CC BY
111
Геополитический дискурс
Дмитрий Пазий
Быть ли Четвертому Риму?
*
Статья вторая
Итак, биполярность рухнула, однако «смешанных» обществ не получилось. Произошел переход мирового социализма на позиции бывшего заклятого врага -мирового капитализма. Страны, относящиеся ранее к мировой системе социализма, с разной степенью успешности утверждают капитализм, подчас пародию на него, но хотя бы словесно твердя о вхождении/возврате в современную (читай - западную) цивилизацию. Полное поражение одной из двух соревнующихся систем делает невозможным назвать произошедшее «конвергенцией» в собственном смысле слова.
Не сбылись и прекраснодушные мечтания теоретиков «нового политического мышления» о наступлении эры мира и всеобщей благости. Биполярности нет, но демократии в мире не добавилось. Распад биполярности и уход с исторической арены мировой системы социализма как поля тоталитаризма, по сути дела, не привел к демократизации международного порядка. Теоретически все государства сегодня равны, но фактически отношения между странами и народами остаются иерархичными.
Биполярность была несущей конструкцией Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений. Последняя, как известно, формировалась договорным путем. Страны-победительницы договорились о разделе мира, и можно было предположить, каков будет характер этой договоренности. Крах биполярности и, соответственно, Ялтинско-Потсдамской системы осуществлялся хотя и в ходе «холодной» войны, но как бы «стихийно» и естественно. Это не повлекло и не могло повлечь за собой переговоров об изменении принципов организации международных отношений. Сложилась уникальная ситуация, когда договорное формирование новой модели мира по сути невозможно, ибо за «стол переговоров» садиться некому. Эта ситуация породила множество противоречий и осложнений, которые «затуманивают» рождающуюся новую модель мира.
Далее, «мирный» распад биполярности способствовал сохранению ее отдельных фрагментов прежнего мироустройства и затягиванию перегруппировки политических сил. В конечном счете, это замедляет формирование новой модели международных отношений. Отсюда - многообразие суждений по проблемам формирующейся модели мира.
Консенсус существует лишь относительно того, что биполярной системы международных отношений не существует. Версии относительно постбиполярной модели весьма многообразны,, однако большинство из них выдвигается в рамках полярного мира. Во всех вариантах (монополярный, многополярный, «плюралистическая однополярность» и т.д.) употребление термина «полярность» не совсем корректно, ибо полюсов может быть по сути только два.
Полюса Земли - Северный и Южный, электрические - положительный и отрицательный, полюса холода и жары и т.д. Поляризация есть приобретение
* Продолжение. Начало см.: Вестн. Челяб. гос. ун-та. Сер. 10. Востоковедение. Евразийство. Геополитика. 2004. №1(4). .
полярности. «Полярность, - читаем мы в словаре иностранных слов, - 1) Способность некоторых тел проявлять в некоторых точках известные свойства с большей интенсивностью. 2) Обладание двумя противоположными полюсами. 3) Противоположность (переносное значение)»1.
В этом отношении понятие «биполярная система» было достаточно удачным. Вариант «монополярность» - по сути нонсенс, так как одного полюса по определению быть не может. С его применением можно согласиться только как с условностью и в силу широкого распространения, особенно в политической публицистике, что мы и будем делать в этой статье.
Прежде чем перейти к анализу конкретных вариантов постбиполярного мироустройства, выскажем ряд замечаний общеметодологического характера.
При рассмотрении структуры модели миропорядка существенное значение имеет классификация государств на «великие державы», «сверхдержавы» (или «супердержавы»), «гегемоны» и «мировые лидеры». Единого мнения относительно критерия отнесения тех или иных стран к перечисленным выше типам в политической науке не существует. Нет и общепринятых формально-правовых определений этих понятий ни в теории международных отношений, ни в международной дипломатической практике. Похоже, что отнесение той или иной страны к определенной категории сначала складывается в политической публицистике, а уже потом закрепляется в науке. При всех разночтениях можно все-таки вычленить интегральные критерии классификации: совокупная мощь государства и масштабы его интересов.
Состав государств, относящихся к той или иной категории, постоянно меняется. Так, накануне Второй мировой войны великими державами считались семь стран: США, СССР, Германия, Франция, Великобритания, Япония и Италия.
После окончания войны, если судить по степени воздействия на международные отношения, на такой статус могли претендовать лишь США и СССР. Другие члены «клуба великих» возвращали себе это положение постепенно в 60 - 70 гг. прошлого века.
Особое положение СССР и США было закреплено в послевоенный период общеупотребимым понятием «сверхдержава». После распада СССР в мире осталась одна сверхдержава - Соединенные Штаты Америки, и в обозримом будущем она будет пребывать в гордом одиночестве.
В XXI в. как великие державы вступили Германия, Япония, Китай, Великобритания, Франция. Что касается России, то ее отнесение к этой категории даже с большой натяжкой неприемлемо. Более того, ошибочность в оценке российской мощи может наносить ущерб внешнеполитической деятельности, когда эта мифологема берется на вооружение действующими российскими политиками.
Обратимся теперь к понятию страны-«гегемона». Можно согласиться с авторами пособия «Введение в теорию международных отношений» в том, что понятие «гегемон» уже, чем «великая держава». «Под гегемоном, - пишут они, - следует понимать государство, усиленно накапливающее мощь и проводящее активную внешнюю политику прежде всего в отношении непосредственных соседей, либо в рамках определенного региона (субконтинента)»2. К гегемонам авторы указанной работы относят Израиль, Египет, Иран, КНР, Японию, в потенциале Германию, а также Аргентину и Бразилию. Действительно, «гегемон» отличается от «великой державы» уже тем, что далеко не каждая великая держава претендует на гегемонию. Однако отождествлять «гегемона» с региональной державой представляется нецелесообразным. Авторы, похоже, смешивают категории «гегемон» и «региональный лидер».
Гегемон - это не просто мощная держава, а страна, господствующая в мире или регионе. Господство - главный критерий гегемонизма. Сегодня на мировую гегемонию претендуют (а по мнению отдельных исследователей, уже достигли) только США.
Бесспорно, наличие стран разной категории (великая,. сверхдержава, гегемон, региональный лидер), их количества, а также географического расположения существенно скажется на том, какая модель миропорядка сформируется.
В принципе, устойчивая модель миропорядка может быть достигнута при наличии баланса политических сил на мировой арене. Термин «баланс сил» появился на рубеже XV - XVI вв., когда Н. Макиавелли высказал идею о том, что устойчивый миропорядок может сохраняться только при примерном равенстве сил между ведущими государствами или союзами государств и недопущении чрезмерного усиления кого-либо из них. Насколько каждая из прогнозируемых моделей мира может удовлетворять этому требованию баланса сил, является важным аргументом в пользу их утверждения.
Еще один важный методологический аспект связан с закономерностями возникновения моделей. Можно ли в принципе выявить закономерности формирования моделей международных отношений? Какова роль исторической ситуативности? «Биполярная модель скорее аномалия, чем закономерное звено в общей цепи развития международных отношений»,3 - утверждается в упомянутом учебном пособии «Введение в теорию международных отношений», изданном в МГУ им. М.В. Ломоносова. Закономерность - это многополярность, по мнению авторов, и потому стремление США установить однополярность «встречает все более жесткое сопротивление со стороны самых разных сил, стремящихся к восстановлению традиционной (выделено нами. - Д.П.) многополярности»3. Когда многополярность стала традицией, авторы, к сожалению, не разъясняют. Полагаем;, что выявить закономерность, которая позволила бы с уверенностью утверждать, что именно эта модель мира неизбежна, - невозможно. Одновременно действует несколько тенденций, и это снимает вопрос о закономерности.
Поскольку споры о модели мира связаны с определением внешней политики и векторов ее приоритетности, представляется важной позиция, озвучиваемая официальными лицами и, прежде всего, главами государств.
Официальная позиция руководства Российской Федерации в период президентства Б.Н. Ельцина с подачи Е.М. Примакова, занимавшего пост министра иностранных дел, однозначно состояла, начиная с 1996 г., в поддержке курса на многополярность. Особо четко эта позиция фиксировалась при встречах и переговорах между руководителями России и Китая.
Проследим, как уточнялось и утверждалось само понятие «многополярность» в совместных российско-китайских документах. В «Совместной российско-китайской декларации» от 3 сентября 1994 г. впервые упомянута оценка тенденции мирового развития после биполярности как «формирующейся многополюсной международной системы»4. Пройдет еще три года, и на свет появится документ, важный не только для взаимоотношений между нашими государствами, но и вызвавший широкий международный резонанс, отклик политических деятелей и научной общественности многих стран мира. Итоговый документ московской встречи на высшем уровне в апреле 1997 г. называется «Российско-китайская совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка». В этом документе фиксируется новая формула отношений между Китаем и Россией как «отношений равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в XXI веке»5. Формула очень емкая. В ней определяется форма взаимоотношений -«партнерство» и его характеристики: «равноправность» и «доверительность». Указание на то, что это «стратегическое» взаимодействие, исходя из сути самого термина «стратегия», в политологическом дискурсе означает, что речь идет о крупномасштабной деятельности, относящейся к главным, основным целям политики и рассчитанной на долговременный исторический срок. Далее отметим, что в Декларации не просто фиксируется тенденция мира к многополярности, как это имело место ранее, но дается
оценка отношения наших стран к многополярности. Говоря о глубоких переменах в международных отношениях на рубеже веков, документ констатирует: «Ускоренно развивается позитивная (выделено нами, - Д.П.) тенденция формирования многополярного мира»5.
Оценивая положительно движение к многополярности, и Россия и Китай понимают, что многополярность не установится стихийно сама собой. Принципиально важным в связи с этим является заявление о том, что «стороны в духе партнерских отношений будут прилагать усшгая_(выделено нами. - Д.П.)_для содействия развитию многополярного мира и установления нового мирового порядка»5.
В нашей печати проскользнули предположения о том, что вышеприведенные формулировки в тексты документов включались при различной степени активности представителей той и другой стороны. Допустим, что китайская сторона более активно продвигала идею многополярности, но все документы подчеркивают «совместность» принятых решений и потому вряд ли имеет смысл говорить о том, кто раньше сказал «а». Важно то, что именно Китаю и России принадлежит приоритет в объявлении на государственном уровне политического курса на утверждение многополярности как нового миропорядка. Этот документ оказал, с одной стороны, влияние на официальную терминологию российской дипломатии, с другой же - способствовал тому, что критика многополярности в научных кругах стала вестись весьма осторожно.
«Многополярность» была, что называется, «на слуху» политиков, дипломатов и официальных лиц в 90-е гг. прошлого века. Затем это понятие стало звучать реже и приглушеннее. Новый президент В.В. Путин, выступая в парижском отеле «Бристоль» 11 февраля 2003 г., четко и однозначно сформулировал официальную позицию России в отношении желательного для нее направления трансформации международных отношений - формирование многополярного мира. Шагом к формированию многополярности В.В. Путин расценил позицию некоторых западноевропейских стран, выступивших против американо-британской политики военного вмешательства в Ираке. Положительное отношение к многополярности В.В. Путин высказывал затем не раз, в том числе при встречах с лидерами Китая и Индии. Примечательна в связи с многополярностью позиция, обозначенная В.В. Путиным в ходе его традиционной ежегодной пресс-конференции для журналистов в 2004 г. Один из участников (В. Санфиров, радиостанция «Маяк») напомнил, что В.В. Путин во время визитов в Латинской Америке, Индии, Китае критиковал позицию США по строительству однополярного мира, и привел его слова, сказанные в декабре 2004 г. в Дели: «Представляются крайне опасными попытки перестроить созданную Богом многоликую современную цивилизацию по казарменным принципам однополярного мира»6. Журналист задал В.В. Путину два вопроса: «Что делает Россия, какие шаги предпринимает, чтобы построить многополярный мир? Встречаете ли Вы взаимопонимание у своих зарубежных коллег?». Отвечая на эти вопросы, В.В. Путин сказал буквально следующее: «Да, конечно, мы с удовлетворением констатируем, что подавляющее большинство участников международного общения придерживается теории многополярного мира. Мы считаем, что международные отношения будущего должны быть демократическими с учетом интересов всех участников международного общения и на базе принципов международного права.
Такое понимание и консолидированная позиция есть у очень многих наших партнеров, я бы сказал, у подавляющего большинства, практически у всех»6. Нетрудно заметить, что от ответа на первый вопрос президент по существу ушел, что не кажется случайностью. Запомним этот эпизод. Мы к нему вернемся, когда будем анализировать теории многополярности.
• ■ За многополярность ратует наша православная церковь. Очень четко определил ее позицию в этом вопросе Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. В условиях
стремительного изменения современного мира возникает новая общественная реальность, которая, по словам Алексия II, «побуждает нас развивать соработничество в области международного миротворчества»7. По суждению патриарха, Россия не может и не должна прятаться от этой новой реальности, игнорировать ее. «Наша страна призвана самым решительным образом влиять на нее, чтобы занять подобающее место в многополярном мире (выделено нами. - Д.П.)»7. Алексий II отмечает важность совместных действий, объединения усилий в этом направлении дипломатии, Церкви, всех традиционных для нашей страны религий.
Московский Патриархат уже несколько лет ведет содержательный диалог с мировыми и европейскими межправительственными организациями, руководством ряда стран, интеллектуальными и исследовательскими кругами всего мира. Представляется чрезвычайно важным формулировка Алексием II цели такой деятельности. «Цель этого диалога, - пишет он, - мы видим в положительном влиянии на развитие международного права, в противодействии политическому, идеологическому и мировоззренческому диктату, унификации, попыткам построить однополярный мир» (выделено нами. - Д.П.)7.
В вопросе о формировании многополярного мира представляется существенной позиция Индии как крепнущей и одной из крупнейших; держав, важного игрока на мировой арене. Позиция Индии однозначно склоняется в пользу многополярности, причем эта ориентация носит не просто лозунговый характер, а имеет практикополитическую направленность. Так, в основополагающем политическом документе, охватывающем весь комплекс двусторонних отношений, - Декларации о стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Республикой Индия - определяются различные формы взаимодействия на международной арене. Вектор этого взаимодействия - достижение многополярности. Весь документ - «веское слово двух держав в пользу становления многополюсного миропорядка, построенного на равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве»8.
Поскольку политическая реальность такова, что имеются стремления навязать миру разделение на «ведущих» и «ведомых», Дели выступает за то, чтобы тенденция к многополюсности стала магистральной в формировании новой системы международных отношений. В этой политике Индия ищет партнеров, одним из которых и является Россия. Примечательно в этом отношении даже само название статьи министра иностранных; дел Индии Яштвана Синха в журнале «Международная жизнь» -«Многополярный мир - наша общая цель»9. Указывая на нестабильность современного мира, поворотность момента в истории, его трудности и угрозы, Яштван Синх делает вывод, что в этих условиях «построение многополярного мира - наша общая цель, и наше мировоззрение схоже»10.
Каков состав стран «полюса», к которому мыслится принадлежность Индии, при этом не озвучивается и остается неясным. Достаточно напомнить, что Индия - самый крупный торговый партнер США. С ЕС у Индии теплые и дружеские отношения, а в 2002 году Индия договорилась с Японией о глобальном партнерстве в XXI веке.
Высказываются за многополярность страны Латинской Америки. Так, президент Венесуэлы Уго Чавес Фриало, выступая на церемонии вручения ему диплома Почетного доктора Дипломатической академии МИД России, с тревогой отмечал, что мир добрался до поворотной точки и переживает процесс всеобщей всемирной мутации. Тем не менее он с оптимизмом верит в системное видение мира как многополярного. «Венесуэла, -сказал Уго Чавес Фриало, - вписывается в тезис о многополярном мире. XX век был двухполюсным. XXI век не может быть однополюсным, и он не будет однополюсным. XXI век станет веком возрождения полюсов власти, всемирного равновесия. Это записано в Конституции Венесуэлы и в нашей внешнеполитической концепции»11.
За однополярность на государственном уровне выступают лишь Соединенные Штаты. Идея миссии мирового лидерства, которую должны принять на себя США после распада биполярности, витала давно. Однако только с приходом к власти Дж. Буша, подходы которого к международным процессам отличаются от взглядов его предшественника, идея обрела политическую реальность. Произошел поворот политики США к односторонним действиям, цель которых - утверждение безраздельности американского гегемонизма в современном мире. Гегемонистское мировоззрение имеет не только сам Буш, но и вся президентская команда. Они убеждены, что безопасность Америки покоится на безграничности американской силы, а поле защиты американских национальных интересов - весь мир. США открыто объявили стратегический курс на силовую смену политических режимов в любых странах мира по их выбору. Найден и предлог - международный терроризм и страны, которые, по предположению США, могут его поддерживать. Об этом прямо говорится в «Стратегии национальной безопасности США», которая была утверждена президентом Дж. Бушем в 2002 году. «Нашим первым приоритетом, - сказано в этом документе, - является разрушение и уничтожение террористических организаций глобального масштаба, нанесение ударов по их центрам связи, командованию и управлению, по их сетям снабжения и финансирования. ...Защищаясь, Соединенные Штаты будут постоянно стремиться получать поддержку международного сообщества, но если необходимо, мы будем действовать в одиночку (выделено нами. - Д.П.), реализуя наше право на самооборону путем превентивных акций против террористов, чтобы предотвратить вред, который они могут нанести нашему народу и нашей стране»12.
В рамках такого подхода, при условии, что терроризм не афиширует своего места пребывания, нелегален, США, обладая всеми компонентами военной мощи, имеют возможность проводить военные операции во всех регионах мира.
Поскольку проблемой постбиполярного устройства мира зарубежные ученые стали заниматься значительно раньше российских, рассмотрим идеи некоторых из них.
Официальный курс правительства США на однополюсность, высказывания по этому поводу президента Буша, тиражируемые средствами массовой информации, создают впечатление, что и все научное американское сообщество стоит на этой позиции. Действительно, значительная часть американских политологов и международников активно пропагандирует идею однополярности. Однако имеют место и иные теории и представления о модели складывающегося мироустройства. Остановимся хотя бы на некоторых из них.
Так, принимая за исходную идею однополюсности, директор Гарвардского центра по международным делам Джозеф Най дает ей своеобразную интерпретацию. Еще на рубеже 90-х годов он критикует многополюсность как популярное клише в статьях, но не более13. Его критика базировалась на правильной в принципе методологической базе. Многополюсность предполагает наличие приблизительно равных великих держав. Сравнение США с претендентами на равновесные «полюса» без особого труда показывает, что ни Россия с ее экономическими трудностями, ни объединенная Европа; где не хватает политического единства, ни Китай как страна развивающаяся, ни Япония с ее невеликими военными ресурсами не конкурентны с единственной на сегодня сверхдержавой14. Однако однополюсность, поясняет Дж, Най, не следует отождествлять с гегемонией США. Его аргументация такова: в мировой экономике еще в 70-е годы XX века сложилось три полюса: США, Европа и Япония. В экономике, по крайней мере, утверждает Най, США не способны к гегемонии. .
Современную геополитическую модель Дж, Най характеризует как «многоуровневую зависимость». «Расстановка сил в мировой политике стала напоминать слоеный пирог. Верхний, военный слой - в основном однополярен, поскольку нет других, сравнимых с США военных держав. Средний, экономический
слой - уже в течение двух десятилетий трехполюсный, нижний слой транснациональной взаимозависимости характеризуется диффузией силы. ...Имея более дифференцированный набор силовых возможностей, Соединенные Штаты обладают преимуществами перед другими странами, но, - делает вывод Дж. Най, - новый мировой порядок не будет эрой американской гегемонии»15. (Дай-то бог, заметим мы.) Однако это утверждение напоминает больше пропагандистское высказывание, поскольку гегемонизм и демократия, которую громко провозглашают США, трудно совместимы.
Однако если принять во внимание тот факт, что за прошедшие полтора десятка лет после публикации работы Дж. Ная отрыв в экономическом развитии США от других стран резко увеличился, и предположить, что основные транснациональные потоки финансов, информации и т.п. контролируются теми же Соединёнными Штатами, то от аргументации Ная мало что остается. Более того, реальный курс администрации Дж, Буша-младшего в мировой политике направлен, увы, как раз на формирование униполярного мира и гегемонии в нем США.
Что же касается многоуровневости или «слоености» утверждающейся геополитической модели, то это высказывание Дж. Ная можно принять и включать в теоретический арсенал, однако при ином основании для выделения этих уровней.
Президент Ассоциации американских географов в 90-е годы Саул Коэн был одним из первых ученых, теоретически обосновавших распад биполярного мира. Он разработал модель геостратегических зон и соответствующих им геополитических регионов16. Модель Коэна полицентрична и иерархична: в ней пять уровней. Выделение основывается на размере сферы их внешнеполитического влияния. Первый уровень представлен двумя «геостратегическими сферами»: Морской (зависимые от. торговли морские государства) и Евразийской (евразийский континентальный мир). В первый иерархический уровень входит второй уровень - «геополитические регионы». Это крупные подразделения геостратегических сфер, сравнительно однородные по экономическим, политическим и культурным характеристикам. В Морскую сферу входят четыре региона: Англо-Американский и Карибы, Западноевропейский и Магриб, Внеконтинентальные Азия и Океания, Южная Америка и Африка южнее Сахары. Евразийская сфера включает два геополитических региона: Хартленд и Восточную Азию. На втором иерархическом уровне вне геостратегических сфер С. Коэн выделяет еще три дополнительных, региона: Южную Азию, Средний Восток и ЦентральноВосточную Европу. Последний как регион-«ворота», способствующий связям между Западом и Евразийской континентальной сферой. Это единственные «ворота», занимающие целый геополитический регион в отличие от «стран-ворот» и «точек-ворот», которых С. Коэн насчитывает более двадцати.
Третий уровень представлен Европейским Союзом и четырьмя великими державами, к которым относятся США, Китай, Япония и Россия.
Четвертый уровень - державы второго порядка, доминирующие в регионах, но влияние которых не выходит за их пределы (например, Индия, Бразилия, Нигерия). Всего таких стран около тридцати.
Пятый уровень - это субнациональные территории - «ворота», фокусы связей, о которых упоминалось выше. Они в будущем, по предположению Коэна, будут проводниками связей между государствами (например, Аляска, российский Дальний Восток, Кашмир, Гавайи, Квебек и т.п.).
Распад биполярности разрушил мировое равновесие, мир вошел в стадию поиска нового равновесия. Именно геополитические регионы, в пределах которых находятся великие державы, по мере их интеграции и развития обеспечат в перспективе такое равновесие мирового баланса политических сил.
Модель С. Коэна спорна прежде всего перечнем геополитических регионов и основанием их выделения, равно как и отнесение к великим державам нынешней
России. Сама же идея о полицентричности и иерархичности будущей модели мира представляется ценной.
Американский политолог Айр Страус разработал свою концепцию униполярности мира17. Его униполярность не тождественна однополярности в традиционном понимании американских политиков. Страус выделил глобальное униполе, представляющее собой баланс сил государств, которые настроены друг к другу абсолютно миролюбиво. Мировое геополитическое пространство, по мысли Страуса, проходит последовательно три этапа: от многополярности к биполярности, затем к униполярности. В период биполярности мир напоминал «земляной орех» с двумя ядрами - противоположными мировыми системами. Униполярная концентрическая структура напоминает «яйцо», где ядро - униполе. Глобальное униполе имеет трехцентровую пространственную структуру: США, Европейский Союз и Япония. При этом трехсторонняя система экономического и военного союза сконцентрирована вокруг США. А. Страус настаивает на том, что это не господство США над партнерами, а простое лидерство, носящее характер первенства среди равных и друзей.
А. Страус считает, что для дальнейшего выживания мировой цивилизации и ее стабильности желательно, чтобы Россия вошла в состав униполя. Это позволит создать коллективное глобальное лидерство на долгие времена. Если Россия не войдет в униполе, то униполярность Запада будет основной структурой глобального могущества, но без достаточно широкой базы, чтобы обеспечить стабильность мира.
Что касается Китая, то его вхождение в униполе 'кажется политологу проблематичным, в лучшем случае это будет в очень удаленной исторической перспективе. Как видим, униполярная модель мира А. Страуса весьма напоминает «однополюсную многополярность» в трактовке наших политологов. Идея А. Страуса вызывает много вопросов. И главный из них: каковы при этом будут отношения униполя с огромной периферией с ее региональными центрами, которые претендуют если и не на глобальное, то на региональное лидерство?
Рассмотрим варианты мироустройства, предлагаемые учеными в других зарубежных странах помимо США. Скандинавский политолог Йоган Галтунг оценивает мир в обозримом будущем как «семинарный,, Это семь центров, претендующих либо на гдобальную, либо на региональную гегемонию.
Первый центр - это США с его гегемонией в Западном полушарии и на Среднем Востоке. США стремится стать «гегемоном гегемонов» (запомним это понятие Галтунга). Правда, замечает автор, в современных условиях США не в состоянии в одиночку определять правила мирового поведения. Второй центр - Европейский Союз, стремящийся стать супергосударством и, возможно, в будущем проводящий единую международную политику. Третий центр - Турция и примерно десять стран, объединяемые под «небольшим» давлением ислама. Четвертый центр - Индия, объединяющая ряд стран на основе индуизма. Пятый центр - Китай как Дао-буддистско-конфуцианское государство-цивилизация с растущим военным потенциалом и стремительно развивающейся экономикой. Шестой центр - Япония как синто-буддистско-конфуцианская держава. Наконец, седьмой центр - Россия и другие страны СНГ, а также, возможно, часть Центрально-Восточной Европы с православными и славянскими корнями.
Из семи гегемонов четыре уже признаны. Это США, Япония, Китай и Индия. Три, в том числе и Россия, пока еще нет. Затем Галтунг вносит коррективы в свою концепцию, которые существенно меняют суть первоначальной идеи семиполярности. Более верно говорить не о семиполярном мире, уточняет он, а о семи параллелях однополярного мира. Дело в том, поясняет И. Галтунг, что шесть из семи центров «в некотором смысле координируются гегемоном из гегемонов - США»18. По сути дела, в
конечном итоге многополярность Галтунга сводится к однополярной модели мира под гегемонией США хотя и с некоторыми оговорками.
Заметим, справедливости ради, что Галтунг в качестве прогноза высказывает и идею о возможных геополитических коалициях в будущем. Например, гипотетическая коалиция США + Европейский Союз + страны бывшего Варшавского договора, включая Россию, против коалиции Китай + Япония + Корея + Вьетнам. Это настолько невероятно и утопично, что выводит идею за рамки научного прогноза, но как фантазийную гипотезу ее принять можно, тем более что история изобилует случаями, когда самые невероятные фантазии оказывались осуществленными в реальности.
Среди теорий будущего миропорядка обращают на себя внимание идеи японского ученого А. Танаки. Он сформулировал оригинальную концепцию «комбинированной структуры»19. Согласно ей, постбиполярный мир трехслойный и все три пласта взаимодействуют и взаимопроецируются. Первый пласт однополярный, второй трехполярный и третий пласт - пятиполярный. Эти пласты сосуществуют одновременно и мир таким образом будет одно-, трех- и пятиполярным.
Однополярный, так как США обладает абсолютным превосходством над всеми странами, взятыми в совокупности. Трехполярный мир, так как существуют три экономических полюса-государства: США, Япония, ФРГ. Пятиполярным мир является в организационно-политическом отношении. Речь идет у Танаки о пяти полюсах, которые составляют пять постоянных членов Совета Безопасности ООН: США, Россия, Соединенное Королевство Великобритании, Франция и Китай. Это оригинальная идея, но весьма спорная. Хотя бы потому, что в Совет Безопасности входят еще дополнительно десять стран сроком на два года, правда, без права вето. Кроме того, постоянных членов Совета Безопасности назвать единомышленниками в миросистемном регулировании затруднительно. В целом же, идеи А. Танаки об усложненном характере будущего мироустройства представляются заслуживающими внимания как один из вариантов многополярного мира.
Примечания
1 Словарь иностранных слов. М., 1989. С, 401.
2 Введение в теорию международных отношений / Отв. ред. A.C. Манакин. М., 2001. С. 55.
3 Там же. С. 41.
4 Совместная Декларация об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой II Сборник российско-китайских договоров. 1949 -1999. М., 1999. С. 272.
5 Сборник российско-китайских договоров. 1949 - 1999. С. 382.
6 Пресс-конференция Владимира Путина. 23 декабря 2004 г. Москва, Кремль. http://www.president.kremlin.ru/appears/2004/12/23/1414_type6338()type82634_81691. shtml.
7 Алексий II, Патриарх Московский и Всея Руси. Религия и дипломатия // Междунар. жизнь, 2001. № 6.
С. 37.
8 Азимов А. Москва и Дели в многополярной системе // Междунар. жизнь. 2004. № 1. С. 35 - 36.
9 См.: Международная жизнь. 2003. № 3.
!0 Там же. С. 49.
11 Международная жизнь. 2001. № 3. С. 32-33.
12 The National Security Strategy of the United States of America. 2002. September. P. 5 - 6.
13 См.: Най Дж. Какой новый мировой порядок? // США: Экономика. Политика. Идеология. 1992. № 2.
С. 3-12.
14 Там же. С. 5.
15 Там же. С. 7.
16 См.: Cohen S.B. Geopolitics in the New World Era: A New Perspective on an old Discipline // Reordering the World. Geopolitical Perspectives on the Twenty-first Century. Oxford, 1994. Подробное изложение его концепции также см.: Колосов В.А., Мироненко Н.С. Геополитика и политическая география. М., 2001. С. 104-110.
