CC BY
86
УДК 882.09
Д.П. ОЗНОБИШИН: ИСТОКИ ПЕРЕВОДЧЕСКОГО МАСТЕРСТВА
© Людмила Владимировна Корухова
Ульяновский государственный технический университет, г. Ульяновск, Россия, ассистент кафедры иностранных языков, аспирант кафедры филологии, издательского дела и редактирования, e-mail: a-stroke-of-luck@mail.ru
Творческое наследие Д.П. Ознобишина как переводчика поэтов Запада и Востока недостаточно изучено и представляет интерес для исследователей русской и зарубежной литературы XIX в. В данной работе делается попытка определить истоки зарождения интереса Д.П. Ознобишина к переводческой деятельности.
Ключевые слова: Д.П. Ознобишин; переводческая деятельность; поэт-переводчик; Московский университетский благородный пансион; «Литературное общество»; «Общество любителей российской словесности»; «Общество друзей».
Актуальность выбранной темы обусловлена возросшим интересом к творчеству Д.П. Ознобишина, талантливого отечественного поэта XIX в., в творческом наследии которого представлены как оригинальные, так и переводные стихотворения. Для нас Д.П. Ознобишин интересен, прежде всего, как поэт-переводчик, поэтому важно определить истоки зарождения его интереса к переводческой деятельности.
В процессе работы проанализированы исследования, в которых была затронута данная проблема. Важные наблюдения находим в трудах Т.М. Гольц, Н.Н. Холмухаме-довой, А.Н. Гиривенко, И.Я. Заславского и
В.В. Морозовой. Однако исследуемая проблема лишь затронута этими авторами и освещена фрагментарно. В связи с этим ставим своей целью систематизировать данные и дополнить их своими наблюдениями для формирования целостной картины истоков зарождения интереса Д.П. Ознобишина к переводческой деятельности.
Как известно, истоки становления Д.П. Ознобишина как поэта-переводчика следует искать в то время, когда он учился в Московском университетском благородном пансионе (1819-1823). На наш взгляд, пробуждение этого интереса произошло неслучайно, т. к. отличительной чертой педагогической системы в пансионе было серьезное отношение к изучению иностранных языков и к занятиям переводами.
Филологическое образование воспитанников пансиона базировалось как на литературе античной, так и на изучении образцов изящной словесности XVIII в. Литература
становится любимым предметом юного Ознобишина. Уже с самого начала обучения в пансионе будущий поэт входит в «Литературное общество», состоявшее, кроме него, из двух воспитанников - С.П. Шевырева и Э.П. Перцова. В воспоминаниях С.П. Шевырева читаем: «Вы знаете, какая общительная сила развита была в нашем Пансионе, особенно в царствование Александра I. С тех пор как я принялся серьезно за ученье, и обнаружилась во мне самодеятельность и стихами, и прозой, в сочинениях и переводах, -я уже принадлежал литературному обществу, которое мы учредили втроем: Ознобишин поэт, Дмитрий Петрович, Перцов Эраст Петрович, и я. Палехов <Иван Иванович Пале-хов - надзиратель> имел влияние на нас и ободрял нас к этому. Он требовал, чтобы мы оставались втроем и никак не допускали более членов в тройственный союз свой. Мы сходились по субботам вечером и, тихо притаясь в уголке, читали друг другу то, что приготовлено было в течение недели. Председателя у нас не было, а каждый по очереди бывал им. Прочие ученики не знали о нашем союзе. Никто другой не мог присутствовать при наших чтениях, которые, по совету Па-лехова, совершались как можно скромнее, не из какого-нибудь тщеславия, но из взаимной пользы, из желания усовершенствоваться в соревновании труда» [1]. Можно с известной долей уверенности утверждать, что первая переводческая практика Д.П. Ознобишина, носившая первостепенный характер, связана с его занятиями в «Литературном обществе».
Литературные занятия всячески поощрялись директором пансиона А.А. Прокопович-
Антонским и профессором русской словесности И.И. Давыдовом. При их содействии издавался пансионский альманах «Каллиопа», в котором в 1820 г. молодой Ознобишин опубликовал переводное стихотворение с французского «Трубадур» без указания автора оригинала. Именно с этим произведением он вошел в русскую переводную литературу XIX в. и, надо сказать, небезуспешно. В этот период Д.П. Ознобишин обращается к творчеству поэта Парни (1753-1814) и выполняет ряд переводов французского элегика, которые распространялись в рукописи и имели успех, что подтверждается словами из письма А.А. Бестужева к П.А. Вяземскому от 15 апреля 1823 г.: «Еще пощупайте молодого стихотворца, едва у Вас известного, - это Ознобишин. У меня есть две его прелегкие штучки из Парни. Внимание Ваше ободрит его, да и мы уверимся, можно ли от него чего-нибудь дождаться» [2].
Более серьезный переводческий опыт определен вступлением в «Общество любителей российской словесности», созданное при Московском университете и организованное при содействии А.Ф. Мерзлякова, известного поэта, переводчика и критика. Он также известен как знаток греческих и римских поэтов. Его занятия по изящной словесности «были тем поучительнее, что подтверждались поэтической практикой» [3].
Еще одно важное событие в творческой биографии юного поэта, сыгравшее важную роль в становлении Д.П. Ознобишина как переводчика, - знакомство и дружба с С.Е. Раи-чем, поэтом и переводчиком, знатоком античной и итальянской поэзии. В 1822 г. Д.П. Ознобишин вступил в «Общество друзей», небольшой литературный кружок, образованный С.Е. Раичем. Постоянными участниками заседаний были главным образом воспитанники университетского благородного пансиона и Московского университета: М.А. Дмитриев, А.И. Писарев, М.П. Погодин, В.П. Титов, СП. Шевырев, В.Ф. Одоевский, М.А. Максимович, В.И. Оболенский, Ф.И. Тютчев, АН. Муравьев, Н.Ф. Пургольд,
Э.П. Перцов, П.Т. Морозов, П.А. Степанов и др. Так, например, М.А. Дмитриев свидетельствует: «На этих вечерах бывали С.П. Шевырев, Д.П. Ознобишин, А.И. Писарев, И.В. и П. В. Киреевские и ближайший друг хозяина, столь же скромный, как и он, В.И. Оболен-
ский, переводчик с греческого языка разговоров Платона о законах и истории Геродиа-на. Бывали и другие; всех не упомню. Но с истинным удовольствием вспоминаю эти мирные суждения о литературе, чуждые всякого самолюбия и пристрастия» [4].
Переводческую программу кружка составляли обсуждение переводов, литературные дискуссии, обсуждение новинок литературы (особенно западноевропейской), чтение новых переводов. «Поэтов кружка Раича объединяло стремление скорректировать свое творчество (особенно переводное) с новыми, романтическими тенденциями в русской литературе, открыть для русского читателя замечательные творения других народов, выработать переводческие принципы» [5].
Несомненно, литературная школа С.Е. Раича-переводчика сыграла положительную и значимую роль в творческой переводческой биографии Д.П. Ознобишина в общем и в становлении его как переводчика-востоковеда в частности. Именно С. Е. Раич увидел в Д.П. Ознобишине потенциал к «опоэзению» русского языка новыми темами, образами, приемами посредством переводов персидских и арабских сочинений: «Чтобы дополнить это опоэзение нашего языка, надобно перенести к нам поэзию Востока. Этот благороднейший, прекраснейший труд предлежит Вам, любезный друг, конечно, вам, по крайней мере значительной час-тию» [6]. Раич всячески поддерживал увлечение юного поэта восточными языками и литературами: «Что ваш Восток? Дышите, дышите им - он ваша слава, ваша жизнь в полном значении этого слова» [7].
Увлеченные восточной поэзией Раич и Ознобишин выпустили альманах «Северная лира», который стал знаковым событием в литературной жизни юного поэта. «Северная лира» знакомила читателя не только с оригинальными, но и переводными образцами западноевропейских литератур и с литературами народов Востока. В этой связи интересен отклик на материал альманаха Н.М. Рожали-на, опубликованный в статье «Альманахи на 1827-й год»: «Вместо того, чтоб представить любителям словесности отечественной хорошее собрание оригинальных пиес прозаических, Издатели наполнили Северную лиру переводами с языков Азиатских, надеясь, вероятно, доказать оным ужасную бедность
литературы персидской и арабской, или по крайней мере, бедность Хрестоматий, которыми пользовались переводчики («Персидская христоматия», составленная профессором А.В. Болдыревым. - Л. К). В «Оде Га-фица» Делибюрадер (псевдоним Д. П. Ознобишина. - Л. К.) сохранил образы персидско-таджикского оригинала, его общий настрой, и хотя он не передал формы газели, не имеющей эквивалента в русской системе стихосложения, его переложение выгодно отличается от ранее появившегося в «Московском телеграфе» переложения этой же газели Ю. Познанского» [8].
Ознобишин поместил в альманахе «Северная лира» семь своих стихотворений, из них пять переводных, в т. ч. три - с арабского и фарси: «Нама», «Весна (Подражание Сойюти)», «Ода Гафица (Из книги: «Даль» его Дивана)». Стихотворение «Нама» подверглось резкой критике в журнале «Московский телеграф». Процитировав стихотворение, П.А. Вяземский писал: «Пускай это и тому подобное с арабского на арабском языке и остается. Довольно нам и одного греческого Анакреона, которому нам велят кадить, потому что он древний и грек, хотя в новейшие времена часто за приятельскими пирушками встречаются Анакреоны; но для европейской гордости нашей слишком уж будет оскорбительно, когда захотят колоть нам глаза арабским Анакреонтичеством» [8, с. 330].
Вместе с переводами с арабских языков в этом альманахе были опубликованы и переводы западноевропейских поэтов, выполненных Ознобишиным. Сохранились черновые записи А. С. Пушкина о «Северной лире», где сказано, что Ознобишину «не должно было бы... переводить Андрея Шенье» [9]. В статье Т.М. Гольц читаем: «Видимо, Пушкин считал, что француз Шенье по своему духу не может быть понят Ознобишиным» [8, с. 331]. Отрицательный отклик А.С. Пушкина на перевод Ознобишина можно объяснить ревностным отношением первого к поэзии Андрея Шенье. 4 ноября 1823 г. он пишет П.А. Вяземскому: «Никто более меня не уважает, не любит этого поэта» [9, т. 13, с. 380-381].
Итак, русская рецепция первых переводных стихотворений Д.П. Ознобишина разноголоса. Одни видят в нем перспективного молодого поэта, который должен «опоэзить»
русский язык новыми темами, образами, приемами посредством переводов персидских и арабских сочинений. Другие считают, что обращение к восточной поэзии есть не что иное как «обеднение» русской словесности. Третьи указывают на ошибочный выбор переводного материала. Тем не менее надо сказать, что переводы юного поэта вызвали определенный интерес современников, тем самым подтверждая тот факт, что Д.П. Ознобишин занял определенное место в русской переводной литературе 20-30-х гг. XIX в.
В связи со становлением Ознобишина как переводчика-ориенталиста примечательна фигура московского профессора восточных языков А.В. Болдырева (1780-1842), собиравшего вокруг себя помимо официальных учеников университета еще и вольнослушателей, в числе которых был молодой поэт. А.В. Болдырев обратил свой талант на популяризацию литературного наследия народов Востока. Созданные им учебные пособия стали огромным подспорьем для русских востоковедов. Как указывает исследовательница Т.М. Гольц, «взгляды Д.П. Ознобишина на восточную поэзию формировались не без влияния А.В. Болдырева» [10]. Юного Ознобишина увлекало изучение языка, культуры и литературы Востока, как нельзя лучше впоследствии отразившееся в переводных произведениях поэта, источником которых по большей части стали персидская и арабская «Христоматии» А.В. Болдырева.
Следующим фактором, способствовавшим зарождению интереса Д.П. Ознобишина к переводческой деятельности, следует считать его лингвистические увлечения и способности к изучению языков. «Поэт и полиглот», - так впоследствии называл его
Н.М. Языков. Интерес к изучению языков зародился в годы учебы и сохранялся на протяжении всей жизни. Помимо древних (латыни и греческого), молодой человек овладел целым рядом живых, современных языков: французским, немецким, английским, итальянским, шведским. Позднее, после окончания пансиона, изучал арабский и персидский языки. Известны его переводы с испанского, польского, сербского, эстонского, литовского, чувашского. Прекрасно владея языками, молодой Ознобишин обращался непосредственно к оригиналу. Знание языка первоисточника ставило его на ступень выше совре-
менников-переводчиков, обращавшихся к текстам-посредникам. Несомненно, факт знания многих языков важен в общем контексте переводческой деятельности.
Размышляя об истоках зарождения интереса Д.П. Ознобишина к переводческой деятельности, обратимся к личности Н.И. Ознобишина (173?—1788), дедушки поэта. Он интересен нам как литературный деятель, в творческом наследии которого представлены как оригинальные, так и переводные произведения. По словам Т.М. Гольц, «он не чужд был литературных занятий, плодом которых стали его сочинения - «Несчастный француз, или Жизнь кавалера Белинкурта, описанная им самим» (М., 1764) вероятно, перевод с французского, и «Нещастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина.» (СПб., 1775), носившее автобиографический характер» [8, с. 320, 322]. Исследовательница В.В. Морозова указывает на тот факт, что молодой Никанор «много и успешно переводил с французского из того, что называют «легким чтением»: галантные повести, романы, новеллы и т. п. Известны три перевода, выполненные им. В марте 1757 г. Никанор Ознобишин перевел «Гисторию Николая Перваго, короля Парогуанскаго им-переатора Мамелужскаго», в апреле 1761 г. -новеллу «Из вътораго тому Новостей Мишеля Сервантеса Сааведры» [11].
Дед поэта по материнской линии И. А. Вар-вацци, как указывает Т.М. Гольц, тоже «человек просвещенный. С директором Астраханского главного народного училища Дмитрием Агафи его связывала тесная дружба. В доме Агафи собирались видные деятели культуры Астрахани. Сын Дмитрия, Александр, известный баснописец, читал на этих вечерах свои сочинения, а сам Дмитрий -новые переводы восточных авторов. Он преподавал в училище арабский, персидский и турецкий языки. Зная о нехватке учебных пособий, Варвацци преподнес в дар библиотеке училища редкий экземпляр Алькорана на арабском языке» [8, с. 323]. Таким образом, следует отметить, что занятия литературой и переводами являлись семейной традицией, которую, в свою очередь, продолжил и Д.П. Ознобишин.
Творчество Д.П. Ознобишина интересно и многогранно. В результате проведенного исследования удалось не только системати-
зировать имеющуюся информацию, но и дополнить ее своими наблюдениями для формирования целостной картины истоков зарождения интереса поэта к переводческой деятельности. Итак, мы пришли к выводу о том, что на становление Д.П. Ознобишина как поэта-переводчика повлияла учеба (18191823) в Московском университетском благородном пансионе (вместе с В.П. Титовым, С.П. Шевыревым, Э.П. Перцовым). Кроме того, следует отметить роль чрезвычайно интенсивных литературных занятий юного Ознобишина вместе с другими пансионерами в «Литературном обществе», «Обществе любителей российской словесности» и «Обществе друзей», а также его страсть к изучению иностранных языков и следование семейным традициям.
Однако следует заметить, что все вышеперечисленные факторы, способствовавшие зарождению интереса Д.П. Ознобишина к переводческой практике, носят субъективный характер. В этой связи считаем целесообразным отметить еще один фактор становления Ознобишина-переводчика - социокультурный (объективный). Как известно, начало XIX в. было отмечено подлинным интересом к переводам, обусловленным продолжением традиции обращения к иноязычным текстам.
Усиление роли переводного материала в начале XIX в. тесно связано с подъемом в культурном развитии России. Русские писатели выходят на мировую арену, ощущая себя вполне зрелыми для того, чтобы состязаться с иноязычными авторами в поэтических образцах. В этой связи пробуждается повышенный интерес к перенесению творчества зарубежных писателей на русскую почву. Активность поэтов-переводчиков направлена как на западную, так и на восточную литературу.
В русле этой традиции оказался молодой Ознобишин, чьи эстетические принципы перевода на данном этапе лишь формировались, вырабатывалась и складывалась его техника перевода. Поэтому, несомненно, его первые переводы воспринимаются как дань общественным интересам. Д.П. Ознобишин обращается к поэтическим образцам Байрона, Шенье, Фирдавси, Низами, Саади, Хафиза, Сойюти и др.
Уместно вспомнить слова В.Г. Белинского, который справедливо утверждает: «Думать, что поэта составляет один талант -значит грубо ошибаться. Разумеется, прежде всего поэтом делает человека талант; но к этому также необходимы еще и характер, и образование, и направление, которые зависят от общества (курсив мой. - Л. К.), среди которых является поэт» [12]. Бесспорно, социокультурная ситуация, сложившаяся в России в начале XIX в., обусловившая повышенный интерес к зарубежной литературе, который, в свою очередь, не мог не повлиять на юного поэта, на его технику перевода и принципы переводческой концепции, во многом определяя его эстетические искания и вкусы.
Таким образом, данная работа является попыткой систематического изложения и научного освещения факторов, способствовавших зарождению интереса Д.П. Ознобишина к переводческой деятельности. Статья выполнена в русле исследования русско-зарубежных литературных связей, этим объясняется ее актуальность для современной науки. Выбранная автором тема представляет интерес для исследователей русской и зарубежной литературы XIX в.
Мы должны понимать, что глобализация, мощно вторгшаяся в жизнь человечества, не могла обойти стороной науку. Вполне естественно, что необходимость детального изучения межкультурных связей не вызывает сомнения и осознается большинством исследователей отечественной науки. Переводное же творчество Д.П. Ознобишина - конкретный пример межнациональной культурной коммуникации, изучение наследия русского поэта-переводчика важно для понимания русско-зарубежных литературных связей начала XIX столетия.
1. Письмо С.П. Шевырева // Московский университетский благородный пансион и воспитанники Московского университета, гимназий его, университетского благородного пансиона и дружеского общества. М., 1858. С. 76-77.
2. Письмо к Ознобишину от 20 ноября 1825 г. // Васильев М. Из переписки литераторов 2030-х годов XIX века // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском государственном университете им. В.И. Ульянова-Ленина. Казань, 1929. Т. 34. Вып. 3-4. С. 175.
3. Гольц Т.М. Дмитрий Петрович Ознобишин (1804-1877) // Ознобишин Д.П. Стихотворения / сост., вступ. ст. и примеч. Т.М. Гольц. М., 1992. С. 7.
4. Московские ведомости. 1855. № 141. С. 577.
5. Гиривенко А.Н. Из истории русского художественного перевода первой половины XIX века. Эпоха романтизма. М., 2002. С. 131.
6. Письма Александра Бестужева к П.А. Вяземскому (1823-1825) // Литературное наследство. М., 1956. Т. 60. Кн. 1. С. 202.
7. Письмо от 17 июня 1826 г. // Васильев М. Из переписки литераторов 20-30-х годов XIX века // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском государственном университете им. В.И. Ульянова-Ленина. Казань, 1929. Т. 34. Вып. 3-4. С. 175.
8. Гольц Т.М. Поэт и полиглот // Ознобишин Д.П. Стихотворения. Проза: в 2 кн. / подгот. Т.М. Гольц, А. Л. Гришунин, Н.Н. Холмуха-медова. М., 2001. Кн. 1. С. 330-331.
9. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. М.; Л., 1937-1949. Т. 11. С. 48.
10. Гольц Т.М. Д.П. Ознобишин - «Делибюра-дер» // Народы Азии и Африки. 1976. № 3.
С. 225-233.
11. Морозова В.В. Предисловие // Библиотека Ознобишиных: Каталог / сост. В.В. Морозова; Ульяновская обл. науч. б-ка им. В.И. Ленина. Ульяновск, 2006. С. 10.
12. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М., 1955. Т. 7. С. 267.
Поступила в редакцию 1.03.2011 г.
UDC 882.09
D.P. OZNOBISHIN: BACKGROUND OF TRANSLATING SKILLS
Lyudmila Vladimirovna Korukhova, Ulyanovsk State Technical University, Ulyanovsk, Russia, Assistant of Foreign Languages Department, Post-graduate Student of Philology, Publishing Business and Editing Department, e-mail: a-stroke-of-luck@mail.ru
The literary heritage of D.P. Oznobishin as a translator of Western and Eastern poets is not studied properly and is of great importance to researchers of Russian and Foreign Literature of the XIXth century. In this article we are trying to identify the background of D.P. Oznobishin’s interest in translating practice.
Key words: D.P. Oznobishin; translating practice; poet and translator; Moscow campus-based noble boarding school; “Literary society”; “Society of Russian Literature-lovers”; “Society of friends”.
