Человек и его работа: вид изнутри (из записок социолога-рабочего. 1982-1986 гг. ) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

221

ЧЕЛОВЕК И ЕГО РАБОТА: ВИД ИЗНУТРИ (Из записок социолога-рабочего. 1982-1986 гг.)

А.Н. Алексеев

Хорошо увиденное частное может всегда считаться общим.

Гете

Один цветок лучше, чем сто, передает природу цветка.

Ясунари Кавабата

В 1980~х гг. автором этих строк было предпринято поисковое исследование производственной жизни «изнутри», получившее название - «эксперимент социолога- рабочего». Стоит заметить, что непосредственно перед этим автору довелось работать в исследовательском проекте В.А.Ядова «Человек и его работа. 1976» (исследование, повторное относительно классического труда 1960-х гг.). Тогда представлялось важным уточнить или развить результаты академического изыскания путем «социологического погружения» в конкретную социально-производственную ситуацию (при том, что социолог на продолжительный срок принимает на себя социальную роль рабочего).

Материалы этого исследования (в общем, вышедшего за рамки производственной социологии) представлены в книге «Драматическая социология (Эксперимент социолога-рабочего)», изданной Институтом социологии РАН в 1997 г. тиражом 250 экз. Для настоящей журнальной публикации из названной книги автором отобраны некоторые фрагменты, характеризующие повседневность производственной жизни, как она представала глазам непосредственного участника и, отчасти, экспериментатора (метод «наблюдающего участия», «познание через действие»).

От автора: 15 лет спустя

Предмет этого исследования поначалу определялся как «человек в системе реальных производственных отношений». Позднее предмет расширился (в силу обстоятельств, исследователем вовсе не планировавшихся), но в данной публикации мы за его пределы выходить не будем. Следует еще заметить, что рабочая карьера автора на ПО «Ленполиграфмаш» и, соответственно, «полевой» этап данного исследования продолжались достаточно долго (с 1980 по 1988 г.).

С тех пор немало воды утекло и даже само русло потока сменилось. Однако, при всех радикальных социально-экономических и общественно-политических

Человек и его работа: взгляд изнутри

переменах в жизни нашего общества, происшедших за минувшее десятилетие, настоящее исследование производственной жизни «изнутри», глазами рабочего, представляется имеющим сегодня не только исторический интерес. Дело в том, что реальные отношения на производстве, связанные с проблемами повседневного взаимодействия рабочих и низовой администрации, технологической самодеятельности рабочих, бригадной организации труда, внедрения новой техники, тарификации и нормирования труда и т.д., изменились ныне куда меньше, чем отношения собственности, управленческие отношения в «высших эшелонах» и другие реалии экономики и организации промышленного производства, выходящие (сегодня, как и прежде!) за пределы непосредственного социально-трудового опыта большинства рабочих.

Возьмем на себя смелость предположить, что социологическое погружение в низовую производственную жизнь современных «акционированных предприятий» (там где эта жизнь не вошла в состояние коллапса) обнаружило бы не только естественные различия, но и многообразные черты сходства нынешнего повседневного поведения рядовых субъектов производственного процесса с тем, какое довелось наблюдать и осуществлять (и параллельно - описывать) социологу-рабо-чему 10-15 лет назад.

Публикуемые здесь тексты несколько сокращены, по сравнению с представленными в книге «Драматическая социология». Современные авторские ремарки заключены в квадратные скобки.

«Материя» производственных отношений, данная нам в ощущениях

[Текст открытого письма коллегам - социологам, ставшим рабочими в конце

1970-х начале 1980-х гг. Датируется 1982 г. А.А.].

Дружище!

Я хочу обратить внимание на одну уникальную.особенность нашего с тобой социального опыта. Не так мало философов и социологов успели в своей жизни побывать рабочими. Но это было где-то в начале их трудового пути (т.е. для наших ровесников - в 1950-х или 1960-х годах). Реалии же социалистического производства настоящего времени могут быть восприняты ими только сквозь призму их нынешнего, не рабочего жизнеощущения. Другого актуального опыта (если отвлечься от современной интеллигентской моды на «шабашки») они не имеют. Мы - имеем! И не стоит недооценивать это обстоятельство.

Существует «память мускулов», восстанавливающая физические навыки и через десятки лет, если человек это прежде умел. Существуют «зарубки сердца», удерживающие в нем способность вздрагивать при встрече с чем-то близким, пусть оно отдалилось со временем. Я апеллирую к ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ПРИВЫЧКЕ, которая может быть ослаблена при недостатке тренировки, но вряд ли утрачена совсем. Такая привычка мало распространена (конечно, есть и исключения!) в кругу рабочих, к которому мы сейчас принадлежим. Но она (эта привычка), смею утверждать, является достоянием нашей прошлой жизненной практики.

Итак, мы оказываемся обладателями актуального социально-производственного опыта, с одной стороны. А с другой стороны - носителями профессиональ-

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

223

ного опыта социально-аналитической деятельности. В этом оригинальном сочетании и состоит наша с Тобой особенность. Неважно, из какого стечения жизненных мотивов и обстоятельств возникла такая ситуация. Важно осознать ее как ситуацию МОРАЛЬНО ОБЯЗЫВАЮЩУЮ. Какие еще «моральные обязательства»? Перед кем? Уж не перед Обществом ли? Или перед Наукой? Ну, не будем высоко замахиваться. Пусть это будет обязательство хотя бы друг перед другом.

Каковы наиболее вероятные перспективы «профессионального» отображения нашей с тобой социальной и трудовой повседневности? Представь себе солидную монографию под названием «Человек в системе производственных отношений развитого социализма» (М., Наука, 198...). Или антологию публицистических очерков под названием «Герои одиннадцатой пятилетки» (М., Политиздат, 198...). Представил? Ну, то-то! Я предпочел бы прочитать твой ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ ДНЕВНИК. Наверное, и тебе мой был бы небезынтересен. Это, пожалуй, самое скромное из общественных дел, выходящих за пределы житейских интересов, сиюминутных забот, текущей обыденщины. Сделай это, ну, не для потомков, а, скажем, для меня. «Ты меня уважаешь»?

В своей попытке учредить «клуб социологической самодеятельности» социолог-рабочий (кандидат философских наук и наладчик координатно-револьверного пресса) преследует также одну «корыстную» цель. Пока не утеряв профессиональных социологических интересов, я ищу возможности сверить свои наблюдения с соответствующими наблюдениями коллег, располагающих сходным социальным опытом.

Хочется, хотя бы в ограниченных пределах, проследить МЕРУ СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЙ в положении человека в системе производственных отношений -для различных трудовых коллективов социально-производственных ситуаций. Приняв при этом в качестве базы для сопоставления - ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ этих ситуаций. Уважаемая тобой и мной академическая наука, скорее всего, сочтет такое сопоставление «не корректным». Но ведь на то «самодеятельный клуб»! Я изложил свои мотивы, которые, надеюсь, тебе не чужды. Теперь - что конкретно предлагается?

Чтобы не слишком обременять себя, решительно сузим задачу. Давай возьмем любые шесть недель подряд (условно - полтора месяца) из 3-х месячного периода апрель-июнь 1982 года. Я хотел было предложить какой-то строго фиксированный хронологический отрезок. Но раздумал - не сообразовывать же с этой затеей графики наших отпусков... Пусть будут у каждого «свои» шесть недель. Лишь бы примерно в одно и то же историческое время. И - подряд (без пропусков). За этот промежуток времени, заранее выбранный тобой в пределах второго квартала 1982 года, произойдет все, чему положено произойти с человеком... за 240 рабочих часов (чуть меньше, если попадутся майские праздники; а скорее - больше, за счет сверхурочных). БУДУТ:

- текущие производственные задания и закрытие нарядов; аванс и получка; поиск работы и «бегство» от работы; труд похмелье; брак скрытый и явный; рабочее собрание и, может быть, даже коммунистический субботник; отношения с мастером; срезанные расценки; сломанный инструмент; производственные конфликты и товарищеская взаимовыручка; аврал и отгул, а, может, прогул (или, наоборот, здоровая производственная инициатива).

Все это и есть «материя» производственных отношений, данная нам в ощу-

Человек и его работа: взгляд изнутри

тениях. Вот ее-то, эту материю, я и предлагаю для моментного снимка. Удобнее всего назвать это производственным дневником или ХРОНИКОЙ. Я беру тетрадь ценой 20 коп. В ней 48 листов. Если я положу нам с тобой затрачивать, ну, скажем, полтора листа на каждый рабочий день, то одной такой тетради хватит. Однако нужны какие-то критерии выделения предметов и сюжетов для описания. Предложу следующие принципы.

ПРИНЦИП ПЕРВЫЙ. Область внимания - ЧЕЛОВЕК В СИСТЕМЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ. Именно «человек в системе», а не человек и система, как таковые. Зачем лезть в душу - даже близким людям? А за Системой подглядывать в щелку не надо. Она и так нас с тобой не стесняется. Ходит «в неглиже». Поэтому воздержимся от описания тех моментов функционирования Системы, к которым за эти шесть недель мы не оказались ЛИЧНО ПРИЧАСТНЫ (с которыми так или иначе не соприкоснулись, в которые не были бы вовлечены). Равно как и оставим «за кадром» те моменты собственной жизни в этот период, которые непосредственно не вписаны в социально-производственный контекст.

ПРИНЦИП ВТОРОЙ. Повседневную жизнь можно-представить состоящей из процессов и событий. Или (как посмотреть!) из деятельности и поступков. Поступки и события - своего рода «узлы» на ниточке жизни. Ну, это - вообще говоря... Но и в пределах отдельно взятого отрезка времени (пусть это всего одна рабочая смена!) мыслимо различать «события» («поступки») «процессы» («деятельность»). Только масштаб, понятно, меняется...

СОБЫТИ Е - в пределах дня - это то, что совершается не каждый день. Оно относительно кратковременно и всегда наделено каким-то смыслом. А ПРОЦЕСС - нечто отграниченное (или прерываемое) событиями. Процесс всегда имеет длительность (и иногда не имеет смысла!). Универсальная мера длительности обозначена на часовом циферблате. То же можно сказать о деятельности и поступках. Называй как хочешь. Думаю, что в жизни большинства людей поступков меньше, чем событий... (Автор здесь имеет в виду, что «процессы» и «события» - это то, что ПРОИСХОДИТ с человеком, а «деятельность» и «поступки» - это, что он (человек) сам СОВЕРШАЕТ. А.А.(.

Так вот, всякое событие, происшедшее в течение рабочего дня, заслуживает хотя бы краткого описания в твоей хронике. А всякий процесс должен быть назван и хотя бы приблизительно отхронометрирован. Не надо с точностью до минут, хотя бы до получаса. (Как я убедился на личном опыте, «методика» не хитрая. Память довольно точно воспроизводит набор случившихся за день событий и продолжительность процессов, если не откладывать записи более чем на сутки).

ПРИНЦИП ТРЕТИЙ. И все-таки, кроме этих «объективных» критериев, должен быть еще какой-то субъективный - критерий значимости, что ли. Кирпич на голову упал - событие или не событие? Может, для тебя и не событие, если каждый день падают... Тут я предлагаю принцип ОРИЕНТАЦИИ НА ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО АДРЕСАТА. Таким адресатом для меня являешься ты, а для Тебя - я. Вспомни наши взаимные расспросы, освященные интересом к личности и ситуации. В таком случае. СОБЫТИЕМ оказывается также и то, что дня тебя, может быть, обыденно, а для меня, как ты считаешь, - нет. Отсюда, отображая в своей хронике события и процессы каждого из 30 рабочих дней - учитывай, ну,

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

пусть МОЮ социальную заинтересованность (как ты ее себе представляешь).

ПРИНЦИП ЧЕТВЕРТЫЙ. Производственная жизнь складывается из множества не только социальных и социально-психологических, но и технико-технологических подробностей. Исключить их из описания было бы неверно. Ведь это - сама «материя» и реальность производственных отношений! А коли так, придется технические подробности объяснять. Мне бы не пришло в голову пояснять для тебя в своих записях, скажем, назначение штангенциркуля. Но уже, к примеру, какое значение имеют прямоугольность заготовки для пробивки листовых деталей на координатно-револьверном прессе, ты знать не обязан. А если мне из-за этого приходится чуть не каждую партию заготовок самолично разбраковывать, то это уже - ПРОЦЕСС (скорее «процесс», чем «событие»!). И я должен позаботиться о доступности для тебя своей информации. Итак, по возможности обеспечим друг другу ПОНЯТНОСТЬ наших записей. Скучать над твоими я, в любом случае, не стану. Но - чтобы мне их не разгадывать, как шарады...

Вот, собственно, и все критерии: а) ограничение области внимания (человек в системе производственных отношений); б) определение «единиц» отражения (события дня - описываются, процессы - называются и хронометрируются); в) ориентация на заинтересованного адресата (читателя); г) обеспечение доступности для другого (технически не совсем безграмотного) человека.

Особый интерес для всякого рабочего представляет социально-экономическая сторона производственного бытия. Так, например, если ты можешь подсчитать, сколько за данный день ЗАРАБОТАЛ, не забудь сообщить об этом. И разъяснить, как сделан этот расчет. И вообще - из чего сложилась или как получилась твоя зарплата (если тебе это понятно). Есть вещи, которые заслуживают быть отраженными в преамбуле к производственной хронике, как некий фон, исходная информация, данном случае я имею в виду:

- место твоей работы, характер (тип) производства; продолжительность твоей работы на данном предприятии; точное обозначение профессии и присвоенный разряд; фактическое содержание и квалификация работы; минимальные сведения о характере используемого оборудования; кому непосредственно подчинен на работе (кто выдает задание); круг непосредственного производственного взаимодействия (с кем непосредственно связан в своем труде); санитарно-гигиенические условия на рабочем месте; величина среднемесячного заработка и диапазон колебаний заработка.

Короче - информация о том, без чего «события» и «процессы» рабочего дня остались бы недоступными для понимания, либо потребовали бы излишних комментариев в собственно дневниковых записях. Думаю, такое вступление могло бы занять тетради листов шесть-восемь (если заполнять обе стороны листа). ИТАК: (1) преамбула и (2) собственно производственный дневник. Вот и вся общая структура хроники.

При всей близости наших жизненных позиций и психологической совместимости, мы с тобой люди очень разные. И это не может не выразиться в индивидуальных стилях наших шестинедельных производственных хроник. Ведь сказано: ЧЕЛОВЕК - ЭТО СТИЛЬ (как самой жизни, так и ее письменного воспроизведения). Если бы я попытался предложить более строгую схему (систему) записей, то превратил бы «клуб» в «учреждение», социологическую самодеятельность - в дополнительную трудовую повинность. Не хочу этого. И оставляю за собой (как и

8 Мир России. N° 1—2

Человек и его работа: взгляд изнутри

за тобой!) право самовыражения столь же оригинального, каким порой кажется наше самоутверждение. Предложенные критерии (принципы, ограничения) - это тот минимум условий, согласившись с которыми мы не потеряем возможности сопоставления не только наших отображений, но и САМОЙ НАТУРЫ.

В сущности, я предложил лишь единый «язык» (или форму) производственного бытописания. Понятия события и процесса (поступка и деятельности) имеют выгодное для этой затеи качество многозначности. Ведь могут быть и ВНУТРЕННИЕ - как события (вспышки мысли или чувства), так и процессы (размышления, переживания). Выплеснется это среди строк деловитого хронометража - нам ли удерживать друг друга! Но я намеренно ориентируюсь в минимуме - на фактографию, «летопись», хронику. Ибо для нее не нужно ни настроения, ни вдохновения, а просто - сознание, что никто за тебя такого не сделает. И верность скромному взаимному обязательству (если, конечно, мы его на себя возьмем). Не нужно и «таланта». А лишь минимальная самодисциплина «мыслящего тростника», растущего на «болоте жизни».

Ну, напишем эти хроники... А дальше что? В самодеятельных клубах роли председателя и секретаря-машинистки могут совмещаться. Я не уклонюсь ни от той, ни от другой функции. Допустим, мы имеем несколько таких ХРОНИК. Я не поленюсь и пять тетрадей перепечатать на своей машинке. Тогда станет удобно прочитать их все подряд. Обсудим. Осмыслим. Чуточку поумнеем. А может и нет... Но ДЕЛО БУДЕТ СДЕЛАНО!

(14 января 1982 г.)

Один день наладчика ПКР

Дорогой друг!

Ты размышляешь над моим предюжением о ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ХРОНИКАХ. А мне захотелось подкрепить его наглядным примером. Если угодно -«методическим пособием». Что толку принципах, которые тот, кто их придумал, не умеет применить сам...

Вот тебе - «только один день» наладчика координатно-револьверного пресса на Ленинградском заводе полиграфических машин в январе 1982 года. Он может служить иллюстрацией того, что ВСЯКИЙ ДЕНЬ ЖИЗНИ НЕСЕТ В СЕБЕ ЗНАЧИМУЮ СОЦИАЛЬНУЮ ИНФОРМАЦИЮ. Рискуя даже отпугнуть тебя трудоемкостью затеи, я намеренно сработал «по максимуму» (сам увидишь!), в смысле добросовестности и полноты изложения. Выбор конкретного дня был СЛУЧАЕН. Точного следования этому образцу я от тебя вовсе не жду. Но он может выполнить определенную ориентирующую функцию.

ОПЫТ ОПИСАНИЯ ОДНОГО ДНЯ: 21 января 1982 г. (четверг), одним «историческим экскурсом».

Сначала небольшая «вводная». Этому дню предшествовал многодневный простой. В январе мой станок (пресс координатный револьверной головкой, сокращенно - ПКР) был загружен всего три полных рабочих смены из истекших 13. Причем исключительно партизанскими (неофициальными) заказами бригады В-ва. [Понятие «партизанщины» в текущем процессе производства будет раскрыто в ходе дальнейшем изложении. А.А.]. От выполнения единственного официального

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

производственного задания в этом месяце пришлось отказаться. Потому что заготовки оказались отоварены в габарит детали, а для штамповки данного обозначения на ПКР необходим технологический припуск.

Примерно шесть рабочих смен в январе были использованы мною «для себя». А на этой неделе занялся систематической ревизией адресованных на мой станок техпроцессов (что было начато мною еще в прошлом году). Предполагал сегодня с утра продолжить это занятие. Но сложилось иначе. (Конец «вводной»).

Утром от мастера Т-ва поступил официальный заказ на штамповку партии «Ф-...» (100 заготовок на 200 деталей). Это обозначение проходит через ПКР в третий раз. Стальная панель, 2-мм толщины, относительно небольших (300 X 200 мм) габаритов. С серией узких продольных окон (7 штук), пробиваемых каждое за три удара и обрамленных связками 5-6 мм отверстий. Когда-то окна фрезеровали, отверстия (36 штук) сверлили. Куча хлопот была! На моем же станке здесь работы от силы на полтора дня.

Теперь - исторический экскурс: ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ СТРАСТИ, или ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ДЕТАЛИ «Ф-...».

С этой панелью нашим технологам с самого начала не повезло. Еще в 1979 году (задолго до запуска ПКР и даже до моего появления на заводе) в ОГТ [отдел главного технолога. А.А.] разработали техпроцесс, предусматривающий штамповку «Ф-...» на одинарной заготовке без технологического припуска. В инструментальном цехе изготовили соответствующий шаблон для ПКР. Но такая штамповка технологически невозможна. Ибо тогда половина отверстий приходятся на так называемую «мертвую зону» (участок площади, занятый удерживающими заготовку в станке пневмозажимами).

В мае 1980 года я уже достаточно соображал, чтобы указать на это в своих «замечаниях на техпроцессы». Тогда техпроцесс переделали - так называемая штамповка с переворотом (из одной заготовки - две детали). Проблема «мертвой зоны» при этом снимается. Но... забыли перезаказать шаблон. В итоге, весной 1981 года, когда партия «Ф-...» впервые поступила на ПКР в качестве производственного задания, мне пришлось спасать положение изготовлением самодельного шаблона непосредственно на своем станке. Эта аварийная ситуация была отражена мною в «акте производственных испытаний» (апрель 1981 г.). Но поскольку рабочий выкрутился, сумел не сорвать программу, технологи опять не почесались заказать оснастку (шаблон) инструментальному цеху.

Осенью 1981 года на ПКР поступила очередная партия этой «Ф-...». Нельзя сказать, чтобы в технологии ничего не изменилось. Из штамповочной операции оказалась изъята пробивка тех самых окон, где мой станок столь выгодно заменял трудоемкую внутреннюю фрезеровку. Теперь техпроцессом предписывалось штамповать только связки отверстий. С чего бы вдруг? дело в том, что эти окна, и без моего станка, вовсе не фрезеровались. В бригаде В-ва в свое время втихую было изготовлено приспособление, чтобы пробивать их на большом прессе, закрывая наряд как на фрезерную операцию (которая оплачивается выше). Сколько можно, тянули, но в конце концов пришлось В-ву подать рационализаторское предложение. То есть «легализовать» это приспособление (тем самым теряя выгоду от нелегальной штамповки).

К лету 1981 года рация В-ва была принята. Но, похоже, не теми инстанциями, которые переводили «Ф-...» на мой станок. И возникла ситуация: надо «отби-

8*

228

Человек и его работа: взгляд изнутри

рать» эти окна у ПКР, чтобы прорубать их, согласно рации, на большом прессе. Отобрали, ладно! Хотя и технологически, и экономически это не рационально. Да вот беда: потайное приспособление В-ва как раз этому времени оказалось выведено из строя. Что делать? Пришлось администрации идти ко мне на поклон: уж пробейте вы и эти отверстия, и эти окна - на своем ПКР (хоть в техпроцессе записано и другое). А где же ваш «фирменный» шаблон? Так ведь вы в прошлый раз самодельным пользовались... Пошутив вначале, что ту «времянку», кажется, выбросил, я ее, разумеется, «нашел». И так опять выкрутились. Что, опять же, было отражено в очередном моем акте (октябрь 1981 г.). (Конец «исторического экскурса»).

Прошло еще четыре месяца... И вот сегодня злополучная «Ф-...» поступила ко мне на ПКР - В ТРЕТИЙ РАЗ. Технологическая документация - без перемен. Окна предусмотрено пробивать на большом прессе, с помощью сломанного год назад приспособления. А привязанные к ним отверстия - на моем ПКР, с помощью выбракованного год назад шаблона! Ну, с нашими технологами не соскучишься... Чтобы не ходить самому к начальнику тех. бюро цеха К-ной, информирую об этой анекдотической, в обшем-то, ситуации старшего мастера Т-ва. Но знаю, чем дело кончится. И потому начинаю налаживать станок для штамповки... опять по своему нелегальному шаблону.

По вызову Т-ва из тех. бюро цеха является не Людмила К-на (как бывало прежде), а новый работник цеховой технологической службы, которую раньше никогда не видел. Рекомендуется «Аллой». До этого работала в ОГТ. И вот теперь переведена в наш цех, специально для технологического обеспечения ПКР. Что ж, это первое (и, пожалуй, главное!) СОБЫТИЕ дня. Информирую свою «новую секретаршу» о единственно возможном, как я понимаю, выходе из положения - в очередной раз воспользоваться моим самодельным шаблоном. Та уносит техническую документацию, «для решения вопроса».

За полтора часа я успеваю закончить наладку «Ф-...». Технолог Алла все еще «решает вопрос». Торопить ее мне незачем. Хотя бы потому, что в цеховой воздухопроводящей системе давление упало до 4-х атмосфер, вместо положенных шести. Это бывает настолько часто, что вроде бы уже и не «событие». Но штамповать детали на ПКР при этом нельзя: пневмозажимы не удерживают заготовку. На всякий случай информирую об этом сменного мастера Колю Я-ша. Пусть принимает меры сейчас, чтобы станку не простаивать, когда технологи перестанут меня задерживать. И скрываюсь в свой «кабинет» (каморку, которую разделяю с цеховым художником, во время своих простоев).

В предположении, что вот-вот объявится Алла (с «решенным вопросом») раскрываю книжку бр. Стругацких. Читаю. Проходит час. Похоже, она затеяла согласовывать с ОГТ. Ну, это надолго... Тогда есть смысл заняться с утра намеченным делом своей ревизией техпроцессов, переведенных на ПКР. Никто меня не отвлекает. За пять оставшихся до конца смены часов успеваю «обработать» пять техпроцессов. (Всего от начала ревизии мною изучено 45 техпроцессов, из общего количества 60, переведенных на ПКР к настоящему времени). Работа эта не видная, так сказать, «теневая». Технологам я о ней не докладываю. Зато, когда какой-нибудь новый техпроцесс поступает на ПКР, как производственное задание, для меня нет неожиданностей, я довольно быстро нахожу выход из затруднительных положений, вроде сегодняшнего. Этот (требующий напряженного внима-

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

ния!) ПРОЦЕСС включает в себя:

- просмотр всей технической документации, относящейся изготовлению данной детали; вылавливание ошибок в карте штамповки, в частности, путем пересчета координат всех задаваемых в ней позиций (эти координаты должны соответствовать размерам, проставленным на чертеже); перенесение всей актуальной для меня технологической информации на отдельную карточку, с указанием тех моментов, которые требуют корректив; фиксация «истории» прохождения данного обозначения через мой станок, включая прежние учтенные и не учтенные замечания наладчика.

К концу дня, так и не дождавшись технолога Аллу, наношу ей визит в тех. бюро цеха. Что же решили? Ну, так и есть: просят опять штамповать «Ф-...» по самодельному шаблону. Включая злополучные окна. Ладно. Да вот только стрелка манометра так и не поднялась. Давление даже ниже 4-х атмосфер. Совсем в компрессорной уснули, что ли? У меня-то все давно готово... А врубать станок нельзя. Приходится озадачить этим вопросом уже не сменного, а старшего мастера Т-ва. Хоть уже и ясно, что штамповку «Ф-...» придется отложить на завтра.

До конца дня еще одно маленькое событие. В мою каморку стучится бригадир слесарей Игорь В-в, с очередным партизанским заказом. Говорит, что эту деталь я для них однажды уже штамповал, т.е. есть нелегальный шаблон. Проверив по своим записям, убеждаюсь, что Игорь ошибся (была похожая!). Обещаю заняться этим делом завтра.

Конечно, все это можно было записать и покороче. Скажем, так: «21 января 1982 года (четверг). ПРОЦЕССЫ: наладка детали «Ф-...» (1,5 час.); «подпольная» ревизия техпроцессов для ПКР (5 час.); чтение худ. литературы (1 час). СОБЫТИЯ: назначение технолога Аллы П-ной специально для обслуживания ПКР; очередная технологическая неувязка с «Ф-...»; в воздухопроводяшей системе весь день давление было на 2 атм. ниже необходимого; бригадир В-в обратился с очередным партизанским заказом». Понятно, сколь многое в таком сокращенном изложении утрачивается. Стремясь представить ситуацию во всем ее полнокровии, я писал не столько для себя, сколько для тебя. Ориентировался на тебя, как заинтересованного читателя. Было ли тебе интересно? Я стремился обеспечить понятность записей, опять же для тебя. Ты все понял?

В заключение, одно методологическое замечание. Не кажется ли тебе, что «события» и «процессы» могут парадоксально меняться своими определениями? События этого одного дня наладчика ПКР как будто обыкновенны... А процессы - необычны. Думаю, это не что иное, как выражение СПЕЦИФИКИ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ СИТУАЦИИ и свидетельство ОБЩНОСТИ СИТУАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ. Для меня могут показаться столь же необычными твои повседневные занятия на работе. А «события» - ну что же тут необыкновенного? Ведь всюду - то же...

Моя ситуация уникальна. Но уникальна всякая ситуация, если не сводить ее к внешним обстоятельствам. Если понять, что необходимым элементом ситуации является также Личность. Ситуация (жизненная, производственная - любая) есть результат актуального взаимодействия личности и среды. Среда может быть «универсальной». обстоятельства - повторяться. А уж личность - всегда уникальна.

(23 января 1982 г.)

Человек и его работа: взгляд изнутри

Как Серега был «штрейкбрехером»

(из «производственной хроники» 1982 г.)*

Сергей 3-в (Серега) - слесарь 4-го разряда, работает в бригаде Анатолия С-ча. Ему около 30 лет, он - представитель молодого поколения кадрового ядра цеха. На заводе работает общей сложности около десяти лет. Из цеха уходил служить армию и вернулся в цех. Его жена - медсестра в заводском здравпункте. Живет Серега в 10 мин. ходьбы от завода. В своей бригаде, да и вообще на слесарном участке Серега принадлежит к числу высокооплачиваемых рабочих. Его дневное производственное задание - 9,8 руб., почти такое же, как у бригадира (у того - 10 руб.). [На «Ленполиграфмаше» существовала практика измерения производственного задания в рублях. В условиях бригадного метода это было своего рода аналогом коэффициента трудового участия, однако назначаемого не бригадой, а «сверху»

- администрацией. А.А.]. С учетом прогрессивки, получается, что Серега зарабатывает в день 13 рублей, (что соответствует месячному заработку до 300 руб.). Серега

- член партии (как и его друг и бригадир Анатолий С-ч).

Когда администрация цеха, обеспокоенная вынужденной «монополией» наладчика Алексеева в обслуживании координатно-револьверного пресса (ПКР), затеяла, наконец, подготовку ему «дублера», Серега сам вызвался на это дело. После двухмесячного ученичества ему, в июне 1982 года, присвоен 2-й разряд штамповщика. С тех пор работать на ПКР Сереге не приходилось.

Нижеследующие события конца августа - начала сентября 1982 года будут излагаться в манере, несколько отличной от предшествующей «Хроники». А именно

- не то чтобы от имени Сереги, но держа его за главное действующее лицо. В некотором смысле, этот текст - протокол ВКЛЮЧЕННОГО НАБЛЮДЕНИЯ, со строго фиксированным объектом наблюдения. Объект этот (разумеется, сам по себе - субъект!) - мой бывший ученик.

Дело в том, что, сидя за верстаком на расстоянии 10-15 от координатноревольверного пресса и занимаясь немудрящей деятельностью «снятия градов», т.е. зачисткой напильником заусениц, остающихся на деталях после токарных и фрезерных операций, я имел возможность дистанционного (все-таки 15 м!), абсолютно естественного (я сидел лицом в ту сторону) всепонимающего (мне ли не понимать!) наблюдения за ситуацией, в которой сам до тех пор был постоянно действующим «субъективным фактором» и из которой, счастливым социологическим наитием, вдруг сумел этот фактор изъять. И ситуация стала развиваться ЕСТЕСТВЕННО (без моего «возмущающего» влияния). Любое производственное и не производственное телодвижение Сереги; любой его социальный контакт; мигание лампочки на пульте управления моего станка; жестикуляция начальника цеха, что-то объясняющего Сереге, и появление у пресса мастера инструментальной группы; присутствие рядом с Серегой цехового технолога Аллы П-ной и ее отсутствие - все было мне понятно, и ОЗНАЧАЛО ту или иную фазу, поворот в развитии ситуации.

Всю эту неделю Серега выступал в оригинальной (для социалистического производства) социальной роли ШТРЕЙКБРЕХЕРА (слово, может быть, и слы-

* Некоторые выражения из дискретной лексики героя (Сереги) подвергнуты литературной адаптации. (Ред.)

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

шанное им, но, уж во всяком случае, не из его повседневного лексикона). Вот о том, как это разворачивалось, что делал сам Серега и что делалось с ним, без претензии на глубокое проникновение во внутренний мир человека, но с исчерпывающим отчетом о его социально-производственном поведении (впрочем, дающем пищу и для психологических интерпретаций) - этот «протокол».

25 августа 1982 года, в среду, Серега, по договоренности с мастером, ушел с обеда. Решение начальника цеха немедленно поставить Серегу на ПКР вместо «отказавшегося от работы» Алексеева состоялось после обеда. Друг и бригадир (а ныне замещающий мастера) Анатолий С-ч вечером не позвонил. Так что, когда утром 26 августа Серега вдруг оказался объектом заинтересованного внимания сразу всех уровней цеховой администрации, это было для него полной неожиданностью.

Он знал только, что ПКР не работает уже около месяца. Алексеев настоял на ремонте. Сначала старший механик Ш-в, потом Керим К-в (зам. механика) со станком возились. А Алексеева начальник цеха Д-н посадил на это время грады чистить. Зря начальник так сделал, ведь эти ремонтники ничего в станке не рубят... Уже и Серегу спрашивали: «Откуда эта рукоятка?». Уж им неловко по пять раз на дню к Алексееву обращаться. Обидело начальство Серегиного учителя... Сидит спиной к станку в 3-х м от него и прочищает вращающимся сверлыш-ком уже которую тысячу медных контактов. Глаза у него, небось, и на спине есть. Видит, что ремонтники в запарке. Но больше со своими советами не лезет. Отбили мужику охоту советовать! Впрочем, и он с начальством особо не церемонился...

Вроде кончили ремонт. И тут оказалось, палец фиксатора новые втулки револьверной головки не лезет. Алексеев это обнаружил, станок не принял. Его уже от градов освободили, они с Керимом вдвоем возились. Втулки выколачивали, обратно ставили. Потом нач. техбюро Люся К-на (она сейчас временно зам. нач. цеха.) все у станка паслась. Заставил их Алексеев какие-то «испытания» проводить. Что-то не так опять... Дает он им прикурить, однако! Как-то на днях Люся от него чуть не ревела. Спросил у учителя, а он объясняет, что те его в «саботаже» обвинили. Ну, он им и врезал обратно...

Потом какой-то мужик из РМЦ [ремонтно-механический цех. А.А.] приходил. Контрольный мастер, кажется. Так и сяк индикаторы с магнитной присоской устанавливал. Вроде, геометрией учитель теперь доволен, а револьверная головка чему-то не перпендикулярна... Ну, это уж «дебри»! Кажется, Алексеев после смены оставался, проверял станок, когда мужик из РМЦ уже ушел. Собрались после этого ПКР запустить, но что-то опять заело. Алексеев при Сереге отдал С-чу (он сейчас за мастера) бумажку, сказал: «Вот объяснительная, ты просил». С-ч прочитал, сунул в карман. Сереге не показал...

Было это 25 августа, еще до обеда. А что его, Серегу, поставят на станок вместо «отказавшегося от работы» (или «отстраненного от работы» - кто как говорит!) Алексеева, Серега узнал только на следующее утро. Как саранча на Серегу все налетели: и С-ч, и Алла П-на, и Люся К-на, и сам начальник цеха Д-н. Скорей, скорей, врубай ПКР, гони программу! Алексеев сидит за верстаком, напротив Серегиного, снова грады чистит... Ну и дела!

«Видел я эти стрессы в гробу! - сказал учителю Серега. Станок-то хоть пашет?» - «Межцентровые расстояния плохо держит. Если станешь работать, следи за расстояниями между отверстиями, пробитыми из разных гнезд». [Имеются в

Человек и его работа: взгляд изнутри

виду разные гнезда револьверной головки. А.А.|. - «Так, а Вы что?». «Аты мою объяснительную разве не читал?» - «Нет!» - «Станок осталось совсем немного до ума довести. Не дают!».

Нехотя, но покладисто пошел Серега налаживать первую партию. Ну, хозяйство у учителя в порядке. Ключ от шкафа - в условленном месте. Подручный инструмент - в коробке, от того, который постоянно не нужен, отделен. Пуансо-нодержатели из револьверной головки почему-то повынуты, а матрицы, те стоят. Ну, загрузить верхний диск недолго. А где же запас вырубных пакетов, который держали в шкафу? «Все, что не станке, возвращено в кладовую, еще пару месяцев назад,» - сказал Алексеев. Это Серегу огорчило. Его в кладовую, как Алексеева, вряд ли пустят. Хочешь взять железку - давай марку [жетон для получения инструмента. АА[.

Алла, Люся, начальник цеха Д-н, то порознь, то вместе, стоят над душой. Ободряют и командуют. Костерят Алексеева, надеются на Серегу. Давай Серега! Ждем от тебя трудовых подвигов. А «Бугор» [шутливое прозвище бригадира. А.А.] как-то в стороне. Друг, называется! Так началась Серегина штрейкбрехерская деятельность. В ней были взлеты и падения, «обалдения» и апатия, радость творческого труда и горькое похмелье. Всего хватило за неделю. Не соскучишься!

Начальник цеха напирал на четыре «аварийных» партии. ПРОГРАММА ГОРИТ! В первый день (26 августа, четверг) Серега управился с одной из них. Панель «Ф-...» в общем-то не сложная. 5 гнезд, 23 удара. Часть пробивного инструмента - уже станке. Остальное взял в кладовой, без марок.

А отрегулирован станок у учителя будьте-нате! Пуансоны матрицами у Сере-ги в револьверной головке сразу спарились. Ударил, без пробы, по заготовке детали - размер в нулях! В общем, везло Сереге в этот день. Начальство вокруг табуном ходит. А Алексеев только раз и подошел, сам (а не по Серегиной просьбе). Уже когда Серега десяток панелек отстукал. «Померяй-ка этот размер!» - говорит. «Почему этот?» - «Два отверстия из разных гнезд пробиты. Вряд ли размер выдерживается...». Померил. Две десятки отклонения! А в чертеже? Две десятки и разрешены. В допуске. Нас это не касается! Хмыкнул учитель. И пожелал Сереге удачи. Работалось Сереге споро. Вся-то партия - 25 деталей. Лишний раз штангенциркуля в руки не брал.

С разверткой для кронштейна «Ф-...» наутро 27 августа (пятница) вышло не так все гладко. Съемника [составная часть пакета инструмента для пробивки отверстия нужного диаметра; в пакет входят: пуансон, матрица, съемник. А.А.] нужной конфигурации не нашлось. Понадобилось в инструментальную группу обращаться. Да и паз 5,8 X 46,2 какой-то нехороший выходит... Сразу пуансон затупился, кто его знает почему. 2-мм заготовку не то чтобы мнет, а искривляет. Вытащишь ее из щели между дисками револьверной головки - второй раз не засунешь. Правда, все эти неполадки встречают у той же Люси (и.о. зам. нач. цеха.) полное понимание, и даже предупредительность. Ей и начальнику сейчас -«лишь бы било». Программу закрыть и, похоже, Алексеева уесть! - «Ведь можно же на ПКР работать?» - «Чего ж нельзя, - говорит Серега, - РАЗ РОДИНА ТРЕБУЕТ!.».

Первую деталь («Ф-...») носили в ОТК, чтобы акт составлять. Согласно акту - ВСЕ В ДОПУСКЕ! А следующая («Ф-...») - и на глаз видно: пара отверстий - на одном расстоянии друг от друга, а другая (таких же) - на пару миллиметров

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

ы

большем. Ну, тут не в станке дело... Шаблон подкачал! Алексеев же этот шаблон не проверял. Значит, инструментальщики напортачили. А в карте штамповки? Там - правильно! Выход сам Серега предложил. Заготовка рассчитана на две детали. И шаблон задуман как симметричный. Штамповать - в два захода: сначала одну половину заготовки, потом другую. По той половине шаблона, которая без ошибки. В два захода тяжелее, конечно... Особенно с этой искривившейся заготовкой. Но можно.

Алексеев на партизанских деталях так давно делает, чтобы в «мертвую зону» войти. Даже, кажется, рацию писал. Ну, ему отклонили... А что размеры в чертеже заданы от 4-х баз - это нас не наше дело! Пожалуй, от той, что противоположна базе пробивки, размеры в минус уйдут. Но это всех, кроме учителя, устраивает. Начальство знает, значит нас не касается! Отстукал Серега «Ф-...» (50 шт., по 16 ударов) к обеду и за следующую принялся. Привычка к станку восстановилась. Искателем в дырочки шаблона попадает с ходу. По мере развития всех этих обстоятельств росла у Сереги потребность поделиться. С тем, кто понимает. Стал Серега учителю «докладывать». Про общий нормальный ход событий, при отдельных мелких неурядицах. Все, правда, не смертельно... И СТАНОК ПАШЕТ!

«Ф-...» (25 шт., по 14 ударов, только керны) Серега отстукал спокойно. А на следующий день - шум! По кернам отверстия просверлили, под фрезу (там большой паз предполагался). И оказалось, что отверстия эти не на месте. Технологи хотели их по центру будущего паза разместить, а посадили на краю. Совсем ерунда вышла. К Сереге было привязались, и сразу отстали. Он - ПО ШАБЛОНУ делал! А карты штамповки проверять Серега, как штамповщик, не обязан... Побежали к конструкторам договариваться. Ну, это Люся умеет. Главное - СТАНОК ПАШЕТ. А что там у вас не так рассчитано - это уже не наша забота!

За два дня Серега выдал на-гора три партии. Заработал, если по расценкам, 3 руб. Лишний раз не перекурил: и на голове висят, да и самому интересно выкручиваться. Вот только - как платить будут? «Бугор» (С-ч) словно и не друг: «Сколько нарубишь, столько и заплатят!..». И лыбится. Начальник цеха успокоил: «По среднему заплатим!». Это - другой разговор!

В понедельник, 30 августа Серега приступил к четвертой партии. Просил нач. цеха все четыре за два дня сделать. Но вы же сами видите, сколько заморочек! «Ф-...» (50 деталей, по 28 ударов) - новая каверза. Там отверстия фигурные и усик в них должен вверх торчать. А в матрице нет нужного фиксирующего пазика. Ее можно только так установить, чтобы усик смотрел вниз или влево... Помнит Серега эту деталь. С Алексеевым вместе делали, в период ученичества. Тот раскопал где-то старую матрицу с усиком, какую-то сборную, с насаженным кольцом. Зато в ней четыре фиксирующих пазика под шпонки - как хочешь ставь! Выставили тогда как надо. А когда отштамповали, стали из матрицедержателя вытаскивать - насадка там и осталась. Потом Серега, когда неделю один на ПКР работал, в свободную минуту эту насадку вышиб. Да сломал. Алексеев, помнится, спрашивал - куда девал сломанную? Выбросил. Сейчас-то и сломанная пригодилась бы!

Люся приводит В-ва, мастера инструментальной группы. Оснастка - по его части. Тому оказалось проще на старую, не кондиционную матрицу другое кольцо насадить, чем с новой матрицей возиться. Так вот и тут выпутались. А СТАНОК ПАШЕТ! Пашет, стерва... Начальству только этого и надо. Перед обедом (30 августа) подходит к Алексееву табельщица с книгой распоряжений. (Серега случайно

Человек и его работа: взгляд изнутри

оказался рядом). Предлагает тому расписаться. Написано в книге (точной формулировки, понятно, Серега не запомнил):

«РАСПОРЯЖЕНИЕ N 320 от 25.08.82 (т.е. задним числом!). За отказ от работы на станке ПКР КО-120 после ремонта и невыполнение указаний мастера и зам. нач. цеха, что привело простою оборудования и поставило под угрозу срыва программу цеха в августе- месяце, объявить выговор наладчику Алексееву А.Н. и депремировать за август на 50%. Начальник цеха А.Д-н».

Алексеев говорит: «Я это должен переписать, тогда распишусь». Табельщица говорит: «Ну, тогда потом, сами придете». (Алексеев потом^ассказывал: начальник цеха табельщице наказал - чтоб не давала переписывать! Мда, круто! Ну, учитель знает, что делает). Все же забеспокоился Серега, что мало заработал, пусть и обещали ему по среднему. А «Бугру» (бригадиру) нужен от Сереги и свой навар. Раз ты попал на ПКР - давай, делай, что можно, без технологии. А мы это как слесарную или фрезерную (операцию) закроем!

Дело обычное. Называется - ПАРТИЗАНЩИНА. По техпроцессу числится, например, как сверловочная, а штампуется! Быстро доходно. Наряды закрываются на бригаду. Алексеев говорит, что с полсотни обозначений так выпустил. В период обучения они с Серегой вместе партизанили... Ну, шаблоны-то нелегальные у учителя остались. В том числе и на ту лицевую панель, которая два куска (200 руб.) потянет. Алексеев тогда сказал: хочешь, делай по моим шаблонам. Тут-то Серега за пару недель весь свой срок ученичества бригаде и оправдал.

На третий день своего «штрейкбрехерства» затеял Серега «аферу» с «Ф-...» (25 шт., по 25 отверстий, сложных пазов нет, и весь пробивной инструмент подходящий имеется). Ну, Алексеев свои шаблоны на самом станке пробивал. Есть там микроскопы, ни черта в них не видно, правда, но он как-то приспособился: левым очком для правого глаза как лупой пользуется. Один раз и ученика заставил шаблон на станке сделать. Не понравилось это Сереге... Он же слесарь! Сереге проще стальной лист разметить, накернить и потом просверлить те же 6-мм отверстия. Точность, может, и не та, что должна быть с микроскопами, но для той детали, которую Серега задумал сейчас штамповать, достаточно.

Во второй половине дня 30 августа добыл Серега кусок 3-х мм стального листа. Выбрал для баз угол получше, напильником края подправил, разметил 25 отверстий, просверлил. Вот и готов шаблон! Не хуже алексеевских. Только хотел свою партизанскую акцию развернуть - тут к нему Люся с Аллой: нет, ты еще на нас поработай! Заглянул Серега в ихний техпроцесс, пришел в тупик. «Ф-...» не имеет шаблона! И написано временное п/и [производственное извещение. А.А.| -пробивать БЕЗ ШАБЛОНА, «по координатным линейкам», каждую деталь! Каждый удар - по микроскопам выставлять, выходит. А сколько штук? 25! Ударов -по 34! Для каждого удара - две координаты. Стало быть (Серега не считал, но почувствовал): 34 X 2 X 25 1.700 раз в линзу заглядывать, в которой ничего не видно! Да тут и с хорошей линзой неделю провозишься.

И что-то раньше ласковые были... А теперь - металл в голосе! Учитель объяснил: на пушку берут! К нему, оказывается, тоже с этим подлезали. Смотри, каким числом это п/и датировано: 25 авг. 82 г. То есть - теперь специально для Сереги возобновили! Был там в станке, согласно тех. паспорту, блок цифровой индексации... Ддя автоматической установки координат при пробивке шаблонов. С его помощью можно было бы и уникальные детали, по 3-5 штук, делать (без

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

шаблона). Но этот блок еще при перевозке станка кокнули... А теперь делают вид, что не знают.

Прерванный в выполнении своей партизанской затеи провокационным начальственным требованием, Серега совсем увял. В таких случаях он тупо смотрит в чертеж и меланхолично курит. «Ну, что, Серега?» - спрашивает Алексеев. «Откажусь, и черт с ними!». Ну, зачем так уж! Чем каждую из 34-х позиций детали по микроскопам выставлять, лучше Сереге и тут свой шаблон сделать! И по нему -все 25 деталей отштамповать. Серега это и предпринимает, на следующий день 31 августа (вторник). Люсю, Аллу, начальника цеха его инициатива вполне устроила, все тут были... Не хочешь раком становиться стань передом. А оформим, как если бы стоял раком!..

Пришлось Сереге заделаться технологом, уже недобровольно, а вынужденно! Контроль у Сереги один - готовая деталь. Совпали отверстия после пробивки по этому самодельному шаблону с чертежом - хорошо! Нет - поправим шаблон. Поправлять-то нежелательно... Дырку заваривать! А по заваренному новую дырку при сверлении может повести в сторону. Но уж тут - судьба, и отчасти искусство. В карту штамповки Серега не смотрит. И уж ИХ ошибок не повторит! Вот разве свои внесет... И внес. Ведь все разрешили из идиотского положения выкрутиться собственными силами. Он и выкрутился. А в одном размере, при расчетах, на 1,5 мм ошибся, неизвестно как.

Отштамповал все 25 штук. И - В БРАК! Конечно, опять конструкторами и сборщиками договорятся. На что же у нас технологи-то? Серега чувствует себя и не правым, и правым: вы нас «за ноги подвесили», мы вам - «козу заделали». Переморшитесь! Выяснилось все это уже на следующий день, когда Серега успел не только административную («Ф...»), но и свою, партизанскую, для бригады («Ю-...») отстукать. Там, по счастью, все в порядке.

Так или иначе, настроение у Сереги совсем упало. Учитель сочувствует, а может и радуется... Нет, не похоже на него: что ни присоветует, все по делу! Ему небось тоже несладко сейчас приходится... А тут «эта дура» (иначе Серега технолога не называет!) подкинула: «Это Вы Алексееву выговор схлопотали! У него со станком не получается, а у вас получается!». Вспыхнули тут у Сереги угрызения совести. Поделился учителем. Еше раньше ему говорил: «Если начнут привязы-ватьсяться, пошлю к черту!». А тот: «К черту надо посылать своевременно, не слишком рано, и не слишком поздно!». Серега: «Они же нахрапом взяли! Мне-то зачем все это?». Алексеев: «Конечно, на тебя не в обиде. Ты - орудие, и невольное!». Серега растроган: «А ничего не поделаешь... ЖИТЬ-ТО НАДО!».

Вроде администрация со своей «партизанщиной» отстала... у «Бугра» всегда найдется. «Ф-...» - другая панель. Тут и расточные, и фрезерные операции, фигурные пазы и отверстия. Фигурные - значит комбинировать, один паз или окно -несколькими штампами пробивать. Какой брать, из чего выбирать - у учителя на то картотека есть... Эх, нет подходящего инструмента! Но половину детали пробить все-таки можно. Стал Серега изделывать еше один партизанский шаблон. Игра тут всяко стоит свеч. За день бригаде 100 руб. подкинуть можно. «Бугор», понятно, согласен. А начальство, тем временем, уже смекнуло, что платить Сереге по-среднему, когда тот на ПКР вкалывает, невыгодно. Алексеев то же самое за свои повременные 150 руб. в месяц сделает, не за 300! Стали Серегу торопить: хватит, ты свое уже показал. Алексеева - ОБРАТНО НА СТАНОК!

Человек и его работа: взгляд изнутри

Серега уж и рад. В гробу он видел эти стрессы! Пошел делиться радостью с учителем. Но и тот не прост: «Нет, Серега, пока станок в полный порядок не приведут, я за него не встану». - «Кто ж его приведет?» - «А хоть бы и я. Только уж пускай переводят меня на это время в слесари-ремонтники!». Пошел Серега готовить свою партизанщину. Начальство не мешает... Как-никак, удружил он им.

Тут у Сереги привалили домашние события. 31 августа уехала жена в отпуск. Дочка с тещей - на даче. Жену проводил «поддал». Да перебрал... С похмелья -рассчитывал, размечал и высверливал Серега свой партизанский шаблон. Пробил первую деталь. И понес «Бугру» (другу, бригадиру, а сейчас еще мастеру) Анатолию С-чу: «Проверяй!». Тот: «Сам, что ли, не можешь?» - «Ты начальник, ты и проверяй!». Проверил «Бугор», и углядел: два отверстия на пару миллиметров раздвинуты больше, чем надо. Расстроился Серега вконец. Алексеев вроде на станок возвращаться не собирается... От начальства «спасиба» не дождешься... От друга-бригадира - втык... Только учитель - с пониманием. Так ведь и тот себе на уме.

Голова болит - спасу нет! Разве что ПОПРАВИТЬСЯ? Так денег нет! Обычно у Алексеева можно попросить... Сейчас неудобно. Спросил у «Колпака» (кличка одного из членов бригады). У того, оказывается, лежат в тумбочке целых два рубля двухкопеечными монетами (какие иногда выдают впридачу к бумажкам в получку). Отсыпал «Колпак» этих монет Сереге... И отпросился бы Серега по-хорошему, так, как нарочно, и «Бугор», и все - на диспетчерской. Гори все огнем, ушел без спросу. И простоял ПКР все послеобеденное время 1 сентября.

Утром 2 сентября (четверг) вышел Серега свою партизанщину штамповать. Там еще срочных официальных заданий воз. Но их начальство уже Алексееву сватает. С тяжелым сердцем Серега штамповал эту «Ф-...». Предварительно шаблон исправил. Пошло вроде как по маслу... Партия-то, в отличие от предыдущих, 125 штук (29 ударов). Стоила игра свеч!

Тут подходит Алексеев. Точнее, подошел, когда Серега отошел от станка, по нужде, что ли. Стоит, ждет. «Померяй-ка этот размер!» - говорит. Меряет Серега -в допуске! Алексеев: «Так ведь, если от базы считать, то должно быть не 118, а 115!». Как так? В самом деле: размер, от которого Серега своих расчетах плясал, вовсе не от края коробки, а - от другого отверстия. Так нарисована в чертеже эта чертова стрелка, что можно подумать, будто она от края. В общем, половина всех отверстий пробита правильно, а половина - смещена на мм влево! Оказывается, Алексеев подошел беспокоящие его межцентровые расстояния проверить. Он свои «десятки» [десятые миллиметра. А.А.] искал, а налетел на Серегино 3-мм отклонение. Добрых 80 штук уже готовых деталей в стопке. Назад не вернешься, и дальше не поедешь!

Доконала Серегу эта информация так, что даже матерных слов нет. И сказал он меланхолично, что ПОРА НА БЮЛЛЕТЕНЬ... А бюллетень - стало, с некоторых пор, для него просто. Это как он в больницу-то недавно попал? Ехал на велосипеде, сшибла его машина. Вырос под глазом такой фингал, как после крупной потасовки. Ну, стал его залечивать, амбулаторно, тут заодно и обнаружилось, что кровяное давление высокое. Серега полноват, может и впрямь сердце неважное... Стали повторно кардиограмму снимать, а он - с глубокого перепоя, установили... ишемию! В июле уложили его по этому поводу больницу. Ну, а Серега с тех пор усвоил: как поддашь - давление подскочит. И можно на бюлле-

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

ш

тень.

Но что же все-таки делать с этой партией? «Что бы мне пораньше померить!» - говорит Алексеев. Серега: «Что бы Вам померить, когда уже вся партия готова!» - «Тоже верно: МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ - ЛУЧШЕ СПИШЬ!». Час Серега размышлял, как быть, надумал: «Вы никому не говорите! Я их отштампую, КАК ЕСТЬ, все. И пусть Бугор выкручивается. Он же первую деталь проверял - не заметил. А ему не привыкать на сборку бегать... Когда одна деталь два с полтиной стоит, такое не бракуют!». Но, конечно, лучше Сереге не присутствовать при том, как брак всплывет. В общем, если идея бюллетеня была еще смутной, то тут уж размышление совпало с поступком. С обеда вернулся Серега со здравпункта с законным бюллетенем, по причине давления 160 X 90. Партию можно и с бюллетенем в кармане доделать. Вчера-то полдня прогулял, а теперь как бы за прогул отработает.

А на учителя, оказывается, еще с утра 2 сентября давили... Коля Я-ш после увольнения старшего мастера Т-ва занял его место. Вот этот Коля и был заслан к Алексееву, чтобы возвращался на станок. Тот - наотрез! Что же, Сереге так оставаться навсегда на ПКР? Да ведь прав Алексеев, встал на своем и стоит, рассуждает Серега. Так или иначе, учитель не продаст, партию «в брак» я доделаю, уйду на бюллетень, а там видно будет... Но что-то толкнуло Серегу пока не признаваться, что бюллетень у него уже в кармане. Только учителю сказал. И когда того после обеда вызвали к начальнику цеха и, в присутствии секретаря партбюро, продолжали ДАВИТЬ, он-то знал, что у Сереги бюллетень. А они еще не знали...

Хоть бы поскорее закончить эту злополучную «Ф-...»! Серега еще чувствует начальственную поддержку и расположенность, но все больше понимает, что это не надолго. Скоро с него «Бугор», и Люся, и даже начальник цеха - семь шкур спустят. Тут Серега вспомнил, что сегодня (2 сентября) надо дежурить в народной дружине. А он уже несколько дежурств подряд пропустил. Того и гляди, в следующий отпуск положенных три дня не дадут... И, со всей непоследовательностью, предъявив мастеру Коле бюллетень (перед самым концом смены; тот аж лица спал!), отправился Серега в дружину - этот свой бюллетень «компрометировать». Там с ним друг и «Бугор» Анатолий С-ч (тоже дружинник) стал проводить воспитательную работу. Уже ясно, что Алексеев на своем настоит. Значит, надежда вся опять на него, Серегу. И если ты, Серега, в пятницу на работу не выйдешь, то будешь самое, что ни на есть... г-но! Разозлился Серега, послал друга подальше, и ушел за два часа до окончания дежурства.

Утром 3 сентября (пятница) Сереге телефон оборвали мастер Я-ш, и друг С-ч. Чтобы вышел на работу! Не дают поболеть спокойно... Что же вам надо? «Ф-...» (25 штук, по 29 ударов). Деталь не хитрая. Учитель их отшил. Продолжает исправно чистить свои грады. После обеда вышел-таки Серега со своим бюллетенем на работу. Отстукал требуемое. Загнанные им в брак, партизанские «Ф-...» лежат в стопке (никто про их порок пока не знает). Хватит с Сереге «трудовых подвигов»! Бригада вроде и в субботу будет вкалывать, но уж тут - дудки. Вдруг подходит Алексеев и говорит: «Знаешь, я вроде тоже заболел, без дураков. Похоже, температура!..». И подумалось тогда Сереге, что ГОРЕК ХЛЕБ ШТРЕЙКБРЕХЕРА. Впрочем, слово это не из его лексикона...

В субботу 4 сентября 1982 г. я вызвал врача на дом, действительно с температурой. И часто было (будет) дальше с Серегой, с цеховой программой, с моим

Человек и его работа: взгляд изнутри

238

станком, да и со мной самим, - узнаю не раньше, чем через неделю.

Перечитав этот отчет, нахожу, что, раскрывая взятую тему, я далеко не обнажил всех пружин сложившейся ситуации. Показаны лишь те, которые, так или иначе, видны самому Сереге. Остались за кадром мотивы и поступки иных, второстепенных действующих лиц (не исключая и меня самого). Сама по себе правомерность ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ЗАБАСТОВКИ Алексеева вовсе не очевидна из этого текста. Не буду здесь ее дополнительно обосновывать. Тут речь шла прежде всего о социальной роли «штрейкбрехера», которую пришлось сыграть Сереге 3-ву. В частности, о том, как эта роль может реализоваться в условиях нашего производства.

(6 сентября 1982 г.)

Оплата по труду или труд по оплате?

[Фрагмент из научной статьи, написанной в 1983 г. и впервые опубликованной в 1989 г. Этот текст написан в соавторстве с С.М.Розетом, ныне покойным. А.А.].

Общеизвестна социальная норма-требование - ОПЛАТА ПО ТРУДУ. В «классической» ситуации индивидуальной сдельщины соответствующей ей нормой-стереотипом поведения оказывается... ТРУД ПО ОПЛАТЕ. Вот как при этом соотносятся интересы двух непосредственных партнеров по производственному взаимодействию: мастера и рабочего-сделыдика.

МАСТЕР ЗАИНТЕРЕСОВАН: а) в выполнении плана по валу и по номенклатуре; б) в выполнении так называемых «аварийных» заказов (работ, срочно требуемых для следующего звена технологической цепочки); в) в сохранении сложившейся в данном коллективе иерархии «социально-экономических статусов»; г) в минимизации конфликтов по поводу оплаты труда в конце месяца; д) в отсутствии перерасхода фонда заработной платы.

РАБОЧИЙ-СДЕЛЬЩИК ЗАИНТЕРЕСОВАН: а) в заработке, соответствующем его «социально-экономическому статусу» в данном коллективе; б) в повышении этого статуса и, следовательно, повышении заработной платы (универсальный способ самоутверждения в коллективе); в) в гарантиях того, что этот статус, по итогам данного месяца, не снизится; г) в отсутствии претензий со стороны ОТК, а также в следующем звене технологической цепочки; д) в поддержании отношений сотрудничества коллективе и с непосредственным начальником (мастером).

При таком соотношении интересов «ТРУД ПО ОПЛАТЕ» СТАНОВИТСЯ НОРМОЙ ПОВЕДЕНИЯ, равно принимаемой как рабочими, так и низовой администрацией. (Примечательно, что бригадная форма организации труда сама по себе, при сохранении существующего порядка нормирования труда и материального стимулирования, не снимает проблемы разделения работ на выгодные и невыгодные. А лишь переносит эту проблему в плоскость взаимоотношений между мастером и бригадиром, представляющим интересы своей бригады как «совокупного работника»).

Надо сказать, что в такой ситуации возникает повышенная вероятность деформации и расщепления уже и самой нормы-стереотипа. Став своего рода нормативным требованием, социальный стереотип «труда по оплате» находит свое от-

МИР РОССИИ. 1998. N7-2

рицание асоциальном, по существу, стереотипе поведения: «Сделай меньше (или - сделай «на халяву»), получи больше!».

Как правило, рабочий-сдельщик всегда заинтересован в «выгодной» работе, но именно - в работе, а не в «плате за безделье». Социальный тип хапуги, гоняющегося за «длинным рублем», в трудовых коллективах не популярен. Вообще, по нашему мнению, для массы рабочих этические нормы «справедливости» соотношении труда и оплаты и готовности «отплатить» трудом за достигнутый уровень общественной оценки своего труда - в общем превалируют над материальным интересом, как таковым.

Итак, своеобразная «перевернутая» зависимость труда и оплаты в реальных производственных условиях, с одной стороны, выступает своеобразным способом обеспечения заданного уровня производительности труда, а с другой - создает предпосылки для развития разного рода антиобщественных проявлений...

(Сентябрь 1983 г.)

Бешеная халтура, красивая деталь (эпизод из жизни бригады 003 1984 г.)

Старожил (экспозиция)

Уже пять лет работаю я на Ленполиграфмаше, сначала наладчиком-повре-менщиком, потом слесарем-сдельщиком. Оказывается, это очень много.

За эти пять лет я успел «пережить» двух начальников цеха, одного заместителя, одного старшего мастера, трех мастеров слесарного участка, четырех младших кладовщиц инструментальной кладовой, двух старших механиков, правда -только одного секретаря партбюро цеха. На моей памяти успели вернуться из армии уходившие при мне служить; успели распасться браки, выросшие из взаимного ухаживания у меня на глазах. Умер мой первый наставник (слесарь-инструментальщик Федор Филиппович). Из троих моих прямых или косвенных учеников по координатно-револьверному прессу (ПКР), один ушел в другой цех, другого уволили за прогулы, третий перешел на освобожденную комсомольскую работу...

За пять лет я успел побывать на двух траурных митингах [смерть Брежнева и смерть Андропова. - А.А.]. Сам успел стать «ударником коммунистического труда» и... «вредителем»; съездить в отпуск на Кубу и быть исключенным из партии. И уже после этого - увидеть собственную физиономию на фотографии в многотиражной газете. Чего только не было!..

«Все течет и изменяется». Но есть и «величины постоянные». Например: генеральный директор завода А.Д.; мой бывший бригадир (отметивший за это время 35-летие своей работы на заводе) И.В.; мой нынешний бригадир А.С.; наконец -я сам, несмотря на все перипетии собственной судьбы. На заводе, в своем цехе, на своем участке, я уже СТАРОЖИЛ. И даже станок, запускавшийся мною в 1980 году как «новое оборудование», кто-то недавно назвал «старичком»...

В этом году мне стукнуло пятьдесят (бригада, по этому случаю, подарила мне электрический светильник фирмы «Прометей»). Но возраст, как и общий трудовой стаж, для работника - «второстепенная» социальная характеристика. Главное - давно ли ты ЗДЕСЬ работаешь. После пяти лет становишься старожилом. Пять

Человек и его работа: взгляд изнутри

или десять лет - уже не велика разница.

Начиная с декабря 1983 года я вновь вернулся на координатно-револьверный пресс (ПКР), после полуторагодового перерыва, в течение которого на этом станке работал мой бывший ученик Серега 3., да и не только он. Сам же я в это время трудился рядовым слесарем в бригаде Игоря В. Но вот Серега перевелся в другой цех (на сборку), и тогда Анатолий С. (бригадир той бригады, за которой ныне закреплен ПКР) пригласил меня к себе в бригаду, на Серегино место. «Все возвращается на круги своя» (впрочем, скорее все же - по спирали).

Мой станок сейчас - как хорошо объезженный конь. Я знаю все его повадки. Он, похоже, ничего не может «выкинуть», могу «выкинуть» только я, понадеявшись на авось или отвлекшись и забыв о какой-нибудь хорошо известной мне его особенности. Я вообще-то лентяй. Я целый год не регулировал подшипники траверзы [«Генеральной линейки». - А.А.|, которые 1981 году регулировал чуть не каждую неделю! Но это скорее всего потому, что я тогда их так усердно регулировал, мне Сереге на три года ТОЙ регулировки хватило. Сейчас эта регулировка, строго говоря, не мое дело. Но лучше совсем не регулировать, чем это станут делать наши ремонтники. А самому - ни к чему, поскольку точности пробивки отверстий и так хватает. И я уже знаю, что после очередной регулировки может лучше не стать...

Еще год назад я снял со станка лишний кожух, что позволило мне устроить себе рабочую позу сидя. Я целый день не стою, а сижу на высоком, врашаюшемся слесарном стуле, воздвигнутом на перевернутой металлической коробке. Это -поза велосипедиста, склонившегося за рулем (роль которого здесь выполняет перемещаемый вручную пантограф). Я так еще не один год могу просидеть... А по субботам и воскресеньям - писать эти заметки. Ну, пора заканчивать экспозицию.

Что такое «халтура*

В среду, 21 ноября 1984 г. мой бригадир А.С. [он же - «Толик», он же -«Бугор». А.А.] утром сказал мне: «Отдохни пока!» - «В каком смысле?» - «Физически». И предложил мне заняться наконец (он давно прицеливался!) деталью, под обозначением «РУ-...», штамповка которой на моем станке технологами вовсе не предусмотрена.

Представьте себе стальной лист миллиметровой толщины габаритами примерно 180 X 350 мм. Это - развертка коробочки, которая получится, когда в этом листе будут вырублены углы, а потом лист загнут и углы сварены. После этого, согласно существующей технологии, в каждой из таких коробочек налов разных плоскостях - отцентровать, просверлить и рассверлить до полусотни отверстий, диаметрами (перечисляю): 2,4 мм; 3,4; 8,2; 12,5; 15; 25; 23; 22; да еще пазик 7X9; большой паз 12 X 40.

Разумеется, расточник, которому все это предстоит, не станет по очереди с каждой коробочкой возиться. Он настроит расточной станок на одно отверстие -все 150 коробочек перекидает; потом - на другое, опять 150. И так пятьдесят раз (по количеству разных отверстий). (Для удобопонятности я несколько упрощаю!). Нормировщик в такие «профессиональные тонкости» не вдается. В техпроцессе записана... ОДНА производственная операция: расточить пятьдесят отверстий в коробочке. И эта операция «стоит» по трудозатратам чуть больше часа (64 мин.)

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

241

рабочего времени расточника 5-го разряда, а по расценке - около рубля (96,512

коп^-

Но прежде чем растачивать, в детали нужно вырубить углы, загнуть... Что является делом слесарей. В общем, по «маршрутной карте» деталь сначала попала в нашу комплексную бригаду. И бригадир Толик резонно рассудил, что нечего «халтуру» из рук выпускать, если мы эти пазы и отверстия можем и ДО гибки сделать. Для того и существует мой станок, координатно-револьверный пресс, в котором можно установить развертку (стальной лист) и, не вынимая ее из пневмозажимов, а только поворачивая револьверную головку, пробить по шаблону, за 3-5 минут, все пятьдесят отверстий, нужного размера и нужных местах. Перемножьте эти 4 минуты на 150, сколько будет? От силы 10 часов, а не 150. То-то!

Ну, тут надо иметь надежного наладчика-штамповщика, который: а) все размеры из чертежа уже сложенной (загнутой) коробочки переведет, пересчитает в размеры (расстояния) от баз развертки, т.е. составит карту штамповки из разряда самых сложных (с которыми у технологов, готовивших техпроцессы для моего станка не обходилось без пары ошибок в каждом, в 1980-1981 годах!); б) затем переведет этот самодельный эскиз развертки в металл шаблона (т.е. разметит 3-х миллиметровый стальной лист и просверлит в нем пятьдесят одинаковых отверстий диаметром 6 мм, под искатель пантографа; в) подберет пробивной инструмент (для отверстий этой коробочки подходящие вырубные пакеты, по счастью, имеются; а вот для пазов - нет, и надо комбинировать удары, чтобы в итоге получилась нужная конфигурация); г) загрузит револьверную головку этим инструментом, установит шаблон на координатном столе, подрегулирует, «пробьет» первую деталь, проверит, убедится, что после гибки получится та самая коробочка, которая показана на чертеже.

Сколько он провозится со всей этой подготовительной работой? Ну, смену. А потом, за другую смену, отштампует в развертке все пятьдесят отверстий и пазов во всех 150 коробочках. И за два дня, таким образом, заработает... 150 рублей! Ведь он тем самым «закроет» в маршрутной карте расточную операцию. А кому какое дело, как это сделано, если конечный продукт (коробочка на выходе) - соответствует чертежу... Вот это и называется по-рабочему - «халтура»!

ХАЛТУРА - это вовсе не плохая (некачественная) работа, а, наоборот, хорошая работа, сделанная при минимуме трудозатрат. Работа эффективная, в смысле получения требуемого конечного результата «малым потом». Работа выгодная - и себе, и производству! Но когда за пару дней - 150 рублей (я - в бригаде, так что идет это в бригадный котел, а не «в мой карман», да и никто не дал бы мне одному за два дня 150 рублей заработать!), то это - уже не просто халтура, а «халтура бешеная».

Для бригады эти 150 рублей - порядочные деньги. Ведь за месяц бригада из 12-13 чел. закрывает нарядов рублей на 1.600 (без учета премиальных). А тут один член бригады - за пару дней - десятую часть этой суммы! Как обычно, в чем-то проиграешь, а в чем-то выиграешь. Важно, чтобы в конечном итоге выигрыш был больше проигрыша. А если выигрыш слишком сильно перевесит, то наряд на эти коробочки можно будет, договорившись с мастером, и не закрывать, а отложить до будущего месяца (когда, может быть, косяком повалит невыгодная работа). Такая вот «рабочая арифметика»... (Впрочем, почему только рабочая? Аналогично, на своем уровне и для своих дел, рассуждают и мастер, и начальник цеха.

Человек и его работа: взгляд изнутри

242

и генеральный директор!).

Рассчитывать карты штамповки мне не привыкать, еще с 1981 года. Как лучше делать поправку на гибку, при расчете размеров, меня научил бригадир Толик (раньше я делал это куда более сложным способом). Но, как всякий нормальный рабочий, теперь обхожусь без лишних бумаг, а сразу реализую эту карту штамповки в металле шаблона: всякий размер высчитываю в уме и, не записывая, откладываю на штангенрейсмусе, а затемриску на металле. Таким образом, шаблон оказывается для меня своего рода «металлическим эскизом».

Ну, потом - по пересечениям рисок - накернить, просверлить сначала маленькие отверстия по «кернам», потом рассверлить, потом - проверить межцентровые расстояния, на случай расчетной ошибки, а если при кернении рука дрогнула, то подправить отверстия круглым надфилем. Наконец, развернуть отверстия до требуемых 6 мм. Шаблон готов! Это - чисто слесарная работа. Даже скорее -слесаря-инструментальщика. (Конечно, слесарь-инструментальщик сделал бы это качественнее. Но я в 0,1 мм отклонения укладываюсь, а больше мне и не надо).

Было время - я делал такие шаблоны непосредственно на станке, не размечал и сверлил, а «пробивал» шаблон, пользуясь координатной сеткой ПКР. Но с 1982 года микроскопы - не освещены, геометрическая система станка - все же не «в нулях» (в нулях - это моя «синяя птица» 1981 года!), такой точности не получишь. Мне - «себе дешевле» разметить и просверлить слесарным способом, благо я теперь сам слесарь механосборочных работ, как и мой первый ученик на ПКР - Серега. А он поступал именно так.

Итак, к обеду 21 ноября шаблон для «РУ-...» готов. Затем я загружаю десяток гнезд револьверной головки. Кое-что у меня в ней уже стоит (пакеты инструмента с «расхожими» диаметрами 2,5 или 3,6 мм). К концу дня и наладка станка для данной детали готова. За этот день я заработал... 00 руб. 00 коп. Зато завтра... Собираюсь уходить, но наш «Бугор» просит сделать ему пробную деталь. Он сегодня остается в вечер - проверит (обычно он доверяет мне, но тут - «слишком крупная игра»; надо не промахнуться!). Задерживаюсь на полчаса. Приношу ему первую из 150. Толик говорит: «Отлично! Даже более чем отлично!». (Это - на глаз). Оставляю, ухожу.

Для пользы дела

Наутро 22 ноября узнаю, что все межцентровые расстояния порядке (а там и в самой детали есть размеры с допуском всего 0,1). Только от баз чуть подвинуть всю систему отверстий (но это я и сам предупредил: первая деталь - пробная, а подрегулировать - пустяк!). И еще «грат» надо в другую сторону, чтобы получился не снаружи, а внутри коробочки после гибки. ГРАТ - это те заусеницы, которые остаются: после сверловки, на выходе сверла; после фрезеровки, по ходу движения фрезы; после штамповки - со стороны, противоположной удару. Снятие «градов» напильником, шабером или посредством зенковки (неглубокое рассверливание с обратной стороны) - одна из самых расхожих слесарных операций.

Ситуация привычная: я штампую, бригада снимает «грады» (тут - ума не надо, а только навык, которым я в свое время не вдруг овладел) и гнет мои развертки (вот эта работа - из самых квалифицированных!). Но, как ни снимай заусеницы, это все же - не столь изящно выглядит, как та сторона, с которой

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

243

удар пуансона, где края отверстия или паза получают естественное закругление внутрь. Вот почему бригадир попросил меня пробивать с другой стороны.

Правда, для этого я должен «перевернуть шаблон», т.е. пробивать отверстия от одной базы так, чтобы размеры выдерживались от противоположной. А это зависит уже не столько от моего искусства, сколько от того, насколько точно (или вернее - единообразно) выдержаны габариты заготовки (в каком-то из «писем любимым женщинам» я это подробно объяснял). Штамповка с перевернутым шаблоном - одно из моих рационализаторских предложений 1981 года, которое было отклонено отделом главного технолога (долго сейчас рассказывать, почему). Но это - нечто «само собой разумеющееся», скажем, для бригадира Толика. Ведь известно, насколько может отклониться фрезеровщик при «огабаричивании» заготовки, а стало быть - можно на это сделать поправку. Вообще, «рабочая технология» - вся не по правилам. Но, наверное, нужны правила, чтобы было чего нарушать для достижения конечного результата.

Весь день 22 ноября я штамповал «РУ-...» и сделал 100 штук из 150. Эта «нелегальная» деталь была... КРАСИВАЯ! Дело в том, что когда на малой площади размешено много всяких фигуративных элементов, расположенных не симметрично, к тому же - отверстия разного размера, то это особая эстетика. Эстетика -«не примитивности». Это - как морозный узор на оконном стекле. Игорь С., работающий рядом, сказал: «Красивая деталь!». Еще кто-то (независимо) - то же. В самом деле - красиво!

Я старался не спешить, чтобы не ошибиться в ударах. Когда одиннадцать раз надо повернуть револьверную головку, искателем пантографа найти нужное фиксирующее отверстие в шаблоне и «ударить» в нужное место заготовки, шансы ошибиться возрастают. Но уже на 5-й - 10-й детали вырабатывается достаточно надежный автоматизм (своего рода маршрут на шаблоне!). Ошибиться можно -пробив отверстие малого диаметра на месте крупного. Стоит потом поверх ударить крупным пуансоном, чтобы следов этой ошибки не осталось. А вот если наоборот - обидно! В обшем-то брак. Но такой брак я умею исправлять. Ибо все слесари знакомы с аппаратом точечной сварки, который стоит рядом с моим станком. Прорубив нечаянно нежелательную дырку, я беру подходящую «вырубку» (стальной кружок из яшика для отходов) и забиваю им эту дырку. Потом привариваю. Тот, кто будет убирать грат, заодно зачистит и сварку (а если ошибка слишком «неприличная», то я сам это сделаю). На сотню деталей (5 тыс. ударов!) я пару раз ошибусь (если затороплюсь или задумаюсь). Мастерство - это не когда не делают ни единой ошибки, а когда умеют ошибку исправить.

А развертки-то мои (рублевые!) не 'залеживаются. Я еще штамповать не кончил, а Николай Р. (по указанию бригадира) пристроился уже «грады» снимать. Он заметил пару разверток пропущенными дырками (забыл я ударить разок из 50 раз!). Благо шаблон со станка не снят, настройка не менялась - добавить одно отверстие ничего не стоит. В общем заработал я этот «звездный» день 100 рублей (разумеется, по нормам расточки и фрезеровки, а не штамповки). А оставшиеся 50 - на следующий день 23 ноября, до обеда). Разумеется, такая халтура - небывалая, потому и «бешеная».

Итак, все НЕ ПО ПРАВИЛАМ! Штампую на ПКР деталь, которую положено обрабатывать на расточном станке... Занимаюсь расчетами карты штамповки вместо технологов... Изготавливаю шаблон, который положено делать инструмен-

Человек и его работа: взгляд изнутри

талыликам... Зарабатываю бригаде 150 рублей за 2,5 дня (включая изготовление шаблона)... И все - ДЛЯ ПОЛЬЗЫ ДЕЛА! А когда вдругой раз придет эта деталь (вряд ли технологи спохватятся к тому времени перевести ее на мой станок, а мы, разумеется, вылезать с таким предложением не будем!), у нас уже и шаблон готовый, и «мелких неприятностей», авось, не будет. Так я и за полтора дня или даже за день с этой работой справлюсь. И будет снова на входе - все не по правилам, а на выходе - «бешеная халтура, красивая деталь»!

Но выиграв на ней, я (т.е. бригада) проиграет на чем-то другом (очень не выгодном!). И в итоге будет умеренное перевыполнение бригадного задания (процентов на 10, не больше). Но не подумайте, что на этом история «красивой детали» окончена.

Неожиданный финал

Отштампованные мною 145 штук «красивой детали» были уже загнуты и углы заварены (т.е. превратились из листов в коробочки), как вдруг наш «Бугор» в последних числах ноября обнаружил на своем верстаке папку с техпроцессом «РУ-...», в которую оказался вклеен новый чертеж этой детали с конструктивным изменением (на месте девяти отверстий диаметром 8,2 мм - всего три таких отверстия, и добавлены: одно отверстие 15 и одно 2,5 мм). А надо сказать, что мы «отрабатывали» эту деталь уже в счет будущего года. Между тем, именно в запуске 1985 года предусматривалось это конструктивное изменение, просто в ноябре 1984-го его еще не успели в чертеж внести. Выходит, вся наша «бешеная халтура» - В БРАК!

Но наш бригадир не так прост - согласиться с тем, чтобы осталась не оплаченной работа, выполненная в соответствии чертежом (аннулированным позднее). Возникло что-то вроде производственного конфликта. Администрация выискала случайно сохранившийся обрывок прежнего (вырванного из папки) чертежа, на котором рукой технолога (конструктора?) написано: «только на запуск 1984 г., в 1985 году будет изменение расточной операции» (той самой, которую я заместил штамповкой на своем ПКР). Запись датирована октябрем 1984 г., т.е. как будто уже существовала тогда, когда мы этим чертежом пользовались... Однако ни я, ни «Бугор» - в упор не помним, чтобы была тогда такая запись! А не обратить внимания, работая с чертежом, не могли. (Да и не принято в техпроцессах таких предупреждений делать. В первый раз такое!).

У нас возникло существенное подозрение, что эта запись появилась ПОТОМ, т.е. как раз при аннулировании старого чертежа, от которого почему-то сохранился лишь единственный обрывок, и именно с этой надписью. Ну, проводить графологическую экспертизу не стали. Администрация согласилась оплатить уже сделанную работу в полном объеме, а деталь придется-таки делать заново. Заново - бесплатно?! Нет, с этим бригадир согласиться никак не может. Прежний наряд закрыт. А новый, если хотите, пишите!

С другой стороны, ни для кого не секрет, что штамповкой на ПКР (вместо расточки) бригада заработала 200 рублей «малым потом» (я заместил расточку на 150 руб., да плюс обрубка, гибка и сварка, менее дорогостоящие). Не платить же бригаде опять 200 руб. (Да еше при готовом шаблоне, который мне исправить -пара пустяков!). Сторговались на 100 руб. за повторную партию «РУ-...». Таким

МИР РОССИИ. 1998. NU2

245

образом, бригада не в накладе (одна халтура - «бешеная», другая - «полубеше-ная»). И ведь не рвачи вовсе! Своей партизанской деятельностью мы с А.С. действительно повысили производительность раз в шестьвосемь.

Отштамповали заново 145 штук, с исправлением. Как уж там администрация исхитрялась, чтобы нам обе партии оплатить, на кого брак списали - не знаю. А 150 забракованных - еще два месяца валялись в цехе. И уже стали использоваться в качестве тары для не слишком мелких деталей (как-никак - коробочка, хоть и с дырками). Вдруг в конце января прибегают со сборки - где у вас тот брак? А зачем вам? Да у них, оказывается, десяток машин еще по образцу 1984 года идет. Вот и бракованные коробочки пригодились (правда, только десять штук из 150). Ну, а те, что штамповались заново в декабре,в январе были загнуты, сварены, зачищены и т.д. Однако увезли их из нашего цеха только месяц спустя.

Технолог Алла П. явилась ко мне, чтобы «оприходовать» нашу скрытую рацию. Ну, поделиться с ней своей картой штамповки я никак не мог, поскольку на бумаге у меня этой карты просто не было. Так что придется ей самой поработать. И, боюсь, куда менее оперативно и надежно у нее это получится, чем у меня. (Кто-нибудь из технологов, хотя бы та же Алла, оформит это потом как свое рационализаторское предложение; все - в порядке вещей...).

Если бы не шум вокруг этого эпизода, мы бы еще пару лет свою «бешеную халтуру» имели неприкосновенной.

(Декабрь 1984 - февраль 1985 г.)

0,2 копейки за удар (этюд о нормировании труда)

Стандартный механизм пересмотра технических норм, говоря попросту, таков. Надо регулярно повышать показатель производительности труда. Для этого надо периодически ужесточать нормы времени на производственные операции. Соответственно, снижается расценка (пропорционально связанная с нормой времени тарифом). За ту же работу рабочий получает меньше. Предполагается, что он справится с нею быстрее. А стало быть, в конечном счете заработает столько же (или даже больше).

Пересмотру норм полагается быть ОБОСНОВАННЫМ, т.е. опираться на реальное технологическое или организационное усовершенствование. На худой конец, этот пересмотр должен опираться на хронометраж рабочего времени. Но все это слишком хлопотно, да и вряд ли возможно, поскольку сами нормы все равно никакого отношения к реальному производственному процессу не имеют (особенно - в ситуации выпуска мелко- и среднесерийной продукции, как у нас). Выигрывая на одних операциях, рабочие проигрывают на других (известное разделение работ на ВЫГОДНЫЕ и НЕВЫГОДНЫЕ; оно, кстати вовсе не устраняется, а только лучше «взаимопогашается» при бригадном методе).

Попыток добиться действительного соответствия между нормативом и фактическими затратами времени на производственную операцию рабочие не предпринимают. Ибо могут при этом вообще остаться без выгодных работ. Лучше мириться с примерным «балансом» невыгодных и выгодных (чем обеспечивается сложившийся уровень зарплаты). Администрация же, в лице нормировочных служб, также идет по линии наименьшего сопротивления. Ежегодное 10-процентное «уре-

Человек и его работа: взгляд изнутри

зание» норм совершается более или менее ПРОПОРЦИОНАЛЬНО по всем производственным операциям (иногда - по отдельным классам операций, иногда -по отдельным видам продукции). Рабочие к этому привыкли, приспособились. И компенсируют не дифференцированное ужесточение норм изысканием «нелегальных» резервов экономии рабочего времени, там, где это возможно. [Характерный пример - история с «бешеной халтурой, красивой деталью», описанная выше. А.А.).

Однако иногда этот рутинный порядок нарушается. Это происходит, когда вдруг изысканный рабочим резерв оказывается слишком большим, и тогда рабочему «нечем заплатить» (за высокопроизводительный труд). Или, наоборот, когда произошло слишком резкое ужесточение норм на достаточно массовую категорию операций, и тогда рабочему «не выкрутиться» (чтобы сохранить свою зарплату). Особенно часто такие сбои происходят на новом оборудовании, но не на начальной стадии его освоения, а тогда, когда оно уже загружено, и идет поиск «нормативного оптимума» (не слишком выгодного, но и не слишком невыгодного для рабочего).

В этом плане очень характерен мой ПКР. Пока я работал на нем как наладчик-повременщик, мой интерес к проблеме нормирования был, вообще говоря, абстрактным. Сколько ни сделаю - заплатят по тарифу повременщика. А добиваться перевода на сдельщину - загрузки не хватит. Однако партизанский, самодеятельный перевод на ПКР ряда деталей, ранее обрабатывавшихся более трудоемким способом, предпринятый мною при поддержке бригадиров и без участия технологов, начиная еще с 1981 года, продемонстрировал ВЫГОДУ этого станка для бригады сдельщиков. Поэтому бригадир А.С. охотно согласился на прикрепление координатно-револьверного пресса к своей бригаде. И ни период работы на нем моего бывшего ученика Сереги (с августа 1982 по декабрь 1983 года), ни позднее, когда к станку - уже В КАЧЕСТВЕ СДЕЛЬЩИКА - снова встал я, думаю, не имел оснований жалеть об этом.

В 1984 году я работал с «дневным производственным заданием» 8 руб. 50 коп. (плюс 30% прогрессивки). С 1985 года мне установили - 9 рублей. Как и любой рабочий на любой другой работе, я на невыгодных работах проигрывал, а на выгодных - выигрывал. Так что все это время В СРЕДНЕМ я, в экономическом смысле, вполне себя в бригаде оправдывал.

(Строгий подсчет, на какую же все-таки сумму закрыто нарядов моей персональной работой, здесь, вообще говоря, является бессмысленным. Ибо я мог выполнить этот объем ТОЛЬКО условиях бригадного метода. Будь я индивидуальным сдельщиком, мои возможности партизанщины, обычно приносящей рабочему главный «доход», были бы существенно ограничены. Таким образом, установленная мне доля в общебригадном заработке соответствует вовсе не формальной стоимости выполненной мною работы, а общественно оцениваемой степени моей НУЖНОСТИ бригаде - для того, чтобы «общебригадный котел» не скудел).

Но вернусь к нормированию на ПКР. Еще в период своей работы повременщиком я попытался выявить закономерность формирования норм на этом станке. Рабочее время, как известно, делится на «подготовительное» (наладка) и «основное» (собственно выполнение операции). Особенностью ПКР является довольно трудоемкая наладка. Фактические затраты времени на нее существенно различаются, в зависимости от количества штампов, которые надо использовать для

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

выпуска данной детали, и типов этих штампов. Однако норматив подготовительного времени для выпуска любой детали - один и тот же. А именно - 40 минут (хоть один штамп установить, хоть десяток!). Фактические затраты времени на «собственно штамповку» зависят от количества штампов, которые задействованы для изготовления данной детали, от количества ударов, которые надо произвести этими штампами, от размеров заготовки.

Понятно, что нормативы на разные детали - различны. Иногда различия довольно произвольны, но мне удалось установить прямую связь норматива только с одной из технологических характеристик. А именно - с КОЛИЧЕСТВОМ УДАРОВ! Остальное, оказывается, просто не берется в расчет. Будь-то 100 ударов одним и тем же штампом или по 10 ударов десятью различными штампами, размещенными в разных гнездах револьверной головки (для чего надо еще эту головку десять раз повернуть!); будь-то заготовка 200 X 200 мм или 1.000 X 600 (в последнем случае существенно увеличиваются затраты времени на ее перемещение, чтобы подставить под удар) - норматив ОДИН И ТОТ ЖЕ.

Грубо (а тонкости тут и ни к чему) можно сказать, что все нормативы на ПКР исходят из расчета 15 сек. на один удар. Что соответствует, по тарифу 4-го разряда (применяемого для ПКР), условной расценке 0,25 коп. (за один удар). Если в заготовке надо пробить десять отверстий, то на это дается 2,5 мин. А если, скажем, 50, то - 12,5 мин. (Я условно отвлекаюсь от времени на закрепление и снятие заготовки со станка проч.). Еще раз повторю, что этот исходный норматив ни в каких известных мне справочниках не записан. Я его ВЫЧИСЛИЛ (извлек из всего разнообразия норм штамповки на проходящую через ПКР номенклатуру), как фактически действующую основу нормирования работ на моем станке.

Уж не знаю, числятся ли нормы для ПКР по разряду «технически обоснованных» (почти наверняка - да!). Но противоречие используемых на моем станке критериев нормирования здравому смыслу - является несомненным. С этим противоречием жили живем до сих пор.

Практически наладка занимает гораздо больше времени, чем предусмотрено нормативом. Когда, в конце 1982 года, станок прикрепили к бригаде А.С., и на нем стал постоянно работать мой бывший ученик Серега, они с бригадиром настояли на специальном хронометраже подготовительного времени. И норматив на наладку был. со скрипом, повышен до 70 мин. Что касается нормативов на собственно штамповку, то, кажется, тогда же они были ужесточены, из примерного расчета не 15. а 12 секунд на 1 удар. Что соответствует условной расценке 0,2 коп. за 1 улар (5 ударов = 1 мин. = 1 коп.). С тех пор пересмотр норм не выходил за рамки «нормального» (процентов на 10 каждый год).

Конечно, при определенных условиях (при благоприятном стечении обстоятельств) я могу не пять, а все десять и даже больше ударов за минуту сделать. На наладке проиграю - на штамповке выиграю, так обычно и бывает. А бывает, что и на штамповке проиграю, если заготовка больших габаритов, много штампов задействовано и т.д. Здесь не о том даже речь, что норма завышена или занижена, а о том, что она НЕ ВЫПОЛНЯЕТ РЕАЛЬНОЙ «НОРМАТИВНОЙ» ФУНКЦИИ. Ну, а когда сама техническая норма не имеет отношения к производственному процессу, то не стоит ожидать, что ее изменение будет соответствовать реальным изменениям производительности труда.

«Первый звонок» прозвенел еще где-то в начале 1984 года. Есть одна такая

248

Человек и его работа: взгляд изнутри

очень выгодная деталь, где на малой площади 200 X 200 мм надо пробить сто ОДИНАКОВЫХ и, понятно, близко друг к другу расположенных пазиков (вентиляционная решетка). Но при этом она штампуется «с переворотом». А это значит - закрепить на станке, пробить пятьдесят пазов, потом вынуть, закрепить в другом положении, и еще пятьдесят. Поскольку координаты тех и других пазов одинаковы, а меняется только база, то в карте штамповки обозначены 50 позиций, а потом написано: «повторить переходы, перевернув заготовку на 180 градусов по оси Y)». Всего-то получается 100 ударов, стало быть - порядка 10 мин. и, соответственно, 10 коп. за деталь. А туг нормировщик, похоже, не обратил внимания на приписку техпроцессе и счел, что только 50 ударов. И норму установил, из этого ошибочного расчета, 5 минут (раньше то было - 10!).

Мы с бригадиром А.С. (Толиком) посовещались и решили «не возникать». Деталь, в отличие от многих других, такая удобная для штамповки (удары пресса под моей рукой стучат как автоматная очередь), что, если начать хронометрировать, то впрямь увидят, что норму на нее можно круто пересмотреть, тогда может создаться впечатление, что на ПКР большие резервы для ужесточения норм (чего на самом деле вовсе нет!). Пусть эта случайная (будем надеяться!) ошибка нормировщика остается. Хоть партия и большая (несколько сот штук) и потеряем мы на ней пару червонцев, но - «себе дороже» обойдется добиваться справедливости. Я согласился с Толиком, но заметил, что прецедент - «опасный».

Каждый раз, когда рабочий обращает внимание на резкое изменение нормы, низовая администрация ссылается на то, что от нее это не зависит. А администрация повыше (скажем, начальник цеха, если дело до него дошло) указывает, что «вы только на заниженные нормы обращаете внимание, а о завышенных помалкиваете!». (Ну, в общем-то так и есть). И вот, заглянув нынче в маршрутную карту (наряд) на лицевые панели, одну из самых сложных и выгодных работ, проходящих через мой станок, наш «Бугор» (бригадир) обнаружил, что штамповка на ПКР одной детали вместо 35 коп. стала оплачиваться... 21 коп.!! Тут было от чего забить тревогу.

Для штамповки этой панели, нужно установить аж 12 штампов. Сложная конфигурация штамповки, большое окно, вырубаемое комбинацией ударов по его периметру - всего без малого 180 ударов... Чему и соответствуют норматив на штамповку одной детали (свыше 30 мин.) и расценка (35 коп.; напоминаю, 0,2 коп. = 1 удар). Из каких же соображений норма именно на эти панели СРЕЗАНА ПОЧТИ ВДВОЕ? Уж не в качестве ли «компенсации» за тот выигрыш, что мы имеем на них, уже несколько лет замещая штамповкой нашими потаенными пуансонами трудоемкое сверление 1,5 мм отверстий?! [Еще один пример «скрытой рации» или самодеятельной рабочей технологии, не однажды обсуждавшейся в этих записках. А.А.]. Так или иначе, удар по «бригадному бюджету» нанесен очень чувствительный.

Такие нарушения рутинного порядка пересмотра норм, состоящего в более или менее пропорциональном их ужесточении, обычно приводят к производственным конфликтам. Что-то вроде конфликта возникло и здесь... В самом деле. Никаких технических нововведений на ПКР, которые оправдывали бы такой пересмотр нормы, не было. Напротив, в силу ухудшившегося (без своевременного профилактического ремонта) состояния станка, затраты времени на штамповку и наладку увеличились, а вовсе не сократились. Даже хронометража за последние

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

249

два года не было... Так где же справедливость?!

Но «высшей справедливостью» признается общая плановая тенденция повышения показателя производительности труда, а стало быть - и пересмотра норм. А отдельные, частные ошибки, конечно, можно поправить «потом», когда-нибудь... А пока - РАБОТАЙТЕ!

Концов тут не найти, понимаем мы с бригадиром. В процессе разбирательства выясняется, что нынче расценку срезали до 21 коп. вовсе не с 35, а с 24 коп. (так сказать «нормальное» ужесточение). Выходит, в полтора раза резанули еще в прошлом году, а бригадир не обратил внимания. Конечно, это его «прокол». Но теперь предмет спора отодвигается уже куда-то в далекое прошлое, а это - вообще НЕПОПРАВИМО.

Станок в последнее время стал чаше барахлить. Наши «халтуры» (партизан-шину) прямо из-под рук выхватывает и оформляет как «свои» рации технологическая служба. Эдак не только отдельные работы, а работа на ПКР В ЦЕЛОМ станет невыгодной для бригады! «И то, скажите спасибо, что человек на этом станке работает, - говорит А.С. начальнику цеха. - А если уйдет, что делать будете?!». Да откуда-то еще взялась норма на наладку - 40 мин., вместо 70; выходит, и это наше «социальное завоевание» под угрозой!. Бригадир снова выясняет отношения с начальником цеха. Но все уходит в песок.

Пока я в бригаде и хорошо делаю свою работу, у бригадира голова об этом должна болеть больше, чем у меня. Ему выкручиваться, чтобы свести концы с концами и выполнить бригадный план в рублях. Но если бы я был индивидуальным сдельщиком, мне впору было бы либо скандалить вразнос, либо тихо увольняться.

А.С. собирается еще побороться, что-то вспоминает и про «прессу», и про партийное собрание (где бы поднять этот вопрос). Но и без надежд. Договариваемся с Толиком, чтобы впредь все маршрутные карты на обрабатываемые на ПКР детали проходили также и через меня. Ведь я скорее угляжу необоснованные изменения нормативов на своем станке. Со своей стороны, я прошу мастера Гошу С. дать мне список всех обозначений деталей, обрабатываемых на ПКР. С этим списком в руках можно запросить сведения о нормативах штамповки сразу по целой группе обозначений и сопоставить с имеющимися у меня записями о количестве ударов для каждого. Правда, администрацию такой запрос явно раздражит. Но все же это лучше, чем возникать по каждому конкретному случаю, да когда уже и деталь на станке.

Как бы там ни было, мы с «Бугром» (бригадиром) не отчаиваемся. «Не бери в голову! - говорит он мне. - ПРОРВЕМСЯ»!

(Май 1985 г.)

Июльские аккорды (из дневника социолога-рабочего)

В пятницу, 13 июня 1986 года, после обеда сам генеральный директор вызывал к себе бригадиров с нашего участка. Ибо - НА НАС СЕЙЧАС ВСЕ СОШЛОСЬ. Нам предложено... выдвинуть перед администрацией условия, на которых мы беремся в авральном порядке выполнить все необходимое в июне для сборки в 10-м цехе! Случай небывалый - рабочих спрашивают: каковы ваши

Человек и его работа: взгляд изнутри

250

ТРЕБОВАНИЯ? Всего вариантов, вырисовавшихся после встречи бригадиров с директором, - три:

1) Закрывать хоть сто пятьдесят процентов задания. Бешеные заработки, а в январе будущего года... резанут нормы так, что закачаешься. 2) АККОРД, как называет это мой бригадир Толик (он же - А.С., он же - «Бугор»), т.е. ПОДРЯД. Бригады гарантируют своевременную сдачу всей нужной номенклатуры, а администрация гарантирует небывалую премию. 3) Оплата сверхурочных (вечера, субботы, может быть, даже воскресенья!), как минимум, в двойном размере (а не так, как сейчас, - лишние полтора рубля за выход в субботу).

Обсуждаем ситуацию сначала по-двое, по-трое. У «Бугра» - ум враскорячку: чего конкретно запрашивать? Бригадиры (Толик и Игорь В.) совещаются, стоя рядом с моим станком. Я предлагаю - давайте всех соберем! Принимается. За четыре года, что я работаю в бригаде, не было такого, чтобы собрание сразу двух бригад, да еще без мастера... Игорь В. дает «вводную». Первый вариант (кстати, это предложение директора) с ходу отвергается всеми. Знаем мы эти штучки! Второй вариант, отчасти исходивший от Толика (хоть сам же он его и опровергал!), тоже не годится. Во-первых, не ясно, какую премию запрашивать. Во-вторых, есть опасность, что сорвут график не по нашей вине, и окажемся с носом. Сошлись вроде на третьем варианте. «Упираться рогом»: лишняя десятка за субботу, и вся недолга! Толик пошел к начальнику цеха сообщить о наших предложениях. Реакция остается пока неизвестной.

К концу дня мастер Гоша, КАК ОБЫЧНО, пришел «уговаривать» выйти в субботу. Тут уж даже те, кто и так бы вышел, потребовали ясности. Снова наш «Бугор» идет к начальнику. Тот не может «решить вопрос» без директора... В субботу, 14 июня из двух наших бригад вышли только оба бригадира. Разумеется, не ради лишней пятерки, а в силу «сознательности».

Под давлением обстоятельств, администрация от первого варианта продвинулась ко второму. Утром в среду, 18 июня всю нашу бригаду очень решительно собрал бригадир и сказал, что, если сделаем то-то и то-то, будет на всю бригаду СВЕРХНОРМАТИВНАЯ ПРЕМИЯ - 200 руб. Ну, ясно, что понадобятся эти «субботы» до конца месяца. А подробности - не проговариваются... Но вроде дали себя уговорить, ладно! К концу дня выясняется, что этот «подарок» (в среднем по 30 руб. на брата), похоже, будет нам стоить того, чтобы до конца месяца, т.е. почти две недели, вкалывать до 8-ми вечера (т.е. 12-часовой рабочий день!). А в субботы - не по четыре часа, как обычно, а часов по десять. Хорошенькое дело! Все же, раз уж обещали, остаемся в среду после 16, вшестером - «ядро» бригады: Толик, Вася, Сергей Р., Миша, Витя и я...

Где-то между 19 и 20 часами назревает общее раздражение, подогретое выданными нам «талонами-увольнительными» для сверхурочных работ (откуда как будто следует, что мы просто - работаем СВЕРХУРОЧНО, а никакой не «аккорд»), НА-ДУ-ВА-ТЕЛЬ-СТВО! Перед уходом велим Толику еще раз уточнить условия.

В течение следующего дня (19 июня, четверг) новой информации не поступало. Толик, может, и спрашивал, но либо ему не дали гарантий, либо он «не сумел» их до нас донести... Тем не менее, он рассчитывал, что все останемся, как накануне. За пять минут до конца смены я подошел к собравшимся кучку Васе, Мише и Сергею: ну что, остаемся? А им только не хватало четвертого, чтобы

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

плюнуть и уйти. Остались - «Бугор» и Витя. Счет 4: 2. (Толик, похоже ОТ МЕНЯ не ожидал. Но я действовал «как все». Впрочем, не скрывая и собственного рабочего самосознания).

В пятницу, 20 июня начался новый тур переговоров «в верхах». Администрация с бригадой разговаривать побаивается, только с бригадиром. Бригадир объясняет каждому порознь, что дело - «верняк», закроют нарядов, согласно заданию, ПЛЮС ЕЩЕ ПОЧТИ НА ТЫСЯЧУ РУБЛЕЙ! Мда. На подряд это не похоже... Скорее первый, с порога отвергнутый нами вариант. Предложение представляется все же соблазнительным, хоть и опасным для будущего - ведь такое перевыполнение плана никакими сверхурочными не «оправдаешь»! А стало быть - есть повод в будущем году существенно ужесточить нормы... Но это когда еще, а тут сразу - БОЛЬШОЙ КУШ!

Ситуация такова, что и нам деваться некуда, и администрации. Никакие «варяги» (вроде присланных «в помощь» сборщиков из 10-го цеха) с этой НА-ШЕИ работой не справятся. Администрация не может не закрыть наряды, если не хочет провалить план. Бригадир ведет переговоры с каждым в отдельности. Я предлагаю провести очередное собрание (за эту неделю чуть ли уже не третье!). На собрании с предложенными условиями соглашаются все, КРОМЕ МЕНЯ. Я объясняю, что согласился бы, кабы администрация не темнила, как поступает уже целую неделю, а подписала с бригадой взаимообязывающий договор - «подряд», «аккорд» (называйте как хотите!). А так - доверия все это не вызывает.

Дело осложняется тем, что именно мой ПКР - чуть ли не главный гарант выполнения этого, так называемого «подряда» нашей стороны. И вроде не так уж много на моем станке и работы... Но самая ответственная и, вместе с тем, денежная (лицевые панели, каркасы!). Мы с бригадиром - уважающие друг друга оппоненты. Он говорит, что «аккорд» состоится, даже если кто-нибудь (в данном случае я) и откажется. Я говорю, что панели на моем станке уже настроены, и если сам Толик отштампует их в субботу, то в понедельник днем (без всякого «аккорда»!) я и каркасы ему налажу. Штампуй себе их вечером!.. То есть - отказываясь из принципа, я никому руки не выламываю. Мой отказ встречен с пониманием. Ведь «аккорд» - дело ДОБРОВОЛЬНОЕ!

В субботу, 21 июня я, неожиданно для всех (в том числе для самого себя), ВЫШЕЛ НА РАБОТУ. Бригадир с удовольствием уступает мне место за станком. Штампую сам налаженные накануне лицевые панели. В эту первую «сверхаварийную» субботу надумали работать с 7-ми до позднего вечера. Похоже, что все так и вкалывали. Что касается меня, то я пришел, как в обычную субботу, к 8-ми и закруглился к 12-ти, сделав изрядную часть производственной партии. Уходя, спросил бригадира: «Когда тебе нужны панели?» - «В среду». - «Хорошо, будут!». Во избежание недоразумений, я пояснил, что В «АККОРД» ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ВХОЖУ. А просто вышел ему («Бугру») помочь...

В сущности, гарантия выполнения «аккорда» (лишь в том, что касается моего станка, разумеется) была заложена этими четырьмя часами моей работы в субботу. Толик прилаживался бы намного дольше. Неизвестно, пошло бы у него так же «по маслу», как у меня. Станок, по его выражению, сейчас только меня и слушается (ведь третий год откладывается плановый ремонт!). Буду ли я участвовать в «аккорде» - дело второстепенное. Важно, чтобы панели были в среду. Тогда до конца недели бригада успеет их зачистить, загнуть, сварить.

Человек и его работа: взгляд изнутри

В понедельник, 23 июня я задержался на два часа, хоть это, после той субботы, было уже и не обязательно. Как бы порядке обычных сверхурочных... «Бугор» же, Сережа, Вася, Витя оставались (как наутро узнал) до 8-ми часов вечера (их работа шла после моей; и у них ее было побольше). Мои панели были готовы к среде, каркасы - тоже своевременно. Все - опережением бригадного графика на несколько часов (тут счет шел действительно на часы!). Для этого оказалось достаточным всего 16 часов моей «переработки».

Кажется, еще в среду «Бугор» заявил: «Ну, Андрей, хочешь - не хочешь, а В АККОРД ТЫ ПОПАЛ!». Я не стал возражать. Но в среду, 25 июня оставаться после смены уже не стал. И четверг тоже. Незачем! Впрочем, и остальные работали по 12 часов не каждый день. Кажется, в понедельник мы уходили в 18 час. вместе с Васей. А в среду и сам бригадир ушел в 18 час., в ДНД. В четверг, 27 июня судьба «аккорда» была в основном уже решена. Можно было «расслабиться»... Что, естественно, и было выполнено.

В пятницу, 28 июня (а может и накануне, не помню!) стали известны денежные итоги «аккорда». Действительно, были закрыты наряды реально сделанного сверх задания почти на 1.000 рублей. [Не следует думать, что наряды -«липовые». Обычно конце месяца закрываются не все наряды на выполненные работы, а ровно столько, чтобы выполнить или чуть перевыполнить план. Тут администрация от этого «правила» отступила. А.А.].

Дележ общебригадного приработка производился выделенной для этой цели «тройкой уполномоченных» (Толик, Вася, Миша), впрочем, в основном - самим «Бугром». Делили на глаз, с учетом величины индивидуального дневного производственного задания, количества отработанных сверхурочно часов, а также просто интуитивного ощущения значимости вклада каждого.

У меня - СРЕДНЕЕ ПО ВЕЛИЧИНЕ ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ЗАДАНИЕ и МИНИМУМ СВЕРХУРОЧНЫХ (всего 16 час.!). Мой «куш» выросло 90 руб. в основном за счет коллективного ощущения ЗНАЧИМОСТИ ВКЛАДА. Я работал сверхурочно - строго в рамках необходимого, чтобы бригада справилась с «аккордом». Причем так, чтобы бригадиру не прикасаться к моему станку.

Результаты дележа здесь приведены с копейками. Это уже формалистические изыски экономической службы. Ибо надо, чтобы деньги соответствовали определенному количеству «нормочасов». Эти последние писались уже ФИКТИВНО, исходя из заданной бригадным дележом суммы (или доли) для каждого. Что касается сверхурочных, то их - за определенным пределомуже не учитывали. Например, у «Бугра» - чуть не 60 час., ему засчитывают (по основной ведомости) только 42. Васе вместо 42 час. только 32. И т.д. Нельзя так много сверхурочных ПОКАЗЫВАТЬ! В общем, тут многие концы с концами не сходятся. Верно одно: общая сумма заработка бригады соответствует закрытым нарядам, а эти последние - объему выполненной работы (тут - без тухты!). Сумма приработка (около 1.000 руб.) поделена самой бригадой. А уж администрация подтасовывала свои ведомости под это наше решение.

Итак, НЕ ОБМАНУЛИ! Таков был главный итог нашего «аккорда» (или как его там называть!). В пятницу, 27 июня (когда уже были известны основные результаты) состоялся бригадный культпоход в пивбар «Янтарь», неподалеку от завода. В субботу, 28 июня все участники культпохода вышли на работу и отработали по четыре часа. Я тоже, хоть в этом и не было производственной необходи-

МИР РОССИИ. 1998. N/-2

253

мости. Но - следовало «оправдать доверие», оказанное мне приоритетным включением в бригадный «аккорд», вопреки моей воле.

Суммарные (включая основную зарплату и приработок) бешеные заработки нашей бригады (например: 730 руб. - у бригадира, 608 - у Васи, 575 - у Вити, 427 - у меня, и т.д.) хоть как-то оправдывались сверхурочными. Бригада же Игоря В. от «аккорда» фактически уклонилась. Там - больше ветеранов, и так зарабатывающих по 400 руб. и больше... У бригады И.В. всегда остается задел (не закрытые наряды на выполненные работы). Кроме конкретной номенклатуры, администрации, по-видимому, нужен был «вал», который можно было обеспечить, лишь закрыв эти наряды. И Игоря В. уговорили сделать это. Хоть он и предпочел бы свой «загашник» приберечь про черный день. В итоге этой манипуляции соответствующие приработки в бригаде И.В. составили от 150 до 60 руб.

Так были решены задачи по обеспечению «плановой дисциплины» на нашем, 1-м участке цеха N 3, и выведена из-под удара заводская программа.

В июле «аккорд» повторился, и в масштабах не менее крупных. Бригадир полагал теперь мое участие само собой разумеющимся. И у меня уже не было оснований настаивать на письменном договоре с администрацией. «Процентов 70 денежной (выгодной) номенклатуры проходит через тебя!» - сказал мне А.С. -«Ладно, - сказал я, - попробуем!». В нашем, механическом цехе, в отличие от сборочного, авралы начинаются не с третьей, а со второй декады. Не выделяясь из общего бригадного строя, я отработал сверхурочно 32 часа. Работы на ПКР в июле было побольше, чем в июне. Тут уж я мог обеспечить бригадный «аккорд» только полноценным участием в нем, а не экстравагантными выходками типа июньских. Работали на пределе сил все остальные. Не повезло Мише Г., подзагу-лявшему перед самым началом июльского аврала и фактически выбывшему из игры.

Мы теперь уже знали, сколько НАДО и сколько МОЖНО иметь сверхурочных (в прошлом месяце испытание на максимум предпринял бригадир, а на минимум - я). За неписаную норму сверхурочных - 32 часа - все же стремились не вылезать («Достаточно!»). Сам «Бугор» позволил себе даже отсутствовать пятницы по понедельник (ездил с женой на теплоходе в Кижи). В понедельник, 28 июля штурм фактически завершился.

По июльскому «аккорду» мне было отмерено «чистого приработка» аж 180 руб. (стало известно 30 июля). Когда бригадир сообщил мне об этом (не без торжественности!), я поинтересовался «успехами» остальных. - «Примерно то же!». Спросил Вити. - «150 руб.» (он в этом месяце «вечерил» поменьше!).

Эти заметки были сделаны по горячим следам, в июне-июле 1986 года, отчасти в августе. Дописываю уже в декабре.

Август был последним, третьим месяцем летних «аккордов». Фронт работ был уже поменьше июньского-июльского. Несмотря на несколько дней пребывания на бюллетене в начале августа, я справился со своим «уроком» к концу второй декады (набрав 20 часов сверхурочных). Так что последнюю неделю августа смог даже заняться, наконец, ремонтом своего станка (для чего, по моему настоянию, был-таки переведен на неделю в слесари-ремонтники). При бригадном дележе мой вклад в этот «аккорд» был оценен «чистым приработком» 120 руб. Несколько снизились (против июля) приработки и у других членов бригады.

А в сентябре-октябре начались... КРУТЫЕ ПРОСТОИ (и на моем станке, и

\2S4 i

Человек и его работа: взгляд изнутри

в бригаде в целом). Вот где пригодились бы «истраченные» летом не закрытые наряды!.. Министр обратился к генеральному директору с «просьбой» выдать продукции к концу года дополнительно на миллион рублей. Тогда начались новые авралы (правда, уже без «аккордов»!). Пригашенные, впрочем, введением показушной двухсменки, когда ВСЕ УТОНУЛО В НЕРАЗБЕРИХЕ.

Остается произвести некоторые «экономические» выкладки. Согласно расчетным листкам за 11 месяцев этого года, мною отработано в общей сложности 1618 раб. часов (включая сверхурочные). Что соответствует 197,3 рабочих дней (1 день 8,2 часа). Начислено заработка по сдельным расценкам за 11 мес. - 2202,35 руб. Поделить на 197,3 - получится 11,16 рубля, в среднем за рабочий день. А дневное производственное задание у меня - всего 9,2 руб.

Такое перевыполнение задания в среднем возникло за счет летних «аккордов» (если рассчитать за восемь месяцев, без июня-августа, то выполнение в общем соответствует заданию). Спрашивается, как это получилось? Это значит, что в период «аккордов» администрация вынуждена была при закрытии нарядов нарушить сложившийся «баланс» между невыгодными и выгодными работами, в пользу последних. Но, уступив рабочим в период «аккордов», администрация развязала себе руки для последующего ужесточения норм (срезания расценок), в целях восстановления временно утраченного баланса интересов.

Теперь - какое же мне будут устанавливать дневное производственное задание на 1987 год? Обычно его повышают на 0,2-0,3 руб. от достигнутого. Скажем, я мог бы рассчитывать на 9,5 руб. Но ведь тогда мое задание получится МЕНЬШЕ ДОСТИГНУТОГО в 1986 году... А рабочий вправе претендовать на, по крайней мере, не меньшее задание, чем он имел в прошлом году. Зарабатывать 260-270 руб. или 330 руб. в месяцразница? (Впрочем, не столько для материального благосостояния, сколько для самоуважения рабочего-сдельщика; ведь высокий заработок - знак общественного признания). Вот и возникает вопрос: какое мне теперь назначать «дневное производственное задание» - 9,5 или 11 руб.?

Возможно, сторгуемся на 10 руб. (для чего еще понадобится «выламывать руки» бригадиру, ввиду моей относительной незаменимости). Но - НЕ БОЛЬШЕ! Ведь в таком же положении все остальные участники июльского «аккорда». А столь резкий скачок в производственных заданиях и, соответственно, в гарантированных заработках для целой бригады - дело абсолютно нереальное. Ибо тогда пришлось бы так же резко повышать бригадный план. А это уже противоречит интересам администрации...

В таком вот разрезе предстает социальный механизм нашей экономики -ГЛАЗАМИ РАБОЧЕГО.

(Июнь-декабрь 1986 г.)

О наблюдающем участии (вместо заключения)

В чем специфика моего исследования (да, пожалуй, и способа жизни сегодня)? Уже приходилось высказываться против ВКЛЮЧЕННОГО НАБЛЮДЕНИЯ в пользу НАБЛЮДАЮЩЕГО УЧАСТИЯ (метода близкого к социальному экспериментированию). Так вот. меня интересуют прежде всего не высказывания, не мнения и даже не факты, индивидуализированные или массовые, а - ситуации.

МИР РОССИИ. 1998. N1-2

имеющие достоинство модели. МОДЕЛИРУЮЩИЕ СИТУАЦИИ.

«В каждой луже - запах океана, в каждом камне - шорохи (или «веянье»? -не помню!) пустынь» (Н.Гумилев).

Но чтобы в капле лучше отразилось море, полезно ее сгустить. Можно сгустить силой художественного воображения, как в искусстве... Силой так называемого домысла к факту, как в публицистике... А можно сгустить - в самой жизненной практике, собственными действиями, способствующими превращению заурядной ситуации в МОДЕЛИРУЮЩУЮ.

Оригинальный жанр творчества, которому можно найти аналог разве что в Театре. Но там пока еще остается какой-то барьер между сценой и зрительным залом. Да и зритель - хоть и «сотворец», но не со-автор и не со-актер... В театре -сначала пишут (драматург), потом ставят (режиссер), потом играют (актеры) и сопереживают (зрители).

А тут все перемешано! И даже отчасти наоборот: сначала играют (иногда - не успев как следует срежиссировать), а потом пишут, осмысляют. СНАЧАЛА ДЕЙСТВИЕ, ПОТОМ ТЕКСТ (ну, хотя бы этот).

(Из дневника. Июль 1980 г.)