Дагестан: ислам как фактор политического процесса Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

стоит отметить отсутствие у государства и мусульманских общин хороших специалистов по мусульманскому праву и навыков управления мусульманской собственностью. Легализация вакуфов потребует выработки законодательства о них, которое придется приспособить к имеющимся республиканским и федеральным законам о религиозных организациях.

К доводам в пользу развития вакуфов в постсоветском Дагестане относится в первую очередь либерализация законодательства о культах. По новому закону о свободе совести 1991 г., мусульманские общины Дагестана получили все права юридических лиц, что дает возможность легализации вакуфов в будущем. Во второй половине 90-х годов власти смогли восстановить потерянный было контроль за развитием религиозной ситуации в республике. Согласно новым, федеральному и дагестанскому, законам о свободе совести 1997 г., а также знаменитому дагестанскому, Закону 1999 г. «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности», в Дагестане закрыты появившиеся в 90-е годы зарубежные мусульманские фонды и миссионерские организации. Однако местные мусульманские общины сохранили полученные в постсоветское время широкие свободы, что дает им немало возможностей к учреждению и использованию ваку-фов de facto, в обход действующего законодательства. Какие-то перспективы для реституции вакуфов в будущем могут быть связаны с ростом частного мусульманского капитала в республике.

Будущее вакуфных имуществ в Дагестане, вероятно, будет определяться сложным соотношением описанных выше тенденций. Можно быть уверенным лишь в том, что реституция вакуфов никоим образом не будет простым возвратом к прошлому.

«НГ-религии», М., 2 июня 2004 г.

Андрей Васильев,

историк

ДАГЕСТАН: ИСЛАМ КАК ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

Сегодня дагестанское общество практически многоконфессионально. Так как доля мусульман-шиитов не превышает 3%, то большую часть населения республики составляют мусульмане -сунниты.

Последнее десятилетие характеризовалось в Дагестане бурным процессом исламского возрождения. Так, если в 1987 г. в Дагестане действовали лишь 27 мечетей в 12 районах и четырех городах республики, то уже в конце 1994 г. здесь насчитывалось 720 мечетей, а также восемь исламских вузов и 111 медресе. А по данным 2000 г., в Дагестане было 1594 мечети. Ныне в республике действуют более 2150 мечетей, 438 учебных заведений (из них 17 исламских институтов с 45 филиалами). В них получают высшее религиозное образование более 5 тыс. человек, всего же в исламских учебных заведениях обучаются примерно 15 тыс. человек. По численности мечетей республика обогнала не только такие традиционно исламские субъекты РФ, как Татарстан или Башкортостан, но даже несравнимо больший по численности Узбекистан.

Ежегодно от 12 до 15 тыс. дагестанцев совершают паломничество к святым местам в Мекку и Медину - хадж. За десятилетие 90-х годов прошлого века суммарная численность паломников составила около 98 тыс. человек. Эти объективно фиксируемые процессы создали эффективные предпосылки для широкой политизации ислама в Дагестане. А в некоторой перспективе влияние ислама на политическую реальность в Дагестане представляется настолько масштабным, что вполне обоснованно можно ставить вопрос либо о сохранении светского характера государства вообще, либо - как минимум - об его серьезной деформации.

Являясь суннитами, как и подавляющее большинство мусульман РФ, жители Дагестана одновременно разнятся с ними по принадлежности к одной из четырех религиозно -правовых школ (или традиций), ведущих свое начало со времен Пророка Магомеда, - маз-хабов. Подобная внутриисламская идентичность обусловлена историческими обстоятельствами укоренения мусульманства в Дагестане, которое ведет свое начало со второй половины VII в. Ислам неуклонно распространялся в их среде «огнем и мечом», а также благодаря налоговым льготам, предоставлявшимся мусульманам.

Параллельно с процессом омусульманивания горских народов шел и процесс распространения особой формы сохранения и развития ислама, некоей более узкой ветви шариата, называемой суфизмом. Обычно суфизм характеризуется как мистически-аскетическое учение в рамках ислама. Он существует в виде замкнутых по отношению к внешней среде религиозных братств - тарикатов. На террито-

рии Дагестана получили распространение три тариката: накшбан-дийя, шазилийя и кадирийя.

Период полной исламизации территории современного Дагестана занял около восьми столетий. Если средневековые суфийские шейхи, могилами которых, являющимися по суфийским канонам святыми местами, усеян практически весь сегодняшний Дагестан (всего в республике более 800 всякого рода святых мест), не оставили после себя известного письменного и политического наследия, то со времени первой половины XIX в. их политическая роль известна как чрезвычайно весомая. Тогда же окончательно закрепилась роль мусульманского священника или суфийского шейха в качестве не только наставника в религии, но и наиболее полновластного лица в среде дагестанских и в особенности горских народов - духовного и политического лидера, а при необходимости и военного руководителя. Эти явления сегодня имеют прямую политическую преемственность в Дагестане и должны учитываться при анализе современного политического процесса.

К исходу 80-х годов XX в. «официальный ислам», существовавший под эгидой вскоре распавшегося Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), был глубоко дискредитирован в глазах верующих своей соглашательской позицией с партийно-политическим руководством Дагестана и тотальной подконтрольностью КГБ. Глубокие исламские традиции и культура, носителями которых исторически являлись представители высокообразованного мусульманского духовенства, были необратимо подорваны еще в первой половине века - в период репрессий против ислама и его лидеров. Но в горном Дагестане, а также в среде переселяющихся на равнину горных же народов (в первую очередь аварцев, также даргинцев и в меньшей степени малочисленных лакцев) глубокие позиции сохранил существовавший полулегально так называемый «народный ислам» - в форме суфизма. В таких условиях аварцы под руководством суфийских шейхов de facto сумели возглавить процесс исламского возрождения в Республике Дагестан.

Сомнительно (с юридической точки зрения) созданное Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД) после ряда лет стремительной смены духовных лидеров (муфтиев) различных национальностей в середине 90-х годов не менее сомнительным, с точки зрения исламских правоведов, образом перешло под полный и безусловный контроль аварцев, принадлежащих к суфийским орденам и конкрет-

но к числу последователей шейха Саида Чиркейского. Как погибший в результате взрыва в августе 1998 г. муфтий С.-Х.Абубакаров, так и действующий вплоть до настоящего времени муфтий A.M.Абдулаев являются выходцами из одного и того же Гумбетовского района республики. Поэтому к настоящему времени в Дагестане отмечается формирование религиозно-политического и экономического так называемого гумбетовского клана, контролирующего огромные финансовые потоки, связанные как с отечественными, так и международными пожертвованиями на религиозную деятельность.

Первоначально мусульмане иных этносов Дагестана в ответ на аварское присутствие в ДУМД игнорировали власти духовного управления. К середине прошлого десятилетия ДУМД контролировало только около 15% мечетей, включая лишь несколько в Махачкале. Распространенным явлением была концентрация кумыков в одних мечетях, даргинцев - в других, и так далее. Аварское духовенство нередко отторгалось прихожанами. Были факты изгнания назначенных имамов, не принятых мусульманами на местах. Радикально изменить ситуацию в пользу аварского духовенства и стоящих за ним суфийских шейхов невольно помогли последователи, так называемые ваххабиты, являющиеся частным случаем более широкого явления - са-лафизма (ислам «праведных предков»).

Салафиты являются не только политическими, но и непримиримыми религиозными противниками суфизма. Они попросту отрицают суфиев как таковых. Распространение салафитства в России, начавшееся задолго до восприятия некоторыми чеченскими лидерами ваххабизма в качестве идеологического руководства, в Дагестане связывается с именами ряда религиозных деятелей, в особенности Аюба Астраханского (уроженец с. Кванада Цумадинского района ДАССР А.О.Ангутаев), А.-К.Ахтаева (скончался в 1998 г., уроженец с. Кудали Гунибского района Дагестана), но наиболее известен Багаут-дин Мухаммед Кизилюртовский (уроженец села Сантлада Цумадин-ского района), называемый муллой Багаутдином.

В религиозном и социальном плане салафитизм следует рассматривать в качестве ответа на резкое обнищание большинства мусульманского населения Дагестана с начала 90-х годов, неимоверную коррупцию в республике и невозможность для традиционного ислама, включая суфизм, объяснить как эти явления, так и чудовищную социальную поляризацию в республике. Разумеется, укоренение этого религиозного течения было бы невозможно без широкой про-

паганды, строительства мечетей и открытия медресе, осуществляемых на средства международных организаций, ориентированных на Саудовскую Аравию. Между суфиями и ДУМД, с одной стороны, и сала-фитами - с другой, существовали глубоко враждебные отношения. При этом ваххабиты принципиально отрицали и светский характер государства в Дагестане, настаивая на его немедленной шариатиза-ции, тогда как традиционалисты предпочли бы идти к этому более медленным и осторожным путем. Известно высказывание того же С.Абубакарова о том, что для установления шариатского государства в Дагестане достаточно избрать 61 депутата Народного Собрания из числа подлинных мусульман. Власти республики во главе с М.Магомедовым в то время предпочитали балансировать между религиозными группировками, не соглашаясь на требование ДУМД запретить ваххабитов законодательно. Напротив, в 1998 г. с ваххабитскими джамаатами сел Буйнакского района было заключено соглашение об условиях их легализации.

События 1999 г., вторжение чеченских отрядов Ш.Басаева и Хаттаба буквально всколыхнули всю республику. Их последствия многообразны, но конкретно в данной сфере они имели следствием полный разгром салафитов в качестве религиозно-политической силы и вытеснение их в подполье или за территорию Дагестана. Народное Собрание Дагестана 16 сентября 1999 г. приняло Закон « О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан», который de facto полностью узаконил победу в этом религиозно-политическом противостоянии суфийских шейхов и связанного с ними духовенства ДУМД. Отныне не только все ваххабитские организации распускались и преследовались, но была объявлена полная перерегистрация всех мусульманских общин, их повторное открытие осуществлялось только с санкции ДУМД. Все религиозные образовательные программы в Дагестане перешли под полный контроль ДУМД, только оно получило право направлять дагестанцев для получения исламского образования за рубеж. ДУМД также получило право устанавливать соответствие всей религиозной литературы исламским канонам (без чего она подлежала конфискации).

В последующий период ДУМД установило эффективный контроль над всеми исламскими организациями в Дагестане. Разумеется, не все противоречия были преодолены, но они были сглажены. Сегодня в дагестанском исламе практически нет публичной оппозиции муфтияту и суфийским шейхам, возникли предпосылки для настой-

чивого проникновения ДУМД в политические процессы, происходящие в республике.

Сегодня невозможно точно оценить число суфийских шейхов в Дагестане (несколько десятков), общую численность их мюридов (от 20 до 50 тыс. человек). От 75 до 85% суфиев проживают в Западном (горном) и Северо-Западном Дагестане. Наиболее влиятельными шейхами современного Дагестана являются:

1. С .А.Ацаев (Саид Чиркейский), имеющий около 6 тыс. мюридов в Буйнакском, Кизилюртовском, Хасавюртовском, Шамильском, Гергебильском, Гумбетовском, Казбековском районах, в городах Москва, Махачкала, Хасавюрт, Кизилюрт, Буйнакск, Кизляр. Под его прямым влиянием находились ДУМД и муфтий Дагестана А.-Х.Абдулаев. Шейх ведет большую организационную работу по назначению из своих мюридов имамов мечетей, преподавателей исламских учебных заведений. По некоторым данным, в число его мюридов входят ряд членов правительства Дагестана и известных политических деятелей. По сути, С.Чиркейский реально претендует на роль духовного лидера республики. В его религиозно-политическую группировку входят ряд шейхов не только аварского происхождения, но также кумыков и даргинцев. Группировка отличается наибольшей степенью сплоченности, организованности, внутренней дисциплинированно -сти.

2. Ш.Т.Рамазанов (Таджуддин Хасавюртовский, 1919-2001 гг., имевший примерно 3 тыс. мюридов в Хасавюртовском, Кизилюртовском, Ахвахском, Цумадинском и Буйнакском районах, городе Хасавюрте. После своей кончины оставил двух преемников, в том числе Адама Гудермесского. Находился в определенной оппозиции к группировке С.Чиркейского. Союзников из числа иных шейхов не имел. В числе его мюридов был и глава администрации г. Хасавюрта С.Умаханов.

3. Магомед Мухтар Бабатов (родился в 1954 г. в с. Параул Кара-будахкентского района), имеющий около 3 тыс. мюридов, по преимуществу кумыков и даргинцев. Они в основном сосредоточены в городах Махачкала и Каспийск, близлежащих мелких поселках.

4. Арсланали Гамзатов (также родился в 1954 г. в с. Параул Ка-рабудахкентского района), имеющий около 1 тыс. мюридов, по преимуществу аварцев и кумыков, проживающих в Буйнакске и Буйнакском районе, Карабудахкентском районе. А.Гамзатов является председателем Совета алимов ДУМД и союзником С.Чиркейского.

5. Свыше 3 тыс. мюридов шейха Серажутдина Исрафилова проживают в Табасаранском, Хивском, Сулейман-Стальском, Ах-тынском районах, а также в г. Дербенте.

Политические интересы ДУМД обозначились достаточно давно. Еще в период 1998 г. - это был момент острой борьбы с ваххабитами - муфтият заявил о необходимости избрания руководителя республики прямым тайным голосованием и выразил очевидное недоверие М.М.Магомедову. В это же время ДУМД открыто поддержало на выборах мэра Махачкалы кандидатуру аварца Ш.Гаджимурадова в противовес даргинцу С.Амирову. Для агитации кандидату была предоставлена трибуна центральной мечети г. Махачкалы. К настоящему моменту роль «чиркейской» группировки коренным образом изменилась, равно как полностью изменилась и политическая тактика.

На низовом уровне, особенно в горных районах республики с преимущественно аварским населением, именно местные имамы, а не руководители сельских администраций являются действительной властью. Кандидаты же на выборные политические должности - это в полной мере проявилось в ходе выборов депутатов Народного Собрания РД - делают крупные пожертвования имамам мечетей в расчете на их одобрение и призыв к мусульманам голосовать за них. При этом отмечены случаи, когда у «неугодных» кандидатов такие пожертвования не принимаются. На республиканском уровне руководство ДУМД и шейхи внешне не вмешиваются в политическую борьбу. Их политическая тактика сформирована на основе принципа: «Правите -ли являются путеводителями и наставниками для людей, а для правителей наставниками являются алимы...». По имеющимся сведениям, в части аварских кланов одновременно зреет недовольство чрезмерным усилением «чиркейской» группировки. В первую очередь это относится к так называемому согратлинско-чохскому клану, не относящемуся к территориальному ареалу наибольшего влияния С.Чир-кейского. Не исключено, что в дальнейшем будет предпринята попытка дезавуировать шейха на основе упреков в недостаточной приверженности исламским канонам и весьма якобы спорной передачи ему соответствующих наставнических прав.

Резюмируя роль аварских кланов, исламского духовенства и суфийских шейхов в политических процессах настоящего и ближайшего будущего, можно сделать ряд выводов:

1) на базе ряда аварских этнополитических и экономических структур и мусульманского духовенства «чиркейской» группировки

сформировался устойчивый альянс, ставящий своей целью завоевание высших властных позиций в республике с перспективой создания шариатского государства;

2) это стремление реализуется на основе создающейся политической идеологии, которую следует считать современной реинкарнацией идеологии имамата Шамиля;

3) объективной основой этих процессов являются быстрый рост численности и территориальная экспансия аварского народа;

4) по отдельности ни один из народов Дагестана и этнополити-ческих кланов республики этому движению противостоять не может. Одновременно противостоящий их объединенный политический альянс отсутствует;

5) этот процесс имеет поддержку со стороны международных исламских структур, прежде всего саудовских и турецких (в Турции еще со времен массовой эмиграции после Кавказской войны существует влиятельная аварская диаспора);

6) развитие данных процессов сдерживается отсутствием среди аварцев признанного харизматического политического лидера;

7) оценке и анализу таких явлений со стороны российских государственных и политических структур уделяется совершенно недостаточное внимание.

«Южный федеральный округ», Ростов-на-Дону,

2004 г., № 16, с. 3.

ЧТО ЖЕ ЯВЛЯЕТСЯ ГЛАВНЫМ БОГАТСТВОМ АЗЕРБАЙДЖАНА?

В Баку еще с момента обретения республикой независимости пришли к выводу, что главное богатство Азербайджана - не только «черное золото» Каспия. Крайне важно грамотно подать свою страну на мировой арене, создать запоминающееся «азербайджанское лицо». Тогда власти приложили усилия для вступления страны в такие авторитетные организации, как Парламентская ассамблея Совета Европы и Совет Европы. Кстати, обязательства, взятые Азербайджаном при вступлении в европейские структуры несколько лет назад, в Баку пытаются выполнить до сих пор. На поприще представительства в международных организациях нынешний президент Азербайджана Иль-хам Алиев добился немалых успехов: в январе 2003 г он был избран