CC BY
234
Четверть века изучения истории архитектуры советского периода в новых условиях. Что изменилось?1
Ю.Л.Косенкова
Хотелось бы затронуть проблему, к обсуждению которой мы обращаемся редко и, как правило, только в кругу коллег - историков архитектуры. Между тем эта проблема представляется достаточно актуальной не только для архитектурно-профессионального цеха, но и для общества в целом. Хотим мы того или нет, но нужно признать, что опыт советского времени для нас все еще - во многом «обжигающее» прошлое, которое разными способами продолжает существовать и сегодня, многое определяя в нашей жизни.
Отношение общества к опыту советской архитектуры зависит от того, как формируется новая концепция ее истории, каким советское наследие предстает перед нами сегодня. Несомненно, мерки, с которыми современные историки подходят к советской архитектуре, в значительной степени изменились за 25-30 лет, прошедших с начала перестроечных процессов в нашей стране. Прежде всего минуло уже достаточно времени для того, чтобы специалисты-историки перестали быть частью советской системы и получили возможность занять другую исследовательскую позицию, посмотреть на явление советской архитектуры как бы извне, с соблюдением необходимой исторической дистанции. В связи с этим мы вправе задаться вопросом - что же изменилось сегодня в нашем понимании советской архитектуры и методах его изучения? Эту весьма сложную и, по правде говоря, малоисследованную тему, конечно, нельзя полно осветить в рамках одной небольшой статьи, можно только представить относительно ее несколько соображений.
Каким же образом определить, что именно качественно изменилось в исследованиях советской архитектуры постсоветского времени - в диссертационных и плановых научных работах, выполнявшихся в НИИТИАГ, МАрхИ и других научных центрах? К счастью, у нас есть, с чем сравнить сегодняшнюю ситуацию. Вспомним прошедший в апреле 1991 года совместный круглый стол «Проблемы изучения истории советской архитектуры», организованный ВНИИТАГ (ныне НИИТИАГ), Союзом архитекторов и Московским архитектурным институтом. По его материалам в короткие сроки был издан сборник. Само мероприятие тогда на самом деле вышло далеко за формат круглого стола, вызвав огромный интерес
1 Исследование выполняется при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта РГНФ «Хроника архитектурно-градостроительного процесса в СССР послевоенного периода (1945-1955)». Проект № 13-04-12003.
архитектурного сообщества, - на нем тогда высказались около 70 ученых, в том числе и иностранных.
Это событие зафиксировало очень важный момент в развитии профессионального сознания историков советской архитектуры не только потому, что было первой попыткой подвести некоторые итоги развития отечественной архитектуры в ХХ веке (а это происходит, как правило, в последнем десятилетии века), но главное - первой попыткой историков советской архитектуры выработать рефлексивное отношение к целям и методам своей работы, задуматься о том, как работать в новых социальных и культурных условиях. Можно сказать, что в психологическом плане это была одновременно и «точка перехода», где старое переплеталось с новым, и «точка невозврата» - через несколько месяцев распался Советский Союз и открылась новая социальная реальность.
Одними из первых по важности на круглом столе обсуждались два взаимосвязанных вопроса концептуального значения: каково должно быть название дисциплины, предмета исследования историков советской архитектуры и нужно ли его переосмысливать в новых условиях?
Желание вырваться из оков изоляционизма, в которых пребывала советская архитектура, а вместе с ней и ее история, освободиться от оценочно-идеологической составляющей своей деятельности ощущалось тогда всеми, поэтому предложенное кандидатом архитектуры Ю.П.Волчком название дисциплины «История отечественной архитектуры Новейшего времени» было с энтузиазмом подхвачено и поддержано многими участниками круглого стола.
В ходе обсуждения было даже высказано мнение, что вычленение советской архитектуры из общемирового потока является имманентным свойством самой советской архитектуры, и раз отпали к тому идеологические предпосылки, то и вычленять нечего - все есть единый поток истории. Некоторые не соглашались с этим, считая, что для анализа закончившегося огромного цикла специфического исторического эксперимента, связанного с рядом нравственных проблем, нужен особый инструментарий.
Годы, прошедшие со времени этих споров, и проведенные конкретные историко-архитектурные исследования показали, что уйти от феноменальности советской архитектуры, ее «особости» никак не удастся, сколько бы мы ни встраивали ее в контекст тех или иных мировых тенденций и не прослеживали нити взаимовлияний. Все равно останется некое «ядро» фундаментальных качеств, отличающих это явление,
и разобраться в структуре такого ядра - одна из серьезных задач сегодняшнего дня.
Тем не менее безоценочное понимание советской архитектуры как некоего бурлящего «котла идей», заложенное в названии «История отечественной архитектуры Новейшего времени», оказалось наиболее приемлемым. Но и здесь возникла некоторая странность: мы и не заметили, как оказались в середине второго десятилетия XXI века. В каком времени мы живем с точки зрения истории? Все еще в Новейшем? Тогда как обозначить хронологические границы объекта, с которым имеют дело историки советской архитектуры? Представляется, что логичнее было бы сейчас говорить об «истории архитектуры советского периода», тем самым как бы обозначая, с одной стороны, историческую дистанцию между исследователем и его объектом, с другой - завершенность и целостность последнего, несмотря на присущие ему внутренне противоречивые черты.
Вопрос о том, нужно ли переосмысливать предмет истории советской архитектуры, изначально вызывал гораздо больше волнений, чем сейчас. Слишком еще свежи тогда были воспоминания о конъюнктурных переосмыслениях и переоценках, которые, как известно, академик архитектуры А.В.Иконников обозначил морским термином «поворот все вдруг». Поэтому вопрос о переосмыслении вызвал скорее отрицательную реакцию участников круглого стола. Высказывалось мнение, что во все времена историк советской архитектуры будет исследовать три вещи: что построили, что спроектировали, что об этом писали. Вопрос только в том, насколько он сможет преодолеть внутреннюю самоцензуру и открыто рассказать то, что ему известно.
Сегодня очевидно, что такая позиция, пожалуй, не снимала скрытого оценочного отношения к предмету исследования, только все отрицательные оценки как бы «заметались под ковер». Время показало, что в историко-архитектурных исследованиях, во-первых, постепенно формировалось не столько оценочное, сколько целостно-ценностное отношение к их предмету, понимание его взаимосвязей со сложнейшим историческим и культурным контекстом, причем
исследователь, по возможности с объективистской позиции, стремился не оценить, а объяснить то или иное явление; во-вторых, постепенно происходило не столько переосмысление, сколько расширение предмета исследования. Если говорить коротко, сегодня в поле зрения историка оказались не только традиционные вопросы «что?» и «как?», но и «почему?». А предмет исследования включил в себя не только некий набор «объектов», будь то постройки, проекты или тексты, но и «деятельностные механизмы», подчас подминавшие под себя и менявшие «объекты» до неузнаваемости. Именно в разведении желаемого и действительного в советской архитектуре, на мой взгляд, состоит одно из самых глубоких концептуальных изменений в работе историков последних лет.
С трансформацией предмета истории советской архитектуры тесно связаны и другие три вопроса, активно обсуждавшиеся на круглом столе 1991 года, а именно: объем и изученность фактологического корпуса знаний о советской архитектуре; точность датировки создания проектов, построек, событий и т.д.; принципы периодизации истории советской архитектуры.
По поводу изученности фактологии, в частности, высказывалось мнение, что основной корпус знаний уже сложился и дальнейшие его изменения пойдут по пути уточнений, выявления взаимосвязей и т.п. В этом, на мой взгляд, проявлялись столь характерная для официозных историко-ар-хитектурных изданий прошлых лет ориентация на отдельные «достижения» советской архитектуры и, соответственно, «столицецентризм» - описание лучших архитектурных произведений в столицах и крупных городах страны. Тем не менее уже тогда доминировала иная точка зрения: мы слишком мало знаем фактов истории советской архитектуры и пробелы необходимо заполнять. Причем А.В.Иконников уже тогда отмечал парадокс истории советской архитектуры: чем ближе мы подходим к сегодняшнему дню, тем меньше знаем об истории советской архитектуры. Только героическими усилиями отдельных исследователей, в первую очередь академика С.О.Хан-Магомедова, мы получили систематическое знание о 1920-х годах.
Архитектура сталинской эпохи Опыт исторического осмысления
ШII
я ДУ .1 I
ЩЩШьМ*
Советское градостроительство 1920-1930-х годов т
Пойме жследшшвя и миримы
ЭСТЕТИКА
«оттепели»
Прошедшие с тех пор годы обнаружили явное стремление историков советской архитектуры преодолеть этот сложившийся в советский период «синдром исчерпанности знаний». Причем расширение фактологии ведется не только за счет повышения внимания также к 1930-1950-м годам, но и к более поздним периодам истории советской архитектуры. (Например, совсем недавно НИИТИАГ выпустил сборник, посвященный архитектуре «оттепели».) Стремительно расширяется и круг используемых источников, куда включаются и такие документы, как служебная учрежденческая переписка, материалы промышленных ведомств, государственных и общественных организаций, мемуары участников событий и т.д. Все более активно исследуются местные архивы.
В рамках общих нивелирующих тенденций советской архитектуры изучаются региональные особенности, значительно влиявшие на картину развития архитектуры «на местах». Не секрет, что многие конкретные историко-архитектурные исследования, посвященные особенностям того или иного региона России, как правило, стопорятся на рубеже 1917 года из-за слишком кардинальной ломки жизненных устоев в советское время, слишком стертых местных особенностей. В последние годы эта тенденция медленно, но все же начала меняться. Постепенно приходит понимание того, что региональные особенности, несмотря на схематизм и повторяемость многих принимавшихся в советский период архитектурно-градостроительных решений, все же проявлялись, хотя и не так, как до революции. Такие факторы, как ландшафт, климат, уровень развития градостроительной базы, местные архитектурно-градостроительные традиции, сформировавшие те или иные города, наконец просто нежелание властей и деятелей городского хозяйства «на местах» некритично принимать указания «центра», создавали сложную и неоднозначную картину градоформирования в регионах, достойную отдельного пристального изучения.
Общая картина архитектуры и градостроительства советского периода постепенно меняется, но и сейчас у историков остается немало практических проблем, связанных, прежде всего, с утратой геополитического единства страны, нехваткой кадров историков в бывших советских республиках и вообще с негативным отношением к изучению истории советского периода, что часто приводит к недоступности многих местных архивов. Так, сейчас буквально на наших глазах фактически отодвинулась на неопределенный срок возможность работы в архивах Украины, где хранятся важнейшие документы по истории советской архитектуры. По целому ряду причин остаются недоступными и некоторые фонды местных и центральных архивов России. Еще одна серьезная проблема не только не решается, но даже не ставится на повестку дня - это развернутая каталогизация уже добытого и введенного в научный оборот фактического материала, а также технически возможное сегодня создание информационных баз данных, организованных сразу по нескольким системообразующим признакам. Сегодня нет ни
финансирования, ни специалистов, которые могли бы начать эту титаническую, но столь необходимую работу, в результате которой не только бы значительно уменьшилось количество неточностей в датировках и другой атрибуции объектов, стали гораздо интереснее и глубже исследования, но и значительно продвинулось решение весьма драматичной проблемы сохранения архитектурно-градостроительного наследия советского периода или хотя бы памяти о том, что сберечь не удалось.
Не менее сложно обстоит дело с публикацией документальных источников по истории советской архитектуры, с точной датировкой, а стало быть, и с точной хронологизацией и выявлением объективных связей событий и явлений - всего того, что принято называть «архитектурной жизнью», которая, учитывая множественность неординарных идей и проектов, так и не нашедших своей реализации в советской архитектуре, возможно, и есть самая интересная часть ее содержания.
С точностью датировок напрямую связана проблема периодизации истории советской архитектуры. Эта тема обсуждалась как одна из важнейших на круглом столе 1991 года. Именно с ней, в частности, связывалась возможность ухода от старых методов и приемов работы историков, формировавших «зигзагообразную» картину развития советской архитектуры с резкими полярными изменениями оценок, с отрицанием всех предыдущих «достижений». Практика периодизации советской архитектуры по партийно-правительственным постановлениям была единодушно признана порочной. О размытости хронологических и содержательных границ, о внутренних движущих силах архитектурного процесса говорили многие выступавшие, в частности А.В.Иконников.
Ю.П.Волчок выдвинул предложение, чтобы годы явно граничные, переломные располагались не в начале или конце, а в середине, «эпицентре» хронологического периода. Например, корни «творческой перестройки» советской архитектуры середины 1950-х годов на самом деле уходят в начало 1940-х. А где ее верхняя хронологическая граница? Возможно, это рубеж 1960-х годов, когда было положено начало эстетизации исторической городской среды, хотя на «внешнем плане» индустриальное домостроение тогда только набирало обороты.
Подобного рода вопросы до сих пор по-настоящему еще не поставлены историками советской архитектуры, тем более не на все вопросы получены ответы, хотя время показало, что сам по себе новый принцип периодизации советской архитектуры, встреченный с одобрением участниками круглого стола, в исследованиях последних лет утверждается все больше.
Вместе с тем он порождает и принципиально новые исследовательские проблемы, немыслимые в советский период, например наслоение одного хронологического периода на другой при необходимости анализа подобных наслоений с точки зрения одновременного существования двух или нескольких разнонаправленных концепций архитектурно-градостроительной деятельности. Одним из таких периодов, как
представляется, была вторая половина 1930-х годов, когда на более раннюю концепцию «соцгорода» как поселения при промышленном производстве наложилась совершенно противоположная по смыслу концепция «города-ансамбля». Развивая далее логику нового принципа периодизации советской архитектуры, очевидно, можно прийти к мысли о том, что нет и не может быть единой, навсегда установленной периодизации - все зависит от задач, которые ставит перед собой исследователь, и от того компонента общей структуры архитектурного процесса, который он примет в качестве основного. Так, эволюция градостроительных структур во времени может совершенно не совпасть с движением идей в архитектурном формообразовании. Вполне возможно, что это достаточно плодотворный для истории советской архитектуры методологический ход, но он практически еще не исследован.
Однако сама по себе осуществимость множественного видения истории советской архитектуры подводит нас к едва ли не самому главному вопросу, обсуждавшемуся на круглом столе 1991 года, - о способе увязывания фактов в новую, современную концепцию истории. Вернее, тогда она трактовалась как множественность авторских, личностных концепций, противопоставленных мертвой исторической схеме советского периода. Планировалось даже издать коллективную монографию под названием «Концепции истории советской архитектуры». Такая книга действительно вышла спустя пять лет, в 1996 году, и в ней фамилии авторов были принципиально поставлены в алфавитном порядке, чтобы подчеркнуть равное право на существование всех точек зрения. Но только название этой книги было другим - «ХХ век. Образы истории отечественной архитектуры», - гораздо более точным по отношению к ее содержанию. Действительно, это отдельные образы истории советской архитектуры, а не ее целостные научные концепции, что, конечно, не делает эту книгу менее интересной. Да и вряд ли такие концепции могли быть созданы наскоком, в ответ на специально поставленную сверхсложную задачу.
Думается, что все прошедшие годы медленно, но верно шел процесс формирования современной концепции истории советской архитектуры как продукта коллективного научного творчества. Множественность авторского видения сегодня нужна главным образом для того, чтобы, многократно меняя исследовательскую оптику в разного рода исследованиях, попытаться как можно полнее выявить наиболее общие, фундаментальные свойства советской архитектуры, проявлявшиеся на всех этапах ее развития, несмотря на броски в разные стороны и отрицание самой себя. Несколько лет назад я попробовала произвести такой опыт с материалом советского градостроительства. Анализ выявил наличие целого ряда устойчивых структур профессионального градостроительного мышления, сохранявшихся независимо от доминировавшей градостроительной концепции и тенденций архитектурного формирования. Эти результаты были в свое время доложе-
ны на Иконниковских чтениях в НИИТИАГ и опубликованы.
Процессы общности, преемственности различных этапов советской архитектуры не столь очевидны. Скрытые от поверхностного наблюдения, они, несомненно, имели место и должны быть внимательно отслежены - только в этом случае мы сможем говорить о построении современной целостной концепции истории советской архитектуры.
За рамками небольшой статьи остается еще много любопытных тем. Например, как изменилось понимание объективности истории в постсоветский период, какие новые исследовательские проблемы порождает погружение в социальный контекст, в чем разница подходов в изучении истории советской архитектуры иностранных и отечественных исследователей, даже какие психологические комплексы рождают у исследователя занятия историей советской архитектуры. Но все же хочется успеть сказать, пожалуй, самое главное.
Современная концепция истории советской архитектуры находится в стадии становления, при всей своей складывающейся естественным путем целостности она открыта для изменений и дополнений. В каком-то смысле это и первопро-ходческая работа, поскольку она опережает или, по крайней мере, идет вровень с разработкой типологии советской культуры, на которую она по большому счету должна была бы опираться. Столь же болезненно и противоречиво, как мы знаем, идет сейчас процесс формирования концепции социальной истории советского времени. Так что и здесь историко-архитектурные исследования иногда оказываются на передовых позициях, поскольку обращаются к анализу таких материалов, которые практически неизвестны социальным историкам.
Существуют фундаментальные издания, в которых как бы фиксируется синхронный срез состояния профессионального сознания историков советской архитектуры. Для советского периода - это 12-й том Всеобщей истории архитектуры, вышедший в середине 1970-х годов, для переходного периода - юбилейная книга-альбом «Советская архитектура. 1917-1987». Я не имею возможности привести здесь сравнительный анализ этих книг, а он весьма показателен именно в концептуальном плане. Скажу только, что время такого издания для современного периода, очевидно, пока еще не пришло.
Но состоявшаяся несколько лет назад в НИИТИАГ масштабная конференция по архитектуре сталинской эпохи, в которой приняли участие более 40 исследователей, и опубликованный по ее итогам большой сборник трудов показали, что мы, по-видимому, можем констатировать конец этапа, определяемого слишком политизированным отношением к советской архитектуре вообще и к архитектуре сталинской эпохи в частности как к чему-то такому, что целиком и полностью зависело от указаний сверху. Это явление во всей его полноте и неоднозначности привлекает все большее число исследователей прежде всего сложностью взаимоотношений творческого начала, системы гуманитарных ценностей,
лежащих в основе архитектурной профессии, и условий социального и политического бытия страны, мягко говоря, не располагавшего к свободе самовыражения.
Важно, что сегодня исследования в области истории советской архитектуры не только отвечают на поставленные когда-то вопросы, но и ставят новые, немыслимые в советский период.
Литература
1. Проблемы изучения истории советской архитектуры: по материалам круглого стола 15-16 апреля 1991 г. М.: ВНИИТАГ, 1991.
2. ХХ век. Образы истории отечественной архитектуры. М.: НИИТАГ РААСН, 1996.
3. Архитектура сталинской эпохи: опыт исторического осмысления / сост. и отв. ред. Ю.Л.Косенкова. М.: КомКнига, 2010.
4. Советское градостроительство 1920-1930-х годов: новые исследования и материалы / сост. и отв. ред. Ю.Л.Косенкова. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010.
5. Косенкова Ю.Л. Советский город 1940-х - первой половины 1950-х годов: от творческих поисков к практике строительства. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.
6. Эстетика «оттепели»: новое в архитектуре, искусстве, культуре / под ред. О.В.Казаковой. М.: РОССПЭН, 2013.
7. Меерович М.Г., Конышева Е.В., Хмельницкий Д. Кладбище соцгородов: градостроительная политика в СССР 1928-1932 гг. М.: РОССПЭН, 2011.
8. Конышева Е.В., Меерович М.Г. Эрнст Май и проектирование соцгородов в годы первых пятилеток (на примере Магнитогорска). М.: ЛЕНАНД, 2012.
9. ВайтенсА.Г. Регулирование градостроительного развития Санкт-Петербурга-Ленинграда. 1870-е-1991 гг. СПб.: СПбГАСУ, 2010.
10.ДухановС.С. Градостроительный аспект Урало-Кузнецкого комбината: трансформация идеи в местных условиях // Ползуновский вестник. Барнаул: АлтГТУ им. И.Ползунова. 2013. №4. С.66-72.
11. Духанов С.С. Влияние региональных условий в градостроительстве Западной Сибири первой пятилетки // Архитектон: известия вузов. 2014. №45; http://archvuz. ru/2014_1/10.
12. Косенкова Ю.Л. Градостроительное мышление советской эпохи. Поиск устойчивых структур // Вопросы теории архитектуры. Архитектура и культура России в XXI веке: сборник научных трудов и докладов на Четвертых и Пятых Иконниковских чтениях. М.: URSS. С.359-369.
Literatura
1. Problemy izucheniya istorii sovetskoj arhitektury: po materialam kruglogo stola 15-16 aprelya 1991 g. M.: VNIITAG, 1991.
2. XX vek. Obrazy istorii otechestvennoj arhitektury. M.: NIITAG RAASN, 1996.
3. Arhitektura staLinskoj epohi: opyt istoricheskogo osmysleniya / sost. i otv. red. Yu.L.Kosenkova. M.: KomKniga, 2010.
4. Sovetskoe gradostroitelstvo 1920-1930-h godov: novye issledovaniya i materialy / sost. i otv. red. Yu.L.Kosenkova. M.: Knizhnyj dom «LIBROKOM». 2010.
5. Kosenkova Yu.L. Sovetskij gorod 1940-h - pervoj poloviny 1950-h godov: ot tvorcheskih poiskov k praktike stroitelstva. M.: Knizhnyj dom «LIBROKOM», 2009.
6. Estetika «ottepeli»: novoe v arhitekture, iskusstve, kulture /pod red. O.V.Kazakovoj. M.: ROSSPEN, 2013.
7. Meerovich M.G., KonyshevaE.V., HmelnickijD. Kladbishche socgorodov: gradostroitelnaya politika v SSSR 1928-1932 gg. M.: ROSSPEN, 2011.
8. Konysheva E.V., Meerovich M.G. Ernst Maj i proektirovanie socgorodov v gody pervyh pyatiletok (na primere Magnitogorska). M.: LENAND, 2012.
9. Vajtens A.G. Regulirovanie gradostroitelnogo razvitiya Sankt-Peterburga-Leningrada. 1870-e - 1991 gg. SPb.: SPbGASU, 2010.
10. DuhanovS.S. Gradostroitelnyj aspekt Uralo-Kuzneckogo kombinata: transformaciya idei v mestnyh usloviyah // Polzunovskij vestnik. Barnaul: AltGTU im. I.Polzunova. 2013. №4. S.66-72.
11. Duhanov S.S. Vliyanie regionalnyh uslovij v grado-stroitelstve Zapadnoj Sibiri pervoj pyatiletki // Arhitekton: izvestiya vuzov. 2014. №45; http://archvuz.ru/2014_1/10.
12. Kosenkova Yu.L. Gradostroitelnoe myshlenie sovetskoj epohi. Poisk ustojchivyh struktur // Voprosy teorii arhitektury. Arhitektura i kultura Rossii v XXI veke: sbornik nauchnyh trudov i dokladov na Chetvertyh i Pyatyh Ikonnikovskih chteniyah. M.: URSS. S.359-369.
A Quarter of a Century of Studying the History of Soviet
Architecture under New Conditions. What Has Changed?
By Yu.L.Kosenkova
The article is dedicated to the problems of studying Soviet architecture and urban planning at the present stage. The revision of historians' methods that have occurred in the past 25-30 years is discussed. It is shown that not only deepening of the research subject, but also broadening of the range of historical sources is taking place. The article examines practical difficulties faced by modern historians of Soviet architecture.
Ключевые слова: история российской архитектуры и градостроительства, развитие культуры, сохранение архитектурного наследия, управление застройкой городов, архитектурный ансамбль, творчество мастеров архитектуры.
Key words: Russian architecture and town planning history, cultural studies, heritage preservation, town development, architectural ensemble, creative work of masters of architecture.
