CC BY
37Растительность России. СПб., 2009. № 15. С. 149—151.
Vegetation of Russia. St. Petersburg, 2009.
N15. P. 149—151.
Борис Анатольевич Тихомиров
(к 100-летию со дня рождения)
Boris A. Tikhomirov (to his 100th anniversary)
В 2009 г. исполнилось 100 лет со дня рождения Б. А. Тихомирова (1909—1976) — выдающегося геоботаника-тундрове-да, эколога (биогеоценолога), ученого с широким кругозором, крупного организатора и координатора исследований природы Крайнего Севера.
Б.А. родился 24 июля 1909 г. в с. Усть-река Вологодской обл. в семье сельского фельдшера, в 1926 г. окончил среднюю школу в Вологде, а в 1926 г. — агрономический факультет Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Начало своей научной деятельности Б. А. относит ко времени написания в 1929 г. популярной брошюры «Изучайте луга и пастбища». Интерес к луговедению привел его по окончании Тимирязевской академии в Институт кормов (Институт лугов и пастбищ им. В. Р. Вильямса). Но окончательный выбор научного направления определила встреча и совместная работа с виднейшим ботаником-тундроведом Б. Н. Городковым в Пенжинском районе на Дальнем Востоке.
Научная карьера Б. А. благодаря его целеустремленности развивалась стремительно. После 4-летней работы в Институте кормов он в 1934 г. поступил в аспирантуру Ботанического института АН СССР (БИН), а в 1935 г. уже защитил кандидатскую диссертацию и сразу же поступил в докторантуру БИН, избрав темой сложную теоретическую палеогеографическую проблему о путях формирования растительного покрова Арктической Евразии в четвертичное время. В связи с наступлением военного времени защита диссертации состоялась только в мае 1944 г.
После короткого пребывания в армии в 1941— 1942 гг. Б. А. возвращается в блокадный Ленинград и продолжает работу в БИН в должности зам. директора по научной работе. Он руководит эвакуацией части научных сотрудников и научных материалов в г. Казань и в трудных условиях блокады обеспечивает работу института и сохранение его научных фондов. После войны Б. А. по собственному желанию ушел с поста зам. директора института: работа администратора его не привле-
кала, у него были другие цели — создать центр арктической ботаники в БИН.
Вторая половина 1940-х гг. была целиком отдана работе в Таймырских экспедициях Арктического института (1946—1948 гг.) и мамонтовой экспедиции Академии наук СССР (1949 г.). Это был период интенсивного сбора и обработки новых материалов, включающих не только коллекции, но и огромное количество разнообразных наблюдений в тундре над биологией арктических растений в ее связи с другими природными процессами. Обработка материалов и их первичная публикация поставили перед исследователем новые проблемы, помогли осознать очередные задачи и заняться разработкой обширной разносторонней биогеоценологиче-ской программы. Это была теоретическая платформа работ предполагаемой северной лаборатории в стенах БИН. Она была доложена на заседании Ученого совета института в апреле 1955 г. и в том же году опубликована в «Ботаническом журнале». Удивительно, как последовательно осуществлялась эта программа в работах Лаборатории в следующие 2 десятилетия при жизни Б. А.
Юбилеи и даты
В середине 1950-х гг. начались интенсивные поиски кадров для задуманной Лаборатории. В этих поисках Б. А. не ограничивался выпускниками столичных университетов, а привлекал молодых людей из разных городов и вузов. Молодой состав Лаборатории был необходимым условием для ее развития, так как через аспирантуру создавалась возможность формировать интересы сотрудников и, тем самым, задать направление на перспективу так, как она мыслилась самим Б. А. Он любил и понимал молодежь, легко находил с ней контакт. В экспедициях его всегда окружали ученики. В своих молодых товарищах он ценил наблюдательность, активность, предприимчивость, самостоятельность. Он считал, что воспитание молодых ученых надо начинать еще в вузе, а может быть, и в школе, в том числе и через приобщение к экспедиционной работе. В зарубежных поездках он интересовался не только научными работами, но и постановкой образования. У молодого неофита от северной ботаники он интересовался, сколько тот знает видов растений, что нередко ставило спрашиваемого в тупик. «А вот окончивший финский университет знает 4 тысячи видов», — говорил Б. А.
Аспиранты чувствовали с его стороны постоянный интерес, вместе с тем он не был сторонником дотошной опеки. Он говорил: «Я беру аспиранта, как щенка, за шиворот и бросаю его на середину озера — пусть выплывает». Выплывали, и неплохо. Но в крайних ситуациях он всегда подставлял плечо. В 1955 г. в штате Сектора Севера было 10 сотрудников, из них 1 доктор и 3 кандидата наук. В 1973 г. уже Лаборатория Крайнего Севера состояла из 25 человек, в том числе 3 доктора и 13 кандидатов наук, 6 человек работали над диссертациями вне аспирантуры. Б. А. создал школу ботаников-тундроведов с ярко выраженной биогеоценологической направленностью.
Настрой в Лаборатории был, как правило, деловой, оптимистический, атмосфера — дружественной. Источником этого был сам заведующий. Его приход в отдел не оставался незамеченным, создавалось особое настроение, хотелось пообщаться, услышать от него новости, поделиться своими. Планы и проблемы часто обсуждали в неформальной обстановке, он любил приглашать сотрудников к себе домой поодиночке или группами: высказывались свободно, нередко спорили, иногда и с самим Б. А. Как руководитель он никогда не проявлял спешки, нервозности, не дергал сотрудников. Бывали в Лаборатории и авралы при подготовке совещаний, срочной редакторской или корректорской работе, но делалось это как-то весело, более или менее дружно, без особого нажима, с шутками.
И еще — он привносил постоянный интерес к разным сторонам жизни Севера как особого региона с его природой, экономикой, населением, был источником разнообразных «северных» новостей, создавая у сотрудников чувство причастности к жизни этой территории, что развивало в Лаборатории своеобразный «северный» патриотизм.
Широкая натура Б. А. проявлялась как в разнообразии интересов, так и в многочисленных человеческих контактах, при которых для него не
было ограничений — ни статус, ни уровень образования, ни возраст, ни род занятий не имели значения. Он был открыт навстречу людям, и люди к нему тянулись. В экспедиции можно было наблюдать его оживленные беседы с дорожными попутчиками, рыбаками, летчиками.
Он публиковал много популярных статей о природе Арктики (например, в журнале «Природа»), писал в местные газеты о работе наших экспедиций, что от него переняли некоторые сотрудники Лаборатории. Это помогало развитию контактов, заинтересованности местного населения в наших работах. Его научно-популярные статьи написаны хорошим литературным языком, легко читаются. Прекрасна его книга об архангельском ботанике И. А. Перфильеве. В молодости он писал стихи, в Лаборатории знали многие его устные байки, анекдоты. Зрелый опыт он формулировал в виде афоризмов, к сожалению, так и не изданных.
В короткой заметке невозможно перечислить всего, что сделал Б. А. Тихомиров для развития тундровой биогеоценологии. Нельзя, пожалуй, назвать ни одного направления в тундроведении, где бы он не сказал своего слова: в круг его интересов входили флористика, ботаническая география, история растительности тундровой зоны, структура и динамика растительных сообществ, биология арктических растений, ресурсоведение, взаимодействие животного мира и растительного покрова, исследование динамики полярного и вертикального пределов лесной растительности, влияние абиотических факторов на растительность тундры, охрана природы Арктики. Он написал около 220 научных работ, в том числе несколько книг. Под его руководством впервые в нашей стране начались многолетние стационарные исследования в тундровой зоне для углубленного комплексного изучения тундровых экосистем. Работы стационаров Лаборатории в Большеземельской тундре (Сивая Маска) и на Таймыре (Тарея, Ары-Мас) получили широкую известность и стимулировали стационарные исследования в других районах, в частности, на северо-востоке; материалы их регулярно публиковались.
Б. А. вел огромную организационную работу. Помимо общественных нагрузок во Всесоюзном ботаническом обществе и в разнообразных проблемных Научных советах, он был членом Президиума Комиссии по проблемам Севера при Гос-экономсовете СССР, членом Бюро Комиссии по охране природы Госплана СССР. Лаборатория растительности Крайнего Севера под руководством Б. А. становится в 1960—1970 гг. в значительной степени координатором всех экологических работ в тундровой зоне. Этому способствовали регулярно проходившие всесоюзные научные конференции по биологическим проблемам Севера. Первое совещание было проведено в 1961 г. в Ленинграде. Всего при жизни Б. А. состоялось 7 таких совещаний в разных городах. Эта традиция продолжалась и после его смерти.
В апреле 1972 г. Б. А. выступил с докладом на заседании Президиума Академии наук о перспективах изучения воспроизводимых ресурсов Крайнего Севера — настолько был весом его личный
Б. А. Тихомиров (к 100-летию со дня рождения)
авторитет и престиж созданной им Лаборатории. По докладу было принято специальное постановление. Наверное, важнейшим результатом этого события стало предоставление Лаборатории целевого финансирования ее научной программы, которое действовало до конца 1980-х гг.
Вряд ли можно найти в мировой практике пример такого интенсивного исследования живой природы Арктики. Это была в полном смысле коллективная одиссея арктических биологов. Полевыми экспедиционными исследованиями были охвачены огромные, ранее не исследованные или слабо исследованные, территории Чукотки, Ямала, Гыдана, Таймыра, северо-востока европейской части России. В некоторые годы в разных районах Арктики в экспедициях участвовало до 100 человек, объединенных в 6—7 отрядов.
Участниками экспедиций были созданы огромные гербарные коллекции и фонд геоботанических описаний, обработками которых Лаборатория продолжает заниматься и в настоящее время, когда полевые исследования предельно сокращены из-за отсутствия надлежащего финансирования.
© Т. Г. Полозова Т. О. Ро1огоуа
Ботанический институт им. В. Л. Комарова РАН. 197376, Санкт-Петербург, ул. Проф. Попова, 2.
Получено 29 октября 2009 г.
Б. А. Тихомиров. «На заре туманной юности».
Б. А. Тихомиров. Война, Лениград, блокада, 1943 г.
На студенческой практике в Ленинградской обл., 1952 г.
Слева направо: О. В. Ребристая, Б. А. Тихомиров, С. А. Грибова, Б. Н. Норин. 30.12.1957 г.
Б. А. Тихомиров. Бухта Тикси, 1955 г.
Б. А. Тихомиров и В. В. Петровский. Бухта Тикси, 1955 г.
(Фотографии из архивов Т. Г. Полозовой, О. В. Ребристой, Н. С. Мамушиной)
Б. А. Тихомиров, В. Б. Сочава, В. Н. Сукачев. Съезд Всесоюзного ботанического общества, 1957 г. (Фотографии из архивов Т. Г. Полозовой, О. В. Ребристой, Н. С. Мамушиной)
На стационаре «Тарея» (Зап. Таймыр), 1969 г.
Фотоохота. Бухта Тикси, 1955 г.
Б. А Тихомиров и А. Л. Курсанов. Съезд Всесоюзного Ботанического общества, 1957 г.
