CC BY
89
Народная мудрость гласит, что жизнь людей измеряется делами, поступками, возвеличивающими Родину. В годину грозной опасности, нависшей над нашей страной, советский народ показал себя достойным наследником замечательных патриотических традиций, верным и стойким защитником Советского государства.
В годы Великой Отечественной войны советский патриотизм превратился в поистине величайшую силу, способную творить чудеса, явился одним из решающих факторов нашей победы в битве, какой не знала вся предшествующая история человечества. За прошедшие со дня окончания войны годы в нашей стране издано немало книг, посвященных истории Великой Отечественной войны, героическому подвигу советского парода. Несмотря на это, историю минувшей войны нельзя считать полностью изученной. Немало событий и величественных свершений тех лет, особенно экономических подвигов тружеников тыла, до настоящего времени остаются еще не до кон-
ца раскрытыми. Не случайно тема Великой Отечественной войны продолжает привлекать к себе самое пристальное внимание.
Библиографический список
1. Синицын А.М. Всенародная помощь фронту. - М.: Воениздат, 1985.-319с.
2. Вознесенский Н.В. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. — М.: ОГИЗ, 1948. -177 с,
3. КравченкоГ.С..ВоеннаяэкономикаСССР1941-1945гг. -М.: Воениздат, 1963. - 400с.
4. Куропаткин С.К. Тыл советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне СССР 1941-1945 гг. - М.: Воениздат, 1977.-559 с.
АЛЕКСЕЕНКО Виктор Васильевич, преподаватель военной кафедры.
УДК 658 Г. А. ПОРХУНОВ
Г. И. ЕВСЕЕВА
Омский государственный педагогический университет
Омский государственный технический университет
ДЕФОРМАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
В статье рассматривается проблема переосмысления истории Гражданской и Великой Отечественной войн. Делается вывод о том, что осуществление конкретной задачи — отторжения советского прошлого — путем деформации исторической памяти влечет серьезные последствия: забвение героических имен и подвигов, на которые следует равняться, потерю нравственных ориентиров, равнодушие к судьбе государства.
В последние пятнадцать лет России был нанесен ощутимый удар по всем жизненным центрам государственного организма. Вихрь перемен коснулся и устоявшегося исторического сознания народа, породив превратное толкование его прошлого.
Первыми пересмотр истории начали публицисты в средствах массовой информации с их нетребовательностью к историческим фактам. Историю захлестнула волна воинствующего дилетантизма. Критика в адрес прошлого подавила всякий здравый смысл. Историкам многие годы придется разгребать завалы лживых публикаций.
Историческая наука стала заложницей политики, а историки оказались среди развалин "старой" методологии. Навязываемые представления не позволяют народу правильно оценить прошлый опыт. В таких случаях достоверно выверенная позиция отдельных историков тонет в "коллективной бессознательности", хотя они не раз предупреждали, что под флагом гласности и демократизации откровенно фальсифицируется наша история.
Сегодня, на фоне разрушения социальной жизни и духовного здоровья общества, происходит пере-
оценка и признание целого ряда позитивных черт советского прошлого. Для многих оно выглядит куда привлекательнее, чем нынешний капитализм. "Парадокс состоит в том, пишет А. Ципко, — что победа над коммунизмом привела в целом к ухудшению морального климата в России, к снижению способности негодовать по поводу преступлений большевиков. Сейчас наше общество просто не реагирует на то, что вызывало активный протесту советской интеллигенции". Это закономерная реакция на содеянное. По признанию того же А. Ципко, "многие правозащитники, бескомпромиссные в своем осуждении Сталина, придя к власти, начали творить собственные преступления, призывать к гражданской войне с законно избранным парламентом, откровенно оправдывать коррупцию и взяточничество в высших эшелонах власти". Объективная история им была не нужна, шло просто глумление над прошлым.
Несправедливо негативные оценки получила военная история советского периода. Наши победы оказались поражениями, а неудачи недругов — чисто случайными. Борцы с большевизмом основательно "пересмотрели" один из трагических периодов в ис-
тории Советского государства — Гражданскую войну, которая по их справедливому утверждению "была отчаянным поиском утерянной родины для всего населения взорванной Российской империи". Следуют ли они своим посылкам в оценке этого трагического времени? Только с конъюнктурных позиций.
Это относится и к основной проблеме противостоящих сторон в Гражданской войне. Дескать, нельзя провести классовую линию в братоубийственной войне, то есть, с одной стороны — буржуазия и помещики, с другой — рабочий класс и беднейшее крестьянство. Хотя по этой линии и проходила основная классовая отмывка соотечественников. Буржуазия и помещики стремились к реставрации своего положения, а пролетариат и беднейшее крестьянство, как им казалось, защищали свою власть — советскую. Идеологи белого движения провозгласили надклассовую теорию своего движения, которая активно пропагандируется в наши дни. Сторонники данной теории А.И. Гучков, В.В. Шульгин, H.H. Львов, П.Б. Струве и другие проводили в жизнь национальную идею спасения России с позиции "надклассовости". По их версии, после свержения Советской власти предполагалось установить военную диктатуру, а после "умиротворения страны" решить ее будущее через Законодательное собрание. Надклассовая теория белого движения была только ширмой, обманом запутавшегося в проблемах общества.
Белые проводили четко классовую политику. П.Н. Милюков в 1923 г., будучи уже в эмиграции, писал: "Не только с того времени, когда белая армия оттолкнула от себя население своим поведением, а белые вожди дискредитировали движение своими антидемократическими реформами, — не только с того времени, ас самого начала ее образования, с первых же шагов дело белой армии было погублено в глазах масс тем, что это была "классовая армия". Никто в нее не пошел добровольно, кроме людей, принадлежавших к социально враждебному для крестьян слою". Это ответ тем, кто видит в белом движении борьбу за демократию, исключая ее классовый характер. И если часть бывших царских офицеров сражалась на стороне Советской власти, а часть крестьян и даже рабочих - в армиях белых, то надо в каждом конкретном случае указывать причину такого участия: идейные убеждения, насильственная мобилизация, временное лавирование или поиски "утерянной родины". Надо честно сказать, что из этого вышло, и почему основная масса населения, несмотря на все ошибки большевиков, эволюционировала в сторону Советской власти.
Неправомерно виновниками Гражданской войны считать большевиков. Факты свидетельствуют о том, что генерал Каледин начал вооруженную борьбу с революцией еще до открытия II Всероссийского съезда Советов рабочих и крестьянских депутатов. По признанию лидеров белого движения, борьба "началась в момент смены власти в России в день октябрьского переворота в г. Петрограде, а на другой день — в Москве". После провозглашения Советской власти сразу же выступили против нее свергнутый глава Временного буржуазного правительства Керенский, атаманы казачьих войск в разных регионах страны. На юге развернулось формирование Добровольческой армии.
Односторонне сегодня переосмысливаются формы и методы ведения Гражданской войны. Вопреки фактам истории почти все жестокости войны сводятся к красному террору. Противоположная же сторона, оказывается, действовала только по закону. Лю-
бопытные "доказательства" своей версии приводит писатель Борис Васильев. "Белые, при всей звериной жестокости междоусобиц, — пишет он, -держатся правовых норм, для меня это бесспорно". Вот так, по интуиции и без фактов. Одностороннее освещение террора только с красной стороны не способствует установлению правды истории.
Большевики не были приверженцами террора. Факт бескровной Октябрьской революции 1917 года тому пример. Вплоть до лета 1918г. Советская власть фактически не прибегала к расстрелам своих политических противников. Под честное слово, например, отпустили взятого в плен генерала Краснова. Советское правительство осудило убийство матросами двух бывших министров Временного правительства Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарева. В.И.Ленин потребовал немедленно начать расследование и арестовать виновных в убийстве.
С началом иностранной военной интервенции весной 1918 г. и падением Советской власти в большинстве регионов страны внутренняя контрреволюция первой развязала террор против руководителей народной власти и ее сторонников. Были убиты известные деятели большевистской партии М.С. Урицкий иВ.В. Володарский. 1 января 1918 была предпринята попытка убийства В.И. Ленина, а 30 августа он был тяжело ранен. Террор против сторонников советской власти применялся повсеместно. Итальянский исследователь Д. Боффа отмечает, что "белые беспощадно истребляли непокорное население". И причина была вовсе не в искании "потерянной родины" — "они желали отомстить, проучить тех, кто посмел поднять голову".
На акты белого террора советское правительство ответило провозглашением "красного террора — систематического, организованного и в массовом масштабе". 2 сентября 1918г. ВЦИКподокладуЯ.М. Свердлова о покушении на В. И. Ленина принял резолюцию, в которой говорилось, что на "белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят террором против буржуазии и ее агентов". Совет народных комиссаров объявил 5 сентября 1918 г., что все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, подлежат расстрелу. Среди репрессированных тогда были крупные деятели монархического лагеря: директор департамента полиции С. Белецкий, министр внутренних дел А. Хвостов, министр юстиции И. Щегловитов, ряд служащих жандармерии и охранных отделений.
Народный комиссар внутренних дел Г. Петровский своим распоряжением потребовал от местных властей положить конец расхлябанности и миндаль-ничанью с врагами революции, применявшими массовый террор против рабочих и крестьян. Вводилась практика заложников из числа буржуазии и офицерства. В.И. Ленин одобрил террор как ответные меры контрреволюции.
Известный исследователь Эдвард Kapp в книге "История Советской России" пишет: "Перед лицом широкомасштабного предательства в тот момент, когда силы союзников высадились в Мурманске и Владивостоке, когда чехословацкий корпус открыто выступил против большевиков и когда угроза войны подступила со всех сторон, Советское правительство не склонно было к полумерам". После подавления мятежа в Ярославле было расстреляно 350 человек. В Муроме расстреляно 10 руководителей восстания. В Нижнем Новгороде арестовали 700 офицеров и бывших жандармов. Многих из них расстреляли. Расстреляна царская семья в Екатеринбурге, многие члены динас-
тии Романовых (всего 18 человек). По неполным сведениям органами ВЧКсвесны 1918по декабрь 1919г. было расстреляно "за контрреволюционную деятельность" свыше 9,6 тысяч человек. На протесты иностранных государств Советское правительство отреагировало решительно: "Мы заявляем перед лицом пролетариата всего мира, что никакие лицемерные протесты и просьбы не удержат руку, которая будет карать тех, кто поднимает оружие против рабочих и беднейших крестьян России".
A.M. Горький не раз обращал внимание В.И. Ленина, на жестокость революционного закона. "Чего вы хотите? — гневно спрашивалЛенин. — Возможна ли гуманность в такой небывалой свирепой драке? Где тут место мягкосердечию и великодушию? Нас блокирует Европа..., на нас со всех сторон медведем лезет контрреволюция, а мы что же? Не должны, не вправе бороться, сопротивляться? Ну, извините, мы не дурачки!"
Не менее массовым и жестоким был белый террор, однако сегодня в общественное сознание внедряется представление о белом движении как носителе русского государственного патриотизма. Одним из носителей "русского государственного патриотизма и национальной осмысленной государственности" нам преподносится адмирал A.B. Колчак. О русском народе он писал: "Обезумевший, дикий..., не способный выйти из психологии рабов народ". При власти Колчака в Сибири над этим народом творили такие расправы, что его собственные генералы слали ему по прямому проводу проклятья. Устыдились даже чехи. 13 ноября 1919 г. в изданном ими меморандуме сообщалось, что "под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан...". Колчаковцы расстреляли в Екатеринбурге и губернии 25 тысяч человек. На Кизилов-ских копях расстреляно 3 тысячи рабочих, в Тагильском и Надеждинском районах расстреляно 10 тысяч рабочих. Сам Колчак признавал: "Я оказался в положении, близком к кондотьеру", то есть воюющего против своей страны. В письме к своей жене он сетует, что "многие белые не лучше большевиков. У них нет совести, нет чувства долга, только циничный дух соревнования и наживы".
О моральном облике этих "пламенных патриотов" говорит за себя хотя бы практиковавшийся в армии генерала Каппеля обычай замораживания. Выводили раздетых людей на мороз и поливали водой, пока они не превращались в ледяные статуи. Причем следы преступлений не прятали, а оставляли в назидание населению и бойцам наступавшей Красной Армии. Белый генерал С.Н. Розанов в своем приказе предупреждал: "Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием в руках, расстреливать поголовно. Среди населения брать заложников и расстреливать их беспощадно в случае действия населения против правительственных войск". Подобные приказы формировали моральный облик белого воинства.
Роман Гуль в "Ледяном походе" описал поступки носителей белой государственности. Один зловещее другого. "Из-захат ведут человек 50-60 пестро одетых людей, многие в защитном, без шапок, без поясов, головы и руки у всех опущены — пленные. Полковник Нежинцев кричит: "Желающие на расправу! "Вышли человек пятнадцать... Сухой треск выстрелов, крики, стоны.., Люди падали друг на друга,.. Упали все. Смолкли стоны... Некоторые расстреливавшие отхо-
дили. Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых. Около меня — кадровый капитан, лицо у него, как у побитого: - "Ну, если так будем, на нас все встанут", — тихо бормочет он... И нередко были случаи, когда "белогвардейские офицеры после расстрела отрубали пальцы у мертвых, чтобы снять кольца".
Примечательно признание А. Будберга, управляющего военным министерством в правительстве Колчака, о грабеже населения белыми войсками: "Крестьяне говорят, что красные, что свои — белые — одинаковая сволочь. Но если красноармейцам был отдан приказ не трогать население и за все взятое платить по установленной таксе (за нарушение приказа следовал немедленный расстрел), то у нас, признает А. Буд-берг, подобные приказы, отданные адмиралом, остаются писаной бумажкой".
Кто же поддерживал белых "искателей утерянной родины" ? Это была не основная масса народа, а люди состоятельные, мечтавшие "вернуть утраченное спокойствие, отнятое достояние и выгодное социальное положение", "Когда помещики и капиталисты почувствовали, что дело идет о последнем, решительном бое, — писал В.И.Ленин,-то они не останавливались ни перед чем". Помогала им и Европа. В некоторых публикациях есть попытка представить помощь иностранных государств белому движению как некое безобидное дело. На самом деле вмешательство иностранных государств во внутренние дела России было широким и являлось нарушением всех международных прав. Значительной была финансовая и материальная помощь. Без прямой поддержки антисоветских формирований они не имели бы возможности вести длительную войну против Советов.
Английский генерал Нокс свидетельствовал: "Мы отправили в Сибирь сотни тысяч винтовок, сотни миллионов патронов, сотни тысяч комплектов обмундирования, пулеметных лент и т.д. Каждая пуля, выпущенная в большевиков, была изготовлена в Англии" . Англия поставила Колчаку 100 тысяч винтовок, более 2 тысяч пулеметов, 500 миллионов патронов, 200 тысяч комплектов обмундирования. Юденич получил 18,5 тонны муки, 1,5 тонны бекона, 1,5 тонны сгущенного молока и т.д. Англия в поддержку Юденича направила в Финский залив целую эскадру, в том числе 12 легких крейсеров, 20 эскадренных миноносцев, 12 подводных лодок и др. вооружение, боеприпасы, обмундирование. США и Англия с марта по сентябрь 1919 г. передали Деникину 358 орудий, 1,7 миллиона штук снарядов, 160 миллионов патронов, Станков, 250 тысяч комплектов обмундирования и другое снаряжение. Таким образом, участие иностранных государств в борьбе с Советской властью было вовсе не символическим. "Реабилитация" иностранной интервенции является одним из приемов фальсификации истории.
Не менее жесток был генерал А.И. Деникин. "Не брать пленных," - Деникин не скрывал этой установки. В "Очерках русской смуты" он пишет: "Мы входим в село, словно вымершее. По улицам валяются трупы. Жуткая тишина. И долго еще ее безмолвие нарушает сухой треск ружейных выстрелов — "ликвидируют" большевиков. Один из командиров дени-кинской армии генерал Кутепов приказывал: "Нечего заводить судебную канитель, расстреливать и все. Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать и вешать". Это ответ Б. Васильеву о том, как белые придерживались правовых норм. В дни господства в Одессе деникинцы расстреляли и повесили 3 тысячи человек, в Харькове - свыше 2 тысяч.
На Константиновском и Краматорском заводах расстрелян каждый десятый рабочий.
В.Г. Короленко, мужественно выступавший против беззакония в царской России, так же мужественно протестовал против красного террора. В своих дневниках он отмечал многочисленные случаи беззакония, которые ему приходилось наблюдать в Полтаве. Но вот когда в город вошли добровольцы Деникина, Короленко записал: "Эти три дня прошли в сплошном грабеже. Казаки повсюду действовали так, как будто город отдан им на разграбление. Во многих местах они так и говорили. Деникинцы все время вели себя так, что ни в ком не оставили по себе доброй памяти". Их настрой писатель выразил формулой — "Мстить, расстреливать, подавлять, устрашать". И далее: "Смотришь кругом — не видишь, откуда придет спасение несчастной стране. Добровольцы вели себя гораздо хуже большевиков и отметили свое господство, а особенно отступление, сплошной резней еврейского населения (особенно в Фастове, дай во многих других местах), которое должно было бы покрыть де-никинцев позором в глазах европейских благожелателей".
Сегодня генерала Деникина делают национальным героем зато, что не стал помогать Гитлеру и желал победы Красной Армии в годы Второй мировой войны. Это правда. Но когда Деникин был носителем белой идеи, он сознательно работал на Запад против российской государственности.
Жестокость была присуща белой армии. Не отрицали это и идейные вдохновители белого движения. Владимир Шульгин писал: "Белое движение было начато почти что святыми, а кончили его почти что разбойники" . Утверждение это исторгнуто жестокой душевной болью, но оно брошено на алтарь богини Правды". Среди прозревших белых офицеров все понятнее становилась истинная цель движения — высшее офицерство идет на большевиков для того, чтобы "вернуть усадьбы, квартирное имущество, вешать комиссаров и наказать "сволочь народ". О России мало кто думал. Так что русская кровь, пролитая при Колчаке, Деникине, Врангеле и т.п., лежит на совести не одних большевиков. Аналитики свидетельствуют, что "против белого движения был русский народ, одурманенный и обманутый красными". Белое движение захлестнули "потоки, со всех сторон, океана красных сил" — это ли не признание несостоятельности идеологии? Эти потоки смели с русской земли эксплуататоров и их иностранных покровителей. Народ разобрался, с кем ему по пути.
Преднамеренным фальсификациям подверглась Великая Отечественная война, история которой была выброшена на арену политических битв в связи с критикой и развенчанием сталинизма, поэтому пересмотр ее событий и оценок оказался далек от объективного. Об этом можно судить и по первому выходу в России известных книг В. Суворова (Резуна), пытающегося переложить ответственность за гитлеровскую агрессию на Советский Союз и обвинить в развязывании войны прежде всего коммунистов. "Войну затеяли коммунисты на нашу общую беду", — заявилон. На протяжении нескольких лет эту версию пытались доказать историки Бобылев П.Н. и Мельтюхов М.И. Представленный ими анализ политики накануне войны дает возможность выявить ошибки, просчеты, увидеть их в большем количестве, чем это виделось раньше. Однако, несмотря на попытки детально проследить шаг за шагом предвоенные действия правительства, твердых доказательств в агрессивных намерениях правительства (особенно со стороны компар-
тии) в отношении Германии не выявлено. Свидетельств об обратном мы встречаем немало. Даже генерал A.A. Власов, перешедший на сторону врага, опровергает тезис Резуна. В беседе с Гиммлером в сентябре 1943 г. он сказал: "Вы вторглись в пределы моей родины под предлогом "самозащиты" отнашего "удара в спину". Это не совсем отвечает истине. Сталин в 1941 году "не чувствовал себя достаточно сильным и подготовленным к этому... Сталин боялся войны".
Не верили в агрессивность СССР, объявленную гитлеровской пропагандой накануне войны, и приближенные Гитлера. Так, министр финансов Шверин фон Крозиг в докладной записке от 19 апреля 1941 г. на имя Геринга просил его убедить Гитлера не начинать войны против СССР, "так как никакой государь в России не будет в будущем успокоен, пока не возвратит потерянных районов. В борьбе славян с германцами, ведущейся в течение многих столетий, "славяне почти никогда не угрожали германцам силой оружия".
Советские писатели, воспитанные на идеях социалистического реализма и чувствовавшие себя сопричастными к событиям, происходящим в стране, стали глашатаями перестройки. Развенчание сталинизма на примере действий Сталина в годы войны они попытались раскрыть в художественных образах, показывая жестокость советского руководства по отношению к советским бойцам и офицерам, власовцам, коллаборационистам, подвергая критике ведение военных операций и обеспечение армии. В своих произведениях они с симпатией стали изображать гитлеровских солдат и офицеров, и с антипатией — советских. В романе В. Астафьева "Прокляты и убиты" советский солдат хронически голоден, показ бойцов конкретного полка то и дело перекрывается авторскими обобщениями о системе, большевиках, которая солдат превращает в доходяг. Фактические неточности отметили не только читатели, но и, в первую очередь, собрат по перу Е. Носов, подвергнув роман первому редакторскому разбору в дружеском письме: "Стр. 98. "Жизнь этих людей в большинстве была убога, состояла она из стояния в очередях, получения пайков и талонов..." Наша тогдашняя армия на 85 % набиралась из деревень. А какие в деревне очереди, какие пайки и талоны?" Или "Я, например, в своем запасном за полгода пребывания не едал не только масла, баранины, свинины, красной рыбы, белого хлеба, но не видел за это время ни скибки огурца, ни пуговки морковки, тем паче — грибов. Нам бы такой харч, как в 21 -м, но я не знаю случая, чтобы кто-либо одичал, оголодал до такой степени, чтобы лизать чужие миски, и, главное, никто не околел!...".
Наш солдат во всем уступает немецкому. На фоне грязных, оборванных, голодных русских солдат, писатель не скрывает восхищения всем немецким. Вот идет немецкий связист по линии в "чисто вычищенном мундире, веселый. Рожок полный патронов, за спиной автомат". Да что там, у немцев и ранец мягче и лучше, чем наш сидор с удавкой.
Неприязнь писателя к коммунистам-политработникам венчает эпизод убийства начальника политотдела дивизии полковника Мусенка. Его шофер Бры-кин доверительно шепчет капитану Щусю, организатору убийства: "Скажу я тебе, капитаха, одному тебе токо и скажу: нет ничего на свете подлее советского комиссара". Это явно преднамеренная неправда.
В романе Г. Владимова "Генерал и его армия" немецкие и советские генералы разнятся даже по внешности. Германский командующий - "крепкое лицо еще моложавого озорника, лукавое, но неизменно
приветливое. Лица же советских генералов совсем иные: "худенькая обезьянка с обиженно-недовольным лицом", "смотрел исподлобья побелевшими от злости глазами", "волчья ухмылка", "чудовищный подбородок, занимавший едва не треть лица".
Ряд "историков" и публицистов принижают наши победы, клевещут на события, оскверняют память павших, глумятся над ветеранами. 12 июля 2000 г. в газете "Известия" появился пасквиль обозревателя Б. Соколова. Он был сочинен на события, развернувшиеся у деревни Прохоровка в июле 1943 г. По Соколову было это так: "12 июля 1943 г. у деревни Прохоровка произошло крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны между 5-й гвардейской танковой армией генерала Павла Ротмистрова и 2-м танковым корпусом СС группенфюрера Пауля Хауссе-рё. 850 советским танкам противостояло 273 немецких. Безвозвратные потери вермахта составили 5 танков, а Красной Армии — 334 танка. Сталин раздумывал, стоит ли расстрелять Ротмистрова за бездарно проигранный бой, в конце концов решил, что не стоит. Впоследствии Прохоровка была объявлена грандиозной советской победой, сорвавшей немецкое наступление на Курск с юга. Ныне наПрохоровском поле стоит памятник в честь мнимой победы советского оружия". Подобными публикациями разрушается историческая память народа о войне. Они ведут к беспамятству нашего героического прошлого.
По всем публикациям недоброжелателей Победы красной нитью проходит мы ель о "бездарно выигранной войне". Ряд фальсификаторов, пишущих на исторические темы, старается убедить население страны, что якобы советская военная наука была несостоятельна и сильно уступала западной. Их не смущает, что отсталая советская военная наука разгромила вооруженные силы Германии и что на весь мир были произнесены и неоднократно повторены оценки противника о профессиональном потенциале советского командования, к примеру, начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта Ф. Гальдера о том, что с 1943 г. советские военачальники "на голову" превосходили германских "погрязших в догматизме". Или Йозефа Геббельса, который оказался честнее современных фальсификаторов, записавшего 18 марта 1945 г.: "Мне предоставлено генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских генералов и маршалов. Эти маршалы и генералы почти все не старше 50 лет. С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что они народного корня... Словом, приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов...". Страны-союзники посылали своих генералов на Восточный фронт поучиться у русских военному искусству.
"Бездарность" советских генералов тесно увязана с темой потерь в годы войны, многократно поднимавшейся в публичных выступлениях историков и писателей в первой половине 90-х гг. XX века. Как правило, выступления субъективно-эмоциональны: победа над фашизмом была одержана лишь ценой огромных жертв, наши бездарные генералы никогда не щадили жизней своих воинов, лишь бы взять незначительную высоту или населенный пункт к очередному пролетарскому празднику. Мысль о людских потерях заставила обратиться к таким аспектам войны, о которых прежде в ключе ценности человеческой жизни не говорили. Так, если раньше работа особых отделов по выявлению диверсантов и шпи-
онов считалась неотъемлемой частью армейской организации, то на рубеже 80-90-х гг. заговорили об их "вкладе" в число человеческих жертв; прославление советского военного искусства обернулось жесточайшей критикой, под которую было подведено число потерь; с негативной стороны раскрыта практика формирования штурмовых и штрафных батальонов; а к критике политики Сталина в отношении бывших военнопленных присовокупилось желание оправдать пособничество советского населения и военнослужащих вражеским войскам. Таким образом, гуманистические идеи человеколюбия и ценности индивидуальной человеческой жизни как бы вступили в противоречие с советской идеологией, провозглашавшей героизм, самопожертвование во имя жизни будущих поколений. Идеи большевизма, по планам разрушителей СССР, должны быть полностью разгромлены самым главным, самым весомым аргументом антигуманной его сущности. Но ведь известно, что боевые потери с обеих сторон были примерно равны: с советской стороны — 8 668 4000, с германской — 8 649 500 человек.
Научные исследования последних лет показывают значимость действий сталинского руководства для государства в военные годы. Основанные на изучении документов, они, как правило, указывают на комплекс причин тех или иных недостатков, но при этом неизменно отмечают и положительные стороны советского руководства. Майор Куницкий П.П. указывает: "Подготовка штабов стрелковых и танковых соединений занимала одно из центральных мест в комплексе мероприятий, связанном с управлением войсками". С.Ю. Бабенко пишет: "Установленная большевиками тоталитарная государственная система проявила позитивные черты во время проведения мобилизационных мероприятий в годы Великой Отечественной войны. Централизованная, дисциплинированная, пронизывающая все общество партия была идеально приспособлена к работе в чрезвычайных условиях. Партийный аппарат ежедневно руководил деятельностью всех сфер народного хозяйства, созданная система отраслевых отделов и секретариатов, политотделов и других партийных органов была всеобъемлющей...".
Таким образом, эмоциональное освоение исторических событий Великой Отечественной войны, вылившееся в разоблачение антигуманной сущности большевизма, заменяется тем пониманием, цель которого была поставлена в советские годы, — пониманием антигуманной сущности войны и великим значением страданий и жертв советского народа, победившего фашизм.
Очернительство Великой Отечественной войны и миллионов ее живых и мертвых участников происходило при общественном подъеме творческой интеллигенции. Этот подъем резко снизился, как только оказалось разрушенным государство — Советский Союз. "Замолчали, или, по-другому, "исписались", сразу две трети писателей России...Чтобы писать светло, полезно для читателя, нужны надежда, окры-ленность, запас прочности того, что называется Родиной. И все оказалось безжалостно подрубленным, из всего сочится кровь. А писать "Прокляты и убиты", несущую в свою очередь проклятия и безысходность, не все могут", — писал В. Распутин.
Фальсификациям и измышлениям последовательно на протяжении последнего десятилетия XX века противостояли сами очевидцы, участники войны. Ветераны не позволили предать забвению не только вклад всех людей от подростка до членов ставки Вер-
ховного главнокомандования в победу, но и отстояли Знамя Победы, которое, согласно правительственному указу (1996), стали торжественно выносить на парады. Теперь российское общество с все более пристальным вниманием обращается к документам войны, дневникам, письмам. Мы стараемся сохранить каждую крупицу воспоминаний участников войны ради установления истины, ради того, чтобы воссоздать полную картину истории.
Попытка сменить ценностные ориентиры в сознании российского общества искажением исторических фактов, очернение прошлого не могут ограничиться выполнением только одной задачи — отречения от советской действительности и отторжения идей большевизма. Они влекут за собой гораздо более серьезные последствия — забвение героических имен и подвигов, на которые следует равняться; потерю нравственных ориентиров; равнодушие к судьбе собственного государства.
Величие народного подвига в годы Гражданской и Великой Отечественной войн не приглушить и не замазать черной краской. Среди искажений и вымыслов его контуры будут вступать все четче и ярче, а гордость за славные дела предков — возрастать с каждым поколением.
Библиографический список
1. Бобылев ПН. Точку зрения в дискуссии ставить рано// Новая и новейшая история, 2000; Мельтюхов М.И. // Вопросы истории. - 2003.
2. Астафьев В. Соч. В 15-ти т.: Т. 10. Красноярск, 1997.
3. ВладимовГ.Генералиегоармия.М.;Изд-воКн.палата, 1997. — 448 с.
4. Кара-МурзаС. Советская цивилизация: В2т. Т. 1.М..2002.
5. Киселев А. Облик генерала А. А. Власова // Записки военного священника. Б\м. Б\г.
6. Мельтюхов М.И. Идеологическиедокументымая-июня 1941 года о событиях Второй мировой войны // Отечественная история, 1995. №2. С. 70-86.
7. Распутин В. Прокляты, но не убиты // Юность, 1997. № 3. С. 9.
8. Суворов В. Ледокол. М., 1998.
9. Фомин В.Н. Крушение белого движения: Замыслы и просчеты его вождей. Гражданская война в России. 1917-1922. М„ 1993.
10. Тайные документы Пакта Риббентропа-Молотова // Молодой коммунист. — 1989. - №4. С. 80-83; Б. Пинскер, Сговор, с которого началась война. Там же. С. 87; Д. Гранин. Обязаны распрямиться.//Литературная газета. 1991. №24, 19 июня.С. 9; А. Немзер. Кому память, кому слава, кому темная вода//Сегодня. 1994. 17 июня. С. 10; Л. Аннинский. Спасти Россию ценой России... // Новый мир. 1994. № 10. С. 214-221 и др.
35. В. Филатов. Сколько было лицу генерала Власова? Загадки и тайны истории // Молодая гвардия. 1995. № 4 — 6.
36. КуницкийП.П. Подготовка штабов стрелковых и танковых соединений Красной Армии в годы Великой Отечественной войны; Дисс. ...к.и.н.М., 1994. С. 191; С.Ю. Бабенко. Эвакуация из Украины в годы Великой Отечественной войны//Автореф.дис. ...к.и.н. — Донецк, 2000. С. 18.
ПОРХУНОВ Георгий Арсентьевич, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой политической истории Омского государственного педагогического университета.
ЕВСЕЕВАГалина Ивановна, кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и социальных коммуникаций Омского государственного технического университета.
Немецкий исторический институт в Москве (НИИМ) (Представительство фонда DGIA)
Гуманитарные науки
Немецкий исторический институт в Москве (НИИМ) (Представительство фонда DGLA) предлагает на осень 2005 две четырехмесячных стипендии для аспирантов, занимающихся немецкой историей (XVIII - XX вв.) Рассматриваются заявки аспиранток и аспирантов, которые работают над диссертацией по новой и новейшей истории Германии или по истории немецко-русских отношений. Им будет предоставлена стипендия для того, чтобы они могли жить 4 месяца (с 1 сентября по 31 декабря 2005) в Москве и работать в московских библиотеках и архивах. Размер месячной стипендии фиксируется НИИМ на примере немецких стандартов. Приглашаются молодые ученые не старше 26 лет, которые либо являются российскими гражданами, либо проживают в России постоянно. От них ожидается также активное участие в научно-исследовательской работе института. В частности, они должны будут сделать доклад о проделанной за это время работе и участвовать в обсуждении проектов других ученых.
К заявлению должны быть приложены следующие документы:
- Краткая информация о теме диссертации, об уже проделанной поданной теме работе (2-3 стр.)
- Обоснование необходимости Вашего пребывания в Москве (какие библиотеки, архивные фонды, научные учреждения собираетесь посетить и т.п.) (1-2 стр.).
- Отзыв научного руководителя (или другого ученого соответствующей квалификации) (не более I стр.).
- Краткая автобиография (со списком публикаций, если таковые имеются).
- Заявление отом, что во время получения стипендии НИИМ Вы не будете получать какой-либо зарплаты или какой-то другой стипендии из европейских или североамериканских ис точников.
- Ксерокопия диплома об окончании вуза.
Документы можно прислать в электронном виде, по факсу или обычной почтой.
По всем возникающим у Вас вопросам Вы можете проконсультироваться у наших сотрудников по электронной поч те или по телефону.
Все документы следует отправить до 10 июля 2005 по адресу:
1 19435, Москва, ул. Ма\ая Пироговская, д. 5, DGIA.Тел./факс: 245-51-03.
E-mail: bewerbunqen@dhi-moskau.oig
