CC BY
220
УДК 9; 93/94
Ивакин Григорий Анатольевич
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории российской государственности, заместитель начальника Управления образовательной политики, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации ivakin@rane.ru
ЧЕРНОСОТЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ТРУДАХ Л. МАРТОВА: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Ivakin Grigory Anatolyevich
Candidate for Doctorate in History, Associate Professor., Chair of the History of Russian Statehood Deputy Head, Department for Educational Policy (Standards and Curricula) Russian Academy of National Economy and Public Service under the President of Russian Federation
ivakin@rane.ru
BLACK HUNDREDS’ MOVEMENT IN THE MEMOIR BY L. MARTOV: A HISTORIOGRAPHIC STUDY
В статье автором анализируются взгляды лидера меньшевистского крыла российской социал-демократии начала XX в. Л. Мартова (Ю.О. Цедербау-ма) на правомонархическое движение в его крайнем социально-политическом выражении - «Черную Сотню». Делаются выводы о повышенном внимании меньшевиков к черносотенным союзам и организациям. Кроме этого, автор приходит к выводу о высокой степени важности трудов Л. Мартова как позволяющих осветить черносотенное движение с точки зрения межпартийной полемики начала прошлого столетия.
Ключевые слова: Черная сотня, Л. Мартов, правомо-нархизм, меньшевики, политические партии.
The paper considers the vision of L. Martov (Y.O. Zederbaum), leader of the Menshevist wing of Russian Social Democrats in the early XX century, of the right-wing monarchist movement in their extreme social and political form, - The «Black Hundreds». The author comes to a conclusion that the Mensheviks paid the heightened attention to Black Hundreder’ unions and legal entities. In addition to, the author emphasizes a specific significance of memoir papers by L. Martov that allowed casting light to Black Hundreds’ movement from the viewpoint of interparty polemics in Russia of the early XX century.
Key words: the Black Hundreds, L. Martov, right-wing monarchism, the Mensheviks, political parties.
Черносотенное движение в России в начале XX в. уже не первый год вызывает живой интерес как отечественных, так и зарубежных исследователей. Появившийся большой массив литературы охватывает различные аспекты организации и деятельности правомонархических союзов и движений, позволяет взглянуть на них с различных точек зрения, но, тем не менее, изучение черносотенной тематики началось уже в годы существования самих черносотенных организаций, то есть в дореволюционный период. В связи с этим представляется крайне важным обращение к работам, посвященным правомонархизму, написанным современниками, поскольку они являют собой живое свидетельство эпохи.
В данной статье осуществлен анализ взглядов видного социал-демократического лидера, меньшевика Л. Мартова, на черносотенное движение, представленное в ряде ключевых работ, написанных до 1917 г. Очевидно, что, данный анализ является крайне актуальным. Если точка зрения большевистского руководства на черносотенное движение на сегодняшний день хорошо известна благодаря широкому освещению работ В.И. Ленина в советский период, то позиция меньшевиков представлена в научной литературе гораздо скромнее. Таким образом, обращение к работам Л. Мартова позволит дополнить портрет черносотенства, привнеся в него новые штрихи.
Как представляется, дореволюционная историография проблемы формировалась в условиях противостояния революционной и консервативной идеологий. Д.В. Карпухин отмечает, что консервативная идеология, являвшаяся господствующей в России, вплоть до 1917 г., трактовала «черную сотню» как выразителя общенациональных интересов, противодействующих разрушительным революционным идеям. Революционная идеология же рассматривала политические силы, поддерживавшие самодержавие, то есть черносотенцев, как «реакционные» [1, с. 27].
В период становления думской монархии ряд работ, посвященных изменению политического строя и становлению партийной системы, опубликовал Л. Мартов. В своих трудах «Новый закон» [3], «Первая эпоха русской революции» (1906) [5], «Политические партии в России» (1906) [6, 7], «Избирательные соглашения» (1907) [2] он рассматривает деятельность черносотенных союзов и организаций.
В работе «Новый закон» Л. Мартов пишет о законе о выборах в Государственную Думу, в ней представлен критический анализ данного нормативного правового акта. «Новый закон о выборах не дает народу всеобщего, прямого и равного права голоса. По прежнему, для помещиков один порядок выборов, для крестьян - другой, для городских собственников - третий... Главная новость в новом законе - право голоса для части рабочих» [3, с. 1]. Л. Мартов отстаи-
вает позицию, согласно которой все граждане, в том числе и женщины, должны иметь равные избирательные права. «Не свободные это выборы, - пишет далее Л. Мартов об избирательной системе, - а какие то крепостные - выбирай не из всех, кого знаешь, а только из таких, которые к одному с тобой фабричному ярму прикреплены!» [3, с. 10]. Также он критикует установленную в законе систему опосредованных выборов, при которой от рабочих Санкт-Петербурга будет всего 24 выборщика из 144 выборщиков столицы.
В рассматриваемой работе Л. Мартов критикует и видных политических деятелей правого толка А.Ф. Трепова, А.Г. Булыгина, их политические проекты и программы [3, с. 13]. В завершении данной работы Л. Мартов писал о том, что такое положение не соответствует интересам рабочих, и выступает с требованиями созыва Всенародного Учредительного Собрания [3, с. 14]. В данной работе видно, что она писалась в период революционных преобразований, и в ней нашли отражение те настроения, которые господствовали в социал-демократической среде, надеявшейся в то время на дальнейшее развертывание революционных событий.
Обратимся к работе «Политические партии в России», в которой представлен анализ партийной системы в период зарождения думской монархии. В данной работе Л. Мартов пишет о политических партия как об образованиях, созданных гражданами для влияния на государственную жизнь [7, с. 1]. При этом консервативные политические партии создаются для сохранения господствующих порядков.
Л. Мартов указывает на наиболее значительные русские консервативные партии -«Русская монархическая партия», «Союз русского народа», «русское собрание» , которые отстаивают существующие порядки и «не прочь вернуть кое-что из времен крепостного права и даже из еще более старых времен московских царей» [7, с. 5].
Л. Мартов критикует правые партии не только за их желание сохранить существующий общественно-политический строй, но и за их ориентацию на защиту традиционных русских ценностей, в первую очередь православия. В связи с этим Л. Мартов отмечает, что монархическая партия (например, Русская монархическая партия) стремится к возвеличиванию православной церкви. «Консерваторам недостаточно даже тех льгот, которыми теперь пользуется духовенство. Им мало того, что «инославные» исповедания не пользуются свободой вероучения, что старообрядцы и сектанты преследуются за свои убеждения. Им мало того, что сельские учителя и все школьное дело отданы под надзор батюшек: им нужно, чтобы церковь была руководительницей всей духовной жизни, то есть, что бы она опекала народ, имела цензуру над его чтением, чтобы попы управляли мужиками и судили их» [7, с. 5-6]. Таким образом, уже из этой цитаты очевидно, что работа Л. Мартова имела не просто аналитический характер, а представляла собой политизированную критику оппонентов его и его партии.
Л. Мартов обращает внимание на то, чьи интересы защищают перечисленные им консервативные партии. На первое место он ставит высшее чиновничество. «Сохранение его власти требует, чтобы граждане оставались бесправными» [7, с. 7]. Следующие позиции занимают: вся полицейско-жандармская армия, высшее духовенство, монашествующая братия, земельное дворянство, имеющее землю, но не обладающее капиталом. Вот круг лиц, интересы которых представляют консервативные политические партии.
Необходимо отметь, что Л. Мартов уделяет внимание и такому значимому пункту программ консервативных партий, как сохранение единой России. Он пишет: «Русское чиновничество и купечество, живущее в Финляндии, Польше, на Кавказе и других окраинах, заинтересовано в так называемом «государственном единстве», то есть в насильственном подавлении инородцев и лишении их всех прав» [7, с. 7].
Для Л. Мартова бюрократия, полиция, духовенство, дворянство, кулачество - социальная основа правых партий. При этом Л. Мартов в полемическом задоре обличает те средства, к которым прибегают правые политические силы. Эти средства «вполне соответствуют их паразитной и азиатской природе. Свободной борьбы взглядов они не признают, предпочитая силой полицейского гнета истреблять не нравящийся им взгляд» [7, с. 8]. В этой связи Л. Мартов указывает на погромы, убийства и иные насилия, осуществляемые одураченными темными хулиганами и черносотенцами.
Анализ Л. Мартова основан главным образом на программе «Русской монархической партии», которая, по-видимому, на тот момент казалась ему наиболее право-консервативной. При этом другие программы право-консервативных партий оказались не задействованными в его работе.
В итоге Л. Мартов заключает, что «по мере того как Россия вступает на путь европейского развития» [7, с. 8], у консервативных политических сил все меньше шансов отстоять свои позиции, только «отчаянные средства насилия полицейского и насилия черносотенного остают-
ся в их руках» [7, с. 8]. Таким образом, Л. Мартов видит два политических основания самодержавной власти Росси в рассматриваемый период: полицейский надзор и черносотенные организации.
В работе «Избирательные соглашения» Л. Мартов продолжил рассматривать партийную борьбу, протекающую в России в период и после первой русской революции. В ней он писал: «Мы не боимся победы черносотенцев вообще (на выборах в думу - Г.И.), и только такой их победы, которая явилась бы очевидным результатом нашей тактики. Такая победа правых была бы не только непосредственно использована в интересах реакции, но внесла бы величайшую смуту в сознание народных масс, которые пришли бы к тому печальному и ложному заключению, будто самостоятельное выступление пролетариата в борьбу с абсолютизмом равносильно нападению с тыла на пролетарские массы, борющиеся за свободу» [2, с. 12-13]. С точки зрения Л. Мартова, реакционная угроза - это не фикция, а политическая реальность, в условиях которой социалистическим партиям необходимо продолжать свою деятельность.
При этом Л. Мартов акцентирует внимание на существующем в это время мнении, что «ничтожество реакционных партий позволяет нам вообще не опасаться отдать им Думу, благодаря раздроблению «левых» голосов на первичных выборах» [2, с. 14]. Л. Мартов выступает против данной точки зрения, с учетом особенностей российской избирательной системы он показывает необходимость учета возможностей правых добиться высоких результатов на выборах и обосновывает необходимость объединения левых политических сил. «Итак, в этом случае цифры доказывают прямо противоположное тому, что хотели доказать тов. Ленин и иже с ним. Цифрами можно доказать именно невозможность обойтись без соглашений, а никак не отсутствие необходимости в их» [2, с. 14-15].
Л. Мартов призывает учитывать и широкую социальную базу черносотенства: «О том, что казачество полно черносотенных элементов, наши статистики благополучно забывают, когда для полноты идиллической картины приравнивают его к вятским, ставропольским, самарским и курским крестьянам». При этом он задается вопросом: «На чем основывают наши статистики утверждение, что крестьяне будут или могут выбирать только левых?» [2, с. 15-16]. Именно в потенциале право-консервативных сил по привлечению широких слоев избирателей к своей поддержке на выборах Л. Мартов видит необходимое основание и для объединения левых политических сил.
В 1909 г. в Санкт-Петербурге вышел объемный труд под редакцией Л. Мартова, П. Маслова и А. Петресова под названием «Общественное движение в России в начале XX века». В вошедшей в него статье Л. Мартова «Итоги политического развития» автор вскрывал не только политические аспекты развития Российской империи в рассматриваемый период, но указывал и на экономические причины зарождения черносотенных организаций, особенно на окраинах страны. Так он писал: «Осложняемое конкуренцией с «инородцами», лучше вооруженными для экономической борьбы, это чувство привилегированности спаивало русское мещанство не только с источником привилегий - бюрократией - но и с высшими классами, с крупными землевладельцами и высшим духовенством, которые находились на окраине в постоянной войне с местным обществом. Здесь, поэтому, уже до революции могла сложиться настоящая политическая партия контр-революционеров, располагавшая точкой опоры в среднем классе.». [8, с. 665].
Говоря о «Русском собрании», Л. Мартов писал, что оно забавляется «дебатами о воскрешении старорусского костюма» [8, с. 666]. Эта оценка крайне красноречива, так как известно, что «Русское собрание» больше занималось дискуссионно-просветительской деятельностью. Но в оценке Л. Мартова явно сквозит пренебрежение и высокомерие.
Таким образом, дореволюционные труды Л. Мартова представляют собой политизированный анализ расклада политических сил в период становления думской монархии. В них лидер меньшевиков представил свои взгляды на состояние и перспективы российской партийной системы, вероятные пути и стратегии все более значимой ее части, представленной черносотенными организациями и союзами. Правоконсерваторы в работах Л. Мартова предстают реакционной политической силой, которая, с одной стороны, опирается на высшее чиновничество и другие господствующие социальные слои российского общества, а, с другой стороны, может найти широкую поддержку на выборах в традиционном российском крестьянстве и казачестве, чем серьезно подорвать позиции социал-демократов.
В 1910 г. Л. Мартов пишет работу «Общественные и умственные течения в России 1870 - 1905 гг.» [4], в которой автор представляет картину развития социально-политической мысли в России накануне и в период первой русской революции. Хотя в центре исследовательского внимания Мартова находилось демократическое народничество, он достаточно подробно оста-
навливается на том течении общественно-политической мысли, которое было по своей сути реакционно и которое, безусловно, может быть рассмотрено в качестве предтечи черносотенства.
Так, Л. Мартов пишет: «Типичной реакционной идеологией 80-х годов становится антисемитизм, вытесняющий старые формы воинствующего национализма (славянофильство) и, несомненно, пользующийся самостоятельным общественным значением, в то время как ортодоксальная реакция Каткова и «Московских ведомостей» лишь служит выражением интересов тех или иных сфер бюрократии» [4, с. 70]. Здесь Л. Мартов обращает внимание на достаточно раннее зарождение антисемитских настроений, получивших позднее более полное оформление в документах черносотенцев и более радикальное выражение в деятельности черносотенных организаций.
Л. Мартов отмечает, что «политически-консервативные и социально-реакционные течения в русском обществе в течение всего дореволюционного периода были не в состоянии образовать идеологию, которая могла бы приобрести влияние на сколько-нибудь широкие круги. В период разложения старого порядка социальные группы, заинтересованные в его сохранении, все более проникаются ощущением безнадежности всякой попытки принципиально обосновать его необходимость и его право на самозащиту, все больше вынуждены фактически опираться на голую силу в принцип и открыто к ней апеллировать» [4, с. 119]. Только революционные события, начавшиеся в 1905 г., стали импульсом, породившим идеологию и политическую организацию правоконсервативных сил.
Несомненный интерес представляют замечания Л. Мартова по поиску идейных оснований правоконсерватизма. Он отмечает, что «идеологи бюрократии то хватаются за идею над классами стоящего абсолютизма, призванного регулировать и смягчать совершавшуюся в обществе борьбу классов и оберегать интересы разыгрываемого этой борьбой целого, то пытаются реставрировать идею сословного государства, опирающегося на корпоративно организованные дворянство, крестьянство и духовенство с их историческими привилегиями; то, наконец, претендуют защищать интересы экономического развития, беря под свое покровительство промышленность и торговлю» [4, с. 119]. Тем самым в рассматриваемой работе Л. Мартов пытался обосновать мысль о том, что в сохранении самодержавия заинтересована только высшая бюрократия, не имеющая серьезной социальной опоры.
В результате, при анализе становления правоконсервативных организаций, Л. Мартов уточняет этот свой вывод, противоречащий, как он сам вынужден, по сути, признать, широкому отклику населения империи на идеологию правоконсерватизма. Он пишет: «В лице наиболее некультурной части нашего купечества и мещанства, искони живущей маклачеством и кулачеством и оставшейся чуждой тем новым потребностям, которые породили капитализм ... ; в лице выбитого из всякой производительной колеи мещанского люмпен-пролетариата, разоряемых капиталистической конкуренцией мелких ремесленников, монашествующего духовенства, кулачных элементов деревни и наиболее обезличенной режимом части низшего чиновнического и полицейского персонала, реакция нашла свою «черную сотню», худшие элементы которой в развале общественного порядка увидели повод к удовлетворению грубо-хищнических и грабительских инстинктов, наименее же развращенные элементы, устрашенные непонятной для них ломкой, оказались способны воодушевиться идеей борьбы за устои старой России» [4, с. 123]. Такими негативными характеристиками Л. Мартов описывает формирующееся черносотенное движение, представляя политизированную и одностороннюю картину «реакции» русского общества на революционные события.
Не обходит стороной Л. Мартов и идеологию черносотенства, характеризуя ее как «. идеологию патрирхального абсолютизма, опирающегося на «русских людей» - на организованные сословия - тесно связанного с церковью, идеологию, отвергающую всякое культурное общение с Западом, всякое сближение русского народа с другими имперскими народностями и объявляющую последним ожесточенную войну, как носителям капиталистической культуры и революционного духа» [4, с. 124]. Вполне возможно, что здесь Л. Мартов имеет ввиду евреев, многие из которых были участниками радикальных политических организаций. Консервативная идеология черносотенства также противопоставляется и Западу, либеральные ценности которого оказались неприемлемы для черносотенцев.
Позднее в переиздании работы «Политические партии в России» Л. Мартов среди других политических сил дореволюционной России уделяет значительное внимание крайне правым. Необходимо отметить, что его характеристика черносотенцев имеет отпечаток субъективного отношения к этим организациям, политическим оппонентам. Л. Мартов писал: «консервативные (или правые) партии стоят за сохранение господствующих порядков, но так как эти по-
рядки разрушаются каждодневно самой жизнью, то в заботах об их укреплении, о том, чтобы сделать их непоколебимыми, консерваторы сплошь и рядом добиваются восстановления уже давно исчезнувших учреждений, которые бы послужили могучим оплотом против всякой новизны» [4, с. 3, 4]. Можно сказать, что для Л. Мартова черносотенцы стали олицетворением политической реакции и ее охранительной политики.
Подводя итог рассмотрению работ Л. Мартова, можно сделать следующие выводы. Во-первых, в работах глубоко затрагивается тема идеологических основ черносотенного движения, автор подходит к черносотенству не как к спонтанно возникшему политическому феномену, а как к преемнику консервативной общественно-политической мысли предыдущего периода. Анализ позволяет Л. Мартову обосновать вывод о реакционности движения и заинтересованности в нем лишь узкой прослойки высшей бюрократии. Как отмечает российский исследователь черносотенства М.Л. Размолодин, «реакционную трактовку черной сотни повторил Ю.О. Мартов» [9, с. 7]. С этим мнением сложно не согласится. Во-вторых, Л. Мартов подробно рассматривает социальный состав черносотенного движения: несмотря на то, что, по мнению лидера меньшевиков, заинтересована в нем только верхушка общества, он фиксирует, что рядовыми участниками движения выступают широкие массы, но наименее образованные и темные. В-третьих, Л. Мартов уделяет внимание национальному вопросу. В частности, он затрагивает тему дискриминации инородцев в Российской империи и поддержку этой идеологии черносотенцами. В-четвертых, рассматривает Л. Мартов и предвыборную тактику черносотенцев на выборах в Государственную Думу и их деятельность в ней.
В результате работы Л. Мартова представляют значительный интерес при изучении темы формирования и развития черносотенного движения в России начала XX в. Они позволяют не только взглянуть на черносотенцев глазами меньшевиков, но и дополнить наше представление по различным аспектам политической жизни России и роли в ней право-монархических союзов и организаций.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Карпухин Д.В. Отечественная историография черносотенных союзов и организаций. Автореферат дисс. на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - М. 2008.
2. Мартов Л. Избирательные соглашения. - СПб.: Книгоиздательство «Новый мир». 1907.
3. Мартов Л. Новый закон. - СПб.: Издание Е.М. Алексеевой, 1906.
4. Мартов Л. Общественные и умственные течения в России 1870 - 1905 гг. - М.-Л., 1924.
5. Мартов Л. Первая эпоха русской революции // Освободительная библиотека. - М.: Издание В.Д. Карчагина, 1906.
6. Мартов Л. Политические партии в России. 2-е изд. - М., 1917.
7. Мартов Л. Политические партии в России. - СПб.: Новый мир, 1906.
8. Общественное движение в России в начале XX века. Под редакцией Л. Мартова, П. Маслова и А. Петресова.
- СПб.: 1909.
9. Размолодин М.Л. Идеология правомонархических организаций в России в начале XX века. Автореферат дисс. на соискание уч. степени доктора историч. наук. - Ярославль, 2012.
