CC BY
14
КНИГИ НАШЕГО ДЕТСТВА
А.Н. Николюкин
ЧТО МЫ ЧИТАЛИ В ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ
Бывает, что интереснее знать, что ты не читал в эти годы. Никогда не прочитал «Трех мушкетеров» и ничего другого из Дюма. Хотя содержание, историю с подвесками миледи знал. Без всякого интереса прочитал в детстве «Всадника без головы» Майн Рида. Вообще мальчишеское увлеченье приключениями и фантастикой меня не привлекало.
Значение чтения мне открылось вдруг. В 11 лет, 29 сентября 1939 г. я завел тетрадь, куда записывал, что прочитал. Эту тетрадь я пронес во время войны сквозь линии фронта, заполнял в университете и во все последующие годы вплоть до нынешних. Это позволяет мне судить, что из многих книг осталось в памяти. Человек, проживший даже долгую жизнь, не может прочитать более 10 тыс. книг. У меня за 75 лет чтения получилось не более пяти тысяч, не считая, конечно, учебной литературы.
В детские годы, еще не прочитав «Войну и мир», я напал на «Круг чтения» Толстого - в старом издании В.М. Саблина из библиотеки моего деда. Это были выбранные Толстым мысли мудрых людей, расположенные по дням календаря с января по декабрь. И вот в первых же записях за 1 января я прочел запомнившиеся мне на всю жизнь слова: «Читайте прежде всего лучшие книги, а то вы и совсем не успеете прочесть их». Как это понимать, приходилось решать самому. Правилу трудно следовать. Однажды мне дали на день детективный роман (не помню автора, да и не важно). Я читал всю ночь и не мог оторваться, пока не закончил уже утром. После этого решил (я был уже студентом), что больше читать детективы не буду.
276
А.Н. Николюкин
Бывало, случайная книга надолго западала в душу. Так было с прочитанной в детстве повестью Уйда «Нелло и Патраш». Встреча с необычной книгой - это как встреча с интересным человеком. Сначала проходишь мимо, а потом что-то остается навсегда.
Очарованием детства и отрочества были книги о Гулливере, Робинзоне Крузо, Мюнхгаузене, Томе Сойере, Дон Кихоте, Гар-гантюа и Пантагрюэле (все в детских изданиях 1930-х годов), герои «Острова сокровищ», рассказы Эдгара По. Позднее, в 16-17 лет, - Оскар Уайльд, «Сокровище смиренных» Метерлин-ка, «Жан Кристоф» Роллана.
А сказки? Пушкинские я знал почти все наизусть. Что за чудо сказки Андерсена, Гауфа, братьев Гримм, Киплинга («Маугли»), Чуковского. Басни Крылова заставили меня собирать пословицы, пока я не достал сборник пословиц Даля.
Едва ли следует перечислять всю русскую классику от Гоголя и Лермонтова до Достоевского и Чехова, а также многие романы Диккенса, Гюго, Флобера, Мопассана, Золя. А вот Вальтера Скотта осилить не мог, не увлекло, как и советская литература, проходившаяся в школе. Особенное возмущение вызвала у меня лживость только что напечатанного тогда в «Роман-газете» романа Павленко «Счастье», который я читал, находясь в двадцать лет в туберкулезном санатории в Крыму.
Каковы результаты чтения? Чем дольше я читал, тем сильнее ощущал, что это как-то ограничивает мои собственные мысли и чувства. Чужой ум давит свой, писать становится труднее. Это общее свойство знания. Многие ощущали то же, но не всегда говорили ...
Есть две книги, читанные в школе, перечитывавшиеся позднее, к которым обращаюсь и теперь, когда пишу комментарии к сочинениям Розанова, Каткова и других писателей. Это «Горе от ума» и «Ревизор», никогда не устаревающие и в нашей современной жизни.
