CC BY
1501. КОММУНИКАТИВНАЯ КОМПЕТЕНТНОСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЕ РИСКИ
УДК 811.161.1'271
О. Б. Сиротинина
БОРЬБА С РИСКОГЕННОСТЬЮ ОБЩЕНИЯ КАК ОДНА ИЗ ПРОБЛЕМ РЕЧЕВЕДЕНИЯ
В статье рассмотрены типы рисков непонимания, возникающих в узусе в разных условиях речи и влияющих на систему языка.
Ключевые слова: риски непонимания, искажение смысла, обеднение системы, узус, русский язык, адресант, адресат.
O. B. Sirotinina
COMMUNICATION RISKOGENICS CONTROL AS ONE OF THE PROBLEMS OF SPEECH STUDIES
The article deals with the types of communication breakdown risks appearing in different conditions of speech usage and affecting the language system. Key words: communication breakdown risks, distortion of the meaning, impoverishment of the language system, speech usage, the Russian language, addressant, addressee.
Речеведение, или дискурсивная лингвистика, - развившаяся в последнее время отрасль языкознания. Объектом исследований в речеведении является не только принятый в определённом обществе и временном периоде узус, но и конкретные факты общения с употреблением в них ещё или уже не принятых в нормах речи слов, словоформ, сочетаемости, построения фраз и текста. Объектом и предметом изучения речи становится и выявление рискоген-ных зон как системы языка, так и узуса, а также конкретных актов речевой коммуникации. Из-за своей молодости эта ещё не устоявшаяся наука, её объекты, предметы и методы обсуждаются (см. [Речеведение, 2010]). Главным для речеведения М. Н. Кожина считает принцип употребления, отсюда важными для речеведческих исследований являются выявление прагматики речевых фактов; речевой системности; роли, выполняемой адресантом; соблюдение / несоблюдение им правил речи в данную эпоху и в данной
сфере общения; на определённой материальной основе речи, названной М. Н. Кожиной фактурой, и в определённом жанре [Кожина, 2010]. Из этих задач речеведения вытекают его разделы (функциональная стилистика, жанроведение и т. д.).
М. Н. Кожина не коснулась задач анализа коммуникативных неудач [Кукушкина, 1998; Ермакова, Земская, 1993], ослышек речи [Сиротинина, 1981] (хотя их исследование выходит за пределы прагматики как одного из разделов речеведения, но несомненно важно при изучении устной речи как фактуры употребления языка).
Не касается М. Н. Кожина и изучения рискогенности тех или иных речевых фактов (почти всегда потенциально присутствующих в общении), и систематизации потенциальных рисков, частоты их проявлений, степени их опасности в разных сферах и для разных ролей, несомненно имеющих и теоретическую ценность, и возможность практического применения. Одна из попыток такого анализа частично представлена в данной статье.
Одним из источников коммуникативных неудач является неправильное понимание из-за ослышки. Ослышка может быть результатом недостаточной артикуляционной чёткости речи адресанта, что особенно опасно в случаях невозможности переспроса (публичное выступление, речь лектора, актёра, речь на радио или телевидении), отсюда особые требования к претендентам на выполнение соответствующих ролей (отсутствие дефектов в органах речи, чёткость дикции). Физические недостатки органов слуха у адресата - его личная беда, социального значения она не имеет.
Вторая причина - ситуация. В персонально адресованном непосредственном общении адресант обязан учитывать конкретную ситуацию, а в публичном и массовом - общезначимую. Предситуация тоже важна, но часто известна только адресату. Ситуация «работает» даже в тех случаях, когда речь идёт о полной фонетической тождественности разных фраз: А где же ребёнок? и А где жеребёнок? [Гвоздев, 1958] - ситуация подсказывает, о ком идёт речь, что предотвращает возникновение риска непонимания: вряд ли в конкретной ситуации такая тождественность звучания может неожиданно для адресанта стать рискогенной. Гораздо чаще рискогенно срабатывает предситуация, о которой адресант может и не подозревать. Однако бывает непонимание - ослышка и из-за конкретной ситуации. Так, например, неправильно понятым оказался вопрос А какой оклад ей положили? после перерыва в разговоре о начале работы по распределению дочери гостьи (хозяин уходил в кухню сварить кофе) в ситуации: на столе торт, хозяин наливает гостье кофе. В ответ прозвучало: Нисколько. Я с
тортом буду. Предыдущий разговор о дочери, окончившей вуз, гостья уже не помнила, а ситуация «подсказала» понимание 'Сколько сахару положить', несмотря на фонетическое несходство сахара и оклад. Очевидно, адресант невольно спровоцировал реализацию риска. Если бы он спросил И какой же оклад положили дочери? или И сколько же у неё оклад? и т. д., риск непонимания из-за прерванного разговора вряд ли реализовался бы. Но сам факт непонимания оказался для хозяина явно неожиданным.
Очевидно, что фонетическое сходство как-то должно быть нейтрализовано: добавлениями, уточняющими нужный смысл, прямым предупреждением от неправильного понимания. Помощь адресату позволит правильно понять сказанное и избежать риска недоразумения, обиды, предупредит возможность конфликта в семейных отношениях (при официальных отношениях человек обычно более напряжён и потому более осторожен).
Но риск непонимания возникает не только из-за ослышек. Чаще он возникает из-за возможности по-разному интерпретировать смысл того или иного слова, фразы, особенно неразвёрнутой. Так, моя дочь как правило обижается на мою реакцию наконец-то (у меня это радость от её прихода, освобождение от тревоги ожидания, а она понимает этот возглас как упрёк за задержку). Предусмотреть возможность таких рисков помогает только опыт общения с конкретным человеком (избегание рискогенного).
В непосредственном неофициальном общении риски непонимания возникают постоянно, и их реализация настолько частотна, что её систематизации в книге «Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект» была специально посвящена вторая глава «К построению типологии коммуникативных неудач» [Ермакова, Земская, 1993].
Встречаются коммуникативные неудачи и в письменной речи. Им посвящена монография О. В. Кукушкиной [Кукушкина, 1998]. Ею представлен детальный функционально-семантический анализ коммуникативных неудач в письменной речи, возникающих, несмотря на её возможную продуманность (видимо, нередко недостаточную) и даже использование черновиков. О. В. Кукушкина выделяет разные виды недостаточно чёткого или неудачного структурирования смысла, неудачную его квалификацию (номинацию), неудачный выбор означающего и нарушение норм записи. К сожалению, изданная в 1998 г. книга, насколько мне известно, не переиздавалась, тираж был всего 300 экз., поэтому, несмотря на свою полезность, она мало кому известна, хотя её не только теоретическая, но и практическая ценность очевидна. Особенно в
законодательной сфере, где могла бы помочь избежать многих рисков в сложных случаях применения законов. Однако полезна эта книга и во многих других сферах, в том числе в науке.
Самое главное, но и самое трудное - всегда помнить о помощи адресату. Если хотите, чтобы вас правильно поняли (а иначе зачем производить речевой акт), сделайте так, чтобы непонимание стало невозможным. Однако это легко сказать, сделать очень трудно. И в устном, и в письменном общении адресанта всё время подстерегают риски неправильного понимания и, как было видно из вышеприведённого примера, он далеко не всегда может их предусмотреть и даже предвидеть. Естественно, в статье невозможно не только рассмотреть весь объём рискогенных фактов реального общения, но даже дать их приблизительную типологию. Остановимся только на наиболее вопиющих фактах из речи в СМИ, чтобы привлечь внимание к самой проблеме рискогенно-сти в составе речеведения.
Типы вопиющих фактов.
1. Элементарное непонимание в результате употребления слова, незнакомого и потому непонятного массовому адресату СМИ. Далеко не всегда слово понимается даже после прочтения целого текста статьи. Так, для незнающих английский язык остаётся не вполне понятым слово лоукостер в сообщениях об авиакомпаниях с низкими ценами (Кто же мешает лоукостерам появляться в нашем небе? - Вести, 02.08.2013); сокращение гемор: Этот гемор сотворила власть (речь идёт о суде над Навальным, слова С. Доренко, Эхо Москвы, 31.07.2013, скорее всего это сокращённое геморрой в переносном значении). Первое из них (ло-укостер), вероятно, распространено в коммерческой системе авиакомпаний, второе (гемор) связано с обыденным экспрессивным геморрой (нажили себе геморрой на свою голову), третье (напостил) - сленговое в интернет-среде (=отправил пост, т. е. реплику по поводу чего-либо), но каждое из них даже в целом тексте многим непонятно. Более целесообразно поступила газета «Поиск», разъяснив значение слова лоукостер. Аналогично поступил «Московский комсомолец», соотнеся слово коворкинг с его английским источником coworking, однако это дано в середине текста, а бросающийся в глаза заголовок Короли из коворкин-гов (МК, 15.07.2013) совершенно непонятен даже знающим английский язык из-за искажённой передачи звучания.
Более употребительно, хотя всё-таки некоторый риск непонимания есть, использование слов, словообразовательно связанных с уже адаптированными в русском языке (например, консал-
тинг) - производное от давно известных и понятных консультировать, консультация. Однако вопросы в «Службу русского языка» показывают, что из-за разницы в написании (ориентация в консалтинг не на букву: латинское и^-русское у, а на английское произношение этого слова) многие не связывают его со знакомыми словами и не понимают. Некоторые слова понимаются смутно - по смыслу целого текста (спойлер, вендинг, вендинговая торговля, вендинговый магазин, офисный планктон), не всем понятен даже такой, казалось бы, ясный термин, как систадмин (системный администратор).
Речеведение должно фиксировать все такие случаи и отслеживать степень их непонимания.
2. Неправильное понимание как отдельного слова, так и основного смысла статьи возможно по вине адресанта (не знает правильного значения слова). Например, в СМИ журналисты нередко говорят о вирусе холеры и даже стрептококка, что может привести к узуализации ошибочного употребления. Так ностальгия (тоска по родине) стала употребляться гораздо шире: и как тоска по прошлому, по всему, что утрачено. И это расширенное значение уже кодифицировано. Артефакт (нечто сделанное руками человека) в СМИ, по незнанию, стало употребляться как обозначение чего-то неизвестного и даже природного образования, но пока это новое значение кодифицированным не стало.
Чаще неправильное понимание возникает у адресата из-за незнания употребленного адресантом слова (шопер большинство воспринимает равным слову продавец или покупатель, тогда как это ни то, ни другое, а особая профессия помощника покупателям в их ориентации в лабиринтах торговых залов супермаркетов).
Значительно более опасны для адресанта безграмотные фразы типа красующейся рекламы в Саратове: Займём 20 тысяч рублей сразу вместо Дадим взаймы. Неправильного понимания тут, конечно, не происходит, но риск потери имиджа адресанта явно есть. А вот в случае неучёта рискогенности фраз с неразли-чаемыми падежными формами неграмотность построения фразы грозит искажением (до противоположного!) смысла: заголовок ЦРУ переиграло КГБ при любом порядке слов будет двусмысленным. Его понимание (до прочтения статьи) зависит от настроя адресата. Бывают также случаи, когда нужный смысл и по прочтении статьи доступен только обладателю соответствующих знаний: Ацетиленовые фонари сменили керосиновые бакены. Не всякий поймёт, что в этой замене новое и чем это новое лучше, а разъяснений в статье нет.
Риск неправильного понимания в случае совпадающих форм именительного и винительного падежей возникает всегда, поэтому нельзя допускать таких построений, изменение порядка слов в этих случаях ничего не даёт.
3. Риск создания безответственности тоже не редок.
В русском языке, как и в любом другом, в системе заложены возможности обозначения предметов, явлений и процессов окружающего нас мира с разной степенью конкретности / обобщённости. Пределом неконкретности является диффузность обозначения, характерная для местоимений, указывающих на что-либо, но не называющих. При этом возможны как языковые диффузы, так и речевые, употребляемые диффузно не всегда, а в конкретной фразе. Местоимение диффузно в системе и приобретает указание на нечто конкретное в каждом случае употребления: говорящий -я, а слушающий - ты, но в процессе речевого взаимодействия меняются роли адресанта и адресата и соответственно я и ты. На этом основан один из рассказов Л. Пантелеева: ребенок, еще не овладевший системой языка полностью, создает не существующее в ней слово тыблоко. В непринужденном неофициальном общении возможность обозначить что-либо диффузом востребовано так часто, что этому явлению были посвящены специальные главы коллективных монографий Института русского языка [РРР, 1973; 1983]. В разговорной речи диффузы нередко являются индивидуальными (петрушка - и о себе в шляпке, и о костном туберкулезе, и об анализе на протромбин) или семейными (старинный летчик - обо всем старом) и общеупотребительными (бал -вещь хорошая), но даже в этих случаях понятны адресату.
Опасны диффузы в научной речи, если начинают употребляться за рамками терминологического значения (категория, безграмотное вирус холеры). Безответственность порождается все укрепляющейся диффузностью при обозначениях в СМИ деятеля (Москва согласилась / отказалась / предложила и т. д. - фразы совершенно нормальные, но не позволяющие выявить отвечающего за те или иные действия: кто именно согласился / отказался / предложил...). Диффузная семантика позволяет избежать риска судебной ответственности за свое утверждение, но одновременно снимает ответственность конкретных лиц во власти. Злоупотребление такими диффузно-обобщенными обозначениями спасает журналистов, но риск погубить даже ростки гражданского общества тоже возникает: гражданское общество строится на максимально выраженной ответственности каждого, но каждый в диф-
фузных образованиях исчезает. Вместе с тем любой текст, скажем «Российской газеты», диффузами изобилует. Есть диффузы неизбежные, см., например, из РГ, 25.07.2013 «За счет оборонки»:
Вчера премьер-министр Дмитрий Медведев провел совещание по развитию отечественного станкостроения в целях модернизации военно-промышленного комплекса.
Перспективные и уже действующие российские разработки глава правительства посмотрел в Московском государственном технологическом университете «СТАНКИН». Здесь в 2008 году был создан Государственный инжиниринговый центр (ГИЦ), призванный обеспечить технологическую независимость и конкурентоспособность отечественного машиностроения. Фактически здесь создали мини-модель машиностроительного комплекса, на которой проходит как освоение иностранных передовых разработок, так и внедрение собственных. Дмитрия Медведева провели через лаборатории технологической обработки концентрированными потоками энергии, технологий роботизированного машиностроительного производства и технологий безлюдного производства и автоматизированной механообработки.
Большинство диффузно-обобщённых слов здесь необходимы: без них просто не обойтись в короткой информационной заметке.
Другое дело - статья «Сердюков опять промолчал» (Там же), фрагмент из которой тоже приводим:
За последнее время военное следствие об этом громком уголовном расследовании говорит крайне редко и очень скупо.
Зато не молчат адвокаты Сердюкова. После информации о возбуждении еще двух уголовных дел зашита впервые выразила недовольство тем, что и как пишут журналисты про «оборонное» дело. Во-первых, публикации в прессе, на взгляд адвокатов, негативны; во-вторых, они «нередко сопровождаются искажением фактов, умолчанием о существенных обстоятельствах событий, ненужной и необоснованной истерией».
Защитники говорят, что им известен «заказчик» нехороших статей. Все «искусственно подогревается правоохранительными органами, которые постоянно возбуждают уголовные дела без достаточных, на наш взгляд, оснований».
Выделенные мною обобщенно-диффузные слова вполне могли бы быть заменены ФИО следователей и адвокатов, но журналист намеренно этого не делает во избежание ответственности, хотя сам же упрекает диффузно названное следствие в утаивании, замалчивании фактов и нереагировании на вопросы.
Баланс конкретного и диффузного особенно важен в сфере делового общения. Российская незаконопослушность и неработоспособность законов - во многом результат несоблюдения такого баланса (см. [Сиротинина, 2013б; Кормилицына, 2009а, б] и статью М. А. Кормилицыной в настоящем сборнике, а также [Кор-милицына, Сиротинина, 2011] о вреде неопределенности в передаче информации).
4. Процессы, обедняющие систему языка. Думается, что в проблематику речеведения входит не только изучение реальных коммуникативных неудач из-за непонимания, неправильного понимания и даже искажения в сознании адресата полученного смысла сообщения. Речеведение изучает употребление языка, а оно вызывает и изменения в системе языка. Поэтому ещё один риск узуального использования языка - риск изменения его системы не в сторону развития - обогащения языка. Некоторые изменения узуса - результат облегчения усилий адресанта: зачем выбирать нужное слово из синонимического ряда, зачем добиваться точности и полноты информации.
В результате экономии усилий адресанта адресат привыкает слышать и читать одни и те же слова, которые приобретают статус модных. Модные слова буквально навязываются СМИ, а теперь ещё и социальными сетями Интернета, оседают в мозгу даже культурных людей и, естественно, даже им первыми приходят на ум во время общения. Получается замкнутый круг: массы влияют на СМИ, которые подстраиваются под своего адресата, а он ориентируется на СМИ. Разорвать этот порочный круг очень трудно, но если этого не сделать, узкий круг модных слов заменит систему русского языка с его богатейшими возможностями выражения разных оттенков смысла [Сиротинина, 2013а].
Все усилия и СМИ, и школы, и широкого просвещения в вопросах культуры речи, может быть, введение особых экзаменов для занятия некоторых должностей (учителей, следователей, журналистов, претендентов на работу во власти, кандидатов в депутаты разных уровней.) должны быть направлены на то, чтобы предотвратить уже сформировавшийся риск обеднения русского языка. Бессмысленно бороться только с засорением литературного языка ненужными заимствованиями из других языков, жаргонов, просторечия, заменой литературных экспрессивов матом. Бороться надо за обогащение литературного языка, не сохранение (это его умертвит), а именно обогащение, развитие.
Наше время создало серьёзные причины для беспокойства за судьбу языка: формализация школьного преподавания, нередко сведённого к подготовке сдачи ЕГЭ, в СМИ засилье модных слов,
утрата привычки к чтению истинно художественной литературы, развитие общения через Интернет, породившее спонтанность письменной речи, кардинально изменив её сущность (возможность обдумывания и черновика).
Однако наблюдения речи в СМИ показали и явные проявления своеобразного её очищения. Этот процесс затронул не только очищение от вредных наслоений нелитературного и восстановление в «конкурентной борьбе» с заимствованным тинейджер исконно русского подросток, просторечным схожий - литературного похожий (начало появляться и сходный), но и в борьбе точных слов с засилием диффузов (см. [Сиротинина, 2013б]). Восстанавливается вариативность лексического наполнения многих позиций (обстоятельства меры, степени: уже не только крайне, но и весьма, невообразимо, очень, чрезвычайно; прекратилось вытеснение довольно из этой позиции); возродилось выражение смысла «помимоволия» через постпозицию глагола быть (при таких предикатах, как должен был что-либо сделать, нельзя, можно было, надо, нужно было и т. д.); встречаются уже не только уродливые касательно, касаемо, но и возрожденное что касается, касающихся и т. д.
Все эти процессы тоже входят в проблематику речеведения, хотя они следствие предотвращения риска обеднения языка, то есть выходят за пределы речи.
На успехах речеведения базируется прогнозирование изменений языковой системы. Речеведение должно быть в основе кодификации узуальных норм, работы по повышению культуры речи населения и улучшению школьного преподавания русского языка.
Библиографический список
Гвоздев А. Н. Современный русский литературный язык. Фонетика и морфология. М. : Учпедгиз, 1958. 496 с.
Ермакова О. П., Земская Е. А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект / под ред. Е. А. Земской и Д. Н. Шмелёва. М. : Наука, 1993. С. 30-64.
Кожина М. Н. О некоторых основных вопросах речеведения // Слово есть дело : сб. науч. тр. в честь юбилея проф. И. П. Лысаковой. СПб., 2010. С.151-155.
Кормилицына М. А., Сиротинина О. Б. Язык СМИ : учеб. пособие. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2011. 92 с.
Кормилицына М. А. О некоторых синтаксических характеристиках «постновояза» на страницах современной прессы // Проблемы речевой ком-
муникации / под ред. М. А. Кормилицыной, О. Б. Сиротининой. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2009а. Вып. 9. С. 38-45.
Кормилицына М. А. Неопределенность как один из распространенных в современной прессе способов подачи информации // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2009б. Т. 9, вып. 3. С. 70-74.
Кукушкина О. В. Основные типы речевых неудач в русских письменных текстах. М. : Диалог - МГУ, 1998. 288 с.
РРР 1973 - Русская разговорная речь. М. : Наука, 1973. 485 с.
РРР 1983 - Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М. : Наука, 1983. 238 с.
Речеведение : современное состояние и перспективы : материалы меж-дунар. науч. конф. в честь юбилея М. Н. Кожиной / отв. ред. Е. А. Баженова / Перм. гос. ун-т. Пермь, 2010. 538 с.
Сиротинина О. Б. Ослышки в разговорной речи // Теория языка, методы его исследования и преподавания. Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1981. С. 233-236.
Сиротинина О. Б. Модные слова : причины образования и риски употребления // Проблемы речевой коммуникации / под ред. М. А. Кормилицыной. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та. 2013а. Вып. 13. С. 5-14.
Сиротинина О. Б. Русский язык : система, узус и создаваемые ими риски. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та. 2013б. 96 с.
УДК 811.161.1:070
М. А. Кормилицына
КАК ПОМОЧЬ АДРЕСАТУ ПРАВИЛЬНО ИНТЕРПРЕТИРОВАТЬ СООБЩЕНИЕ?
В статье на материале современной прессы анализируются причины непонимания или неправильного понимания содержания сообщаемой информации и авторских намерений. Они могут быть вызваны не только недостаточным уровнем коммуникативной компетентности автора, но и сложностью самой языковой системы. Особое внимание уделяется способам и средствам, облегчающим понимание авторской мысли.
Ключевые слова: понимание, коммуникативная компетентность, сложность языковой системы, вставные конструкции, метатекстовые средства, уточняющие обороты, сложные предложения с комментирующе-распространительным значением.
M. A. Kormilitsyna
HOW TO HELP THE RECIPIENT INTERPRET THE MESSAGE CORRECTLY?
The article analyses the causes of misunderstanding or misinterpretation of the message of the given information and author's intentions on the basis of the modern press, which can be caused not only by insufficient level of communicative
