CC BY
136
Д. А. Гаврин
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
ЧАСТНОЕ И ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО: НАРУШАЯ ГРАВИТАЦИЮ ПРАВОВОЙ МАТЕРИИ
Настоящая статья посвящена вопросу разграничения частного и публичного права, которые часто рассматриваются в качестве самостоятельных систем правового регулирования. Излагаются основные научные концепции их разграничения. Соотношение частного и публичного права последовательно рассматривается с позиций логической и теоретической обоснованности, а также отраслевой значимости. Констатируется уязвимость разделения права на частное и публичное, так как обнаруживается проблема со структурой делимого понятия. Частное и публичное право не могут считаться противоречащими друг другу понятиями, поэтому дихотомическое деление как логическая операция исключается.
В российской правовой науке выделяются два основных подхода, различающихся по количеству критериев, необходимых для разграничения частного и публичного права (например, интерес, способ регулирования, способ защиты и т. д.). Наибольшую дискуссионность представляет категория «интерес», которая составляет основу материального критерия и имеет субъективную и объективную оценку. Столкновение частных и публичных интересов проявляется в структуре не только нормы права, но и отрасли в целом.
Рассматриваются влияние частного права и публичного права на структуру права, отраслевые проявления частноправовых и публично-правовых начал.
Ключевые слова: частное право, публичное право, система права, способ правового регулирования, метод правового регулирования
Для цитирования
Гаврин Д. А. Частное и публичное право: нарушая гравитацию правовой материи // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 2. С. 49-56. БОГ: 10.34076/2410_ 2709_2021_2_49.
УДК 340.12 БОГ: 10.34076/2410_2709_2021_2_49
Обращение к частному и публичному праву нельзя назвать случайным. Поиск баланса, золотой середины сопровождает нашу жизнь. Стремление человека понять, структурировать, найти логическую последовательность, безусловно, проигрывает всевозможным проявлениям жизни. Жизнь в своем естественном состоянии лишена логики, зависит от различных внешних и внутренних факторов. И в этом плане сосуществование частного и публичного права можно отнести как раз к проявлению столкновения внутренних и внешних процессов. С позиций права эти процессы преобразились в категории частного и публичного права, баланс которых обеспечивает соблюдение частных
и публичных интересов. При этом некоторые ученые считают достижение баланса частноправовых и публично-правовых норм, применяемых при правовом регулировании, невозможным [Маштаков 2013: 212], а теоретическое обоснование деления права на публичное и частное - безнадежным [Чере-пахин 2001: 113].
Исследователи предпринимали попытки с математической точностью определить, где граница между частным и публичным правом. Однако принимаемые за основу критерии не давали положительного результата, и сближение структурных элементов системы права на их основе зачастую приводило к интуитивным выводам.
Взаимодействие публичного и частного права в рамках той или иной отрасли важно не только для теории права, структурирования права, методологии, но и для конкретной отрасли или сферы общественных отношений. В отраслевых исследованиях права отсутствует единство взглядов в вопросе определения частноправовых и публично-правовых начал. Более того, часто исследователи обходят данный вопрос стороной либо ссылаются на установленные истины догмы права. Такой подход используется в работах, посвященных не только комплексным отраслям права, но и самостоятельным отраслям права, определенным общепринятой концепцией системы права.
В зарубежных правопорядках частное и публичное право продолжают существовать как две независимые ветви правового регулирования, как два разных типа правового воздействия на общественные отношения [Гражданское право 2000: 18]. При этом, безусловно, имеет значение то, о какой правовой системе идет речь (англосаксонская, романо-германская, мусульманская). Р. Давид, рассматривая английское право и рома-но-германскую правовую семью, указывает, что в английском праве нет деления на право публичное и право частное, но присутствует деление на общее право и право справедливости [Давид 1988: 281].
Слово «частный» означает личный, не общественный, не государственный. По мере рецепции римского права в русском языке начал употребляться термин «гражданское право», являющийся буквальным переводом латинского jus civile. Данное выражение первоначально играло в Риме роль более широкой категории, родового понятия по отношению к терминам «частное право» и «публичное право» [Мамай 2014: 45]. При этом «выгода частных лиц не противопоставляется интересам государства и не находится с ними в противоречии, так что нормы частного права, поскольку они продиктованы прямыми или непосредственными интересами частных лиц, всегда в большей или меньшей степени косвенно реализуют, непосредственно или опосредованно, интересы всего общества» [Чезаре 2002: 26].
Интерес может иметь как субъективную, так и объективную оценку. Первая продиктована внутренними переживаниями человека, а вторая дается обществом и получает
статус общепринятой. Взаимодействие частных и публичных интересов проявляется от момента «рождения» нормы права до ее реализации. Столкновение частных и публичных интересов влияет не только на создание нормы права, но и на саму структуру права, в том числе методологию. Однако проблема определения соотношения частноправовых и публично-правовых начал выходит далеко за границы интереса, а также отдельной отрасли права. Заявленная проблематика имеет не только отраслевое, но и общетеоретическое значение.
Изучая данный вопрос, целесообразно выделить три уровня исследования: 1) логический (исследование дихотомического деления); 2) общетеоретический; 3) отраслевой. Такое последовательное рассмотрение проблемы позволит внести ясность и, возможно, выделить критерии разграничения, либо, напротив, приведет нас к выводу об отсутствии границ между указанными категориями и, как следствие, об отсутствии понятий публичного и частного права.
Обратимся к логической основе деления права на частное и публичное. Как справедливо заметил С. С. Алексеев, «если внимательно приглядеться ко всему построению позитивного права, характеру его принципов, юридических норм, их ассоциаций, их многообразным связям между собой, ко всему сложному комплексу юридических явлений и институтов, то окажется, что все они сплошь строятся по законам формальной логики - исключенного третьего, достаточного основания и пр.» [Алексеев 1999: 179].
В ходе полемики можно услышать о наличии в праве дихотомического деления, так как в системе права выделяются два «пласта» - частное и публичное право. Формула дихотомического деления предусматривает два противоречащих понятия (А и не-А), исчерпывающих весь объем делимого понятия [Кириллов, Старченко 1987: 52]. Более того, для правильности дихотомического деления нам необходимо выбрать один признак, по наличию или отсутствию которого мы сможем разграничить члены деления. Необходимо заметить, что в логике дихотомическое деление имеет сторонников и противников. В чем же его уязвимые места?
Греческий термин «бгхото^а» буквально означает «деление надвое». Наука же наполняет слово не только особым смыслом, но
и методологией. Ученые, исследуя логическое мышление и восприятие, говорят о неоднозначности дихотомического деления [Кириллов, Старченко 1987: 52, Цветков 2014: 15]. За его, казалось бы, привлекательной простотой скрываются недостатки. В частности, при дихотомическом делении «объем отрицательного понятия может оказаться неопределенным» [Кириллов, Старченко 1987: 52], а при дальнейшем делении обычно нарушаются четкость и последовательность. Можно ли отнести публичное и частное право к двум противоречащим друг другу понятиям и исчерпываем ли мы ими систему права? Очевидно, что нет. Более того, в такой операции отсутствует дихотомическое деление. Именно в этом состоит проблема разграничения частного и публичного права: отсутствует единый признак, который позволил бы последовательно и четко разграничить указанные категории.
Деление как логическая операция имеет ценность не только для познания, но и для структурирования и реализации нормы права. По утверждению С. Чезаре, существование публичного и частного права не свидетельствует о противопоставлении двух ветвей, а, скорее, относится к двум моментам единой функции правопорядка [Чезаре 2002: 26]. Справедливо также замечание Ю. С. Гам-барова о том, что разделение на публичное и частное право не подразумевает их противопоставления [Гамбаров 2003: 57]. Таким образом, разграничение публичного и частного права не может основываться на принципах дихотомического деления.
Попытаемся раскрыть категории частного и публичного права, обратившись к общетеоретическим исследованиям права. Теорики права к определению критериев разграничения частного и публичного права относятся с осторожностью. Еще дореволюционные ученые (Г. Ф. Шершеневич, И. А. Покровский, К. Д. Кавелин и др.) изучали данный вопрос. К. Д. Кавелин, слова которого не утратили актуальности, утверждал, что границы между публичным и частным правом колеблются и изменяются. Правоотношение сегодня может иметь частный характер, а завтра уже публичный [Кириллов, Старченко 1987: 52].
Развитие права в ранний советский период было обусловлено господствовавшей
идеологией, которая ничего частного не признавала. Исследование границ частного и публичного права могло привести к нарушению идеологической стройности советской системы права. Но отдельные ученые (М. М. Агарков, А. Г. Гойхбарг, Б. Б. Чере-пахин, С. С. Алексеев и др.) все же обращались к этому вопросу. Весомый вклад в исследование данной проблемы внес Б. Б. Че-репахин, посвятивший ей работу, в которой систематизировал существующие взгляды.
Рассмотрим основные подходы в российской правовой науке. С методологической точки зрения по количеству критериев можно выделить два подхода. В рамках одного для разграничения применяется один критерий (например, интерес), в рамках другого - несколько критериев (интерес, способ регулирования, способ защиты, методы и т. п.). Первый подход, в том числе с позиций логической последовательности суждения, мы могли бы назвать идеальной моделью, так как единственный критерий позволяет провести четкую границу. Во втором подходе не все так однозначно. Методологию поиска границ по нескольким критериям следует именовать компенсационной ввиду отсутствия возможности выделения четких границ на основании единого критерия. А это в свою очередь может свидетельствовать лишь об одном: о несостоятельности всех критериев. В результате разграничение понятий становится предметом активных научных дискуссий.
В юридической литературе выделяют материальный и формальный критерии. Суть материального критерия сводится к тому, что исследователи разграничивают частное и публичное право исходя из содержания регулируемых отношений (интересы государства или интересы отдельных лиц, имущественные или неимущественные интересы). Формальный критерий определяется способом, приемом регулирования или построения тех или иных правоотношений (способ регулирования, различие субъектов правоотношений, субъект, инициировавший защиту нарушенного права) [Черепахин 2001: 96-107].
Принимаемый за основу критерий разграничения публичного и частного права по интересам, будь то личный интерес или государственный (публичный), представляет собой неустойчивое основание. Частное
и публичное право, проистекающие из частных и публичных интересов, представляют собой два базовых блока, необходимых для структурирования и понимания права. Их взаимодействие очевидно от момента появления нормы права до ее реализации. Публичные интересы, как отмечал Г. Ф. Шер-шеневич, могут присутствовать и в частноправовых отношениях [Шершеневич 2001: 12-14]. Тесное взаимодействие создает препятствия для разграничения.
За представленным основанием разграничения разворачивается еще более содержательная полемика о связи между частным и публичным интересом. С одной стороны, совокупность частных интересов - основа публичного интереса, и частный интерес требует охраны государства. С другой сторо-
Частное и публичное право, проистекающие из частных и публичных интересов, представляют собой два базовых блока, необходимых для структурирования и понимания права
ны, частный интерес должен рассматриваться отдельно от публичного интереса и требует не меньшей защиты. Более того, интерес представляет собой «объемную категорию» по своему значению: если применительно к человеку можно говорить об определенном эмоциональном процессе, то уже применительно к коллективным образованиям следует говорить о целях и задачах.
Многогранность проявления понятия «интерес», как и субъекта правоотношений, не позволяет внести ясность в вопрос разграничения частного и публичного права и потому требует иного критерия. Как справедливо заметил К. Маркс, «лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, - я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом. Мои действия - это единственная область, где я сталкиваюсь с законом, ибо действие -это единственное, для чего я требую права существования, права действительности, и в силу чего я, таким образом, подпадаю под власть действующего права» [Маркс, Энгельс 1955-1981: 14].
Рассматривая формальный критерий разграничения публичного и частного права, следует обратить внимание также на отсутствие единства научных взглядов. Внутренние противоречия обнаруживаются в различных научных концепциях, основывающихся на тех или иных критериях. Так, публичное и частное право разграничивают в зависимости от субъекта, от которого исходит инициатива защиты права (от частного лица или от органов государственной власти). Однако этот подход представляется не менее уязвимым, чем исследованные ранее. Он не передает всей палитры проявлений правоотношения, сосредоточивается исключительно на моменте нарушения прав и неоправданно сводит на нет значение деления на публичное и частное право, очерчивая их границы лишь на определенной стадии. В большинстве своем мы рассчитываем на идеальную модель правоотношения, а стадия защиты нарушенного права представляет собой модель девиантного развития правоотношения, именно по этой причине данный критерий не может быть взят за основу.
В соответствии с теорией Р. Штаммлера, И. А. Покровского разграничение публичного и частного права необходимо рассматривать с позиций теории централизации и децентрализации [Черепахин 2001: 107]. Развивает эту позицию и Б. Б. Черепахин, отмечая, что разграничение права на частное и публичное должно проводиться в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений. Если речь идет о частном праве, то отношения построены на началах координации, представляя собой систему децентрализованного регулирования, если о публичном, то отношения строятся на началах субординации субъектов, являя собой систему централизованного регулирования [Там же: 120].
Позднее С. С. Алексеев, рассматривая частноправовые начала, описывал такой юридический порядок, при котором «отдельное частное лицо вправе самостоятельно, автономно, по своей воле, независимо от усмотрения государственной власти определять юридически значимые условия своего поведения» [Алексеев 1999: 586]. В свою очередь, публично-правовые начала характеризуют такой юридический порядок, в соответствии с которым «лица, обладающие властью, вправе односторонне и непосредственно, в прин-
ципе без каких-либо дополнительных решений иных инстанций, определять поведение других лиц (подвластных, подданных)» [Там же].
Представленная концепция, безусловно, имеет преимущества в сравнении с ранее описанными. Для разграничения публичного и частного права исследователи обращаются непосредственно к регулируемым отношениям, выделяя особый субъектный состав, обусловленный самим характером возникающих отношений (предмет правового регулирования), особые методы и способы правового регулирования. В свою очередь, специфика метода правового регулирования (децентрализованного или централизованного) определяется сочетанием способов правового регулирования (обязывание, дозволение, запрет), которое формирует содержание метода правового регулирования. При этом указанные способы (обязывание, дозволение) присущи как публичному, так и частному праву. Соответственно граница между публичным и частным правом находится в постоянном ситуационном движении.
В научной деятельности есть хорошая черта: перед тем как обсуждать что-либо, нужно определить область обсуждения, терминологию, иными словами, границы. Праву присуще детализировать общественные отношения, получая взамен «структурированное юридическое отражение». Более того, очень часто в исследованиях упоминается диалектический метод познания, хотя зачастую авторы его упоминанием и ограничиваются. Такой подход недопустим. Применение в исследованиях диалектического метода позволяет сделать интересные выводы. Если мы предпринимаем попытку системно-структурного анализа объекта, в нашем случае - публичного или частного права, - то нам необходимо выделить совокупность свойств объекта и его функциональное назначение.
Исходя из представленных концепций, мы утверждаем, что одно из основных отличий публичного и частного права заключается в уровне централизации или децентрализации, иные свойства следует признать факультативными. Очевидно, что объект (частное или публичное право) не является независимым самостоятельным объектом высшего порядка, а представляет собой элемент объекта высшего порядка, в нашем случае - права.
Далее определим функциональное назначение объекта в системе связей: внутренних и внешних. Внешние связи рассматриваются, когда объект есть элемент объекта более высокого порядка, внутренние - когда объект рассматривается как совокупность взаимосвязанных элементов.
Если представить в качестве объекта частное или публичное право, то нужно попробовать разделить их на части, что, возможно, позволит провести границу существования объекта, а также определить внутренние и внешние связи. Каждая часть целого имеет свойства, присущие именно части, и в этом плане нас интересует связь между свойствами частей и свойствами целого объекта. Следует понимать, что при разделении мы получаем части, не обладающие свойством, присущим целому объекту (и только совокупность частей составляет целое), либо обладающие совокупностью свойств целого объекта.
В химии и физике свойства могут быть аддитивными либо неаддитивными, иными словами, совокупная сумма величин составных частей целого равна величине целого либо не равна. Допустимо ли, чтобы части не обладали свойствами, не присущими целому объекту (публичному или частному праву)? И здесь возникает несколько мыслей. Прежде всего мы понимаем, что объект как логическая категория обладает определенным объемом. Если составная часть выходит за пределы данного объема, то будет ли логическая стройность нарушена? Если утверждать, что публичное право состоит из совокупности отраслей (например, уголовного, административного, международного публичного и т. д.), то они должны обладать всеми свойствами, присущими публичному праву. Однако внимательное исследование отраслей позволяет выделить лишь преобладание того или иного свойства и (самое важное в нашей логической цепочке) наличие свойств иного порядка, которые лишают объект целостности (например, наличествуют элементы, присущие децентрализованному регулированию). И вместе с тем не обязательно, чтобы части обладали исключительно свойствами, присущими целому объекту, но в совокупности они создают такое свойство объекта целого.
Разделяя объект, будь это частное или публичное право, мы получаем составные ча-
сти. Можно ли говорить о наличии связей как между частями, так и между частями и целым? Ответ на данный вопрос позволяет, в том числе, ответить на другой важный вопрос о том, имеет ли исследуемый объект систему и можно ли его рассматривать в качестве целостного, можно ли найти связи частей и тем самым перевести их в статус элементов.
В научной литературе высказывается мнение о том, что система публичного или частного права представлена входящими в их состав отраслями права. При этом многие обращают внимание на то, что чистых публично-правовых или частноправовых отраслей не бывает. В таком случае каков критерий отнесения той или иной отрасли к публичному или частному праву? Подход по принципу «здесь публичного больше, а там - меньше» не дает оснований для проведения «демаркационной линии». Если хорошо взвесить все «за» и «против», то для юристов необходима стройная логическая цепочка.
Когда мы переводим наши доводы на язык формул, то мы утверждаем, что есть публичное (А) и частное (Б) право, А обладает признаком У, а Б - признаком V. Однако при рассмотрении составляющих отрасли публичного права получается следующая картина: А(У) = + 2(^) + + 4(У^. Та-
ким образом, составляющие отрасли обладают признаками, присущими не только А, но и Б. И при замене А на Б ситуация не изменится. Более того, на структуру системы публичного права (если исходить из гипотезы, которую мы приняли) не оказывает влияния последовательность составляющих частей. А качественное изменение частей, входящих в объем понятия «публичное право», не меняет характеристики рассматриваемого объекта. В итоге существующий подход к разделению публичного и частного права в корреляции с отраслями права способен создать еще большее заблуждение в отношении структурирования права на публичное и частное.
Другое дело, когда мы обсуждаем структуру системы права от нормы права до отрасли права. Структурирование системы права с позиций «норма - институт - подотрасль - отрасль» представляет собой оптимальную логически обоснованную модель. Именно наличие взаимосвязей между частя-
ми позволяет говорить о норме права или институте, подотрасли, отрасли именно как об элементах системы права. Исследуя публичное и частное право, мы можем попытаться отнести те или иные правоотношения к публично-правовым или частноправовым, отнесение же отраслей права к публичному или частному праву уязвимо с позиций научной обоснованности.
Границы публичного и частного права являются «живыми», находятся в постоянном движении. Следует согласиться с позицией В. К. Мамутова о том, что «дискуссионно само понятие частного права в применении к экономическим реалиям, ибо право, обеспечивая сочетание публичных и частных интересов, само выступает во многих случаях в роли публичного инструмента» [Хозяйственное право 2004: 22]. Провести четкую границу между публичным и частным правом невозможно.
Особенности частного права находят отражение в публичном праве, а публичное право - в частном. Мы стараемся найти отличия между частным и публичным правом, обрамляя каждое из них в критерий, пытаемся уйти от преследующего нас ощущения переплетения частного и публичного права.
Представляется, что именно во взаимодействии частного и публичного права проявляется их значимость, а раздельное их существование лишено смысла. В свою очередь факторами, влияющими на разграничение частного и публичного права, выступают как правовые, так и политические, экономические и научные процессы. Правовая материя, состоящая из структурированных логически последовательных элементов, развивается благодаря не только внешним связям - импульсам жизненных процессов, но и внутренним связям, которые формируются на уровне идеальных моделей. Частное и публичное право принимает на себя роль идеальных моделей структурных блоков права, создает свое «гравитационное поле», которое притягивает структурные элементы права, воздействует на них на уровне высокой формы абстракции. Таким образом, представленное деление сегодня служит идее достижения баланса частных и публичных интересов на уровне философии права.
Список литературы
Алексеев С. С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. 712 с.
Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. М., 2003. 796 с.
Гражданское право: учеб.: в 2 т. / отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2000. Т. 1. 785 с.
Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988. 496 с.
Кириллов В. И., Старченко А. А. Логика: учеб. для юрид. вузов и факультетов ун-тов. 2-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 1987. 699 с.
Мамай Е. А. Соотношение публичного и частного права // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2014. № 4. С. 44-55.
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., М.: Гос. изд-во полит. лит., 1955-1981. Т. 1. 699 с.
Маштаков К. М. Правовая аргументация необходимости обеспечения баланса публичных и частных интересов // Юридическая техника. 2013. № 7. С. 209-212.
Чезаре С. Курс римского частного права: учеб. / под ред. Д. В. Дождева. М.: БЕК, 2002. 400 с.
Хозяйственное право / под ред. В. К. Мамутова. М.: РДЛ, 2004. 897 с.
Цветков В. Я. Дихотомический анализ сложности системы // Перспективы науки и образования. 2014. № 2. С. 15-20.
Черепахин Б. Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. 476 с.
Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. 719 с.
Денис Александрович Гаврин - кандидат юридических наук, доцент кафедры предпринимательского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: gavrin@list.ru.
ORCID: 0000-0002-1365-4236
Private and Public Law: Disturbing the Gravity of a Legal Matter
This article is devoted to the issue of distinguishing between private and public law, which are often considered as independent systems of legal regulation. The main scientific concepts of the distinction between public and private law are presented. The relationship between private and public law is consistently considered from the standpoint of logical and theoretical validity, and branch of law significance. The vulnerability of the dichotomous division into private and public law is pointed out, as the problem with the structure of the divisible concept is revealed. Private and public law cannot be considered two contradictory concepts, so the dichotomous division as a logical operation is excluded.
There are two main approaches in the Russian legal science, the essence of which is reduced to the number of criteria necessary to distinguish private and public law (for example, interest, method of regulation, method of protection, etc.). The most controversial is the category of interest, which forms the basis of the material criterion and has a subjective and objective assessment. The clash of private and public interests manifests itself not only in the structure of the rule of law, but also in the branch of law as a whole.
The influence of private law and public law on the structure of law is considered, as well as the branch manifestations of private-legal and public-legal principles.
Keywords: private law, public law, system of law, method of legal regulation
Recommended citation
Gavrin D. A. Chastnoe i publichnoe pravo: narushaya gravitatsiyu pravovoi materii [Private and Public Law: Disturbing the Gravity of a Legal Matter], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2021, no. 2, pp. 49-56, DOI: 10.34076/2410_2709_2021_2_49.
References
Alekseev S. S. Pravo: azbuka - teoriya - filosofiya: Opyt kompleksnogo issledovaniya [Law: ABC - Theory - Philosophy: the Experience of a Complex Research], Moscow, Statut, 1999, 712 p.
Cherepakhin B. B. Trudy po grazhdanskomu pravu [Works on Civil Law], Moscow, Statut, 2001, 476 p.
Chezare S. Kurs rimskogo chastnogo prava [Roman Private Law Course], Moscow, BEK, 2002, 400 p.
David R. Osnovnye pravovye sistemy sovremennosti [The Main Legal Systems of Our Time], Moscow, 1988, 496 p.
Gambarov Yu. S. Grazhdanskoe pravo. Obshchaya chast' [Civil Law. The General Part], Moscow, 2003, 796 p.
Kirillov V. I., Starchenko A. A. Logika [Logic], Moscow, Vyssh. shk., 1987, 699 p.
Mamai E. A. Sootnoshenie publichnogo i chastnogo prava [The Relationship between Public and Private Law], Vestnik Nizhegorodskoi akademii MVD Rossii, 2014, no. 4, pp. 44-45.
Mamutov V. K. (ed.) Khozyaistvennoe pravo [Business Law], Moscow, RDL, 2004, 897 p.
Marks K., Engel's F. Sochineniya [Essays], Moscow, Gos. izd-vo polit.i lit., 1955-1981, vol. 1, 699 p.
Mashtakov K. M. Pravovaya argumentatsiya neobkhodimosti obespecheniya balansa publich-nykh i chastnykh interesov [Legal Argumentation of the Need to Ensure a Balance of Public and Private Interests], Yuridicheskaya tekhnika, 2013, no. 7, pp. 209-212.
Shershenevich G. F. Kurs grazhdanskogo prava [Course of Civil Law], Tula, Avtograf, 2001, 719 p.
Sukhanov E. A. (ed.) Grazhdanskoe pravo [Civil Law], Moscow, 2000, vol. 2, 785 p.
Tsvetkov V. Ya. Dikhotomicheskii analiz slozhnosti sistemy [Dichotomous Analysis of System Complexity], Perspektivy nauki i obrazovaniya, 2014, no. 2, pp. 15-20.
Denis Gavrin - candidate of juridical sciences, associate professor of the Department of business law, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: gavrin@list.ru.
ORCID: 0000-0002-1365-4236
Дата поступления в редакцию / Received: 28.02.2021
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 31.03.2021
