CC BY
31
в современной поэзии «должно быть осознанием того, что есть пункт, в котором классицизм и классичность неразрывны» (с. 127).
Книгу завершает выделенная в отдельный блок статья А.Р. Таирова (УРАО) «Некоторые креативные методы формирования экономической компетентности будущих журналистов в вузе», соотносящая гуманитарные знания с новыми образовательными технологиями XXI в.
Е.А. Цурганова
Сведения об авторе: Цурганова Елена Алексеевна, канд. филол. наук, зав. отделом литературоведения ИНИОН РАН. E-mail: [email protected]
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 4
Червеняк А. РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В СЛОВАЦКОМ ВОСПРИЯТИИ». Нитра, 2008. - 150 с.
С научной и педагогической деятельностью словацкого профессора-русиста, компаративиста Андрея Червеняка мы уже знакомили читателей1. Недавно ученый вновь порадовал словацкую и российскую литературоведческую русистику новой книгой «Русская литература в словацком восприятии», которая была издана на русском языке университетом им. Константина Философа в г. Нитра.
В книгу включены два раздела: «Русская литература в словацком восприятии» и «Ф.М. Достоевский в словацкой оптике».
Первый раздел открывает «Эссе о русской литературе в период глобализации», написанное очень ярко, живо и полемично. Свою задачу автор видит в том, чтобы включиться «в диалоги, сомнения и рассуждения на эту тему, не претендуя, конечно, на истину в последней инстанции» (с. 13). С большим скептицизмом относясь к идее интеграции и глобализации, А. Червеняк раскрывает данную проблему в историческом ракурсе: начав с Чингисхана, Александра Македонского и т.п., он анализирует затем две модели общемирового единства - «соловьевско-федоровскую» и «социал-демократическую (марксистскую)», в итоге оказавшиеся мало перспективными. Аналогичной видится ему и глобализирующая модель европейского сообщества, ибо «тот, кто желает получить билет в счастливую Итаку, должен отказаться от некоторых форм своего и принять формы сообщества» (с. 16). Драматические (и даже трагические) последствия процесса глобализации в его теперешнем виде А. Червеняк справедливо усматривает в том, что, в отличие от предшествующих эпох, которые оставили потомкам значительные научные, духовные и художественные артефакты, данная эпоха таковых не имеет. Она не располагает той духовной культурой, которую можно было бы предложить последующим поколениям. Пока что, как отмечает автор,
1 Машкова А. Г. Известный словацкий русист на филологическом факультете // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Филология. 2010. № 2.
«мы видим одиноких апостолов общечеловеческого духовного единства (писателей, философов, ученых), но не видим духовной силы как системы, способной стать равноценным и необходимым партнером политико-экономического всемирного единства» (с. 18).
После такой весьма пессимистической преамбулы ученый обращает свой взор к русской литературе, ее историческому развитию и современному состоянию. Как отмечает ученый, несмотря на то что русская литература вышла на мировую арену несколько позже, чем другие литературы, она впитала в себя все самое лучшее, что было в литературах, на тот момент более развитых. В итоге «русская литература стала выразительницей надежд и чаяний всего человечества. Поистине, - пишет А. Червеняк, - нет в мире иной национальной литературы, которая бы так болезненно переживала (и изображала) человеческие драмы и трагедии и пыталась бы постичь "человека как тайну"» (с. 19).
Однако ХХ в. внес в историю русской литературы существенные коррективы: если «официальная» литература, отказавшись от антропологической универсальности классической литературы, «подчинилась диктату однострунного человека» (с. 21), то некогда актуальная диссидентская литература в настоящее время утратила свой исторический смысл. Задавшись вопросом «что дальше?», словацкий исследователь не видит перспектив и в русском постмодернизме, ибо западный постмодернизм по причине его несовместимости с духовностью, с его точки зрения, является в России «экзотическим растением». А его «апокалиптическое мироощущение» ни в коей мере не отвечает исходным задачам глобализации - стать эпохой надежды и перспективы. Вполне правомерным представляется вывод, к которому А. Червеняк приходит в итоге: «мироощущение постмодернизма принадлежит вчерашнему дню.. .В атмосфере этого безумия, т.е. постмодернизма, лишь с большим трудом пробиваются произведения потомков великого русского реализма - Распутина, Солженицына, Бондарева, Проханова, Куняева, Личутина, Толстой, Белова и других» (с. 23, 26).
Изначально задавшись вопросом о том, какую духовность оставит после себя современная глобализация, автор дает на него следующий ответ: «русская классическая литература могла бы стать основой формирования новой духовности, адекватной стремлению человечества к единению и глобализации. Станет ли она такой? - вопрос гамлетовский. Он касается не только литературы, но и ее социально-политических контекстов» (с. 28). В связи с этим в главе «Феномен "мировая литература"» он предлагает «создать такую концепцию мировой литературы, которая стала бы оплотом человечества и которую могли бы принять все течения современной культуры и литературы» (с. 56, 57).
Большое внимание в книге уделено состоянию современной русистики в Словакии (главы «Поиски и находки», «"Золотой век" русской литературы и словацкая русистика»). Как справедливо отмечает А. Червеняк, несмотря на спад интереса в Словакии к русскому языку, литературе, культуре, словацкая русистика в последнее время переживает небывалый подъем. Причину этого он усматривает в самой атмосфере эпохи, когда естественной нормой стала свобода творчества, когда рухнули все идейно-политические барьеры, когда предпочтительным стал национальный аспект восприятия русской литературы. Отрадным автору видится и тот факт, что ложным
оказалось впечатление, которое производила словацкая русистика после событий 1989 г., ибо тогдашний нигилизм в отношении русской литературы был временным: словацкие русисты пошли по пути ее творческого освоения и изучения. При этом он выделяет несколько направлений в словацкой литературоведческой русистике, каждое из которых предлагает свой подход к изучению русской литературы. Это историко-эстетическое (университет Я.А. Коменского в Братиславе), эстетико-философское (Институт мировой литературы САН), эстетико-антропологическое (Университет им. Константина Философа в Нитре), генологическо-антропологическое (Университет им. Матея Бела в Банской Быстрице), социокультурное (Университет в Прешове) и др. А. Червеняк пишет: «Все мы открываем одни и те же тексты русской литературы, но, образно говоря, разными методологическими ключами, в результате чего возникает их сложное синхроническое (или полифоническое) звучание» (с. 41).
Весьма оптимистично выглядят сформулированные автором книги задачи, стоящие перед словацкой литературоведческой русистикой. В частности, он предлагает создать единый для всех филологических факультетов учебный план по русской литературе, сделать достоянием словацкой науки труды русских ученых-филологов прошлого - в первую очередь тех, кто до настоящего времени по политическим причинам игнорировался, активизировать переводческую деятельность, организовать «круглый стол» русистов на телевидении, модернизировать процесс изучения русской литературы в школах, который бы способствовал «этическому катарсису» и который бы являлся «лучшим лекарством для больной души и тела современного человека» (с. 48).
Органичным продолжением двух предыдущих глав являются главы «Пушкин в Словакии» и «Лев Толстой в словацкой критике», в которых представлена история восприятия двух гениев русской литературы. Отдав предпочтение «воспринимающей» стороне, А. Червеняк прослеживает восприятие творчества Пушкина в Словакии на протяжении более чем полутора столетий. Отметив большое число трудов, существующих в Словакии о Пушкине, в которых вырисовывается несколько образов писателя, он предлагает свою систему их восприятия: Пушкин-просветитель, Пушкин-романтик, Пушкин-парнасист, Пушкин-модернист, Пушкин-плюралист, наконец, Пушкин бродзянский (имеется в виду единственный зарубежный музей Пушкина, расположенный на территории Словакии в местечке Брод-зяны. - А.М.). При этом, как подчеркивает автор, каждый этап восприятия Пушкина «рождает в словацкой литературе его последователей, подражателей и эпигонов... Из суммы исследовательских концепций не возникает единый образ поэта, а проявляется поэт во множестве ликов» (с. 62, 66).
В главе о Толстом А. Червеняк объясняет популярность толстовских идей в Словакии тем, что они отражали патриархальные настроения порабощенного словацкого народа. Однако отношение интеллигенции к творчеству русского писателя и проповедуемым им идеям было отнюдь не однозначным. Несмотря на активные личные контакты многих деятелей словацкой культуры с Толстым (Д. Маковицкий, А. Шкарван, Св. Гурбан-Ваянский, Т.Г. Масарик) и предпринимаемые усилия для популяризации его творчества, часть словацких писателей и критиков рубежа Х1Х-ХХ вв. выступали не только против толстовского учения, но и буквально «вели атаку» на его
произведения. Сложным было отношение к русскому писателю и после образования Чехословацкой республики (1918): одни считали его виновником Октябрьской революции, другие находили в его творчестве моменты, которые содействовали «стабилизации мира» (христианское смирение, вера, любовь). И хотя со временем отношение к творчеству Толстого, его личности, учению стало более благожелательным, однако до сих пор в Словакии нет ни одного монографического труда о нем. Тем не менее, заключает автор, «в словацких условиях Толстой всегда был катализатором духовных исканий различных общественных сил. На рубеже Х1Х-ХХ столетий он был аргументом величия славянского племени. в начале ХХ столетия - средством этизации духовной жизни народа» (с. 73).
Особый интерес представляет второй раздел книги «Федор Михайлович Достоевский в словацком восприятии», в который включены главы: «Эйнштейн и Достоевский», « "Фантастическая трилогия" Достоевского», «К проблеме троичности в творчестве Достоевского», «"Братья Карамазовы" - сага роду человеческого», «Достоевский в Словакии». Заметим, что проф. А. Червеняк является практически единственным специалистом по творчеству Достоевского в Словакии, изучению которого он посвятил целый ряд своих работ. Тем не менее в данной книге он находит новые подходы к исследованию творчества писателя. В частности, он анализирует принцип «триады», являющийся идейно-композиционным принципом в произведениях Достоевского и отражающий особенности его художественно-философского мышления. В частности, А. Червеняк пишет: «тройное деление у Достоевского выражает три формы проникновения в реальность, в центре которой находится человек: от реальности социальной (социальный детерминизм человеческой активности) к реальности природной (глубинно-психологический и биологический детерминизм) и к реальности духовной (детерминизм идейный). Это проникновение в человеческую суть, исследованную в структуре его художественного и философского мышления неизменно в трех плоскостях, составляет основу антропологическо-худо-жественной системы Достоевского» (с. 114).
Отмечая, что «троичность» у Достоевского носит универсальный характер, касается всех элементов и уровней художественной структуры, А. Червеняк вскрывает ограниченность двух концепций, с помощью которых предпринимаются попытки объяснить «засилье троичности» в его произведениях (сакральную и фольклорную). Эту ограниченность он видит в том, что они не дают ответа на «онтологический, поэтический и художественный генезис и смысл» произведений. Это позволяет ему сделать вывод о полифоничности творчества Достоевского, которая проявляется во всем - «в художественной онтологии, художественной поэтике и аксиологии» (с. 128).
Теме «отцов и детей» как «тайне человека и человечества» посвящена глава о романе «Братья Карамазовы». «Три брата Карамазовы, - пишет А. Червеняк, - это и три художественно-индивидуальные личности (персонажи), и три эпохи взаимоотношений между "отцами и детьми", которые носит в себе каждый человек» (с. 133). Автор исследует специфику конфликта между отцами и сыновьями Карамазовыми как отражение различных эпох (мифологической, религиозной, эпохи сциентизма).
Заключает книгу раздел «Достоевский в Словакии», в котором воссоздана история восприятия творчества русского писателя словацкой критикой,
его влияние на словацких писателей, а также на всю духовную жизнь словацкого народа. В столетнем «приближении» к Достоевскому и «отталкивании» от него ученый видит определенную логику, смысл которой он объясняет самой сущностью творчества писателя. Эта сущность заключается, по его мнению, в восприятии его творчества сквозь призму человека.
А. Червеняк обозначает три периода восприятия в Словакии Достоевского: до 1918 г., межвоенный период и послевоенный. Если в первый период в поле зрения литераторов оказывался социально-идеологический аспект, который присущ и для словацкой литературы тоже (Ваянский, Кукучин, Тимрава, Надаши-Еге), то для второго этапа, на который приходится расцвет словацкого авангарда, характерен интерес писателей к воссозданию Достоевским подсознательного, иррационального, таинственного (Тайовский, Урбан, Хробак, Барч-Иван, Грушовский). В послевоенное время у Достоевского не только учились, но и полемизировали с ним, а его влияние скорее имеет характер типологического сходства, нежели художественного воплощения. Довольно близким оказался он таким писателям, как Слобода, Йоганидес, Ярош, Тужинский, связь которых с Достоевским прослеживается прежде всего в плане их трансцендентальных духовно-космических устремлений. В заключение ученый пишет: «.. .словацкая литература долго и постепенно осваивала опыт человековедения Достоевского. Словацкие писатели на различных этапах развития словацкой литературы подчеркивали один из аспектов триединой реальности героев Достоевского, вбирая его опыт в свои поиски такой модели человека, которая была бы наиболее созвучна словацкой исторической и социальной действительности» (с. 146).
Новая книга А. Червеняка является значительным вкладом в исследование русской литературы. «Взгляд со стороны» всегда бывает несколько иным, но тем более он представляет значительный интерес и ценность. Думается, что труд словацкого ученого обогатит не только словацкую литературоведческую русистику, но и станет заметным явлением в русистике российской.
А.Г. Машкова
Сведения об авторе: Машкова Алла Германовна, докт. филол. наук, проф. кафедры славянской филологии МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: allamashkova@ yandex.ru
