CC BY
189
Вестник ПСТГУ
Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства
2011. Вып. 1 (4). С. 26-41
Целительский аспект почитания св. Николая Чудотворца и его проявление в новгородском искусстве XIII в.
Т. Ю. Царевская
В кругу особо чтимых святых средневекового Новгорода уже в ранний, княжеский, период лидирующее место заняли Николай Мирликийский и врачи-бессребреники. Эта связь, скорее всего, имела общевизантийский корень, который питался верой в целительную силу мира, источаемого мощами св. Николы, с одной стороны, и скорой отзывчивостью этого святого, и святых врачей на мольбы о даровании исцеления, с другой. В статье рассматривается отражение целительского аспекта почитания св. Николы в стенописи и храмовой иконе церкви Николы на Липне (1294).
В кругу особо чтимых святых средневекового Новгорода уже в ранний, княжеский, период лидирующее место заняли Николай Мирликийский и врачи-бессребреники. Разумеется, масштабы почитания св. Николая и свв. врачей были далеко не равнозначны и соотносились между собой примерно так же, как, вероятно, соотносились грандиозный придворный княжеский храм на Ярославовом дворе (1113), посвященный св. Николаю, второй по значению и величине в Новгороде после кафедрального храма Святой Софии, и одна из деревянных приходских и, безусловно, более скромных церквей Новгорода 1-й пол. XII в., построенная в честь свв. Козьмы и Дамиана1. Еще более красноречиво о соотношении почитания этих святых свидетельствуют монументальные образы св. Николы в средниках знаменитых новгородских икон ХИ—ХШ вв. и маленькие фигурки свв. врачей на их полях2 (ил. 1). Вместе с тем обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство изображений св. Николая в ранних новгородских произведениях так или иначе сопряжено именно с образами святых врачей-бессребреников, что свидетельствует о некой устойчивой связи между этими культами.
Эта связь, скорее всего, имела общевизантийский корень, который питался верой в целительную силу мира, источаемого мощами св. Николы («с верою
1 О строительстве деревянной церкви Козьмы и Дамиана в 1146 г. см.: Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. Т. III. С. 27, 214.
2 См., например, икону «Св. Никола» из Новодевичьего монастыря, кон. XII — нач. XIII в. (ГТГ), а также храмовый образ церкви Николы на Липне (1294), мастера Алексы Петрова (НГМ).
приходящим ко святей раце его»3), с одной стороны, и скорой отзывчивостью этого святого и святых врачей на мольбы о даровании исцеления, с другой. Действительно, в многоплановом почитании св. Николая Мирликийского достаточно отчетливо выражен целительский аспект: его житие и посмертные чудеса неоднократно повествуют о различных исцелениях недугующих и изгнании нечистой силы («О исцелении больных в Кипре граде святого Николы»,
«О исцелении девицы от нечистого духа»,
«О исцелении юноши от нечистого духа»,
«Чудо о Стефане сербском царе, како свя-тый Никола первый свет ему дарова», и проч.)4; различные тексты «Похвалы св.
Николая» называют его «в недузех врачом», «болезни всякие целящим», «дающим обильно исцеление притекающим в кров его».
Примечательно в связи с этим, что собственно в византийском искусстве изображения святого рядом со святыми врачами встречаются преимущественно до тех пор, пока мощи святителя Николая еще пребывали в Мирах Ликий-ских. Таковы пластины триптихов слоновой кости «Успение с избранными святыми», одна из которых принадлежит музею Виктории и Альберта в Лондоне (Инв. № 296—1867), — на ней св. Николай изображен в нижнем регистре рядом со свв. Космой, Дамианом и Иоанном Златоустом5. На другом триптихе — с Де-исусом, из Ватиканской библиотеки Апостолика — святой представлен на левой створке в пару со свв. Космой и Дамианом; еще одно произведение того же времени — пластина с шестью медальонами, константинопольской работы (из Museo Civico Mеdievale в Болонье)6 (ил. 2) — помещает изображение св. Николая в один ряд со свв. Космой и Дамианом. Рядом со св. Николаем Мирликийским расположены фигуры целителей Космы и Дамиана (вместе с их матерью св. Феодо-той) в росписи церкви Димитрия в Эвритании, раннего XI в.7 (ил. 3). К этому же периоду относится и связываемый с константинопольским искусством
3 Крутова М. С. Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. М., 1997. С. 52.
4 См.: Крутова М. С. Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. С. 40-46, 83-89.
5 См.: San Nicola: Splendori d'arte d'Oriente e d'Occidente / A cura di Michele Bacci. МДапо, 2006 (каталог выставки, состоявшейся в Бари в 2006-2007 гг.). P. 193. Cat. N. II. 2.
6 См.: Там же. P. 194. Cat. N. II. 3.
7 См.: The Glory of Byzantium: Art and Culture of the Middle Byzantine Era. A.D. 843-1261. New York, 1997. Cat. 15. P. 49.
Ил. 1. Икона «Св. Николай Чудотворец». Алекса Петров, 1294 г. НГМ
Ил. 2. Пластина слоновой кости с шестью медальонами, константинопольской работы. Xв. Museo Отсо Mеdievale в Болонье
Ил. 3. Св. Феодора с сыновьями Космой и Дамианом, св. Николай с Богородицей и Христом. Роспись северной стены церкви Димитрия в Эвритании. Первые десятилетия XIв. Афины, Византийский музей
образ св. Николая из монастыря Св. Екатерины на Синае (ил. 4), где полуфигу-ры свв. врачей Космы, Пантелеимона и Дамиана расположены на нижнем поле (тогда как выше представлены чины свв. воинов и верховных апостолов). Появление представителей трех категорий святых на полях вокруг образа св. Николая справедливо истолковывается исследователями как прославление трех проявлений его святости: апостольского — в ревновании о чистоте христианского вероучения и сокрушении идолов, воинского — в самоотверженной защите веры от посягательств еретика Ария, и наравне с этим — цельбоносная сила святого при его жизни и после смерти8. Не исключено, что к этой ранней — византийской — традиции примыкает и изображение святых Николая и Пантелеимона в Софии Киевской, где они сгруппированы (наряду с целителями Космой и Дамианом, Сампсоном и Мокием) в одной из восточных ячеек юго-западного объема под хорами9 (ил. 6а, б).
8 The Glory of Byzantium. Cat. 65. P. 118.
9 Назаренко А. В. Чудо св. Пантелеимона о «русском короле Харальде»: монастырь св. Пантелеимона в Кёльне и семейство Мстислава Великого (конец XI — начало XII века) // Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII веков. М., 2001. С. 594; Герасименко Н. В., Захарова А. В., Сарабьянов В. Д. Изображения святых во фресках Софии Киевской. Западное пространство основного объема под хорами // Искусство христианского мира. Т. XI. М., 2009. С. 235. В соборе могли находить-
Ил. 4. Икона «Св. Николай Мирликийский с избранными святыми на полях», конец X — начало XI в. Монастырь Св. Екатерины на Синае
Ил. 5. Плакетка со стеатитовыми образками Св. Пантелеимона, сцен его Жития, Деисуса (XII в.) и св. Николы (XIIIв.). Ватикан, Музей Библиотеки Апостолика
Примечательно, что с перенесением мощей св. Николая в Бари и прекращением для Византии чудотворений от его целебного мира, собственно в константинопольском искусстве такого рода соответствий мы более не обнаруживаем. Вместе с тем целительский аспект почитания св. Николая, находящий отражение в сопровождающих его фигуру изображениях святых врачей, достаточно отчетливо прослеживается в искусстве XII—XIII вв. византийской периферии и крестоносцев. Так, в росписи церкви Св. Георгия (Николая?) в Колуше, датируемой XII в., на гранях северного предалтарного столба сгруппированы изображения св. Николая, учителя св. Пантелеимона — Ермолая и целителя Дамиана
ся мощи этих святых; во всяком случае, в отношении св. Пантелеимона этот факт зафиксирован документально: об этом свидетельствует древний ларец-мощевик с именем великомученика Пантелеимона, который был обнаружен археологической экспедицией М. К. Каргера в 1940 г., но впоследствии исчез. Существует вполне обоснованное мнение, что мощи целителя могли попасть в Киев еще при Владимире Святославиче, поскольку их частица находилась также в мощевике в престоле Спасского собора в Чернигове, заложенного Мстиславом Владимировичем в 1030 г. (см.: Верещагіна Н. В. Мощі великомученика Пантелеїмона — святиня Київської Русі // Софійські читання. Проблеми та досвід вивчення, захисту, збереження і використання архітектурної спадщини. Матеріали Перших науково-практичних Софійскьких читань (Кипв, 27—28 листопада 2002 р.). Київ, 2003. С. 59—60. О черниговском мощевике, см.: Холостенко Н. В. Мощеница Спаса Черниговского // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 189-202).
а б
Ил. 6: а) Св. Николай; б) Св. Пантелеимон. Роспись юго-западного объема под хорами киевского Софийского собора. Середина XI в.
(ил. 7а, б), тогда как на южном предалтарном столбе (ил. 8а, б) расположены образы свв. Космы и Пантелеимона10. Нечто подобное представляет собой и сочетание образов св. Пантелеимона и св. Николая на Ватиканской плакетке, связываемой с Южной Италией11 (ил. 5). Центральное место в данном случае занимает рельефное изображение св. Пантелеимона (XII в.), но, вероятно, уже в XIII в. в средней части нижнего поля плакетки появляется образок св. Николая, который, по-видимому, призван дополнить и усилить действенность всего молитвенного ряда способностью святого к скорой и верной помощи — в том числе и при избавлении от различных недугов. Думается, симптоматично и явное сходство двух знаменитых ранних житийных образов св. Николая12 (ил. 9) и св. Пантелеимона (ил. 10) нач. XIII в., хранящихся в монастыре Св. Екатерины на Синае и, скорее всего, вышедших из одной мастерской, которое свидетельствует об особом, если не равнозначном для этого монастыря, почитании обоих святых.
10 Мавродинова Л. Стенната живопис в България до края на XIV век. София, 1995. С. 32.
11 The Glory of Byzantium. Cat. 330. P. 494.
12 Эта икона, по всей вероятности, служила храмовым образом придела св. Николая Мир-ликийского, о существовании которого в монастыре на Синае известно из письменных источников (см.: BoxoronovAog П. EXXnvwn Texvn. BuZavnveg eixoveg. Athens, 1995. Cat. 62. P. 204).
В отличие от Византии, оставившей, так сказать, «без комментариев» непопулярный для нее акт перенесения мощей св. Николая в земли, находящиеся под римской юрисдикцией, Киевская Русь активно на него отозвалась, приняв у себя всего спустя три года после этого события, в 1092 г., его празднование 9 мая (т. н. Никола Вешний). По мнению ряда исследователей, решающую роль в этом сыграл Ефрем Переяславский, который с 1091 г. в течение нескольких лет реально управлял Русской церковью, замещая отсутствовавшего в это время Киевского митрополита13. При Ефреме устанавливаются особые отношения между Киевом и Римом, сопровождающиеся временным ослаблением влияния Конс-тантинополя14. Как известно, около этого периода были составлены «Слово похвальное на перенесение мощей», отдельная служба на память святого, в которых прославляется цельбоносное миро, в изобилии изливаемое от святых мощей15.
13 ХрусталевД. Г. Разыскания о Ефреме Переяславском. СПб., 2002. С. 375-377.
14 Lieb B. Rome, Kiev et Byzance a la fin du XIe siecle. Rapports ге^еш des latins et des greco-russes sous le pontificat d’Urban II (1088-1099). Paris, 1924; Лидов А. М. «Русский бог». О почитании образа св. Николая в Древней Руси // Archeologia Abra.ha.mica. / Исследования в области археологии и художественной традиции иудаизма, христианства и ислама. М., 2009. С. 137-138.
15 Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237). СПб., 1996. С. 216-217; Шалина И. А. Реликвии в восточнохристианской иконографии // Христианские реликвии в Московском Кремле. М., 2000. С. 273; Она же. Сцена «Перенесение мо-
Ил. 8: а) Св. Косма; б) Св. Пантелеимон. Роспись юго-восточного столба церкви Св. Георгия в Колуше, Кюстендил. Конец XIIв.
Ил. 9. Икона «Св. Николай Мирликийский с Житием». Первые десятилетия XIIIв. Монастырь Св. Екатерины на Синае
Ил. 10. Икона «Св. Пантелеимон с Житием». Первые десятилетия XIIIв. Монастырь Св. Екатерины на Синае
а
В Новгороде эта — воспринятая от Киева — грань почитания святого получила дальнейшее развитие под воздействием местных реалий первых десятилетий
XII в., перебрасывающих знаменательный для нас мостик между святым Николой и целителем Пантелеимоном.
Из различных исторических источников известно, что новгородский князь Мстислав (|1132), старший сын киевского князя Владимира Мономаха, пережил долгий тяжкий недуг и был внезапно от него исцелен. Местное предание, фиксируемое в письменных источниках с XVI в., но, возможно, сформировавшееся ранее16, объясняет его спасение чудотворной силой образа св. Николы на круглой доске, почитавшегося в Киеве и чудесно приплывшего в Новгород17 (ил. 11). Однако значительно более древние источники западноевропейского происхождения, обнаруженные сравнительно недавно, называют Мстиславовым спасителем святого Пантелеимона. До нас дошли
щей святого Николая» в древнерусской иконографии // Искусство христианского мира. Т. VI. М., 2002. С. 89—98; Она же. Сцены Погребения и Перенесения мощей святого Николая в древнерусской иконографии // Реликвии в восточнохристианской иконографии. М., 2005. С. 421— 452; Лидов А. М. «Русский бог». О почитании образа св. Николая в Древней Руси. С. 137.
16 По предположению А. В. Назаренко, возникновение «Чуда св. Николая о князе Мстиславе» следует отнести ко времени Евфимия II (1428/34—1458) (см.: Назаренко А. В. Чудо св. Пантелеимона о «русском короле Харальде»: монастырь св. Пантелеимона в Кёльне и семейство Мстислава Великого. С. 612).
17 Легенда об обретении чудотворной иконы св. Николы на круглой доске и исцелении от нее князя Мстислава (^1132) записана в Третьей Новгородской летописи (см.: Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 188, 209). Окончательная редакция — 1673 г. См. также: Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. СПб., 1907. № 5. С. 58—61. Список в сборнике из рукописного собрания Вологодского архиерейского дома. № 1. Л. 602—608об. некогда принадлежал Спасо-Прилуцкому монастырю близ Вологды; полное заглавие «Чюдо, иже во святых отца нашего Николаа, Мир Ликийских чюдот-ворца и архиепископа, сотворившееся в Великом Новеграде. И что ради церковь святаго Николаа соборная, иже на торговой стране, на Ярославле Дворище именуется. И что ради в той церкви местный образ Николаа Чюдотворца, круглая дска». Существовал еще один список, не отмеченный у Н. К. Никольского, хранившийся в самом Николо-Дворищенском соборе; его местонахождение в настоящее время нам неизвестно. В 1818 г. этот текст был издан отдельным листком для «народного чтения» и позднее воспроизведен: Русский паломник. 1892. № 49. С. 781-782. О судьбе древнего образа св. Николы на круглой доске — см.: Смирнова Э. С. Круглая икона св. Николая Мирликийского из Новгородского Николо-Двори-щенского собора. Происхождение древнего образа и его место в контексте русской культуры XVI в. // ДРИ. Русское искусство позднего Средневековья. XVI век. СПб., 2003. С. 314-340. Древнейший из его списков (см. ил. 11) сохраняет следы живописи XIV в. (Новгородский музей-заповедник) (Иконы Великого Новгорода XI — начала XVI веков. М., 2008. Кат. 5. С. 118-123).
Ил. 11. Икона «Св. Николай». ШУ-Ш вв. НГМ
списки предания, вошедшие в состав двух различных сборников XII—XIII вв., которые происходят из кельнского монастыря Св. Пантелеймона18. В них повествуется об исцелении подвергшегося нападению медведя князя Мстислава (в упоминаемых текстах — Арольда, короля народа Руси), силой св. Пантелеимона, который явился ему во сне. Исследовавший два текста о чуде св. Пантелеимона и исцелении Мстислава А. В. Назаренко предложил стройную гипотезу, которая объясняет почитание Мстиславом св. Пантелеимона влиянием его матери, Гиды, дочери последнего англосаксонского короля Харальда Годвинсона. После смерти отца юная принцесса была неким образом связана с Пантелеймоновым монастырем Кельна в Германии. Однако и в дальнейшем, уже будучи великой княгиней, женой Владимира Мономаха, — она до самой смерти не прекращала связи с этой латинской обителью, поскольку ее поминает древний Синодик Пантелеймонова монастыря19. Именно целителя Пантелеимона должна была молить Гида в те дни, когда ее искалеченный сын лежал при смерти. Об особом почитании исцелившимся Мстиславом св. Пантелеимона свидетельствует и тот факт, что один из его сыновей, Изяслав, носил уникальное в княжеской среде крещальное имя Пантелеймон. Образ именно этого святого («Пантелеймон злат») украшал и его шлем20. В 1134 г. напротив княжеской резиденции на Рюриковом Городище, на противоположном берегу реки Волохов, Изяславом (кстати, никогда не княжившим в Новгороде) в честь своего небесного покровителя был основан Пантелеймонов монастырь — сохранилась дарственная грамота о пожаловании им этой обители земельных владений21. Кроме того, по данным XVII в., глава св. Пантелеимона была главной святыней кафедрального собора в Луцке, в котором в 1149 г. княжил Изяслав-Пантелеймон Мстиславич22. Изображение этого святого фигурирует на окладе иконы «Апостолы Петр и Павел», который считают вкладом князя Ростислава Мстиславича в Софийский собор в 1158 г.23
18 Один из них — так наз. «Книга св. Пантелеимона» («Liber Bibliothecae s. Pantaleonis»), XII—XIII вв., — хранился в Главном государственном архиве в Дюссельдорфе, погиб в годы Второй мировой войны, но та часть рукописи, которая посвящается посмертным чудесам св. Пантелеимона, издана болландистами (Acta Sanctorum. Iulii t. 6, col. 421—425). Другой представляет собой часть проповеди церковного писателя первой половины XII в. Руперта в день св. Пантелеимона, содержащейся в рукописи второй половины XII в., которая хранится в Историческом архиве в Кёльне ^od. Wallraf. 320; BHL, Nov. suppl., N 6444b) — (см.: Назаренко А. В. Неизвестный эпизод из жизни Мстислава Великого // Отечественная История. 1993. Вып. 2. С. 68—69; Он же. Чудо св. Пантелеимона о «русском короле Харальде»: монастырь св. Пантелеимона в Кёльне и семейство Мстислава Великого. С. 585). Об этом же: Кучкин В. А. Чудо св. Пантелеймона и семейные дела Владимира Мономаха // Россия в Средние века и Новое время: Сб. статей к 70-летию чл.-кор. РАН Л. В. Милова. М., 1999. С. 51—82.
19 Назаренко А. В. Чудо св. Пантелеимона о «русском короле Харальде»: монастырь св. Пантелеимона в Кёльне и семейство Мстислава Великого. С. 596—599.
20 ПСРЛ. Т. II. Стлб. 439.
21 Грамота хранится в Отделе письменных источников Новгородского музея-заповедника (Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С. Н. Валка. М.; Л., 1949, № 82); Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. 1977. С. 60—79.
22 Архив Юго-Западной России. Ч. II. Т. 1. Киев, 1861. С. 255.
23 Гордиенко Э. А. Культ святых целителей в Новгороде в XI—XII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2010. Вып. 1 (39). С. 16—25.
Ил. 12. Остров Липно с церковью Св. Николы, 1292 г.
Почему и когда произошла замена святого Пантелеимона как врачевателя Мстислава святым Николой, а точнее — его круглым образом? На этот вопрос уже были сделаны попытки дать ответ. По мнению А. В. Назаренко, «возможно, превращение “пантелеимоновской” легенды в “никольскую” облегчалось известной семантической близостью образов обоих святых как скорых помощников». При этом исследователь отмечает, что древнерусские тексты, в которых такая близость находила бы выражение, неизвестны24. Нам кажется, что в какой-то степени отсутствие таких текстов восполняют новгородские памятники XIII в., и прежде всего роспись церкви Николы на Липне. Этот храм уже в летописных списках XIV в. обозначается как построенный «спустя 180 лет приплытия чудотворного образа»25 — на месте его обретения (ил. 12). Этот единственный сохранившийся русский ансамбль росписей XIII в. дошел до нас в очень плохом состоянии, пострадав от поновлений и разрушений Второй мировой войны. Однако, благодаря описаниям и старым акварельным зарисовкам, его иконографическая программа в значительной мере поддается реконструкции26. Одну из примечательных черт этой программы составляет декорация алтаря, в которой исключительно важное место занимает изображение святых целителей.
Одна из трех представленных здесь некогда пар святых — «оагиоса» Флор и Лавр в третьем регистре южной стены (ил. 13). Почитание свв. Флора и Лав-
24 Назаренко А. В. Чудо св. Пантелеимона о «русском короле Харальде»: монастырь св. Пантелеимона в Кёльне и семейство Мстислава Великого. С. 614.
25 Новгородские летописи. СПб., 1979. С. 16—25.
26 Царевская Т. Ю. Новые данные о росписи церкви Николы на Липне // ДРИ: Русь. Византия. Балканы. XIII век. СПб., 1997. С. 413—431; Она же. История изучения и реставрации церкви Николы на Липне // Ежегодник НГОМЗ. 2009. Великий Новгород, 2010. С. 63—68.
ра еще в XII в. приобрело в Новгороде специфический оттенок, сопряженный с культом врачей-бессребреников: в одном из новгородских Сборников богослужений XIII в. (Соф. 397) они прославляются как «...недугом исцеляше, обидимым избавление, бедным всем спасение.»27, в Служебнике XIV в. (Соф. 523) на проскомидии они поминаются вместе со святыми «безмездниками» Козьмой и Дамианом, Киром и Иоанном и Пантелеимоном28. О таком аспекте их почитания в Новгороде в ранний период свидетельствует изображение этих святых в пару с врачами Киром и Иоанном на предалтарных столбах собора Рождества Богородицы Антониева монас-тыря29, а также рядом с целителями среди избранных святых на полях новгородских икон XIII в.: иконы «Св. Никола» из Новодевичьего монастыря, красно фонно-го «Спаса на престоле» (обе иконы — из ГТГ). Одна из икон этого ряда является храмовым образом церкви Николы на Липне, исполненным Алексой Петровым. Эти святые изображены на ее полях в предпоследнем снизу регистре. В то же время промежуточное в данном случае положение свв. Флора и Лавра между парами святых воинов (Георгия и Димитрия) и целителей (Космы и Дамиана) позволяет предполагать и более многоплановое их почитание, прослеживаемое и по богослужебным текстам того времени и допускающее изображение этих святых вооруженными30, как, например, в росписи церкви Св. Бессребреников в Кас-тории31. Не исключено, что появление меча в данной иконографии обусловлено перенесением почитания этих святых как «коневодителей» на их покровительство ратникам, конным воинам: известно, например, что именно в день памяти свв. Флора и Лавра, 18 августа, Дмитрий Донской отправился на благословение
27 Сборник богослужений XIII в. ГПБ. Соф. 397. Л. 58.
28 Муретов С. Д. Последование Проскомидии, Великого входа и Причащения в славянорусских служебниках XII—XIV вв. СПб., 1897. С. 27.
29 См.: Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря // Лиф-шиц Л. И., Сарабьянов В. Д., Царевская Т. Ю. Монументальная живопись великого Новгорода. Конец XI — первая четверть XII века. СПб., 2GG4. С. 75G—752.
30 Гладышева Е. В. К вопросу о новых иконографических изводах в русском искусстве Позднего Средневековья. Иконография святых — покровителей стад в новгородском искусстве второй половины XV—XVI в. и ее литературные источники // ДРИ: Идея и образ. Опыты изучения византийского и древнерусского искусства. М., 2GG9. С. 383—414.
31 Pelekanidis S. Kastoria. Thessaloniki. 1953. T. 1. Fig. 25; Malmquit T. Byzantine XIIth century frescoes in Kastoria: Agioi Anargyrioi and Agios Nikolaos tou Kasnitzi. Uppsala, 1979. P. 89—9G.
Ил. 13. Свв. Флор и Лавр. Роспись южной стены вимы церкви Николы на Липне, ок. 1294 г.
Ил. 14. Схемы-зарисовки росписи северной и южной стен вимы церкви Николы на Липне,
ок. 1294 г. Акварель
к Сергию Радонежскому32. По-видимому, о таком оттенке почитания свидетельствует и известная по более поздним памятникам иконография свв. Флора и Лавра как вооруженных всадников33.
В алтарь Липенской церкви эти святые были введены, по всей вероятности, именно как целители-бессребреники, поскольку к тому же разряду святости относятся парные фигуры, представленные на противоположной стене вимы: согласно описаниям, в четвертом регистре были изображены свв. Косма и Дамиан. Вероятно, целителями являлись и двое других святых, расположенных над ними, напротив Флора и Лавра, — неизвестные мученик и преподобный (ил. 14): в этой иконографии обычно изображались врачи-бессребреники Кир
32 Лазарев В. Н. Памятник новгородской деревянной резьбы XIV в. (Людогощенский крест) // Лазарев В. Н. Византийское и древнерусское искусство. М., 1978. С. 194, примеч. 28.
33 См. икону из собрания А. С. Уварова из ГТГ, отнесенную В. И. Антоновой к последней четверти XV в. (Антонова В. И., Мнева Н. Е. Государственная Третьяковская галерея: Каталог древнерусской живописи X — начала XVIII веков. Опыт историко-художественной классификации. М., 1963. Т. 1. Кат. 108. Илл. 89), а также икону из частного собрания, датированную началом XVI в. (Иконы из частных собраний. Русская иконопись XIV — начала XX века: Каталог выставки. М., 2004. Кат. 6). Подробнее об этой иконографии, см.: Гладышева Е. В. К вопросу о новых иконографических изводах в русском искусстве позднего Средневековья. С. 383—414.
и Иоанн, из которых первый был мучеником, второй — преподобным34. Почитание свв. целителей Космы и Дамиана, Кира и Иоанна достаточно рано заявило о себе в искусстве Новгорода: им уже в XII в. посвящали храмы и приделы, их изображения фигурируют на окладе XII в. древней новгородской иконы «Свв. Петр и Павел» (НГМ) в составе избранных святых на полях35. В последующие века эти святые «двоицы» становятся устойчивыми парами, типичными для состава избранных святых, наиболее почитавшихся в Новгороде. При этом, — что характерно, — значительная их часть приходится на изображения, сопровождающие образ св. Николы на полях ранних новгородских икон, а также на многочисленных произведениях фольклорного ряда: миниатюрных образках из камня и металла36, — приведем в качестве примера наперсную сланцевую иконку «Свв. Никола, Козьма и Дамиан» первой половины XIV в. из собрания Троице-Сергиевой Лавры37 (ил. 15); и эта традиция сохраняется и в дальнейшем. Особенно отчетливо это почитание выражено на одной из новгородских икон конца XV в. из частной московской коллекции (ил. 16), где свв. Косма и Дамиан изображены в среднике в медальонах по сторонам от монументальной полуфигуры св. Николая38.
Размещение образов целителей в непосредственной близости от алтаря было распространено среди византийских и южно-итальянских памятников XI—
XIII вв. — достаточно вспомнить изображение святых врачей Космы и Дамиана с дароносицами и лжицами на арке перед алтарем в скальной крипте Сан Леонардо в Массафре, XI-XII вв.; близ алтаря на южной стене церкви Сан Марко, расположенной в той же местности39. То же можно сказать и в отношении росписи церкви в Колуше. По-видимому, такое расположение имело выраженный ев-
34 Именно так они представлены (причем, также в пару Флору и Лавру) в уже упоминавшейся росписи собора Рождества Богородицы Антониева монастыря (см.: Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря. С. 674—677).
35 Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода. Художественный металл XI— XV века. М., 1996. Кат. 56. С. 234-242.
36 Николаева Т. В. Древнерусская мелкая пластика из камня XI—XV вв. М., 1983. Табл. 23, 1; 24, 2; 28, 3; 31, 3, 4; 50, 8; 51, 1; 52, 1, 4.
37 Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода. Художественный металл XI— XV века. Кат. 48. С. 221—222.
38 Бусева-Давыдова И. Л. Три новгородские иконы из частных московских собраний // Новгород и Новгородская земля: искусство и реставрация. Вып. 1. Великий Новгород, 2005. С. 141.
39 О традиции изображения святых врачей в алтарном пространстве подробнее см.: Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря. С. 750—752.
Ил. 15. Наперсная икона «Свв. Никола, Козьма и Дамиан». 1-я половина XIVв. СГИХМЗ
харистический смысл, будучи призвано напомнить верующим, что причащение совершается «во исцеление души и тела».
Новгород не остался в стороне от этой традиции: полуфигуры святых-целителей нашли место в уже упоминавшейся росписи предалтарных столбов Рождественского собора Антониева монастыря40, а также простенков входа в жертвенник в церкви Благовещения на Мячине41.
Однако присутствие изображений целителей в алтарном пространстве Ли-пенской церкви едва ли проистекает из сугубо литургико-символического содержания декорации этой части храма или их широкого почитания в Новгороде. Более конкретные причины сосредоточенности в алтаре Никольской церкви столь развитого состава образов, связанных с цели-тельской тематикой, также как и развитого шестифигурного состава целителей на полях храмовой Липенской иконы Алексы Петрова,— кроются, на наш взгляд, в посвящении главного престола храма св. Николаю Мирликийскому и почитании его круглого образа, который к моменту возведения храма, по всей вероятности, уже нес на себе славу исцелителя Мстислава.
В этом контексте получает объяснение такой необычный для алтарной декорации элемент, как композиция «Крещение» (ил. 17), которая размещена на южной стене вимы в одном уровне со святыми целителями, в непосредственной от них близости. Как известно, освящаемое накануне Богоявления «водное естество» приобретает особую целительную силу, сохраняющуюся круглый год и широко применяемую с древних времен для изгнания темной силы. С упованием на очищающие и исцеляющие свойства воды, освященной благодатью Святого Духа, вспоминаются в последовании Великого водоосвящения слова пророка Исаии: «Людие мои узрят славу Господню и укрепет се рукы ослабленные и колена ослабленным утешите. отверзут се очи слепым, и ушеса глухым услышеть, тогда скочит яко елень (олень. — Т. Ц.) хром, ясен будет язык гугнивых. и веселие постигнет ю, и отидет болезнь, и печаль, и воздыхание, ибо пробьются воды в пустыне и в степи — потоки» (Ис 35. 2—6). Гимны чинопосле-дования Великого водоосвящения возносят хвалы Господу, Который «.в исцеление человеком явише се, днесь Иорданьскаа пльния в исцеление человеком
Ил. 16. Икона «Св. Никола с Козьмой и Дамианом». Конец XVв. Москва, частное собрание
40 Сарабьянов В. Д. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря. С. 750—752.
41 См.: Царевская Т. Ю. Фрески церкви Благовещения на Мячине («в Аркажах»). Новгород, 1999. С. 80—82.
Ил. 17. «Крещение Христово». Роспись южной стены вимы церкви Николы на Липне,
ок. 1294 г.
приносит се»42. Примечательно, что, согласно практике этого чина на Руси во времена появления Липенской росписи, первое водоосвящение — после литургии накануне праздника Богоявления, 5 января, — проводилось именно в алтаре (в отличие от второго освящения, которое совершалось после вечерни в баптистерии храма)43. Наконец, уместно вспомнить, что, по летописной легенде об исцелении Мстислава, именно святой водой был омыт чудотворный круглый образ Николы, и именно умывшись этой водой, князь получил исцеление.
Таким образом, липенское «Крещение» логически дополняет «целитель-скую» часть программы алтарной росписи, сосредоточенную вокруг престола, посвященного св. Николе. Появление же этой программы, равно как и программы храмовой иконы Алексы Петрова, дают веское основание полагать, что новгородская традиция почитания исцеляющего чудотворного образа св. Николы, на круглой доске и предание о его обретении возле острова Липно уже вполне сформировались к моменту основания Никольской церкви, причем вера в великую силу этого святого в борьбе со всевозможными скорбями и недугами, теснейшим образом переплетенная с почитанием целителей, вскоре вытеснила вполне законное предание об исцелении Мстислава от св. Пантелеимона.
42 Афанасьева Т. Чинопоследование Великого освящения воды на Богоявление в славянских служебниках ХІ—ХУ вв. // Старобългаристика. 2004, 3. Т. XXVIII. С. 44—45.
43 Там же. С. 25.
Вполне возможно, что какое-то время обе версии исцеления Мстислава существовали в Новгороде параллельно. Однако политический контекст взаимоотношений Новгорода и Западной Европы (борьба Александра Невского против немцев и шведов, его противостояние латинскому Западу), становление местных культов и активное формирование русского пантеона святости (почитание киевских князей Бориса, Глеба и Владимира как общерусских святых), происходившие на протяжении XIII в. в отрыве от Византии, — сделали связанное с Западом предание о Пантелеимоне в Новгороде еще до возведения храма на Липне (около середины XIII в.) непопулярным. Вероятно, это и вызвало его вытеснение легендой о целебной силе приплывшего из Киева чудотворного образа святого Николы, чье почитание в Новгороде было велико и непоколебимо. Южноитальянский Бар-град, куда были перенесены цельбоносные мощи святого, в данном случае оставался в сознании новгородцев не землей похити-телей-латинян, а местом, освященным присутствием святого Николы, подобно тому как захваченные крестоносцами Иерусалим и Царьград сохраняли для всех христиан свое изначальное значение Святой земли и святого града.
Ключевые слова: целители-бессребреники, св. Николай Мирликийский, византийское искусство, икона, фреска, роспись, Киевская Русь, иконография.
Healing aspect of the veneration of St. Nicholas Wonderworker as reflected in the Novgorod art of the 13th century
by T. Tzarevskaya
St. Nicholas of Myra and the holy doctors (SS. «anargyroi» Kosmas and Damianos, SS. Kyros and John, SS. Flor and Laur, and S. Pantheleimon) were among the most worshipped saints in medieval Novgorod. The tradition of depicting St. Nicholas surrounded by the figures of the holy doctors seems to stem from the Byzantine belief in the healing power of myrrh miraculously shed by S. Nicholas’ relics in his shrine in Myra. A number of cases of miraculous healing linked to S. Nicholas and the holy doctors, including that of Novgorod Prince Mstislav which happened around 1100, also contributed to their great popularity.
The article focuses on the healing aspect of the veneration of St. Nicholas as reflected in the frescoes and icons of the Church of St. Nicholas on Lypno (1294).
Keywords: holy doctors, St. Nicholas of Myra, byzantine art, icon, fresco, monumental painting, Kievan Rus’, iconography.
