CC BY
452
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №6/2015 ISSN 2410-6070
• Прочитайте вслух составленный Вами пересказ, подготовьтесь к устной презентации Вашего текста перед группой.
Приведённый перечень заданий, конечно, далеко не полон и вариативен. Здесь важно продемонстрировать сам принцип практической работы с исходным текстом, а также и то, каким образом предлагаемый учебный комплекс постепенно подводит студента к возможности вполне осознанно составить собственный вариант монологического текста историко-культурологического характера. Практика работы показывает, что составленный студентом текст по объёму получается значительно лаконичнее исходного, по содержанию он почти равен ему, а по своему лексико-грамматическому наполнению он соответствует речевым возможностям студента. В то же время этот вторичный текст, порождённый студентом, отражает и его языковые и речевые предпочтения, его способность соблюдать освоенные стилистические правила выбора языковых средств и оправданность использования тех или иных элементов языка-речи для оформления собственного устного (или письменного) монолога.
Следует отметить, что подготовка и проведение учебной экскурсии силами самих учащихся под руководством преподавателя РКИ - это лишь отдельный фрагмент в системе традиционно организованного обучения РКИ, занимающий вместе с самой экскурсией в общей сложности около 4-6 часов учебного времени (преимущественно внеаудиторного, предназначенного для самоподготовки студента). Такая форма учебной деятельности в рамках изучения РКИ представляет собой, с одной стороны, сочетание аудиторной и внеаудиторной (в том числе домашней) работы по культурно-историческому просвещению, а с другой -работу как над текстом в целом, так и над языковыми и речевыми его особенностями в области лексико-грамматических, фонетико-интонационных и лингвостилистических явлений. Вместе с тем реализация такой формы учебной деятельности создаёт условия для того, чтобы естественным образом совмещать всё перечисленное выше с активизацией всех видов речевой деятельности и переходить от одного её вида к другому в процессе анализа и трансформаций исходного текста, когда приходится уделять внимание попеременно чтению, письму, говорению и аудированию.
В заключение необходимо сказать, что обучающий потенциал учебной экскурсии, подготовленной и проведённой иностранными студентами (под руководством преподавателя), не исчерпывается всем сказанным. Очевидно, что процесс выполнения учащимися учебных заданий, участие каждого из них попеременно то в роли экскурсанта, то в роли экскурсовода повышает степень вовлечённости иностранных студентов как в пространство русской словесности, так и в контекст русской истории и культуры. Расширение и углубление историко-культурологических знаний при создании текстов для экскурсий пополняют и совершенствуют соответствующие компетенции учащихся, которые необходимы им не только для успешного общения на русском языке, но и для понимания русской культуры и шире - российской действительности в прошлом и в настоящем.
© Т.М. Соколова, 2015
УДК 82-3
З.Р. Тагавердиева
Аспирантка Филологический факультет Дагестанский государственный университет Г. Махачкала, Российская Федерация
БУДДИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА
Аннотация
В статье рассматривается влияние буддизма на творчество И.А. Бунина. Выделены аспекты влияния буддизма на художественное сознание
Ключевые слова
Буддизм, И.А. Бунин, влияние, культура, мировоззрение, творчество
169
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №6/2015 ISSN 2410-6070
Рубеж XIX-XX веков в России ознаменовался пробуждением интереса у русских писателей к теме Востока - духовными поисками, изысканием принципиально новых идей в литературе и художественных форм их воплощения. Ощущение исторической ограниченности модели мира, которую за долгие века выработало европейское мышление, предопределило появление так называемого «кризиса европоцентризма», который активизировал значимость даосского и индо-буддийского Востока, способствовал популяризации в России буддийской философии. Более глубоко проникнуть в сущность культуры и мировоззрения восточных народов стало возможным, благодаря западно-восточному синтезу, тенденции к ориентализму. Ориентализм, по сути, - это ориентация на восприятие культур (в широком смысле этого слова) сопредельных восточных народов как неотъемлемая часть творческого процесса.
В это время в России издается множество научных трудов по истории, религии и культуре Востока, выходят в свет оригинальные произведения древнеиндийской литературы и канонические книги буддизма. Не подлежит сомнению тот факт, что И. Бунин уделил этой литературе должное внимание, занимаясь чтением не только у себя на Родине, но и в продолжительных поездках по Востоку. Знакомство с оригинальными произведениями религиозно-философской мысли и литературы Древнего Востока оказало значительное влияние на формирование художественного сознания писателя. Например, отечественные исследователи неоднократно упоминали о непосредственном воздействии Сутты-Нипаты на творчество Бунина (Г.И. Карпенко, Е.Б. Смольянинова, Т.К. Лобанова и др.).
Сутта-Нипату - древнейшая часть буддийского канона. Заглавие переводного издания, которое, очевидно, было у Бунина, звучит так: «Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга, переведенная с языка пали доктором Фаусбеллем. Русский перевод и предисловие Н.И. Герасимова».
Сборник включает в себя сутты (изречения Будды) в стихах или в прозе по поводу какого-либо предмета для размышлений. Некоторое сходство притчевой манеры поучения с новозаветными суждениями, позволило некоторым исследователям провести жанровые параллели и в некотором смысле найти общее между Буддой и Иисусом Христом. Очевидно, такие аналогии проводил и Бунин, сближая смысловые интонации мудрости сутты с речами Христа и приводя точные цитаты из «Поучений Будды» в книге воспоминаний «Освобождение Толстого». Изречение из «Сутты-Нипаты» И. Бунин взял в качестве эпиграфа к рассказу «Братья»: «Взгляни на братьев, избивающих друг друга. Я хочу говорить о печали». В оригинальной цитате буддийского источника говорится о людях, но Бунин заменил это слово на слово «братья» и убрал некоторые слова, по его мнению, явно указывающие на содержание рассказа, но имеющие яркую реминисцированную скрепу - ассоциации с мифом о грехопадении, с убийством Каином Авеля.
А.К. Бабореко в книге «И.А. Бунин. Материалы для биографии» пишет о возможном знакомстве писателя с творчеством французского ориенталиста Масмеро, в частности с «Древней историей народов Востока» издававшейся в России. Ещё одной из любимых «восточных» книг И. Бунина можно назвать книгу Г. Ольденберга «Будда. Его жизнь, учение и община».
Исследованию «буддийских» взглядов писателя посвящено достаточное количество работ отечественных и зарубежных литературоведов (Бернюкевич Т.В., Смольянинова Е.Б., Чебоненко О.С., Ким Кен-Тэ и др.). Так, исследователи бунинского творчества пытаются интерпретировать философские идеи буддизма в контексте литературного творчества И. Бунина, объективировать причины обращения писателя к теме буддизма, и к восточной теме вообще. В этом смысле можно выделить несколько аспектов влияния буддизма на художественное сознание Бунина: религиозно-философский, эстетический и психологический.
Рассматривая эти аспекты, нельзя не упомянуть о детских впечатлениях Бунина, с ранних лет интересовавшегося культурой иных стран. Возможно, первый интерес к этой теме ему привил его учитель Н.О. Ромашков, выпускник Лазаревского института, владевший несколькими восточными языками. В этой связи, вспоминается автобиографический герой Бунина Алеша Арсеньев, который не может оторваться от экзотических картинок из книги «Земля и люди». В ранней лирике Бунина как основа мировоззренческой позиции отразились пантеистические отношения к миру и природе, связанные с их божественной сущностью, с молитвенным созерцанием величия и красоты. В круг творческого осмысления этой идеи позже попадет и буддийское учение, его образы и мотивы.
Ценную роль в формировании взглядов писателя сыграли его путешествия. В 1907 году Бунин совершает своего рода «паломничество» в Святую землю, по мотивам которого появляется цикл путевых очерков «Тень птицы». После цейлонской поездки, которая длилась с середины декабря 1910 года до середины апреля 1911 года,
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №6/2015 ISSN 2410-6070
Бунин, увлеченный буддийской культурой, пишет рассказы «Братья», «Соотечественник», «Готами», «Воды многие» и многие другие. Незабываемое впечатление на Бунина произвело посещение Анарадхапуры - руин древней столицы Цейлона. Эта сингальская «поэма в камне» вдохновила Бунина на написание рассказа «Город Царя Царей», в котором постижение величия древнего цейлонского города осуществляется через взаимопроникновение культур в общей архитектурной картине мира: «Анарадхапура, величайшая святость буддийского мира, древнейшая столица Цейлона, Анарадхапура, ныне заросшая джунглями, превратившаяся в одно из самых глухих цейлонских селений и поражающая пилигрима только чудовищными останками былой славы, насчитывает более двух с половиной тысяч лет своего существования, из которых целых две тысячи она процветала на диво всему древнему Востоку, по размерам почти равняясь современному нам Парижу, золотом и мрамором зданий не уступая Риму, а своими дагобами. Воздвигнутыми для хранения священных буддийских реликвий, превосходя пирамиды Египта» [2, с. 288].
Бунин много читал научную литературу, изучал быт, нравы и религию восточного народа, много читал научную и популярную литературу, вел дневник и заносил факты в записные книжки. Все воспоминания о пережитом и увиденном неоднократно использовались им как источники сюжетов, конфликтов, образов. Считал, что каждая записанная в дневнике деталь имеет свойство со временем обретать едва ли не эпохальную значимость.
Стремление И. Бунина постичь «четыре благородных истины» Будды в череде сложных вопросов о смысле человеческого существования, тайны смерти и жизни, выхода за пределы христианской традиции можно отнести к психологическому аспекту влияния буддизма на художественное сознание писателя. «Парадокс Бунина-ориенталиста, - высказывает интересную мысль П.И. Тартаковский, - состоял в том, что уход от социальных потрясений, чем в известной мере было его движение на Восток, привел поэта к художественным открытиям, содержавшим подчас зерна тех самых идей, борьба за которые, в сущности, и вызывала социальные столкновения у него на Родине» [5, с. 107]. Так или иначе, философские воззрения буддизма, близкие миропредставлению писателя не только тематически отражаются в его произведениях, но и присутствуют в его сознании, как определенная точка зрения на судьбу России. Интересен в этой связи и тот факт, что «навеянное восточной проблемой философское понимание мира, могло накладываться и на совсем не восточные сюжеты - на жизнь русской провинции («Чаша жизни»), на западный образ жизни («Господин из Сан-Франциско»)» [1, с. 31].
Через призму буддийских культурных мотивов Бунин стремился понять прошлое, настоящее, интуитивно прочувствовать будущее России. «Брянский мужик» Зотов из рассказа "Соотечественник", волею судьбы оказавшийся на Цейлоне, пытается говорить о сходстве этого восточного острова с Россией, но это больше проявление чувства безысходности, трагичности жизни и тоски «какого-то бесконечно далекого воспоминания...". В «Освобождении Толстого» автор как будто комментирует таинственное состояние своего персонажа: «Некоторый род людей обладает способностью особенно сильно чувствовать не только свое время, но и чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и ближнего своего, то есть, как принято говорить, "способностью перевоплощаться", и особенно живой и особенно образной (чувственной) "памятью". Для того же, чтобы быть в числе таких людей, надо быть особью, прошедшей в цепи своих предков долгий путь многих, многих существований».
«Тоска воспоминания», в сущности, является памятью/прапамятью, принципиально важной категорией в представлении Буниным буддизма как основы единства сущего. Тоска Зотова созвучна мировоззрению, повествователя и, безусловно, имеет автобиографические корни с мироощущением самого Бунина. Лейтмотив «тоска-воспоминание» встречается в поэзии и прозе Бунина неоднократно и служит ключевой мыслью некого высокого смысла. Ярко подчеркнута в стихотворении «Собака» жизненная философия поэта: «Я человек: как бог, я обречен познать тоску всех стран и всех времен».
Говоря о проблеме влияния на Бунина религиозно-философской концепции буддизма, необходимо отметить влияние идей Л.Н. Толстого на мировоззрение Бунина. Общественное движение, которое получило название «толстовство», провозглашало отказ от благ цивилизации и достижение духовной аскезы в духе этических идей учения Будды. В какой-то момент к толстовцам относил себя и молодой И. Бунин, согласившийся на добровольное «послушание» из-за благоговейной любви к «старцу Льву из Ясной Поляны». «Жизнь только в жизни духа, а не в жизни тела, - говорит толстовец Каменский в рассказе «На даче», - Это повторяли все великие учители человечества, начиная с Будды». Отношение Л.Н. Толстого к
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №6/2015 ISSN 2410-6070
Востоку как к символу «непротивления», в противовес «разврату европейских цивилизаций», безусловно, также послужило причиной заинтересованности Бунина идеями буддизма.
Впоследствии, в книге «Освобождение Толстого» (1937) Бунин соотнесет свои взгляды на жизнь и смерть с «буддийскими высказываниями» Л.Н. Толстого и будет категорически не согласен с толстовской идеей «ухода». Поэтому важно отметить, что бунинское востоковосприятие больше основывается на его собственном опыте постижения философских, этических и эстетических ценностей духовного и культурного наследия. Характерно, что «Освобождение Толстого» начинается с цитаты, взятой из буддийской сутты «Отверзите уши ваши: освобождение от смерти найдено».
Таким образом, главным фактором в изучении рецепций бунинского мировосприятия является художественное сознание писателя, которое продуцирует духовную информацию через индивидуально-авторские установки. Увлечение Бунина Востоком (ориентализм), которое А.М. Горький именовал «органическим, наследственным тяготением к Востоку», увлечением не только культуры русского мира, своей родной почвы, но и в связи с неиссякаемой жаждой познания чужого, вместе с тем уникального мира, стремлением «познать тоску всех стран и всех времен».
Исследователи бунинского творчества часто задаются вопросом: насколько осознано Бунин использовал буддийские идеи?
Видимо осознанно и целенаправленно, поскольку переносит свои «буддийские» взгляды на жизнь и смерть, мотив их повторяемости на другие произведения, не связанные напрямую с буддийскими сюжетами. Некоторые исследователи указывают на совпадение мироощущения писателя с идеями проповедей Будды, что показывают многочисленные авторские высказывания и ссылки на тексты учения, а также пересказы легенд о Будде.
Однако философско-этическая проблематика бунинских произведений имеет слишком сложную многоуровневую структуру, чтобы ее однозначно трактовать, а сами тексты содержат огромное число интертекстуальных включений, поэтических образов и мотивов. В произведениях, на первый взгляд выстроенных, согласно «буддийским положениям», насыщенное буквальным и сркрытым цитированием, все буддийские идеи служат Бунину для выражения своей личностной концепции.
Восточный религиозно-философский канонический текст «Сутта-Нипата», судя по частоте обращения к нему Бунина по цитированию выражений Будды, является важнейшим источником сокровищ древней мудрости и философско-эстетического поиска писателя. Например, в коротком рассказе «Ночь отречения» слова героя напоминают речи нищего странника Сабхьи из «Сутты-Нипаты», обращенные к Будде; в рассказе «Братья» есть образные вариации противостояния Будды и воинствующего бога Мары, также этом рассказе приводится легенда о слоне и вороне, рассказанная Буддой как поучение индийскому царю; в «Городе Царя Царей» используется символический образ - «покрывало Майи», и, к слову, тот же образ использует в рассказе «Карма» Л.Н. Толстой. Все «восточные» произведения Бунина глубоко реминисцированы и аллюзийны. Вопрос о буддийских аллюзии и реминисценции в русской литературе конца XIX - начала XX вв. в сущности граничит с вопросом о влиянии буддизма на культуру России.
Буддийское учение измеряет земное пространство как непостоянную величину, которая обречена на уничтожение, поскольку бытие по сути есть страдание. Освобождение от страданий мира, жизни, вечного колеса сансары, от бесконечной цепи перевоплощений в других земных существ, образуется в нирване, способной «утолить жажду пожеланий» и помочь выйти из этой цепи. В цепи вечного повторения множество звеньев - судеб людей, проживающих свои индивидуальные трагедии, и суть буддийского воззрения в том, что так будет происходить с каждым. Бунин постоянно выстраивает образные параллели между мимолетными жизнями своих безымянных «плотских» героев с каноническими, явленным из глубины веков.
Близкие мотивы есть во многих произведениях Бунина, где идея повторяемости страданий сопутствует бесконечной повторяемости жизни. Утрата смысла жизни находит свое трагическое выражение в таких рассказах как «Сны Чанга», «Ночь», «Братья», в таких стихотворениях как «Майя», «Круговорот», «Жизнь», «Паук».
Осмысление смерти у Бунина художественно реализуется. Трагическое настроение писателя, связанное с образом смерти, дополнено и мрачными интонациями строк третьей книги Сутты-Нипаты, о неизбежной связи мира со смертью и разрушением. Бунин изображал смерть в ее бинарности: как физическое уничтожение и как стремление к слиянию со вселенским божественным началом через субстанции нетленного начала в человеке: любви, мысли, души, духа. Карпенко утверждает, что «пантеистическим
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №6/2015 ISSN 2410-6070
представлениям Бунина о смерти больше соответствовали не буддийские, а добуддийские идеи, нашедшие выражение в Ригведе и Упанишадах.(..) Писатель, обращаясь к буддизму, шел к его истоку, где сильна была ещё связь с космологией (...) и где возможно слияние индивидуальности с мировым Всебытием». [3, с. 46]
Следует понимать, что «ориентальные» интенции Бунина в отношении буддийской темы не ограничивают его религиозно-метафизические представления о восточной культуре и философии. Напротив, некоторые доктрины буддийской философии даже противоречат антиномической природе мировоззрению писателя. Слишком молчалив и безучастен буддийский взгляд на жизнь и личность, отрицаемую в ее субстанционном значении метафизическом вопрошании. Для Бунина таковое видение мира, не окрашенное естественными красками реалий и контрастами социальных и бытовых отношений, было неприемлемым. Постигая буддийское вероучение, писатель давал ему собственное объяснение и создавал собственную концепцию бытия мира и человека, выявлял истины, свойственные всему человечеству, слагая их в свой индивидуальный философско-художественный синтез. «Бунин не был буддистом, да и Бог Библии - не вполне его Бог, за всем этим кроется <...> глубокое сомнение, отчаяние, невозможность найти выход из противоречий и один универсальный ответ» [4, с. 213]). И все же, буддизм побудил писателя к поиску новых художественных и жизненных ощущений. Трагические же ноты в мировосприятии Бунина складывались прежде всего в процессе осознания им конкретных социально-исторических событий эпохи и в кругу проблем человеческого существования. Соприкосновение с буддийской мудростью охарактеризовано у И. Бунина таким желанием как «жажда жить <.> не только своим настоящим, но и <.> тысячами чужих жизней, <.> современным мне и прошлым, всей историей всего человечества со всеми странами его».
Рассмотрение влияния буддизма на творчество И. Бунина и на культуру России в целом является одной из оригинальных и интересных сторон научной гуманитарной практики, поскольку актуализирует важную философско-культурологическую проблему - проблему понимания и поиска единых смыслов в разных культурах.
Список использованной литературы:
1. Бернюкевич Т.В. Буддийские мотивы в творчестве И. Бунина // История русской литературы XX века. Первая половина: В 2 кн. - Кн. 2: Personalia/ Л.П. Егорова, А.А. Фокин, И.Н. Иванова и др.; под общ. Ред. Проф. Л.П. Егоровой. М.: Флинта, 2014.
2. Бунин И.А. Собр. Соч. в 6-ти т. - М.: Художественная литература, 1987.
3. Карпенко Г.Б. Творчество И.А. Бунина и религиозное сознание рубежа веков. Универс-групп, 2005.
4. Мальцев Ю. Иван Бунин. Frankfurt / Main; Moskau, 1994.
5. Тартаковский П.И. Поэзия Бунина и арабский Восток// Народы Азии и Африки. Вып. 1. М.1971.
© З.Р. Тагавердиева, 2015
УДК 811.161.1
К.Б. Укбаева старший преподаватель Алматинский технологический университет г. Алматы, Казахстан
ВИДЫ НАГЛЯДНОСТИ В ОБУЧЕНИИ ИНОСТРАННЫМ ЯЗЫКАМ
Аннотация
В статье рассматриваются актуальные проблемы наглядностей при обучении иностранным языкам. За последние годы вновь становится актуальной проблема наглядности при обучении иностранным языкам. Это объясняется многими причинами. Существенно расширилась область наглядности, усложнился ее инвентарь. Когда-то наглядность в обучении иностранным языкам носила почти исключительно предметный характер.
Ключевые слова
Наглядность, актуальная проблема, материал, инвентарь, обучение иностранным языкам.
