CC BY
5УДК 17 ББК 87.7
Ю.С. Шипицына
Чувственные аспекты научного энтузиазма британских ботаников XVIII в.
Статья посвящена проблеме образных искажений и стереотипов по отношению к ученым ботаникам в Британии XVIII в. В контексте «новой эмоциональности», пронизывающей современные гуманитарные науки, предметом исследования стали морально-этические представления о поведении и мотивации ученого натуралиста: его идеального образа и реальных представителях Автор исследует причины формирования предрассудков, способы и характер их проявления, а также последствия для личной судьбы и карьеры ученых: как мужчин, так и женщин. Особое внимание уделено попыткам самих ботаников преодолеть стереотипы о сексуализации их сферы деятельности. Возможные пути противостояния стереотипам рассмотрены на примере карьеры натуралиста Джозефа Бэнкса и литературной деятельности Присциллы Уэйкфилд.
Ключевые слова: гендерные стереотипы, история систематики, история ботаники, Джозеф Бэнкс, Присцилла Уэйкфилд
В качестве предварительного замечания автор считает своим долгом заметить, что название статьи в процессе работы несколько раз менялось. На первый взгляд перемены были незначительные: эпитет «чувственные» заменялся на «гендерные» и обратно. Такая «подмена» позволяла смещать фокус исследования, однако в финальном варианте «чувства» все-таки победили «гендер», и на то было две причины.
Первая причина связана с тем, что гендерная проблематика в истории науки представлена в основном «женскими исследованиями»1. Не имея намерения умалять их значимость, автору все же хотелось отойти от привычного для данного направления категоричного разделения и радикального противопоставления «мужского» и «женского» и рассмотреть проблему гендерных стереотипов в бо-
© Шипицына Ю.С., 2021
Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда (проект № 19-18-00186 «Культура духа» У8 «Культура разума»: интеллектуалы и власть в Британии и России в эпоху перемен, XVII-XVIII вв.»).
Cm.: George S., Martyn A.R. Introduction. Botanising Women: Transmission, Translation and European Exchange // Journal of Litrature and Sciene. 2011. V. 4. № 1. P. 1-11; Shteir A.B. Cultivating women, cultivating science: Flora's daughters and botany in England: 1760-1860. Baltimore, Md.: Johns Hopkins University Press, 1996. 301 p.
танике XVIII в. как в отношении женщин, так и мужчин. Дабы не вводить читателя в заблуждение относительно применения характерной для тендерных исследований риторики, выбор был сделан в пользу более широкой сферы чувств. Вторая причина - сложнее и деликатнее и связана с таким эпистемологическим трендом, как «новая наивность» или «новая эмоциональность»2. В 1966 г. американский критик и эссеист С. Сонтаг, акцентируя внимание на актуальных для эпохи модерна проблемах герменевтики, в предисловии к сборнику «Против интерпретации» писала, что «сегодня главное для нас - прийти в чувство. Нам надо научиться видеть больше, слышать больше, больше чувствовать»3. Спустя полвека российский философ, культуролог и публицист В. Куренной фактически фиксирует воплощение манифеста Сонтаг: задаваясь целью обнаружить факторы «прогрессирующей фрагментации» исследовательских нарративов и стремления к объяснению через единичное, он приходит к выводу, что отчасти такое положение вещей продиктовано спецификой современного субъекта, который «склонен не мыслить, а переживать» возникающие перед ним вызовы окружающей реальности4. Таким образом, перекличка в названии с современной проблемой «проникновения сентиментальности» в научный дискурс, по мнению автора, актуализирует предмет исследования: непростое сосуществование установки на рациональное познание мира и провокационных представлений о субъектах рационального познания - в данном случае «ботанизирующих» мужчинах и женщинах в Британии XVIII в.
В указанный период ботаника развивалась в рамках естественной истории - познавательного концепта, основанного на совокупном изучении различных природных объектов, основными задачами которого являлись наблюдение посредством опыта, фиксация наблюдаемого с помощью наименования и зарисовки и отказ от спекулятивного поиска метафизических причин мироустройства. В это время «распространяется убеждение в том, что истина достигается благодаря наблюдению, описанию и графическому изо-бражению»5. Значимым фактором оформления ботаники в самостоятельную научную дисциплину являлось формирование собственного языка: как понятийного лексикона, так и принципов номенклатуры названий. Причем уникальным самостоятельным элементом натуралистического дискурса являлась ботаническая иллюстрация6.
Дж. Браун, исследуя стереотипы в отношении мужчин-ботаников, отмечает, что создание оптимальной и продуктивной классификационной системы, способной навести порядок в представлениях о природе и обществе, являлось крайне актуальной задачей, и в то же время «классификационные системы сами по себе становились зеркалом, в котором отражались социальные устои тех обществ, внутри которых эти системы были соз-даны»7. Разработкой различных систем классификации занимались многие исследователи: к концу XVIII в. существовало свыше 50 различных систем классификаций8. Были среди ученых и те, кто, как граф де Бюффон, считали, что «что естественно-исто-
Куренной В.А. Почему мы возвращаемся к институтам? // Логос. 2020. Т. 30. № 6. С. 5, 7.
Сонтаг С. Несколько слов об этой книге / Против интерпретации и другие эссе. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 24.
Куренной В.А. Указ. соч. С. 7. Колчинский Э.И., Сытин А.К., Смагина Г.И. Естественная история в России (Очерки развития естествознания в России в XVIII веке). СПб.: Нестор-История, 2004. С. 6. Lack H.W. A Garden Eden. Masterpieces of Botanical Illustration. Revised edition. Koln: TASCHEN, 2016. 725 р.; Walpole J. A History and Dictionary of British Flower Painters: 1650-1950. Wooldbridge, 2006. 236 p. Brown J. Botany for Gentlemen: Erasmus Darwin and "The Loves of the Plants" // Digital Access to Scholarship at Harvard. 2018. № 4. P. 593-621.
Fara P. Sex, Botany and Empire. The story of Carl Linney and Joseph Banks. Cambridge, 2003. Р. 20.
2
3
4
5
6
7
8
рическая классификация бессмысленна как форма философского постижения»9.
Так или иначе, лишь система искусственной классификации Линнея, предложенная в 1735 г., обозначила чрезвычайно важный для всех естественных наук момент «сильнейшей онтологической редукции»10, когда реальная природа была сведена к идеальной и, таким образом, стала «пригодной» для изучения. Долгое время систематика считалась открытием Линнея, однако сегодня мы знаем, что впервые идею такой онтологической редукции предложил еще в 1583 г. итальянский врач Андреа Чезальпино (1515-1603)11. Именно Линней ввел латинские названия для каждого таксона, правило цитирования предшествовавших источников, принцип синонимичности, строгую иерархическую последовательность категорий класс, отряд, род, вид и разновидность, сформулировал критерии для определения близких форм - особенности органов размножения: «У растений учитывалось число, длина, срастание тычинок и пестиков цветка, а также одно- или двудомность. Исходя из этих принципов, Линней разделил 10 000 известных ему видов растений на 24 класса и 116 порядков»12.
10 Любарский Г.Ю. Рождение нового естествознания с точки зрения наук о жизни // Логос. 2020. Т. 30. № 1. С. 141.
11 Там же. С. 141-143.
10
9
Деар П. Историей чего является история науки? Истоки идеологии современной науки в раннее Новое время //
Логос. 2020. Т. 30. № 1. С. 45.
Рис. 1. Euphorbia tuberosa
Иллюстрация из: Burman J. Rariorum africanerum plantarum, 1738-1739. Библиотека Думбартн Окс, Вашингтон. Пояснение к рисунку, от руки подписано латинское двухсловное название в соответствии с линнеевской номенклатурой
11
12 Колчинский и др. Указ. соч.
С. 20.
Итак, мы видим, что реформа систематики имела критически важное значение для естествознания. Почему в таком случае труд Линнея получил столь большой общественный резонанс? Дело в том, что ученый использовал для объяснения своих построений лексику, связанную с семейно-брачными отношениями. Приведем в качестве примера характерный «фривольный» пассаж: «Лепесток цветка сам ничего не вносит в воспроизведение, но служит только брачным ложем, которое Великий Творец устроил так прекрасно и украсил таким драгоценным пологом, наполнив благоуханием для того, чтобы жених со своею невестой могли отпраздновать в нем свою свадьбу с величайшей торжественностью. Когда ложе готово, наступает время жениху обнять свою дорогую невесту и излиться в нее»13.
С. Джордж, автор монографии «Ботаника, сексуальность и женское писательство в 1760-1830 гг.» исследует стереотипы вокруг женщин, занимающихся ботаническими изысканиями. Джордж фиксирует в литературных источниках второй половины XVIII века распространенное представление о том, что женщины, интересуясь ботаникой, идут на поводу у своих сексуальных фантазий и неосознанных влечений14. П. Фара замечает, что появление такого представления вступало в противоречие с широко одобряемой социальной практикой обучения молодых женщин садоводству, а также хорошо известной склонности королевы Шарлотты, супруги Георга III, к занятиям ботаникой15. Стоит ли женщинам собирать
Рис. 2. Флора и купидон Фронтиспис к поэме Эразма Дарвина «Любовь растений». Гравюра. 1791
13 Цит. по: Бобров Е.Г. Карл Линней. Л.: Наука, 1970. С. 25.
14 George S. Botany, Sexuality and Woman's Writing: 17601830. Manchester, 2007. Р. 4.
15 Fara Р. Op. cit. Р. 41.
гербарии, выращивать комнатные растения и участвовать в организации собственного сада - этот вопрос стал предметом литературной полемики между такими известными в свое время поэтами и публицистами, как Эразм Дарвин (1731-1802), Уильям Уизеринг (1741-1799) и Ричард Полвел (1760-1838)16. Все эти джентльмены занимались ботаникой и каждый по-своему видел пределы допустимого для женщины участия в ботанических изысканиях. Наиболее ярко подчеркнул двусмысленность используемого Линнеем языка, пожалуй, Эразм Дарвин в своей поэме «Любовь растений»
Самым скандальным ботаником в глазах английской общественности оказался человек, который спустя всего несколько лет станет влиятельнейшим представителем академической науки Британии. Джозеф Бэнкс (1743-1820) в свои молодые годы стал олицетворением всей мыслимой и немыслимой «ботанической распущенности». Бэнкс принял участие в первой экспедиции Джеймса Кука (1768-1771), в ходе которой во время высадки на о. Таити проникся местным обычаем «гостеприимного гетеризма»18. О его романтических приключениях с таитянками слагались бесчисленные сатирические памфлеты, а некоторые сюжеты, как, например, случай похищения одежды Бэнкса знатной представительницей местного племени, «королевой Оберией», как прозвали ее в Англии, стали неотъемлемой чертой образа «ботанического макарони»19. «Мака-
(1789)17.
16
17
George S. Epistolary Exchange: the Familiar Letter and the
Ibid. Р. 42-44.
Tbe
В ©TEÄHX'O
М&САВОШ
Female Botanist, 1760-1820 // Journal of Literature and Science. 2011. Vol. 4. № 1. P. 16.
18
Форестер Г. Путешествие вокруг света. М.: Наука,
Рис. 3. Дарли М. Botanic macaroni (Сэр Джозеф Бэнкс). 1772. Национальная портретная галерея, Лондон
1986. C. 533. Fara Р. Op. cit. Р. 7-9.
рони» иронично называли в Англии молодых аристократов, перенимавших европейские, преимущественно итальянские, манеры поведения и костюм. Еще до отплытия на Таити Бэнкс получил прозвище «ботанический макарони» (botanic macaroni), образ которого воплощен в карикатурах, сохранившихся в собраниях Лондонской национальной галереи20. Интересно, что типичного «ботанического макарони» упрекали в том, что он не стремится соответствовать тем социальным ролям, которые приписывает общество его полу:
ни мужчина, ни женщина, а бесполое существо... Оно говорит без всякого смысла, улыбается без радости, ест без аппетита, катается верхом без энтузиазма, волочится за кем-либо без страсти21.
Каким образом мужчины-ботаники преодолевали данный стереотип? На примере Бэнкса мы видим, что в распоряжении мужчин был весьма действенный инструмент: развитые институциональные структуры, определяющие и направляющие профессиональную деятельность ботаников. Это и академия - Лондонское королевское общество, и различные ассоциации, курирующие профессиональные инициативы, например, Африканская ассоциация, занимавшаяся изучением проблем освоения внутренних районов Западной Африки, и Королевские ботанические сады Кью, в структуре которых и был создан институт «охотников за растениями». Посредством публикаций дневников и путевых заметок плант-хантеров романтизация образа участника экспедиций, которому во имя науки приходится преодолевать множество препятствий и рисковать своей жизнью, стала характерной чертой конца XVIII и всего XIX в.22 Так, скандальная репутация не помешала Бэнксу добиться успехов в академическом сообществе и в конечном итоге его возглавить. Интересно, однако, что после участия в экспедиции Кука Бэнкс лишь однажды решился на новое путешествие - в 1772 г. он посетил о. Уайт и Исландию вместе со своим другом, ботаником Д. Соландером. Заслуги Бэнкса по сбору коллекций семян, живых образцов и гербариев во время этих двух экспедиций были оценены по достоинству: пост президента Лондонского королевского общества (1778-1820) и советника короля по организации и управлению Королевскими ботаническими садами Кью позволил Бэнксу заниматься руководством научной жизни, не покидая Лондона. Кроме того, Бэнкс официально утвердил должностные обязанности «охотника за растениями», по сути создав новую профессию. Известно, что в течение «эры Бэнкса» - периода, когда Бэнкс стоял во главе Лондонского королевского общества, на благо империи трудились 126 «охотников за растениями»23, первым из которых был официально провозглашен шотландский ботаник Фрэнсис Мэссон (1741-1805)24. Заметки Мэссона о путешествиях по Южной Африке внесли существенный вклад в формирование образа охотника за растениями: храброго, решительного и преданного своему делу антипода «макарони»25.
20 Darly M. The Botanic Macaroni (Sir Joseph Banks), 1772. Etching on paper (frame: 43,7x36,3 cm depth 1,7 cm, plate-mark: 17,6x12,5 cm). National London Gallery. [Электронный ресурс]. URL: https://www.portrait. gov.au/portraits/2018.79/ the-botanic-macaroni-sir-jo-seph-banks (дата обращения: 21.01.2021).
21 Cohen M. The Grand Tour: Constructing the English Gentleman in Eighteenth-century France // History of Education. 1992. Vol. 21. P. 241-257.
22 Batsaki Y., Cahalan S.B., Tchi-kine A. The Botany of Empire in the Long Eighteenth Century. Washington, 2017. P. 9.
23 Ibid. P. 4.
24 Tyler-Whittle M.S. The Plant Hunters, being an examination of collecting, with an account of the cares and methods of a number of those who have searched the world for wild plants. London: Chilton Book Company, 1970. P. 295.
25 Masson F. An Account of Three Journeys from the Cape Town into the Southern Parts of Africa; Undertaken for the Discovery of New Plants, towards the Improvement of the Royal Botanical Gardens at Kew // Philosophical Transactions of the Royal Society. 1776. Vol. 66. P. 268-317.
Иной путь преодоления предрассудков использовали женщины. О.А. Валькова в своей монографии, посвященной женщинам ученым в Российской империи, использует метафору «штурма» академии26. Женщины в Британии избрали более тонкую «стратегию» - отстаивая свое право проводить исследования в сфере ботаники и делиться собственным опытом и соображениями, они действовали не напрямую, стремясь принять активное участие в жизни академического сообщества, а в основном посредством литературного творчества27.
Основным жанром, который использовали женщины-ботаники в Англии, стал эпистолярный роман. Нужно отметить, что обращение к роману в письмах как форме изложения ботанических наблюдений и гипотез впервые использует Жан Жак Руссо. Его труд «Письма об элементах ботаники к мадам де Л.» (1771-1774), работа кембриджского профессора ботаники Томаса Мартина «Письма об элементах ботаники, адресованные леди» (1785), представляющая собой перевод книги Руссо, и произведение филантропа и писательницы Присциллы Уэйкфилд (1751-1832) «Введение в ботанику» (1796)28 стали первыми наиболее популярными и доступными для женщин пособиями по ботанике, одобренными социумом. С. Джордж, сравнивая между собой эти книги, отмечает ряд отличий, однако в качестве ключевого общего свойства называет поощрение занятий ботаникой для юных девушек и отстаивание идеи
ч.
26
Валькова О.А. Штурмуя цитадель науки. М.: Новое лит. обозрение, 2018. 800 с.
27 Widder A.H. Women and Botany in the 18th and early 19 th Century England. Michigan State University Libraries [Электронный ресурс]. URL: https://lib.msu.edu/exhibits/ botany/ (дата обращения: 18.12.2020).
28 Wakefield P. An Introduction to Botany, In a Series of Familiar Letter, with Illustrative Engravings. Dublin: Printed by Thomas Burnside, 1796. 180 p.
28
Рис. 4. Томпсон Дж. Портрет Присциллы Уэйкфилд. 1818. Национальная портретная галерея, Лондон
благотворного воздействия изучения природы на формирование личности женщины29. В предисловии к «Введению в ботанику» Присцилла Уэйкфилд целью своего труда провозглашает «культивацию в юных созданиях любви к изучению природы»30 и акцентирует внимание на достоинствах такой «страсти»: ботанические изыскания, по ее мнению,
...побуждают находиться на свежем воздухе, что благотворно сказывается на здоровье и самочувствии, а объекты для изучения легко доступны благодаря тому, что ничего не стоят и могут быть обнаружены
31
повсеместно31.
Успех публикации Присциллы Уэйкфилд вселил уверенность в других женщин и породил целую плеяду эпистолярных романов о ботанике, среди которых необходимо назвать «Ботанические диалоги» Марии Джексон (1797), «Диалоги о ботанике» Хэрриет Бе-форт (1819), «Разговоры о ботанике» Сары Мери и Элизабет Фит-тон (1817), «Разговоры о растительной физиологии» Джейн Маркет (1829). Какими способами добивались авторы открытого обсуждения вопросов ботаники в кругу женщин? Во-первых, тщательным подбором нейтральных аналогов - своеобразным «вычищением» в переложении системы Линнея всей двусмысленной терминологии. Во-вторых, всяческим поощрением читательниц изучать природу на собственном опыте, подчеркивая, что такой путь познания предпочтительнее чтения ученой литературы. Наконец, представляется важным, что в качестве главных героев этих эпистолярных романов выступают женщины, как правило, юная девушка, ее сестры, мать и гувернантка. Очевидно, что диалоги между героинями в силу их ролевых моделей не содержат и оттенка фривольности, более того, носят ярко выраженный дидактический характер. Жанр романа в письмах, причем в форме обмена корреспонденцией между членами одной семьи, придает упомянутым произведениям статус литературы для семейного чтения. Действительно, Джордж допускает, что все эти романы, вероятно, читались вслух в домашней обстановке в присутствии домочадцев и слуг32.
Литературное поприще было популярным, но не единственным способом для английских женщин реализовать свой интерес к ботанике. Широко известны примеры, когда в указанный период успеха и признания добивались женщины-коллекционеры и женщины-авторы ботанических иллюстраций. Так, в свое время настоящую славу снискали гербарные коллекции Маргарет Бентик, герцогини Портлендской (1715-1785), и Мери Делани (1700-1788), изобретательницы техники декупажа33; а ботанические иллюстрации Элизабет Блэквелл (1707-1758), автора «Занимательного гербария» (1737-1739) - книги иллюстраций растений из Челси Физик Гарден, стали настоящим спасением для автора (доход от издания книги позволил Элизабет освободить своего супруга, отбывавшего тюремное заключение за долги)34.
Подводя итог обзору «ботанических предрассудков», возникших в Британии во второй половине XVIII века, следует подчер-
29 George S. Op. cit. P. 21-22.
30 Wakefield Р. Op. cit. P. III.
31 Ibid. P. III-IV.
32 George S. Op. cit. P. 21.
33 Flannery M. The 18th-century Passion for Botany: Women. 2019. Herbarium World [Электронный ресурс]. URL: https://herbariumworld. wordpress.com/2019/06/10/ the-18th-century-pas-sion-for-botany-women/ (дата обращения: 18.12.2020).
34 Costantino G. Women in Enlightenment Science. 2018. Biodiversity Heritage Library [Электронный ресурс]. URL: https://blog.biodiversi-tylibrary.org/2018/10/wom-en-in-enlightenment-science. html (дата обращения: 18.12.2020).
кнуть, что стереотипы о мужчинах-ботаниках не были связаны с открытием Линнея - они возникали из поведения конкретных индивидов и типичных практик поведения во время участия в экспедициях, тогда как стереотипы вокруг женщин являлись прямым порождением реакции читающей публики на Половую систему растений Линнея ввиду определенной табуированности изучения размножения и отсутствия адекватного способа говорить и писать на эту тему. Женщины-ботаники, в свою очередь, не давали повода упрекнуть себя в несоблюдении приличий, однако общество было заинтересовано более строго и внимательно следить за репутацией леди. Да, женщины-ботаники имели возможность высказаться, закрепив за собой такие ниши, как дидактическая литература в форме эпистолярного романа и ботаническая иллюстрация, но эти же самые формы не позволяли им по-настоящему возвысить свой голос. Мир британской академической науки XVIII в. был открыт только для мужчин.
