CC BY
642
А. Н. Бабаджанян
ЧЕЛОВЕК И ИСТОРИЯ В ФИЛОСОФИИ КАРЛА ЯСПЕРСА
Протяженность жизни воспринимается нами как чередование событий, но важным здесь является не столько количественная сторона, сколько характер и качество изменений, которые претерпевает личность человека, реагирующего на изменения, принесенные окружающим его потоком событий. При этом, по мнению Ясперса, человек, захваченный этим потоком, не только меняется, реагируя на них, но и сам во многом определяет их течение.
Карл Ясперс считает, что «психическая жизнь всякого человека — это целостность, пребывающая во времени. Чтобы постичь человека, необходимо обозреть всю его жизнь от рождения до смерти» [3, с. 606]. Такое обозрение должно носить всеобъемлющий (насколько это возможно) характер и содержать в себе описание отдельно взятой человеческой личности в неповторимой совокупности ее биологических и духовных связей.
На протяжении отдельно взятой уникальной жизни перед человеческой личностью открывается множество возможностей, некоторые из них реализуются, но за пределами реализованных возможностей находится во много раз превосходящее их количество упущенных, потерянных и отвергнутых возможностей, которые могли бы придать событиям иной характер и направление. Связность опыта личности объективируется в переживаниях, поведении и действиях как совокупности явлений, составляющих жизнь данного человека. Меняясь на протяжении всей своей жизни, человек тем не менее остается физически и духовно целостным, сознающим собственную идентичность и сохраняющим фундаментальную связность внутреннего и внешнего опыта.
Для Карла Ясперса (возможно под влиянием идей Серена Кьеркегора) выходит на первый план индивидуальное человеческое бытие. Личность человека мыслится как имеющий жизненную цель в самом себе абсолют. Сознавая свою причастность к Богу, личность делает этический выбор, находясь в неразрывной связи со своим бытием в мире.
В своем осмыслении картины жизни человека Ясперс видит различные по содержанию процессы его развития. Он различает, во-первых, биологический процесс жизни и, во-вторых, историю психической жизни. В-третьих, Ясперс различает рефлектирующее сознание, с помощью которого история жизни проливает свет на самое себя. Наконец, в-четвертых, экзистенциальную основу решения и приятия того, что предъявляется действительностью для более полного освоения.
Абстрактный мыслитель Гегель, мыслящий ради мышления как самодостаточного процесса, в видении Ясперса уступает место иному типу мыслителя — реально существующей личности, объединяющей в экзистенциальном существовании познающего, познаваемое и познание.
Карл Ясперс мыслит в человеке два различных начала. Одно из них сложилось на протяжении всего прошлого человечества, передается по наследству, определяя биологические черты современного человека, и не может быть утеряно. Вместе с тем существует культурная составляющая, являющаяся следствием традиции, передаваемой от
© А. Н. Бабаджанян, 2009
поколения к поколению в результате сознательных актов. И эта культурная составляющая может быть утеряна, если по каким-то причинам традиция прервется, считает Ясперс. Приведенная к общему масштабу культурная история человечества предстает перед нами как крошечный отрезок времени в сравнении с общим временем существования человека как биологического вида.
Человеческое существование характеризуется стремлением к преодолению границ среды его обитания. И человек действительно выходит за его пределы, в мир. Расширяя пределы своего бытия, он стремится постичь этот новый мир и себя в нем. Мир, наполненный другими людьми и общением с ними, смыслами и реализацией этих смыслов. Так течение жизни человеческого существа выводит его на просторы истории и для познания своей природы, природы человека, возникает необходимость более широкого — исторического подхода.
Человек находится в потоке событий и смыслов в нескольких ипостасях: с точки зрения онтогенетического развития как неповторимый индивид; с точки зрения филогенетического развития как представитель своего вида; и, наконец, с точки зрения истории собственной личности — в контексте традиций человечества в целом и той конкретной культуры, к которой он относится.
История постигается и усваивается человеком как последовательность реализованных им и другими людьми возможностей. Иначе обстоит дело с природными явлениями. По мнению Ясперса, природные явления непрерывно воспроизводятся, вновь и вновь возвращаясь на круги своя, и этот круговорот повторения и возвращения составляет ее характер. «Только благодаря своему воздействию на историю и своему бытию для истории, само природное событие становится элементом истории», — считает Карл Ясперс [2, с. 60].
В истории, не имеющей повторений и растворяющей безвозвратно прошлое в настоящем, бесконечная изменчивость не является хаотичной или случайной, в ней внимательный наблюдатель всегда может обнаружить некое направление. Однако безвозвратно ушедшее прошлое оставляет в истории память о себе, создавая ощущение поступательного движения вперед по направлению своего движения. Текучесть истории, ее изменчивость создают у человека ощущение зыбкости бытия, и в поисках опоры он стремится к слиянию с вечностью.
На протяжении всей своей жизни, оказавшись между бренностью и вечностью, человек в своем стремлении к непреходящему бытию становится героем исторических событий, автором бесценных художественных творений и интеллектуальных шедевров. В этом преодолении непреодолимого рождается ощущение неподвластности времени и наступает успокоение мятущегося духа, нашедшего вечность в бренности бытия, ставшего историей.
К Ясперсу приходит понимание того, что смысл истории не может более заключаться ни в постоянном воспроизведении и увековечивании стабильных состояний, ни в окончательном земном рае, ни в максимальном счастье для как можно большего числа людей в бесконечной смене поколений, ни в какой бы то ни было будущей цели. Смысл истории может заключаться только в целостности ее событий и в каждом единичном и особенном. «Смысл всегда таков: то временно, что вечно; истина открывается через фактическое деяние и в бытии человека. Это происходит как развертывание возможностей человеческого бытия, в переходе его временного существования, от неизвестного истока до неведомого ухода», — говорит Ясперс. «В этом главная загадка истории», — продолжает он [2, с. 62].
Непосредственное ощущение бытия связано с настоящим, действия и намерения — с
будущим, осознавая же себя исторически, человек вспоминает прошлое, воспринимая историю как цельный мир событий. В поисках своей сути мы удаляемся вглубь времен, к началу начал, но не находим его, и наше историческое сознание вместе с нашей историей предстает перед нами в свободном парении во времени с исходной точкой, находящейся, в конечном счете, лишь в нас самих.
Настоящее представляется нам единственной мерой истории. И, по мнению Карла Ясперса, «только настоящее действительно; все прошлое и будущее действительно лишь в качестве настоящего, как то, в качестве чего оно присутствует в настоящем. Настоящее всегда представляет собой ось, вокруг которой вращается вся история» [2, с. 78]. Пытаясь проникнуть в будущее посредством разного рода прогнозов, мы хотим не только видеть картину истории целостной, но и найти основания для внутреннего покоя и уверенности. Исторический опыт прошлого, полный неудач, оставляет нам мало надежд на успех, но пока жив человек, эти попытки будут продолжаться, хотя разум говорит нам, что картина будущего не может быть представлена в образах настоящего и прошлого.
Однако не только будущее (что представляется неизбежным), но и свое прошлое мы непроизвольно восстанавливаем в знакомых картинах и понятиях настоящего, но от этого оно становится нам еще менее понятным. Картина целостности истории, написанная таким образом, неизбежно окажется ложной в своей правдоподобной искусственности. Тем не менее Карл Ясперс считает постижение истории задачей принципиально разрешимой (хотя и трудной), поскольку человек обладает фактическим материалом, объективно существующим независимо от исследователя и доступным познанию. «Принципиально иным становится историческое сознание с того момента, как начинает опираться на эмпирические данные и только на них. Такая попытка проявляется уже в легендах о возникновении культуры из мира природы, распространившихся повсюду — от Китая до стран Запада», —указывает он [4, с. 29].
Двигаясь в глубину истории, человек ищет масштаб для осмысления того, что происходит в настоящее время. При этом Ясперс убежден, что по широте и глубине во всей человеческой жизни нашей эпохе принадлежит решающее значение. К истории Ясперс относит все то, что прочно занимает место в едином процессе и является реальным и необходимым во взаимосвязи и последовательности человеческого бытия с сохранением ее безусловного единства.
При создании целостной и всеобъемлющей картины исторического прошлого он исходит из уверенности, что человечество имеет единые истоки и общую цель. «Смысл же доступной эмпирическому познанию мировой истории — независимо от того, присущ ли он ей самой или привнесен в нее нами, людьми, — мы постигаем, только подчинив ее идее исторической целостности», — пишет Ясперс [4, с. 31].
То, что Ясперс назвал осевым временем, относится примерно к 500 г. до н. э. Он находит в духовных процессах того времени, протекавших в основных центрах культуры, как на Западе, так и на Востоке, предпосылки для становления человека, каким мы его знаем в настоящем. И отмечает, что на протяжении относительно небольшого по историческим меркам времени в Китае жил Конфуций и были рассмотрены многие направления философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма. В Индии жил Будда и возникли Упанишады. В Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки Илия, Исайя, Иеремия. В Греции — это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. «Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии
и на Западе независимо друг от друга», — отмечает Ясперс [4, с. 33]. Он считает, что в эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности, и настоящее виделось в контексте истории и становилось предметом размышлений, приобретая черты исключительности, как вершина этой истории. Структурирование всей истории человечества в свете идеи осевого времени представляется Карлу Ясперсу обоснованным и определяющим ее экзистенциальную ценность.
Руководствуясь эмпирическим подходом, Ясперс останавливается еще на одном исключительном случае параллелизма в истории человечества. Речь идет о времени от 5000 до 3000 г. до н. э. Это время возникновения великих культур древности — Египта, Месопотамии, долины Инда и Китая. Однако большая протяженность во времени не позволяет, считает он, говорить об историческом параллелизме, сходном с параллелизмом осевого времени.
Таким образом, вырисовываются основные вехи в схеме мировой истории Ясперса. К таковым, в хронологической последовательности, он относит: доисторию, великие культуры древности, культуры осевого времени, следующий за этим с конца XVIII в. век техники.
Карл Ясперс приходит к тому, что «человек четыре раза отправляется от новой основы. Сначала от доистории, от едва доступной нашему постижению прометеевской эпохи (возникновение речи, орудий труда, умения пользоваться огнем), когда он только становится человеком. Во втором случае от возникновения великих культур древности. В третьем — от осевого времени, когда полностью формируется подлинный человек в его духовной открытости миру. В четвертом — от научно-технической эпохи, чье преобразующее воздействие мы испытываем на себе» [4, с. 53].
Особенность нашего времени в том, что все происходящее должно быть универсальным и всеохватывающим. Развитие уже не может быть ограничено Китаем, Европой или Америкой. Ясперс считает, что история человечества претерпевает драматическую трансформацию и что до сих пор вообще не было мировой истории, а был только конгломерат локальных историй. То, что мы называем историей, и то, чего в прежнем смысле больше не существует, было лишь мгновением, промежутком в какие-то пять тысячелетий между заселением земного шара, продолжавшимся сотни тысяч лет в доистории, и тем, что мы теперь рассматриваем как подлинное начало мировой истории.
Говоря о понимании смысла истории, Ясперс обращается к природе человека, которая раскрывается и проявляет себя во времени через историчность. Для понимания того и другого в их целостности он исходит исключительно из эмпирических данных, указывая, что западная традиция в философии истории, возникшей на основе христианского вероучения, имеет ограниченный характер и не может быть универсальной, поскольку догмат веры не может являться тезисом эмпирического истолкования действительного исторического процесса.
Подход, свойственный Карлу Ясперсу, и его оригинальная манера изложения резко контрастируют с академической манерой, преобладавшей тогда в немецких университетах, и вызывают неоднозначную реакцию среди философов. К примеру, Генрих Риккерт, именно в то время занимавший кафедру философии Гейдельбергского университета, считал подход Ясперса дилетантским, его произведения не признавал философскими, а его самого (впрочем, как и Макса Вебера) — философом.
«Смысл и назначение истории» Ясперс излагает в свободной форме, характерной для гуманистов Просвещения (Гёте, к примеру), не строго придерживаясь систематиче-
ского подхода. Он многократно возвращается к наиболее важным, с его точки зрения, вопросам, рассматривая их с разных позиций и с разной степенью эмоциональности.
Обращает на себя внимание склонность Ясперса к необязательной классификации явлений, связанная, скорее всего, с общим невниманием к систематике. Даже осевое время — важнейшее понятие, введенное им в философию истории, не выглядит необходимым элементом его концепции. Однако достаточно удалить его, и мы ощутим потерю чего-то эмоционально важного, публицистически существенного и запоминающегося. Можно сказать, что осевое время — своего рода гештальт его концепции истории.
Сложно определить корни подходов, применяемых Ясперсом. Сложились ли они под влиянием раннего интереса к философии, чтобы стать руководством в его клинической практике, или наоборот — трудно сказать. Так или иначе, в обоих случаях он рассматривает частное и общее в их неразрывном взаимодействии, раскрывающем одно в другом. Общность подходов проявляется и в коммуникации, которой в творчестве Ясперса уделяется много внимания.
Небрежность в систематике, однако, совсем не означает ее отсутствия. Например, Ясперс предельно обоснованно, четко и систематически корректно выстраивает общую схему истории человечества. Непринужденно зафиксировав ее, он теряет к ней интерес как к чему-то не дающему простора для воображения и эмоций.
Чрезвычайно важное значение Ясперс придает нравственному аспекту во взаимоотношениях людей, расценивая зло как глухоту к чужой экзистенции, не воспринимающей другого как личность.
Ясперсу удалось добиться наглядности и избежать упрощений. Обнаружить твердость без догматизма. Сочетать индивидуальное и общее. Проявить принципиальность, не впав в назидательность.
Таковы некоторые впечатления от концепции человека и истории в философии истории замечательного человека и выдающегося философа Карла Теодора Ясперса.
Литература
1. Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб., Наука. 1997.
2. Ясперс К. Всемирная история философии. СПб., 2000.
3. Ясперс К. Общая психопатология. иКЬ: http://www.webbl.ru/zip/psyhiatry/com-
топ_рвуЛораШо^угаг
4. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.
Статья поступила в редакцию 18 июня 2009 г.
