CC BY
0■ ■ ■ Человек в современной медиасреде: взгляд на концепт Михаила Назарова о редукции традиционных форм
Шарков Ф.И.
МГИМО (У) МИД РФ. Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Москва, Российская Федерация
Аннотация. Начиная со второго десятилетия XXI века активизируется внедрение коммуникационных инноваций, что принесло с собой изменение практик коммуникативного поведения. Источником данных об интернет-аудитории является индивид, по отношению к которому фиксируются его социально-демографические и прочие характеристики. В современной медиасреде используются новые методические решения - гибридные измерения, позволяющие описывать с необходимой точностью коммуникативное поведение человека в интернете в условиях фрагментации медиаландшафта. Суть гибридных исследований состоит в интеграции сильных сторон измерения интернет-аудитории по сайтам и по измерительным панелям. Новейшие тенденции в медиа перекликаются с ключевыми составляющими трансгуманстической повестки, которая активно продвигается в последнее время. Как известно, одна из ее центральных посылок базируется на преобразующей роли технологий, позволяющих трансформировать природу человека. Речь идет о трансформации человека и социума, основанием которого являются возможности технологического контроля. Последнее оказывается производным прогресса в ряде областей: нано-, био-, информационных и когнитивных технологий. Это имеет прямое отношение к вопросам будущих изменений медиасреды, поскольку уже сейчас идет речь о физической «гаджетизации» - сращивания возможностей технологий искусственного интеллекта с естественными физиологическими возможностями человека. На место антропоцентричного взгляда на мир, приходит представление о «децентрализации субъекта», предполагающее, что человек является лишь одним из многих объектов, сложное взаимодействие совокупности которых и определяет будущее. Для области коммуникации характерной чертой является редукция традиционных форм, их замена технологиями прямой передачи мыслей. Другими словами, вольно или невольно происходит «растворение» гуманистического взгляда на человека-мыслящего, где центральную роль играет сознание, язык и культура. Предполагается, что на это место приходит лишенный свободы выбора и субъектности пост-человек, как результат воплощения очередной технократической утопии, направленной в своей сути на кардинальную перестройку социальной жизни.
Ключевые слова: медиасреда, тренды, медиапотребление, медиаладшафт, медийная практика.
Для цитирования: Шарков Ф.И. Человек в современной медиасреде: взгляд на концепт М.М. Назарова1 о редукции традиционных форм //Коммуникология: электронный научный журнал. 2022. Том 7. №4. С.82-96.
Сведения об авторе: Шарков Феликс Изосимович, доктор социологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор кафедры социологии МГИМО (У) МИД РФ; заместитель декана факультета журналистики ИГСУ РАНХиГС. Адрес: 119571, Россия, г. Москва, проспект Вернадского, 84. E-mail: sharkov_felix@mail.ru
Статья поступила в редакцию: 14.11.2022. Принята к печати: 24.12.2022.
М. М. Назаров в только-что вышедшей в свет монографии [Назаров] помимо других вопросов, раскрывающих место человека в медиасреде, рассматривает проблемы «доверия к российским медиа в контексте доминирующих представлений о социально-политической системе и ключевых социальных институтах; представлений об онлайн приватности, сложившихся в условиях трансформации медиасреды». Человек активно погружается в медиасреду тогда, когда желает удовлетворить индивидуальные информционно-коммуникационные потребности. Для понимания особенностей такого «коммуникативного поведения необходимо также изучить собственно потребности аудитории, которые удовлетворяются посредством различных медиа. Теоретическим основанием анализа в данном случае является теория полезности и удовлетворения потребностей, о которой говорилось выше» [Katz., Blumler, Gurevitch]. Базовая посылка подхода состоит в том, что из «материалов массовой коммуникации аудитория выбирает материалы, удовлетворяющие в той или иной мере ее потребности. Вероятность выбора конкретного сообщения зависит от того, в какой мере оно отвечает тем или иным индивидуальным потребностям» [Делокаров, Киреева]. «Другими словами, пользователи осуществляют активный выбор -программ, жанров, каналов, объёма просматриваемого контента, - в соответствии с ожидаемым от этого удовлетворения потребностей» [Назаров 2023].
«Очевидной является тенденция в распределении индивидов внутри кластеров в связи с признаком дохода. В целом, первые четыре кластера, представители которых потребляют с разной степенью активности как телевидение, так и интернет существенно отличаются от кластера 5 -«живущих без интернета». В первых четырех кластерах относительная доля лиц из состоятельных доходных групп является большей, нежели чем в кластере 5» [Назаров 2014].
1 Назаров Михаил Михайлович, доктор политических наук, главный научный сотрудник Центра социологии религии и социокультурных процессов. Институт социально-политических исследований ФНИСЦ РАН (Москва, Россия). e-mail: vy175867@yandex.ru
«Особенности коммуникативного поведения и отношения к телеканалам накладывают отпечаток на специфику кластеров. Например, «респонденты кластера 1 («погруженные в сеть») характеризуются наименьшей активностью просмотра телевидения. Приоритетными в плане их просмотра являются музыкально-развлекательные каналы типа MTV, Bridge TV и др. Представители кластеров 2 и 3 (высокое и умеренное медиапотребление) ориентированы на просмотр широкого спектра каналов, включающего национальные (1 канал, Россия-1, НТВ), сетевые (ТНТ, СТС, Рен-ТВ), ведущие тематические (напр., Звезда и др.). «Живущие без интернета» (кластер 5) характеризуются максимально активным по сравнению с другими кластерами просмотром преимущественно национальных каналов» [Назаров 2014].
«Различия кластеров проявляются и в связи с другими характеристиками коммуникативного поведения в отношении телевидения. Так, среди представителей кластеров 2 и 3 существенно большая часть респондентов, чем в других кластерах согласны с утверждением о том, что «когда они находятся дома, телевизор работает постоянно»; здесь зачастую «телевизор смотрят «вполглаза», занимаясь другими делами». Для индивидов с наиболее интенсивным медиапотреблением (кластер 2) наиболее распространенным (по сравнению с другими кластерами) является «ожидание следующей серии любимой программы, сериала», а также «регулярное обсуждение программ с родными и знакомыми». Все приведенное выше является в наименьшей степени свойственным кластеру с низкой активностью потребления телевидения - «погруженным в интернет». В этой группе респонденты в несколько раз чаще, чем в среднем по массиву соглашались с утверждением о том, что «телевизор вообще не нужен, так как все есть в интернете» [Назаров 2014].
«В кластерах с высоким и умеренным медиа потреблением, а также «погруженных в интернет» опрошенным «в большей степени присущи такие формы проведения досуга, как посещение ресторанов, дискотек, клубов, кинотеатров. Представители этих кластеров также существенно больше включены в такие виды досуга, как компьютерные игры, общение в социальных сетях. Соответственно, в этих типологических группах существенно более высокой является оснащенность индивидов современными видами компьютерной и коммуникационной техники -смартфонами, планшетами, устройствами для чтения электронных книг и т.п.» [Назаров 2014].
Очевидно, что одним из условий роста использования новых средств коммуникации является увеличение их технической доступности. Применительно к интернету, это связано с проникновением услуг широкоплосного доступа, обеспечивающего высокоростной доступ к интернет сервисам. Причем это оказывается сопряженным с развитием
кабельных, спутниковых сетей связи, 1Р-телефонии. Характерно, что прогресс цифровой доставки сигнала способствует развитию телевидения, в плане расширения числа каналов, разнообразных дополнительных сервисов т.н. нелинейнго просмотра. Очевидно, что это также соотносится с прогрессом в области оконечных устройств - распространением телевизоров высокой четкости, стационарных и переносных компьютеров, смартфонов, планшетов, игровых приставок и др. оборудования.
«Согласно нашим данным, российская аудитория распалась на две большие группы. С одной стороны, это респонденты, в репертуаре медиа потребления которых присутствует телевидение и практически отсутствует интернет. Их доля составляла около 40% городского населения. С другой стороны, имелась значительная группа населения (около 60%), использующих одновременно как телевидение, так и интернет.
Анализ социально-демографических особенностей показывает, что характерными чертами, дифференцирующими две эти группы являются признаки возраста и, отчасти, дохода. Особенности групп проявляются также в контексте коммуникативного поведения, например, репертуара используемых телеканалов, равно как и других показателей досугового поведения. В этой связи правомерно утверждать, что обращение к телевидению и интернет обусловлено отличиями в потребностях и, соответственно, тем, как эти потребности могут быть удовлетворены различными медиа. Таким образом, полученные данные согласуются с положениями теории полезности и удовлетворения потребностей, о которой говорилось выше» [Назаров 2014].
Следует также обратить внимание на результаты о совместном использовании телевидении и интернета. Среди 13 процентов респондентов «длительность потребления интернет оказалась примерно в два раза больше, чем длительность потребление телевидения. Во-вторых, для всех других типологических групп аудитории соотношение в продолжительности использования интернет и телевидение оказывается в пользу последнего» [Назаров 2014]. Исходя из этих результатов можно сделать вывод о том, что телевидение обладает большой интенсивностью потребления аудитории, превышающей 80%.
«Содержательный спектр материалов является очень широким: от качественной кинопродукции до коротких клипов, снятых самими зрителями. Если сначала эти материалы были доступны в интернет преимущественно на экранах компьютеров, планшетов, смартфонов, то теперь зрители к ним обращаются и посредством современных, домашних телевизоров, с высоким качеством разрешения экрана и подключением к интернету (т.н. смарт ТВ). Эти видео доступны зрителям в интернет с помощью разнообразных сервисов - видехостингов, онлайн-кинотеатров, мессенджеров. Также конвергенция предполагает встречный процесс -
доставка телевидения происходит теперь как посредством кабельных и спутниковых сетей, наземного цифрового вещания, так и с использованием инфраструктуры интернета» [Назаров 2021].
Таким образом, конфигурация экранного потребления меняется. Интернет расширяет технические возможности доставки как вещательного телевидения, так и другого видеоконтена. Соответственно, в отношении телевидения у аудитории «появляются альтернативы и новые варианты удовлетворения информационных и рекреативных потребностей. Это привело к тому, что в последние несколько лет выросла доля видеопотребления в интернет. В России на просмотр линейного телевидения приходится около 70% от всего времени, которое зрители отводят как просмотру как линейного телевидения, так и других форматов видео. Около четверти видеопотребления (26%) приходится на обращение к различным интернет-видеосервисам, например, Youtube, ivi.ru и др. Доля просмотра телевидения через интернет оказывается небольшой - 4%. Среди тех, кто пользуется интернетом не реже одного раза в неделю для просмотра фильмов, сериалов, телепередач в сети используются: компьютеры или ноутбуки - 42%; смартфоны - 34%; телевизор (с подключением онлайн или для просмотра скачанных из сети материалов) -23%; Смарт ТВ (через видео приложения) - 17%; планшеты - 11%. Доля просмотра нетелевизионного контента оказывается существенно большей в молодых возрастных группах» [Назаров 2021].
Отношения респондентов к медиа рассматривается «их в контексте коммуникативных потребностей аудитории. В этой связи обратимся к традиции функционального анализа медиа. Здесь на уровне аудитории к ведущим относятся такие функции, как информационная, личностной идентификации, общения, рекреации» [McQuail]. «Благодаря интернету, телевидение находится в непосредственной конкуренции с большим по объему и широким в жанрово-тематическом плане перечнем видеоматериалов, доступных массовой аудитории. Для определения того, какие потребности лучше удовлетворяет телевидение, с одной стороны, и онлайн-видео - с другой, проведен анализ представлений регулярных пользователей интернета» [Назаров 2021]. Коммуникативное поведение этой группы характеризуется тем, что у аудитории имеется возможность использования каждой из форм экранного потребления.
Большинство «респондентов «отдает предпочтение телевидению в части удовлетворения таких потребностей как «отдохнуть и расслабиться после тяжелого дня» (51% против 38%); «быть в курсе новостей и текущих событий» (56% против 35%); «проводить время с семьей» (63% против 18%). Лидерство онлайн-видео наблюдается в связи с удовлетворением следующих потребностей: «развлечься, поднять настроение» (62% против 26%); «получать яркие впечатления и эмоции» (56% против 27%); «получать практически полезные советы» (78% против 13%); «не отставать
от жизни» (60% против 27%); «повышать культурный уровень, эрудированность» (57% против 29%); «узнавать о жизни других людей» (56% против 32%). Практически равными были доли респондентов, отдающих предпочтение телевидению и онлайн-видео в связи с возможностью находить общие темы для обсуждения с членами семьи, друзьями, знакомыми» [Назаров 2021].
Многие авторы «отношения к медиа, рассмотрим их в контексте коммуникативных потребностей аудитории. В этой связи обратимся к традиции функционального анализа медиа. Здесь на уровне аудитории к ведущим относятся такие функции, как информационная, личностной идентификации, общения, рекреации» [McQuail]. Ныне, благодаря цифровизации «телевидение находится в непосредственной конкуренции с большим по объему и широким в жанрово-тематическом плане перечнем видеоматериалов, доступных массовой аудитории. Для определения того, какие потребности лучше удовлетворяет телевидение, с одной стороны, и онлайн-видео - с другой, проведен анализ представлений регулярных пользователей интернета» [Назаров 2021]. Коммуникативное поведение этой группы характеризуется тем, что у аудитории имеется возможность использования каждой из форм экранного потребления.
«Больше половины респондентов отдает предпочтение телевидению в части удовлетворения таких потребностей как «отдохнуть и расслабиться после тяжелого дня» (51% против 38%); «быть в курсе новостей и текущих событий» (56% против 35%); «проводить время с семьей» (63% против 18%). Лидерство онлайн-видео наблюдается в связи с удовлетворением следующих потребностей: «развлечься, поднять настроение» (62% против 26%); «получать яркие впечатления и эмоции» (56% против 27%); «получать практически полезные советы» (78% против 13%); «не отставать от жизни» (60% против 27%); «повышать культурный уровень, эрудированность» (57% против 29%); «узнавать о жизни других людей» (56% против 32%). Практически равными были доли респондентов, отдающих предпочтение телевидению и онлайн-видео в связи с возможностью находить общие темы для обсуждения с членами семьи, друзьями, знакомыми» [Назаров 2021].
Подведем итоги. Важный фактор аудиторных изменений -проявление процессов «конвергенции медиа, влияющие на конфигурацию экранного потребления. Использование различных форм онлайн-видео в среде интернет привело к тому, что «телевидение испытывает серьезную конкуренцию за внимание аудитории со стороны других игроков. Показано, что если в первой половине последнего десятилетия наблюдался рост средней длительности просмотра, то затем заметным стало постепенное сокращение внимания аудитории к телевидению. На основе репрезентативных данных зафиксировано, что только треть аудитории считает, что телевидение играет важную роль для их жизни и досуга. Для
определения ключевых обстоятельств, детерминирующих негативное отношение аудитории к телевидению, применялась модель бинарной логистической регрессии. Зафиксировано, что ведущими здесь являются переменные, отражающие: неудовлетворенность выбором и содержанием программ; принадлежность к группе молодежи в возрасте «15-24» лет; неудовлетворенность реализации информационной функции современным российским телевидением. Утверждается, что доминирование коммерческого императива и форматов массовой постмодернистской культуры приводит к такому нравственно-эмоциональному наполнению содержания значительной части программ, которое далеко не всегда оказываются принятыми аудиторией. Кроме того, это ведет к постепенной утрате важных социальных функций, в том числе интегративного плана» [Назаров 2021], присущих телевидению.
По реакции возрастных когорт, классифицированных по отношению к интернету, можно причислить их к достаточно умеренным - в отношении ТВ, по всей видимости, имеет достаточно глубокие корни - в смысле медийной социализации этих когорт, идущих параллельно со все возрастающей ролью, которую играет интернет в последнее десятилетие.
По нашему мнению, в этом находит свое отражение «несколько обстоятельств. Одним из них является то, что индивид при рождении и последующем взрослении сталкивается с уже существующей технологической средой. В этом смысле у среднего человека немного возможностей контроля и влияния на развитие этой среды, включая современные ему технологии медиа коммуникаций. Стоит согласиться с замечанием о том, что индивидуум в значительной мере наследует сложившиеся практики медиатехнологий» [Назаров, Иванов, Кублицкая]. Справедливой, на наш взгляд, является идея о том, что наряду с наличием эволюционности медийных технологий, существует исторически и социально обусловленный процесс приспособления людей к медиа [Оишрей, СаШсай].
«Анализируя современные практики интернет-исследователями выдвинута продуктивная, на наш взгляд, идея т.н. «процедурной концепции медиа поколений. При этом о поколениях здесь говорится в узком смысле, в плане анализа собственно медийных практик - в части интериоризации медийного содержания, с одной стороны, и медийных технологий - с другой. Выделяется три медийных поколения. Первым является «поколение масс-медиа», которые познали радио, кино, печать, почту и стационарный телефон в период своей социализации. Позднее представители этого поколения познакомились с телевидением, а в пожилом возрасте столкнулись с цифровизацей. С другой стороны, существует «цифровое медиа поколение», которое выросло после появления цифровых медиа и для которых изменения, вызванные цифровизацией являются неотъемлемыми элементами их мультимедийных
практик. Между первым и вторым находится квази «сэндвич-поколение»» [Назаров, Иванов, Кублицкая]. Здесь речь идет о вторичном цифровом медиапоколении, «которое также выросло с телевидением, кино, радио, прессой, а затем оказалось более или менее всесторонне охваченным цифровыми медиа. Сам интернет стал неотъемлемой частью медийного репертуара» [Hepp, Berg, Roitsch].
На основе эмпирического изучения нескольких социокультурных областей, включая освоение цифровых технологий, было подтверждено положение о том, что миллениалы значимо отличаются от предшествующего поколения и более старших поколений [Радаев 2018: 1533; Радаев 2020: 31-60].
М.М. Назаров делает вывод, что «на период анализа представители возрастных групп «15-34 года» характеризовались более высокой среднесуточной длительностью использования интернет, чем предстатели других возрастных групп. Медиапотреблению в этой группе свойственны большая мобильность, многозадачность, индивидуализация и фрагментация. Однако, мы не склонны рассматривать представителей двухтысячных как некоторую однородную группу в плане медиапотребления. Поскольку данная группа охватывает весьма большой сегмент - около 30% населения» [Назаров, Иванов, Кублицкая]. в возрасте от 15 лет и старше, то правомерно ожидать, что внутри нее можно выделить различные типы использования медиа.
Говоря о понятии фрагментации, следует упомянуть и о другом соотносящимся с ним понятием - т.н. «длинного хвоста». В известной одноименной работе К. Андерсона утверждается, что с развитием цифровых технологий потребление смещается в сторону т.н. «длинного хвоста», поскольку экономически выгодным становится продавать не только массовые, но и нишевые продукты. Применительно к медиа это означает, что свою аудиторию находит не только широко-адресный, но и узкотематический контент. «Всё больше индивидов, ранее пользовавшихся (общими) массовыми медиа стали обращаться ко всем этим тематическим изданиям, телеканалам и сайтам. Всё больше и больше людей пользуются массовыми медиа всё меньше и меньше. И скоро их станет большинство» [Андерсон 2008: 100-105; Anderson 2009 100-105]. «Это отражает перестройку типов поведения людей, присущих современной культуре в целом. Образуется многообразие взаимодействующих между собой микрокультур, где каждый оказывается носителем супернишевой культуры» [Назаров 2015].
Рассмотрим теперь коммуникативное поведение представителей различных возрастных групп в контексте концепта диффузии коммуникационных инноваций. В этой связи следует более пристально взглянуть на временной интервал последнего десятилетия с точки зрения уровня проникновения основных коммуникационных технологий. Речь
идет об использовании стационарных и переносных компьютеров, широкополосного стационарного и мобильного интернета, планшетов, смартфонов. В качестве интегрирующих далее используются два индикатора: активное использование интернета (использовали интернет «вчера»); владение смартфоном. Именно эти технологии аккумулирует в себе весь спектр новых коммуникационных возможностей, которая принесли с собой цифровизация и конвергенция медиа - интерактивность, мобильность, многозадачность и т.п. [Силкин, Суворова].
«Применительно к телевидению, предельным вариантом этого является формирование огромного количества групп исключительно лояльных к нишевым каналам зрителей и, собственно, индивидуализация телепотребления как такового. Именно в этой связи ряд авторов ставят вопрос о «закате» массовых медиа.
Действительно, результаты проведенного анализа говорят о том, что в структуре аудитории достаточно большой является доля зрителей, обращающихся к т.н. нишевому или тематическому телевидению. Вместе с тем, говорить о фундаментальном снижении роли массовых каналов представляется преждевременным. Именно об этом свидетельствуют полученные нами данные. Феномен «двойных потерь», в целом отражая особенности формирования массовых явлений в обществе, объективно «работает» против тенденций к глубокой дифференциации аудитории. Другими словами, применительно к российской ситуации феномен «двойных потерь» оказывается одним из объективно существующих препятствий для широкого «рассыпания» аудитории» [Назаров 2018].
Таким образом, «потребление контента так называемым мыслящим человеком определяется влиянием нескольких групп переменных.
Во-первых, очевидной является роль социально-демографических переменных, прежде всего возраста. Принадлежность к молодым возрастным группам существенно повышает вероятность чтения электронных книг. Объем выборки позволил проанализировать этот вопрос применительно к достаточно дробным возрастным интервалам. Наиболее активными в плане электронного чтения оказались респонденты в возрасте 20-21 года. Отрицательно с чтением электронных книг соотносится параметр наличия» [Назаров, Ковалев 2017] детей в возрасте до 15 лет в семье респондентов.
Во-вторых, «активное чтение электронных книг соотносится с использованием других медиа. Наиболее значимым предиктором активного чтения электронных книг, с точки зрения использования различных медиа, оказалась высокая активность респондентов в связи с чтением газет и журналов через интернет. Кроме того, электронные книги находятся прежде всего в сфере внимания той группы аудитории, которой присуща низкая продолжительность просмотра телевидения, и высокая (по сравнению с данными по массиву в целом) продолжительность
использования интернет. Использование электронных книг соотносится и с регулярным обращением к интернет-радио. Заметим, что уровень значимости двух последних переменных является относительно невысоким» [Назаров, Ковалев 2017].
В-третьих, «предпосылкой регулярного обращения к электронным книгам является «техническая оснащенность» аудитории. Так, использование электронных книг оказывается сопряженным с практиками активного использования таких устройств, как компьютер, ноутбук, планшет и смартфон. Характерно, что наиболее сильным предиктором в этой группе переменных является регулярное использование респондентом планшета. При этом высоким является уровень значимости у всех переменных, за исключением регулярного использования компьютера» [Назаров, Ковалев 2017].
«Проводя аналогии с природным миром, можно говорить о том, что как культуры бактерий растут в биологической среде, так и культуры людей - в технологической. В рамках такого взгляда, мы выходим на работы М. Маклюэна. Не случайно, что один из его ключевых текстов имеет название «Понимание медиа: внешние расширения человека» [Маклюэн]. «Здесь в качестве медиа, обеспечивающих опосредованное взаимодействие между индивидами, может выступать все, что способно дополнить органы чувств, физические или прочие способности людей. При этом коммуникационные технологии, не просто опосредуют наше взаимодействие с миром - они могут занять место мира, превратиться в новую среду, затмевающую внешний мир» [Holmes, Jones, Key].
Маклюэн «книгу и печатную культуру в целом связывает с такими чертами, как повторение, фрагментарность, единообразие. Эта культура задает «однородное время и континуальное пространство, где действуют причины, имеющие свои следствия ..., а события происходят в последовательном порядке» [Мак-Люэн 2003: 28]. «Печатная традиция является важнейшим основанием рационального мышления, специализации, индустриализации, массового производства и идеологии индивидуализма. На наш взгляд, справедливо говорить о том, что книга является неотъемлемым элементом культуры общества модерна в целом» [Назаров, Ковалев, 2017].
«При этом различные медиа находятся в состоянии борьбы внимание аудитории. В результате конкуренции происходит изменение медиаландшафта и перестройка функциональных ниш, в которых оперируют медиа. Чтение книг, газет, журналов» [Назаров, Ковалев] не существуют обособленно, а представляет собой важную составляющую в системе использования средств коммуникации и, шире, досуговой деятельности, в целом. Выделим в этой связи несколько факторов, которые, на наш взгляд, в значительной степени влияют на
распространение чтения газет, журналов в интернете, а также на чтение электронных книг.
В последние десятилетия в медиаландшафтах практически всех стран мира доминируют по значимости два медиа - телевидение и интернет. Успешности массового распространения интернет не в последнюю очередь способствовали новая технологическая база и новая (по сравнению с традиционными медиа) платформенная организация бизнеса.
Не доверяю - не войду
Исследование показало1, что соотношение доверяющих и не доверяющих медиа находится примерно в соотношении один к двум, т.е. «большая часть жителей столицы не доверяло этому социальному институту. Показательно, что высокие цифры недоверия к медиа оказываются свойственным общественным настроениям в стране в целом на протяжении последних 10-15 лет» [Назаров, Иванов, Кублицкая]. Исследования, проведенные в 90-х годах показали, что «величина доверия к медиа в тот период была еще меньшей. Как представляется, это отражает несколько обстоятельств» [Локосов, Шульц].
Под «автономией личности мы будем понимать возможность самостоятельного выбора и осуществление экономической, политической или культурной деятельности индивидом, группой или организацией» [Социологический...: 4]. Условием развития личности, как субъекта сознательной деятельности является возможность реализации прав и свобод в их взаимосвязи с гражданскими обязанностями. Одной из предпосылок этого является безопасность граждан, в том числе ее информационная составляющая. Изменения в современной цифровой медиасреде актуализируют этот вопрос, особенно в части того, что принято обозначать как наличие приватности, конфиденциальности личных данных.
Заключение
Анализ литературы показал, что «доверие к медиа может быть связано с политико-идеологическими предпочтениями граждан» [Силкин]. Для уточнения этого вопроса в исследовании была использована процедура многомерной классификации2. Определено, что в структуре населения существуют типологические группы - носители различных типов эмпирических политических ценностей: отдающие предпочтение идеям
1 По данным общероссийских репрезентативных исследований ИСПИ РАН, проведенных в 2007, 2009 и 2011 гг. доля респондентов, ответивших утвердительно на вопрос о доверии к СМИ (телевидению, радио, прессе), находилась в пределах 18-23%; тогда как доля отрицательных ответов составила 51-53%.
2 Подробнее об этом см.: Назаров М.М. 2014. К вопросу о политико-идеологических представлениях россиян // Власть. № 5. С. 65-70.
свободы, демократии и прав человека; сторонники, социалистической идеи; выступающие за безопасность и порядок и др. Наряду с этим, имеется группа (около четверти опрошенных), у которой отсутствуют ярко выраженные идеологических предпочтения.
Источники
Андерсон К. (2008). Длинный хвост. Новая модель ведения бизнеса. М.: Вершина.
Делокаров К.Х., Киреева О.Ф. (2019). Развитие фундаментальных направлений коммуникологии. Коммуникология. Т. 7. № 2. С. 25-39.
Локосов В.В., Шульц В.Л. (2008). Основания консолидации современного российского общества социологические аспекты. М.: ИСПИ РАН.
Маклюэн М. (2003). Понимание медиа: внешние расширения человека. М.: Кучково поле.
Мак-Люэн (2003). Галактика Гутенберга. Сотворение человека печатной культуры. Киев: Ника-Пресс. С. 28.
Назаров М.М. (2015). К вопросу о фрагментации современного медиаландшафта: теория и эмпирические результаты//Информационное общество N 23. C. 91-100.
Назаров М. М. (2022). Массовая коммуникация и общество: Введение в теорию и исследования. М.: Издательская группа URSS. 378 с.
Назаров М. М. (2023). Медиа: аудиторные тренды. Человек в современной российской медиасреде: [монография] / М. М. Назаров; ФНИСЦ РАН. М.
Назаров М. М. (2018). Медиа и внимание аудитории: исследование феномена медийной популярности//Информационное общество. N 4. C.95-105.
Назаров М.М. (2023). Нелинейное телесмотрение в контексте онлайн-видеопрактик.// Электронный научный журнал «Медиаскоп». Выпуск 1. 2023.
Назаров М.М. (2021). Телевидение в конвергентной медиасреде: аудиторные тренды. социологические исследования. № 6. C. 69-78.
Назаров М.М. (2014). Телевидение и интернет: типология российского медиапотребления// Социологические исследования. 2014. nN 6 (362). с. 116-126.
Назаров М.М. Иванов В.Н., Кублицкая Е. А. (2020). Медиапотребление в возрастных когортах: ТВ и интернет//Вестник РУДН. серия: социология. том: 20. N 3. С.560-571.
Назаров М. М., Ковалев П. А. (2017). Изменение медиасреды и современные практики чтения//Социологические исследования. № 2. С. 84-95.
Радаев В.В.. (2018). Миллениалы на фоне предшествующих поколений: эмпирический анализ // Социологические исследования. № 3. С. 15-33.;
Радаев В.В. (2020). Раскол поколения миллениалов: историческое и эмпирическое обоснование. (первая часть) // Социологический журнал. Т. 26. № 3. С. 30-63.
Российское общество и государство в условиях пандемии: социально-политическое положение и демографическое развитие Российской Федерации в 2020 году: [Коллективная монография] / Осипов Г.В. и др.; под ред. Г.В. Осипова, С.В. Рязанцева, В.К. Левашова, Т.К. Ростовской; отв. ред. В.К. Левашов. - М.: ИТД «ПЕРСПЕКТИВА», 2020. 532 с.
Силкин В.В. (2012). Развитие человеческого капитала в условиях информационного общества//Вестник Поволжской академии государственной службы. № 4 (33). С. 86-90.
Силкин В.В., Суворова А.Ю. (2018). Развитие спортивной журналистики в России: история и современность // Коммуникология. Т. 6. № 5. С. 15-23.
Социологический энциклопедический словарь / Ред. Осипов Г.В. М.: НОРМА, 1998. С. 4.
Anderson С. (2009). The Longer Long Tail. NY.: Random House Books, 2009. P.100-
105.
Gumpert G., Cathcart R. Media grammars, generations, and media gaps // Critical Studies in Media Communication. Vol. 2. No 1. P. 23-35.
Hepp A., Berg M., Roitsch C. A. (2017). Processual Concept of Media Generation. The Media-Generational Positioning of Elderly People // Nordicom Review 38. Issue 1. P. 109-122.
Holmes, D., Jones, P. Key. (2011). Concepts in Media and Communications. Sage. Katz E., Blumler J. G., Gurevitch M. (1974). Utilization of mass communication by the individual. / In J. G. Blumler, E. Katz (eds.). The uses of mass communications: Current perspectives on gratifications research. Beverly Hills, CA: Sage, P. 19-32.
McQuail D. (1989). Mass Communication Theory. An Introduction. Second Edition. London: Sage, рр.72-74.
■ ■ ■ Man in the modern media environment: a look at Mikhail Nazarov's concept of the reduction of traditional forms
Sharkov F.I.
MGIMO (U) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation. Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, Russian Federation
Abstract. Since the second decade of the XXI century, the introduction of communication innovations has been intensified, which has brought with it a change in the practices of communicative behavior. The source of data about the Internet audience is an individual, in relation to whom his socio-demographic and other characteristics are recorded. In the modern media environment, new methodological solutions are used - hybrid measurements that allow describing with the necessary accuracy the communicative behavior of a person on the Internet in the conditions of fragmentation of the media landscape. The essence of hybrid research is to integrate the strengths of measuring the Internet audience by sites and by measuring panels. The latest trends in the media echo the key components of the transhumanistic agenda, which has been actively promoted recently. As you know, one of its central premises is based on the transformative role of technologies that allow transforming human nature. We are talking about the transformation of a person and society, the basis of which is the possibility of technological control. The latter turns out to be a derivative of progress in a number of areas: nano-, bio-, information and cognitive technologies. This is directly related to the issues of future changes in the media environment, since
we are already talking about physical «gadgetization»- merging the capabilities of artificial intelligence technologies with the natural physiological capabilities of a person. In place of the anthropocentric view of the world, the idea of "decentralization of the subject" comes, suggesting that a person is only one of many objects, the complex interaction of the totality of which determines the future. For the field of communication, a characteristic feature is the reduction of traditional forms, their replacement with technologies of direct thought transmission. In other words, the humanistic view of the thinking person, where consciousness, language and culture play a central role, is «dissolving», voluntarily or involuntarily. It is assumed that a post-human deprived of freedom of choice and subjectivity comes to this place as a result of the embodiment of another technocratic utopia aimed at fundamentally restructuring social life.
Keywords: media environment, trends, media consumption, media landscape, media practice.
For citation: Sharkov F.I. Man in the modern media environment: a look at Mikhail Nazarov's concept of the reduction of traditional forms. In Communicology: electronic scientific journal. 2022. Vol.7. No. 4. pp.82-96.
Inf. about the author: Sharkov Felix Izosimovich, Doctor of Sociological Sciences, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Professor of the Department of Sociology of MGIMO (U) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation; Deputy Dean of the Faculty of Journalism of IGSU RANEPA. Address:84 Vernadsky Avenue, Moscow, 119571, Russia. E-mail: sharkov_felix@mail.ru.
Received: 14. 11. 2022. Accepted: 24.12.2022. References
Anderson K. (2008). A long tail. A new business model. M.: Vershina. Anderson C. (2009). The Longer Long Tail. NY.: Random House Books, 2009. P.100-105. (In Rus.).
Delokarov K.H., Kireeva O.F. (2019). Development of fundamental areas of communication. Communication. Vol. 7. No. 2. pp. 25-39. (In Rus.).
Gumpert G., Cathcart R. Media grammars, generations, and media gaps // Critical Studies in Media Communication. Vol. 2. No 1. P. 23-35.
Hepp A., Berg M., Roitsch C. A. (2017). Processual Concept of Media Generation. The Media-Generational Positioning of Elderly People // Nordicom Review 38. Issue 1. P. 109-122.
Holmes, D., Jones, P. Key. (2011). Concepts in Media and Communications. Sage. Katz E., Blumler J. G., Gurevitch M. (1974). Utilization of mass communication by the individual. / In J. G. Blumler, E. Katz (eds.). The uses of mass communications: Current perspectives on gratifications research. Beverly Hills, CA: Sage, P. 19-32.
Lokosov V.V., Shultz V.L. (2008). The foundations of the consolidation of modern Russian society sociological aspects. M.: ISPI RAS. (In Rus.).
McLuhan (2003). The Gutenberg Galaxy. The creation of a man of print culture. Kiev: Nika-Press. p. 28. (In Rus.).
McLuhan M. (2003). Understanding media: external extensions of a person. M.: Kuchkovo field. (In Rus.).
McQuail D. (1989). Mass Communication Theory. An Introduction. Second Edition. London: Sage, рр.72-74.
Nazarov M. M. (2018). Media and audience attention: a study of the phenomenon of media popularity//Information Society. N 4. C.95-105. (In Rus.).
Nazarov M. M. (2022). Mass communication and society: An introduction to theory and research. Moscow: Publishing Group URSS. 378 p. (In Rus.).
Nazarov M. M. (2023). Media: classroom trends. A man in the modern Russian media environment: [monograph] / M. M. Nazarov; FNISTC RAS. (In Rus.).
Nazarov M. M., Kovalev P. A. (2017). Changing the media environment and modern reading practices//Sociological research. No. 2. pp. 84-95. (In Rus.).
Nazarov M.M. (2014). Television and the Internet: typology of Russian media consumption// Sociological Research. 2014. nN 6 (362). pp. 116-126. (In Rus.).
Nazarov M.M. (2015). On the issue of fragmentation of the modern Media landscape: theory and empirical results//Information Society N 2-3. C. 91-100. (In Rus.).
Nazarov M.M. (2021). Television in a convergent media environment: audience trends. sociological research. No. 6. C. 69-78. (In Rus.).
Nazarov M.M. (2023). Nonlinear television viewing in the context of online video practice.// Electronic scientific journal "Mediascope". Issue 1. 2023. (In Rus.).
Nazarov M.M. Ivanov V.N., Kublitskaya E. A. (2020). Media consumption in age cohorts: TV and Internet//Bulletin of the RUDN. series: sociology. volume: 20. N 3. pp.560571. (In Rus.).
Radaev V. V. (2020). The split of the millennial generation: historical and empirical justification. (first part) // Sotsiologicheskiy zhurnal. VOL. 26. NO. 3. PP. 30-63. (In Rus.).
Radaev V. V. (2018). Millennials on the background of previous generations: an empirical analysis // Sociological Research. No. 3. pp. 15-33. (In Rus.).
Russian society and the state in the context of a pandemic: socio-political situation and demographic development of the Russian Federation in 2020: [collective monograph] / Osipov G. V. et al.; edited by G. V. Osipov, S. V. Ryazantsev, V. K. Levashov, T. K. Rostovskaya; Ed. edited by V. K. Levashov. Moscow: perspektiva publishing house, 2020, 532 P. (In Rus).
Silkin V.V. (2012). Development of human capital in the information society//Bulletin of the Volga Region Academy of Public Service. No. 4 (33). pp. 86-90. (In Rus.).
Silkin V.V. A. Suvorova.Yu. (2018). Development of Sports Journalism in Russia: History and Modernity//Communication. Vol. 6. No. 5. pp. 15-23. (In Rus.).
Sociological Encyclopedic Dictionary / Edited by N. Osipov G.V. M.: NORM, 1998. P. 4. (In Rus.).
■ ■ ■ Целевая аудитория как объект социально-психологического воздействия СМИ
Квернадзе Эка
Дирекция социальных и публицистических программ АО «Первый канал»,
г.Москва, Российская Федерация
Аннотация. Современные условия развития общества неразрывно связаны с
распространением СМИ. Ввиду того, что разнообразие целевой аудитории СМИ
не вызывает сомнения (дифференциация по половому признаку, возрасту,
