CC BY
68
Миропорядок
Игорь ЕГОРОВ
СОВРЕМЕННОЕ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ЕВРОПЕ И НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ: РЕАЛИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Статья посвящена анализу политических процессов, происходящих в Европе в последние десятилетия в связи с периодическим расширением НАТО.
The article is devoted to the analysis of political processes lately occurring in Europe in connection with periodic expansion of the NATO.
Ключевые слова:
национальные интересы США, НАТО, политический механизм, антироссийские силы, материальные ресурсы; national interests of USA, NATO, political mechanism, anti-Russian forces, material resources.
Между существующими официальными документами и общественным мнением имеются заметные расхождения по вопросу, является ли расширение НАТО на Восток в контексте его многовекторной экспансии источником угроз для России. По крайней мере, отчасти это является отражением того объективного обстоятельства, что в российском сообществе политиков и экспертов существовали и продолжают существовать различные, во многом диаметрально противоположные точки зрения на этот счет, хотя эти разногласия в большинстве случаев затуманены дипломатическим флером.
Преобразование НАТО из орудия «холодной войны» в инструмент «мира и согласия» на континенте показал, что США не хотят терять политический инструмент удержания власти в мире. По инициативе США создавалось общественное мнение о необходимости сотрудничества с блоком НАТО для решения как общих военных вопросов (контроль за обычными вооружениями в Европе, предотвращение войны на континенте), так и относительно частных политических проблем (положение в отдельных районах Евроатлантического региона) без признания за этим блоком какой-либо полицейской роли.
Поразительный в дипломатическом аспекте далеко идущий стратегический подход США к консолидации мирового содружества под эгидой НАТО с рациональным использованием процесса глобализации преподносится мировому сообществу как изюминка рациональной демократии.
Однако реально данные шаги продиктованы внешнеполитическим курсом США и преследуют конкретную политическую цель — достижение стратегического превосходства во всем мире, которое включает в себя реальную угрозу практически всем странам мира, включая Европу, с военно-стратегической, политико-экономической, и культурно-цивилизационной точек зрения. С военной точки зрения угроза «югославского типа» в отношении России не может считаться реалистической, пока сохраняется хотя бы примерное равенство стратегических ядерных сил между США и Россией и существует возможность их применения в ответ на агрессию. Однако складывающаяся политическая ситуация в Европе1 свидетельствуют о безусловном наличии
1 Заявление премьер-министра Венгрии В. Орбана осенью 1999 г. о допустимости размещения ядерных ракет на венгерской земле «в кризисной ситуации».
ЕГОРОВ
Игорь
Степанович —
аспирант
Московского
государственного
областного
университета
georgiy-p@yandex.ru
потенциальной угрозы, исходящей от новых и будущих членов Альянса, которая может актуализироваться в самые короткие сроки, если восточноевропейские правящие элиты сочтут необходимым «в кризисной ситуации» направить социально-экономическое недовольство в своих странах против внешнего врага и найдут понимание в этом вопросе у наиболее экспансионистски настроенных американских и натовских чиновников. Речь идет не о том, что в настоящее время пролегает достаточно неопределенная граница между военными и невоенными угрозами, причем последние гораздо более актуальны для сегодняшней России. Гальванизация НАТО и его наступление на жизненные интересы России возрождают к жизни во многом разрушительные для целостного национального самосознания дискуссии о том, является ли Россия европейской или евразийской державой или, может быть, совсем особой, изолированной геополитической единицей. Восприятие НАТО как военно-политического эквивалента западной цивилизации или Европы в целом ставит Россию в ситуацию, когда возникает необходимость поиска политических механизмов противодействия реально растущей угрозе.
Одним из путей нейтрализации этой культурно-психологической, а следовательно, и политической угрозы является отказ от восприятия НАТО как монолитного, интегрированного целого сообщества. Принятый многими специалистами радикальный отказ от аналитического инструментария советской эпохи в сочетании с оскудением информации и научного изучения западного мира, породил у многих российских наблюдателей преувеличенное представление о консолидирован-ности Запада (являющееся в некотором смысле обратной стороной собственной, вполне реальной разобщенности российского социума). Конфронтация внутри западного, в частности американского, общества по вопросу о судьбе НАТО, наличие серьезной оппозиции расширению, в т.ч. и во властных структурах, зачастую затушевывались ввиду невыгодности этой информации для приверженцев тотальной интеграции с Западом1. В сегодняшних об-
1 Иванов С.Б. О новой редакции Концепции национальной безопасности Российской Федерации. Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002. В 4 т. : хрестоматия / сост. Т.А. Шаклеина. — М., 2002.
стоятельствах понимание глубокой внутренней конфликтности западного мира, отказ от абсолютизации временного соотношения сил внутри него, а также между Западом и другими «полюсами» мирового сообщества необходимы в первую очередь именно российским политологам, если они хотят восстановить легитимность своего направления как неотъемлемой части российского социокультурного и политического спектра. Очевидно, что Россия может найти свое место в жизни Европы и Запада (оставляя при этом за собой право участвовать и в других геополитических конфигурациях) только при условии многообразия вариантов европейской идентичности. Соответственно, расширение НАТО, как и любая тенденция к унификации и американизации Европы и Запада, лишает Россию свободы цивилизационного маневрирования, а фаталистическое смирение с неизбежностью этого лишь на руку антироссийским силам. При этом речь идет не о ведении интриг и внесении раздора в отношения между членами НАТО или какими-то другими субъектами западной политики. Внутренняя конфликтность, полифоничность западного мира является естественным исходным состоянием, а попытка сведения его к единому знаменателю угрожает единству самого Запада и его способности к дальнейшему саморазвитию, а следовательно, и его безопасности. Поэтому союзнические отношения США с Западом — не более чем заигрывание в стиле холодной войны с целью использования Запада в качестве устойчивой платформы для давления на Россию. Главная цель США — Россия с ее богатыми ресурсами, а Запад при этом выглядит обманутой марионеткой, чьи интересы абсолютно не интересуют его заокеанского союзника. В конечном счете такая попытка чревата тем, что именно для Запада наступит «конец истории», предсказанный сторонниками глобальной либеральной утопии всему остальному миру2. С этой точки зрения именно Россия могла бы выступить защитницей подлинной идентичности и безопасности той Европы и того Запада, которые не отождествляют себя с НАТО. При таком «позиционировании» образ России в глазах западного сообщества получил бы
2 Иванов А. Российские либералы и НАТО // Московские новости, 1997, 26 января—2 февраля.
возможность избавиться от сегодняшнего налета национального эгоизма, а сама Россия — найти новых неожиданных союзников в западном мире. К сожалению, в 1990—2000-х гг. подобные альтернативы были упущены1.
Какими же ресурсами влияния на процесс расширения НАТО располагает Россия на нынешнем этапе? Возможности для этого в рамках Совместного постоянного совета в НАТО (СПС), как и любой иной двусторонней российско-натовской структуры, по существу, минимальны, поскольку брюссельские чиновники, заседающие в этих учреждениях, как было отмечено ранее, институционально заинтересованы в дальнейшей экспансии. Поэтому если пассивность российской дипломатии в предшествующих структурах (Североатлантический совет — САС и Партнерство ради мира — ПРМ) привела к отрицательным последствиям, то на данном этапе, напротив, сведение двусторонних контактов к необходимому минимуму представляется наиболее рациональным решением. В этих обстоятельствах сближение с Индией, Китаем, странами Ближнего и Среднего Востока, проводящими самостоятельную политику, а также теми европейскими странами, которые пока еще сохраняют нейтралитет, является условием предотвращения геополитической изоляции, однако оно может оказать лишь косвенное влияние на динамику натовской экспансии. Повлиять на нее можно было бы путем публичного, открытого воздействия на внутреннюю политику лидеров Альянса, в т.ч. создавая и поддерживая транснациональные антинатовские группы давления на широкой гуманистической основе. Однако это требует выхода за пределы официальной дипломатии в сферу публичной политики и привлечения союзников на основе общих ценностей, а российское государство в его нынешнем качестве не располагает необходимыми для этого идейными и кадровыми ресурсами. Мобилизация человеческого капитала в интересах в т.ч. и российской внешней политики потребовала бы подлинно демократических системных перемен внутри страны по совершенно
1 Кременюк В. Внешняя политика США на рубеже веков // США: ЭПИ, 2000, № 5.
иному сценарию, чем тот, который осуществлялся на протяжении последнего десятилетия XX и начала XXI вв.
На сегодняшний день одной из ключевых проблем российской безопасности и внешней политики является устойчивый образ России как беспринципной силы, считающейся исключительно с материальными факторами, — имидж, укоренившийся не только на Западе, но и на Востоке, не только среди элит, но и в широких слоях общественного мнения. Внутриполитические обстоятельства, формирующие внешнюю политику России, говорят о том, что в обозримом будущем поведение России как субъекта мировой политики будет по-прежнему строиться, исходя из оценки сиюминутного соотношения материальных ресурсов, вне какой-либо системы универсальных ценностей и долгосрочных принципов, которые были бы привлекательными для широкого круга участников мирового сообщества.
В этом же русле, в целом, находится и обозначившийся в начале 2000 г. прагматический курс на размораживание отношений с НАТО, который способствует решению краткосрочных задач российской власти, но не снимает с повестки дня ни вопросов долговременного обеспечения национальной безопасности и сохранения европейского аспекта российской идентичности, ни аналогичных проблем, стоящих перед другими государствами, не входящими в НАТО, и перед самим Западом. Наметившийся в настоящее время подход российской дипломатии к этим проблемам, основанный на ограничительном толковании национальных интересов, в условиях растущей зависимости России от глобальных тенденций системного характера предвещает реактивную, а не креативную внешнюю политику. Подобная политика будет, скорее всего, ограничена пассивной обороной и приспособлением к миссионерскому натиску многонациональных коалиций, мобилизованных для воплощения в жизнь не только интересов своих лидеров, но и популярных идей об усовершенствовании мирового порядка. В этом случае экспансия евроатлантических структур к границам России в тех или иных формах, вероятно, будет продолжаться.
