CC BY
19
УДК 294.321 DOI: 10.53315/1995-0713-2022-55-3-143-150
ББК 86.35
М.С. Уланов, А.М. Грищенко
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
БУДДИЗМ И ПРАВОСЛАВИЕ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ СОВРЕМЕННОЙ КАЛМЫКИИ: ОПЫТ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ДИАЛОГА
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 19-18-00118, https://rscf.ru/project/19-18-00118/
В статье анализируется современный опыт участия буддийских и православных священнослужителей в деятельности по межрелигиозному сотрудничеству на территории Республики Калмыкия. Авторы отмечают, что основной проблемой для представителей буддийской и православной общин на территории региона в вопросе межрелигиозного диалога была недостаточная подготовка к этой сфере деятельности и отсутствие четких правил организации данной работы. Дореволюционный опыт взаимодействия был утрачен из-за разрыва преемственности в советский период, поэтому многие решения приходилось находить заново. В результате совместными усилиями буддийской и православной общин в постсоветский период были выработаны нормы межрелигиозного взаимодействия, которые используются и в настоящее время.
Ключевые слова: буддизм, христианство, православие, Калмыкия, Нижнее Поволжье, Золотая Орда, Россия, межконфессиональный диалог.
M.S. Ulanov, A.M. Grishenko
Kalmyk state university named after B.B. Gorodovikov
BUDDHISM AND CHRISTIANITY IN SOCIO-CULTURAL SPACE
OF MODERN KALMYKIA: THE DIALOGUE BETWEEN DIFFERENT CHURCHES
The research is supported by the Russian scientific fund's grant № 19-18-00118, https://rscf.ru/project/19-18-00118/
The article analyzes the cooperation between Buddhist and Russian Orthodox priests on the territory of the Republic of Kalmykia nowadays. The authors underline the main problem in this inter confessional dialogue was the lack of training in this sphere of activity ofpriests from both churches and the absence of strict rules for this kind of activity. The Soviet period in the history of the country led to the discontinuity of succession between two churches which existed before the revolution. There was a need to resolve such misunderstandings. Nowadays both Buddhist and Russian Orthodox churcheshad to work out new norms for their relations and actions.
Key words: Buddhism, Christianity, Orthodoxy, Kalmykia, Lower Volga region, Golden Horde, Russia, interfaith dialogue.
Изучение опыта взаимодействия буддизма и православия в социокультурном пространстве современной Калмыкии обусловлено как процессом возрождения традиционных религий в Российской Федерации, так и сложной межконфессиональной ситуацией в современном мире, где противоречия и конфликты на религиозной почве имеют достаточно широкое распространение. В этой связи позитивный опыт, накопленный буддийской и православной общинами Калмыкии в постсоветский период, приобретает исключительное значение для построения дружественных и гармоничных
отношений между разными религиями и конфессиями. Современные исследователи не случайно отмечают, что в республике «фиксируется положительная динамика в области межконфессионального взаимодействия, которая обусловлена исторически сложившимися особенностями взаимопомощи и уважения друг к другу всех проживающих здесь народов» [7, с. 22].
Буддизм и православие представляют собой важную и неотъемлемую часть истории социокультурного пространства Калмыкии, которое исторически формировалась как поликультурный и многоконфессиональный феномен. Обе религии выступают не только как предмет академической исторической или философской науки, но и как значимый компонент современной культурной и общественной жизни Калмыкии, играющий достаточно заметную роль. Являясь существенным фактором формирования общественного сознания и поведенческих стереотипов соответственно буддийского (калмыцкого) и православного (славянского) населения, буддизм и православие оказывают значительное воздействие на развитие социальных и политических событий в республике Калмыкия.
Актуальность исследования опыта взаимодействия буддизма и православия в Калмыкии определяется, прежде всего, тем, что Калмыкия представляет собой один из наиболее уникальных регионов не только России, но и мира, где буддизм, являясь доминирующей конфессией, в течение значительного исторического периода достаточно гармонично сосуществовал с православием и исламом. Фактически Калмыкия является единственным регионом мира, где традиционно сосуществовали все три мировые религии. Такое уникальное явление не может быть не замеченным со стороны академической науки. Вместе с тем эта современная межконфессиональная ситуация в республике Калмыкия до сих пор остается малоисследованной. В частности, по данной проблеме до сих пор нет специальных монографических исследований. Цель данной статьи - восполнить этот пробел и попытаться дать целостный социокультурный анализ современного состояния взаимодействия буддизма и православия в данном регионе.
Вначале необходимо дать краткий исторический обзор взаимодействия буддизма и православия в социокультурном пространстве Калмыкии.
Впервые буддизм и христианство на территории Нижнего Поволжья вероятно встретились в XIII в., в эпоху существования здесь Золотой Орды, где в 1261 г. была учреждена кафедра православного епископа. Значительную роль в этом событии сыграли князь Александр Невский и митрополит Киевский Кирилл II. В этот период в столице монголо-татарского государства г. Сарае проживало достаточно много русского населения, исповедовавшего православие, а князья имели здесь свои дворы с челядью. Сарайский епископат в тот период обладал значительным влиянием в решении не только религиозных, но и политических вопросов. Епископ обладал правом неприкосновенности и не подвергался гонениям. Во всех ордынских городских центрах, где проживало русское население со временем возникли православные церкви и часовни [подр.: 12].
О буддизме на территории Зорлотой Орды сохранилось достаточно мало сведений, что позволяет некоторым исследователям религиозной жизни этого государства фактически игнорировать его наличие. Однако в действительности сохранились источники, которые свидетельствуют о существании буддизма на территории Ордынского государства. По мнению В.П.Костюкова, одним из таких свидетельств является неоднократное упоминание о нахождении в Орде уйгурских бакшей (буддийских священнослужителей). Уйгуры в тот период играли важную роль при дворах монгольских правителей в качестве чиновников различного ранга. При этом большинство уйгуров в XIII в. исповедовало буддизм [6, с.189-190].
Еще одним свидетельством существования буддизма в Золотой Орде является рассказ знаменитого персидского историка Рашид ад-Дина об одном посольстве от князя Ногая, датируемый 1288 г. Здесь Рашид ад-Дин говорит о том, что «от улуса Нокая приехали гонцы ... и доставили шариль... Мнение у них такое: если кого-либо, кто достиг высокого положения, подобно Шакьямуни-бурхану, будут сжигать, шариль его не сгорит. Короче говоря, когда его (шариль) везли, Аргун-хан вышел навстречу, его осыпали деньгами, ликовали и несколько дней предавались пиршествам и увеселениям» [10, с.117-118]. Данный факт, несомненно, свидельствует о существовании в Золотой Орде значительной и организованной буддийской общины, располагающей общебуддийскими святынями.
Буддистом, вероятно, был и правитель Золотой Орды Тохта. Так, в летописи Шайха ал-Бирзали отмечается, что Тохта «был неверным, (державшимся) религии поклонения идолам, любил уйгуров, т.е. лам и волшебников, и оказывал им большой почет» [13, с. 172]. В связи с этим можно предположить, что его окружение тоже могло исповедовать буддийскую религию. Кроме того, В.П.Костюков обнаружил ряд признаков буддийской обрядности в золотоордынских погребальных памятниках [6, с. 204].
В то же время и христианство, и буддизм не были в Золотой Орде господствующими религиями, не сохранилось данных и об взаимоотношениях между православием и буддизмом.
Более широкое взаимодействие между буддийским и православным миром началось в XVII веке. Распространение буддизма на территории Калмыкии было связано с процессом переселения на запад в XVII веке части западномонгольских или ойратских этнических групп, которые, обосновавшись в Нижнем Поволжье, получили название «калмыки». К этому времени православие уже укрепилось в дельте Волги в связи с присоединением к Российскому государству территории Астраханского ханства.
Калмыки, придя на Волгу, стали первым и единственным этносом в Европе, который традиционно исповедует буддизм. В силу этого они занимают особое положение в этнокультурном пространстве Юга России» [15, с. 100]. Калмыки пришли на Волгу в тот период, когда буддизм уже начал свое укоренение в их среде благодаря просветительской деятельности известного ламы Зая-Пандиты, который создал для ойратов особый алфавит, получивший название «тодо бичиг» («ясное письмо»). Распространие буддизма среди ойрат-калмыков способствовало их социальному и культурному развитию. Буддизм привнес в культуру калмыков традиционную национальную письменность, духовное образование, тибетскую медицину, религиозное искусство. Возникла национальная традиция буддийской скульптуры и живописи. Позже получила развитие буддийская архитектура, впитавшая в себя, наряду с восточными (тибето-монгольскими) традициями, элементы русского православного зодчества, что, в частьности, проявилось при возведении знаменитого Хошеутовского хурула. После прихода калмыков на территорию Нижнего Поволжья и образования там Калмыцкого ханства здесь сформировался своеобразный очаг принципиально новой для этого региона культуры и цивилизации, которая при этом не вступала в антогонистические противоречия с окружающим ее православным и исламским миром.
Таким образом, буддизм и православие на территории Калмыкии, да и России в целом, масштабно соприкоснулись в XVII веке, когда в пределах Нижней Волги и Северного Прикаспия появились ойрат-калмыки. С этого момента начался процесс взаимодействия представителей двух мировых религий. Характер этого взаимодействия часто не устраивал обе стороны. Во второй половине XIX в. по инициативе царского правительства в Калмыкии стала проводиться активная миссионерская деятельность.
В калмыцких степях появились православные миссионерские станы, что, естественно, не могло не вызывать опасение со стороны калмыцкой буддийской церкви.
Но, несмотря на трудности, формировался опыт взаимных отношений. Он не был и не мог быть свободен от веяний эпохи, от определенных политических факторов, но все-таки оказался ценным. Политика централизованной христианизации несомненно усложнила отношения между буддийским и православным духовенством. Однако на бытовом уровне между русскими и калмыками-буддистами продолжали сохраняться хорошие, доброжелательные отношения, что, исходя из учения о пассионарности Л.Н.Гумилева, можно объяснить определенной евразийской комплементарностью двух этносов [14, с.116].
Кроме того, представители русской православной церкви, стремясь распространить христианство среди калмыков, активно изучали и описывали повседневный быт и религиозные традиции калмыков, тем самым внося существенный вклад в историографию калмыцкого буддизма. Так, на рубеже Х1Х-ХХ столетий стали появляться труды, в которых, кроме собственно мер по христианизации калмыков, имелись интересные данные о буддийской культуре калмыцкого народа. Среди значительного массива подобного рода трудов можно выделить работы А.А.Бобровникова «Очерк религиозного состояния калмыков» [2], Ф.М.Юштина «Обозрение мероприятий правительства к распространению христианства между калмыками» [16], Мефодия (Львовского) «Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии и калмыцкие хурулы» [8], Гурия (Степанова) «Очерки по истории распространения христианства среди монгольских народов» [4] и «Донские калмыки и история их христианского просвещения по трудам Казанского миссионерского съезда» [3] и т.д.
Наверное, самым ярким периодом для православно-буддийских отношений в исторической России стало время правления императора Николая II, когда представителям буддийского вероисповедания были даны значительные свободы. В 1908 г. делегация калмыков принимала участие в юбилейных торжествах в Петербурге по случаю 300-летия дома Романовых. Своеобразным памятником этому периоду взаимоотношений является построенный в те годы дацан (хурул), разместившейся в главном городе официально православной Российской империи - Петербурге [подр.: 1].
После революции «межрелигиозный диалог» продолжился в местах ссылок и заключений. Его вели простые люди, православные и буддисты, помогая друг другу выжить в условиях гонений. Конечным итогом советского периода стала почти полная утрата опыта взаимного общения: на территории Калмыкии осталось два православных храма, но не было ни одного хурула.
В постсоветский период ситуация начала меняться. Хотя перемены в положении религиозных организаций наметились ещё раньше (можно вспомнить поддержанное властями празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 году и произошедшая в этот год регистрация буддийской общины в Элисте). Один за другим стали открываться буддийские и православные молельные дома, храмы, субурганы и часовни. Инициаторами обычно выступали группы верующих. Особенно сложной была ситуация с подготовкой квалифицированных кадров, поскольку вновь открытые храмы и молельные дома нуждались в духовенстве. Люди активно просили прислать к ним в село священников. Так началась экстренная подготовка кадров. Качество подготовки в этот период страдало и у буддистов, и у православных. Многие священнослужители принимали сан без специального образования или ограничивались кратковременным обучением. Выходом из этого положения стала отправка молодых послушников на учебу. В случае с православием это были близлежащие духовные семинарии. Буддисты же отправляли молодежь на учебу в Индию, Монголию или Бурятию.
Находящиеся в таком положении буддийская и православная общины столкнулись с ещё одной неочевидной вначале задачей: необходимостью выстраивать межрелигиозный диалог. Оказалось, что такой же бурный рост религиозной жизни переживают и другие религиозные организации страны. А значит, в одном населенном пункте появляются духовные лица буддийских, православных, мусульманских общин, священнослужители многочисленных христианских исповеданий. Необходимо было учиться взаимодействовать не только на внутриконфессиональном, но и на межрелигиозном уровне. Таким образом, перед представителями буддийского и православного духовенства встала сложная и творческая задача. Дореволюционный опыт был важен, но использовать его можно было только фрагментарно, так как очень сильно изменились условия. Поэтому приходилось все начинать с самого начала: без концепции, без инструкций, фактически методом проб и ошибок.
Основными акторами данного процесса стали простые священнослужители, часто с минимальным уровнем богословского образования. Как ни странно, опыт жизни в Советском Союзе способствовал быстрому нахождению общего языка. Гонения на религию в советский период сблизили верующих людей разных религий. Представитель другой религии в условиях противостояния с атеистической властью для православного был «свой», кто бы он ни был. Известно, что многие калмыки-буддисты для удовлетворения своих религиозных потребностей приходили «помолиться» в Крестовоздви-женскую церковь Элисты, объясняя это тем, что «хурула нет, а Бог один». Еще одним значимым фактором плодотворного межконфессионального диалога был фактор языка. Так, чтобы провести встречу епископа Кавказского Германа и бакши Большедербе-товского улуса Санджи Яванова в 1874 г., нужны были переводчики. Теперь и высшее духовенство, и обычные верующие могли свободно общаться на русском языке. Помогала созданная за годы советской власти общая культурная среда: все читали одни книги в школе, смотрели одни фильмы, чтили общих героев.
В этот исторический момент межконфессиональный диалог только начинал складываться, поэтому было немало крайностей как в сторону фанатизма, так и в сторону экуменизма. Кто-то приводил древние тексты, запрещавшие принимать пищу с «неверными», а кто-то братался до такой степени, что верующие поднимали бунт. Так случилось в середине 90-х в г. Городовиковск. Руководитель православной общины и глава буддийской общины здесь проводили регулярные «симпозиумы» с распитием спиртных напитков. В итоге православный деятель «покрестил» буддиста, а сам прошёл инициацию по малоизвестному буддийскому обряду от рук своего коллеги по «межрелигиозному диалогу». После разбирательства обоих пионеров «межрелигиозного сотрудничества» лишили возможности продолжать служение. Несмотря на курьёзность, подобные случаи требовали скорейшей выработки принципов межрелигиозного диалога.
Постепенно сформировались следующие правила:
1. Межрелигиозное сотрудничество возможно только с авторитетными в обществе религиозными организациями, которые представляют собой исторически сложившуюся религиозную традицию для этого народа и этой территории. В 90-е годы в Калмыкии, как и везде в России, появилось множество сектантских групп. Их деятельность была направлена на активную вербовку новых адептов, иногда и грязными методами. В результате выходов в народ представители таких организаций часто обманывали людей, представляясь активистами традиционных религий. Странно было бы вести межрелигиозный диалог с подобной общиной-симулякром, которая, может быть, появилась несколько дней назад с целью личного обогащения ее
руководителя и через год исчезнет. Поэтому православным необходимо было иметь хотя бы минимальные представления о буддийских организациях, и наоборот. Православные Калмыкии с благодарностью отмечают сознательное уклонение буддистами от межрелигиозных контактов с многочисленными нео-протестантскими группами, наводнившими в тот период регион. Представители православия в Республике также отказались от взаимодействия с рядом псевдобуддийских организаций, хотя просьбы об этом неоднократно поступали. Важной была признана и личная репрезентативность: для участия в диалоге необходимо, чтобы конкретный священнослужитель представлял свою общину, а не был самозванцем.
2. Межрелигиозный диалог должен иметь определенные границы. Межрелигиозное сотрудничество возможно только тогда, когда каждая из сторон хранит свои собственные традиции и не поступается своими религиозными представлениями. Иначе это уже не сотрудничество представителей разных религий, а просто некое сомнительное начинание, которое не имеет ничего общего с целями реального межконфессионального диалога. В подлинном диалоге, на наш взгляд, от каждой из сторон требуется вероучительная чистота. Никакие совместные религиозные церемонии не допустимы. Сотрудничество не должно быть диалогом ради диалога, нужны конкретные цели: миротворчество, социальное служение, воспитание подрастающего поколения, благотворительность и т.п. Межрелигиозный диалог должен вестись в социально-гуманитарной плоскости, с глубоким взаимным уважением, не подвергая сомнению основ вероучений.
Другая опасность заключается в попытке подменить разумное взаимодействие священнослужителей разных религий по культурно-гуманитарной и социальной повестке созданием некого искусственного псевдорелигиозного конструкта. Этим «грешили» и некоторые политики, время от времени предлагая построить храм всех религий. Учитывая сказанное, надо отдать должное важности межрелигиозного диалога, но при этом знать о существовании подворных камней и проблемных зон в этом направлении деятельности. Межрелигиозный диалог требует от его участников творческого подхода, огранённого духовной зрелостью и трезвым взглядом на мир.
Сегодня, межрелигиозный православно-буддийский диалог - важнейшая часть современной общественной жизни. Конструктивное взаимодействие традиционных религий оказывает положительное влияние на многие сферы. Совместными усилиями представителей православной и буддийской общин удалось сделать многое в области сохранения культуры народов Калмыкии, в налаживании процесса воспитания детей и подростков, в поддержке пожилых людей и людей с ограниченными возможностями. Серьезный вклад внесён в сохранение гражданского мира. В сложные моменты духовные лидеры региона делали совместные заявления о недопустимости разжигания вражды и ненависти. Здесь можно вспомнить и теплые личностные отношения между духовными лидерами буддизма и православия, в частности, между Его Святейшеством Далай-ламой XIV и бывшим архиепископом Элистинским и Калмыцким Зосимой. Вспоминая о своих встречах с духовным лидером буддистов, архиепископ Зосима отмечал: «Это человек не простой, глубокой духовности и смиренности. В нем есть все то, о чем мы читаем в жизнеописаниях наш их православных святых, особенно пустынников первых веков» [5].
Как и в любом деле, в межрелигиозной работе надо избегать крайностей и идти (по-православному) «царским» или (по-буддистски) «срединным» путём. Нельзя соглашаться с теми, кто запрещает любые межрелигиозные контакты, приравнивая это к предательству веры. С точки зрения таких людей, православный священник, который
обсуждает что-либо с буддийским монахом, уже не достоин своего сана, чему бы ни был посвящён разговор. Этот близорукий взгляд ведёт в тупик. Здесь можно вспомнить призыв апостола Павла: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рим. 12. 18).
Сегодня исследователи отмечают «целый ряд позитивных процессов в современной истории религии в Калмыкии: рост авторитета традиционных религий, их влияния на сохранение историко-культурного наследия, формирование современной культуры региона. Отмечается активное участие представителей религиозных объединений в жизни общества» [9, с.254].
Итак, важным направлением деятельности буддийской и православной общин Калмыкии сегодня является укрепление мира и согласия между людьми разных национальностей и религиозных традиций. Для решения задач в этой области создан и успешно действует Межрелигиозный совет Калмыкии, куда входят представители традиционных религиозных общин нашего региона. В православных и буддийских храмах Калмыкии, которые сегодня открыты во всех районных центрах республики, совершается молитва о благословении нашего степного края и страны, об укреплении в народе веры, вековых нравственных ценностей, милосердия, уважения и любви друг к другу.
Список литературы
1. Андреев А. И. Санкт-Петербургский дацан Гунзэчойнэй. - СПб.: Нестор-История, 2012.- 79 с.
2. Бобровников А.А. Очерк религиозного состояния калмыков // Православное обозрение. - 1865. № 7-8. - С.335-352, 495-510.
3. Гурий (Степанов). Донские калмыки и история их христианского просвещения по трудам Казанского миссионерского съезда. - СПб.: В.М. Скворцов, 1911. 40 с.
4. Гурий (Степанов). Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен. - Казань: Центральная типография, 1915. Т. 1. Ч.1. - 254 с. Ч.2. - 700 с.
5. Зосима, епископ Элистинский и Калмыцкий. В нем очень много от православных подвижников // Новые известия. - 2004. №223. - С.7.
6. Костюков В.П. Буддизм в культуре Золотой Орды // Тюркологический сборник. -СПб.: Институт восточных рукописей РАН, 2009. - С.189-236.
7. Лиджиева И.В., Немгирова С.Н. Этнокультурное развитие региона: мониторинг этноконфессионального и межкультурного взаимодействия в Республике Калмыкия // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2014. Т.7. - №1. -С.15-22.
8. Мефодий (Львовский Н.). Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии и калмыцкие хурулы. Казань: типо-лит. ун-та, 1893. - 119 с.
9. Очирова Н.Г. Традиционные религии и межконфессиональные отношения в современной калмыки // Ислам и исламоведение в современной России: сборник докладов Всероссийского исламоведческого форума, Махачкала, 27-28 сентября 2019 года. - Махачкала: Общество с ограниченной ответственностью «АЛЕФ», 2019. -С.246-255.
10. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. А.К.Арендса. Т.Ш. - М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1946. - С.117-118.
11. Сухоруков В. А. Русская православная церковь в период монголо-татарского завоевания // Вестник Волгоградской академии МВД России. - 2015. - № 1(32). - С. 169-175.
12. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. - СПб.: Изд. на иждивение гр. С.Г. Строганова, 1884.- 564 с.
13. Уланов М.С. Буддизм и православие в цивилизационном пространстве России: истоки толерантности // Философские науки. - 2013. №2. - С.115-122.
14. Уланов М.С., Уланова Г.В. Социокультурное пространство России и буддизм // Вестник Калмыцкого университета. - 2012. - № 1(13). - С.95-101.
15. Юштин Ф. М. Обозрение мероприятий правительства к распространению христианства между калмыками. - Астрахань: Типография губернского правления, 1883. - 62 с.
