CC BY
43
УДК 81 Дашинимаева Полина Пурбуевна
Dashinimayeva Polina Purbuyevna
БУРЯТСКИЙ ЯЗЫК: РЕВЕРСИВНАЯ СТАДИЯ БИЛИНГВИЗМА И МЕТОДОЛОГИЯ ВОПРОСА В КОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ
THE BURYAT LANGUAGE: REVERSED TYPE OF BILINGUALISM AND METHODOLOGY OF QUESTION IN COGNITIVE ASPECT
Дается описание реверсивного статуса бурятского языка - стадии билингвизма, когда в силу функционального доминирования русского языка имеет место пассивная нейронная активация формальных «ярлыков» бурятского языка, т.е. когнитивный механизм порождения речи срабатывает в обратном направлении. В результате субъект «арендует» продукты более частотной активации - эквиваленты русского языка.
There is a discription of reversed status of the Buryat language - stage of bilingualism. It depends on functional dominance of the Russian language. That is where passive neuron activation of the formal Buryat language «labels» comes in, cognitive mechanism of speech outcome goes off back.. Consequently an individual has products of more frequency activation -equivalents of the Russian language
Ключевые слова: бурятский язык, стадия билингвиз- Key words: the Buryat language, stage of bilingualism, re-ма, реверсивный, когнитивный процесс, активация, versed, cognitive process, activation, methodology методология
Бурятский язык восходит своими корнями к монгольскому, но в отличие от языка-прародителя, он не функционирует как государственный язык ни в одной официальной сфере. Еще в 1978 г. он функционировал в сельском хозяйстве, литературе, искусстве, прессе [Шагдаров, 1978:8]. Три последние области (в определенной степени и телевидение) не перестают формировать себя как таковые и на бурятском языке, но их специфика заключается в том, что они обеспечивают восприятие без обратной вербальной рефлексии, т.е. без интеракции (здесь мы абстрагируемся от того, что они непременно вызывают рефлексию на уровне эмоционально-эстетического восприятия). При условии устойчиво-
го уменьшения носителей, владеющих языком на уровнях системы, нормы и узуса, соответственно, количество читателей и зрителей не прибавляется. Естественное функционирование родного языка ограничивается домом, неофициальной интеракцией в общественных местах. Другими словами, употребление сведено к разговорному жанру, поэтому сегодня не приходится констатировать и о глубинном функционировании языка - употреблении всего лексического богатства языка.
В Республике Бурятия языковая ситуация имеет соотношение «русский язык (мажоритарный) уб бурятский (миноритарный)». При этом двуязычие носителей бурятского языка приобретает форму «русско-бурятское»; ха-
рактер бурятско-русского билингвизма можно наблюдать лишь в сельских районах. И, как уже было отмечено, языковая ситуация отягощается очевидным устойчивым уменьшением лексического фонда, функционально востребованного в речи коммуникантов - носителей бурятского языка.
Данную динамику графически можно отобразить следующим образом:
- монолингвы - носители бурятского языка;
- билингвы бурятско-русского формата;
- билингвы русско-бурятского формата;
- монолингвы (буряты) - носители русского языка.
По данным социолингвистического изучения, озвученным в программе ТВ РБ от 14 марта 2008 г., каждые три года число жителей, владеющих родным языком, сокращается на 8 тыс. чел. В 1994 г. 78 700 улан-удэнцев (78,3 %) признавали бурятский родным языком, в 1988 г.
- 41 % жителей Усть-Орды Иркутской области (Историко-культурный атлас Бурятии, 2001). Всего по переписи населения 1989 г. в Советском Союзе проживало 421 380 бурятов.
В бурятоведении широко обсуждаются вопросы двуязычия (ГС. Дырхеева, С.М. Бабушкин, О.Д. Бухаева, Д.Л. Шагдарова и др.). Так, дескриптивному описанию подвергаются социолингвистический, дидактический и лингвистический аспекты данной проблемы. В частности, достаточно внимания уделяется изучению вопроса русских заимствований в бурятском языке. Но излагаемые ситуации освещают внешнюю сторону вопроса, в т.ч. идеологическую первопричину, проложившую начало сознательного функционального оскудне-ния языка.
Граждан с активной жизненной позици-
ей, призывающих сохранить родной язык, достаточно много на всех уровнях общественной жизни. Лозунги призывают не забывать родной язык (если ты освоил его в раннем детстве и поэтому знаешь его в определенной степени) или учить его (если ты вовсе не владеешь им, и в качестве родного является русский язык).
Русско-бурятское двуязычие формируют как внешние, так и внутренние факторы.
К внешним факторам относятся существующий социолингвистический контекст (функционирование русского языка во всех социальных сферах жизнедеятельности региона) и, соответственно, хороший уровень овладения бурятами русским языком. Достижение высшего уровня автоматизированности умений второго языка (Я2) способствует наступлению негативных последствий для функционирования первого языка (Я1), о чем будет изложено далее.
Внутренние факторы - это составляющие когнитивной «архитектуры» головного мозга, которая способствует порождению речи. Понятно, что для данного объекта науки характерна внешняя ненаблюдаемость, в силу чего ученые не могут обеспечить полную доказательность и достоверность тех или иных концепций, выдвигаемых в ходе исследования. Так, метод логического моделирования, к которому прибегает большинство исследователей, не в полной мере объясняет сложившуюся ситуацию. Более достоверные результаты, по-видимому, дают случаи изучения больных с патологией, когда у нейрофизиологов имеется возможность «считывать» информацию посредством технического оборудования с встроенной диагностирующей программой.
Направление прикладной лингвистики, в рамках которого изучаются внутренние факторы, называют психолингвистическими, и/или когнитивными постулатами онтологии речи. В отечественной психолингвистике, представленной такими известными именами, как Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, А.А. Залевская, Н.В. Уфимцева, Е.Ф. Тарасов, Ю.А. Сорокин (здесь мы абстрагиру-
емся от дебатов, которые ведутся о взаимоотношениях психолингвистики и когнитивной лингвистики, объёме и типах их предметов и т.д.) и др., достаточно изучен механизм продуцирования речи монолингва, что нельзя сказать о речи билингва.
Зарубежные ученые исследуют билин-гвальное пространство в рамках когнитивной психологии и когнитивной лингвистики, но в основном объектом их внимания является процесс освоения Я2 при константных «обструкциях» Я1. При этом во многих исследованиях развиваются фундаментальные идеи Л.С. Выготского (к примеру, о внутренней речи как медиаторе между внешним миром и собственным ментальным миром индивида) и М.М. Бахтина. Особенно продуктивной оказалась мысль М.М. Бахтина о реконструкции «я» через увязывание событий разных локальнотемпоральных плоскостей, с одной стороны, и способности абстрагироваться от событий и описывать свою «самость», выходя за их рамки, с другой. Как известно, интроспективнорефлексивный метод корректировки речевых навыков и умений при овладении Я2, столь популярный в зарубежной (американской, в частности) методике, основан на последней идее.
Кратко остановимся на некоторых идеях, касающихся двуязычной когнитивной структуры.
Основополагающая идея заключается в том, что Я1 и Я 2 находятся в состоянии когнитивного взаимодействия. При этом взаимосвязь между ними осуществляется через мозолистое тело и переднюю комиссуру - то, что соединяет оба полушария головного мозга. Есть тенденция определять правое полушарие местом локации Я2 (по крайней мере, на ранних этапах его усвоения), левое - Я1 [Горошко 2005:70-71]. Хотя вопросы интерязыковой асимметрии только начинают изучаться, где особенно остро стоит вопрос научной достоверности, одно не вызывает сомнения: при том, что языки, возможно, зарождаются в разных местах, они пребывают в состоянии по-
стоянного функционального взаимовлияния. Следует заметить, что наш интерес представляет последовательное изучение языков: вначале кодируется один (родной) язык, затем -после некоторого интервала времени - осваивается Я2. При одновременном изучении языков в раннем детстве оба обретают статус родных языков.
В начале освоения Я2 отдельная концептуальная система данного языка отсутствует (здесь мы можем говорить о субордина-тивном типе билингвизма), поэтому язык прибегает к «паразитической» природе: при кодировании нового формального ярлыка «арендуется» прототипический семантический элемент из когнитивной базы Я1. Другими словами, в стадии формирования языковых навыков субъект основывается на концептуальном содержании, хранящемся в «базе данных» Я1. Но, чем выше уровень развития языковых и речевых навыков и умений, тем относительно изолированнее становятся концептуальные системы двух языков (координативный тип билингвизма), т.к. индивид сознательно формирует ассоциативные связи слова с другими словами, связи между фразами и значениями, которые типичны для мира второй культуры.
Полный контроль Я2 максимально редуцирует вышеупомянутый паразитизм (в нашей ситуации имеет место зеркально-обратный паразитизм, когда Я2, достигая максимальной функциональной аутентичности, занимает доминантное положение, вследствие чего теперь, наоборот, Я1 «арендует» вербальные ярлыки у Я2) и обеспечивает автономный процесс активации, хотя у билингвов всегда присутствует определенная степень интерференции [вгатдег & йукБ^а 1992]. Здесь мы определяем тип билингвизма как смешанный, когда два языка имеют единую семантическую базу, но отдельные механизмы входа и выхода [Котик 1983, по: Горошко 2005:71].
К какому типу двуязычия, какой степени интерференции следует отнести случаи двукодового дискурса бурятов-билингвов? Случаи креолизованной речи, типичные в языковой
ситуации региона, отличаются тенденцией к кратному переключению кода в рамках одного предложения. Проиллюстрируем случаи подобного дискурса, расположенные по степени убывания элементов кода-2.
(1) Документэеэ подписэвайгаад, отдел кадровта заверяйгаарайгты. - После того, как подпишете свой документ, заверьте в отделе кадров.
(2) Малахит серёжкодомни бархат клёвоор таараха бэшэ аа гу? - Возможно, бархат клёво подойдет моим серьгам с малахитом ?
(3) Больнииса ошоходоо, мост дээрэхи гайта заторто орохош. - Когда поедешь в больницу, попадешь в ужасный затор на мосту.
(4) Вообще энэш юумэ узввгуй же. - Он же вообще ничего не видел в жизни.
(5) Сустаавуудни ехэ убдэнэ. - Мои суставы сильно болят.
Из приведенных вариантов можно отметить функциональную стабильность средств грамматики (выделены жирным шрифтом): не реагируя ни на языковой контекст (язык корня или основы), ни на прагматический аспект говорения, она неизменно актуализируется на уровне и формообразования, и дискурсообра-зования.
Учитывая, что на совершенном уровне овладения Я2 предполагается нормативное переключение кода и «чистое» говорение на любом из двух языков без ощущения, скажем, лексического «дефицита», продуцирование речи на «блендовом» коде, проиллюстрированном в примерах, явно не вписывается в смешанный тип билингвизма (в свете описываемого термин «смешанный» - явно неудачный). Подобный дискурс возможно идентифицировать как проявления четвертой - реверсивной - стадии билингвизма, когда механизм начинает работать в обратном направлении, или как регрессивные последствия третьей стадии.
Видимо, прикладная лингвистика не может выявить всю когнитивную «архитектуру»
двукодовой речи ввиду сложности проблемы. Тем не менее, чтобы дать ориентиры возможной интерпретации, кратко изложим, как может воздействовать Я1, скажем, человек-эмигрант, освоивший Я2 в непосредственной культуре и достигший максимально возможной для нено-сителя беглости и аутентичности.
Потери, которые могут сопровождать данный процесс, следует разделить на 5 этапов (Pavlenko 1998): потеря лингвистической идентичности, концептуальных ориентиров, референции и соответствующей связи между означающим и означаемым, внутренней речи и, наконец, полное стирание первого языка.
Авторы данной теории считают, что потеря лингвистической идентичности начинается со сдвига, происходящего при произнесении имени говорящего (в частности, имеется в виду фонологический сдвиг), а имя собственное через индексное местоимение «я» реализует социальный статус человека. Далее наступает промежуточный период «сиамского близнеца»
- раздваивание квинтэссенции ego, когда Я2 начинает создавать второе «я» (пространственное, темпоральное, моральное, социальное), стало быть, и другую внутреннюю речь, обеспечиваемую Я2. Здесь узнаем идеи Л.С Выготского и М.М. Бахтина о языковой идентификации, в частности, о том, что индивид реализует связь внешнего мира с собственным ментальным миром через внутреннюю речь.
Данная концепция имела бы большую методологическую ценность, если бы каждая стадия была представлена приложением в виде способов ее идентификации, выявления степени глубины потери и описание соответствующих сдвигов, имеющих место в когнитивной базе билингва. Несомненно, определение стадии потерь - достаточно сложная и неоднозначная проблема. Возможно, здесь играют роль строй и тип интерферирующих языков, общность концептуальных ориентиров и др. Первая, лингвистическая, кажется наиболее идентифицируемой в связи с наличием внешних доказательств - узуально-ненормативной речи билингвов. По-видимому, когда послед-
ний - грамматический - «оплот» перестает функционировать, тогда можно постулировать о наступлении 3-й (?) стадии ущерба.
Можно предположить, что стадии потерь прямо пропорциональны возрастному фактору билингвов: чем моложе индивид, тем глубже степень потерь. Другими словами, маленький опыт говорения на родном языке по определению означает малое количество закодированных соединений в долгосрочной памяти, что в итоге предопределяет трудности при их активации. Социолингвистический русскоязычный контекст когда-то послужил для говорящего мотивом и теперь служит обоснованием для приоритетного использования русского языка. У старших поколений богаче когнитивная, стало быть, концептуальная, «база данных», сформированная посредством активных интеракций с родителями и членами лингвокультурного социума.
Для определения степени глубины потерь следует «рассмотреть» активный и пассивный глоссарий языка. Несмотря на то, что их объем в целом разнится у представителей разных возрастов, тем не менее, можно выявить общие типы слабо активируемой маргинальной лексики. Многолетний опыт наблюдений позволяет предположить, что кроме наименований отсутствующих реалий и лексем-табу, в разряд пассивной лексики попадают единицы технолекта (см. примеры в 1,3), абстрактной, в т.ч. оценочной, семантики, термины, называющие виды и подвиды объектов природы, изделий культуры (случай 2), единицы, обозначающие часть целого (случай 5) и, наконец, синонимы. Данные единицы в речи заменяются русскими эквивалентами.
Если рассматривать пассивную лексику в рамках категории текста, то тенденцию к смене кода обнаруживают средства когезии и когерентности, прежде всего, некоторые виды аксиологической лексики, в т.ч. союзы / союзные слова, частицы типа же, и, вот, так, в общем, может. Приведенный случай 4 иллюстрирует использование частицы же.
Следующее наблюдение касается пре-
дельной точки, сигнализирующей о начале реализации регрессивной функции первого языка. Так, нам представляется, рубиконом является максимальная скорость продуцирования речи на русском языке, когда билингв бессознательно быстро переходит от мышления к вербальным знакам и сохраняет быстрый темп в процессе развертывания мысли. Здесь следует вспомнить понятие «автоматизированное навыков» - признак, свойственный смешанному типу билингвизма. В кратком изложении суть признака в когнитивном аспекте выглядит следующим образом: чем больше субъект говорит и слышит фонетические соединения на русском языке, тем больше вариантов подобных соединений он сохраняет в памяти, значит, тем больше имеет вероятность «вытащить» один из вариантов из «базы данных» на бессознательном уровне, т.к. освоение тех или иных лексем достигает уровня автоматизации. Если не контролировать запуск активации Я1 параллельно с Я2 (уже сознательно!), неминуемо срабатывает алгоритм наступления потерь.
Другими факторами, «работающими» не в пользу функционирования родного языка, несомненно, являются изолированное хранение формальных языковых оболочек и соответствующей семантики, свойство семантических составляющих подвергаться «реинвентаризации» при каждом входе и выходе информации, слияние концептуально-семантических баз двух языков в единую систему на продвинутом этапе освоения Я2 и, наконец, этнический бурятский психотип и интравертирован-ная коммуникация. Последнее материализуется, о чем свидетельствует современная литература, посредством невербального кода -некоего универсального предметного кода [Алефиренко 2004] или «мыслекода» [Пинкер 2004].
Из сказанного следует, что назрела необходимость в разработке методологии изучения реверсивной стадии двуязычия, которая обеспечила бы исследователя информацией о когнитивном механизме билингва. Она позво-
лит выявить алгоритм когнитивных действий по корректировке существующего положения и по «реанимированию» родного языка, а новая методика, в свою очередь, станет впоследст-
1. Алефиренко Н.Ф. Этноэйдемический концепт и внутренняя форма языкового знака /
Н.Ф. Алефиренко // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2004. - № 1. - С. 70-81.
2. Горошко Е.И. Функциональная асимметрия мозга, язык, пол. - М. - Харьков: Дом Инжэк, 2005.
3. Историко-культурный атлас Бурятии. -М.: ИПЦ «Дизайн. Информация. Картография». -2001.
4. Мозг: Пер. с англ. / Общ. ред. П.В. Симонова. - М.: Мир, 1982.
5. Пинкер С. Язык как инстинкт: Пер. с англ. / Общ ред В.Д. Мазо. - М.: Едиториал УРСС,
Коротко об авторе_________________________________
Дашинимаева П.П., к. филол. н, доцент кафедры перевода и межкультурной коммуникации, Бурятский государственный университет(БГУ) ро!1паЬаБИ58@та1!.ги
Научные интересы: теория перевода, межкультурная коммуникация, психолингвистика, когнитивная лингвистика, социолингвистика
вии основой для дидактических и методических разработок.
Статья написана в рамках проекта № 0806-62603 а/т, получающего поддержку РГНФ. _______________________________________Литература
2004.
6. Шагдаров Л.Д. О языковедческих исследованиях Ц.Б. Цыдендамбаева / Л.Д. Шагдаров // Монголоведные исследования. - Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1996. - С. 104-113.
1. Deacon, T.W. The Symbolic species. The Co-evolution of language and the brain: W.W.Norton & Company, New York - London, 1998.
8. Grainger, J. & Dijkstra. On the representation and use of language information in bilinguals. Amsterdam: North Holland, 1992.
9. Pavlenko, A. Second language learning by adults: Testimonies of bilingual writers // Issues in Applied Linguistics, 9, 1998, pp. 3-19.
______________________________Briefly about author
Dashinimayeva P.P., Ph.D. (Philology), Assistant Professor of Translation and Cross-Cultural Communication Department, Buryat State University (BSU)
Scientific interests: theory of translation, cross-cultural communication, psycholinguistics, cognitive linguistics, sociolinguistics
