CC BY
24
УДК 336.71(77)
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГОРОДСКИХ ЛОМБАРДОВ НОВГОРОДСКОЙ
ГУБЕРНИИ
Я.А.Васильев, К.С.Степанова
THE HUMAN FACTOR IN THE CITY'S PAWNSHOPS NOVGOROD PROVINCE
Ia.A.Vasil'ev, K.S.Stepanova
Гуманитарный институт НовГУ, vasilev-yaroslav@yandex.ru
Статья посвящена провинциальным городские общественные ломбарды Новгородской губернии. Авторы рассматривают влияние руководства и персонала на деятельность этих кредитных учреждений.
Ключевые слова: ссуды; кредитные учреждения; городские ломбарды; городские думы; залоги; аукцион; Новгородская губерния
The article is devoted to the provincial public pawnshops (lombards) Novgorod province. The authors examine the impact of the management and staff for the activities of these credit institutions.
Keywords: loans; credit institutions; pawn shops city (lombards); municipal councils; liens; auction; Novgorod province
В период широкомасштабных реформ правительства Александра II (1860—70-е гг.) была преоб -разована и кредитно -банковская система, которая стала функционировать на новых, капиталистических основаниях. Старые казенные банки уступили место обновленным кредитным учреждениям, действовавшим в разных сферах хозяйственной жизни. Однако в городах достаточно широкий круг малоимущих жи-телей оставался вне рамок деятельности данных заведений — банков, обществ взаимного кредита, ссудос-берегательных и кредитных товариществ. По неумо-лимой логике жизни они неизбежно попадали в сферу ростовщического кредита.
Для борьбы с ростовщиками усилиями городских властей и благотворителей были созданы муниципальные ломбарды. Они выдавали небольшие ссуды (в основном, в 1—10 рублей) под залог одежды и предметов обихода. Из-за недостатка финансов у городских дум они не получили повсеместного распространения, так, например, в Новгородской губернии они были учреждены в четырех уездных городах из одиннадцати: в Тихвине (с 1889 г.), Старой Руссе (с 1891 г.), Новгороде (с 1894 г.) и Белозерске (с 1912 г.). Тем не менее за время своей работы ломбарды оказали неоценимую финансовую помощь малоимущим горожанам.
Важной составляющей деятельности городских общественных ломбардов являлся человеческий фак-
тор, прежде всего постановка работы с клиентами, отношения с городскими думами и управами, кадровая политика (подбор сотрудников, размер жалования и др.).
Одним из главных факторов успешной работы ломбарда являлся постоянный текущий контроль со стороны городского руководства (городских дум и управ). Они должны были не только ежегодно утверждать его отчет, но и регулярно проводить проверку состояния счетов, заботиться о развитии дел и т.п. [1]. Дума и управа достаточно серьезно и щепетильно относились к своим обязанностям по отношению к ломбардам. Так, например, когда бывший оценщик Новгородского городского ломбарда Е.В.Васильев попросил выдать ему операционный залог в 200 руб., а также награду за 1904 и 1905 гг., решено было отложить этот вопрос до выяснения недоразумений, проявившихся при приеме ломбарда новым распорядителем Н.Рукомойкиным, и до завершения работы комиссии по ревизии отчета ломбарда за 1905 г. [2].
Привлекает внимание, что при двукратном превышении оборотов Новгородского ломбарда над Старорусским доходность их была практически одинакова, что говорит о значительных расходах на их содержание и жалование служащим. Так, в 1901 г. при избрании на очередной 4-летний срок распорядителя Н.С.Пирогова его жалование было определено в 600 руб. в год [3]. В 1902 г. бухгалтер, который вел
всё канцелярское делопроизводство этого ломбарда, получал 30 руб. в месяц. Ему помогали два писца с жалованием по 20 руб. Общая смета расходов на содержание составила 3517 руб. Гласные новгородской городской думы Г.Я.Иванов и Д.В.Пирожников предлагали урезать эти расходы, например, на содержание бухгалтера до 150 руб. в год. Однако дума решила, что с постоянным увеличением оборотов ломбарда (в 1901 г. — до 55 тыс. руб.) увеличивается и объем делопроизводства, а значит, и количество работы персонала. Коммерческая прибыль ломбарда — не главная цель его деятельности, напротив, он был учрежден «не для получения барышей, а для нужд беднейшего населения» [4]. В связи с этим предложение об экономии на жаловании было отклонено. В целом, операционные издержки Новгородского ломбарда ежегодно обходились от 2 тыс. до 4 тыс. руб., и большая часть их приходилась, опять же, на жалование работников этого учреждения.
Большими были расходы на содержание и в Старорусском городском ломбарде, в среднем от 1200 руб. до 1700 руб. в год. Из них более 1000 руб. приходилось на жалование руководства и персонала.
В Тихвинском городском ломбарде эти затраты, зачастую, съедали всю валовую прибыль года. В 1897 г. общие расходы на его содержание составили 582 руб. (из них 360 руб. — жалование персонала), при этом годовой убыток от операций насчитывал 9 руб. 25 коп. В 1902 г. распорядитель и писец (исполнявший одновременно обязанности сторожа, истопника и уборщика) получали 27 руб. 50 коп. в месяц [5]. В связи с этим 1902 г. при выборах местной думой распорядителя один его оклад был установлен уже в 330 руб., т.е. как и в Новгородском, где объем работы был гораздо больше (примерно в 60 раз), а затем и до 420 руб. «с обязательством иметь за этот же счет и писца». Однако сложности с подбором кандидатуры сохранялись. Так, мещане Денисов и Томи-лов отказались, мещане Пшевский, Григорьев и По-здяков не были утверждены губернатором, затем желающих не нашлось вообще [6]. Только в марте 1903 г. распорядителем, наконец, был избран крестьянин М. Д.Ядров.
Причина малой доходности Тихвинского городского ломбарда, на первый взгляд, заключалась в плохой постановке дел руководством этого учреждения, т.е. — малое количество рабочих дней в году и рабочих часов в день, качество и быстрота оценки залога, активность аукционных торгов и т.д. В этом случае Тихвинский городской ломбард, вызывавший много нареканий именно в вопросах организации деятельности, справедливо не мог претендовать на роль рентабельного учреждения (подробнее об этом будет сказано ниже).
Однако схожая ситуация сложилась и во многих других ломбардах России и даже в тех из них, где руководство прилагало значительные усилия для улучшения работы. При более пристальном изучении вопроса выяснилось, что ссуды размером в 1—2 руб. были прямо убыточны ломбарду, так как затраты на хранение и оценку залога значительно превышали прибыль, полученную по самой ссуде. Только ссуды
в 9—10 руб. и выше начинали давать прибыль, превышавшую затраты на хранение и оценку. В среднем, при 18% годовых, взимавшихся по ссудам, например ломбардами Новгородской губернии, ссуда в 2 руб. давала 3 коп. прибыли, и лишь ссуда в 100 руб. приносила прибыль в 1 руб. (т. е. 12%) [7]. На практике это приводило к тому, что частные ломбарды вообще не выдавали ссуды в 1 руб. Однако городские общественные ломбарды, руководствовавшиеся интересами местных жителей, вынуждены были осуществлять выдачу ссуд и такого размера. В ломбардах Новгородской губернии количество и общая сумма таких ссуд были очень велики.
Тем не менее, городские ломбарды России имели еще много внутренних резервов для активизации их деятельности, например, пересмотр работы с клиентами. Так, число рабочих дней в году, когда ломбарды производили свои операции, было явно недостаточным. В 1913 г. в Новгородском ломбарде оно составило 255 дней из 365, а в Тихвинском — всего 140—170 [8].
Кроме того, много рабочего времени уходило на оформление залогов. Персонал российских городских ломбардов вынужден был составлять подробные описи закладываемых вещей, во избежание возможных претензий клиентов на ухудшение их состояния после залога (что, действительно, часто имело место, особенно в отношении одежды и меховых вещей) [9].
В городских ломбардах России это была обычная практика. В это же время в большинстве подобных иностранных заведений данная операция и оформление сопроводительными документами упрощались до предела. Оценщик просто указывал в квитанции категорию залога, например, «часы» и порядковый номер без всякого описания. Носильные вещи могли приниматься от населения даже в опечатанных пакетах и узлах (меховые вещи в этом случае не принимались). Соответственно, весь процесс занимал несколько секунд.
Так, в «Брюссельском муниципальном ломбарде» работали только два оценщика, один принимал металлические и драгоценные вещи, а другой — одежду, галантерею и проч. В среднем, они успевали обслужить клиента за 10—20 сек., и за 6-часовой рабочий день принимали вещи, в среднем, у 2 тыс. посетителей. В российских же ломбардах процесс описания вещи был значительно затянут. В московском городском ломбарде за этот же срок штат из 19 служителей (в том числе — 7 писцов) смог обслужить 844 чел. [10]
В большинстве провинциальных российских ломбардов персонал состоял из директора-распорядителя (как правило — выборного [11]), кассира-бухгалтера, оценщика и сторожа, нескольких писцов. Они, конечно, не смогли бы обслужить значительное число клиентов, даже если бы имели необходимые средства. Так, Тихвинский городской ломбард в 1912 г. за 174 рабочих дня принял от населения 1428 вкладов или, в среднем, около 8 в день. Белозерский ломбард тогда же оценил 380 вещей за 176 рабочих дней, то есть около 2 закладов в день. Новгородский ломбард в 1913 г. принял за 264 рабочих дня
10 373 залога (около 40 в день) [12].
Тем не менее, большое значение в работе ломбардов имел и субъективный фактор — отношение руководства к своим обязанностям и к делу, вообще. Например, в Тихвинском городском ломбарде сразу бросается в глаза текучка кадров этого учреждения. За 24 года (1889—1913) сменилось 6 распорядителей, причем все они проработали в этой должности от 2 до 7 лет. С другой стороны, в Старорусском ломбарде за 22 года работы сменилось всего 3 распорядителя, причем двое из них умерли на этом посту.
Вообще, Тихвинский городской ломбард ха-растеризовался, скорее, отрицательно (хотя и Москве бывали случаи «ломбардных непорядков» [13]). Работал он крайне нерегулярно, иногда даже без расписания, что вызывало неоднократные нарекания со стороны городской думы и управы [14]. Аукционы по продаже невыкупленных вещей производились в этом учреждении крайне редко — 1—2 раза в год. Отчетность велась небрежно, «потери» денег и вещей могли составлять значительные для самого ломбарда суммы. Так, в 1895 г. недостача в 180 руб. повлекла привлечение к суду бывшего распорядителя ломбарда Богданова [15].
Зачастую распорядители Тихвинского ломбарда злоупотребляли раздачей крупных ссуд, которые уменьшали возможность обслуживания большего количества клиентов по меньшим ссудам. Во избежание этого, городская дума вынуждена была ограничить высший размер ссуды в ломбарде в 50 рублями [16].
Убытки от операций съедали почти всю годовую прибыль Тихвинского ломбарда, ничего не оставляя для развития оборотов: с 1899 г. по 1902 г. он снизил свои обороты на 30% — с 21 тыс. до 14 тыс. руб. Таким образом, сложилось мнение, что данный ломбард представлял из себя «учреждение, как бы, частное, не подчиненное никакому контролю и, потому, поступавшее по своему личному усмотрению» [17].
Однако высказывались и противоположные мнения, например, о том, что Тихвинская городская дума сама виновата в таком положении дел одного «из симпатичнейших общественных учреждений». Получив на его учреждение от потомственного почетного гражданина И.Снеткова 3000 руб. [18], дума больше не оказывала ему существенной помощи, за исключением ссуды из городского банка в 1000 руб., и следующие 10 лет его оборотные средства так и составляли 4000 руб., что для города с 6-тысячным населением было совершенно недостаточно. Позже управа даже предложила вернуть из этой ссуды 500 руб. Плата распорядителю и писцу была установлена соответственно в 15 и 10 руб. в мес.
И «дума на этом успокоилась, считая все свои обязанности по учреждению ломбарда исполненными». Из-за нехватки оборотного капитала и стали проявляться указанные выше негативные явления. Так, ломбард стал работать только 5 дней в неделю вместо семи, и по три часа в день с 10 до 13 ч. Оживились «пропавшие было негласные ростовщики», взимавшие 10% в месяц (10 коп. с 1 рубля), т.е. 120% в год, в то время как ломбард взимал 1,5% (1,5 коп. с
1 рубля в мес.), т.е. 15—18% в год. Кроме того, ростовщики совершенно не выдавали ссуд в 1 и 2 рубля и принимали в заклад только ценные вещи. Таким образом, горожанам, попавшим в тяжелое финансовое положение, и идти-то за ссудой оказалось некуда [19].
Защитники Тихвинского ломбарда отмечали, что главная причина равнодушного к нему отношения гласных городской думы была в том, что никто из них лично в нем не нуждался, т.к. «(к услугам их имеется городской банк с солидными капиталами), а потому и заботы о нем невелики; ведь обходился-де город и ранее без ломбарда, а для бедноты ссуда в 3—5 руб. все равно никакой пользы не принесет. Вот рассуждения, которые то и дело приходится слышать от лиц, для которых дороги лишь свои собственные интересы» [20]. Дискуссии по этому вопросу продолжались в заседаниях Тихвинской думы и управы и далее [21].
Характерно, что местная городская дума только один раз, в 1906 г., вынесла благодарность распорядителю Тихвинского ломбарда М.Д.Ядрову за его деятельность [22]. Тем не менее, всего за год работы он успел отметиться крупным скандалом с местной думой (1904 г.), письменно оскорбив ее депутатов. Впрочем, дума не пошла на эскалацию конфликта, оставив инцидент без выраженных последствий [23].
В то же время распорядитель Новгородского ломбарда Н.С.Пирогов неоднократно удостаивался благодарностей от городской думы по итогам работы за год [24]. В Старорусском ломбарде, отличавшемся стабильной работой и хорошей постановкой дела, распорядители практически ежегодно удостаивались от местной городской думы и управы благодарностей и премий за свою деятельность. Несмотря на то, что двое из них умерли на этом посту — В.М.Клейнмихель (1896) и Н.К.Глушицкий (1911), дела ломбарда находились в отличном состоянии [25].
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что человеческий фактор в деятельности ломбардов Новгородской губернии (как и в России в целом) имел достаточно больное значение не только для общей постановки дела и доходности, но и для местного населения, остро нуждавшегося в их финансовой помощи. В этом отношении городские ломбарды еще имели резервы для дальнейшей оптимизации своей деятельности и реальные предпосылки для ее улучшения.
1. Тихвин // Вестник Новгородского земства (ВНЗ). 1901. Вып. 23. С. 20—21; Королев Н. Из городской думы // ВНЗ. 1902. Вып. 1. С. 47—48; Н. В. Новгород (из Думы) // ВНЗ. 1904. Вып. 13. С. 24—25.
2. Н. К. Местная хроника. Из городской думы // ВНЗ. 1906. Вып. 6. С. 54.
3. Королев Н. Из городской думы // ВНЗ. 1900. Вып. 18. С. 16-17.
4. Королев Н. Из городской думы // ВНЗ. 1902. Вып. 1. С. 45-46.
5. Л. Г. Непростительное равнодушие к полезному делу // ВНЗ. 1902. Вып. 8. С. 1-3.
6. Тихвин // ВНЗ. 1902. Вып. 4. С. 46; Л. Г. Из Тихвина // ВНЗ. 1902. Вып. 12. С. 5; Тихвин // ВНЗ. 1902. Вып. 17. С. 19; Л. Г. Тихвин // ВНЗ. 1902. Вып. 13. С. 15-17; Л. Г. Тихвин // ВНЗ. 1903. Вып. 10. С. 6-7.
7. Кириллов И.А. Ломбарды в России. М., 1992. (Переиздание 1922 г.). С. 57.
8. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 583. Оп. 2. Д. 3171. Отчеты и препроводительные записки Новгородского городского ломбарда (1904—1913). Л. 110 об; Д. 3252. Отчеты Тихвинского городского ломбарда (1889—1903). Л. 32 об, 58.
9. Устав Белозерского городского ломбарда. Белозерск, 1912. С. 3.
10. Кириллов И. А. Указ. соч. С. 31, 41.
11. Королев Н. Из городской думы // ВНЗ. 1901. Вып. 18. С. 16-17.
12. РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 3171. Отчеты... Новгородского... ломбарда (1904—1913). Л. 110 об; Д. 3252. Отчеты и сопроводительные записки Тихвинского городского ломбарда (1889—1903). Л. 32 об; Д. 3086. Отчеты Белозерского городского ломбарда. Л. 4об.
13. N. Культурное значение городов и русские города // ВНЗ. 1904. Вып. 18. С. 39-40.
14. РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 3252. Отчеты. Тихвинского. ломбарда (1889—1903). Л.50, 56.
15. Там же. Л. 52.
16. Там же. Л. 50, 56.
17. Там же.. Л. 58 об; Л. Г. Тихвин (Заседание думы) // ВНЗ. 1903. Вып. 23. С. 31.
18. Тихвин. Его прошедшее, настоящее и будущее // ВНЗ. 1901. Вып. 2. С. 33.
19. Там же.
20. Л.Г. Тихвин // ВНЗ. 1904. Вып. 13. С. 27.
21. Л.Г. Непростительное равнодушие к полезному делу // ВНЗ. 1902. Вып. 8. С. 1-3; Л.Г. Тихвин // ВНЗ. 1902. Вып. 17. С. 19; Л. Г. Тихвин (Заседание думы) // ВНЗ. 1903. Вып. 23. С. 32-33; Л.Г. Тихвин // ВНЗ. 1904. Вып. 13. С. 27; Л.Г. Местная хроника. Тихвин // ВНЗ. 1905. Вып. 1. С. 18; Л.Г. Тихвин (Насущные нужды города и отношение к ним общественного управления) // ВНЗ. 1906. Вып. 20. С. 30-34.
22. РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 3253. Отчеты ... Тихвинского ... ломбарда (1904—1912). Л. 6.
23. Л.Г. Местная хроника // ВНЗ. 1904. Вып. 9. С. 42-43.
24. Королев Н. Из городской думы // ВНЗ. 1902. Вып. 1. С. 47-48.
25. РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 3224. Отчеты Старорусского городского ломбарда (1893—1903); Д. 3225. Отчеты и сопроводительные записки Старорусского городского ломбарда (1904—1913).
References
1. Tikhvin. Bulletin of the Novgorod Zemstvo (BNZ). 1901, no. 23, p. 20-21; Korolev N. From city Council. BNZ, 1902, no.
1. Pp. 47-48; N. V. Novgorod (the state Duma). BNZ, 1904, no. 13, p. 24-25.
2. N. K. Local chronicle. From city Council. BNZ, 1906, no. 6, p. 54.
3. Korolev N. From city Council. BNZ, 1900, no. 18, p. 16-17.
4. Korolev N. From city Council. BNZ, 1902, no. 1, pp. 45-46.
5. L.G. Unforgivable indifference to something useful. BNZ, 1902, no. 8, p. 1-3.
6. Tikhvin. BNZ, 1902, no. 4, p. 46; L. G. From Tikhvin. BNZ,
1902, no. 12, p. 5; Tikhvin. BNZ, 1902, no. 17, p. 19; L. G. Tikhvin. BNZ, 1902, no. 13, p. 15-17; L. G. Tikhvin. BNZ,
1903, no. 10, p. 6-7.
7. Kirillov I. A. Pawnshops in Russia. M., 1992. (Reprint 1922), p. 57.
8. The Russian state historical archive (RGIA). Fund 583. Inventory 2. File 3171. The report and the cover note of the Novgorod city pawnshop (1904-1913), fol. 110; File 3252. Records of the Tikhvin city pawnshop (1889-1903), fols. 32, 58.
9. Charter Belozersk city pawnshop. Belozersk, 1912, p. 3.
10. Kirillov I. A. The specified composition, pp. 31, 41.
11. Korolev N. From city Council. BNZ, 1901, no. 18, p. 16-17.
12. RGIA. Fund 583. Inventory 2. File 3171. Reports ... of Novgorod ... Lombard (1904-1913), fol. 110; File 3252. The report and accompanying note Tikhvin city pawnshop (18891903), fol. 32; File 3086. Reports Belozersk city pawnshop, fol. 4.
13. N. Cultural significance of cities and Russian cities. BNZ,
1904, no. 18, p. 39-40.
14. RGIA. Fund 583. Inventory 2. File 3252. Reports ... of Tikhvin ... Lombard (1889-1903), fol. 50, 56.
15. Ibid, fol. 52.
16. Ibid, fol. 50, 56.
17. Ibid, fol. 58, L. Tikhvin (the Meeting of the Duma). BNZ, 1903, no. 23, p. 31.
18. Tikhvin. His past, present and future. BNZ, 1901, no. 2, p. 33.
19. Ibid.
20. L. Tikhvin. BNZ, 1904, no. 13, p. 27.
21. L.G. Unforgivable indifference to something useful. BNZ, 1902, no. 8, p. 1-3; L.G. Tikhvin. BNZ, 1902, no. 17, p. 19; L.G. Tikhvin (the Meeting of the Duma). BNZ, 1903, no. 23, p. 32-33; L. G. Tikhvin. BNZ, 1904, no. 13, p. 27; L.G. Local chronicle. Tikhvin. BNZ, 1905, no. 1, p. 18; L. Tikhvin (Pressing needs of the city and the attitude of public administration). BNZ, 1906, no. 20, p. 30-34.
22. RGIA. Fund 583. Inventory 2. File 3253. Reports ... of Tikhvin ... Lombard (1904-1912), fol. 6.
23. L.G. Local chronicle. BNZ, 1904, no. 9, p. 42-43.
24. Korolev N. From city Council. BNZ, 1902, no. 1, p. 47-48.
25. RGIA. Fund 583. Inventory 2. File 3224. Records of the Staraya Russa city pawnshop (1893-1903); File 3225. The reports and accompanying notes of the Staraya Russa city pawnshop (1904-1913).
