CC BY
29УДК 342.72/.73 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3305-2021-3-116-119
ЧЕЛОВЕК В СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ
Марат Вильданович САУДАХАНОВ,
кандидат юридических наук
E-mail: viento_del_norte@bk.ru
Научный консультант: Б.С. Эбзеев, доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ
Аннотация. В конституционно-правовой плоскости проанализированы проблемные вопросы, связанные с местом человека в системе государственно-церковных отношений в современной России. Показаны модели отношений между государством и церковью, существовавшие в Российской империи в преддверии революции 1917 г., в советский период, а также на современном этапе. Основной акцент сделан на проблеме соблюдения свободы совести и вероисповеданий и связанных с этими свободами прав. В заключение автор делает ряд конкретных выводов.
Ключевые слова: человек; права и свободы человека и гражданина; свобода совести и вероисповеданий; государственно-церковные отношения; социальное государство; Конституция Российской Федерации.
MAN IN THE SYSTEM OF STATE-CHURCH RELATIONS IN MODERN RUSSIA: CONSTITUTIONAL AND LEGAL ASPECT
Marat Vildanovich SAUDAKHANOV,
Candidate of Legal Sciences
E-mail: viento_del_norte@bk.ru
Scientific consultant: B.S. Ebzeev, Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Honored Lawyer of the Russian Federation
Abstract. In this article, in the constitutional and legal plane, problematic issues related to the place of a person in the system of state-church relations in modern Russia are analyzed. Models of relations between the state and the church that existed in the Russian Empire on the eve of the 1 91 7 revolution, in the Soviet period, and also at the present stage are shown. The main emphasis is placed on the problem of observing the freedom of conscience and religion and the rights associated with these freedoms. At the end of the article the author makes a number of specific conclusions.
Key words: man; human and civil rights and freedoms; freedom of conscience and religion; state-church relations; social state; the Constitution of the Russian Federation.
Государственно-церковные отношения в любом государстве, особенно многоконфессиональном и мультиэтническом, являются важнейшим кластером общественных отношений и требуют со стороны органов власти пристального внимания, которое неминуемо отображается на конституционно-правовом регулировании. Модели взаимодействия государства и церкви, существовавшие как до революции 1917 г., так и
в советский период, продолжают оказывать влияние на текущее положение дел в России в сфере конфессиональных отношений и на важнейшие сферы прав и свобод человека, в частности, на свободу совести и вероисповеданий, закрепленную в ст. 28 Конституции Российской Федерации.
Онтологический статус государственно-церковного взаимодействия зависит преимущественно от исторически сложившихся форм и мето-
дов разрешения проблем, связанных со свободой вероисповеданий и терпимостью к религиозному инакомыслию. Именно от позиции публичной власти и церкви зависит мера свободы личности в конфессиональных правоотношениях, поскольку именно государство определяет степень распространения влияния религии в правотворческой деятельности и правоприменительной практике. В свою очередь, церковь устанавливает границы религиозной активности в рамках социально-духовного служения обществу. Среди инструментария, с помощью которого государство влияет на кадровую численность, авторитет и ресурсные возможности церкви, стоит выделить нормативную составляющую, идеологию и практику правоприменения.
Публичная власть, даже после того, как лишилась религиозной опоры и сакрального статуса, нередко старается выйти за рамки требований, обусловленных здравым смыслом и социальным прогрессом, так как обладает практически неограниченным ресурсом, несопоставимым с обычными человеческими возможностями. Опираясь на официальную идеологию, государство становится интересантом вакуума моральной критики в свой адрес, на которую способна церковь как наиболее деятельный структурный элемент гражданского общества. Для того чтобы привлечь на свою сторону клерикальные круги, власть нередко с помощью правотворчества устанавливает пределы активности церкви. Более того, если используется нормативный инструментарий для регулирования отношений в религиозной сфере, то он прямым образом воздействует на экономические и внеэкономические факторы, которые, в свою очередь, влияют на функционирование церкви1.
Если государство старается выстраивать диалог с гражданским обществом и использовать демократические рычаги для сглаживания социальных противоречий, тогда на передний план выходит правовое регулирование религиозной сферы и поиск общих точек соприкосновения между государственной идеологией и ведущими религиозными учениями, распространенными в обществе.
Ученые, особенно современные, весьма благосклонно относятся к исследованию государственно-церковных отношений через призму широкого подхода к их пониманию, заостряя при этом внимание на возможностях церкви оказывать влияние на социальную практику и общество в целом2. Общая канва подобных исследований достаточно понятна и приводит нас к тезису о том, что статус церкви в современной России коррелируется с особым историческим пу-
тем, повлиявшим на правовую культуру, правосознание и менталитет граждан.
Конституционно-правовое регулирование государственно-церковных связей в России в прошлом столетии можно разбить на несколько периодов. В Российской империи церковь была элементом государственного механизма и выполняла ряд важнейших функций, находясь при этом на полном государственном обеспечении. К указанным функциям церкви относились регистрация актов гражданского состояния, образовательная деятельность, государственная пропаганда и т.д. Православная церковь Российской империи получала также финансовые средства не только из бюджета, но и доходы от земельных участков и предприятий, находившихся в церковной собственности. В дореволюционной России клерикальные организации жестко градировались на официальные, «терпимые» и «гонимые» в зависимости от содержания религиозного учения. Критика официальной религии, которая была представлена в виде православного христианства византийского толка, преследовалась в уголовном порядке, а руководящая роль церкви в образовательной системе делала ее авторитет очень весомым в структуре органов государственной власти.
После Октябрьской революции 1917 г. произошли кардинальные сдвиги во взаимоотношениях государства, ставшего теперь светским, и церкви. Религиозные организации потеряли место в механизме государственного управления, а конституционно-правовое регулирование государственно-церковных отношений упразднило все религиозные цензы и привилегии. Кроме того, молодое советское государство встало на путь воинствующего атеизма, и вместо религиозной догматики в обществе стал насаждаться марксизм. Безусловно, радикализм в антицерковной борьбе повлек негативные последствия, отразившиеся на сфере духовной жизни всего социума, однако в десакрализации тогдашней церкви были и свои неоспоримые преимущества, положительно повлиявшие на объективное право и публичную власть. Впредь ведущими принципами правовой системы стали равенство по гендер-ному, религиозному, сословному и другим признакам, а также иные неотъемлемые права и свободы человека и гражданина. Были отвергнуты такие консервативные правовые категории, как «внебрачные дети», «иноверец», «дворянин» и т.д. Как удачно выразился выдающийся отечественный государствовед и юрист Б.С. Эбзеев: «Революция 1917 года преследовала амбициозную задачу — дать народу свободу»3.
Окончательным актом, знаменующим собой отделение церкви от государства, стал декрет «Об
отделении церкви от государства и школы от церкви», обнародованный 23 января 1918 г. Необходимо отметить, что в первое десятилетие советской власти действительно соблюдался баланс между правами верующих людей и атеистов, однако впоследствии принципы светскости, равенства прав и свобод граждан, свободы совести и т.д. стали нарушаться, а все религиозные конфессии подверглись гонениям.
Советская нормативно-правовая база, регулирующая сферу религиозных отношений и сформировавшаяся в период «застоя», опиралась на положения Конституции СССР 1977 г., ст. 52 которой гарантировала гражданам Советского Союза конфессиональную свободу и запрещала любые акты вражды и ненависти по религиозным основаниям, а само государство объявлялось светским.
Стоит подчеркнуть, что правовая реальность СССР существенно расходилась с положениями действовавших тогда правовых актов, а зачастую между ними зияла непреодолимая пропасть. Законы советского государства не запрещали исповедовать какую-либо религию и заниматься богослужениями, однако в правоприменительной практике существовали жесткие рамки в сфере религиозных отношений. К примеру, деятельность любого религиозного общества инициировалась только после регистрации в Совете по делам религий при Совете Министров СССР, а с 1966 г. стал действовать институт административной ответственности за нарушение законодательства о религиозных культах4. Советская власть контролировала религиозную сферу начиная с органов власти на местах и заканчивая высшими государственными органами, а сама деятельность церкви была строго регламентирована и реализовы-валась в соответствии с принципом «запрещено все, что прямо не разрешено».
В качестве положительного момента можно отметить безусловную значимость тех декларативных советских конституционных принципов, которые касались тех или иных аспектов религиозной жизни. Советское законодательство о свободе совести и вероисповеданий в целом соответствовало передовым международным стандартам, неуклонно пресекая деятельность экстремистских и деструктивных религиозных групп5. Тем не менее, жесткое преследование религиозных сект в советский период не может оправдать отсутствия фактической реализации религиозных прав и свобод личности в СССР.
Современное состояние конституционно-правового регулирования государственно-церковных отношений зиждется на принципах свободы совести, под которыми понимается прежде всего свобода иметь, внешне выражать и бороться за свои убеждения, если они не противоречат осно-
вополагающим началам гуманности. В свою очередь, публичная власть нормативно признает тот факт, что религиозные организации не входят в систему государственных органов, а религиозные воззрения хотя и осуществляют нравственную и культурную функцию в обществе, все же остаются личным делом человека.
Современное российское правосознание к принципам религиозных прав и свобод личности относится с высокой долей двойственности и остается в достаточной мере консервативным. Тем не менее, стоит признать, что в светском государстве принцип свободы совести, закрепленный в действующей Конституции России и успешно реализуемый на практике, играет ведущую роль в деятельности любой религиозной конфессии, помогая осуществлять права и исполнять юридические обязанности каждой религиозной организации в полном объеме.
Нормативно проблема статуса религиозной организации была решена с принятием Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях»6. Идеологическая трактовка указанного нормативного правового акта ярко демонстрирует приверженность законодателя принципам свободы совести и отделения церкви от государства наряду с признанием церкви важным элементом общества и культурной составляющей страны.
При анализе тенденций конституционно-правового регулирования государственно-церковных отношений в России XXI столетия четко прослеживается связь с политикой Временного правительства перед Октябрьской революцией 1917 г. Суть этой религиозной политики состоит в реализации принципа «культурного сотрудничества», который, на наш взгляд, следует признать наиболее удачной моделью развития религиозно-административных связей при имеющемся сегодня уровне правосознания у населения России.
Нормативную базу для проведения в жизнь принципа «культурного сотрудничества» заложил вышеуказанный Федеральный закон, в котором отмечается особая роль православной религии в духовной и культурной жизни народов России.
Русская Православная Церковь весьма положительно отнеслась к принятию этого закона, однако иные традиционные для России религиозные конфессии настаивают на том, что данный нормативный правовой акт противоречит Конституции РФ и международным актам, регулирующим сферу прав человека. Отметим также, что и некоторые представители мирового сообщества выразили свою озабоченность по поводу отдания предпочтения в России одной конфессии и признания ее в качестве ведущей. К примеру, в Докладе о состоянии религиозной сво-
боды в мире, который был обнародован в 2005 г. Госдепом США, среди основных противников религиозной свободы в Российской Федерации фигурирует и РПЦ7. Здесь, однако, стоить отметить, что США на протяжении уже многих десятилетий неуклонно проводят политику конфронтации и тенденциозной критики в адрес России по любому удобному для них поводу, отказываясь принять несвойственную Западу модель конституционно-правового регулирования государственно-церковных отношений. В этой связи важно подчеркнуть, что общих лекал демократии в сфере религиозной свободы не существует, так как религиозные права и свободы входят в сферу духовных, морально-нравственных отношений.
Особую значимость для современной России представляет то обстоятельство, что принцип свободы совести в нашей стране непосредственно реализован, и в этом смысле демократические права и свободы в религиозной сфере полностью соответствуют международной практике. Представители любой конфессии и люди, не исповедующие никакой религии, вправе иметь, выражать и отстаивать свои мировоззренческие взгляды, что отражено как в Конституции РФ, так и в иных нормативных правовых актах Российской Федерации8.
Безусловно, нет предела совершенствованию законодательства и правоприменительной практики. Однако вектор дальнейшего развития конституционно-правового регулирования может и должен развиваться в двух направлениях. Первое, основное направление, должно пресекать функционирование деструктивных религиозных сект и объединений. Второе же направление обязано преследовать цель проверки деятельности псевдорелигиозных организаций, занимающихся коммерческой деятельностью и прикрывающихся статусом религиозной организации. Обе проблемы так или иначе связаны с широкой сетью зарубежных миссионерских структур в России. Указанные направления требуют скорейших действий как в нормотворчестве, так и в сфере практики правоприменения.
В заключение представляется возможным сделать вывод, что практическая реализация демократических принципов в конституционно-правовом регулировании так или иначе зависит от правопонимания, правосознания и правовой культуры как простых граждан, так и представителей публичной власти. В целом же государственное регулирование конфессиональных отношений осуществляется с помощью следующего инструментария: нормотворчества, идеологии и социально-экономических механизмов.
Нормотворчество в сфере государственно-церковных отношений призвано определить меру свободы в религиозной сфере страны, и это яв-
ляется незыблемым правом и обязанностью публичной власти. Идеологическое оформление базовых принципов общественных отношений в конфессиональном кластере является итогом кропотливой работы всех акторов политической жизни страны — государственных органов, политических партий, органов управления религиозных организаций и всего гражданского общества. Социально-экономические механизмы, призванные регулировать религиозную сферу общественных отношений, должны функционировать на принципах достаточной информированности, высокой мотивированности и идейной ориентированности всех интересантов церковно-государственных отношений.
1 Лобазова О.Ф. Практика регулирования государственно-церковных отношений в России / / Международный научно-исследовательский журнал. 2015. № 7-4 (38). С. 24.
2 См.: Белова Т.П. Религия как институт гражданского общества. Иваново, 2012; Большакова З.Г. Влияние Русской православной церкви как социального института на процесс социализации личности / / Вестник Нижегородского университета. Серия: Социальные науки. Н. Новгород, 2011. Вып. 4. С. 7—12; Денисенко М.Ю. Социальная концепция православия в жизни современной России: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Ставрополь, 2009; Капалин А.М. Социальные функции института Русской православной церкви: автореф. ... канд. социол. наук. Тюмень, 2009; Корнеева И.П. Многообразие религиозного развития современного общества и религиозная целостность человека // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 9 (23). Ч. 1. С. 112—114.
3 Эбзеев Б.С. Великая Российская Революция, власть и свобода: идейные истоки и конституционное устроение // Государство и право. 2017. № 7. С. 5.
4 Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 марта 1966 г. «Об административной ответственности за нарушение законодательства о религиозных культах» // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1966. № 12. Ст. 219.
5 См.: Сьюэлл Э. Сравнительная характеристика светских государств и равенство религиозных организаций // Пределы светскости: общественная дискуссия о принципе светскости государства и о путях реализации свободы совести / сост. А. Верховский. М.: Центр «Сова», 2003. С. 44—56.
6 Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (ред. от 2 декабря 2019 г.) // СЗ РФ. 1997. № 39. Ст. 4465.
7 Петров А. В чужой монастырь со своим уставом // URL:http:/ /www.blagovest-info.ru/index.php?ss= 2&s=7&id=3275 (дата обращения: 26.02.2021).
8 Мчедлов М.П. Религиоведческие очерки. Религия в духовной и общественно-политической жизни современной России. М.: Научная книга, 2005. С. 46.
