CC BY
57
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. XXVII. ГЛОБАЛИСТИКА И ГЕОПОЛИТИКА. 2015. № 3/4
Г.А. Дробот*
БРИКС КАК МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО!
G.A. Drobot
BRICS AS INTERNATIONALLY-POLITICAL FIELD
В статье рассматривается происхождение клуба БРИКС, его политический и экономический потенциал на сегодняшний день. Отдельно анализируются внешнеполитические стратегии и внутренняя ситуация в России, Китае, Индии и ЮАР. Делается вывод о перспективах взаимоотношений Запада и стран БРИКС.
Ключевые слова: БРИКС, Россия, Китай, Бразилия, Индия, ЮАР, посткапитализм, Запад, геополитика, мировая политика.
The article discusses the origins of the BRICS club, its political and economic potential to date. Separately analyzed the foreign policy strategy and the internal situation in Russia, China, India and South Africa. There is the conclusion about the prospects of relations between the West and the BRICS.
Keywords: BRICS, Russia, China, Brazil, India, South Africa, postcapitalism, the West, geopolitics, worldpolitics.
Феномен БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР) занимает специфическое место в мировой политике и международных отношениях. Это межгосударственное образование, но не союз государств, не интеграционное объединение и не международная организация. В группе нет формального членства, устава, критериев принятия новых желающих (если такие появятся). Одних ее участников разделяют немалые расстояния и океаны, а двое до сих пор номинально находятся в состоянии войны друг с другом. Экономики пяти государств лишь в отдельных случаях и сферах, и то с натяжкой, могут быть признаны взаимодополняющими. О группе говорят как о субъекте мировой политики, ее участники входят в «двадцатку», БРИКС периодически выступает с общеполитическими декларациями. Однако в практических вопросах каждая из стран действует самостоятельно, в собственных интересах (иногда расходящихся с интересами других участников «пятерки») и от своего имени2.
Политики, аналитики и журналисты нередко связывают с БРИКС перспективу или даже уже реальность многополярного мира (читай: идущего на смену США-центричному). Однако на официальном уровне участники
* Дробот Галина Анатольевна — докт. полит. наук, профессор ф-та глобальных процессов МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 15-07-00001).
2 См.: Косолапов Н. Прообраз капитализма //Россия в глобальной политике. 2013. № 1.
группы (за исключением России) пока не давали оснований подозревать их в готовности возглавить бунт против однополярности или хотя бы присоединиться к нему, если таковой будет иметь место. Со второй половины 2012 г. в отношении группы БРИКС практически одновременно звучат прогнозы ее неминуемого распада и возможного расширения.
Ни одно из государств, относимых в последние два года к странам БРИКС, никак не связано с возникновением самого названия. Авторство приписывается экспертам агентства ОоШта^аскз, которые на основе взаимосвязи двух критериев — темпов и потенциала роста экономик — выделили в 2001 г. Бразилию, Россию, Индию и Китай в группу стран, обладающих наибольшим по этим параметрам прогнозируемым потенциалом роста. По тогдашнему прогнозу ОоЫша^асЬз, к 2050 г. суммарный ВВП стран БРИК должен был превысить таковой стран «семерки». Иными словами, в 2001 г. страны БРИК представлялись (по крайней мере, названному агентству) наиболее многообещающими рынками3.
После того как понятие БРИК впервые появилось в печати, страны этой группы пять лет раздумывали, объединяет их что-то или нет. Лишь в 2006 г. во время 61-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке состоялась встреча министров иностранных дел, положившая номинальное начало политической истории БРИК. Первая краткая встреча глав государств БРИК состоялась 9 июля 2008 г. в Тояко-Онсэн (Хоккайдо, Япония) после саммита 08. Договорились о проведении полномасштабного саммита БРИК в Екатеринбурге (состоялся 16 мая 2009 г.). С 2010 г. встречи глав государств группы становятся ежегодными, последняя прошла летом 2015 г. в России4.
В некоторых странах этой группы в разное время звучали идеи и предположения о целесообразности более тесной политической коалиции прежде всего России, Индии и Китая. Все они, однако, в той или иной степени оставляли впечатление антиамериканской направленности, а в отдельных случаях откровенно были таковыми. Между тем ни одна из стран БРИК не хочет, не может и еще долгое время не сможет позволить себе прямой и неприкрытый антиамериканизм.
Так, БРИК из категории экономико-статистического анализа превратилась в категорию мировой политики. Едва возникнув, группа была сразу, без фанфар и деланного восхищения, но и без видимого сопротивления с чьей бы то ни было стороны, принята в лоно мировой политики и обрела отчетливо выраженный политический, а отнюдь не экономический характер.
Пространство БРИКС еще формируется, его развитие может пойти по разным траекториям, но это именно пространство, а не традиционный союз государств и/или межправительственная организация. Между отдельными его участниками существуют или могут возобновиться прежние либо возникнуть новые противоречия. Это нормально для политического пространства и неизбежно на стадии его становления, но неприемлемо для союза и затруднительно для международной организации. Присоединение ЮАР, интерес со стороны других государств, активное участие стран БРИКС в работе
3 Там же.
4 Там же.
020, ООН и других международных организаций означают, что стадия становления международно-политического пространства БРИКС в целом пройдена и впереди — задачи развития этого пространства и его деятельности.
Несомненная общность участников группы — все они страны догоняющего типа развития. Они, отягощенные колоссальным грузом внутренних проблем (у каждой свои), с историческим опозданием начали формирование рыночной экономики, когда западный мир в его старых центрах далеко ушел от классической модели капитализма к глобальной экономике и когда этот, будем называть его «старый», капитализм одновременно вступил в период системного (видимо, затяжного) кризиса и в начало прогнозируемого нового этапа мирового научно-технологического развития, в котором все стартовые преимущества пока на стороне наиболее развитых государств5.
Разумеется, не журнальная статья 2001 г. сдвинула с места процесс становления БРИК в 2005—2008 гг. Это были текущие политические интересы в мире, где доминируют развитые страны, их международные институты и правила игры, ими установленные. Четыре государства БРИК обладают огромным населением (3,2 млрд из 7 млрд на Земле), представляют две древнейшие мировые цивилизации, одну из важнейших мировых цивилизаций (Россию) и укрепляющуюся цивилизацию Нового времени. За два десятилетия растущие четыре (и Россия — восстанавливающаяся) державы обнаружили, что увеличение веса не означает автоматического повышения их ролей в мировом управлении6.
Все они не удовлетворены своим фактическим положением в экономической и политической архитектуре современного мира. На старте процесса формирования БРИКС они уже разделяли общие взгляды, соглашались по ряду принципов современного миропорядка, включая оппозицию гегемонии, уважение к интересам всех участников и поддержку многополярного мира. Чрезмерная ригидность и инерция сложившегося развитого мира с доминированием идей «конца истории», установлением (и фиксацией на практике) господства неолиберализма радикального толка вызвали естественную реакцию.
Практика показывает, что развитые страны не готовы идти навстречу «великим развивающимся державам» в том, что касается распределения ролей на мировой арене. Основные решения и характер подходов определяются странами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) или «великими развитыми державами», в том числе в Бреттон-Вудских институтах. Но после Великой рецессии 2008—2009 гг. страны с относительно быстрым ростом оказались опорой для развитых. Стало ясно, что в долгосрочном плане вес БРИКС будет увеличиваться, и в дальнейшем будет очень сложно или просто невозможно поддерживать устойчивый мировой порядок без этих ключевых государств, демонстрирующих здравый и ответственный подход к мировым событиям и процессам7.
5 Там же.
6 См.: Григорьев Л.М., Морозкина АХ.Экономики разные — проблемы общие // Россия в глобальной политике. 2013. № 2.
7 Там же.
Впрочем, есть и иная точка зрения на перспективы стран БРИКС в мировой экономике, демонстрируемая зарубежными экспертами. Приведем ее. В ближайшее десятилетие США, Европа и Япония, вероятно, будут расти низкими темпами. Однако их замедление покажется менее тревожным сигналом по сравнению с другим крупным событием в глобальной экономике — падением темпов роста в КНР на 3—4%, которое уже началось. По мере созревания экономики вероятен еще более резкий спад. Население Китая слишком велико и быстро стареет, чтобы обеспечить продолжение стремительного роста. Учитывая, что более 50% жителей — горожане, Китай приближается к так называемой поворотной точке Льюиса, когда избыток рабочей силы из сельских районов уже практически исчерпан. Это результат последних 20 лет массовой миграции в города, а также сокращения рабочей силы вследствие политики «одного ребенка в семье». Когда-нибудь страх американцев перед приближающейся колесницей азиатского Джаггернаута, быстро обгоняющей экономику США, будет восприниматься как приступ паранойи, которая периодически охватывает страну. Такое уже было из-за подъема Японии в 1980-е гг.8
«Хотя мир вправе ожидать прорыва от стран с нижнего яруса лестницы доходов, в своей верхней и средней части новый экономический порядок будет, вопреки прогнозам большинства наблюдателей, больше похож на старый. "Остальные" могут продолжить расти, но медленнее и не так равномерно, как предсказывает целый ряд экспертов. И лишь очень немногие достигнут уровня доходов развитых государств»9.
Как отмечает В. Панова, «БРИКС — неоднородная группировка. Много вопросов продолжает возникать по поводу совместимости интересов и возможностей входящих в нее стран. Ни для кого не секрет, что ЮАР ни по одному из показателей не соответствует остальным странам БРИКС и стала членом клуба лишь по политической воле Китая, председательствовавшего в группе. Их общей платформой пока выступает недовольство существующим порядком и желание увеличить степень контроля над мировыми процессами. При этом страны БРИКС еще долгое время не будут обладать достаточными силами для изменения правил игры без согласия ведущих игроков, в первую очередь США. Насильственный слом системы не входит в интересы ни одной из этих стран»10.
Когда говорят об отсутствии гомогенности БРИКС, общих цивилиза-ционных, идеологических, политических и экономических предпосылок для формирования единого блока, забывают о том, что история знает подобные примеры. В частности, несмотря на кажущиеся серьезные различия, можно увидеть отчетливые параллели с созданием в середине 1970-х гг. «группы семи» ведущих промышленно развитых демократий.
БРИКС не является уникальным механизмом, скорее, он построен на уже известных принципах использования неформальных механизмов в международных отношениях. Еще в конце 1980-х гг. именно по отношению
8 См.: Шарма Р. Проблемы в БРИК // Россия в глобальной политике. 2013. № 1.
9 Там же.
10 Панова В. О пользе клубных механизмов: «Группа семи» и БРИКС в сравнительной перспективе //Международные процессы. 2012. № 2.
к «семерке» канадский исследователь Дж. Киртон выработал шесть условий успешного функционирования подобных объединений: относительное равенство участников и их потенциалов, ограниченное участие, общие принципы, твердый политический контроль, осознание взаимозависимости и общей уязвимости в условиях глобализации.
Если говорить об относительном равенстве, действительно, в обеих группировках есть явный лидер, который по общему потенциалу значительно превышает возможности других членов, в первом случае — это США, во втором — КНР. Если рассматривать БРИКС, отрыв Китая не кажется исключительным. Его ВВП значительно превышает валовой продукт любого из остальных членов, но если брать в расчет подушевой показатель и качество жизни населения, то здесь лидирует Россия, а за ней следует Бразилия. По демографическому признаку с Китаем напрямую соперничает Индия. По наличию ресурсов, не только минеральных, но и водных, лесных и почвенных, мировыми лидерами являются Бразилия и Россия11.
Очевидны преимущества ограниченного количества членов в обеих группировках. В более крупных объединениях (будь то универсальная ООН или гораздо более ограниченная по членству и аналогичная «клубная» структура «двадцатки») прийти к единому мнению с определением конкретных мер затруднительно. В результате в них, во-первых, неизбежно начинается процесс фрагментации и образования более мелких коалиций и групп по интересам, во-вторых, приходится жертвовать качеством принимаемых решений в пользу общих фраз и деклараций.
Для успешной деятельности любой структуры, тем более такой аморфной, как неформальный механизм, важно наличие общих принципов стран-участниц. В рамках БРИКС, несмотря на разницу в подходах, устройстве и традициях входящих в нее стран, все же удалось сформировать общую идентичность. Среди определяющих его черт можно отметить то, что все страны БРИКС относятся к быстро развивающимся или переходным экономикам, обладающим системной значимостью. Каждая из них является неоспоримым лидером в своем регионе, но одновременно стремится к достижению или восстановлению роли ведущей державы на мировой арене с глобальной ответственностью. Практически у всех стран БРИКС есть проблема несоответствия реального статуса и своей значимости в глазах других стран.
Несмотря на существенные различия стран БРИКС, в том числе по признаку политического устройства, их объединяет общая цель реформирования существующей экономической, финансовой и отчасти политической системы мира в пользу большего учета веса и мнения каждого из этих государств. При этом важную роль играет стремление привести в соответствие существующий и желаемый статусы с целью преобразования собственного положения региональных держав в глобальные. БРИКС представляет значительную ценность для всех стран, так как он в разы увеличивает вес каждого члена в деле достижения общих целей. Именно поэтому на настоящем этапе они предпочитают не затрагивать спорные темы, чтобы не подорвать хрупкие связи и групповую солидарность12.
11 Там же.
12 Там же.
Именно благодаря усилиям этих пяти стран удалось сдвинуть с мертвой точки вопрос распределения квот в международных финансовых институтах, когда в рамках саммита «двадцатки» в 2009 г. было согласовано перераспределение «не менее 5%» в пользу развивающихся стран.
К темам, которые на этапе становления и укрепления БРИКС стоит избегать, относятся вопросы реформирования Совета Безопасности ООН. Это выражается в том, что на саммитах БРИКС принимаются общие положения, не содержащие указаний на конкретные действия по проведению реформ. Различны подходы стран БРИКС и к проблеме обеспечения прав человека на международной арене. Каждая страна из этой «пятерки» не приемлет интервенционизм западных держав и является приверженцем сохранения суверенитета. При этом Бразилия, например, пытается выступить посредником по этой проблеме, продвигая достаточно аморфную концепцию «права в ходе защиты» вместо «права на защиту» («rightwhileprotecting» уб. «П£Шорго1ес1»). Отсюда и разница в толковании текущего кризиса в Сирии и участие ряда стран БРИКС во встречах так называемой Группы друзей Сирии13.
Рассмотрим стратегии внешней политики и внутреннюю ситуацию в России, Китае, Индии и ЮАР.
Россия уже выработала четкую и последовательную стратегию утверждения своих позиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Однако тактических рекомендаций пока практически нет, как и развития российского Дальнего Востока. Эта часть страны с начала ее освоения столетия назад воспринималась как дальняя окраина, а не форпост в динамично развивающемся регионе.
Выделим основные стратегические проблемы в АТР и постараемся определить отношение к ним России.
В силу географических особенностей Азиатско-Тихоокеанского региона, а именно островного или прибрежного расположения почти всех государств, именно флот будет иметь ключевое значение для выстраивания геополитических балансов. На российском Тихоокеанском флоте мало пригодных для дальнего плавания кораблей, и даже после предполагаемого поступления вертолетоносцев «Мистраль» он вряд ли смог бы претендовать на то, чтобы считаться серьезной боевой единицей. Военное присутствие Москвы в регионе ничтожно, даже меньше, чем экономическое. Более того, российское (и советское) военное строительство было нацелено на европейский театр военных действий (в меньшей степени — на южное направление), который характеризуется большой площадью суши. Именно поэтому упор делался и делается на сухопутную составляющую вооруженных сил, а программа строительства авианесущих кораблей (даже не авианосцев, как ошибочно пишут многие СМИ, а авианесущих крейсеров, не дотягивающих до классических авианосцев) была свернута с распадом СССР. В итоге сейчас в составе российского ВМФ из пяти принятых на вооружение крейсеров (и еще двух недостроенных) остался лишь один — «Адмирал Кузнецов», который с немногочисленными кораблями сопровождения может служить лишь для демонстрации флага, а никак не для проецирования силы. Симптоматично,
13 Там же.
что остальные четыре корабля, как и недостроенный («Варяг»), были проданы странам АТР — Китаю, Южной Корее и Индии14.
Второе направление — политическое: создание двух- и многосторонних альянсов, де-факто направленных против Пекина. Успех здесь достигается во многом благодаря двум факторам. Первый — опасения соседей Китая по АТР, что растущие амбиции новой глобальной державы скорее рано, чем поздно поставят их в зависимость от Пекина. Кроме того, у многих стран (Южная Корея, Япония) сильны исторические страхи (также как, например, у прибалтов и восточноевропейцев перед Россией/СССР). Они обусловлены экспансионистской традицией китайских царств в древности и Средние века, а также тем, что Пекин захочет взять реванш за империалистическую политику, которую проводили некоторые его соседи в период ослабления Китая в последние 200 лет (прежде всего это касается Японии). Второй фактор — растущие геоэкономические амбиции Пекина, которые приводят к обострению застарелых территориальных споров (в частности, вокруг островов Спратли и Синкаку). По этим вопросам Россия сохраняет нейтральную позицию.
Следует обратить внимание на еще одно ключевое направление китайской политики — северо-западное. В орбиту влияния Пекина все больше вовлекаются страны Центральной Азии — бывшие советские республики. В отличие от Москвы КНР делает ставку не на широкие коалиции, а на двусторонние контакты, что ставит Россию в заведомо проигрышное положение. Так, например, перед саммитом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), который состоялся в Пекине в начале июня 2012 г., китайская сторона провела ряд консультаций с ее членами. Перед саммитом начальник Генштаба Народно-освободительной армии Китая (НОАК) совершил турне Узбекистан—Туркменистан—Таджикистан, а в Пекине побывали президенты Киргизии Алмазбек Атамбаев и Таджикистана Эмамоли Рахмон15.
Осознавая тупиковость этих двух вариантов стратегии позиционирования в АТР, российские власти предсказуемо выбрали третий — «тактику качелей». В упрощенном виде она заключается в демонстрации Китаю того, что ему есть альтернатива в лице США, а Вашингтону — прямо противоположного.
Ни один из трех линейных рецептов внешней политики в АТР для России неприемлем. Это означает, что ее действия в регионе по сравнению с Европой должны быть и будут, с одной стороны, более сложными, а с другой — более гибкими. Надо быть готовым к ситуативному реагированию на вызовы.
Россия с цивилизационной точки зрения не является страной азиатской, особенно в восприятии народов АТР — в обозримой исторической перспективе россияне никогда не будут восприниматься там как «свои» (что не исключает успешной интеграции самой страны в геополитический баланс региона). Однако эта, на первый взгляд, очевидная слабость может также стать сильной стороной. Дело в том, что Россия не имеет длительной
14 См.: Салин П.Б. Три пути России в Азии // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
15 Там же.
истории участия в колонизации стран АТР. Соответственно, нет и такого отторжения, которое имеется в отношении европейцев и американцев. Значит, у России есть шанс позиционироваться в регионе как сила нейтральная16.
Хотя прогнозы разнятся, все сходятся во мнении, что китайская экономика будет расти быстро, пусть и не так, как до недавнего времени, и темпы сохранятся на несколько десятилетий. На ближайшее будущее прогнозы достаточно осторожны (экономические показатели не останутся столь же выдающимися, как до недавнего времени), но относительно отдаленного будущего они оптимистичны (повышательному тренду в экономике Китая не видно конца-края). Например, лауреат Нобелевской премии в области экономики Роберт Фогель считает, что китайская экономика будет расти в среднем на 8% в год до 2040 г. К этому времени КНР станет вдвое богаче Европы (с точки зрения доходов на душу населения), а его доля в мировом ВВП составит 40% (на американскую экономику придется всего 14% мирового ВВП, а на европейскую — 5%). Другие экономисты несколько осторожнее: Юрий Дадуш и Беннетт Стэнсил из Фонда Карнеги за международный мир предсказывают, что ежегодные темпы роста китайской экономики до 2050 г. составят в среднем 5,6%. В обозримом будущем КНР, скорее всего, сосредоточится на удовлетворении потребностей собственного народа, чем на самоутверждении в роли нового мирового гегемона17.
Ограниченное сотрудничество между КНР и США по конкретным вопросам допустимо, но идеологическая пропасть слишком велика, а уровень взаимного доверия чрезвычайно низок для достижения хотя бы временного соглашения. Вашингтон вряд ли пожелает предоставить нынешним китайским лидерам региональную гегемонию, к которой они стремятся, поскольку это противоречило бы неизменной цели американской внешней политики: не допустить господства в какой-либо части огромного евразийского континента одной или более потенциально недружественных держав.
Хотя пока Фултонской речи, прямо указывающей на стратегического противника «свободного мира», не прозвучало, становится ясно — именно Китай почти полностью заменил для Вашингтона СССР. Правда, страны экономически зависимы друг от друга, а мир сегодня многополярен и менее предсказуем, чем во второй половине ХХ в. Но в целом многие элементы геополитической стратегии Соединенные Штаты берут из прошлого. Военная база в Австралии замкнет «кольцо окружения» вокруг Китая и позволит контролировать важнейшие пути, через которые проходит транзит товаров на 5 трлн долл. в год, попутно держа под наблюдением все государства региона. Австралийские должностные лица откровенно признали, что база в Дарвине удобна потому, что новые поколения китайских ракет способны поразить американские базы в Японии и Южной Корее, но с трудом долетают до Австралии.
Решение администрации Б. Обамы о «возвращении» США в Восточную Азию и Транстихоокеанском партнерстве, осуществляемое с опорой на традиционные военно-политические и экономические инструменты, со всей
16 Там же.
17 См.: Бабонес С. Шумиха вокруг восхождения Китая и действительность // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
остротой вновь поставило вопрос о будущем китайско-американских отношений и вероятности полномасштабного конфликта между двумя державами. Первые симптомы такого конфликта можно увидеть в активном вмешательстве Соединенных Штатов в территориальные споры КНР с государствами АСЕАН в Южно-Китайском море. В Пекине скептически оценивают потенциал американского лидерства в АТР, стремятся примирить США с неизбежностью роста китайской мощи, в том числе военно-политической, и намекают на необходимость разделения ответственности за регион.
Как считает М. Мамонов, «объективно система обеспечения безопасности в Восточной Азии, построенная на комплексе двусторонних военных союзов США с отдельными государствами и не претерпевшая значимых изменений после окончания холодной войны, нуждается в трансформации. Будущее безопасности в Восточной Азии будет во многом зависеть от готовности Пекина и Вашингтона учитывать мнения, опасения и интересы друг друга»18.
При отсутствии в КНР демократических преобразований Вашингтон не пожелает отказываться от политики уравновешивания и покидать данный регион. В то же время во избежание обострения кризиса или серьезной конфронтации Америка вряд ли прекратит попытки взаимодействия с Китаем. Какое-то время будет проводиться та или иная разновидность смешанной политики.
При отсутствии решительного ответа со стороны США китайские стратеги могут в конечном итоге уверовать, что их растущие возможности достаточны, чтобы напугать Соединенные Штаты. Хуже того, китайцы могут убедить себя в том, что если США все же предпочтут вмешательство, НОАК удастся обескровить их обычные вооруженные силы в западной акватории Тихого океана, так что у американцев фактически не останется других вариантов, как только угрожать применением ядерного оружия.
Конечно, прямое вооруженное столкновение между США и Китаем маловероятно. Но цель сдерживающей и уравновешивающей стратегии Соединенных Штатов должна заключаться в том, чтобы подобная вероятность оставалась крайне низкой даже в случае наращивания китайской военной мощи. Пока Китай наращивает способность атаковать мишени со своего восточного побережья, США должны прорабатывать варианты расширенных контрударов с применением обычных вооружений. Широкомасштабное нападение на КНР с применением обычных вооружений может спровоцировать эскалацию конфликта, включая возможное применение ядерного оружия, поскольку Китай не будет ждать, пока его разбомбят.
Наилучшим вариантом противодействия Пекину представляется повышение способности ответить на агрессию созданием антикитайской коалиции с участием других морских держав и союзников США в акватории Тихого океана для быстрого блокирования морских путей сообщения. Даже если Пекин уверен в целесообразности применения силы для быстрой победы, например, над Тайванем или в Южно-Китайском море, в случае начала подобных боевых действий США со своими союзниками могли бы лишить
18 Мамонов М. Возможна ли война между Америкой и Китаем // Международные процессы. 2012. № 2.
КНР возможности экспорта товаров по морю. Они также могли бы перерезать пути импорта энергоресурсов и другого сырья, которое необходимо Китаю для поддержания экономики в работоспособном состоянии19.
После проведения Индией в 1998 г. ядерных испытаний на нее были наложены строгие санкции, но вскоре администрация Дж. Буша-мл. начала пересмотр неблагоприятного для Вашингтона решения. Мотив такой перемены был очевиден: Индии была уготована роль противовеса Китаю в АТР. Это порождает тревогу у китайских экспертов. В Пекине считают, что решение американцев «разморозить» американо-индийское ядерное соглашение преследует стратегическую цель укрепить индийский фланг американского противодействия усилению геополитических позиций Китая в АТР. Развивая внешнеполитическое наступление в этом ключевом регионе мира, американский военно-политический истеблишмент явно вдохновлен успешным ходом военно-технического сотрудничества с Индией. Геополитическая цель поставок американской военной техники очевидна: покрепче и надолго связать индийские вооруженные силы с Оборонно-промышленным комплексом (ОПК) США. Еще одним важным связующим механизмом американо-индийских связей выступает преуспевающая индийская община в США, насчитывающая более 3 млн человек.
Подход США к Индии зиждется на следующих долгосрочных ожиданиях/посылах:
1) де-факто американцы признают Индию обладателем ядерного оружия, осознающим свою ответственность, а ядерные боезаряды, находящиеся в ее распоряжении, — не угрожающими безопасности США;
2) укрепление обороноспособности Индии отвечает долгосрочным интересам США в плане уравновешивания Китая и упрочения режима безопасности в странах Юго-Восточной Азии, включая защиту морских путей, по которым доставляются энергоносители20.
В российско-индийских отношениях сложилась противоречивая ситуация. С одной стороны, Россия передает индийскому ОПК так называемые чувствительные (высокие) технологии на максимально благоприятных для Индии условиях. С другой стороны, в индийских военных кругах сформировалось устойчивое мнение об отсутствии инвестиций в Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) российского ОПК в последние 16—17 лет. Это определенно подрывает наш авторитет как создателей эффективной военной техники. Речь идет об элементарных поставках запчастей. Помимо этого, частью политического класса Индии наша страна рассматривается как поставщик сырьевых товаров, отсюда маргенали-зация России как субъекта мировой политики в глазах индийской элиты. К слову сказать, объем нашего товарооборота с Индией за 2011 г. составил менее 10 млрд долл., что значительно скромнее, чем с относительно небольшой Турцией.
19 См.: Фридберг А. Несговорчивый Пекин //Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
20 См.: Володин А. Эволюция внешнеполитической стратегии Индии // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 2. С. 100—101.
Вместе с тем Индия, пожалуй, единственная крупная страна, в отношениях с которой у СССР/России никогда не было и нет серьезных политических проблем. Сейчас условия для новой российско-индийской «антанты» достаточно благоприятны, хотя бы потому, что нам не надо ссориться ни с Америкой, ни с Китаем, а просто необходимо, опираясь на ясную политическую волю, отстаивать свои стратегические интересы.
В индийско-китайских отношениях проблема Тибета стоит едва ли не на первом месте. С одной стороны, индийцы признают Тибет частью КНР, с другой — он якобы со времен премьерства Дж. Неру (1947—1964) продолжает рассматриваться ими как буферная зона между Индией и Китаем. В Индии не забыли, что испытание ею ядерного оружия было, в частности, ответом на гипотетическую ядерную угрозу со стороны Китая. Обе стороны продолжают подозревать друг друга в недобрых намерениях. Кроме того, в глазах Пекина Индия превращается в одного из исполнителей американского стратегического замысла по блокаде КНР.
И все же политологи отмечают в целом прагматический подход и Дели, и Пекина к развитию двусторонних отношений. Несомненно, важным его элементом выступает лавинообразное расширение экономических связей между этими странами. Однако на Западе, похоже, надеются на то, что две энергодефицитные экономики включатся в агрессивную борьбу за ресурсы и тем самым облегчат ему задачу сохранения своего геополитического господства в мире и в конечном счете выживания. Но, как отмечают некоторые западные политологи, и Пекин, и Дели для решения своих внутренних и внешнеполитических задач явно предпочитают использовать «мягкую силу»21.
В успешно развивающихся экономических связях Индии и Китая существуют проблемы торгового дефицита и экспортно-импортной структуры (экспорт из Индии — это преимущественно сырьевые товары, импорт из Китая — это в основном готовая продукция). Все более сложным моментом китайско-индийских отношений становится соперничество за энергетические ресурсы. Испытывая острую потребность в импорте нефти, Китай и Индия уже неоднократно сталкивались в конкурентной борьбе за доступ к углеводородам в Центральной Азии (Казахстан), Латинской Америке, Анголе, Нигерии, Мьянме. Существенными проблемами в китайско-индийских отношениях остаются территориальный спор, возрастающая конкуренция в политической и экономической сферах, идеологические факторы, лежащие в основе развития этих стран. Пути решения или смягчения остроты этих проблем представляются пока неопределенными.
По мнению российского политолога А. Володина, существует шесть основных вызовов индийской безопасности:
1. В Афганистане, через который для Индии пролегает кратчайший путь в Центральную Азию, наблюдаются явные признаки усиления движения «Талибан». К тому же, Индия постоянно испытывает на себе давление США, пытающихся склонить ее к полному свертыванию торгово-экономических отношений с Ираном.
21 Там же.
2. По западному и восточному периметру границ Индии нарастает влияние политического ислама. В Пакистане и Бангладеш (который уже, как полагают, превратился в питомник международного терроризма) силы политического ислама действуют независимо от власти.
3. Сухопутные и морские границы Индии защищены слабо. Страна расположена между «золотым полумесяцем» (Афганистан, Иран, Пакистан) и «золотым треугольником» (Лаос, Мьянма, Таиланд) — основными производителями наркотического сырья.
4. Индийско-китайский конфликт, по крайней мере в латентной форме, возможен как результат конкуренции за дефицитные для обеих стран энергетические ресурсы.
5. Пакистан всячески ограничивает для Индии доступ через свою территорию в Афганистан и Центральную Азию. В настоящее время Индия вынуждена транспортировать свои грузы по обходному маршруту, через Иран.
6. Индия, на которую приходится 3,3% мирового энергопотребления, пока не смогла успешно диверсифицировать источники получаемой энергии. Более того, страна вынуждена импортировать примерно 70% потребляемой сырой нефти (Китай — около 40%)22.
Индийский автор Пранаб Бардхан, сравнивая экономики Индии и Китая, делает нелестные выводы для обеих стран, но в особенности для Индии. Китай и Индия до настоящего момента в значительной мере остаются сельскохозяйственными странами. В Индии аграрный сектор приносит бюджету 17% ВВП, в Китае — 12%, не менее важно и то обстоятельство, что приблизительно половина населения двух стран непосредственно зависит от сельскохозяйственного производства23.
Преодоление бедности в Китае и Индии остается одним из наиболее острых вызовов для экономических и социально-политических систем двух стран, которые необходимо разрешить для выхода на траекторию дальнейшего устойчивого развития.
Китай, вопреки распространенному мнению, еще не является производственным центром мира и до сих пор преимущественно «мастерит» изделия по чужим технологиям или просто собирает их. Он, скорее, остается сборочным цехом мира, нежели мастерской.
Пронизавшая индийскую политику и общественную жизнь система пат-роно-клиентских связей, по сути, парализовала возможность проведения эффективных и динамичных реформ. Общее число населения, занятого в передовом секторе индийской экономики, составляет менее 0,5% от всей рабочей силы страны. В абсолютных цифрах занятость в областях, связанных с инновациями и /Г-технологиями, не дотягивает и до 1% от общего числа трудоспособного населения. При такой незначительной емкости данная сфера пока не в состоянии преобразить индийскую экономику24.
22 Там же.
23 См.: Абрамов Д. Азиатские колоссы на глиняных ногах? //Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 1.
24 Там же.
С. Хантингтон перечисляет достижения ЮАР: мирный переход от апартеида, промышленный потенциал, высокий уровень экономического развития по сравнению с другими африканскими странами, военная мощь, природные ресурсы и система политического управления с участием белых и чернокожих. «Все это делает Южно-Африканскую Республику явным лидером Южной Африки, вероятным лидером англоязычной Африки и возможным лидером всей Африки ниже Сахары», — делает вывод Хантингтон. Полтора десятилетия, прошедшие после выхода в свет «Столкновения цивилизаций», подтверждают эту мысль25.
Своим опережающим развитием ЮАР во многом обязана природным ресурсам. Разведанные запасы оцениваются в 2,5 трлн долл., и хватит их больше чем на столетие. Для разработки стратегического сырья учреждена Государственная добывающая компания. Больше 30% экспорта приходится на горнодобывающую промышленность, в которой занято 2,9% экономически активного населения. Активно добываются марганец, металлы платиновой группы, золото, хромиты, алюминоглюкаты, ванадий, цирконий. На территории страны сосредоточены крупные запасы алмазов, асбеста, никеля, свинца, урана, угля. В стоимостном выражении главный экспортный продукт — платина. Основные статьи импорта — нефть, продовольствие, продукция химической промышленности. Высокие цены на сырье подняли в посткризисные годы добывающую промышленность, как и всю экономику. Южная Африка на 39-м месте в рейтинге журнала «Forbes» по удобству ведения бизнеса (Россия — на 86-м), хотя в ЮАР установлен относительно высокий подоходный налог (до 40% в зависимости от уровня дохода).
Уровень жизни по африканским меркам весьма высок. По доходу на душу населения, рассчитанному по паритету покупательной способности, ЮАР занимает 78-е место на планете (Россия — 53-е), согласно методике МВФ, и 65-е — согласно подсчетам Всемирного банка. Более высокий средний уровень жизни в Африке был зафиксирован только на курортном острове Маврикий и до недавнего времени в дореволюционной Ливии. Страна урбанизирована: 61% — жители городов26.
Оппозиция и западные страны критикуют руководство ЮАР за поддержку национально-освободительных движений и их вождей даже в тех случаях, когда последние превращаются в единоличных лидеров или диктаторов. Не всем понравилось, что Южная Африка пыталась выступить посредником в недавнем ливийском конфликте. Предложенная Африканским союзом дорожная карта предполагала прекращение военных действий со всех сторон, проведение Муаммаром Каддафи политических реформ и инклюзивный диалог между участниками конфликта. Каддафи южноафриканские условия принял, оппозиция — нет. В итоге бомбардировщики НАТО возобладали над дипломатией убунту (согласия).
Претензии на африканское лидерство — приоритетное направление внешней политики ЮАР. В последние годы Южно-Африканские национальные силы обороны участвовали в миротворческих и восстановитель-
25 См.: Никонов В. Как ЮАР выходит на глобальную арену // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
26 Там же.
ных миссиях в Бурунди, Кот д'Ивуаре, Демократической Республике Конго (ДРК), Эфиопии, Эритрее, Непале и Судане, а также в операциях по поддержанию порядка во время выборов на Коморских островах, в ДРК, на Мадагаскаре и в Лесото. В 2011 г. южноафриканские военные также осуществляли вспомогательные операции в Центрально-Африканской Республике и помогали Мозамбику бороться с пиратством в Мозамбикском проливе27.
Второе по значимости внешнеполитическое направление — отношения по линии Юг—Юг. Здесь наибольшее внимание уделяется сотрудничеству в форматах ИБСА (Индия, Бразилия, Южная Африка), группы стран Африки, Карибского бассейна и Тихого океана, стран Британского содружества (членство в нем было восстановлено в 1994 г.), расположенных в Южном полушарии. Именно в ЮАР в 2011 г. прошел очередной, пятый по счету, саммит ИБСА.
Третье направление — участие в многосторонних организациях, среди которых неизменно выделяется Организация Объединенных Наций. ЮАР неоднократно заявляла о своих претензиях на место постоянного члена Совета Безопасности ООН28.
Впрочем, имеются и менее радужные оценки ситуации в ЮАР. Так, по мнению отечественных экономистов, Южная Африка уже давно пребывает в состоянии стагнации. По расчетам сектора прогнозирования мировой экономики ИМЭМО РАН, за шесть последних десятилетий ВВП этой страны в расчете на душу населения вырос всего лишь в два раза. Неудивительно, что в мировой экономической табели о рангах по этому ключевому показателю страна откатилась с 44-го на 78-е место29.
Главной солидарной задачей Запада было бы максимально отсрочить, а по возможности предотвратить наступление рубежа и момента, за которыми быстро растущие страны БРИК/БРИКС обрели бы не только стимулы, но и потенциал для решительного изменения мирового порядка в свою пользу. Однако в парадигме глобального мира последствия экономического роста стран БРИКС смотрятся принципиально иначе. Если такой рост в ожидаемых или близких к ним параметрах будет иметь место, то зону БРИКС правомерно рассматривать как стратегический вызов для западных государств и корпораций. Безусловно, национальный капитал стран БРИКС при его относительной слабости сегодня предпочел бы сам осваивать рынки своей половины человечества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абрамов Д. Азиатские колоссы на глиняных ногах? // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 1.
Бабонес С. Шумиха вокруг восхождения Китая и действительность // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
27 Там же.
28 Там же.
29 См.: Эльянов А. Глобализация и развитие // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 11.
Володин А. Эволюция внешнеполитической стратегии Индии // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 2.
Григорьев Л.М., Морозкина А.К. Экономики разные — проблемы общие // Россия в глобальной политике. 2013. № 2.
Косолапое Н.Прообраз посткапитализма // Россия в глобальной политике. 2013. № 1.
Мамонов М. Возможна ли война между Америкой и Китаем // Международные процессы. 2012. № 2.
Никонов В. Как ЮАР выходит на глобальную арену // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
Панова В. О пользе клубных механизмов: «Группа семи» и БРИКС в сравнительной перспективе // Международные процессы. 2012. № 2.
СалинП.Б. Три пути России в Азии // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
ФридбергА. Несговорчивый Пекин // Россия в глобальной политике. 2012. № 5.
Шарма Р. Проблемы в БРИК // Россия в глобальной политике. 2013. № 1.
Эльянов А. Глобализация и развитие // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 11.
