CC BY
19
ВЕСТН. МОСК. ун-та. СЕР. 10. журналистика. 2009. № 3
Е . в . сивякова, аспирантка кафедры периодической печати факультета журналистики МГу имени М.В. Ломоносова. E-mail: siviakova@rambler.ru
ДЕФИЦИТ ПУБЛИЧНОСТИ КАК ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТОЯНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОЛЯ РОССИИ второй ПОЛОВИНЫ 2000-Х ГОДОВ
Институциональной основой публичной политики (как политики в интересах общества) являются институты представительства — парламент и СМИ. В результате их деятельности осуществляется публичность политического процесса, которая означает возможность участия в выработке политического курса, а также открытый диалог участвующих в нем акторов, представляющих конкурирующие политические силы. Эффективность данных институтов характеризует степень публичности политического процесса. Однако итоги развития российской публичной политики таковы, что участие публичных институтов в политическом процессе практически заблокировано, поскольку политическое поле моноцентрично, не дискуссионно и не конкурентно. Поэтому констатируется такая характеристика политического процесса, как «дефицит публичности».
Ключевые слова: публичная политика, публичный институт, СМИ, парламент, дефицит публичности.
Institutional basis of public polities (as politics of public interest) is provided by institutions of public representation — parliament and mass media. Through their activity public policy line is realized — that gives an opportunity of public participation in policy line production as well as allows open interaction of actors-participants who represent competitive politicalforces. Efficiency of these institutions marks the level of political system openness and policy line's publicity. But the results of Russian public policy evolution demonstrate the fact that public institutions' participation in policy line is practically blocked because of public sphere's non-competiveness and non-availability of public discussion. As a result, such a characteristic of policy line condition as "public politics shortage" is fixed.
Key words: public politics, public institution, mass media, parliament, public politics shortage.
Парламент и СМИ: институциональная основа публичной политики
Курс развития страны далеко не всегда позитивно воспринимался гражданами в течение всего постсоветского периода, когда российское общество столкнулось с социально-политическими изменениями. Во многом это объясняется удалением общества от принятия решений, т.е. участия в политическом процессе, несмотря на формально существующие ресурсы, прежде всего институциональные — парламент и СМИ, обеспечивающие выработку политики в интересах людей, или
публичную политику. Более того, спустя два десятилетия после конституционно закрепленного демократического устройства вопрос о публичной политике, по сути являющейся выражением демократии, перерос в проблему «дефицита публичности», свидетельствующего о нефункциональной деятельности демократических институтов.
Подходы западных исследователей к анализу публичной политики прежде всего связаны с объектом, определяемым как «государство в действии»1. Однако многие работы в этой области относятся к прагматическому моделированию поведения лиц, принимающих решения, т.е. могут быть условно объединены понятием «публичного менеджмента» ("public government")2. Другое направление восходит к ставшему общепринятым различию между policy (политикой как программой действий) и politics (политикой как системой взглядов)3. Западноевропейская традиция изучения публичной политики опирается на анализ государства и его роли в регуляции публичного пространства. «Проблема публичной политики рассматривается здесь в аспекте возрастающей неспособности современного государства решать социальные проблемы населения»4.
Российские исследователи придерживаются позиции, согласно которой публичная политика обусловлена степенью демократичности политического режима (как режима участия)5. Истоки публичной политики следует искать в балансе сил общественных акторов, выражающих интересы больших социальных групп6. Поскольку публичная политика формируется и развивается только в условиях режима участия, ее пространство, как и пространство политики вообще, есть область столкновения больших и малых социальных групп7. Поэтому целесоо-
1 Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. http://www.sociologos.net/textes/chmatko/politique_publique.htm
2 Understanding politics. Ideas, institutions, and issues. Thomas M. Magstadt and Peter M. Schotten. Boston; N.Y., 1999. С. 14 — Цит. по: Коркина В. Социальная реклама в публичной политике. http://www.socreklama.ru/sr_article.php?arti_id=143
3 См. например: Politics. Andrew Heywood. Macmillan Foundations. London, 1997. С. 380. — Цит. по: Коркина В. Социальная реклама в публичной политике. http://www. socreklama.ru/sr_article.php?arti_id=143; Jones O. An introduction to the study of public policy. Belmont: Duxbury Press, 1970 — Цит. по: Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. http://www.sociologos.net/textes/chmatko/ politique_publique.htm
4 См. например: CastelR. Les Métamorphoses de la question sociale. Paris: Fayard, 1995; Todd E. L'illusion économique. Paris: Gallimard, 1999 — Цит. по: Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. http://www.sociologos. net/textes/chmatko/politique_publique.htm
5 Эту точку зрения разделяют большинство участников российско-канадского проекта по публичной политике «Университет Калгари — Горбачев-Фонд» во главе с Ю.А. Красиным.
6 Приведена точка зрения Н.Ю. Беляевой, заведующей кафедрой публичной политики ГУ—ВШЭ — Публичная политика в России // Политические исследования. 2005. № 3. С. 153.
7 Точка зрения докт. филос. наук, сотрудника «Горбачев-Фонда» Б.Ф. Славина — Там же.
бразно рассматривать публичную политику как «поле взаимодействия государства и других субъектов политических отношений, характеризующееся той или иной степенью открытости и «прозрачности»8. Политика, претендующая на публичность, функционирует в интересах общества и предполагает его непосредственное участие.
Важнейшей составляющей процесса производства публичной политики является его коммуникативность. Как полагает социолог Н.А. Шматко, «публичная политика есть симбиоз политического действия, научной рефлексии и акта массмедийной коммуникации». Соответственно публичная политика «осуществляется в порядке интервенции в сферу политики экспертов, аналитиков, специалистов в области социальных наук, "интеллектуалов", публицистов и журналистов»9.
Производство публичной политики требует включенности в политический процесс всех институтов представительства, в т.ч. СМИ и широкой общественности. Публичность политического процесса означает возможность общественного участия в выработке политического курса, а также открытый диалог участвующих в нем акторов, представляющих конкурирующие политические силы. Политическая конкуренция рассматривается как непреложное условие «столкновения интересов», результатом которого становятся эффективные решения общественных проблем.
Особая роль в достижении целей публичной политики принадлежит социально-политическим институтам, которые «структурируют политический процесс, определяя доступ к участию в нем и очерчивая рамки активности акторов10». У каждого института, обеспечивающего производство публичной политики, свои зоны компетенции. В парламенте артикулируются интересы различных социальных, политических и культурных групп, согласуются их позиции. Здесь создается баланс общественных и частных интересов, сохраняется равновесие системы, а также вырабатываются совместные решения.
Средства массовой информации, другой институт публичной политики, обеспечивают широкое информирование общества о ходе политического процесса и организуют общественный диалог, в котором все заинтересованные стороны должны иметь возможность обсуждать политический курс страны. В рамках процедур широкого обсуждения реализуются функции контроля деятельности власти, экспертиза властных решений и поиск альтернативных подходов. Одновременное подключение граждан к обсуждению общезначимых проблем позволяет повышать степень политического
8 Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики // Политические исследования. 2006. № 2. http://politstudies.rU/fulltext/2006/2/11.htm
9 Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. http://www.sociologos.net/textes/chmatko/politique_publique.htm
10 Патрушев С.В. (ред.) Институциональная политология: современный институцио-нализм и трансформация России. М., 2006 — Цит. по: Беляева Н.Ю. Публичная политика в России: сопротивление среды // Политические исследования. 2007. № 1. С. 29.
просвещения граждан, их компетентность и рациональное понимание политических процессов и расстановки сил. Очевидно, что парламент и СМИ образуют институциональную основу публичной политики.
Анализируя современный политический процесс в России, эксперты говорят о дефиците публичности11. Под дефицитом публичности понимается непрозрачность и недиалогичность действий его участников, исчезновение процедур и площадок широкого обсуждения, угасание обмена мнениями и закрытый характер принятия решений. Заметно снижена функция выработки публичной политики и в российском парламенте, где принятие решений контролируется одной партией. Одной из причин деградации публичной политики выступает ущемление компетенций СМИ как института публичности через разные формы контроля их деятельности. В этом варианте деятельности институтов публичной политики и кроется «дефицит публичности».
Государственная дума России: непубличная публичность
Российский парламент был сформирован в 1993 г. на основе прямых тайных всеобщих выборов. На протяжении первых трех созывов, несмотря на всю сложность отношений власти законодательной и исполнительной, в Думе было представлено значительное количество партий, в той или иной степени отражающих существовавшие идеологические течения12. Это мнение поддерживается как российскими, так и западными учеными: например, авторы монографии «Мировая политология сегодня» Г. Алмонд, Дж. Пауэлл, К. Стром и Р. Далтон полагают, что в начале 1990-х гг. российский «парламент, теперь именовавшийся Федеральным Собранием, превратился в центр проведения политических
"13
дискуссий и принятия решений13».
Сокращение информационных обменов в публичном поле берет начало в 1999 г., когда на парламентских выборах началось строитель-
11 О недостаточной эффективности российской публичной политики см. работы О.Ю. Малиновой, Н.Ю. Беляевой, Ю.С. Пивоварова.
12 В Государственной думе первого созыва (1993—1995) были представлены восемь фракций (ЛДПР, «Выбор России», КПРФ, «Женщины России», АПР, «Яблоко», ПРЕС, ДПР) и две депутатские группы («Новая региональная политика» и «Либерально-демократический союз 12 декабря»). В состав Думы второго созыва (1995—1999) вошли четыре фракции (КПРФ, НДР, ЛДПР, «Яблоко») и три депутатских группы («Российские регионы», «Народовластие» и Аграрная депутатская группа). Государственная дума третьего созыва (1999—2003) состояла из шести фракций (КПРФ, «Единство» «Отечество — Вся Россия», «Союз Правых Сил», «Яблоко», ЛДПР) и трех депутатских групп («Народный депутат», «Регионы России», Агропромышленная депутатская группа). Четвертый созыв Думы (2003—2007) представил уже только четыре фракции: ЛДПР, «Единая Россия», «Родина», КПРФ. В парламенте пятого созыва (2007—2011) работают также четыре фракции: «Единая Россия», «Справедливая Россия», КПРФ и ЛДПР.
13 Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор: Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 86.
ство новой парламентской системы: была предпринята очередная14, на этот раз успешная попытка создания партии власти, под контроль которой постепенно перешло парламентское принятие решений. На выполнение этой функции претендовали две партии: «Отечество — Вся Россия» (консолидировавшая региональную элиту) и «Единство» (собравшая в свои ряды в основном представителей крупной бюрократии). Несмотря на то что первое место на выборах формально заняла Коммунистическая партия (113 депутатских мандатов), получившая второе место «Единство» (73 мандата) и третье — «ОВР» (68 мандатов) объединились почти сразу после выборов, получив значительное преимущество перед коммунистами, и в следующий цикл вышли уже вместе под названием «Единая Россия». В Думе четвертого созыва «Единая Россия» одержала победу, получив большинство мест и возможность беспрепятственной легитимации властных инициатив. В Государственной думе пятого созыва «единороссы» еще больше укрепили свои позиции: в настоящее время партия власти имеет конституционное большинство и претендует на выражение и отражение всех интересов общества.
Вторая половина 2000-х гг. была ознаменована реформированием выборного законодательства, как-то: повышение избирательного барьера, возможность баллотироваться только по партийным спискам, запрет на создание партийных блоков, отмена графы «против всех». Сейчас в парламент могут попасть только партии, имеющие поддержку власти15; исключение составляет единственная массовая партия, претендующая на оппозиционность, КПРФ. Политическое поле еще более сузилось: доступ в публичную политику перестали получать не только радикальная, но и либеральная оппозиция, заблокировано и участие в политическом процессе представителей гражданского общества — профсоюзов, НКО и крупного бизнеса, ранее активно участвовавших в системе информационных обменов публичной сферы. «Вместе с тем организации гражданского общества, которые, наподобие общественных палат, вовлекаются в систему консультаций, реального участия в политическом управлении не принимают»16. Политические ресурсы были «перераспределены» в парламенте через ослабление коммунистов и укрепление центристского
14 Вслед за партиями «Демократический выбор России» и «Наш дом — Россия».
15 «Единая Россия» является партией власти и имеет конституционное большинство; «Справедливая Россия» также считается «властным проектом»: партия демонстрирует поддержку руководству страны и проводит лояльную власти партийную политику; ЛДПР формально находится в оппозиции, однако суть политики партии и артикулируемых позиций не является альтернативной существующему политическому курсу. Попадание в парламент ограничено и избирательным законодательством, согласно одному из пунктов которого минимальная численность партий должна составлять 50 000 членов, — это позволяет участвовать в выборах только крупным структурам, малочисленные партии практически не имеют возможности принять участие даже в выборном процессе.
16 Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики // Политические исследования. 2006. № 2. http://politstudies.ru/fulltext/2006/2/11.htm
большинства. Таким образом, в парламентском поле появилась абсолютная доминанта — партия, контролирующая политический процесс. При формальной многопартийности системы была заблокирована ее реальная состязательность: на принятие решений влияет, как правило, одна партия. Так как политическая конкуренция является условием публичности и в той или иной степени привлекает общество в качестве арбитра, то угасание политической борьбы нарушает ход политического процесса уже на начальном этапе поиска лучшей альтернативы.
В ельцинский период «конфликтный плюрализм» политических сил, боровшихся за властные ресурсы, порождал открытое идейное размежевание и в политическом, и в медийном поле. С наступлением так называемой «управляемой демократии» складывается система моносубъектной власти, или «персоналистский режим», который понимается как «несбалансированное сосредоточение властных прерогатив (явных и «скрытых») в руках института-личности при формальном сохранении
17
принципов и институтов, свойственных конституционному строю1'. Отметим, что по истечении второго президентского срока В.В. Путин стал «лидером» партии доминантного типа: этот факт, а также отмена выборности губернаторов позволяют экспертам констатировать, во-первых, отсутствие разделения властей, что является признаком неавтономности и отсутствия партнерского характера взаимоотношений между ветвями власти и блокирует возможности общественного участия в политическом процессе. Наблюдается имитация социального партнерства, прикрывающая отсутствие действенных механизмов оного18. Во-вторых, это признаки «этатизированности» российского политического пространства: по определению известного социолога, руководителя сектора изучения элит Института социологии РАН О.В. Крыштановской,
этатизированным является такое пространство, в котором фактически
19
действует только государство19.
Занимая монопольное положение в публичном пространстве, власть не вступает в диалог и не обсуждает свои действия: публичная политика становится непубличной. Позицию власти по данному вопросу четко обозначил спикер Государственной Думы Борис Грызлов, заявивший, что «Парламент не место для дискуссий».
«Привычка к непубличности» недавно была в полной мере продемонстрирована партией власти: в связи с необходимостью восстановления процедур широкого обсуждения политического курса страны (в первую очередь мер по противостоянию мировому финансовому и экономическому кризису) президент Д.А. Медведев поддержал идею
17 Подробнее см.: СМИ и политика: Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. Л.Л. Реснянской. М.: Аспект Пресс, 2007. С. 85.
18 Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики // Политические исследования. 2006. № 2. http://politstudies.rU/fulltext/2006/2/11.htm
19 Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2005. С. 47.
КПРФ обязать все партии участвовать в дебатах. Однако первая же серия «пробных» дебатов «Единой России» с другой проправительственной партией — «Справедливой Россией» показала качественную победу «эсеров», несмотря на тренинги для партии власти, проведенные политическим консультантом Глебом Павловским и журналистом и членом партии власти Валерием Фадеевым. Тот факт, что «Единая Россия» не выдержала «испытание диалогом» даже с лояльной власти партией, вызвало озабоченность в партийном руководстве и поставило под сомнение дальнейшее проведение курса по возвращению дискуссий в политику. Сомнительным остается и потенциальное участие в дебатах представителей оппозиции (а в этом и заключается их основная цель): «как показали дебаты, дискутировать с КПРФ единороссы еще не готовы, да и предоставлять столько времени для оппозиции нет смысла»,
процитировала газета «Ведомости» слова одного из представителей
20
администрации президента20.
Альтернативные дискурсы не запрещаются, а, скорее, вытесняются на периферию21; критика власти официально не запрещена, однако более не попадает в область принятия решений. Разработка политического курса и принятие решений становятся все более непубличными, т.е. закрытыми для общественного участия, и не являются темами широких дискуссий22. Снижается эффективность публичных институтов, а значит, затрудняется сам процесс производства публичной политики.
Средства массовой информации: «недискуссионность» основного
форума общественного диалога
Характер политической системы и состояние политического поля неизбежно отражаются на деятельности системы средств массовой информации. Этатизированность российского политического поля влияет на ситуацию в медиа-пространстве: например, партия власти во время предвыборного периода 2007 г. получала гораздо большее освещение в СМИ за счет поддержки первых лиц государства. Главными модераторами повестки дня в российской политике являются руководители государства, в первую очередь президент и премьер-министр. Согласно ВЦИОМ, основными политическими ньюсмейкерами для россиян являются члены семьи, родственники (28%) и президент России (23%). Реже респонденты прислушиваются к мнению близких друзей, товари -
20 Костенко Н., Холмогорова В. Медведей учат разговаривать. Ведомости. 14.05.2009.
21 Подробнее см.: Малинова О.Ю. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Политические исследования. 2007. № 1. С. 18.
22 В частности, к непубличным решениям можно отнести внесение поправок в Конституцию, а также отмену выборности главы Конституционного суда. Эти решения были приняты в оперативном режиме и экстренно «проведены» через Думу.
щей по работе, учебе, службе (16%), известных и уважаемых политиков (11%), журналистов, комментаторов и ведущих телепередач (всего лишь 5%)23. Однако рейтинги весны 2009 г. демонстрируют некоторое снижение доверия к тандему Путин — Медведев: рейтинг премьер-министра снизился до 76% (максимальное значение на этом посту — 88% в ноябре 2008 г.), рейтинг президента упал до 68% (максимальное значение — 83% в сентябре 2008 г.)24. Связано это, очевидно, с изменившейся повесткой дня, на первый план в которой вышел мировой финансовый и экономический кризис, в той или иной степени ставший причиной кризиса доверия российского общества к власти.
Непубличность власти, ее закрытость и принципиальная недискус-сионность лишает СМИ не только полной информации о ее деятельности, связанной с выработкой курсов, но и возможности организации дискуссий общественного значения, которые «большие» политики обходят. В итоге в медиаполе в первую очередь отсутствует обсуждение значимых для аудитории социальных вопросов — образования, здравоохранения, жилищных проблем (эта тематика была сконцентрирована в реализации «национальных» проектов, которые в результате широкого обсуждения в 2006—2008 гг. привели к избранию президента Д.А. Медведева, в предвыборный период за них отвечавшего, и после этого постепенно «вышли на периферию» публичного дискурса). Антикризисная программа прави -тельства даже не пропагандируется. Новая «стабильность» политической системы вызывает унификацию содержания СМИ, в котором больше не находится места конфликтным столкновениям позиций и информационному обмену с целью влияния на политический процесс.
Более того, представители власти публично постулируют отказ от дискуссий в медиаполе: например, осенью 2008 г., в самом начале мирового финансового и экономического кризиса, по инициативе власти были созданы специальные региональные комиссии по организации «прокурорского надзора в связи с принимаемыми правительством РФ мерами по оздоровлению ситуации в финансовом и других секторах экономики». Комиссии должны были бороться с «информационными атаками на банки», то есть с обсуждением финансового положения банковской системы в СМИ. Однако когда стало ясно, что кризис не удастся «замолчать», сообщения о деятельности комиссий перестали появляться в прессе.
Однородность политического поля и низкое качество парламентской дискуссионности также отражается на контенте средств массовой информации, в котором соответственно исчезает плюрализм мнений и столкновение позиций. Характеризуя данную ситуацию, заведующий отделом анализа динамики сознания Института социологии РАН В. Пе-
23 Влияние средств массовой информации на политические взгляды россиян. Пресс-выпуск № 791. 15.10.2007. www.wciom.ru
24 Левада-Центр. Оценки российских лидеров и положения в стране (апрель). 30.04.2009. http://www.levada.ru/press/2009043003.html
тухов констатирует тот факт, что «сужается само пространство публичной политики, которое является объектом политической журналистики25». Поэтому исчезает сам объект журналистики: поскольку «ее [журналистики] призвание как аналитического жанра — отслеживать многообразие политических взглядов и позиций, а сам ее объект — публичная политика — сейчас этого делать не позволяет»26.
Из-за отсутствия доступа к политическому процессу средствам массовой информации в этой системе пока отводится роль наблюдателя и обозревателя. Журналисты имеют возможность только комментировать действия власти (причем на финальном этапе, после принятия решения) — однако эти комментарии лишь «шифруют» действия власти, создавая так называемую «двойную реальность» политики и своеобразную «журналистику интерпретаций».
В таком случае в СМИ наблюдаются практически только «псевдодискуссии», в которых роль ведущих достается «медийным» экспертам, аналитикам и политтехнологам. Под «псевдодискуссионностью» понимается состояние информационного пространства, которое из-за угасания процедур обсуждения можно определить как систему монологов, призванных лишь презентовать точки зрения, а не направленных на решение общественно значимых проблем и поиск альтернативных путей развития.
«Неучастие» общества как следствие дефицита публичности
Как закономерный результат дефицита публичности двух институтов публичной политики закономерно снижается внимание граждан к политическому процессу. По данным опроса ВЦИОМ27, около 60% населения России не интересуются политикой, причем 24% абсолютно безразличны к этой теме. Согласно же результатам исследования национальной идентичности (проведенного в 2007 г. Институтом социологии РАН), большинство опрошенных жителей России (54%) не разбираются в хитросплетениях российской политики и не представляют, что нужно сделать для того, чтобы голос отдельного человека, прежде всего их собственный голос, мог быть услышан при принятии важных государственных решений28.
25 О политической журналистике: Книга интервью / Сост. Л.Л. Реснянская. М.: МедиаМир, 2009. С. 290.
26 Там же.
27 Влияние средств массовой информации на политические взгляды россиян. Пресс-выпуск №791. 15.10.2007. www.wciom.ru
28 Подробнее см.: Российская идентичность в социологическом измерении. Часть 1. (Предисловие. Политическая активность и гражданское участие в контексте российской идентичности. Внешнеполитические аспекты российской идентичности) // Политические исследования. 2008. № 1. С. 74.
Снижение общественного интереса к политике может быть объяснено двумя причинами. Во-первых, сложившаяся политическая (в первую очередь, парламентская) система не позволяет обществу влиять на принятие решений, а также не представляет для него интерес из-за «бедности» и предсказуемости политической жизни. Во-вторых, в медиа-поле тенденция к сокращению в большинстве крупных печатных СМИ отделов по работе с читателями компенсируется только частично созданием «электронных» версий газет в сети Интернет, позволяющих развивать диалоговые обмены как между сотрудниками редакций и читателями, так и непосредственно внутри читательской аудитории. Частично — поскольку относительная свобода коммуникаций в сети все же не является доступной большинству населения России по техническим причинам.
Неучастие общества в политическом процессе приводит к исчезновению обратной связи и общественного диалога, без которых функционирование публичных институтов малоэффективно и затрудняет
процесс производства публичной политики.
***
Эффективность парламента и средств массовой информации характеризует степень публичности политического процесса. Ведь, по определению известного российского журналиста Виталия Третьякова, «по преимуществу политика — это не борьба за власть, а наука, искусство и практика управления29». Формальное наличие публичных институтов не служит основанием констатировать высокую степень публичности политики: важно то, как и в каких условиях они действуют, насколько полно выполняют свои функции. Российская реальность такова, что участие публичных институтов в политическом процессе практически заблокировано, поскольку политическое поле моноцентрично и неконкурентно, а следовательно, не предполагает процедур широкого обсуждения и общественного влияния на выработку политического курса. Дискуссионность, одна из главных стороны публичной политики, оказывается реально выхолощенной в деятельности и парламента, и СМИ. Поэтому и констатируется такая характеристика состояния публичного поля, как «дефицит публичности».
Список литературы
Алмонд Г., Пауэлл Дж, Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор: Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2002. 537 с.
СМИ и политика: Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. Л.Л. Рес-нянской. М.: Аспект Пресс, 2007. 256 с.
29 ТретьяковВ.Т. Политика возвращается. Ее выгнали в дверь, она пролезла в окно // Бесхребетная Россия. М.: ООО Издательский дом «Московские новости». С. 189.
Беляева Н.Ю. Публичная политика в России: сопротивление среды // Политические исследования. 2007. № 1.
Влияние средств массовой информации на политические взгляды россиян. Пресс-выпуск №791. 15.10.2007. www.wciom.ru
Красин Ю. Публичная сфера и публичная политика в российском измерении. — Публичная политика в России: По итогам проекта «Университет Калгари — Горбачев-Фонд». М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. 358 с.
Коркина В. Социальная реклама в публичной политике. http://www.socre-к1ата. т/ sr_artic1e.php?arti_id=143
Костенко Н., Холмогорова В. Медведей учат разговаривать. «Ведомости». 14.05.2009.
Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2005. 384 с. Малинова О.Ю. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Политические исследования. 2007. № 1.
О политической журналистике: Книга интервью // Сост. Л.Л. Реснянская. М.: МедиаМир, 2009. 296 с.
Оценки российских лидеров и положения в стране (апрель). Левада-центр. 30.04.2009. http://www.1evada.ru/press/2009043003.htm1
Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики // Политические исследования. 2006. № 2. http://po1itstudies.ru/fuИtext/2006/2/11.htm Публичная политика в России // Политические исследования. 2005. № 3. Российская идентичность в социологическом измерении. Часть 1. (Предисловие. Политическая активность и гражданское участие в контексте российской идентичности. Внешнеполитические аспекты российской идентичности) // Политические исследования. 2008. № 1.
СМИ и политика: Учебн. пособие для студентов вузов / Под ред. Л.Л. Рес-нянской. М.: Аспект пресс, 2007. 256 с.
Сунгуров А. Публичная политика и общественное мнение // Телескоп. 2004. № 5. http://www.te1eskop-jouma1.spb.ru/?cat=30&type=by_ theme&va1ue=21&id=177
Третьяков В.Т. Бесхребетная Россия. М.: ООО Издательский дом «Московские новости», 2006. 544 с.
Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. http://www.socio1ogos.net/textes/chmatko/po1itique_pub1ique.htm
Поступила в редакцию 20.06.2009
