CC BY
419
ПРИЗВАНИЕ—ИСТОРИЯ
Л. В. Выскочкое
«БЫТЬ ДАМАМ В РУССКОМ ПЛАТЬЕ»:
ПАРАДНЫЙ КОСТЮМ ПРИДВОРНЫХ ДАМ в первой половине XIX в.
При российском дворе существовало несколько придворных почетных званий для дам и девиц. Собственно, в «Табели о рангах», как отмечает Л. Е. Шепелев, говорилось не о званиях, а о чинах. Все они указаны не в основной части «Табели», а в одном из объяснительных к ней «пунктов». Среди дамских званий старшим было звание обер-гофмейстерины. О ней говорилось, что она «имеет ранг над всеми дамами». Следующим было звание гофмейстерины. Оба звания обычно принадлежали дамам, занимавшим одноименные должности, заведовавшим придворным дамским штатом и канцеляриями императриц и великих княгинь. С 1880 г. этих званий никто не имел. Гофмейстерины, статс-дамы и камер-фрейлины имели общий титул— ваше высокопревосходительство1. Затем следовали действительные статс-дамы. Их ранг шел «за женами действительных тайных советников» (II класс). Действительные камер-девицы имели ранг, равный женам президентов коллегий (IV класс). Наконец, назывались гоф-дамы (приравнивались в ранге к женам бригадиров—V класс), гоф-девицы (приравнивались к женам полковников—VI класс) и ка-мер-девицы.
Однако на практике уже во второй четверти XVIII в. получила применение несколько дополненная и измененная номенклатура дамских придворных званий: обер-гофмейстерина, гофмейстерина, статс-дама, камер-фрейлина и фрейлина. Первые четыре звания в течение XVIII в. имели всего 82 лица. С 1730 г. стали присваиваться также
© Л. В. Выскочков, 2010
звания камер-фрейлины (то есть камер-девицы), с 1744 г. — фрейлины, ас 1748 г.—гофмейстерины.
Придворный штат 1796 г. включал следующие дамские звания, которые снова названы чинами: обер-гофмейстерина, гофмейстерина, 12 статс-дам и 12 фрейлин2. Камер-фрейлины (как и камер-юнкеры) штатом 1796 г. не предусматривались. Тем не менее, две фаворитки Павла I получили это звание. Это была фрейлина (с 1777 г.) Екатерина Ивановна Нелидова (1745-1839), пожалованная в камер-фрейлины в 1797 г., и княжна Анна Петровна Лопухина (1777-1805), пожалованная в камер-фрейлины в 1798 г. В законоположениях по придворному ведомству камер-фрейлины упоминаются лишь в 1834 г.
По штату Александра I 1801 г. общая численность статс-дам и фрейлин осталась прежней. В 1826 г. Николай I установил комплект фрейлин—36 человек. Это были так называемые «комплектные» фрейлины, которые назначались «состоять» при императрицах, великих княгинях и великих княжнах. Они назывались также «свитными». Эти фрейлины постоянно находились при дворе, часто и проживали там. Фрейлины императриц считались старше фрейлин, состоящих при великих княгинях, а те, в свою очередь, старше фрейлин великих княжон. Несколько фрейлин (от двух до пяти) имели более высокий ранг—камер-фрейлин. В придворной иерархии они приравнивались к статс-дамам. Статс-дамы составляли вторую по численности группу придворных дам. Как правило, это были супруги крупных гражданских или военных чинов. Большинство из них принадлежали к родовитым фамилиям и являлись «кавалерс-твенными дамами», то есть имели знак дамского ордена Святой Екатерины и некоторые другие награды. Фрейлины «высочайшего двора», не входящие в комплект, не несли постоянных обязанностей. Многие из них подолгу находились в отпуске (иногда проживая вне столицы) и появлялись при дворе лишь изредка, в торжественных случаях.
Первые упоминания о каких-то «русских платьях» относятся еще ко времени Екатерины II3. При Павле I была восстановлена старая мода. Графиня В. Н. Головина сообщает, что во время коронации Павла I весной 1797 г. «все были в полном параде: в первый раз появились придворные платья»4. Имеются в виду робы, то есть кринолины, которые, казалось, давно сделала немодными Французская
революция. В «Объявлении экспедиции церемониальных дел», относящемся, по-видимому, к декабрю 1796 г., предписывалось дамам иметь во время коронационных торжеств робы из черного бархата с таким же шлейфом и юбкой5. Однако на больших балах, как правило, надевали «русское платье». Относительно бала в Кавалергардской зале Гатчинского дворца 30 августа 1797 г. предписывалось: «по учиненным накануне повесткам, дамы в русском платье, кавалеры в праздничных кафтанах, а штаб и обер-офицеры в мундирах и башмаках»6. На маленьких балах, а также во время «вечерних собраний» в Кавалергардской или Кавалерской комнатах допускались отступления от этикета. Тогда дамы были в обыкновенных, а не русских платьях7.
При Александре I «русское платье» было восстановлено в правах. Сопровождавшая прусскую королевскую чету в Санкт-Петербург придворная прусская статс-дама Фосс записала в дневнике от 9 января 1809 г.: «Утром пришла графиня Ливен с портным Ея Величества императрицы-матери. Он снял с меня мерку для Русского платья, которое государь желает мне подарить». В два часа дня во время обеда прусской королевы на ней уже был «синий русский сарафан»8. 13-го января в 11 часов в дворцовой церкви во время обручения великой княжны Екатерины Павловны с принцем Ольденбургским все прусские дамы «были в русских придворных платьях, подаренным нам самим царем»9.
К 1810-м годам относится портрет великой княжны Александры Павловны, написанный неизвестным художником10. Судя по кокошнику, в русском платье была и великая княгиня Александра Федоровна в Александро-Невской лавре во время богослужения в 1818 г. Описывая свое болезненное состояние, она, между прочим, заметила, что была «вовсе не интересна в... розовом глазетовом* платье, с кокошником, шитым серебром, на голове»11.
В первых записях камер-фурьерских журналов за 1826 г. также неоднократно упоминается «белое русское платье» или «белое круглое платье». В таком платье дамы должны были быть 1 января и 18 апреля на Св. Пасху, также как и во время торжественного въезда в Москву 25 июля.
* Ткань с шелковой основой и металлическим утком серебряного цвета, то есть разновидность парчи.
Писатель Ф. Ансело, находившийся в составе французской делегации на коронации Николая I, сообщает о предписании императора относительно костюма на маскараде: «Женщинам полагалось явиться в национальном костюме, и лишь немногие ослушались этого предписания. Национальный наряд, кокетливо видоизмененный и роскошно украшенный, сообщал дамским костюмам пикантное своеобразие. Женские головные уборы, род диадемы из шелка, расшитый золотом и серебром, блистали брильянтами. Корсаж, украшенный сапфирами и изумрудами, заключал грудь в сверкающие латы, а из под короткой юбки видны были ножки в шелковых чулках и вышитых туфлях. На плечи девушек спадали длинные косы с большими бантами на концах»12.
В дневнике А. С. Пушкина от 6 декабря 1833 г. (день именин Николая I) сообщается о некоторых новых назначениях и далее следует фраза: «Дамы представлялись в русском платье»13. В тот год «русское платье» окончательно приобрело свой официальный статус. В николаевском указе от 27 февраля 1834 г. «Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к высочайшему двору» «русское платье» было детально регламентировано. Парадный дамский наряд состоял из бархатного вечернего платья, имевшего разрез спереди к низу от талии, который открывал юбку из белой материи, «какой кто пожелает». По «хвосту и борту» платья, также «вокруг и на переди юбки» предписывалось иметь золотое шитье, «одинаковое с шитьем парадных мундиров придворных чинов». Платье гофмейстерины должно было быть малинового цвета, платья статс-дам и камер-фрейлин — пунцового, наставниц великих княжон синего с золотым шитьем.
Именно таким был наряд у камер-фрейлины и наставницы великой княжны Ольги Николаевны. В конце 1836 г. у великой княжны Ольги Николаевны появилась новая воспитательница — Анна Алексеевна Окулова (1794-1861), старшая из пяти сестер Окуловых, выпускница Екатерининского института, которая заменила предыдущую гувернантку шведку Дункер. Выбор был сделан самим Николаем I. Об Анне Алексеевне с благодарностью вспоминает Ольга Николаевна: «Ее сделали фрейлиной, по рангу она следовала за статс-дамами и получила, как Жюли Баранова (Ю. Ф. Баранова, урожденная Адлерберг.—Л.В.), русское платье синего цвета с золотом,
собственный выезд и ложу в театре. ...Она мне предложила вести дневник»14.
У фрейлин великих княгинь, как и у фрейлин царицы, платья были с серебряным шитьем, у фрейлин великих княжон светло-синего бархата. Замужние придворные дамы должны были «иметь повойник или кокошник», а девицы «повязку» произвольного цвета, с белой вуалью. Описанный наряд также получил название «русского платья». Фасон платья приглашенных ко двору дам также должен был соответствовать этому образцу, они могли быть «различных цветов, с различным шитьем, но нельзя было повторять узор, назначенный для придворных дам»15. «Русское платье» гофмейсте-рины, статс-дам и камер-фрелин можно увидеть на иллюстрациях упомянутой книги Л. Е. Шепелева16, а также на картине А. И. Ла-дюрнера «Гербовый зал Зимнего дворца» (1834 г.), где слева художник изобразил группу придворных дам в предписанных костюмах17.
В дальнейшем во время всех торжественных церемоний, как например во время обручения Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенберского, следует стандартное объявление: «дамам быть в Русском платье, а Кавалерам в парадных мундирах»18. Отклонения от регламентированного фасона не допускались. Когда на одном из балов в 1840-х годах некоторые дамы появились в кокошниках из цветов, это вызвало гнев императора, хотя возможность использовать в дамском костюме украшения и драгоценные камни оставалась.
Как уже отмечалось, придворные дамы имели также особые знаки отличия. Гофмейстерины, статс-дамы, камер-фрейлины носили на правой стороне груди броши с миниатюрными портретами императрицы, окаймленные бриллиантами19. Считается, что первой на правой стороне груди стала носить портрет графиня А. А. Ма-тюшкина (статс-дама с 22 сентября 1762 г.). Обладательницы портретов, как отмечает историк Л. Е. Шепелев, именовались в быту «портретными дамами»20. Фрейлины носили золотые с бриллиантами вензеля («шифры») императрицы или великой княгини. Увенчанные короной они прикреплялись на Андреевской голубой ленте на левой стороне корсажа21.
Несовершеннолетние великие княжны также следовали общему стилю, но с некоторыми поправками. Ольга Николаевна вспоминает,
что в 1834 г., когда ей исполнилось одиннадцать лет, она «получила русское придворное платье из розового бархата, вышитого лебедями, без трена. На некоторых приемах, а также на большом балу в день Ангела Папа, 6 декабря, мне было разрешено появляться в нем, в Белом зале»22.
Можно представить, как приятно было девочкам почувствовать себя взрослыми, ведь для несовершеннолетних княжон Николай I считал излишними не только трен (шлейф), но и платья с декольте, а также Аннинские ленты через плечо. Та же Ольга Николаевна вспоминает о крестинах родившегося 9 сентября 1827 г. великого князя Константина Николаевича (за пять дет до указа 1834 г.): «К крестинам нам завили локоны, надели платья-декольте, белые туфли и Екатеринские ленты через плечо. Мы находили себя очень эффектными и внушающими уважение. Но — о разочарование!—когда Папа увидел нас издали, он воскликнул: “Что за обезьяны! Сейчас же снять ленты и прочие украшения!” мы были очень опечалены. По просьбе Мама нам оставили только нитки жемчуга... Уже тогда я поняла его желание, чтобы нас воспитывали в простоте и строгости, и это я ему обязана свои вкусом и привычками на всю жизнь»23.
Кокошники фрейлин бросились в глаза и маркизу де Кюстину в 1839 г. Впрочем не отличавшийся влечением к женскому полу маркиз и в этом случае полон сарказма: «Национальный наряд русских придворных дам величественен и дышит стариной. Голову их венчает убор, похожий на своего рода крепостную стену из богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шляпу без дна. Этот венец высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, оставляя лоб открытым; самобытный и благородный, он очень к лицу красавицам, но безнадежно вредит женщинам некрасивым. Увы, при русском дворе их немало: старики и старухи так дорожат своими придворными должностями, что ездят ко двору до самой смерти!»24
К свадьбе Марии Николаевны в 1839 г. ее приданое по обычаю было выставлено в Зимнем дворце. По свидетельству ее сестры великой княжны Ольги Николаевны, «в третьем зале — русские костюмы в числе двенадцати, и между ними—подвенечное платье, воскресный туалет, так же как и парадные платья со всеми к ним полагающимися драгоценностями, которые были выставлены в стеклянных
шкафах: ожерелья из сапфиров и изумрудов, драгоценности из бирюзы и рубинов»25.
Во время торжественного въезда в Санкт-Петербург невесты наследника цесаревича принцессы Марии Дармштадтской 8 сентября 1840 г. она впервые надела, переодевшись в трактире «У трех рук», парадное русское платье и бриллианты26. В то время камер-медхина А. И. Утермер, в замужестве Яковлева, впоследствии вспоминала об этом «русском платье»: «После приема принцесса вернулась в свои покои, где мне пришлось снимать с ее головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф, весь вышитый серебром и белый шелковый сарафан, перед которого тоже был вышит серебром, а вместо пуговиц нашиты были бриллианты с рубинами; повязка темно-малинового бархата, обшитая бриллиантами; с головы спадала вышитая серебром вуаль»27. Парадные шлейфы и сарафаны были приготовлены среди прочего приданого невесты за счет русского казначейства.
В «русском платье» придворные дамы появлялись на всех официальных церемониях николаевского царствования. Фрейлина А. Ф. Тютчева, описывая события 1854 г., заметила: «В дни больших праздников и особых торжеств богослужение отправлялось в Большой церкви Зимнего дворца: в таких случаях мужчины были в парадной форме, при орденах, а дамы в придворных костюмах, т. е. повойниках и сарафанах с треном, расшитых золотом, производивших очень величественное впечатление»28.
С небольшими видоизменениями русский наряд при Дворе просуществовал до начала XX в.
1 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. ХУШ-начало XX в. СПб., 2001. С. 410.
2 Волков Н.Е. Двор русских императоров в его прошлом и настоящем. СПб., 1900. С. 84 (2-е изд. М., 2001).
3 Уортман Р. С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002. С. 425.
4 Мемуары графини Головиной, урожденной графини Голицыной (1766-1811) I Вступл. и примеч. К. Валишевского; пер. с франц. [по рукописи] К. Папудогло. М., 1911. С. 180; см. также С. 158.
5 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. С. 422.
6 Цит. по: Казнаков С. Павловская Гатчина II Лансере Н., Вейнер П. [и др.] Гатчина при Павле Петровиче, цесаревиче и императоре. СПб., 1995. С. 258.
7 Там же.
8 [Фосс]. Из дневника графини Фосс, обер-гофмейстерины Прусского двора//Русский архив. 1885. Кн. 1. № 4. С. 182.
9 Там же. С. 183.
10 Лансере Н., Вейнер П. [и др.] Гатчина при Павле Петровиче... С. 236.
11 Цит. по: Шильдер Н.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование: В 2 кн. Кн. 1. М., 1997. С. 110.
12 Ансело Ф. Шесть месяцев в России: Письма к Ксавье Сентину, сочиненные в 1826 году в пору коронования Гго Императорского Величества I Вступ. ст., сост., пер. с фр. и комент. Н.М. Сперанской. М., 2001. С. 151-152.
13 Пушкин А. С. Дневники II Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 8. М., 1965. С. 31.
14 Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825-1846
II Николай I. Муж. Отец. Император I Сост., предисл. Н. И. Азаровой. М., 2000. С. 222.
15 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. С. 430.
16 Там же. С. 432, а также ил. № 52-54 на С. 192/193 (вкладка).
17 См. репродукцию в этой же книге № 56.
18 Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838-1839. М., 2008. С. 234.
19 См., например: КорфМ. Из записок II Русская старина. 1899. Т. 99. С. 294-295; ПаткульМ.А. Воспоминания II Исторический вестник. 1902. Т. 88. С. 445; Волков Н.Е. Двор русских императоров... С. 28, 44-47; Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. С. 430; и др.
20 Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. С. 432.
21 Там же.
22 Сон юности. С. 205.
23 Там же. С. 180.
24 КюстинА. де. Россия в 1839 году: В 2 т. / Пер. с фр. под ред. В. Мильчи-ной, коммент. В. Мильчиной, А. Осповата. Т. 1. М., 1996. С. 186.
25 Сон юности. С. 256.
26 Жерихина Е. И. Приданое цесаревны Марии Александровны II Россия—Германия. Пространство общения: X Царскосельская научная конференция. СПб., 2004. С. 157.
27 Яковлева А. И. Воспоминания бывшей камер-юнгферы императрицы Марии Александровны II Александр II: Воспоминания. Дневники I Вступ. ст., сост., примеч. и подгот. текста В. Г. Чернухи. СПб., 1995. С. 87.
28 ТютчеваА. Ф. При дворе двух императоров: Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II. М., 1990. С. 38.
