CC BY
1н. н. Гесь
«Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре»: история вопроса и проблемы иконографии
«Статья посвящена особенностям изображения святых Флора и Лавра в иконописи Древнего Новгорода и его северных земель. Представлен обзор мнений ученых, обращавшихся к проблеме происхождения сюжета икон «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре». Выдвинут ряд предположений о причинах сложения необычной иконографии святых. Ключевые слова: Флор и Лавр; иконопись; иконография; триада; северные земли; близнецы; архангел Михаил; три конюха; близнечный культ; византийская живопись.
N. N. Ges'
«The Miracle of Archangel Michael about Florus and Laurus»:
History of the Question and Problems of the Iconography
The article is devoted to features images of saints Florus and Laurus in iconpainting of Аncient Novgorod and its northern earths. Provides an overview of the views of scientists, addresses the problem of the origin story of icons «The Miracle of archangel Michael about Florus and Laurus». Made a number of assumptions about the reasons of the unusual iconography of the saints. Key words: Florus and Laurus; icon-painting; iconography; triad; northern earths; twins; archangel Michael; three grooms; cult of twins; Byzantian painting.
В живописи Новгорода и его окрестностей оригинально и самобытно проявились особенности изображения таких популярных в этих землях святых, как Флор и Лавр (память 18 августа). В народной среде они почитались как покровители коней, что не находит отражения в агиографических источниках. Согласно житию, братья-близнецы по занятию были каменотесами, жили во II в. в Иллирии и пострадали за то, что построенный ими храм освятили не в честь языческих богов, а для прославления имени Христа [9; с. 314-316]. На Русь почитание святых Флора и Лавра было перенесено с Балкан. На новгородских иконах они изображались как мученики, целители. Встречаются и изображения братьев как покровителей коней. При этом большое распространение получили иконы с сюжетом «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре» (илл. 1). В верхней их части мученики изображены стоящими рядом с конями, поводья которых им вручает архангел Михаил. В нижней части иконописцы писали трех конюхов: Спевсиппа, Елевсиппа и Мелевсиппа, погоняющих табун лошадей к водному источнику. Согласно житию, они - также близнецы (память 16 или 17 января), жившие в конце II в. в Каппадокии. Братья уверовали во Христа и за это были сожжены [10; с. 520-521].
В житиях святых, изображенных в верхней и нижней частях икон «Чудо о Флоре и Лавре», связь между ними не прослеживается. Не понятны и причины, по которым иконописцы поместили между фигурами Флора и Лавра архангела Михаила. И уж тем более, казалось бы, нет причин для почитания и изображения братьев-каменотесов покровителями коней.
По мнению одних исследователей, на появление в древнерусской иконописи изображений святых Флора и Лавра с конями повлияли особенности их местного почитания (В. Ф. Миллер, Н. М. Маторин, Л. А. Лелеков и др.). Мнение же других склоняется к «античной» версии происхождения таких изображений: к влиянию на них особенностей почитания братьев уже в самой Иллирии, где был популярен культ близнечных конных богов Диоскуров (Н. В. Малицкий).
В одном из своих трудов В. Н. Лазарев замечал, что иконография народных святых представляет большой научный интерес, в ней своеобразно переплетаются языческие и христианские мотивы [12; с. 107]. Это можно отнести и к иконописным изображениям святых Флора и Лавра. А «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре» исследователи до сих пор называют загадкой в истории древнерусского искусства, ведь попытки найти причины появления столь необычного сюжета, как, впрочем, и причины почитания святых покровителями коней можно проследить на протяжении уже более ста лет. Обратимся к истории изучения проблемы. При этом уточним, что в задачи статьи не входит рассмотрение работ исключительно искусствоведческого характера. Не менее важным видится упоминание мнений представителей и других областей науки - филологов, фольклористов, этнографов, писавших об особенностях почитания Флора и Лавра в народной среде, что могло бы в немалой степени помочь в изучении вопроса.
Иконописные изображения народных святых, расходящиеся с их житийными повествованиями, конечно же, вызывали возмущение церкви. Известно, например, мнение о них видного церковного деятеля эпохи Петра I Димитрия Ростовского [7; л. 159]. Тем не менее, большое количество икон святых Флора и Лавра как покровителей коней дошло до нашего времени. Уже в 1860 г. появляется описание нескольких старинных и необычных по своей иконографии икон с этими святыми, обнаруженных при исследовании новгородских храмов архимандритом Макарием [16; с. 110].
В те же годы, в связи с ростом интереса к национальной культуре, исследователи обращаются и к изучению народных верований, обычаев, преданий. О чествовании в русских землях 18 августа святых Флора и Лавра и проводившихся в этот день обрядах с конем упоминает в своем труде (1865) историк и фольклорист А. Н. Афанасьев [2; с. 325]. Отмечая следы древнего обожания коней, автор приводит и существовавшие у древних славян представления о двух божествах, заботившихся о конях Солнца - Утренней и Вечерней Зорях [2; с. 54, 302, 324 и т.д.]1.
В 1876 г. этнограф В. Ф. Миллер выражает убеждение, что народное чествование Флора и Лавра покровителями коней развилось на Руси без влияния жития и было перенесено на этих святых от прежних языческих близнечных божеств, заботившихся о конях. Существование же культа близнецов у древних славян «представляется ... несомненным apriori», - пишет ученый [22; с. 266, 271]. В своем исследовании, посвященном изучению культов близнечных богов у индоевропейских народов, автор приводит важные атрибуты этих богов, которые, заметим, перекликаются с почитанием славянами двух богинь, сестер Зорь. Изучая близнечные культы у древних греков и римлян и сопоставляя их с культом индоевропейских близнецов, В. Ф. Миллер обращает внимание и на то, что братья-близнецы в мифах нередко выступали строителями. При этом исследователь добавляет, что и Флор и Лавр являются строителями скорее вроде древних близнецов Ромула и Рэма, и сожалеет: «... если б мы имели какие-нибудь веские доказательства тому, что и в русском язычестве существовало представление о близнецах-строителях. (но) подобной черты не сохранила русская старина» [22; с. 270].
Среди описанных В. Ф. Миллером черт древних близнечных богов есть еще одна, не менее яркая - они участвуют в конных состязаниях и перегоняют всех богов. Упомянутый атрибут важен для нас в связи с тем, что в 1880 г. было высказано еще одно, думается, небезынтересное мнение о причинах почитания на Руси святых Флора и Лавра покровителями коней. Автор его, пожелавший остаться неизвестным, полагает, что, возможно, «этот обычай издревле установлен святыми отцами в противодействие языческому празднику, состоявшему в конских ристаниях» [11; с. 4]. О том, что такие ристания действительно проводились в русских землях в день святых Флора и Лавра, нам сообщает в своей работе (1903) известный фольклорист и этнограф С. В. Максимов. Исследователь пишет, что в некоторых местностях (Вологодской, Костромской, Новгородской губерниях) в день памяти святых Флора и Лавра «по окончании молебствия, начинаются скачки», и далее: «в той же Вологодской губернии “фролят”, то
есть скачут в перегонку» [17; с. 451-452]. Интересным в этой связи представляется и тот факт, что и три каппадокийских конюха, помещенные иконописцами в нижней части икон «Чудо о Флоре и Лавре», согласно житию заботились о конях, являвшихся принадлежностью культа покровительницы скота и конских ристаний богини Немезиды.
Надо сказать, что исследований, посвященных святым Спев-сиппу, Елевсиппу и Мелевсиппу, изображенным в нижней части икон «Чудо о Флоре и Лавре», значительно меньше. В 1904 г. Х. М. Лопарев впервые публикует греческие акты этих мучеников [15]. К подробному исследованию событий их жития обращается Н. Я. Марр (1906) [19]. А в 1910 г. выходит работа Д. П. Шестакова, в которой находим интересное предположение: возможно, три каппадокийских конюха заместили собою в местном народном почитании трех (или двух) языческих конных божеств: два божества дня и божество темного вечера [32; с. 131]2.
Большое значение для исследования иконографии святых Флора и Лавра имеет труд историка П. Л. Гусева (1911). Обстоятельно изучив житийные источники, исследователь пришел к выводу, что в них «ни слова не говорится о лошадях. Только в предсмертной молитве святых есть одна просьба: “Иже (принесет, в сб. 1308) первенца своа и начаток жит (начаток живот в сб. 1308) своих в нашу церковь да умножи им многими плоды (многами сугубыми) скот (скоты) их”» [6; с. 81]. Но, по мнению ученого, здесь можно видеть источник наименования святых покровителями вообще скота (а не именно коней). В своей работе П. Л. Гусев приводит и описание храмовой иконы Флора и Лавра в деяниях из иконостаса церкви этих святых в Новгороде. Клейма ее написаны, согласно пространного жития мучеников. Однако сцены в некоторых из них (например, изображение архангела Михаила, благословляющего обретенные мощи близнецов), позволяют исследователю предположить существование во времена создания этой древней иконы какой-то иной, неизвестной нам, редакции жития. В поисках объяснения почитания святых Флора и Лавра покровителями коней, изображения рядом с ними
архангела Михаила, П. Л. Гусев приводит и необычное устное предание, существовавшее в Новгородской земле. В нем повествуется о прекращении конского падежа при открытии мощей мучеников. Вероятнее всего, именно во Фракии, в Иллирии, славившейся лошадьми, произошло, по мнению ученого, «чудо архангела Михаила, возвестившего открытие мощей... для прекращения ... падежа» (здесь и далее в цитатах курсив мой. - Н. Г.) [6; с. 93-94]. Обращая внимание на изображения на иконах с Флором и Лавром оседланных по-военному коней, исследователь полагает, что композиция иконы «Чудо о Флоре и Лавре» могла быть связана и с идеей покровительства святых военному делу и что та же идея, вероятно, привела иконописца к помещению в нижней части этих икон трех каппадокийских конюхов.
Надо сказать, что работа П. Л. Гусева, изданная почти век назад, до сих пор является единственным глубоким исследованием иконографии святых Флора и Лавра, хотя в последующие годы интерес ученых к ней не угасает. О проблеме по-прежнему пишут как искусствоведы, так и этнографы и филологи. Так, например, в 1931 г. Н. М. Маторин выдвигает гипотезу, что на композицию иконы «Чудо о Флоре и Лавре» могли оказать влияние изображения двух фигур всадников в позе молящихся по сторонам богини, представленные на севернорусской вышивке [21; с. 52]. А в 1932 г. особенностям почитания и изображения святых Флора и Лавра уделяет внимание Н. В. Малицкий. Упоминая предположение Н. Я. Марра о трех конюхах, заместивших языческих конных божеств, ученый видит не случайным, что и конные божества Древней Греции Диоскуры, и трое каппадокийских конюхов, и каменотесы из Иллирии Флор и Лавр- близнецы. «Не могло ли быть, - задается вопросом исследователь, - что культ Флора и Лавра ... сменил собою культ Диоскуров?» [18; с. 23].
В исследованиях, появившихся в послевоенное время, тема иконографии народных святых, в частности, парных святых Флора и Лавра, по-прежнему остается актуальной. В 1947 г. В. Н. Лазарев упоминает гипотезу Н. В. Малицкого и называет ее остроумной [12; с. 109]. Особой популярностью иконы с Флором и Лавром
пользовались на Русском Севере, где долгое время в верованиях, обрядах сохранялись отголоски дохристианского мировоззрения. Неудивительно, что покровительство этих святых коням имело в северных землях особое значение. Иконы же с их изображениями нередко включались в состав деисусного чина иконостаса даже в маленьких северных церквах, о чем пишет в своей работе, посвященной живописи Обонежья (1967),
Э. С. Смирнова [26; с. 39]. М. А. Реформатская в работе «Северные письма» (1968) подробно описывает обряды с конем в северных районах Руси в день памяти Флора и Лавра. При этом она замечает, что в сложившейся иконографии этих святых запечатлелись некоторые стороны проводившихся обрядов, а сцены с тремя конюхами на северных иконах «Чудо о Флоре и Лавре» отличаются большей сюжетной разработкой и также не лишены бытовой конкретности [24; с. 22]. В этой связи добавим, что помимо обряда с купанием лошадей (обряда прогона табуна через водный источник), проводившегося 18 августа, существовал и обряд прогона их в ущелья, или, в некоторых местностях, тоннели, рвы, покрытые сводом - так называемые «земляные ворота». Возможно, что на одних иконах «Чудо о Флоре и Лавре» в нижней части мотив движения табуна в ущелье отражает обряд прогона скота сквозь «земляные ворота» (илл. 2), а на других мотив движения табуна к водному источнику отражает обряд прогона его через водную преграду с купанием коней3. Что же касается особенностей изображения на иконах «Чудо о Флоре и Лавре» верхней триады, то, по мнению М. А. Реформатской, «в изображении сцены поручения архангелом Михаилом коней под надзор Флора и Лавра ... отразился торжественный ритуал поклонения священному животному - коню» [24; с. 22]. Отметим, что в древности этот ритуал включал такие элементы погребальной обрядности, как скачки, жертвоприношение коня и пир4. Описание присутствия этих архаизмов при чествовании 18 августа святых Флора и Лавра можно найти, например, у С. В. Максимова [17; с. 451]. Изучив целый ряд икон с сюжетом «Чудо о Флоре и Лавре», отметим: уделяя особое внимание
изображению коней Флора и Лавра, северные иконописцы показывают их то движущимися навстречу друг другу (кони словно готовы поменяться местами - смена состояния), то прячущимися за горками и обращенными в разные стороны. Объяснение такому их положению, на наш взгляд, также можно найти в обряде прогона скота сквозь земляные ворота: в этом ритуале, существовавшем и на Русском Севере, отражено бытовавшее в народе представление о перерождении «через утробу земли» [8; с. 382, 385]. Пещера, тоннель (также и водный источник) воспринимались как вход в нее.
На необычность иконографии святых Флора и Лавра в 1974 г. указывает и М. В. Алпатов. Новгородская икона «Чудо о Флоре и Лавре» из собрания И. С. Остроухова «это маленькая модель мира», - подмечает ученый [1; с. 44]. В 1970-е гг. против «античной» версии Н. В. Малицкого выступает один из ведущих историков-иранистов Л. А. Лелеков. Исследователь поддерживает мнение, высказанное еще в конце XIX в. В. Ф. Миллером и полагает, что персонажи иконы - это языческие славянские божества, скрытые под именами Флора и Лавра и восходящие не к балканскому, а к общеиндоевропейскому образу близнецов. Сюжет иконы «Чудо о Флоре и Лавре» Л. А. Лелеков считает также «сугубо древнерусским». При этом он критикует «старую привычку искусствоведов обращаться только к античным и византийским аналогиям, минуя все прочие» [13; с. 52]. Изучая связи Древней Руси с Востоком, ученый обращается к сценам из древнеиранской солярной мифологии, тяготеющей к индоевропейской. Открытым для автора остается и вопрос о том, какое славянское божество заместил сам архангел Михаил, помещенный иконописцами между близнецами Флором и Лавром.
Центральному персонажу сюжета «Чудо о Флоре и Лавре» уделяет внимание и филолог Б. А. Успенский (1978). Исследуя в своей работе особенности почитания на Руси святого Николая, он замечает, что культ Николы на Руси в какой-то мере отражает культ св. Михаила. Объединение Николы и архангела Михаила позволяет объяснить и восприятие св. Михаила в качестве по-
кровителя скота, как считает ученый [29; с. 99]. В другой работе, опубликованной в 1982 г., исследователь приводит описание уже упоминавшегося нами ранее обряда прогона скота сквозь земляные ворота, отражающего дохристианские верования, и поясняет символику этого обряда так: прогон скота, «видимо, символизирует акт повторного рождения (и связанного с этим обновления организма)...» [30; с. 131-132]. Указывая на покровительство скоту Флора и Лавра, ученый отмечает, что основная функция этих святых - покровительство коневодства.
В 2003 г. в каталоге икон из частного собрания В. А. Бондаренко выходит статья искусствоведа И. Л. Бусевой-Давыдовой, посвященная иконе «Чудо о Флоре и Лавре» из Тихвина конца XVII в. Автор тщательно анализирует все детали иконографии этих святых, а также выявляет редкие и уникальные особенности тихвинской иконы, отмечая и необычные изображения коней верхней триады: один из них как бы выглядывает из-за горок с повернутой назад головой. В этой связи в работе приводится мнение И. А. Шалиной, которая «истолковала подобные изображения коней за горками как отражение реально существовавшего обычая проводить коней на день памяти святых Флора и Лавра через пещеры или земляные ворота (охранительная сила земли)» [3; с. 412]5.
Помимо изображений святых Флора и Лавра покровителями коней, в живописи Древней Руси существовали и другие типы их иконографии. Анализу их изображений в образах мучеников, воинов и целителей, как в византийских памятниках, так и в новгородской живописи, уделяет внимание В. Д. Сарабьянов (2004) [25; с. 677-784]. О почитании в Древнем Новгороде и изображении святых Флора и Лавра как целителей пишет в своей статье Э. А. Гордиенко (2009) [5; с. 17-20].
Представленный в настоящей статье обзор работ и точек зрения целого ряда исследователей выявил следующее. Появление в новгородском искусстве икон святых Флора и Лавра с конями, а также почитание братьев-каменотесов покровителями коней отражает взаимодействие языческих и христианских воззрений.
По мнению некоторых ученых, при изучении вопроса необходимо обратиться и к истокам близнечных культов всех индоевропейских народов, отголоски которых можно обнаружить и в античном культе Диоскуров, и в славянских землях (память о древних близнецах так же долго и по-своему сохранялась на Руси, в обрядах и верованиях ее народа). Не менее важен и тот факт, что и в народных представлениях о Флоре и Лавре и в их изображениях на иконах обнаруживается особое отношение иконописцев к образу коня. Следует привести и замечание Л. А. Лелекова, с которым трудно не согласиться: из поля зрения исследователей проблемы выпал центральный персонаж сюжета «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре», вручающий поводья коней двум близнецам-строителям [14; с. 183-184].
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В некоторых письменных источниках Древней Руси, таких, например, как Остромирово Евангелие XI в., сохранились славянские названия месяцев года. Привлекает внимание тот факт, что месяцу августу у славян соответствовал «зарев» месяц (от «зарево», «заря») [31; с. 38].
2 Перелицовкой конных языческих божеств считает их и Н. Я. Марр, отмечая это в еще одной своей работе, посвященной этим святым [20; с. 12].
3 Идея перехода через земляную или водную преграду связана с очищением с помощью одной из стихий, а также с темой смерти и возрождения, с переходом в иной статус, иное состояние [23; с. 120] (о значении перехода, например, через водную преграду). Мотив с купанием коней можно интерпретировать как возрождение [8; с. 394].
4 Первоначальный, древнейший смысл и значение каждого из этих элементов приводит в своей работе В. Н. Топоров [28; с. 35-36, 47]. Согласно его исследованию, в целом они были связаны с темой строительства мира и его разрушения, жизни и смерти - иными словами со сменой состояний. Видится важным в этой связи напомнить еще об одном. В глубокой древности конь приносился в жертву богу-громовнику, покровителю скота. В обрядах она символизировала и жертву бога-творца при строительстве мира, помощниками которого, заметим, в мифологии являлись близнецы, заботившиеся о конях. Подробнее о связи «близнецы, покровители коней - строители» см.: [4; с. 80].
5 Разделяя мнение исследователя, добавим, что в описаниях обрядов с конем, проводившихся 18 августа, упоминается присутствие трех стихий (земли, воды и огня), выполнявших такую охранительную, очистительную функцию. При этом, как было показано нами ранее, они выполняли и функцию созданной с их помощью преграды между двумя состояниями. Как показывают исследования В. Н. Топорова [27; с. 13], обряды с участием этих трех стихий обнаруживают более глубокое значение: снова оказываются связанными с темой созидания мира, вселенной.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. АлпатовМ. В. Древнерусская иконопись. М., 1974.
2. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу : в 2 т. М., 1996. Т. 1.
3. Бусева-Давыдова И. Л. Икона «Чудо о Флоре и Лавре» // И по плодам узнается древо. Русская иконопись XV-XX вв. из собрания Виктора Бондаренко. М., 2003. С. 407-412.
4. Гесь Н. Н. Святые Флор, Лавр и архангел Михаил на иконах «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре» XIV-XVII веков: народное почитание и связь образов // Музей в современном мире. Художественное наследие Карелии и инновационные процессы в развитии культуры и искусства : Тезисы докладов на международной научно-практической конференции. Петрозаводск, 2010. С. 76-82.
5. Гордиенко Э. А. Культ святых целителей в Новгороде в XI-XII веках // V Международная научная конференция «Комплексный подход к изучению Древней Руси». 29.09-02.10.09 г. М., 2009. С. 16-25.
6. Гусев П. Л. Иконография свв. Флора и Лавра в новгородском искусстве // Вестник археологии и истории, издаваемый Императорским археологическим институтом. СПб., 1911. Вып. XXI. Отдел I. С. 71-104. (Автор цитирует сборники Синодальной библиотеки).
7. Димитрий Ростовский. Розыск о Раскольнической Брынской вере. М., 1755. Ч. 2.
8. Древнерусская космология. М., 2003.
9. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней святителя Димитрия Ростовского. Август. М., 1997.
10. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней святителя Димитрия Ростовского. Январь. М., 1997.
11. Краткий обзор благочестивых обычаев и установлений, существовавших в Пензенской епархии // Пензенские епархиальные ведомости. Неофиц. часть. 1880. № 2. С. 1-12.
12. Лазарев В. Н. Искусство Новгорода. М. ; Л., 1947.
13. Лелеков Л. А. К реконструкции раннеславянской мифологической системы // Советское славяноведение. 1973. № 1. С. 52-59.
14. Лелеков Л. А. О некоторых иранских элементах в искусстве Древней Руси // Искусство и археология Ирана. М., 1971. С. 183-190.
15. Лопарев X М. Мученичество св. Спевсиппа и дружины // Записки Классического отделения Императорского Русского Археологического общества. СПб., 1904. Т. I. Приложение [2-е]. С. 1-13.
16. Макарий, архим. Археологические описания церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860.
17. Максимов С. В. Крестная сила : в 2 т. М., 1993. Т. 2.
18. Малицкий Н. В. Древнерусские культы сельскохозяйственных святых по памятникам искусства // Известия ГАИМК. Т. XI. Вып. 10. М., 1932. С. 3-28.
19. Марр Н. Я. Деяния трех святых близнецов мучеников Спевси-па, Еласипа и Меласипа // Записки Восточного отделения Русского Археологического общества. Т. XVII. Вып. 2-3. СПб., 1906. С. 285-344.
20. Марр Н. Я. Из Пиренейской Гурии. Тифлис, 1927.
21. Маторин Н. М. Иконопись в антирелигиозной пропаганде // Советский музей. М., 1931. № 2 (март-апрель). С. 45-54.
22. Миллер В. Ф. Очерки арийской мифологии в связи с древнейшей культурой. М., 1876.
23. Рейли М. В. Истоки жизни: русские обряды и традиции. СПб.,
2002.
24. РеформатскаяМ. А. Северные письма. М., 1968.
25. Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богоматери Антониева монастыря 1125 г. // Лифшиц Л. И., Сарабьянов В. Д., Царевская Т. Ю. Монументальная живопись Великого Новгорода. Конец XI - первая половина XII века. СПб., 2004. С. 531-784.
26. Смирнова Э. С. Живопись Обонежья XIV-XVI вв. М., 1967.
27. Топоров В. Н. К семантике троичности // Этимология-1977. М.,
1979.
28. Топоров В.Н. Конные состязания на похоронах // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (Погребальный обряд). М., 1990. С. 12-46.
29. Успенский Б. А. Культ Николы на Руси в историко-культурном освещении (Специфика восприятия и трансформации исходного образа) // Ученые записки Тартуского университета. Вып. 463. Тарту, 1978. С. 86-140.
30. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М., 1982.
31. Черепнин Л. В. Русская хронология. М., 1944.
32. Шестаков Д. П. Исследование в области греческих народных сказаний о святых. Варшава, 1910.
