CC BY
126
УДК 94(470.4)
Александр Григорьевич Рыбков,
доктор исторических наук, профессор кафедры экономической и политической истории России, СГСЭУ
Елена Игоревна Демидова,
доктор исторических наук, профессор кафедры экономической и политической истории России,
СГСЭУ
ЧЕХОСЛОВАЦКИЙ ВОЕННЫЙ КОРПУС В ПОВОЛЖЬЕ (субъективные заметки историков)
В статье ставится цель исследовать историю Чехословацкого военного корпуса, связанную с его пребыванием в 1918 - 1919 гг. в Пензенской губернии. Рассматривается малоисследованная проблема периода Гражданской войны. На основе не исследованных ранее источников анализируются отношения командования легиона и местных органов советской власти. Значительное место отводится рассмотрению мер, которые предпринимали губком партии, губисполком, временный исполнительный комитет съезда чехословацких войск (ВИК) по предупреждению военного конфликта. Показывается роль Л. Д. Троцкого в решении данного вопроса. Материалы статьи могут быть использованы при изучении истории Поволжья, в подготовке учебно-методических пособий по краеведению.
Ключевые слова: Поволжье, Пенза, Чехословацкий корпус, легион, командование, особая комиссия по приему оружия, переговоры, мятеж.
A.G. Rybkov, Ye.l. Demidovа
THE CZECHOSLOVAK MILITARY CASE IN THE VOLGA REGION (subjective notes of historians)
In article the purpose to investigate the history of the Czechoslovak military case connected with its stay in 1918 - 1919 in the Penza province is set. The low-studied problem of the period of Civil war is considered. With use of new sources the relations of command of a legion and local bodies of the Soviet power are analyzed. The important place is allocated for consideration of measures which undertook to party sponges, a gubispolok, Interim executive committee of congress of Czechoslovak armies (VICK) according to the prevention of the military conflict. L.D.Trotsky's role in the solution of the matter is shown. Materials of article can be used when studying history of the Volga region, in preparation of educational and methodical grants on study of local lore.
Keywords: Volga region, Penza, Czechoslovak case, legion, command, special commission on weapon reception, negotiations, mutiny.
Затрагиваемая тема сама по себе непроста в изложении. Устоявшееся представление о Чехословацком корпусе как контрреволюционной силе, с выступления которого началась полномасштабная Гражданская война в России, достаточно долго определяло исследовательский вектор. На этой основе сложилась богатая отечественная историография, в рамках которой легионеры представляются участниками событий, стоявших по ту сторону баррикад, непримиримыми противниками советской власти, выступавшими в роли проводников планов Антанты. И нужно сказать, что события 1918 -1920-х гг. на первый взгляд подтверждают такой абсолютный расклад оценок и выводов. Однако история не бывает одномерной: чем больше отдаляются события, тем очевиднее становится их многогранность. По мере выявления новых, ранее недоступных источников, с ис-
чезновением идеологического пресса, стало возможным расширить спектр проблем исследования, а вместе с этим и расстановку акцентов.
Говоря о Поволжье как арене действий Чехословацкого корпуса, следует обратить внимание на Пензенскую губернию. Именно здесь было положено начало серьезному военному противостоянию, отсюда покатилась волна кровавых событий. Известно, что 26 марта 1918 г. в Пензе представители советского правительства, Чехословацкого национального совета и Чехословацкого военного корпуса подписали трехстороннее соглашение [4, с.183]. Советская власть обязывалась беспрепятственно пропустить эшелоны с легионерами в сторону Владивостока, чтобы те потом могли эвакуироваться во Францию. В свою очередь, корпус сдавал значительную часть оружия специально созданной комиссии, состояв-
* Статья подготовлена в рамках внутривузовского гранта СГСЭУ «Чехословацкий военный корпус в революционной России».
шей из трех представителей от каждой стороны - Чехословацкого корпуса и органов советской власти. По условиям соглашения корпус оставлял некоторое количество оружия для самозащиты (на эшелон - вооруженную роту, один пулемет; на винтовку - 300 и на пулемет - 1,2 тыс. зарядов). С этого момента корпус должен был продвигаться не как боевая единица, а как группа свободных граждан. Гарантом соблюдения условий соглашения со стороны советской власти выступило правительство, а со стороны военного командования корпуса видный политик Т.Г. Масарик.
На первых порах выполнение договоренностей осуществлялось планомерно, сдача оружия проходила в установленном порядке. Так, уже сразу после подписания соглашения, в конце марта 1918 г., оружие в положенном количестве сдали 1-я и 2-я нестроевые роты, 3-й батальон 5-го стрелкового полка, 2-й и 3-й батальоны 8-го стрелкового полка [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 34. Л. 446, 453 - 455, 472]. Всего же за эти дни оружие сдали воинские соединения эшелонов под №№ 11, 14, 15, 16, 17, 19 и 20. На каждый эшелон оставалась только вооруженная рота и один станковый пулемет [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 34. Л. 473 - 476, 500, 524]. Не сдали оружие 1-й им. Я. Гуса арьергардный, а также 1-й и 4-й запасные полки.
Факт сдачи подтверждался выданным местными органами власти командованию эшелона удостоверением. В нем говорилось о выполнении условий соглашения, о том, что эшелон осмотрен особой комиссией и представителями Пензенского Совета губернских народных комиссаров. На этом основании, отмечалось в удостоверении, эшелон «в дальнейшем следовании не подлежит ни обыскам, ни задержанию». Всем местным учреждениям предписывалось оказывать «всякое содействие Чехословацким революционным войскам в их продвижении во Владивосток» [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 25. Л. 123].
Примечательно, что во время сдачи оружия командование корпусом не препятствовало агитации среди легионеров, которую по инициативе советских властей проводили чехословаки-интернационалисты: Вавра, Кельбель, Э. Яничек, И. Плихта, Я. Михалек [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 34. Л. 483, 503 - 504, 613]. Ставилась задача - сагитировать солдат к вступлению в чехословацкий красноармейский полк во главе с Я. Штромбахом. Агитация дала результаты: полк пополнился перешедшими из корпуса солдатами, а на сторону интернационалистов перешли отдельные члены комитетов корпуса - В. Ва-ничек, О. Коуделька, Я. Сынек, А. Скотак, Я. Пекса и др. [4, с. 194]. Но даже в этой ситуации командование корпуса заверяло органы советской власти в лояльности.
В этой связи стоит сослаться на распоряжение по Чехословацкому корпусу от 8 апреля 1918 г. за подписью командира, русского генерала В. Шокорова и комиссара П. Макса. В частности, приказывалось « принять все меры к тому, чтобы со стороны чешскословацких войск против агитаторов, единомышленников Советских властей, не было никаких насильственных и самочинных выступлений». Ответственность возлагалась на начальников частей и эшелонов. В противном случае, отмечалось в документе, за каждую попытку к подобным выступлениям следовало «налагать на виновных самые строгие наказания, включительно до придания их полковому или эшелонному полевому суду» [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 19. Л. 3]. В этот же день содержание приказа было доведено до
сведения председателя Пензенского губисполкома В. В. Кураева [8].
Но в целом отношения сторон балансировали на грани срыва. Весной 1918 г. в районе Пензы сосредоточились значительные силы корпуса, соотношение военной мощи сложилось не в пользу губернской власти. По отдельным данным, только в соединении С.Чечека, двигавшимся походным маршем от Тамбова к Пензе, насчитывалось около 6 тыс. подготовленных солдат и офицеров, тогда как в распоряжении местных властей было не более 2-х тыс. человек, в том числе срочно мобилизованных рабочих [5, с. 28 - 34].
При оценке позиции командования Чехословацкого корпуса нельзя не отметить влияния внешнеполитического фактора в лице председателя Чехословацкого национального совета, профессора Т.Г. Масарика. Играя одну из ключевых ролей в создании и последующей военной истории корпуса, Т.Г. Масарик рассматривал вооруженное соединение важнейшим средством борьбы за независимую Чехословакию. И это средство, считал он, необходимо активно использовать в военно-политической игре.
Т.Г. Масарику приходилось лавировать между правительственными кругами стран Антанты, прежде всего, Франции и России. Это прямо или косвенно сказывалось на тактике действий военного корпуса. Так, в начале 1918 г. правительство Франции признало корпус автономной частью французских вооруженных сил и приняло на полное материальное содержание. 15 января этого же года Чехословацкий национальный совет утвердил новый статус военного корпуса. По сути, корпус привязывался к решению военно-политических задач Антанты в Советской России, а значит для него реальной становилась перспектива военного противостояния с властью большевиков. Все это говорило о том, что корпус мог задержаться в России надолго. Такой поворот вряд ли мог вдохновить легионеров. Многие считали, что борьба за независимую Чехословакию отодвигалась на задний план.
Неопределенность судьбы корпуса дополнялась трудностями продвижения на Восток, физической усталостью людей, их волнениями. Положение усугублялось участившимися стычками с военными гарнизонами железнодорожных станций, все сложнее становилось соблюдать нейтралитет. Опасения не добраться до пункта эвакуации нарастали, тревожные настроения охватывали значительную часть легионеров. В начале апреля 1918 г. комиссар чехословацкого корпуса П. Макса в послании на имя председателя Пензенского совета губернских комиссаров В.В. Кураева сообщал о частых случаях, когда совдепы требовали дополнительной сдачи оружия, помимо того, что было сдано особой комиссии в Пензе. Исходя из этого, просил дать распоряжение на этот счет всем местным советским органам по пути следования корпуса [7]. Решение вопроса затягивалось, бюрократическая волокита, беспрестанная переписка с центральным военным ведомством тормозили, казалось бы, частное дело.
Эти и другие негативные обстоятельства наэлектризовали ситуацию до предела, нужен был только повод, чтобы она окончательно взорвалась. 25 мая 1918 г. Л. Д. Троцкий направляет Западно-Сибирскому Совету телеграмму следующего содержания: «Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на железно-
дорожной линии, должен быть расстрелян на месте, каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выброшен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных» [4, с. 208].
Текст телеграммы был перехвачен, она вызвала волнения среди легионеров. Ответным шагом со стороны Временного исполнительного комитета съезда чехословацкого войска явилось решение о прекращении сдачи оружия эшелонами. В войсковых частях состоялись солдатские собрания, где высказывалась поддержка позиции ВИКа, звучали предложения о том, чтобы с боями пробиваться к месту эвакуации. Исчезала последняя вера в обещания советской власти о содействии корпусу в возвращении домой. Однако, несмотря на сложившееся угрожающее положение, Л. Д. Троцкий в первых числах июня этого же 1918 г. потребовал от главнокомандующих фронтами безусловного исполнения раннее данного указания [3].
При всей категоричности приказа он не мог быть исполнен в силу объективных условий. На местах не хватало войсковых частей, артиллерии, стрелкового оружия, опытных командиров, по всем этим показателям Чехословацкий корпус существенно превосходил силы красноармейцев. Так, из переписки пензенских руководителей и военного комиссара Симбирской губернии узнаем, что в Пензе для выполнения указания Наркома по военным делам о разоружении и расформировании эшелонов с чехословаками не хватало оружия и красноармейцев; с согласия Москвы Симбирск должен был оказать помощь. Но и в Симбирске сложилась аналогичная картина, для обороны города не хватало живой силы. Поэтому в качестве военной помощи смогли направить в Пензу полроты численностью 90 красноармейцев-интернационалистов [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 164. Л. 105].
В отличие от столичных руководителей, реальный расклад сил хорошо понимали местные советские руководители. В мае 1918 г. губернские центры Среднего Поволжья фактически находились в окружении крупных сил чехословаков. На железнодорожной станции Ртище-во дислоцировалось 1,5 тыс. солдат и офицеров, в уездных городах Сердобске и Кузнецке - соответственно 2 тыс. и 600 легионеров. На станции Ртищево 27 - 28 мая произошло вооруженное столкновение воинских подразделений чехословаков с отрядами красноармейцев, в результате чего 8 человек погибло [3]. Города Поволжья, по сути, находились на осадном положении, железнодорожные узлы функционировали в мобилизационном режиме.
26 мая 1918 г. по прямому проводу состоялся разговор председателя Пензенского губернского совета депутатов А.Е. Минкина и Народного комиссара по военным делам Л. Д. Троцкого [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 164. Л. 106]. Описав общую картину (вокруг Пензы на расстоянии до 100 верст сосредоточилось 12 тыс. войск в боевой готовности, в самом городе стоит 4-й неразоруженный полк белого генерала Коломенского, а в распоряжении совдепа лишь 2,5 тыс. солдат), А.Е. Минкин попросил прислать подкрепление и грамотных командиров. Силами Пензенского гарнизона разоружить чехословацкие эшелоны было не возможно. На эту просьбу Л.Д. Троцкий в присущем для него революционно-пафосном духе ответил: «Товарищ! Военные приказы отдаются не для обсуждения, а для исполнения. Я предам военному суду всех представителей военного комиссариата, которые
будут трусливо уклоняться от исполнения разоружить чехословаков. Нами приняты меры, двинуть бронированные поезда. Вы обязаны действовать решительно и немедленно. Больше добавить ничего не могу» [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 164. Л. 106]. В другом распоряжении от 21 мая 1918 г. Л.Д. Троцкий требовал, чтобы органы власти Пензенской губернии убедили легионеров организоваться в рабочие артели по специальностям, а желающим помочь вступить в ряды Красной армии [1. Ф. Р-2406. Оп. 1. Д. 22. Л. 3]. Все это свидетельствовало о незнании центром оперативной обстановки на местах, реального расклада сил.
Вот как вспоминал участник тех событий, старожил Пензы Н. Ильин: «Гарнизон был мал, состоял из мадьярской интернациональной роты, отряда пулеметчиков с 40 пулеметами, одного полка на 300 штыков, вооруженного устаревшими винтовками рабочего отряда, небольшой батареи. Всего же, с учетом подошедшей помощи, насчитывалось защитников города до 1,5 тыс. человек, у которых имелось 50 пулеметов и 6 орудий. Военного руководства как такового не было, действовали вразнобой» [1. Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 164. Л. 101].
Для того чтобы не допустить открытого вооруженного выступления легионеров, пензенские руководители в конце мая 1918 г. сделали очередную попытку договориться с командованием чехословацкого корпуса. В переговорах участвовали В.В. Кураев, А.Е. Минкин, Костин, А. Кутузов, Н.Г. Либерсон, Аустрин, комендант Бромболе, О. Соколова и др. Переговорщики пытались убедить легионеров в продолжении сдачи оружия, обещая взамен обмундирование, продовольствие и пр. Однако время договоренностей ушло, командование корпуса, легионеры перестали верить обещаниям советских властей.
27 мая 1918 г. состоялся совместный митинг, на котором в повестку вновь был включен вопрос об урегулировании конфликта. Выступавшие ораторы (В. В. Кураев, Н.Г. Либерсон) говорили о братской дружбе славянских народов, совместной борьбе против мирового империализма, призывали во имя чуждых интересов Антанты не проливать русскую кровь. Легионеры со своей стороны в ультимативной форме выдвинули свои условия: в течение суток обеспечить эшелоны дополнительным подвижным составом, отказаться от требования сдачи оружия, а также вывести за пределы Пензы Чехословацкий революционный полк [1. Ф. Р-312. Оп. 1. Д. 606. Л. 48 - 49].
Требования чехословаков в силу объективных обстоятельств были невыполнимыми. С одной стороны, пришлось бы нарушить приказ Наркомата по военным делам о разоружении Чехословацкого корпуса, а с другой - не представлялось возможным за столь короткое время достать паровозы, вагоны в требуемом количестве. Нельзя было также выводить из Пензы полк чехослова-ков-интернационалистов. В этом случае губернская власть лишалась военной силы. Все это означало неизбежность военного конфликта, и 28 мая 1918 г. он разразился.
О событиях этого короткого периода (31 мая легионеры оставили Пензу), а также о последствиях вооруженного конфликта написано достаточно. Нет смысла повторять изложенное в отечественной литературе - куда важнее с современных позиций оценить произошедшее. Можно привести телеграфное послание В. В. Кураева
главе советского правительства В.И. Ленину. В нем, в частности, отмечалось: «Если бы военный комиссариат поинтересовался серьезнее соотношением сил, возможностью своевременной присылки помощи и прочего, то, может быть, того, что произошло, не было бы» [1. Ф. Р-312. Оп. 1. Д. 606. Л. 47].
Судя по источникам, командование корпуса готово было соблюдать нейтралитет и не вмешиваться во внутренние дела советской России. Стратегия и тактика действий корпуса подчинялись главной цели - достигнуть конечного пункта эвакуации. Ради этого легионеры пошли и на то, чтобы сдать значительную часть оружия, но при гарантированном движении воинских эшелонов в восточном направлении. Нельзя не отметить и того, что Чехословацкий корпус оказался втянутым в сложную
политическую игру. В нем были заинтересованы и правительства Антанты, и советское правительство. Те и другие видели в нем конкретную силу в решении своих военно-политических задач. Первые хотели сделать корпус орудием борьбы с большевиками, вторые - частью молодой Красной армии. В такой ситуации невозможно было сохранять нейтралитет.
1. Государственный архив Пензенской области (ГАПО).
2. Известия Саратовского Совета рабочих и крестьянских депутатов. 1918. 7 июня.
3. Известия Саратовского Совета рабочих и крестьянских депутатов. 1918. 31 мая, 21 июня.
4. Клеванский А.Х. Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус. М., 1965.
5. Юрченко В. Мятеж, которого не было // Родина. 1994. № 1.
