CC BY
19
4. Комплимент не должен быть двойственнымили двусмысленным. Если делаете комплимент, так и сделайте его, не связывая свою похвалу с другим состоянием этого человека или иным его поступком, качествами, по сравнению с которыми в этот момент он выглядит, или проявляет себя, лучше. К примеру, вы говорите коллеге-подчиненному: «Ты отлично справился с заданием, не то, что в прошлый раз», он, без всякого сомнения, - воспримет ваш «комплимент» как иронию.
5. В комплименте ни в коем случае не должно быть нравоучений, менторства, комплименты нельзя делать свысока, изображая их как благоволение к этому человеку, снисходительность к нему и т. д. Нельзя, скажем, оценивая внешний вид, добавлять к этому, что собеседник будет выглядеть еще лучше, если сделает что-то еще со своей внешностью. Например, слова «Ты хорошо выглядишь, но причёску тебе лучше сменить» оставят неприятный осадок в душе человека.
Библиографический список
Подытоживая свои наблюдения, отметим, что комплимент, с одной стороны, не характеризуется строгой привязанностью к особенностям этнической ментальности, в нем больше составляющей межличностных отношений и зависимости от речевых ситуаций, чем и обусловлено то, что у носителей разных языков и культур комплиментарные формулы часто совпадают или очень близки и вследствие этого редко возникают серьезные трудности в переводе, скажем, комплимента, сказанного на чеченском языке, на русский язык, и наоборот. С другой стороны, у носителей разных культур этническая ментальность может проявляться и в сфере комплиментов, что может выражаться, например, с некоторыми ограничениями, связанными с отдельными поступками, поведенческими нормами, ограничениями на подчеркивание отдельных физических или моральных качеств.
1. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. Москва: СЛОВО/SLOVO, 2008.
2. Айбазова М.Ю., Павлова О.С. О развитии национальных традиций народов Северного Кавказа. Образование и саморазвитие. 2014; 42.
3. Берсанова З.Х.-А. Чеченский этикет: феномен «нохчалла». Диссертация ... кандидата исторических наук. Москва, 1999.
4. Антипов ГА., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1989.
5. Арсакаева Х.С. Этикетные формулы поздравлений и пожеланий в чеченском языке. Гуманитарные и социальные науки. 2018; 6: 81 - 94.
6. Ахмадова М.П., Хасбулатова З.И. Этикетно-поведенческиенормы. Чеченцы. Отв. ред. Л.Т. Соловьева, В.А. Тишков, З.И. Хасбулатова; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Комплексный научно-исследовательский ин-т им. Х.И. Ибрагимова РАН. Москва: Наука, 2012.
7. Бетильмерзаева М.М. Соотношение мышления и языка в этнической ментальности (на примере чеченского контента «земля»/»латта»). Известия Чеченского государственного педагогического института. 2017; 1 (17).
8. Буралова РА., Хамутаева Э.А. Парадигматические и синтагматические свойства чеченских этикетных коммуникем. Язык и литература в образовательном и культурном пространстве юга России и Кавказа: материалы Международной научно-практической конференции (г Грозный, 15 - 17 ноября 2018 г). Махачкала: АЛЕФ, 2018: 179 - 182.
9. Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 т. Т. I. Москва: АСТ, Астрель, Харвест, 2006. Available at: http://znachenieslova.ru/slovar/efremova/ kompliment-m
10. Карасаев А.Т., Мациев А.Г. Русско-чеченский словарь. Москва: Русский язык, 1978.
11. Кадыров РА. О целесообразности составления свода этических норм поведения (К истории вопроса). Available at: http://chechnyatoday.com/downloads/kodex
12. Павлова О.С. Ценностные ориентации чеченцев и ингушей: источники и детерминанты. Культурно-историческая психология. 2012; 2: 78 - 87.
13. Павлова О.С. Чеченский этнос сегодня: черты социально-психологического портрета. Москва, 2013.
References
1. Ter-Minasova S.G. Yazyk i mezhkul'turnaya kommunikaciya. Moskva: SLOVO/SLOVO, 2008.
2. Ajbazova M.Yu., Pavlova O.S. O razvitii nacional'nyh tradicij narodov Severnogo Kavkaza. Obrazovanie isamorazvitie. 2014; 42.
3. Bersanova Z.H.-A. Chechenskij 'etiket: fenomen «nohchalla». Dissertaciya ... kandidata istoricheskih nauk. Moskva, 1999.
4. Antipov G.A., Donskih O.A., Markovina I.Yu., Sorokin Yu.A. Tekstkakyavlenie kul'tury. Novosibirsk: Nauka (Sibirskoe otdelenie), 1989.
5. Arsakaeva H.S. 'Etiketnye formuly pozdravlenij i pozhelanij v chechenskom yazyke. Gumanitarnye i social'nye nauki. 2018; 6: 81 - 94.
6. Ahmadova M.P., Hasbulatova Z.I. 'Etiketno-povedencheskie normy. Chechency. Otv. red. L.T. Solov'eva, V.A. Tishkov, Z.I. Hasbulatova; In-t 'etnologii i antropologii im. N.N. Mikluho-Maklaya RAN; Kompleksnyj nauchno-issledovatel'skij in-t im. H.I. Ibragimova RAN. Moskva: Nauka, 2012.
7. Betil'merzaeva M.M. Sootnoshenie myshleniya i yazyka v 'etnicheskoj mental'nosti (na primere chechenskogo kontenta «zemlya»/»latta»). Izvestiya Chechenskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo instituta. 2017; 1 (17).
8. Buralova R.A., Hamutaeva 'E.A. Paradigmaticheskie i sintagmaticheskie svojstva chechenskih 'etiketnyh kommunikem. Yazyk i literatura v obrazovatel'nom i kul'turnom prostranstve yuga Rossii i Kavkaza: materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii (g. Groznyj, 15 - 17 noyabrya 2018 g.). Mahachkala: ALEF, 2018: 179 - 182.
9. Efremova T.F. Sovremennyjtolkovyjslovar'russkogoyazyka: V 3 t. T. I. Moskva: AST, Astrel', Harvest, 2006. Available at: http://znachenieslova.ru/slovar/efremova/kompliment-m
10. Karasaev A.T., Maciev A.G. Russko-chechenskijslovar'. Moskva: Russkij yazyk, 1978.
11. Kadyrov R.A. O celesoobraznosti sostavleniya svoda 'eticheskih norm povedeniya (K istorii voprosa). Available at: http://chechnyatoday.com/downloads/kodex
12. Pavlova O.S. Cennostnye orientacii chechencev i ingushej: istochniki i determinanty. Kul'turno-istoricheskaya psihologiya. 2012; 2: 78 - 87.
13. Pavlova O.S. Chechenskij 'etnos segodnya: cherty social'no-psihologicheskogo portreta. Moskva, 2013.
Статья поступила в редакцию 04.04.19
УДК 81
Astachenko E.V., Cand. of Sciences (Philology), teacher, Moscow State University of civil engineering (Moscow, Russia), E-mail: AstaschenkoEV@mgsu.ru Osman Goni Uzzal, student, Moscow State University of Civil Engineering (Moscow, Russia), E-mail: AstaschenkoEV@mgsu.ru
FEATURES OF THE ERA STYLE IN THE PROSE OF RABINDRANATH TAGORE (ON THE MATERIAL OF BENGALI AND RUSSIAN LITERATURE). The
article analyzes the typological similarity of the national literature of the XIX-XX centuries - Russian and Bengali. The revolution in spiritual and social life at the beginning of the XXth century was equally reflected in many different cultures. However, in this case it is impossible not to consider the commonality of the Indo-European language as a firm basis for the spiritual unity of countries and their relatives. The authors pay attention when comparing Tagore with Russian classics, Tagore's image of a woman. For example, if L.N. Tolstoy believes that the main thing for a woman to be a wife, mother and mistress. For Tagore a woman is an ambivalent matter, a fruitful and inevitable absorbing abyss. This image has long lost its historical roots in Europe and is supposed to be in Eastern cults, and dared to preach European romantics, and later decadent, modernists. For Tagore, it was organic and natural.
Key words: art Nouveau, symbolism, mythology, Russian revolution, swadeshi, Tagore, Silver age.
Е.В. Астащенко, канд. филол. наук, преп., НИИ Московский государственный строительный университет, г. Москва, E-mail: AstaschenkoEV@mgsu.ru
Уззал Усман Гани, студент, НИИ Московский государственный строительный университет, г. Москва, E-mail: AstaschenkoEV@mgsu.ru
ЧЕРТЫ СТИЛЯ ЭПОХИ В ПРОЗЕ РАБИНДРАНАТА ТАГОРА (НА МАТЕРИАЛЕ БЕНГАЛЬСКОЙ И РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ)
В статье анализируется типологическое сходство национальных литератур рубежа XIX-XX вв. - русской и бенгальской. Революционный в духовном и социальном смысле период мировой истории накладывает общий отпечаток даже на географически разделенные культуры. Однако, в данном случае нельзя не рассмотреть и общность индоевропейского языка как незыблемую основу сближения стран и родства искусства, в первую очередь, словесного. Авторы обращают внимание при сопоставлении Тагора с русской классикой, на тагоровский образ женщины. Например, если Л.Н. Толстой считает, что глав-
ное для женщины быть женой, матерью и хозяйкой. Для Тагора женщина - амбивалентная материя, плодотворящая и неминуемая поглощающая бездна. Этот образ, давно утративший исторические корни в Европе и предполагаемый в восточных культах, и осмелились сызнова проповедовать европейские романтики, а впоследствии декаденты, модернисты. Для Тагора же он был органичным и естественным.
Ключевые слова: модерн, символизм, мифологизация, русская революция, свадеши, Тагор, Серебряный век.
Существует древняя традиция сближения индийской и русской культур, как на генетическом основании общего праиндоевропейского языка, реконструкция которого позволила «реконструировать индоевропейский архетип <...> и разобрать явления материальной и духовной культуры» [1, с. 10], так и благодаря типологическим сходствам, притяжениям, контактам. «Сказание об Индийском царстве» и «Хожение за три моря» Афанасия Никитина, «Белая Индия» поэта Н.А. Клюева и «Ведическая Русь» художника В.Б. Иванова - яркие проявления непрерывной связи. Рабиндраната Тагора Н. Рерих сравнивал с Л.Н. Толстым, крупнейший русский индолог С.Д. Серебряный [2, с. 129-169] сопоставил его романы «Дом и мир» и «Четыре главы» с прозой Ф.М. Достоевского. Сам же Тагор уважительно отзывался о Максиме Горьком, поэтому именно горьковский роман «Мать» читает одна из любимых героинь Тагора - Лабонно из «Последней песни».
Советская критика находила к Тагору марксистский подход, а в русских переводах Серебряного века он предстает героем именно своего времени. С А.А. Блоком Тагора роднит мифологизация истории и, соответственно, политики. Типологическое сходство их образных систем подкреплено общим лексическим комплексом (с учетом аберрации из-за разности языков) вплоть до буквальных совпадений - от центрального в творчестве символа родины-женщины до эпизодического, но не лишенного символической глубины демона-властелина «Фабрики», упомянутого в одноименном стихотворении Блока и в финале повести Тагора «Четыре жизни» (в переводе начала XX в. - «В четыре голоса»). Родина как женщина-стихия (метель и мятеж, буря и революция) - это знаковая фигура именно рубежа XIX-XX вв., причем во многих странах мира. Тогда зазвучало обращение Андрея Белого: «Ты, огневая стихия, / Безумствуй, сжигая меня, / Россия, Россия, Россия, - / Мессия грядущего дня». Вечная и вольная страна-жена Блока входила во все русские дома: «.плат узорный до бровей <...> И невозможное возможно». Тагоровский Шондип проповедует, что «невозможное можно сделать» только ради «родины в алом сари, а не пятна на географической карте». Узнаваемой повсеместно становится грешная, жертвенная и непокорная Россия М.А. Волошина: «Поддалась лихому подговору, / Отдалась разбойнику и вору!» Именно «разбойнику и вору отдается» охваченная бунтарскими настроениями Индия Тагора. Русь - Дева-Обида с распростертыми крылами - постоянный образ романа Н.Н. Русова «Отчий дом», в его повести «Товарищ Ивлев» возникает Россия-Свобода - «дама под вуалью». Именно таков и тагоровский образ Бимолы-Индии - Царицы-Пчелы в романе «Дом и мир». В этом романе Индия одушевляется, воплощается в героине, символизируется, мифологизируется, но, так же, как и Россия в романах «Петербург» и «Москва» Белого, «Доктор Живаго» Б.Л. Пастернака, «Мать» Горького, это страна, представленная политическими событиями, газетной правдой злободневности. В романе изображен эпизод свадеши - национально-освободительного движения Бенгалии, ровесника первой русской революции 1905 г., в тот момент, когда экстремисты усилили свою деятельность, например, революционная организация «Общество прогресса» в Дакке, в основном, из молодежи и студенчества. Тогда-то бенгальские газеты «Бонде Матором» (одноименная гимну Б. Чоттопадхая «Приветствую тебя, Мать» и мантре) и «Джугантар» (в переводе созвучная русскому «Новому миру» и другим печатным органам, пропагандирующим новизну), пишут о русской революции.
Обращает на себя внимание, особенно на фоне сопоставления Тагора с русской классикой, тагоровский образ женщины. Искусители и идеологи в романах Достоевского, с которым Тагора сравнивают С.Д. Серебряный, Л.И. Сарас-кина, обычно мужчины - и женщине достается роль жертвы, утешительницы и спасительницы, как Соне Мармеладовой, или «Мадонны, совращенной бесами» (А.Б. Есин), коими стали все героини «Бесов», «Братьев Карамазовых». Толстой считает, что главное для женщины быть «самкой», как он называет в финале романа Наташу Ростову, - женой, матерью и хозяйкой.
Совсем другое отношение представлено Тагором. Это тенденция модерна. Женщина - амбивалентная материя, хтоническая, необорная, плодотворя-щая... и столь же неминуемая поглощающая бездна. Природа и смерть. Этот образ, давно утративший исторические корни в Европе и предполагаемый в восточных культах, и осмелились сызнова проповедовать европейские романтики, а впоследствии декаденты, модернисты. Для Тагора же он был органичным и естественным. Дамини из повести «Четыре жизни» не слушает призыва саньяси отрешиться от мира, ибо в ней, вернее, ею самой говорит самая древняя бессловесная мудрость жизни: «Я - женщина. Наше предназначение - создавать человека своим телом, своей жизнью. В этом подвиг и слава женщины. Поэтому, когда мы видим, как страдает тело человека, наша душа истекает слезами» [3, с. 69]. Именно там, где особенно распространен возврат к небытию, вплоть до ритуала мысленного уничтожения первоотцовского семени, есть и обратная тенденция женщина-пракрити [4, с. 156-217]: «Непостижимая тайна мироздания <...> природа, безграничная в своей созидательной способности. <...> Возлюбленная - воплощение целостной природы женщины: она мать, сестра, жена, дочь» [5, с. 240]. Однако, более верное наблюдение у её поклонника Срибилаша: «Средний путь - видеть хорошие и плохие качества женщины. В конце концов,
мы называем женщину женщиной, по крайней мере, мы знаем, что она не волшебная игрушка или искушение. Женщины отказывают нам, потому что <...> мы не насилуем их, но и не переплавляем их чувства в сновиденные образы. Мы видим их как есть, поэтому мы чувствуем симпатию к ним» [5, с. 250]. Второй тип отношения к женщине и самой женщины представлен в «Последней песне»: Лабонно - потенциальная соратница в активном участии мужа в будущем страны. Советская культура 20-х гг также воспевает дружбу комсомольцев обоего пола на соцстройке.
Невозможно не отметить ряд сближений героев Тагора и русской литературы, которых можно обозначить как ницшеанцы, с учетом того, что Волохов-Пе-чорин-Раскольников-Ставрогин были у М.Ю. Лермонтова, Ф.М. Достоевского, И.А. Гончарова задолго до восхождения немецкого Заратустры, ницшеанство тагоровских героев, как и ориентализм ницшевского Заратустры, давно стали предметом глубочайших философско-филологических дискуссий. Однако во «внутреннем монологе» Шондипа (Сандипа) нетрудно найти точное типологическое сходство с героями Н.С. Гумилева, В.В. Маяковского, Л. Андреева, отца П. Флоренского и даже скандально известного в начале XX в. М. Арцыбашева. Со стихотворением Н.С. Гумилева «Созидающий башню сорвется», в котором утверждается «несравненное право поэта», совпадает проповедь Шондипа: «Слабый говорит: «Мне суждено падать» <...> Реальный закон жизнь гласит: «Я могу уничтожить себя». Земля станет моей не по праву рождения, а когда я овладею ею. Своеволие - естественное право. Не стоит смиряться с лишениями - нужно брать желаемое». Вызов В.В. Маяковского «Эй, вы! Небо! Снимите шляпу! Я иду!» находит отклик на другом конце света: «Моя жажда заставляет меня крушить <небесные> стены. У тебя есть власть и сила, у меня - ум и стремительность. От природы. На том стоят царства и народы. Боги, вещающие с небес святыми словами, не реальны, поэтому только слабые подчиняются их речам. И сетуют на сильных, веселых и верных своему презрению ко всему миру» (Н. Гумилев «Мои читатели»: «Верных нашей планете, сильной, веселой и злой»). От их приближающихся шагов божественные речи утратят свою силу». Строки из повестей Л.Н. Андреева «Бездна» («Хотелось крикнуть: «Бегите, я буду вас догонять», - эту древнюю формулу первобытной любви среди лесов и гремящих водопадов») и «Жизнь Василия Фивейского» («. сильный, как лесной зверь, он мог казалось, перевернуть самую землю <...> если бы дать ему крепкие и быстрые ноги, он убежал бы в лес и зажил бы там таинственной лесной жизнью, полной игр, жестокости и темной лесной мудрости») повторяются в словах Шон-дипа: «... мы звери из мяса. Мы можем настигать, хватать, рвать». Почти полностью тождественны стихотворение Гумилева «Я и вы» и высказывание Шондипа: «Мои слова не используют никакой абстрактной теории - они были проверены на практике. Я был убежден, что с легкостью покорю сердца женщин, как только захочу. Женщины не витают, подобно небожителям, в мыльных пузырях идей. Мои взгляды, жесты, мысли разжигают их аппетит. Это не страсть, иссушенная размышлениями и подточенная сомнениями в собственном праве. Она - полнокровная, как океанский прибой и бурлит: «Мне нравится, я хочу, я хочу!» Женщин всегда уносит поток страсти - к счастью или к гибели. Только действительно могущественные люди овладевают ими. Пока высокодуховные воспевают их за воздушные награды». С произведениями его переводчиков А.А. Ахматовой и И.А. Бунина (редактора переводов) Тагора объединяет синтез индийского в его религиозном многообразии и христианского, что было доминантным решением и для других величайших представителей Серебряного века: Ф.К. Сологуба, К.Д. Бальмонта, М.А. Волошина, А.М. Ремизова, Н. Рериха. Дамини из «Четырех жизней», находясь в эпицентре любовного треугольника между «Огненным ангелом» (сектантом-фанатиком, одержимым божественным совершенством и собственным избранничеством) и постоянным спутником, рыцарем верным, но приземленным, напоминает путь Ренаты В.Я. Брюсова. Особенно впечатляет дословное совпадение последней фразы в их жизни. Рожденные с неутолимой тоской о недостижимом, о божественном на земле и земном по ту сторону смерти, эти женщины, умирая, признавались «плотскому» возлюбленному, что именно с ним, накануне вечной разлуки, а не с уже близким наконец-то ангелом, хотят быть рядом всегда.
Что касается типологического сходства русского и бенгальского «ницшеанства», то существует версия, также спорная, что, наоборот, Ф. Ницше во многом руководствовался восточной традицией, хотя, конечно, «как это часто бывает, образ Востока оказывается у Ницше чисто западного происхождения. Недаром древний пророк Заратустра, живший во времена господства общинных порядков, оказывается у Ницше отцом крайнего индивидуализма» [6, с. 17]. «Ницшеанство» же Тагора - от «Упанишад», как утверждают его земляки. Так, Kalyan Sen Gupta в книге «Philosophy of Rabindranath Tagore» рассуждает, что, не отрицая духовную природу отношений с обществом и окружающим миром вообще, не стоит пропускать в творчестве Тагора «еще одно, окончательное измерение понимания человеческой духовности, которое касается пути, который уводит человека из сферы социальной ответственности, чтобы восстановить его связь с самим собой» [7, p. 78 - 79]. Также неоспоримо, что «Тагор, по сути, настаивает на из-
мерении субъективности, которое не утрачивает конфиденциальной автономии»: «Tagore is, in effect, insisting on a dimension of subjectivity that resides in autonomous privacy» [8, p. 78 - 79]. Сам Тагор пишет: Being by nature social, some portion of our energies we must employ to keep up the flow of sociality.But <at the same time> we cannot afford to fritter away our solitude where lies the throne of the infinite. We cannot truly live for one another if we never claim the freedom to live alone, if our social duties consist in helping one another to forget that we have souls. To exhaust ourselves completely in mere efforts to give company to each other, is to cheat the world of our best, the best which is the product of the amplitude of our inner atmosphere of leisure [9, p. 40] / «Несмотря на отчасти социальную природу на-
Библиографический список
шей внутренней энергии <...> мы не можем позволить себе растрачивать наше одиночество, где покоится трон бесконечности. Мы не сможем по-настоящему жить друг для друга, если мы никогда не ощутим свободу одиночества, если наши социальные обязанности помогать друг другу заставят забыть, что и у нас самих есть души. Исчерпать себя полностью лишь в том, чтобы составить компанию другому, значит, обокрасть собственный внутренний мир с его вольными порывами и отдохновениями».
Таким образом, Рабиндранат Тагор в своих произведениях выводит свободолюбивый образ женщины. Это сближает позицию Тагора с писателями и поэтами - модернистами.
1. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984; Т. I.
2. Сараскина Л.И., Серебряный С.Д. Ф.М. Достоевский и Р Тагор (Историческая типология, литературные влияния). Восток - Запад: Исследования, переводы, публикации. Москва: Наука, 1985.
3. Тагор Р Четыре жизни. Москва: Гос. изд-во худ. лит., 1962.
4. Wilson H.H. Sketch of the Religious Sects of the Hindusy: 156 - 217.
5. Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии. Москва: Академический Проект, 2003: 585-593. Available at: http://www.nietzsche.ru/project/autor/
6. Русов Н.Н. Повести. Товарищ Ивлев. Мистик. Андрей Неволин. Урод. Москва: Кн-во К.Ф. Некрасова, печатано в типографии К.Ф. Некрасова в Ярославле, MCMXIII.
7. Banerjee S. Exploring Gender in the Selected Short Stories of Rabindranath Tagore. St. Theresa journal of humanities and social sciences. Том 4; Выпуск 2: 58 - 66.
8. Mohanty S. 'The World in a Nest' The Cosmopolitanism of Rabindranath Tagore. Cosmopolitan modernity in early 20-th century India, 2nd edition. 105 - 120.
9. Banerji D. (Editor) Rabindranath Tagore in the 21st Century Theoretical Renewals. Rabindranath Tagore in the 21st Century. Sophia Studies in Cross-cultural Philosophy of Traditions and Cultures. Volume 7.
10. Русов Н.Н. Отчий дом: роман в двух частях. Москва: Издание т-ва «Образование», 1911.
11. Тагор Р Сочинения: в восьми томах. Москва: Гос. изд-во худ. лит., 1956.
12. Тагор Р Собрание сочинений: в двенадцати томах. Москва: Гос. изд-во худ. лит., 1963.
13. Эбаноидзе И.А. Available at: http://www.nietzsche.ru/project/autor/
14. Элиаде М. Йога. Свобода и бессмертие. Пер. с англ. С. Никшич (главы I - IV) и Д. Палец. Киев: София, 2000.
15. Kalyan Sen Gupta. Philosophy of Rabindranath Tagore. Ashgate Publishing Company 2016: 78 - 79.
16. Tagore R. Thoughts from Rabindranath Tagore. The English Writings of Rabindranath Tagore. Ed. Sisir Kumar. Das, 3 vols, New Delhi: Sahitya Academy, 1999, vol. 3, p. 40.
17. Sharma Sh. Nationalism and the Scope of Freedom. Journal of Indian Council of philosophical reseach. Том: 35; Выпуск: 2: 315 - 331.
References
1. Gamkrelidze T.V., Ivanov Vyach. Vs. Indoevropejskij yazyk i indoevropejcy. Rekonstrukciya i istoriko-tipologicheskij analiz prayazyka i protokul'tury. Tbilisi: Izd-vo Tbilisskogo un-ta, 1984; T. I.
2. Saraskina L.I., Serebryanyj S.D. F.M. Dostoevskij i R. Tagor (Istoricheskaya tipologiya, literaturnye vliyaniya). Vostok-Zapad: Issledovaniya, perevody, publikacii. Moskva: Nauka, 1985.
3. Tagor R. Chetyrezhizni. Moskva: Gos. izd-vo hud. lit., 1962.
4. Wilson H.H. Sketch of the Religious Sects of the Hindusy: 156 - 217.
5. Mareev S.N., Mareeva E.V. Istoriya filosofii. Moskva: Akademicheskij Proekt, 2003: 585-593. Available at: http://www.nietzsche.ru/project/autor/
6. Rusov N.N. Povesti. Tovarisch Ivlev. Mistik. AndrejNevolin. Urod. Moskva: Kn-vo K.F. Nekrasova, pechatano v tipografii K.F. Nekrasova v Yaroslavle, MCMXIII.
7. Banerjee S. Exploring Gender in the Selected Short Stories of Rabindranath Tagore. St. Theresa journal of humanities and social sciences. Tom 4; Vypusk 2: 58 - 66.
8. Mohanty S. 'The World in a Nest' The Cosmopolitanism of Rabindranath Tagore. Cosmopolitan modernity in early 20-th century India, 2nd edition. 105 - 120.
9. Banerji D. (Editor) Rabindranath Tagore in the 21st Century Theoretical Renewals. Rabindranath Tagore in the 21st Century. Sophia Studies in Cross-cultural Philosophy of Traditions and Cultures. Volume 7.
10. Rusov N.N. Otchijdom: roman v dvuh chastyah. Moskva: Izdanie t-va «Obrazovanie», 1911.
11. Tagor R. Sochineniya: v vos'mi tomah. Moskva: Gos. izd-vo hud. lit., 1956.
12. Tagor R. Sobranie sochinenij: v dvenadcati tomah. Moskva: Gos. izd-vo hud. lit., 1963.
13. 'Ebanoidze I.A. Available at: http://www.nietzsche.ru/project/autor/
14. 'Eliade M. Joga. Svoboda i bessmertie. Per. s angl. S. Nikshich (glavy I - IV) i D. Palec. Kiev: Sofiya, 2000.
15. Kalyan Sen Gupta. Philosophy of Rabindranath Tagore. Ashgate Publishing Company 2016: 78 - 79.
16. Tagore R. Thoughts from Rabindranath Tagore. The English Writings of Rabindranath Tagore. Ed. Sisir Kumar. Das, 3 vols, New Delhi: Sahitya Academy, 1999, vol. 3, p. 40.
17. Sharma Sh. Nationalism and the Scope of Freedom. Journal of Indian Council of philosophical reseach. Tom: 35; Vypusk: 2: 315 - 331.
Статья поступила в редакцию 09.04.19
УДК 821
Bogatyreva Zh.V., senior. teacher, postgraduate, Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: bogatzhanna@mail.ru А/utyunyan O.A., Cand. of Sciences (Philosophy), Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: oxana.arutiunyan2018@yandex.ru Golotina Yu.I., student, Institute of Construction and Transport Infrastructure, Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: juliagolotina777@yandex.ru
THE QUESTION OF THE SYMBOLIC SIGNIFICANCE OF NUMBERS "SEVEN" AND "NINE" IN WORKS OF LITERATURE, ART AND SCIENCE. Interdisciplinary study of the symbolism of numbers already indicates the great importance and relevance of this issue. However, in the works of many researchers on the nature and role of sacred numbers in fairy tales is not paid much attention. The symbolic meaning of numbers calls for the study of symbolic systems (containing the knowledge of our ancestors) that make up one of the areas of human self-knowledge. Their study and the most objective study of the thinking of the ancient peoples will allow in future to understand man and himself better. The authors conclude that numbers in texts help to model the unreal and real worlds, they form a special picture of the world, are integral expressions and symbols of national culture, serve to show the complex world of emotions, thoughts and feelings, aesthetic and ethical values of the people. The use of numerical symbolism is a long-standing tradition that has survived to the present day and is able to reconstruct historical and cultural memory.
Key words: number, number seven, fairy tale, myth, symbolic meaning of numbers "7", "9", sacred number, universal idea of the Universe, symbols of national culture, values of the people, historical and cultural memory, natural and cultural phenomenon, human self-knowledge.
Ж.В. Богатырева, ст. преп., соискатель, Кубанский государственный технологический университет, г. Краснодар, E-mail: bogatzhanna@mail.ru О.А. Арутюнян, канд. филос. наук, Кубанский государственный технологический университет, г. Краснодар, E-mail: arutiunyan2018@yandex.ru Ю.И. Голотина, студентка Института строительства и транспорта инфраструктуры, Кубанский Государственный технологический университет, г. Краснодар, E-mail: juliagolotina777@yandex.ru
