CC BY
419УДК 321.7
ДЕФИЦИТ ДЕМОКРАТИИ В ЕВРОПЕЙСКОМ СООБЩЕСТВЕ И ДЕЛИБЕРАТИВНАЯ ДЕМОКРАТИЯ
© Яцек ЗЕЛИНЬСКИЙ
Естественно-гуманитарный университет в г. Седльце, г. Седльце, Польша, доктор политических наук, профессор, e-mail: [email protected]
Дебаты о дефиците демократии в Евросоюзе ведутся уже несколько лет. Главным обвинением является нарастающая бюрократизация союзной исполнительной власти и отдаление власти от гражданина. Появляются разные концепции его ликвидации. В модернизационных программах обычно используются подходы к демократии, выработанные для национального государства. В тени рассуждений остаются последствия глобализации. Радикально изменилось место государства, возникли региональные структуры (в т. ч. ЕС) и транснациональные корпорации, наступила реаллокация власти на местный и наднациональный уровни, рубежи национальной власти расплылись, сократились властные возможности государств, увеличилась их ответственность за эффекты действий. Представлено исследование анализа влияния глобализационных процессов на функционирование современного государства и на этом фоне - состояние демократии в Евросоюзе. В рамках презентации транс формационных программ избрана концепция делиберативной демократии. Ее суть сводится к обеспечению граждан ЕС свободой не только в принятии решений, но и их выработке. Ключевым элементом становится коммуникация правящих и граждан, необходимая для становления европейского гражданского общества, которое будет готово преподнести общий интерес на партикулярный и национальный. Открытым вопросом, о котором многие говорят, является вопрос: стоит ли модернизировать институты и механизмы или лучше задуматься над задачами и функциями государства и - впоследствии - показателями демократии, не станет ли это первым изменением в этой сфере.
Ключевые слова: демократия; дефицит демократии; демократические механизмы; Европейское сообщество; делиберативная демократия.
Проблема дефицита демократии в Европейском сообществе (EC, European Union, EU) затрагивается уже несколько лет. Приводится много аргументов как для поддержки тезиса о его существовании, так и его опровержения, хотя сторонников дефицита больше. Однако пока я не определю, что именно имею в виду, говоря о демократии, все эти рассуждения не представляют никакой интеллектуальной ценности. Это важно, т. к. частота использования понятия «демократия» привела к потере его содержания. Актуальным становится вопрос Джованни Сартори: может ли демократия быть чем бы то ни было? Проводятся одновременно дискуссии о программах, нацеленных на ликвидирование дефицита. В обоих случаях на демократию смотрят через призму института, созданного в рамках и для национального государства. В тени рассуждений остаются последствия развивающегося процесса глобализации и специфика европейской интеграции. Поэтому для поднятия дискуссии о демократии в Евросоюзе необходимо обозначить влияние глобализации на функционирование демократического государства и
на этом фоне показать состояние европейской демократизации. Это первая цель статьи. Вторая - проанализировать избранную модернизационную концепцию в плане вопроса, насколько она в состоянии изменить существующее status quo? Концепций много. Предполагается, что в них могут быть институциональные, процедурные изменения, реформирование соотношений представительной и прямой демократии и т. д. Я в качестве примера для анализа выбрал довольно молодую, но популярную концепцию делибера-тивной демократии (deliberative democracy), которая по идее должна препятствовать нарастающей бюрократизации евросоюзного правления. Вне моего интереса остается ответ на вопрос: существует ли в Европе деф-цит демократии, а если да - то как его ликвидировать. Не вызывает сомнения, что в функционировании как национальных государств, так и Евросоюза в целом наблюдаются деструктивные явления, касающиеся одновременно канонов демократического государства и демократического общества. Открытым остается вопрос: стоит ли модернизировать институты и механизмы демокра-
тии в ЕС или лучше по-новому подойти к задачам и функциям государства, и впоследствии к существующему канону демократии.
Демократические механизмы в плюралистичном мире
Современные властные отношения как внутренние, так и межгосударственные характеризуются нарастающим плюрализмом. Это одно из последствий глобализации на уровне местного интереса - регионального интереса. В обоих случаях существует много субъектов, стремящихся к сотрудничеству и гармонизации интересов, и много субъектов, заинтересованных в развитии конкуренции и соперничества. Отходим от отношений, построенных исключительно на связях правительства с правительством. Классический подход к межгосударственным отношениям оказывается неподходящим для описания реальности. В ситуации множества составляющих ее субъектов более правильным кажется говорить о сверхнациональных или сверхгосударственных отношениях, с акцентом на их сетевой характер, в которых государство (правительство) выступает своеобразным, но только одним из множества игроков. Связано это как с ростом активности местных общин, так и, прежде всего, с появлением транснациональных корпораций, интерес которых выходит за пределы национальных государств, а также сверхнациональных интеграционных структур [1]. Европейское сообщество можно причислить к таким структурам, хотя оно особо по сути дела. В его рамках национальные государства, пользуясь своим суверенитетом, решили предоставить часть этого суверенитета евро-союзным органам и дать им свои определенные полномочия. Независимо от того, вытекает ли статус сверхнациональных структур из нормативных или других (транснациональные корпорации) положений, каждый раз их существование связано с волей государств (которая может быть выражена как de iure, так de facto). Структуры эти начинают жить собственной жизнью, а их интерес (влияние на решения и принятие решений), хотя и касается территории властей национальных государств, не оканчивается за их границами. Подобное явление невозможно уложить в категории централизации и децентрализации. Более подходящим, как я представляю, говорить о рассеивании власти.
Анализируя это явление, Джеймс Розенау (James N.Rosenau) писал о реаллокации авторитета власти на местный и сверхнациональный уровни [2, р. 195-196]. Однако мы сталкиваемся с такими ситуациями, когда государство не готово контролировать созданные собой структуры, просто не в состоянии этого делать и этим не заинтересовано. Пределы государственной власти перестают быть такими четкими, какими они были в прошлом, и впоследствии проблема соблюдения основных принципов демократии, сформированных для национального государства, становится главной [3]. Все больше решений принимается вне его. С согласия государств -и нередко вне их контроля - зародился определенный, малочисленный класс, очень динамичный и эффективный, который принимает ключевые решения в сверхнациональном масштабе [4, S. 21]. Возникла асимметрия между властными возможностями национальных государств и ответственностью их за выполняемые действия; ограничиваются созидательные возможности государства при росте его ответственности за эффекты действий.
Манфред Г. Шмидт (Manfred G. Schmidt), говоря о ключевых свойствах демократического правления, выделял три: легитимность, прозрачность и контроль власти (вместе с ее ответственностью перед гражданами) [5, S. 424]. В современных условиях в большинстве случаев сложно сдержать эти свойства. Происходит это по многим причинам, но на эти три стоит обратить внимание. Во-первых - когда выступает неназванный деци-дент, а так и есть в этой ситуации, сложно назвать отвечающего за принятые решения, которые в отличие от решений национальных государств не являются итогом консенсуса, выработанного в рамках парламента, но итогом меняющегося соотношения сил, неизвестных гражданину. Однако и в ситуациях, когда децидент известен, например, для Греции - Международный валютный фонд (International Monetary Fund, IMF), правительства стран так и не в состоянии влиять на положительные для себя решения. Невозможным становится контролирование их не только гражданами, но и государствами. Кроме того, очень часто неточно определены сферы, в которых имеют силу решения транснациональных структур. Говоря об
МВФ, следует отметить, что определенная им валютная политика и требования, которые надо выполнить для получения помощи, не имеют для стран никакой силы, пока они сами не захотят пользоваться их средствами, но тогда Фонд будет вмешивается в финансовую политику национального государства, заставляя его принимать определенные меры.
Во-вторых - принятие решений транснациональными корпорациями не ведется публично. Они и предпосыки их принятия неизвестны большинству общества, в ситуации, когда структуры, организованные государствами, навязывают своим основоположникам решения, вряд ли они разъяснят обществу мотивации их принятия и содержание. Наднациональным структурам чужд также диалог с обществом, а соответственно, и сложно тогда говорить о прозрачности.
В-третьих - в национальных государствах отношения общества с властью строятся в первую очередь с использованием института выборов, которые периодически проводятся, и через которые суверен легитимирует избранных представителей к принятию решений от его имени. Большинство транснациональных корпораций не предусматривает участие граждан в становлении властного состава, формулирует его с учетом принципов канона экспертократии, а соответственно, тогда и нет гражданской легитимности. Однако с точки зрения демократии, важнее всего то, что ведет это к ситуации, в которой -ex definitione - отсутствует связь гражданина и института, а значит, гражданин не идентифицируется с принятыми им решениями.
Демократия в Европейском сообществе
Взгляды по поводу степени воплощения в Евросоюзе элементов канона демократии разделены. Одни считают, что ЕС распоряжается институтами, которые способны обеспечить легитимность, прозрачность и контроль функционирования его властей [5, 8. 425-430], другие говорят о нарастающем дефиците демократии [6, р. 534-537]. Касается это как дефицита демократии институтов, так и дефицита демократии общества [7, 8. 33]. Первый связан с нарастающей бюрократией и отдалением институтов от граждан, второй - с наблюдаемыми признаками трудности в формировании категории евро-союзного гражданского общества. Правдой при этом остается то, что процессы, проис-
ходящие в рамках ЕС, ничем не отличаются от тех, которые связаны с глобализацией.
В первую очередь, незначительной сферой общественного контроля над работой евросоюзных структур. Так, например, единственным избираемым в странах-членах ЕС институтом является Европейский парламент (European Parliament), который имеет общественную легитимность и выполняет все требования для того, чтобы считать его общественным, контрольным органом. На самом деле, его возможности значительно ограничены и не только в плане полномочий. Концепция европейского парламента имеет системную ошибку - его идея обгоняет проходящие общественные процессы и не соответствует действительности. Несмотря на многие годы существования ЕС, до сегодняшнего дня нет упомянутого евросоюзного общества, объединенного чувством европейского тождества. В связи с этим невозможно на его форуме найти консенсуса, основанного на коллективном сознании принадлежности к сообществу, которое принимаем как «мы», на благо которого работаем независимо от национальной и государственной принадлежности; отсутствует совместная ориентация [8]. Следовательно, тогда сложно признать, что у него европейская легитимность [6, р. 535]. Кроме того, в большинстве стран, в которых избирают евродепутатов, основными структурами, благодаря которым возможно баллотироваться в парламент, являются политические партии, где депутаты обязаны предпочитать партийную лояльность. При этом в Европарламенте они не занимаются общими интересами, а только партикулярно понимаемыми внутренними делами своих стран. Сложно также их считать представителями граждан Европы в ситуации незначительного интереса общества к выборам и отсутствия знания, чем они на самом деле занимаются [6, р. 536]. В Польше, например, в списки кандидатов в евроде-путаты попадают политики, которых партии не видят во внутригосударственной политике; своего рода цивилизованная форма политического «развода». Если считать итоги голосования в Европарламент (2014 г.) как процент от имеющих право голоса, оказывается, что 76,18 % это т. н. «немые избиратели» (не голосовали), а представители победившей партии набрали 7,65 % голосов (табл. 1).
Таблица 1
Итоги голосования в Европейский парламент в 2014 г., в процентах от имеющих право голоса
Партия Гражданская платформа (Platforma Obywatelska, PO) Право и справедливость (Prawo i Sprawiedliwosc, PiS) Социалдемократия (Socjaldemokracja, SLD) Конгресс новых правых (Kongres Nowej Prawicy, KNP) Польская кре-стяньская партия (Polskie Stronnictwo Ludowe, PSL) «Немые избиратели»
Поддержка 7,65 7,57 2,25 1,70 1,62 76,18
Источник: [www.mpolska24.pl.]
O несоответствии идеи парламента общественной ситуации, кажется, знали его создатели, когда определяли полномочия парламента и очень бережливо ангажировали в процесс принятия решений и контроля. Правда, очередные европейские договора расширяют сферы его активности, но очень осторожно.
Второй орган общеевропейского характера - Европейская комиссия (European Commission), где каждый член из разных стран, но в целом она должна представлять интересы сообщества. Кандидатов выдвигают государства, которые также (Европейский совет) утверждают их на постах. В этом случае, как мне представляется, совершенно очевидно, что тогда она не имеет демократических основ. Комиссия является исполнительным органом ЕС, который управляет его финансами и представляет собой единственный орган с правом прямой законодательной инициативы. Она также контролирует государства в деле введения евросоюзных нормативных актов в их внутреннюю правовую систему, поэтому часто называется «бюрократической крепостью». Соответственно, возникает ситуация, в которой орган, не имеющий демократических основ, контролирует демократически избранные парламенты в области становления права.
Как мне представляется, демократической базы не имеет также и Европейский совет (Council of the European Union). Только его члены (но не он в целом) подлежат общественному контролю, но не национальных парламентов, и на практике касается это только внутригосударственной активности, а не европейской. Легитимность ослабляет процедуры голосования в Совете (едино-
гласно и редко - большинство), что дает им довольно много свободы в действиях в рамках т. н. торгов о корысти [4, S. 36-37].
При всем этом следует помнить, что в ЕС нет т. н. интерфейсов, структур, связывающих избирателей с органами и институтами. Речь идет о евросоюзных СМИ, европейских партиях, профсоюзах и т. д., т. е. структурах, выражающих интерес избирателей, при этом существует очень много групп, представляющих интересы работодателей и транснациональные корпорации.
Поиски антидота - делиберативной демократии
На сегодняшний день существует довольно много концепций и проектов, нацеленных на ликвидирование дефицита демократии в ЕС, которые по своей сути имеют разный характер и значимость. Среди них -предложения институциональной модернизации - прямые национальные выборы членов Совета, независимо от процедур становления правительства. Есть также проекты увеличения значимости референдумов и введения одинаковых правил их проведения во всех странах. Независимо от этого, целью модернизационных планов выступает увеличение легитимности определенных органов путем запуска проевросоюзных тенденций [4, S. 48]. Есть и голоса, идущие далее, которые указывают на необходимость нового определения понятия демократии так, чтобы оно было адекватным к изменениям, происходящим в рамках глобализации, отхода от воспринятия демократии с использованием категорий, которые возникли для анализа ситуации в национальном государстве. Дело в выработке механизмов и процедур, которые установили бы дополнительную систему
для демократических институтов, начиная с местного уровня и кончая глобальным [3, р. 267-284]. При этом речь идет не о замещении старых структур новыми, а об их обогащении новыми институтами (механизмами, процедурами), соответствующими современным реалиям. Задачей демократии, как писал Ж.Ж. Руссо (Jean J. Rousseau), является выражение общественной воли, которая осуществила бы общее благо. Следовательно, необходимо говорить не о процедуре выбора, передаче полномочий и контроля (accountability), а об обеспечении обществу возможности определения своих интересов для достижения общего блага. На этом фоне возникла идея делиберативной демократии (deliberative democracy), которая сводится к предоставлению гражданам возможности участия в выработке решений, а не только к их принятию (как, например, референдум). Юрген Хабермас (Jürgen Habermas) в своем труде «Фактичность и действие» (Faktizität und Geltung: Beiträge zur Diskurstheorie des Rechts und des demokratischen Rechtsstaats) отбросил как правовой позитивизм (легально принятое право иметь силу), так и идею натурального права. При этом он акцентировал внимание на роли коммуникационных процессов, указывая, что в современном обществе право стабилизирует ожидания только тогда, когда имеет внутреннюю связь с интегрирующей силой коммуникационных действий [9, S. 100]. Политика делиберативной демократии объединяет демократическую свободу в формировании воли и в неформальном формировании мнений [9, S. 328]. Сталкиваемые в ней две силы: слабая публика частных объединений, выражающая свою волю в адрес власти и интересы т. н. сильной публики, т. е. органов государственной власти. Интересы первой не обязывают вторую, но она должна их учитывать. В ст. 10.3 Договора о Европейском союзе (Dz.U 2004, 90, 864) написано: «Каждый гражданин имеет право участвовать в демократической жизни Союза. Насколько возможно процесс принятия решений является открытым и максимально приближенным к гражданам». Целью делиберативной демократии является ангажирование граждан в процесс становления решений, и через это достигается повышение доверия к союзным решениям. Возникает новый тип легитимности - технократиче-
ский, который должен обеспечить связь эффективности правления союзных политиков с общественной легитимностью для принимаемых решений [10, S. 14-16]. Господствует мнение, что основным инструментом этой демократии в период развития информативных технологий должен быть Интернет. Его всеобщая доступность препятствует контролю над распространяемыми информациями и идентифицированием отправителя, а также агрегированием информации, но на сегодняшний день нет лучшего коммуникационного канала, который способствовал бы ведению такого широкого диалога. Таким образом, он имеет все свойства, необходимые для ангажирования общества в процесс выработки решений, формирования европейского гражданского общества и ничем не ограниченных связей на линиях правитель -гражданин и гражданин - гражданин [11, р. 14-16].
Благодаря ныне существующим формам общественных консультаций, мы получаем только периферийные мнения, а соответственно и возникает своеобразная ситуация, в рамках которой не имеющая знания часть общества из сети Интернет подсказывает решения случайно избранным представителям народа. В этой связи Ю. Хабермас обращает внимание на двухколейность проходящих процессов. С одной стороны, обращается внимание на правильность правотворческих процессов и дел, в отношении к которым государство должно занять четкие позиции, с другой - параллельно идет неопределенный процесс, проходящий под влиянием неорганизованной коммуникации [12, р. 539], которая не учитывает принципов равноправной дискуссии, т. к. никто их не определил [12, р. 327-328].
Делиберативная демократия в странах парламентарной демократии занимается ничем другим, как непрерывным, проходящим согласно определенным процедурам диалогом с разными общественными группами, ведущими к компромиссным решениям, которые являются итогом проводимых него-циаций и достигнутых соглашений. Задачами государства являются участие в различных спорах, проходящих вокруг публичной политики, признание выработанных соглашений, придание им силы или модифицирование существующих правовых / юридических и
административных процедур. Касается это также и Евросоюза как структуры, имеющей правотворческие полномочия.
На этом фоне рождается проблема процедур, обеспечивающих участие общества в процессе принятия решений. На практике существуют две основных модели: агрегаци-онная и трансформационная. Для первой основной вопрос - кто (или что) является субъектом действий (единица versus сообщество). Она обобщает анализ споров частных интересов и преференций участников, которые в процессе обсуждения могут измениться. Критерием правды остается привлечение как можно большего количества сторонников. Во второй - победителем (критерий правды) становится тот, кто более эффективно пользуется своими аргументами. Независимо от этого суть дела сводится к одному - к стремлению выражения воли общества, которая отражала бы общее благо.
Первые шаги в деле введения делибера-тивной демократии сделаны. В опубликованном Европейской комиссией (2002 г.) документе, направленном: «в сторону укрепления культуры консультации и диалога - генеральные принципы и минимальные стандарты консультации заинтересованных сторон, приготовленные Европейской комиссией» [13], к ним отнесены:
- доступность участникам консультации информации, касающейся дебатов;
- ведение дебатов с использованием средств, доступных консультантом;
- обеспечение консультантом необходимого времени для выражения позиции;
- подтверждение консультантом получения выраженной им позиции;
- опубликование итогов консультации и информирование консультантов о способах использования полученной информации.
Принципы эти применяются в работах экспертных групп, открытых дискуссий, консультативных комитетов, организационных встреч и т. д., но прежде всего - в самых популярных исследованиях в сети Интернет, которые обычно проводятся на первой стадии приготовления решений.
Учитывая проведенные выше рассуждения, возникают три открытых вопроса.
1. В существующей ситуации имеет ли смысл вести разговоры о том, существует или нет дефицит демократии в Евросоюзе.
2. Должна ли демократия в период глобализации на самом деле выполнять три названные М. Шмидтом (Manfred G. Schmidt) ключевых свойства демократического правления.
3. В чьих интересах находится введение делиберативной демократии.
Обращаясь к первой проблеме, кажется, что при данном status quo рассуждения над существованием дефицита в Евросоюзе имеют незначительную научную важность [14, S. 20]. Исследования должны касаться определения предпосылок (и тормозов), способности государства к выработке (и гарантированию) принципов, механизмов наднационального сотрудничества, которые будут признаны как отвечающие имеющему силу канону демократии (демократии государства и демократии общества) [7, S. 4, 5]. Дефини-ровать канон - довольно сложная задача хотя бы из-за того, что частота использования понятия демократия довела нас до потери контроля над его содержанием.
Стараясь определить канон демократии, можно принять институционно-процедурный подход. В любом государстве верховным правом выступает конституция, которая закрепляет способы участия граждан в принятии решений, а также формы действий институтов власти, работе избираемого парламента, гарантии определенных свобод и прав человека и т. д. Однако, используя этот подход, вряд ли я смогу что-то разъяснить в деле дефицита демократии. Сложно будет защитить подход, если говорить о правлении народа, как, например, афинская демократия [15]. Современная демократия, которая опирается в большей степени на конфликт и соперничество, чем на гармонию, и в которой доминируют институты представительной демократии, не в состоянии справиться с этой задачей, так же как и граждане не в состоянии полностью контролировать публичные дела [16, S. 78].
Существует еще один популярный подход - функциональный, который говорит, что суть демократии сводится к соблюдению (обеспечению) т. н. общих благ. В этом понимании Пьер Мане (Pierre Manent) писал о демократии как о состоянии, которого требуют все [17, S. 64]. Общие блага являются очень широкой категорией, содержание которой зависит о существующего «здесь» и
«сейчас» политического, общественного, культурного, экономического контекстов. В итоге - нет и быть не может одной, общей модели (канона) демократии. Демократия -это состояние, постройка которого незавер-шена. Бесспорным является то, что есть недемократические (согласно канону ЕС) государства, которых в их среде никто не обвиняет в отсутствии демократии, и которые успешно работают для общего блага. Однако, учитывая это явление, явно звучит вводный вопрос Джованни Сартории (Giovanni Sartori) к его сочинению «Теория демократии»: может ли демократия быть просто чем бы то ни было? [14]. Демократия - это отражение партикуляризма, а не универсализма [18, S. 160], которая всегда будет культурно, территориально, морально и т. д. увязана и всегда будет построена с учетом собственных, национальных интересов и институтов. Все общества в Евросоюзе имеют свои партикулярные интересы, и найти публичную политику, отвечающую ожиданиям всех, маловероятно, пока не возникнут европейское тождество и евросоюзное гражданское общество. Вполне очевидным представляется то, что это не наступит в ближайшем будущем хотя бы в связи с существующими разногласиями в деле национальной безопасности.
Что касается второго вопроса - должна ли демократия быть связана с легитимностью, а если да - с какой? Традиционно говорим о двух видах легитимности, причем их совместное выступление рассматриваем как исполнение канона демократического государства. Первый вид - легитимность типа input, когда граждане имеют равные права, правящие получают полномочия от своих избирателей, перед которыми несут ответственность, выступает разделение властей. Второй вид - легитимность типа output, когда она проистекает из гражданского удовольствия деятельностью правящих кругов [19]. Именно поэтому важным вопросом выступает то, что правление практическим делом и общественный контроль над избранными представителями осуществляются через призму эффективности в обеспечении ожидаемых гражданами потребностей. При таком подходе может оказаться, что эффективность превысит способ комплектования исполнительной власти.
Третья проблема - в чьих интересах введение делиберативной демократии. Наверное, не заинтересованы в этом правительства национальных государств, т. к. она уменьшает их роль в определении направлений развития. Теоретически этого не должно быть в интересах ЕС, который существует благодаря национальным государствам, значит, от их силы и готовности сотрудничества зависит его эффективность. Соответственно, можно выдвинуть тезис, что делиберативная демократия, понимаемая как включение граждан ЕС в процесс выработки решений, будет действенным средством организации идущего снизу нажима на власть национальных государств, предоставляя тем же самым административным евросоюзным структурам возможность управлять процессами, проходящими в Европе. Если так произойдет, она может оказаться звеном, обеспечивающим связь интересов евросоюзной бюрократии с интересами национальных государств; станет цивилизованной формой борьбы бюрократических союзных структур с полномочиями государств [20, 8. 201]. Трудно, однако, не согласиться с авторами, которые предостерегают от ситуации, в которой под лозунгом ликвидирования дефицита демократии в Евросоюзе и стремления к политической субъ-ектности граждан ЕС дойдет до упущения существующих признаков демократии и общественного принуждения. Делиберативная демократия может довести до полного неуч-тения общественных мнений.
1. Wierzchowska A. Rz^dzenie w przestrzeni ponadnarodowej // Studia Politologiczne. 2013. Vol. 27.
2. Rosenau J.N. Security in a Turbulent World // Current History. 1995. Vol. 94. № 592.
3. Held H. Democracy and the Global Order. Cambridge, 1995.
4. Dahrendorf R. Die Krisen der Demokratie. Ein Gespräch. Monachium, 2002.
5. Schmidt M.G. Demokratietheorien. Opladen, 2000.
6. F0llesdal A., Hix S. Why There is a Democratic Deficyt in the EU: Response to Majone and Moravcsik // Journal of Common Market Studies. 2006. № 3.
7. Jamroz A. Demokracja. Bialystok, 1995.
8. Höreth M. Warum sich das Vereine Europa mit der Demokratie schwer tut // Internationale Poli-
tik und Gesellschaft (on-line). 1998. № 1. URL: www.fes.de/ipg (accessed: 14.07.2015).
9. Habermas J.Faktycznosc i obowi^zywanie. Teoria dyskursu wobec zagadnien prawa i demokratycznego panstwa prawnego. Warszawa, 2005.
10. Grosse T.G. Deficyt demokratyczny w Unii Europejskiej i metody jego przezwyciçzenia / ed. by U. Kurczewska // Deficyt demokratyczny w Unii Europejskiej a europejskie grupy interesu. Warszawa, 2008.
11. Promise and Problems of E-Democracy: Challenges of Online Citizen Engagement. Organization for Economic Cooperation and Development Report. P., 2003.
12. Habermas J. Teoria dzialania komunikacyjnego: w 2 t. Warszawa, 1999. T. 1.
13. Commission of the European Communities. Communicate from the Commission. Towards a reinforced culture of consultation and dialogue -General principles and mininimum standards for consultation of interested parties by the Commission. URL: http://ec.europa.eu/governance/docs /comm_standards_en.pdf (accessed: 14.07.2015).
14. Sartori G. Teoria demokracji. Warszawa, 1998.
15. Juchacz P.W. Deliberacja - demokracja -partycypacja. Szkice z teorii demokracji atenskiej i wspolczesnej. Poznan, 2006.
16. Dahl R.A. Demokracja i jej krytycy. Warszawa, 1995.
17. Manent P. Demokracja bez narodu? // Res Publica Nowa. 1999. № 11/12.
18. Tobiasz M.Pluralizm i demokracja - zrodel filozofii politycznej Michaela Walzera // Swiat i Polityka. 2002. № 1-2.
19. Schimmelfennig F. Legitymate Rule in the European Union. The Academic Debate // Tübinger Arbeitspapiere zur Internationalen Politik und Friedensforscung. 1996. № 27. URL: http:// tobias-lib.uni-tuebingen.de (accessed: 16.06.2012).
20. Pietrzyk I. Polityka regionalna Unii Europejskiej i regiony panstw czlonkowskich. Warszawa, 2003.
1. Wierzchowska A. Rz^dzenie w przestrzeni ponadnarodowej // Studia Politologiczne. 2013. Vol. 27.
2. Rosenau J.N. Security in a Turbulent World // Current History. 1995. Vol. 94. № 592.
3. Held H. Democracy and the Global Order. Cambridge, 1995.
4. Dahrendorf R. Die Krisen der Demokratie. Ein Gespräch. Monachium, 2002.
5. Schmidt M.G. Demokratietheorien. Opladen, 2000.
6. F0llesdal A., Hix S. Why There is a Democratic Deficyt in the EU: Response to Majone and Moravcsik // Journal of Common Market Studies. 2006. № 3.
7. Jamroz A. Demokracja. Bialystok, 1995.
8. Höreth M. Warum sich das Vereine Europa mit der Demokratie schwer tut // Internationale Politik und Gesellschaft (on-line). 1998. № 1. URL: www.fes.de/ipg (accessed: 14.07.2015).
9. Habermas J.Faktycznosc i obowi^zywanie. Teoria dyskursu wobec zagadnien prawa i demokratycznego panstwa prawnego. Warszawa, 2005.
10. Grosse T.G. Deficyt demokratyczny w Unii Europejskiej i metody jego przezwyci^zenia / ed. by U. Kurczewska // Deficyt demokratyczny w Unii Europejskiej a europejskie grupy interesu. Warszawa, 2008.
11. Promise and Problems of E-Democracy: Challenges of Online Citizen Engagement. Organization for Economic Cooperation and Development Report. P., 2003.
12. Habermas J. Teoria dzialania komunikacyjnego: w 2 t. Warszawa, 1999. T. 1.
13. Commission of the European Communities. Communicate from the Commission. Towards a reinforced culture of consultation and dialogue -General principles and mininimum standards for consultation of interested parties by the Commission. URL: http://ec.europa.eu/governance/docs /comm_standards_en.pdf (accessed: 14.07.2015).
14. Sartori G. Teoria demokracji. Warszawa, 1998.
15. Juchacz P.W. Deliberacja - demokracja -partycypacja. Szkice z teorii demokracji atenskiej i wspolczesnej. Poznan, 2006.
16. Dahl R.A. Demokracja i jej krytycy. Warszawa, 1995.
17. Manent P. Demokracja bez narodu? // Res Publica Nowa. 1999. № 11/12.
18. Tobiasz M. Pluralizm i demokracja - zrodel filozofii politycznej Michaela Walzera // Swiat i Polityka. 2002. № 1-2.
19. Schimmelfennig F. Legitymate Rule in the European Union. The Academic Debate // Tübinger Arbeitspapiere zur Internationalen Politik und Friedensforscung. 1996. № 27. URL: http:// tobias-lib.uni-tuebingen.de (accessed: 16.06.2012).
20. Pietrzyk I. Polityka regionalna Unii Europejskiej i regiony panstw czlonkowskich. Warszawa, 2003.
Поступила в редакцию 21.09.2015 г.
UDC 321.7
DEMOCRATIC DEFICIT IN THE EUROPEAN UNION AND THE DELIBERATIVE DEMOCRACY
Yatsek ZELINSKY, Siedlce University of Natural Sciences and Humanities, Siedlce, Poland, Doctor of Politics, Professor, e-mail: [email protected]
Discussions on the democratic deficit in the European Union are being held for many years by now. The increasing bureaucracy of the EU executive power and its removal from the citizens is the main allegation. Various abolition concepts of the situation have been emerged. The existing upgrade programs usually exploit the democracy approaches that have been developed for nation state requirements. The consequences of globalization remain in the background of the disputes. The position of the state has been changed drastically. Regional structures (the EU among others) and transnational corporations have been established. The power reallocation towards local and transnational levels has been evolved. The limits of the state power has ceased to be clear. The power abilities of the state have been significantly reduced and its responsibility for the performance effects has been increased. The influence of globalization processes on the functioning of the modern state has been highlighted. Against this background the quality of democracy in the European Union has been showed. Within the framework of presenting improvement schemes the concepts of deliberative democracy have been chosen. Its essence amounts to ensuring the EU citizens both the freedom of decision-making and their development. The communication between governing bodies and citizens seems to be the key element here. It is essential for creating the European civil society that would be prepared to put a common interest above a particular, national one. It remains an open question - this is referred to in numerous publications - whether to modernize the EU institutions and mechanisms or rather, in the age of globalization, to reconsider the tasks and functions of the state and, in consequence, the characteristics of democracy if that would not be the first change in this respect.
Key words: democracy; democracy deficit; democratic mechanisms; European Union; deliberative democracy.
