные вероятностные, статистические закономерности. В психологии личности, следовательно, вообще нет и не может быть ничего фатально предопределенного. Но с другой стороны, можно со всей уверенностью говорить о некоторых личностных особенностях как о мощных факторах риска, повышающих вероятность противоправного поведения.
Итак, нельзя согласиться с тем, что термин «криминальная личность» является ошибочным и что не существует никаких личностных образований, отличающих асоциальную личность от правопослушного гражданина. Определенно представляется ясным, что понятие «криминальная личность» — это не абстракция, а отражение объективно существующей реальности. Множество экспериментальных исследований убедительно показывают различия между криминальной и некриминальной личностью. Центральные, определяющие различия лежат в сфере системы отно-
шений личности к действительности, в сфере системе ее социальных установок и ценностей. Кроме этого, определенные дополнительные отличия обнаруживаются даже и на уровне характерологических особенностей. Например, некоторые виды акцентуаций характера определенно могут рассматриваться в качестве фактора риска делинквентного поведения.
Зависит ли поведение человека от него самого
Второй, из вышеназванных нами в начале, тезисов имеет принципиально иную основу. Он ставит под сомнение понятие «криминальная личность» в связи с идеей о ситуативной (а не личностно устойчивой) обусловленности поведения человека.
Дело в том, что в последнее время в психологии интенсивно обсуждается вопрос об устойчивости (трансситуативности) человеческого поведения человека. Высказываются полярные точки зрения о детерминации поведения человека устойчивыми характерологическими особенностями, с одной стороны, и ситуативными факторами, с другой стороны. В основе этих дискуссий лежат не только различные теоретические платформы авторов, но и результаты экспериментальных исследований. Установлено, например, что существует так называемая фундаментальная ошибка атрибуции, которая состоит в завышении оценок трансситуативности поведения и недооценке влияющих на него ситуативных факторов (R.Nisbett, L.Ross, 1982). На основе этого делаются радикальные выводы об отсутствии личностной обусловленности поведения человека. Однако такой вывод является как слишком радикальным, так и мало обоснованным. Конечно, совсем не учитывать влияния ситуативных факторов на поведение не корректно. Но разве более корректно не учитывать обусловленности поведения личностными особенностями? То, что трансситуативность, устойчивость поведения существует в объективной реальности (а не является лишь одним из теоретических подходов), подтверждено сотнями эмпирических исследований: как в классической, так и в современной психологии личности. Да собственно и сама фундаментальная ошибка атрибуции состоит лишь в констатации завышениия значения трансситуативности поведения и недооценке ситуативных факторов. Речь, таким образом, не идет об отказе от рассмотрения устойчивых особенностей личности.
Мы полагаем, что продуктивным является подход, основанный на использовании принципа дополнительности: взаимодействие трансситуативных и ситуативных факторов. Причем в большинстве случаев детерминирующими факторами являются личностные факторы, тогда как ситуативные играют роль модулятора (определяя вариативность проявления личностных факторов). В некоторых, гораздо более редких на наш взгляд случаях, иерархия факторов может меняться.
В соответствии с концепцией социальной обусловленности противоправного поведения понятию «личность» принадлежит здесь особое место. Личность занимает центральное место в причинной цепочке:
социальные причины преступлении — личность преступника — преступное поведение (А.Р.Ратинов, 1988). Многочисленные экспериментальные исследования подтверждают наличие психологической реальности, соответствующей понятию «криминальная (делинквентная) личность» (М.М.Коченов, 1977, С.В.Кудрявцев, 1986, А.Р.Ратинов, 1988, А.А.Реан, 1991 и др.). При этом, конечно, не следует отрицать и значения ситуативных факторов. Поэтому, не случайно вошло в профессиональный язык специалистов и такое понятие, как «криминогенная ситуация», т.е. такая ситуация, которая в силу своего фактического содержания способствует совершению преступления. Однако, в любом случае личностный фактор остается одним из важнейших, поскольку противоправному поведению предшествует отражение данной объективной ситуации субъектом правонарушения. Объективно одна и та же ситуация одну личность приводит к совершению правонарушения, а другую — нет.
Таким образом, и в случае с криминальным поведением справедлив общий подход, который мы сформулировали ранее, учитывающий взаимодействиие трансситуативных и ситуативных факторов (принцип дополнительности). При этом детерминирующими факторами поведения личности остаются личностные, а ситуативным принадлежит роль модуляторов.
Заметим, что общая теоретическая позиция, связанная с ошибочным преувеличением роли ситуативных факторов и недооценкой личностных особенностей в их влиянии на поведение, может приводить к особо негативным последствиям именно в случае с делинквентным и криминальным поведением. Рассмотрение ситуативных факторов в качестве основных причин, детерминант (а не модуляторов) делинквент-ного поведения логически приводит к снятию ответственности с личности за такое поведение. Практические негативные последствия такого подхода легко предсказать. Но трудно даже представить, что это будет за реальность. Совершенно очевидно, что предвидение правовых последствий, санкций (или их отсутствия) не может не воздействовать на личность. Юридический контекст требует от человека более внимательно относиться к последствиям своих поступков и, наоборот, его отсутствие ослабляет внимание (Ж.Карбонье, 1986). Психологические эксперименты в области детерминации агрессивного поведения подтверждают это. По крайней мере установлено, что снятие анонимности поведения и необходимость отчета за свои агрессивные действия в значительной мере, снижают проявление агрессивности личности (J.Rabbie, Ch.Goldenbeld, 1989).
Споры о характере самоотношения делинквента
Необходимо особо подчеркнуть, что центральные отличия криминальной или делинквентной личности от просоциальной личности, связаны не с характерологией, а со специфической системой отношений человека, его социальными установками. Собственно говоря, это вполне естественно, так как ядром лич-
ности является все-таки не темперамент или характер, а ее система социальных отношений, установок и ценностей. Все многообразие отношений личности может быть сгруппировано в три больших класса: отношение к себе, к другим людям, к труду (учебной или собственно трудовой деятельности). Иногда выделяют еще и такую группу, как отношение к миру вещей.
Самоотношение и самооценка относится к центральным образованиям личности, ее ядру. Отношение человека к самому себе является наиболее поздним образованием в системе отношений человека к миру и формируется позже всех других классов отношений (Ананьев Б.Г., Мясищев В.Н. и др.). Но несмотря на это (а может быть, именно благодаря этому) в структуре отношений личности самоотношению и самооценке принадлежит особо важное место. Самооценка в значительной степени определяет социальную адаптацию личности, является регулятором ее поведения и деятельности. Рассматривая вопрос о девиациях в личностном развитии и вводя понятие пограничной личностной структуры, Е.Т.Соколова определяет последнее, как сложившийся в патогенных семейных условиях ригидный паттерн (стиль) интра- и интерпсихических связей, системообразующие радикалы которого — психологическая недифференцированность и зависимость, характеризуют три взаимосвязанных составляющих его структуры: образ Я, стратегии саморегуляции и коммуникации. При рассмотрении феномена нестабильности самоотношения как ситемообразующего фактора при пограничных личностных расстройствах (особенно в подсротковом возрасте) ею изучалось изменение системы самооценок, степень конфликтности мотивации. Автор делает вывод о том, что мотивационные конфликты и низкая дифференцированность когнитивной и аффективной «образующих» самосознания являются основными источниками нестабильности самоотношения. Одной из важнейших особеннстей «пограничного сознания», сознания малодифференцированного является непереносимость амбивалетности и противоречия, невозможность существования в субъективной картине мира и образа Я «хорошего» и «плохого».
Несмотря на всю противоречивость современных данных о самооценке несовершеннолетних правонарушителей, практически общепризванными являются представления о связи самооценки с асоциальным и делинквентными поведением подростка. Споры же в основном сводятся к выяснению того, какой характер носит самооценка правонарушителя — завышенный или заниженный. Наиболее распространенной позицией, основанной на эмпирических исследованиях, является позиция о завышенной самооценке подростков-делинквентов, да и у взрослых правонарушителей. Отмечается, в связи с этим, что неадекватная, завышенная самооценка связанная с социальной дезадаптацией личности, создает достаточно широкую зону конфликтных ситуаций, и при определенных условиях способствует проявлению делинквентного поведения (Ратинов А.Р. и др.).
Вместе с тем, имеется и другая точка зрения, также основанная на экспериментальных данных. По мнению сторонников этой точки зрения (Валицкас Г.К., Гиппенрейтер Ю.Б.), уровень самооценки у несовершеннолетних правонарушителей ниже, чем у правопо-слушных подростков. Большинство же исследований, в которых получены противоположные результаты, как считают эти авторы, являются методически некорректными. В ряде исследований показано, что у молодых преступников и тех, кто попал в сферу внимания общественных организаций, занимающихся «трудными» подростками (Ремшмидт Х.), Я-концепция отрицательная. В работах этого направления указывается, что неблагоприятная Я-концепция (слабая вера в себя, боязнь получить отказ, низкая самооценка), возникнув, приводит в дальнейшем к нарушениям поведения. При этом выделяют следующие воздействия неблагоприятной Я-концепции:
1. Снижение самоуважения и часто как следствие — социальная деградация, агрессивность и преступность.
2. Стимуляция конформистских реакций в трудных ситуациях. Такие молодые люди легко поддаются влиянию группы и втягиваются в преступные действия.
3. Глубокое изменение восприятия. Так, молодые люди с негативной самооценкой с трудом сознают, что совершают хорошие поступки, так как считают себя неспособными к ним.
Таким образом, имеется явное противоречие в современных данных по вопросу о завышенности-зани-женности самооценки подростков-правонарушителей. Общим остается, в конечном счете, только представление о тенденции к экстремальным вариантам самооценки: или крайне завышенной или крайне заниженной.
Конфликт с микросоциумом как пусковой механизм делинквентности
На рассматриваемую проблему и создавшееся противоречие можно взглянуть и с иных концептуальных позиций. По-нашему мнению, главное здесь заключается не в том, какова объективно самооценка подростков-делинквентов: завышенная она или заниженная. Главное состоит в том, что у них она всегда находится в противоречии с оценкой социума, не соответствует внешней оценке (родителей, педагогов, класса). В этом плане, внешняя оценка всегда ниже самооценки подростка (даже, если последняя достаточно адекватна). В этом заключается пусковой механизм делинквент-ности, толчок к ассоциальному поведению личности подростка. Потребность в уважении, признании является одной из важнейших потребностей личности. В некоторых концепциях личности она относится к базовым, фундументальным потребностям (например, у А.Маслоу). Блокирование реализации этой потребности даже рассматривается автором концепции общего адаптационного синдрома Г.Селье в качестве мощного фактора дистресса. В связи с этим он подчеркивал, что человек нуждается в признании, он не может вынести постоянных порицаний, потому что это больше
всех других стрессоров делает труд изнурительным и вредным. Очевидно все сказанное справедливо для личности подростка, не в меньшей степени, чем для взрослых, но даже в большей, с учетом, характерного для этого возраста кризиса идентичности и острого переживания его.
В условиях, когда самооценка подростка не находит опоры в социуме, когда его оценка другими постоянно низка, в сравнении с самооценкой, когда постоянно блокируется реализация одной из фундаментальных потребностей — потребность в уважении — развивается резкое ощущение личностного дискомфорта. Личность не может пребывать постоянно в состоянии острого дискомфорта и дистресса, подросток не может не искать выхода из сложившейся ситуации. Его самооценка должна найти адекватную опору в социальном пространстве. Одним из распространенных путей решения этой проблемы является переход подростка в группу, в которой оценка окружающими личности подростка является адекватной самооценкой или даже превосходит ее. В данной группе подростка ценят (это подтверждается постоянно вербально и невербально), что приводит к удовлетворению потребности в уважении, а, следовательно, и к состоянию удовлетворенности, комфорта от принадлежности к группе.
Самооценка подростка, таким образом, наконец, получает адекватную опору в пространстве внешних социальных оценок личности. Группа, в которую переходит подросток, может иметь различную ориентацию, различные ценности. К сожалению, очень часто в новой неформальной группе, в которой подросток находит необходимую социальную опору, доминирующей является контронормативная шкала ценностей. Как показывают многочисленные исследования, кон-тронормативность ценностей характерна для групп подростков-делинквентов. Однако описанный путь разрешения противоречия между самооценкой и оценкой, может и не приводить к негативным последствиям. И это происходит в том случае, когда подросток включается в неформальную группу, ориентированную на нормативную шкалу ценностей.
Предлагаемый здесь механизм или концепция пускового механизма делинкветности позволяет объяснить и то, почему терпят провал отчаянные попытки педагогов и родителей вырвать подростка из «нехорошей компании». По-существу такие попытки обречены априорно на провал, так как за ними стоит негативное психологическое следствие для личности: подростка снова пытаются лишить социальной опоры, включив в
неприемлимую и отторгаемую им (а также, и даже может быть в первую очередь, отторгающую его) группу.
Существует, следовательно, лишь один эффективный путь решить это психологическое противоречие. Необходимо не просто пытаться вырвать подростка из одной группы, но надо «подставить» ему вместо этой асоциальной группы, другую группу — просоциаль-ной ориентации. Очевидно излишне напоминать при этом, что данная новая группа должна быть такой, чтобы самооценка подростка находила бы в ней адекватную опору, в виде социальной оценки его личности.
Вышеизложенный подход объясняет и те парадоксальные факты, когда подросток упорно держится за некоторую асоциальную группу, хотя и занимает в ней очень низкое положение. В таких случаях действительно переход и нахождение личности в данной группе как будто не сопровождается повышением оценки личности группой. Однако в этом случае, принадлежность к асоциальной закрытой группе позволяет удовлетворить потребность во внешнем подтверждении самооценки за счет подростков, не входящих в группу. Работает модель: внутри группы — «шестерка», но для посторонних подростков — «авторитет». В крайних вариантах такое удовлетворение может достигаться и путем проявления агрессии, унижающей и подчиняющей других подростков — не членов группы.
Литература
1. Бартол К. Психология криминального поведения. / Пер. с англ. — М. — СПб. 2004.
2. Карбонье Ж. Юридическая социология./ Пер. с фр. — М. 1986.
3. Коннор Д. Агрессия и антисоциальное поведение у детей и подростков. М.-СПб. 2005.
4. Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. — М. 1986.
5. Преступность несовершеннолетних: проблемы и пути решения. / Под ред. В.Я. Кикотя, А.А. Реана. — М. 2003.
6. Психология подростка. Полное руководство. / Под ред. А.А.Реана. — М. — СПб. 2003.
7. Реан А.А. Психология личности. — М. — СПб. 2013.
8. Ремшмидт Х. Подростковый и юношеский возраст. Проблемы становления личности./ Пер. с нем. — М. 1994.
9. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация./ Пер. с англ. — М. 1999.
10. Социальные отклонения. / Кудрявцев В.Н., Бородин С.В., Нерсесянц В.С. — М.1989.
