CC BY
135
УДК 811.111.26 ББК 81.2
БРИТАНСКИЙ ПАРЛАМЕНТСКИЙ ДИСКУРС КАК КУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
Л.В. Минаева
Аннотация. Целью статьи является рассмотрение разных компонентов британского парламентского дискурса в ретроспективе и на фоне теорий политического дискурса и политической культуры. Статья рассматривает перформансные компоненты парламентского дискурса и показывает, что их корни обнаруживаются в Х1У-ХУП веках. В настоящее время парламентские ритуалы являются составной частью имиджа стабильной политической системы Соединенного Королевства. Вербальный аспект парламентского дискурса является неотъемлемым компонентом британской политической культуры. В статье утверждается, что британский парламентский дискурс культурно обусловлен и отражает основные ценности британской политической жизни.
Ключевые слова: политический дискурс, британский парламент, культурные ценности, английский язык политической коммуникации, риторические стратегии публичной речи.
L.V. Minaeva
Abstract. The purpose of the article is to trace back different constituents of British Parliamentary discourse to their origin and consider them against the background of the theory of political discourse and culture. The article first explores parliamentary discourse in terms of performance communication and demonstrates that the roots of parliament rituals go back to the 14th-17th centuries. At present they contribute to the image of stable political system of the UK. The verbal aspect of Parliamentary discourse is part and parcel of British political culture. The article argues that British Parliamentary discourse is culturally determined and reflects the essential values of British political life.
Keywords: political discourse, British Parliament, cultural values, English of political communication, rhetorical strategies of public speech.
396 BRITISH PARLIAMENTARY DISCOURSE AS A PHENOMENON OF CULTURE
Стало уже общим местом говорить о традициях в жизни Великобритании. Скачки в Аскоте, Королевская выставка цветов в Челси, пятичасовой чай и многое другое является неотъемлемой частью английской культуры, то есть фактами культуры. Поскольку «факт культуры — не любой факт, а представляющий либо правило, либо прецедент» [1, с. 13], то следует признать, что культурно обусловленными являются не только отдельные аспекты повседневной жизни англичан, но и британский политический дискурс.
Термин «дискурс» неоднозначно трактуется в научной литературе. С одной стороны, более узкое понимание дискурса ограничивается обусловленностью использования языка экстралингвистическими факторами (участники, ситуация, условия общения), предопределяющими речевую коммуникацию в каждом конкретном случае и, главное, — ментальные (когнитивные) структуры, лежащие в основе дискурса [2, с. 14]. В рамках этого подхода дискурс рассматривается как «особое использование языка... для выражения особой менталь-ности, ... особой идеологии» [3, с. 38], как «речь, погруженная в жизнь» [4, с. 136], а также как «способ упорядочения действительности» [5, с. 136] и представляется «сложным единством языковой формы, знания и действия» [6, с. 121].
Более широкое понимание дискурса включает в себя наряду с вербальным способом выражения определенного содержания и иные знаковые формы. Особенно это касается политического дискурса, который охватывает не только устную и письменную речь в ситуациях обсужде-
ния политических проблем, но и эмблемы, символы, церемонии [7, с. 7]. Настоящая работа отталкивается от данного понимания политического дискурса.
Важно отметить в этой связи, что широкое определение политического дискурса подчеркивает его связь с социальными отношениями. С одной стороны, дискурс формируется ими, а с другой, — сам формирует эти отношения. Такая трактовка политического дискурса перекликается с термином «дискурсивная практика», который широко употребляется в политологии и в социолингвистике [8, с. 6] и восходит к социологическим исследованиям М. Фуко и Ю. Хабермаса.
Таким образом, политический дискурс охватывает единицы вербальной, невербальной (естественной и искусственной) и перформанс-ной коммуникации. Вербальная коммуникация представлена в виде политических документов (программ партий, рекламных материалов, постановлений, коммюнике, и т.д.), речей и интервью политических деятелей, парламентских дебатов и политических дискуссий, переговоров политических лидеров. Невербальная коммуникация используется при разработке фирменного стиля партий и государственной символики. Наконец, перформансная коммуникация включает в себя церемонии и ритуалы (инаугурационные церемонии, коронации, политические съезды, манифестации и шествия).
При всех различиях в подходах лингвисты сходятся во мнении, что политический дискурс дает достаточно полное представление о языке и отраженном в нем мире политики
397
[3, с. 44], поскольку он включает в себя всю совокупность «речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом» [9, с. 6].
При исследовании политического дискурса как совокупности единиц разных видов коммуникации подразумевается учет не только действий, произошедших непосредственно перед речевым актом, но и информации, аккумулированной в отношение более ранних состояний и событий. Для подтверждения этого факта обратимся к церемонии Ежегодного открытия парламентской сессии Парламента Великобритании. Ниже приводится последовательность событий с указанием причин и времени их возникновения.
Обыск подвалов Вестминстерского дворца, предваряющий церемонию открытия парламента. Церемония осуществляется либо вечером накануне, либо непосредственно утром назначенного дня. Для ее проведения в Вестминстерский дворец 398 из Тауэра прибывает отряд лейб-гвардейцев облаченных в парадную форму. Им вручают пылающие факелы и приказывают произвести обыск всех подвалов, находящихся под зданием парламента. Традиция восходит к предотвращению «Порохового заговора» (1605 г.) и спасению короля Якова I.
В палате лордов собираются ее члены, одетые в парадные красные мантии. В палате общин собираются депутаты, одетые в современную повседневную одежду.
Прежде чем монарх покинет Бу-кингемский дворец, в него приезжает член палаты общин и остается в
качестве заложника до возвращения монарха из Парламента. Своим пребыванием во дворце (находясь под стражей) депутат палаты общин гарантирует благополучное возвращение короля/королевы из возможно враждебно настроенного Парламента. Традиция восходит ко времени правления Карла I (1625-1649 гг.).
Из Тауэра везут символы королевской власти: корону Британской Империи, которая в разных вариантах существует с XV века, Большую государственную шпагу. При вносе в здание Парламента короны ей отдаются те же почести, что и королеве.
Королева едет в Государственной карете из Букингемского дворца в здание Парламента в сопровождении королевской гвардии красочного эскорта. Герольдмейстер (титул существует с 1350 г.) во время церемонии несет «Черный жезл» (Black Rod).
После того, как сопровождаемая герцогом Эдинбургским, фрейлинами, пажами королева, после долгого путешествия по коридору Парламента, входит в зал палаты лордов и садится на трон, герольдмейстер идет в палату общин, чтобы пригласить депутатов в палату лордов, где королева прочтет речь с программой работы Парламента на предстоящий год. Дверь палаты общин шумно захлопывается прямо перед герольдмейстером, который стучит в нее жезлом три раза, и только после этого его впускают. Герольдмейстер после троекратного поклона сообщает Спикеру приказ королевы членам палаты общин явиться в палату лордов.
Традиция восходит к 1642 г., когда король Карл I со стражей ворвал-
ся в палату, чтобы арестовать пятерых членов парламента. С тех пор ни один британский монарх не был допущен в палату общин без официального приглашения, а сама церемония прихода герольдмейстера напоминает всем о праве депутатов не допускать никого, кроме посланца короля или королевы, в палату без особого разрешения.
Депутаты шумной толпой (резкий контраст с чинным церемониальным шагом королевской процессии) направляются в палату лордов. Лишь Спикер, премьер-министр, министры, лидер оппозиции и несколько представителей оппозиции могут войти в зал, где они вынуждены тесниться в дверях, чтобы прослушать речь королевы, которая написана премьер-министром. Остальные депутаты остаются в коридоре. Подается знак, королеве передают речь, которую она зачитывает. При этом пэры сидят, а члены палаты общин стоят.
В настоящее время многие из перечисленных действий уже потеряли свою первоначальную функцию: бессмысленно охранять депутата-заложника в Букингемском дворце, когда уже давно ничто не угрожает жизни монарха, приехавшего в Парламент, бессмысленно захлопывать дверь палаты общин перед герольдмейстером, если все депутаты все равно пойдут в палату лордов, бессмысленно делать вид, что речь монарха откровение, когда обращение к Парламенту написано премьер-министром и кабинетом. Каждое действие давно превратилось в ритуал, а в составе церемонии открытия сессии Парламента они создают символическую модель политической системы Великобритании.
Во-первых, церемония собирает воедино все ветви власти: законодательную (обе палаты и корона), исполнительную (кабинет министров) и судебную (судья приглашены присутствовать на церемонии). Во-вторых, отдельные ритуалы подчеркивают тот факт, что Соединенное королевство — конституционная монархия. С одной стороны, монарху и даже невербальным символам монархии (короне, Большой государственной шпаге) отдаются все почести, депутаты палаты общин стоят дверях, когда королева зачитывает речь, потому что они представители «низов». Но, с другой стороны, власть монарха ограничена Парламентом, на что указывают запрет на его присутствие в палате общин, независимое и шумное поведение депутатов нижней палаты, речь, написанная премьер-министром и лишь озвученная монархом. И, в-третьих, что самое главное, архаичная форма церемонии подчеркивает стабильность системы государственного управления Соединенного Королевства.
В настоящее время человек и окружающий его мир стремительно меняются. «Современный человек свободолюбив, но не готов справиться со своей свободой. Уверен в своем превосходстве над людьми любых прежних эпох, но не способен определить существо превосходства. Не верящий ни во что и в то же время жаждущий веры. Готовый предаться любым иллюзиям и — развенчивающий любые их них. Бегущий от мысли неясности перспектив человечества в повседневность, в непрестанную заботу о самоутверждении и комфорте и — устающий от ритма гонки. Он — прагматик и лирик. Кос-
399
400
мополит, обладающий способностью выбирать из бесчисленных вариантов мироздания и, как правило, не выбирающих ничего конкретного» [10, с. 30]. В результате, в жизни людей наблюдается разброд и шатание, образ жизни, мышление и ценности старшего поколения уже не оказывают влияния на поведение молодого поколения. Молодежь самостоятельно пытается найти точки опоры, что не всегда удается.
Это касается не только повседневного опыта людей, но и политического существования. Нарастающая политическая активность граждан всех стран, смена государственных лидеров, возникающие в разных уголках земного шара «горячие» точки — все это порождает у современного человека некоторую неуверенность. Одновременно с этим Великобритания демонстрирует незыблемость своих политических установок и всей политической системы в такой, хотя и символической, но понятной для любого человека форме.
Как уже было сказано выше, политический дискурс представляет собой сложное соединение вербальных, невербальных и перформанс-ных способов передачи информации и воздействия на общественное мнение. Обратимся теперь к вербальному компоненту.
Язык остается самым важным инструментом политической коммуникации, который может быть использован как для информирования общества, так и для формирования общественного мнения. Язык доминирует на всем протяжении исторического развития культуры и общества, оказывая влияние на процесс и характер социальной коммуника-
ции. В нем отражаются как ценности того или иного народа, так и отношения, которые складываются между разными социальными группами.
Однако не следует забывать, что поскольку и сам язык является частью национальной культуры, то он также испытывает влияние многих экстралингвистических факторов и, прежде всего, исторических условий жизни говорящих на нем людей.
Что касается английского языка политического общения, то важным периодом в процессе его становления была эпоха, последовавшая за нормандским завоеванием Британии в 1066 г.
Нормандское завоевание оказало огромное влияние на развитие английского языка и политической культуры страны. После 1066 г. в Британии постепенно сформировался новый господствующий класс из рыцарей и баронов нормандского происхождения, для которых родным языком был нормандский диалект французского языка. А поскольку эта социальная группа, подчиняясь непосредственно королю, обязана была выполнять целый комплекс функций, связанных с государственным управлением страной, то и языком государственного управления стал именно данный диалект. Древнеанглийский язык перестал быть языком администрации и оказался вытесненным в сферу бытового общения низов британского общества той эпохи.
По сути, в XI—XIII веках в Британии сосуществовали три языка, которые обслуживали разные сферы деятельности: латинский язык использовался в образовании, науке и религии, древнеанглийский — в по-
вседневном общении низших социальных слоев населения (крестьян, горожан и рыцарей) и французский, вернее, англо-нормандский, — в среде аристократов, которые занимали высшие посты в государстве, что делало его языком власти и закона. Только статутом 1362 г. (Pleading in English Act) было признано необходимым осуществление судопроизводства не на французском языке, который мало кто знал, а на английском. Английский язык становится государственным лишь к концу XIV века.
Но, конечно же, французский язык, который господствовал в британском государственном управлении более трехсот лет (завершение слияния двух языков осуществилось лишь к началу XIII века), не мог не оставить свой след в современном английском языке государственного управления. Практически вся терминология имеет романские корни и этимологически восходит либо к латинскому языку, поскольку законы писались на латыни, либо к французскому, поскольку наименования всех компонентов и акторов системы управления были созданы в период нормандского завоевания: government, parliament, court, attorney, duke, count, judge и т.д.
Стиль парламентской речи сегодня переносит нас опять в прошлые века. Так, сам формат парламентских дебатов сложился в начале двадцатого века под влиянием старых британских университетов и представляет собой чередование выступлений членов действующего кабинета и теневого правительства. Именно такая форма обсуждения важных для государства вопросов, которая открывает возможность для предста-
вителей партий, придерживающихся разных точек зрения на цели и задачи текущего политического процесса, свободно высказать свои соображения подтверждает, что Парламент «это то место, где в дискурсивном процессе представители граждан, имеющих разнообразные интересы, добывают относительную истину» [11, с. 294]. В ходе дебатов каждая сторона приводит аргументы в пользу своей позиции и опровергает аргументы противоположной стороны.
Еще в университетах будущие политики овладевают искусством публичной речи, и многие выступления членов британского парламента являются образцом политической риторики.
Главной риторической стратегией парламентского дискурса является агональная стратегия, поскольку по сути своей парламентские дебаты представляют собой конфликтный полилог. Выступающие видят своей главной задачей опровержение тезисов, сформулированных противоположной стороной, и продвижение собственной позиции. Отсюда много- 401 численные примеры использования обвинительной тактики и тактики дистанцирования, которые подчеркивают противопоставление точек зрения правительства и оппозиции, принадлежащих разным политическим партиям.
Классическим приемом обвинительной риторики является повтор, который придает речи большую эмоциональность и помогает усилить используемые аргументы.
Приведем в качестве примера агонального дискурса отрывок из выступления политика XIX века Уильяма Гладстона и ответ на во-
прос в ходе заседания Парламента современного политика, премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона:
1) The right hon. Gentleman the Member for Calne... said that we know nothing of those 204,000 persons, whom it is proposed to enfranchise in boroughs.... What, Sir, do we know nothing of those 204,000? Does my right hon. Friend know nothing of them? We were taught to think he knew a good deal about them. We have not yet wholly forgotten his own significant words so loudly cheered: "we know what sort of men live in these houses."... Nor was this all. Who were those Hyperboreans of the speech of my right hon. Friend? And what was the wind that got colder as the traveller went further north? Was not the comparison this — that as on the earth's surface the cold increases as we move in that direction, so in the downward figures of the franchise the voters became progressively more drunken, or more venal, or, to refrain from recalling those words, I would
402 say simply more and more unfit? Now, Sir, we too know something of those men, but what we know is very different from the supposed knowledge of my right hon. Friend.
1866. Reform Bill
2) Q14. [907706] Sir Tony Bald-ry (Banbury) (Con): It being so successful, I wonder if — for the convenience of the House and particularly for Opposition Members — my right hon. Friend could set out the details of our long-term economic plan.
The Prime Minister: I am grateful to my right hon. Friend. The plan is about skills, infrastructure, jobs and cutting taxes, but above all it is about
people's livelihoods — securing jobs and livelihoods for people across our country. The fact that Labour Members cannot talk about the economy any week when they come to this House is because we have created a thousand jobs every day this Government have been in office. They are keen to talk about second jobs because they do not want to talk about the jobs revolution in our country. They do not want to talk about the apprenticeships. They do not want to talk about business creation, and they do not want to talk about the OECD and the fact that our economy grew faster last year than any other major economy in the west. They cannot talk about the economy because they have got nothing to say about it. (Questions and answers. 25 February, 2015).
Несмотря на разницу почти в полтораста лет эти тексты имеют много общего. Синтаксические повторы, которые в первом случае являются вопросительными предложениями, а во втором отрицательными конструкциями, а также повторение тактически маркированных слов (глагол "to know" в речи Гладстона и глагол "to talk" в речи Кэмерона) являются языковым выражением обвинительной риторики, которая ничуть не изменилась за прошедшие годы.
Говоря об агональной стратегии, следует подчеркнуть, что она отражает негативное отношение говорящего как к предмету речи, так и к адресату. Однако отрицательное отношение к оппоненту в британском парламентском дискурсе должно выражаться строго в рамках этикета, сформированного около двухсот лет назад. В ходе дебатов используются такие фразы, как "the Honourable Member for ..." реже "the Noble Lord,
the Member for ...", "the Right Honourable Member for ..." (при обращении к членам Privy Counsel), "the Honourable Member who spoke last", "the Right Honourable Lady opposite", "the Honourable Member below the gangway", и т.д., премьер-министра именуют "the Right Honourable Gentleman, the Prime Minister". Принадлежность членов парламента к одной партии подчеркивается лексически при помощи слова friend, которое указывает на единство мнений членов одной партии.
Контроль за языком парламентариев осуществляется спикером, который пресекает любые попытки использовать оскорбительную лексику. Существует даже список слов, запрещенных в парламенте: blackguard, coward, git, guttersnipe, hooligan, hypocrite, idiot, ignoramus, liar, pipsqueak, rat, swine, stoolpigeon, tart, traitor, sod, slimy, wart. Спикер строго следит за соблюдением правил обращения и, если кто-либо из членов палаты несколько раз обращается к другому члену по имени или употребляет личное местоимение "you", делает замечание.
Вопрос о парламентской этике является в ряде стран очень острым. Нередко граждане видят на экране телевизора весьма неприглядное поведение законодателей. Словесные перепалки, сталкивание выступающего с трибуны и драки между фракциями часто случаются на парламентских слушаниях. Но не в Великобритании. Ведь даже обращаясь к заклятому политическому противнику, член палаты вынужден говорить "Honourable", выказывая таким образом свое уважение к месту проведения дебатов.
Иначе говоря, язык членов парламента выполняет знаковую функцию конструирования символических образов, которые составляют основу парламентского дискурса в Великобритании: стабильность политического курса, уважение к существующей политической системе, публичность мнения, защищенная свободой слова.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Рождественский, Ю.В. Введение в куль-туроведение [Текст] / Ю.В. Рождественский. - М.: ЧеРо: Добросвет, 1999. - 288 с.
2. Михалева, О.Л. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 [Текст] / О.И. Михалева. - Иркутск, 2004. - 289 с.
3. Степанов, Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс, Факт и Принцип Причинности [Текст] / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца XX в. - М., 1995. - С. 38-44.
4. Арутюнова, Н.Д. Метафора и дискурс [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Теория метафоры: Сборник / Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. - М.: Прогресс, 1990. - С. 5-32.
5. Фуко, М. Археология знания [Текст] / М. Фуко; пер. с фр.; общ. ред. Б. Левченко. - Киев: Ника-Центр, 1996. - 207 с.
6. Дейк Ван, Т.А. Язык. Познание. Коммуникация [Текст] / Т.А. Ван Дейк. - М.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. -308 с.
7. Ильин, М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий [Текст] / М.В. Ильин. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1997. - 431 с.
8. Миронова, Н.Н. Структура оценочного дискурса: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.19 [Текст] / Н.Н. Миронова. -М., 1998. - 23 с.
9. Баранов, А.Н. Парламентские дебаты: традиции и инновации [Текст] / А.Н. Баранов, УГ. Казакевич. - М.: Знание, 1991. - 64 с.
403
10. Дымина, Е.В. Мир ценностей и проблемы осмысления действительности [Текст] / Е.В. Дымина // Ценности и смыслы. -2009. - № 2. - С. 27-37.
11. Лебедева, Т.П. Парламентаризм [Текст] / Т.П. Лебедева // Политология. Лексикон / Отв. ред. А.И. Соловьев. - М.: РОССПЭН, 2007. - С. 292-299.
REFERENCES
1. Arutjunova N.D., "Metafora i diskurs", in: Teorija metafory, eds. N.D. Arutjunovoj i M.A. Zhurinskoj, Moscow, 1990, pp. 5-32. (in Russian)
2. Baranov A.N., Kazakevich U.G., Parla-mentskie debaty: tradicii i innovacii, Moscow, 1991. (in Russian)
3. Dejk Van T.A., Jazyk. Poznanie. Kommuni-kacija, Moscow, 2000. (in Russian)
4. Dymina E.V., Mir cennostej i problemy os-myslenija dejstvitelnosti, Cennosti i smysly, 2009, No. 2, pp. 27-37. (in Russian)
5. Foucault M., Arheologija znanija, Kiev,
1996. (in Russian)
6. Ilin M.V., Slova i smysly. Opyt opisanija kljuchevyh politicheskih ponjatij, Moscow,
1997. (in Russian)
7. Lebedeva T.P., "Parlamentarizm", in: Poli-tologija. Leksikon, ed. A.I. Solovev, Moscow, 2007, pp. 292-299. (in Russian)
8. Mihaleva O.L., Politicheskij diskurs kak sfera realizacii manipuljativnogo vozdejstvi-ja, PhD Dissertation (Linguistics), Irkutsk, 2004. (in Russian)
9. Mironova N.N., Struktura ocenochnogo dis-kursa, Extended Abstract of ScD dissertation (Linguistics), Moscow, 1998. (in Russian)
10. Rozhdestvensky J.V., Vvedenije v kulturove-denije, Moscow, 1999. (in Russian)
11. Stepanov Ju.S., "Alternativnyj mir. Diskurs, Fakt i Princip Prichinnosti", in: Jazyk i nau-ka konca XX v., Moscow, 1995, pp. 38-44. (in Russian)
Минаева Людмила Владимировна, доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой международной коммуникации, факультет мировой политики, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, minaeva@spa.msu.ru Minaeva L.V., ScD (Philology), Professor, Chairperson, International Communication Department, World Politics Faculty, Lomonosov Moscow State University, minaeva@spa.msu.ru
404
