CC BY
56
Честная и актуальная история
ГОЛАНД Ю. М.
Дискуссии об экономической политике в годы денежной реформы 1921-1924. М., 2006; Кризисы, разрушившие нэп.
Валютное регулирование в период нэпа. М., 1998.
До недавнего времени об экономической науке СССР писали мало и далеко не всегда правдиво. В советское время ее (как и российскую) превозносили, в постсоветское - чаще всего ругали, называя четыре имени заслуживающих уважения советских экономистов - Н. Д. Кондратьева, Б. Д. Бруц-куса, Л. Н. Юровского, А. В. Чаянова, репрессированных или уехавших из СССР. Возникало представление о никчемности советской экономической науки. Нет слов, ее достижения несравненно скромнее, чем у советской физики или математики. Так ведь и трудностей было как минимум в сто раз больше.
Книги к. э. н. Ю. М. Голанда позволяют оценить интеллектуальный потенциал экономической науки СССР в ее начальный, пожалуй, наиболее благоприятный период. Указанная проблема нигде у автора явно не формулируется, но просматривается весьма отчетливо.
Новая экономическая политика уже с 1960-х годов волновала советских экономистов. В ней многие (первым был Г. С. Лисичкин с его прогремевшей в то время книгой «План и рынок»1) видели идеальную модель социалистической экономики, сочетавшую хозяйственную инициативу и предприимчивость с целеустремленным стратегическим государственным планированием и управлением. Первая волна интереса к обновлению социалистического хозяйственного механизма была быстро заглушена после вторжения в Чехословакию в 1968 г. Вторая, еще более мощная и продолжительная,
1 Лисичкин Г. С. План и рынок. М.: Экономика, 1966. © ЭКО 2009 г.
возникла в годы перестройки и постепенно вылилась в попытку реализовать современный нэп. Именно тогда в журнале «Коммунист» появились привлекшие всеобщее внимание статьи Ю. М. Голанда о денежной реформе 1922-1924 гг.2 (его статьи на эту тему в 1970-1980-е годы прошли незамеченными).
Эта реформа позволила, пускай на короткое время, создать в СССР устойчивую денежную систему, благоприятствовавшую значительному экономическому подъему. На фоне развала денежной системы СССР на последнем этапе перестройки опыт нэпа выглядел почти чудом. Ю. М. Голанд с завидным упорством и последовательностью продолжает исследования этого короткого, но яркого периода в экономической истории СССР, и рецензируемые книги - очередной их этап. Наиболее подробно охарактеризую последнюю по времени книгу.
Ее особенностью по сравнению с предыдущими исследованиями автора по истории нэпа является то, что он не ограничивается вопросами создания денежной системы СССР в этот период, а рассматривает всю совокупность проблем формирования экономической политики (но все же с приоритетом денежной политики). И это вполне оправданно: невозможно отрывать денежную политику от прочих аспектов. Таким образом автор значительно расширяет круг своих исследований.
В работе представлена широкая панорама социально-экономической и идеологической жизни в начальный период нэпа. Проблемы экономической политики и дискуссий вокруг нее (история экономической мысли) рассматриваются на фоне истории экономики и политической борьбы преимущественно внутри руководства ВКП(б), а также и внутри советского общества в целом. И это значительное расширение круга проблем я считаю совершенно оправданным. Гораздо проще для ленивого ума замкнуться в кругу «чистых идей», чем рассматривать их во взаимосвязи с экономическими и политическими событиями, что требует гораздо большего кругозора и усилий. Но и результат получается намного более убедительным.
2 Голанд Ю. М. Финансовая стабилизация и выход из кризиса. Уроки советского червонца //Коммунист. 1991. № 3. С. 54-64; № 4. С. 57-66.
Автор в своем исследовании опирается на самый широкий круг источников: от газет и журналов, достаточно объективно в то время отражавших политическую и особенно экономическую жизнь, до многочисленных архивных материалов, существенно обогащавших публикации средств массовой информации, и специальной экономической литературы. Он изучил и содержательную эмигрантскую литературу того времени по данной проблеме, что говорит о его большой добросовестности.
Отмечу наиболее важные и новые, на мой взгляд, моменты в книге. Впервые автором столь подробно изложена история появления червонца и дискуссия по этому поводу. Выясняется, что первоначально против параллельной валюты высказывалось абсолютное большинство ученых и практических работников, в том числе нарком финансов Г. Я. Сокольников и председатель Государственного банка А. Л. Шейн-ман. Далеко не сразу появилось и имя параллельной валюты -первоначально ее предлагали назвать «гривна».
Более полугода шло обсуждение предполагаемой реформы с участием квалифицированных экспертов, что отличает ее от зачастую келейных и скороспелых реформ постсоветского периода. Против введения параллельной валюты выдвигались два основных довода: во-первых, она подорвет совзнак; во-вторых, опасно вводить новую валюту до экономической (сейчас бы сказали - макроэкономической) стабилизации. Ценную мысль высказал в ходе обсуждения Н. Н. Кутлер: «В области денежного обращения многое остается недостаточно изученным. Совершенно аналогичные меры при одних условиях не имеют никакого успеха, при других условиях имеют очень большой успех»3.
Большой интерес представляет обсуждение установления размеров регулируемых цен на топливо осенью 1922 г.4 В его ходе очень широко использовалось понятие «восстановительной себестоимости», учитывающей и уровень инфляции издержек. К сожалению, сейчас немногие из российских
3 Голанд Ю. М. Дискуссии об экономической политике в годы денежной реформы 1921-1924. М., 2006. С. 155-156.
4 Там же. С. 310-322.
экономистов смогут объяснить смысл этого понятия. Неудивительно, что основные фонды и амортизация у нас занижены в пять и более раз, и соответственно завышена прибыль, однако это не мешает подавляющему большинству экономистов глубокомысленно рассуждать о заниженности оценок наших предприятий после кризиса 2008 г.
Довольно подробно излагает автор усилия советского руководства пресечь чрезмерные доходы руководителей государственных предприятий. Очень быстро после перехода к нэпу члены правления некоторых трестов установили себе оклады почти в сто раз большие, чем средние заработные платы ра-бочих5. Однако, в отличие от периода конца перестройки (и тем более постсоветского периода), государство приняло меры, ограничивающие эти чрезмерные заработки, разоряющие предприятия и вызывающие законное возмущение населения, сохранив в то же время обоснованную дифференциацию доходов.
Энергичная борьба велась и с широко распространившимся взяточничеством. О его размерах в начале нэпа красноречиво свидетельствует приводимое в книге письмо В. И. Ленину бывшего австрийского социал-демократа, ставшего большевиком: «Я спрашиваю: с ума ли сошла Москва? Существуют ли честные люди вообще? Возможно ли сделать в Москве простое дело прямым порядком, без волокиты, темных ходов, протекций и связей?»6. Кажется, что написано в наши дни...
Огромный интерес представляет подробнейшее изложение автором попыток более широкого привлечения иностранного капитала в Россию и борьбы внутри партии в связи с этим.
Что же установил автор, проделав эту поистине гигантскую работу? В чем принципиальная новизна его выводов, которые больше всего интересуют читателей? Скажу о том, что произвело на меня наибольшее впечатление.
Во-первых, высокий профессиональный уровень экономических дискуссий того времени. Он обеспечивался, прежде всего, тем, что вопреки широко распространенному среди экономистов и историков мнению, большевики вовсе не уничтожили (даже в период гражданской войны) кадры
5 Голанд Ю. М. Указ. соч. С. 243.
6 Там же. С. 235.
высококвалифицированных экономистов, а создали необходимые условия для их профессиональной деятельности. Это относилось, что особенно хотелось бы подчеркнуть, и к экономистам, заведомо враждебным большевикам.
Так, в 1919 г. при Наркомфине был создан Институт экономических исследований - видимо, первое государственное научно-исследовательское экономическое учреждение в советской России. И его ведущими научными сотрудниками были известные ученые и практические работники дореволюционных правительственных учреждений и предпринимательских структур. Членами Совета института были не кто иной, как бывший министр земледелия царской России периода С. Ю. Витте, а также видный руководитель кадетской партии после отставки с поста министра - Н. Н. Кутлер, который и представил первый план денежной реформы7.
Активными участниками экономических дискуссий были и другие дореволюционные экономисты и деловые люди. И к их мнению внимательно прислушивалось советское руководство. Какой контраст не только с намного более спокойными временами застоя, но и квазидемократическим постсоветским периодом, когда российское руководство учитывали мнение только «своих» экономических либералов! Вполне достойно выглядят в изложении автора и большевистские экономисты (Е. А. Преображенский, Ю. А. Ларин, Г. Я. Сокольников, О. Ю. Шмидт, С. Г. Струмилин и др.). Не все высказывавшиеся ими точки зрения и оценки оправдались, но то же можно сказать и о дореволюционных ученых.
Не могу согласиться с негативной в целом оценкой автором научной деятельности С. Г. Струмилина в области денежного обращения. Достаточно почитать его статьи по этому воп-росу8, чтобы убедиться в высоком профессиональном уровне, незаурядном таланте и изобретательности. Он иногда ошибался, о чем верно говорит автор, но это (и даже в большей степени) можно отнести и к другим участникам дискуссии. В дискуссиях с Н. Д. Кондратьевым Струмилин выглядит очень достойно, находя у того серьезные ошибки в расчетах.
7 Голанд Ю. М. Указ. соч. С. 34-35.
8 Струмилин С. Г. На плановом фронте. М., 1958. С. 72-178.
К сожалению, мимо внимания автора прошли глубокие работы о денежной реформе еще одного большевистского экономиста - Д. В. Кузовкова.
Достаточно высоко оценивает автор и многих других большевистских государственных деятелей (за исключением, пожалуй, Н. Н. Крестинского - наркома финансов в первый год нэпа). Особенно позитивной в осуществлении денежной реформы автор считает роль В. И. Ленина, неуклонно поддерживавшего линию на оздоровление денежного обращения. Несколько выпадает из исключительно объективного анализа позиций отдельных участников дискуссии и внедрения денежной реформы оценка роли И. В. Сталина. У автора он выступает чуть ли не последовательным противником развития рыночных отношений. Однако факты этого не подтверждают. Напротив, долгое время Сталин даже «бежал впереди поезда», настаивая например, вместе с Г. Я. Сокольниковым на ограничении монополии внешней торговли, за что подвергся резкой критике со стороны Ленина.
Описание разногласий по отдельным вопросам экономической политики среди большевистских руководителей того периода создает впечатление, что они диктовались не столько доктринальными соображениями, сколько сложностью тогдашней экономической ситуации, которая допускала ряд неочевидных по своим последствиям решений. Так, Ф. Э. Дзержинский в одних обстоятельствах выступает сторонником нэпа, в других - его противником, преследуя валютных спекулянтов в конце 1923 г., хотя эти действия можно расценивать и как предотвращение опасных крайностей нэпа.
Даже в наиболее, казалось бы, очевидном вопросе - степени участия дореволюционных специалистов в управлении экономикой - следовало задаться вопросом: почему, в отличие от военных, к экономистам относились более недоверчиво? Даже Л. Д. Троцкий, в свое время много сделавший для привлечения старых военных специалистов, не выступил против подозрительного отношения к ним со стороны И. В. Сталина и Г. Е. Зиновьева. Следует также учесть, что практически старые специалисты еще долго играли решающую роль в принятии многих хозяйственных решений, не занимая
формально первых позиций9. «Красные директора» долгое время фактически были комиссарами при технических директорах, и Сталин с этим мирился.
В порядке гипотезы выскажу предположение: предоставляя привилегии «своим» при занятии хозяйственных должностей, руководители партии искали себе социальную опору в государственном аппарате при всех экономических издержках такого решения. Это напоминает смену аппарата в США после победы оппозиционных партий на выборах.
Во-вторых, автор подробно показывает, с какими трудностями и вынужденными компромиссами, без которых немыслима реальная политика, приходилось осуществлять уже выбранную линию. Так, при обеспечении бездефицитности бюджета приходилось считаться с потребностями обороны страны, минимизацией размеров безработицы в промышленности, интересами находившихся в глубоком кризисе сфер образования и науки. Поэтому поставленную уже в начале периода цель - обеспечение бездефицитного бюджета - удалось осуществить на базе экономического подъема и улучшения сбора налогов только к самому концу периода. Только тогда удалось обеспечить и стабильность цен.
В-третьих, описание автором дискуссий о судьбах товарного производства. При всех очевидных его симпатиях к сторонникам рыночной экономики, он, как и подобает честному историку, широко предоставляет слово и сторонникам противоположных взглядов - Ю. А. Ларину, Е. А. Преображенскому, Л. Н. Крицману. Они последовательно выступали против нэпа, вопреки официальной партийной позиции, что тогда еще допускалось. Так ли они были неправы, как полагает автор? После короткого периода относительно мирного сосуществования плана и рынка, государственного и частного хозяйства (многочисленные приводимые автором примеры показывают его относительный характер даже для этого периода), эта идиллия мирного сосуществования двух укладов взорвалась хлебным кризисом 1928 г. и неспособностью нэпа решить задачи реконструктивного периода.
9 Сталин И. В. Вопросы ленинизма. М., 1952. С. 359-361.
В заключении этой книги автор размышляет о причинах успешного проведения денежной реформы, что кажется ему почти чудом. Он отмечает, что в отличие от других стран Европы, успешно осуществивших денежные реформы примерно в этот же период, «в СССР денежная реформа проходила в особо тяжелых условиях разрушенной гражданской войной страны, и ее удалось осуществить с меньшими народнохозяйственными потерями, чем, например, в Германии»10.
Я бы для полноты добавил сюда и до основания разрушенную в годы гражданской войны рыночную инфраструктуру. К тому же реформа была проведена без внешних займов. Ю. М. Голанд справедливо связывает этот успех с хозяйственной инициативой, которую пробудил нэп. Но не только. Ссылаясь на известного русского экономиста-либерала И. Х. Озерова, он объясняет причину этого успеха, прежде всего, наличием монополии внешней торговли, которая позволила обеспечить активный торговый баланс в ходе проведения денежной реформы11.
Еще более решительно роль советского государства в успехе денежной реформы подчеркивал С. Г. Струмилин. Он объяснял устойчивость советского рубля не только монополией внешней торговли, но и тем, что «на внутреннем рынке она обеспечивается массой товаров, продаваемых по твердым ценам. В буржуазных странах эти методы едва ли возможны, так как они предполагают наличие таких условий, как национализация промышленности и монополия внешней торговли, при одном упоминании которых у каждого честного буржуа начинается несварение желудка»12.
Автор противопоставляет удачную реформу денежной системы в 1922-1924 гг. провальным экономическим реформам 1990-х годов, объясняя последнее, в большей степени, слабостью экономической науки в противоположность ее зрелости в 1920-е годы, которую он так удачно показал в своей книге13.
Мне представляется, что автор (и современники той реформы) не отметил и некоторых очень важных благоприятных
10 Голанд Ю. М. Указ. соч. С. 611.
11 Там же.
12 Струмилин С. Г. На плановом фронте. С. 113.
13 Голанд Ю. М. Указ. соч. С. 616.
условий ее проведения. Во-первых, она осуществлялась в восстановительный период при наличии огромных резервов производственных мощностей и рабочей силы. В эти периоды производственный цикл очень короток, и не требуется значительных капитальных вложений, надолго отвлекающих ресурсы и генерирующих «неотоваренный» спрос. Когда в 1927-1928 гг. восстановительный период завершился, закончилась и стабильность советской денежной системы, а вместе с ней и нэп. Во-вторых, в первой половине 1920-х годов были очень низкие военные расходы. Достаточно сказать, что численность советских вооруженных сил в этот период была почти в два раза меньше, чем в царской России в мирное время, а их техническое оснащение - ничтожное. Огромная по территории и богатая природными ресурсами страна неизбежно, независимо от ее общественного строя, привлекает к себе внимание более сильных соседей, обделенных этими ресурсами. Военные расходы, как и капитальные вложения, генерируют «неотоваренные» денежные расходы. В конце 1920-х годов, чтобы не быть раздавленным своими соперниками, СССР пришлось резко увеличить расходы на военную промышленность.
Эти обстоятельства необходимо иметь в виду при оценке следующего периода истории денежной и экономической системы СССР, ставшем предметом второй книги Ю. М. Голан-да. В ней гораздо меньше ссылок на архивы, однако до 1929 г. периодическая печать была столь содержательна, что и по ней можно проследить историю советской экономики и экономической мысли в этот период (что успешно делали многие западные советологи).
В центре книги стоит история борьбы между сторонниками сохранения здоровой денежной системы СССР и теми экономистами-коммунистами, которые были готовы пожертвовать ею в пользу ускоренной индустриализации. Эта борьба долгое время шла с переменным успехом. Власть колебалась, не зная, чью сторону принять. Так, столкнувшись с инфляционными явлениями осенью 1925 г. в результате попытки осуществления рывка в области производственных капитальных вложений в 1925-1926 хозяйственном году, власть пошла
на некоторое сокращение этих вложений, что позволило нормализовать денежное обращение. Однако одним из элементов денежной реформы (котировкой червонца за рубежом и поддержанием его курса по отношению к иностранным валютам за границей и внутри страны) пришлось пожертвовать уже в июле 1926 г.14
Рассказ автора о дискуссии среди экономистов и советских государственных деятелей по этому вопросу читается как настоящий экономический детектив. Особенно это касается дела Л. Л. Волина, которое рассмотрено с широким использованием архивов15. Волин, видный экономист и чиновник Наркомата финансов СССР, руководил (по поручению и на средства Наркомата) тайной деятельностью биржевиков по поддержанию курса валютных и фондовых ценностей СССР. Он был арестован и расстрелян весной 1926 г. по обвинению в «экономической контрреволюции». Автор рассматривает этот приговор как стремление скомпрометировать Г. Я. Сокольникова в ходе внутрипартийной борьбы. Возможно, это и так. Но, быть может, дело было в другом: авторитарная власть нуждается в козлах отпущения в случае экономических неудач. Волин был удобной фигурой, так как биржевики в его подчинении действительно получали огромные для того периода доходы. Дело Волина было зловещим предзнаменованием будущих массовых репрессий конца 1920-х - начала 1930-х годов.
Автор (как и множество других исследователей) справедливо рассматривает хлебозаготовительные трудности конца 1928 г. в качестве непосредственной причины свертывания нэпа и его твердой денежной системы. И так же, как и множество других исследователей, он увидел в этом злую волю И. В. Сталина и его окружения, цепляющихся за власть и не желающих поступиться непосильной для населения, и прежде всего крестьянства, сверхиндустриализацией.
Я тоже думал так до тех пор, пока в конце 1980-х годов не задал себе вопрос: почему, если нэп был действительно так хорош, от него отказались? Я усомнился в достоверности
14 Голанд Ю. М. Кризисы, разрушившие нэп. Валютное регулирование в период нэпа. М., 1998. С. 33-35, 111-131.
15 Там же. С. 132-145.
данных неплохой в целом статистики того периода относительно стоимости основных фондов и рентабельности эконо-мики16. Оказалось, что во второй половине 1920-х годов стоимость основных фондов была занижена примерно в два раза (с тех пор этот феномен стал постоянным для советской экономики). Это приводило к занижению амортизации и себестоимости продукции, преувеличению рентабельности. По моим подсчетам, советская экономика того времени после вычета налогов была убыточной. Этому соответствовала и фактическая стагнация основных фондов.
Экономика в период нэпа росла, пока продолжался восстановительный период, закончившийся (за некоторыми исключениями) как раз примерно в 1928 г. Дальше советскую власть ожидала стагнация. Но СССР в то время действительно отставал, как говорил И. В. Сталин, от развитых капиталистических стран в экономическом и культурном отношении на 50-100 лет. С точки зрения Б. Н. Миронова, отставание было еще большим - на 96 лет в 1913 г.17 Как очень убедительно показал в ряде работ М. Калашников, СССР был в этот период, в сущности, «конченой страной»18. Выбор был невелик: добровольно стать колонией Запада и вернуться к капитализму, или отчаянным усилием с огромными жертвами (платой за многовековую отсталость) попытаться совершить экономический рывок. Ужасный выбор. Кого за него винить: большевиков, Сталина или их предшественников, которые столетиями теряли время?
Трагедия состоит в том, что аналогичная ситуация складывается в России и в настоящее время. И в этом актуальность книги. В самом деле, за постсоветский период основные фонды сократились примерно на 40% (больше, чем за годы Великой Отечественной войны), и процесс продолжается. ВВП все еще не достиг уровня 1987 г., личные доходы большей части населения тоже снизились, разрушены все институты и отрасли обеспечения экономического и культурного прогресса,
16 Ханин Г. И. Почему и когда погиб нэп //ЭКО. 1989. № 10. С. 66-83.
17 Миронов Б. Н. Деревня Москва - деревня Париж //Родина. 2006. № 5. С. 29.
18 Калашников М, Кугушев С. Третий проект. Погружение. М., 2005. С. 231-239.
безопасности страны (научно-образовательный комплекс, инвестиционный сектор, геологоразведка, оборонная промышленность и вооруженные силы). Основная часть реального сектора экономики с учетом восстановительной стоимости основных фондов убыточна19. От развитых стран Россия по многим показателям (например, продолжительности жизни или производительности труда) отстает на те же 50-60 лет, как и в конце 1920-х годов.
С учетом нынешних политических и экономических вызовов Россию и теперь можно считать «конченой страной»20... И все те же споры среди экономистов: чему отдать предпочтение - устойчивости денежного обращения или коренной модернизации экономики - не прекращаются. До сих пор государственное руководство России склонялось к первой позиции, благо, общеэкономические условия в стране последние 10 лет были исключительно благоприятными. Долго ли они смогут придерживаться этой точки зрения в условиях мирового экономического кризиса и падения мировых цен на нефть? Или, как после хлебного кризиса 1928 г., стране придется волей-неволей выбрать путь ускоренной модернизации со всеми его среднесрочными рисками и жертвами?
В дискуссиях 1920-х годов каждый из оппонентов по-своему был прав. Одни указывали на риски нарушения экономического и финансового равновесия, другие - на опасности экономической стагнации. Обе группы окончили плохо. Одни раньше -в конце 1920-х годов, другие позже - в 1937-1938 гг. Из упоминавшихся в книге Ю. М. Голанда авторов на свободе остался один - Струмилин (некоторые из них своевременно умерли). Теперь трудами автора обеим группам воздано должное.
Г. И. ХАНИН,
доктор экономических наук, Новосибирский государственный технический университет
E-mail: khanin@academ.org
19 Ханин Г. И., Фомин Д. А. 20-летие экономических реформ в России: макроэкономические итоги //ЭКО. 2008. № 5.
20 Убедительное, на мой взгляд, доказательство этого вывода содержится в книге: Калашников М. Цунами 2010-х. М., 2008.
