CC BY
76ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ •
i
С.Н. КОРОТУН, S.N. KOROTUN,
Е.А. СУЧАЛКИН Ye.A. SUCHALKIN
«ЧТО ИМ БЫЛО НАДОБНО, ЧЕРЕЗ СЛАВНОЕ ОРУЖИЕ ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ПОЛУЧИЛИ, И НЫНЕ НАС ХОТЯ БЫ И НА СВЕТЕ НЕ БЫЛО»
Противостояние России, союзных и нейтральных стран Европы на завершающем этапе Северной войны
«WHATEVER THEY NEEDED WAS OBTAINED THROUGH THE GLORIOUS WEAPONS OF YOUR MAJESTY, AND NOW WE MIGHT AS WELL BE DEAD»
The confrontation of Russia and Europe's allied or neutral countries at the closing
stage of the Northern War
Г Л
Сведения об авторах. Коротун Сергей Николаевич — доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин ВУНЦ ВВС «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Воронеж), кандидат исторических наук (г. Воронеж. E-mail: [email protected]);
Сучалкин Евгений Анатольевич — преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин ВУНЦ ВВС «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» (г. Воронеж), кандидат исторических наук (г. Воронеж. E-mail: [email protected]).
Аннотация. В статье рассмотрены причины международной изоляции России и распространения в зарубежной и отчасти отечественной историографии представлений о русской агрессии на севере Германии и в Балтийском регионе на завершающем этапе (1714—1721) Северной войны.
Ключевые слова: Северная война; Пётр I; Северная Германия, «мекленбургское дело»; десант в Сконе.
Information about authors. Sergei Korotun — Assistant Professor of the Humanities and Socio-economic Sciences Department at the Air Force MESC «Air Force Academy named after Prof. N.Ye. Zhukovsky and Yu.A. Gagarin», Cand. Sc. (Hist.) (city of Voronezh. E-mail: [email protected]);
Yevgeny Suchalkin - Lecturer at the Humanities and Socio-economic Sciences Department of the Air Force MESC, «Air Force Academy named after Prof. N.Ye. Zhukovsky and Yu.A. Gagarin» (city ^ of Voronezh), Cand. Sc. (Hist.) (city of Voronezh. E-mail: [email protected]).
Summary. The paper examines the causes of Russia's international isolation and dissemination in foreign and partly in domestic historiography ideas of Russian aggression in the north of Germany and in the Baltic region at the closing stage (1714—1721) of the Northern War.
Keywords: Northern War; Peter the Great; Northern Germany; Mecklenburg Case; landing in Skane.
К__'
Финальный, «Норвежско-шведский», этап Северной войны (1714—1721) стал не столько временем военного противостояния, сколько периодом дипломатического противоборства и информационной войны, отголоски которой встречаются и в трудах современных исследователей. Так, известный английский историк, директор центра международных исследований Кембриджского университета Брендан Симмс, рассуждая о переломе в войне и переходе инициативы в руки Петра I, приводит слова первого президента Берлинской академии наук Г.В. Лейбница: «Говорят, что царь опасен для всей Европы, что его уподобляют северному турку...». По мнению самого Симмса, «главной целью царя было вытеснение шведов из Северной Германии, дабы закрепиться там самому и получить голос в Рейхстаге». В 1716 году «крупные российские силы встали лагерем возле Копенгагена; другие части разместились в Померании и Мекпенбурге... русский прилив грозил затопить Балтику, достичь Швеции и нарушить германское равновесие, на котором держался европейский баланс сил... Русские амбиции угрожали не только безопасности многих германских княжеств, но и их "свободам". лишь столкнувшись с объединённым фронтом европейских стран, Пётр отступил в Северную Германию и запросил мира»1.
Хотя в работе Симмса масса анахронизмов, нестыковок и противоречий, с ним нельзя не согласиться в одном: радикально изменившаяся в конце 171б года внешнеполитическая ситуация в Европе, разлад между союзниками, противодействие России со стороны ряда ведущих держав затянули Северную войну ещё на пять лет. Цель данной статьи — показать действительные причины международной изоляции России на завершающем этапе войны и определить, на чём базируются фантасмагорические представления некоторых исследователей о русской агрессии, подобные высказываниям Симмса.
• ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
ПОСЛЕ победоносной для России Полтавской битвы (1709) ранее разгромленные Карлом XII и вышедшие из антишведской коалиции прежние союзники Петра I — курфюрст Саксонии, король польский Август II, король Дании и Норвегии Фредерик IV — поспешили продолжить войну в Северной Германии. Швеция располагала там владениями со времён подписания Вестфальского мира (1648). С 1711 года в боевых действиях в этой части Европы участвовала Россия, к тому времени завершившая войну против Турции. Действия царя, решившего воевать там, где не было территорий, на которые претендовала Россия, породили на Западе концепцию о её агрессивных планах в Северной Германии.
Причины нахождения там русских войск Пётр I перечислил в письме командующему войсками, действовавшими в Курляндии, Померании и Голштинии, генерал-фельдмаршалу А.Д. Менши-кову 13 августа 1713 года: разбить оставшиеся отряды шведов и подстраховать датскую армию. Датчан царь считал не идеальными, но ценными союзниками: «слепо и недобро поступают, но уже то подлинно есть, что неприятели шведам». То, что последние разгромят датчан без русской поддержки, подтверждала складывавшаяся тогда ситуация. Среди причин называлось и требование Турции в отношении русских войск: «Чтоб не в Польше быть»2.
Отечественные исследователи М.А. Полиевктов (имперский период) и Н.Н. Молчанов (советский) считали, что царь не рассматривал планов территориальных приобретений в Германии, основной была идея лишить Карла XII немецких владений и, раздав их союзникам, склонить последних к подписанию взаимовыгодного мирного договора3.
Во внешнеполитическом плане Северная Германия являла собой клубок противоречий, зыбкий баланс между множеством политических игроков. Даже малейшее изменение обстановки в регионе влекло за собой кардинальные сдвиги в позициях глав как «тяжеловесов» — Священная Римская империя, Англия, Нидерланды (Голландия), Франция, Швеция, — так и Дании, Пруссии, Саксонии,
множества небольших германских княжеств.
Ещё 31 марта 1710 года участники Великого альянса (Англия, Нидерланды и Священная Римская империя), опасаясь перенесения на север Германии боевых действий, попытались гарантировать нейтралитет её территорий подписанием соглашения в Гааге. Этот документ историки либо трактовали как антироссийский (например, М.А. Полиевктов, Л.А. Никифоров), либо придерживались противоположной точки зрения (В.С. Бобылев). Союзники прежде всего хотели гарантировать наличие наёмников (саксонских, прусских, ганноверских)на фронтах Войны за испанское наследство, да и для Петра I в тот год было выгодно «заморозить» ситуацию в Северной Германии, ведь России предстояла война с Турцией. «Нейтралитет» не принял именно Карл XII (шведский корпус Крассау действовал в Померании), который к тому же уверился в ненужности данной договорённости благодаря успехам своего генерала М. Стенбока в области на юге Шведского королевства — Сконе.
Царь же имел возможность апеллировать к союзникам,чтобы те покарали нарушителя, ведь конвенция предполагала, что контроль над её соблюдением возложен на них. В итоге союзники уже в августе 1711 года отменили конвенцию, признав виновницей её неисполнения шведов4. Это и позволило Петру I, покончив с турецкими проблемами, начать войну в северогерманских владениях Швеции. Её первые два года показали, что союзники неохотно координировали свои действия, вполне справедливо полагая, что коллективные завоевания оставят вопрос: кому пожинать плоды? В итоге саксонцы «топтались» в Померании, а датчане — в районе ближних к их границе земель: Бремена и Висмара. 1711—1712 гг. никаких результатов не принесли5. Более того, 4 ноября 1712 года датчане допустили высадку в Померании корпуса Стенбока, который затем двинулся деблокировать Висмар. Напрасно Пётр предлагал скоординировать действия. Король Фредерик IV с 17-тысячной датско-саксонской армией предпочёл сразиться с 12-тысяч-
ной армией Стенбока и 8 декабря потерпел сокрушительное поражение под Гадебушем. Только после этого датчане смирились с необходимостью согласования действий с русской армией. Тремя колоннами союзники двинулись в Голштинию, заблокировав шведского командующего в Теннингене. Последняя крупная армия шведов в Германии капитулировала 4 мая 1713 года, датчане пленили 11 тыс. шведов во главе со Стенбоком6.
Как только в Германии исчез сильный противник, обострились прежние противоречия союзников. Датчане и саксонцы начали осаду Штальзунда, а Менши-ков — стратегически важного для обеспечения русской армии Штеттина (расположенного на востоке Померании). Для взятия города Меншиков просил датчан предоставить ему артиллерию, но тщетно. В итоге он получил 100 пушек от саксонцев, но с условием, что взятая крепость достанется Августу II. О дипломатических и военных хитросплетениях и противоречиях, возникших в Германии, Александр Данилович писал: «Как родился, так ещё никогда таких многотрудных дел не видел»7. 21 сентября 1713 года Штеттин был взят. Претензии на него заявили Дания, Саксония, Голштиния и Пруссия. Пётр I, понимая сложность ситуации, решил передать крепость Пруссии, поскольку её король негативно воспринял военные действия в Голштинии и начал склоняться в сторону Швеции. Царь решил, что, получив Штеттин, Пруссия «хотя союзник не будет, то однако ж вредить не станет» и «с шведами через сие может в недружбу войтить»8. Действительно, такой шаг России спровоцировал конфликт Швеции с Пруссией. Последняя присоединилась к Северному союзу в июне 1714 года, а в октябре 1715-го царь подписал с курфюстом Ганновера и английским королём Георгом I Грейфсвальдский договор, по которому Ганноверу отходили Бремен, Верден и гарантировались завоевания России в Прибалтике.
Этот документ очень важен. Пётр знал, что Георг является наследником престола Англии с 1701 года и командующим рейнскими армиями Священной Римской империи. Именно поэтому
С.Н. КОРОТУН, Е.А. СУЧАЛКИН. «Что им было надобно...» •
И
Ш
Россия уже с декабря 1709 года стремилась вовлечь Ганновер в Северный союз9. В те годы у русских дипломатов большие опасения вызывала позиция Англии. Окончание Войны за испанское наследство «развязало ей руки» в отстаивании своих амбиций на Балтике. Там англичане без энтузиазма наблюдали значительное усиление позиций России. Ещё в 1706 году английский посол в России граф Ч. Уитворт писал в Лондон: «Если интересы Англии требуют удаления русских от Балтийского моря, необходимо обдумать, каким путём удобнее и благовиднее достигнуть такого результата». На переговорах в Утрехте (1713) английская делегация пыталась вести мирные переговоры по обоим конфликтам. В английской вариации мирного соглашения России предлагалось вернуть всё,ею завоёванное, Швеции, за исключением небольшой территории, включая Петербург. Однако эта попытка англичан провалилась, а российско-английские отношения остались напряжёнными. Постоянный посол России за рубежом князь Б.И. Куракин сообщал: «В наших разговорах с обеих сторон довольно было угроз»10. По мнению Л. Никифорова, Грейфс-вальдский договор был делом исключительно Ганновера и России (английские министры документ не подписали). Однако этот договор Англия в целом поддержала, что казалось прорывом в англо-русских отношениях по балтийскому вопросу: за Бремен и Верден Георг I должен был свою страну «от всяких противностей предудержать»11.
В декабре 1715 года союзники взяли Штральзунд, и в Германии у шведов остался лишь Висмар, на который претендовала Дания12. Георг I высказался за завершение войны посредством высадки союзного десанта в Швецию в 1716 году. Это действительно давало надежду на скорое прекращение войны (весной русские войска располагались в Померании и Мекленбурге; Швеция уже лишилась Финляндии). Союзники готовились к атаке на исконные шведские территории13. Однако война затянулась ещё на пять лет, т.к. 1716-й стал годом развала Северного союза. Причиной этого было обострение копившихся
давно противоречий между его участниками (к примеру, Англия стремилась сохранить англоголландское торговое доминирование на Балтике), а поводом — «мекленбургское дело» и срыв высадки десанта союзников в Сконе.
Конфликт Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского, владетеля расположенного между бывшими шведскими землями герцогства Мекленбург, с местным дворянством не затихал, и его представители постоянно жаловались на своего сюзерена императору. Беспокоили герцога и бесконечные марши по его территории войск союзников и шведов. 22 января 1716 года было заключено предварительное соглашение о браке племянницы царя Екатерины Иоанновны с Карлом Леопольдом. В качестве приданого ему были обещаны пока не захваченная у шведов крепость Висмар (в противном случае герцог получал 200 тыс. руб.) и поддержка русской армии. 8 апреля состоялось бракосочетание и был подписан союзный договор14. Однако в том же месяце союзники захватили Висмар и, опасаясь претензий царя на город, после завершения его осады «не пустили» туда подошедший корпус русского генерала А.И.Репнина.
Брак Екатерины и Карла Леопольда, вызвавший болезненную реакцию большинства союзников России, получил неоднозначную оценку историков. Сторонники идеи агрессивных планов Петра I в Германии видели подтверждение своих тезисов именно в «ме-кленбургском деле»: герцогство представлялось им плацдармом для дальнейшей экспансии в регионе. Советские исследователи придерживались иной точки зрения. Так, В. Бобылев, полагавший, что данный брак являлся стандартным для западноевропейской дипломатии, не видел «агрессии» в данном политическом плане российского государя. Он и ранее устраивал аналогичные браки: Анну Иоанновну, сестру Екатерины, выдал замуж за герцога курляндского (1710), а сына Алексея женил на немецкой принцессе Софии-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттель-ской (1711 )15. М. Полиевктов тоже не усмотрел территориальных
Пётр I Великий, император России
Художник Поль Деларош, 1838 г.
амбиций в данном браке, однако указал, что Мекленбург должен был стать важным торговым партнёром России. Её государь, прорыв систему каналов, планировал соединить Балтийское и Северное моря в обход пролива Зунд. Такой беспошлинный проход мог сделать перспективной трансляцию через Россию товаров с Востока. Данная точка зрения выглядит правдоподобной, ведь для Петра I была важна не собственно территория, а выход к морям в контексте экономических представлений того времени (меркантилизма и протекционизма). Даже современники опасались, что Россия
Георг I
Художник Готфрид Кнеллер, 1715 г.
• ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Шведская кавалерия в битве при Гадебуше (1712 г.)
Интернет-ресурс: http://www.smb.nu/
за счёт своего географического положения будет контролировать торговлю с «Китаем, Японией, Монголией и Персией»16. В. Бобылев, например, писал о действительном желании царя перехватить инициативу в торговле с восточными странами, создав вектор движения товаров Каспий — Волга — Балтика. В 1717 году был заключён российско-персидский договор о неограниченных закупках шёлка. К сожалению, глубочайший политический кризис, охвативший тогда Персию, не позволил сместить ось восточной торговли с левантийской на астраханскую17.
Карл Леопольд Мекленбургский
Неизвестный художник, XVIII в.
В целом в «мекленбургском деле» переплелись самые разные мотивы — планы как династические, торговые, так и стратегический (по крайней мере, до конца войны Мекленбург мог стать в регионе надёжной базой). Последствия этого «дела» были существенны. Самая болезненная реакция последовала со стороны Ганновера, а значит, и Англии. Ганноверский министр А.-Г. Бернс-дорф, имевший большое влияние на Георга I, неоднократно намекал Куракину на нежелательность мекленбургского брака. В связи с этим русский дипломат писал царю, что «нынешняя дружба может быть потеряна». Уже в марте Куракин заметил тревожную тенденцию: если в начале месяца английские министры вели разговор о заключении с Россией военного и торгового договоров, то в конце — о первом из них речь уже не шла.
Кроме того, к Карлу Леопольду отрицательно относились выходцы из Мекленбурга — Бернсдорф и датские полководцы Гольштейн и Девиц (серьёзно влиявшие на Фредерика IV). Сам город имел ключевое значение для Дании и Ганновера18, отношения которых с Россией ухудшились после свадьбы герцога. Ганновер потребовал уже в мае вывести русские войска из Мекленбурга19.
Но ещё до середины сентября шла совместная подготовка союзников к финальной операции войны — десанту в Сконе. Для этого в Данию перебросили
русские войска, здесь же концентрировался флот трёх держав. В Германию прибыли около 50 тыс. русских солдат, из них 30 тыс. должны были участвовать в десанте. Общее командование возложили на Петра I. Летом он руководил манёврами гигантской союзной флотилии (84 корабля). Одновременно углубились противоречия в отношениях союзников. Датский флот долгое время был отвлечён борьбой со Швецией в Норвегии, а затем из-за отсутствия попутных ветров не мог вернуться в Копенгаген. Царь с досадой писал генерал-адмиралу Ф.М. Апраксину: «Бог ведает, что за мученье с ними, самое надобное время упускают и как будто чужое дело делают»20.
Датчане затянули с перевозкой десанта, так и не доставив запланированные 3000 кавалеристов. 17 сентября 1716 года, оценив сложившуюся ситуацию (недостаток войск, упущенное время, так как наступали холода, а шведы сконцентрировали в районе предполагаемого десанта 20-тысячную армию), Пётр предложил перенести высадку десанта на 1717 год. Такое решение привело к началу агрессивной антирусской кампании в Дании, Англии и Ганновере21. Царя обвинили в предательстве, сговоре со шведами и в стремлении захватить всю Северную Германию. Фредерик IV обвинил Петра I в том, что его страна оказалась на грани финансовой катастрофы, ведь ради несостоявшегося десанта он (король Дании) с территории Дании и Норвегии «собирал транспорты с неописанными харчами», «потратил несколько бочек золота». 26 сентября возмущённый король потребовал, чтобы русские войска «были выведены из государства его вон»22.
Подогревая антирусские настроения, датские власти начали формировать ополчения из местных бюргеров для обороны. Георг I просил британского министра Д. Стенгопа отдать приказ адмиралу Дж. Норрису: «Атаковать царя немедленно... захватить лично и держать до тех пор, пока русские отряды не эвакуируются из Дании и Германии». Стенгоп на столь радикальный шаг не решился, но англичане, как и датчане, потребовали от русских войск покинуть не только Данию, но и
С.Н. КОРОТУН, Е.А. СУЧАЛКИН. «Что им было надобно...»•
а
Германию23. Это делало невозможным десант в Сконе даже в 1717 году. Пётр I с болью писал графу Б.П. Шереметеву: «Со стыдом домой пойдём... Ежели б десант был уже б и мир был»24.
Ярким примером антироссийской агитации в Европе в 1717 году стал памфлет «Еа кпэе Ьи пог^> («Обострение на Севере»), в котором вина за срыв десанта в Сконе полностью возлагалась на Россию. Для «восстановления спокойствия» в регионе, отмечалось в брошюре, все остзейские провинции следовало вернуть Швеции. Осуществить это требование должны были Ганновер и Пруссия при поддержке Англии и Голландии.
Также в памфлете содержалось обвинение Петра I в стремлении господствовать в Северной Германии. Особое внимание уделялось обещанному им мекленбург-скому герцогу городу Висмару, который, по мнению авторов брошюры, должен был стать главной базой российского флота, позволявшей контролироватьторговлю в Балтийском регионе. Далее они заявляли, что царь якобы не собирался осуществлять десант, а за спиной союзников строил планы подписания сепаратного мира со Швецией и захвата германских земель.
За счёт этого памфлета и аналогичных ему брошюр в течение 1717 года в Европе повышался градус антироссийских настроений и формировалось соответствующее общественное мнение. Постепенно, писал Полиевктов, «толки о завоевательных планах Петра становятся в Европе модною темою. Имя Петра приплетается ко всему, что носит антиганноверскую окраску»25. Того же мнения придерживался Никифоров: английская дипломатия, распространявшая «небылицы о "коварных планах Петра I", рикошетом получала те же слухи, но во много раз увеличенные»26.
Впоследствии такого рода памфлеты стали воспринимать в качестве ценных исторических источников и российские исследователи, стремившиеся обосновать наличие агрессивных планов Петра I в Европе. Вместе с тем вышеназванная брошюра поражает своей тенденциозностью и слабой аргументацией. Так, утверждалось, что неограниченный
характер правления царя автоматически является источником его безудержной жажды власти, которую он при удобном случае готов был распространить на всю Европу27. Особо отметим, что подобные идеи неоднократно и без проведения должного анализа воспроизводили в своих трудах целые поколения зарубежных учёных.
Опираясь на домыслы памфлетистов XVIII века, немецкие историки XIX столетия Е. Герман, Дж. Дройзен, Б. Эрдмансдерфер рассуждали о попытках Петра I закрепиться в Германии. Хотя среди писем и бумаг царя нет даже намёка на подобные попытки и намеренный срыв десанта в Сконе28, заявленная концепция востребована и сегодня.
Вышеназванные «источники» сыграли определённую роль в отечественной историографии как имперского, так и советского периодов, в частности 1940-х гг. Например, В.О. Ключевский осуждал политику Петра I в отношении Германии («велась плохо и разменивалась на пустяки»). Советские историки придерживались известной им позиции К. Маркса, который при создании труда «Разоблачения дипломатической истории XVIII века» тоже основывался на памфлетах XVIII столетия. Немецкий мыслитель, как и упомянутые выше авторы, считал весьма агрессивной внешнюю политику России в Европе в целом и в Германии в частности.
Похожие мысли высказывал Б.Б. Кафенгауз: «Пётр стремился превратить Висмар в базу русского военно-морского флота для контроля над западным Балтийским морем»29, а Х. Сорина, соглашаясь с Марксом,гиперболизировала стремление государя овладеть немецкими землями: «Германия занимала Петра больше, чем какая бы то ни была другая страна. Стать твёрдой ногой в Германии. это было его главной задачей»30.
Хотя в дальнейшем подобные воззрения не получили в отечественной науке широкого распространения, некоторые современные российские авторы всё же заявляют нечто подобное. Автор научно-популярной биографии Карла XII С.Э. Цветков характеризует вмешательство царя в
германские дела как его «новую страсть». Пётр I, полагает писатель, желал видеть свою страну в составе Священной Римской империи и для этой цели выдал обеих племянниц замуж за правителей Курляндии и Мекленбурга «в надежде когда-нибудь получить одно из этих герцогств»31.
Впрочем, уже в 1950-х годах советские исследователи обратили внимание на очевидные противоречия в теории «германской агрессии» Петра I. С.А. Фейгина, к примеру, отметила, что Висмар оказался в руках союзников без участия русских войск именно потому, что царь больше думал о подготовке десанта в Сконе, нежели об осаде последней шведской крепости на севере Германии32.
В источниках нет доказательств концепции намеренного срыва десанта в Сконе. Напротив,большинство историков указывают, что переписка Петра I с В.Л. Долгоруковым, Ф.М. Апраксиным и П.И. Сиверсом относительно подготовки десанта свидетельствует о честности государя. В его письмах отражены не сомнения в успехе операции, а недоверие к союзникам33.
Почему же царь отказался от проведения в Сконе датского десанта? Дело в том, что ещё в 1710 году его пытались осуществить, но неудачно. Тогда датчане рассчитывали на слабость шведов и поддержку местного населения, но их ожидания оказались тщетны. На волне патриотического подъёма в Швеции развернулось партизанское движение, была сформирована новая 16-тысячная армия. В Хельсингборгском сражении 28 февраля 1710 года датчане потерпели сокрушительное поражение от Стенбока34.
Пётр помнил об этом, да и Мен-шиков в своих письмах советовал царю быть «более острожным» с десантом. Понимая, что наиболее удачное время для операции упущено, а силы десанта меньше запланированных, государь искренне сомневался в помощи союзников в случае поражения русской армии («холодные друзья помогут»35). Кроме того, он в отличие от датского короля всегда учился на своих ошибках и не мог забыть неудачный Прутский поход 1711 года. Царь не желал участвовать в авантюрах, способных погубить русскую армию36.
• ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Осуществить десант через Ботнический залив уже не представлялось возможным — он требовал от русских, готовивших эту операцию самостоятельно, не только новых финансов, но и превосходства на море. Помимо этого, по мнению многих исследователей, интересы Англии в регионе требовали сохранения «баланса сил», а потому конфликт с ней так или иначе был неизбежен для России. Даже автор уже упомянутого памфлета не сомневался: дойди дело до международного мирного конгресса, а не двусторонних переговоров, прежние союзники приложили бы все усилия, чтобы оставить Россию ни с чем37.
Во время подготовки десанта в Сконе англичане наблюдали, с какой скоростью растут силы России на Балтике. «Если царь будет оставлен в покое три года, — отмечал тогда британский министр Д. Стенгоп, — он будет абсолютным хозяином в этих краях»38. В данном контексте можно согласиться с исследователем Н.Н. Молчановым: «Мекленбургское дело стало случайным козырем в игре английской дипломатии. В то время, когда Бернсдорф и ему подобные поднимали истерику по поводу российской угрозы, на деле разворачивалась безудержная английская экспан-сия»39. Союзники уже изгнали шведов из Северной Германии с помощью русских войск и лишь искали повод избавиться от их присутствия. Как с горечью отмечал сподвижник Петра I генерал русской службы А.А. Вейде, «что им было надобно, через славное оружие Вашего Величества получили, и ныне нас хотя бы и на свете не было»40.
В январе 1717 года был создан союз, куда вошли Англия, Голландия, Франция и Австрия; в январе 1719 года Август II, Георг I и Карл VI учредили оборонительный союз. Предлагалось завершить Северную войну, оставив русских «с клочком земли под Петербургом». Более того, договор 1719 года предполагал, что если Россию не устроит такой вариант, её принудят к миру военным путём, лишив ещё Киева и Смоленска.
1719 год стал самым тревожным для нашей страны в плане отношений с западными держа-
вами и бывшими союзниками по коалиции. Убедив шведов расстаться со своими владениями в Германии, английские дипломаты пообещали им взамен возвратить от лица союза держав все земли Швеции, завоёванные в ходе войны Россией. В итоге она оказалась одна против своего главного врага: из войны с ним вышли все бывшие российские союзники. Английский флот взял курс на Балтийское море, министр Стенгоп отправился убеждать европейские государства начать против России войну. Однако надежды шведов и англичан оказались иллюзиями, так как их плана в Европе не одобрили. Более того, её страны стали активнее проявлять скрытое ранее недовольство беззастенчиво оказывавшими на них давление англичанами. Их флот ничего не достиг. Адмирал Нор-рис не смог предотвратить поражение шведов у острова Грен-гам и высадку русских десантов в Швецию. В итоге английский министр Ч. Тоунсенд посоветовал шведам «мириться с царём на его условиях»41.
Именно такое завершение войны и привело к появлению описанной Б. Симмсом версии. Английские дипломаты, выторговав себе Бремен и Верден, обманули шведов. Им пообещали компенсацию на востоке, а в итоге, по словам С.М. Соловьёва, Швеция «выиграла от английского союза» только «новые трёхлетние бедствия». Понятно,что при ограничении притязаний Петра I остзейскими провинциями действия английских дипломатов выглядят как грабительский обман, но если представить, что царь вознамерился диктовать свою волю странам Северной Европы, её благородным спасителем становится Англия.
Россию обвиняли в попытках сепаратного договора со Швецией (призванного лишить союзников всех завоеваний) и усиления собственных позиций в регионе. В результате король Англии нарушил Грейфсвальдский договор, гарантировавший Петру I прибалтийские территории. Ганновер получил Бремен и Верден, заключив без ведома и согласия союзников соглашение со шведами. В феврале 1719 года войска Ганновера заняли Мекленбург-
ское герцогство, покинутое корпусом Репнина. Таким образом, английские политики последовательно совершили всё, в чём ранее безосновательно обвиняли Россию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Симмс Б. Европа: борьба за господство. М., 2017. С. 102—104.
2 Письма и бумаги Петра Великого. Т. XIII. Вып. 2. М., 2003. С. 96, 113.
3 Полиевктов М. Балтийский вопрос в русской политике после Ништадтского мира (1721—1725). СПб., 1907. С. 20—27; Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра I. М., 1984.С. 311, 312.
4 Полиевктов М. Указ. соч. С. 20—27; Бобылев В.С. Внешняя политика России эпохи Петра I. М., 1990. С. 68; Никифоров Л.А. Русско-английские отношения при Петре I. М., 1950. С. 90—94.
5 Беспалов А.В. Участник Северной войны фельдмаршал граф Магнус Стен-бок (1664—1717) // Новая и новейшая история. 2011. № 6. С. 181.
6 Там же. С. 182, 183.
7 Молчанов Н.Н. Указ соч. С. 318.
8 Письма... Т. XIII. Вып. 2. С. 124.
9 Бобылев В.С. Указ. соч. С. 68; Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 69.
10 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 100, 101.
11 Там же. С. 116, 122, 123; Бобылев В.С. Указ. соч. С. 92.
12 Полиевктов М. Указ соч. С. 38.
13 Фейгина С.А. Аландский конгресс. М., 1959. С. 90.
14 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 133.
15 Бобылев В.С. Указ. соч. С. 96.
16 Полиевктов М. Указ соч. С. 38, 84.
17 Бобылев В.С. Указ. соч. С. 151—157.
18 Молчанов Н.Н. Указ соч. С. 323, 324.
19 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 133.
20 Цит. по: Бобылев В.С. Указ. соч. С. 95.
21 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 140; Молчанов Н.Н. Указ соч. С. 329.
22 Цит. по: Фейгина С.А. Указ. соч. C. 99.
23 Никифоров Л.А. Указ. соч. C. 141.
24 Цит. по: Молчанов Н.Н. Указ соч. C. 332.
25 Полиевктов М. Указ соч. C. 45.
26 Никифоров Л.А. Указ. соч. C. 147.
27 Маркс К. Разоблачения дипломатической истории XVIII века. Интернет-ресурс: https://scepsis.net (дата обращения: 18 июля 2019 г.).
28 Фейгина С.А. Указ. соч. С. 70—74.
29 Кафенгауз Б. Внешняя политика России при Петре I. М., 1942. С. 66.
30 Сорина Х. Аландский конгресс // Вопросы истории. 1947. № 6. С. 74.
31 Цветков С.Э. Карл XII. Последний викинг. 1682—1718. М., 2005. С. 456.
32 Фейгина С.А. Указ. соч. С. 102.
33 Полиевктов М. Указ соч. С. 42—44; Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 139.
34 Беспалов А.В. Указ. соч. С. 180.
35 Фейгина С.А. Указ. соч. С. 99.
36 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 138.
37 Маркс К. Разоблачения.
38 Бобылев В.С. Указ. соч. С. 96.
39 Молчанов Н.Н. Указ соч. С. 331.
40 Фейгина С.А. Указ. соч. С. 102.
41 Никифоров Л.А. Указ. соч. С. 230—268. ■
