CC BY
56
Мамяченков В. Н. Борьба органов правопорядка с «антиобщественными, паразитическими элементами» в начале 1950-х годов (на материалах Свердловской области) / В. Н. Мамяченков // Научный диалог. — 2016. — № 8 (56). — С. 157—170.
ERIHdW
Журнал включен в Перечень ВАК
и L R I С H'S PERIODICALS DIRECTORY-
УДК 94 (470.54):351.84"1952/1955"
Борьба органов правопорядка с «антиобщественными, паразитическими элементами» в начале 1950-х годов (на материалах Свердловской области)
© Мамяченков Владимир Николаевич (2016), доктор исторических наук, доцент кафедры теории управления и инноваций, Институт государственного управления и предпринимательства, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (Екатеринбург, Россия), [email protected].
Статья посвящена актуальной, но редко затрагиваемой и мало исследованной в отечественной историографии теме — нищете в бывшем СССР Исследование проведено на материалах трех архивов: Государственного архива Свердловской области (ГАСО), Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) и текущего архива Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Свердловской области (ТОФСГССО). Научная новизна работы видится в том, что в оборот вводятся новые материалы, обнаруженные автором в указанных учреждениях. Декларируется, что Великая Отечественная война фактически способствовала консервации всякой борьбы с нищетой. Дается определенное представление о кампании борьбы с «антиобщественными, паразитическими элементами» в масштабе всего бывшего СССР и на Среднем Урале, развернувшейся в начале 1950-х годов. Приводятся цифровые и фактологические материалы, характеризующие уровень материальной обеспеченности советских граждан. Утверждается, что низкий жизненный уровень населения СССР, особенно в период до 1960-х—1970-х годов, был вызван вполне конкретными причинами, главной из которых было безраздельное господство планово-распределительной системы хозяйствования в экономике в сочетании с тоталитарно-авторитарными методами управления социально-политической жизнью. Констатируется, что такое сочетание обрекало страну на заведомо экстенсивный характер развития и в перспективе должно было привести (и привело) к тотальному технологическому отставанию от передовых стран и стагнации низкого уровня жизни населения.
Ключевые слова: нищенство; бездомные; Свердловская область; правоохранительные органы; социальное обеспечение; уровень жизни.
1. Историография проблемы
Как только мы начинаем говорить о такой фундаментальной проблеме человечества, как нищета, то в памяти сразу же возникает полемика К. Маркса с П. Прудоном и их бессмертные труды [Маркс, 1955; Proud-ьюп, 1846]. Эти два великих ученых первыми попытались с помощью научного инструментария исследовать данное явление, хотя оно появилось, конечно, не в XIX веке — ведь это проблема из разряда «вечных» проблем человечества. Тем не менее коммунистическая идеология, утвердившаяся в нашей стране после 1917 года, категорически отрицала наличие нищеты в «первом в мире социалистическом государстве». Именно поэтому данная проблема применительно к СССР в советский период практически не исследовалась. «Нищих у нас нет!» — это звучало гордо, хотя и было заведомой неправдой.
Граждане же нашей страны, в силу различных обстоятельств ставшие нищими и бродягами, рассматривались советскими властями в целом как «антиобщественные, паразитические элементы» [ЦДООСО, ф. 4, оп. 49, д. 130, л. 32]. Соответственно, борьба с ними всегда являлась одной из важных задач карательных органов государства. Исключение здесь составляли только нетрудоспособные беспомощные люди, оставшиеся без должного попечительства и, как правило, не имеющие постоянного места жительства. Их наличие власти неохотно объясняли неразворотливостью системы социального обеспечения, а также недоработками различных общественных организаций. Это и были, по сути, «официальные» нищие — им, по крайней мере, государство не грозило наказанием.
В то же время в первое послевоенное десятилетие страна, по многочисленным свидетельствам очевидцев, буквально кишела нищими «по жизни» — ими традиционно считались граждане, просящие подаяние (чаще всего это были инвалиды войны, получающие мизерную пенсию). А кроме них, еще многие и многие тысячи граждан с низкими доходами влачили нищенское существование. Поэтому власти, борясь с «паразитическими элементами», фактически просто стремились создать иллюзию материального благополучия своих граждан.
Негласный запрет на разработку проблемы нищеты в нашей стране продолжался до начала радикальных социально-экономических реформ второй половины 1980-х годов. Поэтому первые работы по данной тематике появились только после 1991 года [Айвазян и др., 2001; Львов, 2004; Попова, 1998; Шевяков и др., 2001], но и они носили достаточно общий характер. Что же касается работ регионального характера, то на сегодняшний день эта проблема в рамках Уральского региона и Свердловской области
практически не имеет историографии и нуждается в обширных исследованиях. Предлагаемая статья, как нам представляется, будет определенным вкладом в ее разработку.
2. Нищие в СССР
Никто не станет отрицать тот факт, что проблема нищеты «досталась» советской власти по наследству еще от царской России. В ходе же гражданской войны, коллективизации и индустриализации эта проблема обострилась до чрезвычайности. Соответственно и меры борьбы с ней были чрезвычайными. В наши дни в это уже трудно поверить, но в тяжком 1933 году (тяжком, прежде всего, по причине продолжавшегося ужасного голода) украинские коммунистические власти «закрыли» город Киев для посещения посторонних лиц. Причиной этому беспрецедентному решению было огромное количество изголодавшихся и обнищавших людей, устремившихся в города в поисках продовольствия. В секретном постановлении бюро Киевского обкома КП(б)У «О запрете въезда в г. Киев из городов и сел Киевской области» от 9 апреля 1933 года, в частности, говорилось следующее: «С целью разгрузки г. Киева и недопущения в город бездомных, беспризорных и нищенствующих бюро обкома постановляет: <...> запретить всем гражданам въезд в г. Киев из городов и сел Киевской обл. без специального разрешения горсоветов, РИКов, сельсоветов, руководителей предприятий, учреждений, профессиональных, кооперативных, страховых и прочих организаций».
Далее постановление обязывало все советские, партийные и общественные учреждения, а также сельсоветы выдавать командировки своим сотрудникам «только в случаях действительной необходимости», а органы железнодорожной охраны и Днепровское госпароходство — «организовать и осуществлять строжайший контроль» за выполнением постановления. Милиции же предписывалось «усилить надзор и установить посты на всех шоссейных и грунтовых дорогах, ведущих в Киев, для недопущения в город не имеющих надлежащих разрешений и права въезда в Киев», а также «не допускать никаких ночных очередей, особенно у хлебных лавок» и «честно следить за тем, чтобы ворота и подъезды во всех домах были закрыты не позже 10 час. вечера с целью недопущения ночлежек в погребах, чердаках, парадных лестницах, подъездах, подворотнях и т. д.» [Архив.].
Но, вопреки этому грозному постановлению, нищие и бродяги проникали в Киев и, что называется, «портили ему лицо». Поэтому 25 июня того же года было принято новое постановление секретариата Киевского обкома КП(б)У — уже «Об очистке Киева от нищенских и бродяжных элемен-
тов». Этим документом в целях «недопущения притока в Киев нищенских и бродяжных элементов, заносящих эпидемические заболевания» предписывалось «категорически запретить продажу, как по железнодорожному, так и водному транспорту, билетов в Киев и близлежащие к нему станции и пристани в радиусе 50 км от Киева, за исключением случаев представления специальных однотипных справок сельсоветов с точным указанием фамилии командированного, места поездки, цели поездки и срока, а также за исключением лиц, направляющихся в Киев для продажи сельскохозяйственных продуктов».
Далее этот документ требовал: «Для борьбы с все же просачивающимися в поезда бродяжническими и нищенствующими элементами, как безбилетными, так и сумевшими разными способами получить билеты, и недопущения их в Киев установить подвижные посты, задачей которых является систематическая проверка и вылавливание в поездах просочившихся бродяжнических и нищенствующих элементов, независимо от наличия у них билетов, и сдача их на ближайшей станции, не доезжая Киева, местной бригаде для формирования отрядов и отправки в соответствующем порядке» [Архив...].
Мы не зря так обширно процитировали эти два постановления: ведь из них следует, что тогдашние украинские власти фактически низвели своих нищих и бездомных граждан (ставших таковыми, кстати, по их же милости) до уровня прокаженных эпохи средневековья. Именно поэтому в обоих документах много места уделено организации банно-прачечного обслуживания как преследуемого «контингента», так и всего населения.
Великая Отечественная война, как ни странно, способствовала консервации всякой борьбы с нищетой, так как в условиях действия законов военного времени любые жалобы населения отметались с порога во имя реализации одного принципа: «Все — для фронта, все — для Победы!». Помимо этого, в военное время действовало множество ограничений и запретов, в том числе запреты на перемещение по территории страны и переход с одного места работы на другое. С учетом действовавшей в стране семидневной рабочей недели и полного отсутствия гражданских свобод все эти ограничения ставили советских людей фактически в положение государственных крепостных, а проблема их нищеты никого не интересовала.
После окончания же войны у властей на целый ряд лет в руках был замечательный аргумент, парирующий любые жалобы и обращения граждан: «Мы пережили великую войну и понесли огромные потери. Подождите, нужно время для восстановления народного хозяйства». Но годы шли, а заметного улучшения не наступало. В вышестоящие инстанции шли ты-
сячи писем, в которых граждане (в том числе и партийные) жаловались на невыносимые условия жизни и ужасную нищету. Так, осенью 1952 года к самому Сталину обратилась секретарь партбюро одной из железнодорожных станций Рязанской области В. Ф. Дейкина. Она с горечью писала вождю: «Сейчас октябрь, а у нас черный хлеб и то не достанешь, а сколько высказывают рабочие неприятных слов и не верят в то, что пишут (в газетах. — В. М), что, дескать, нас обманывают... Я остановлюсь только на фактах, ибо описывать — не хватит бумаги, чтоб письмом переслать.
1. Черный хлеб в очередь.
2. Белого не достанешь вообще.
3. Масла ни растительного, ни сливочного нет.
4. Мяса в магазинах нет.
5. Колбасы нет.
6. Круп никаких нет.
7. Макарон и других мучных изделий нет.
8. Сахару нет.
9. Картошки в магазинах нет.
10. Молока и других молочных изделий нет.
11. Жиров (сала и т. д.) нет.
Я не клеветница, я не злопыхатель, я пишу горькую правду, но это так. Местное начальство все получает незаконно, как говорят, из-под полы, доставляют на квартиры им их подчиненные. А народ для них — как хочет, им дела мало. Прошу выслать комиссию и привлечь к ответственности виновных, научить, как следует, как планировать потребности. А то сытый голодному не верит» [Хлевнюк, 2015, с. 408—409].
К процитированному можно добавить, что в Свердловской области в 1952 году среднестатистический колхозник употребил лишь 13 кг мяса (в несколько раз ниже физиологической нормы потребления), а колбас и рыбы — соответственно 110 и 220. граммов [ГАСО, ф. Р1813, оп. 14, д. 1403, л. 1—2, 4—5, 12, 34, 322—323; ТОФСГССО, текущий архив, статистические., л. 44]. Таким образом, подавляющую часть свердловских колхозников смело можно было отнести к категории нищих.
Такое же катастрофическое положение было и с промтоварами, особенно в сельской местности. Например, кожаную обувь в 1952 году в стране смог приобрести только каждый четвертый крестьянин. А житель одной из деревень Тамбовской области писал в декабре 1952 года все тому же Сталину, что в их колхозе «колхозники имеют одну зимнюю одежду на 3—4 члена семьи, дети зимой у 60 % населения учиться не могут, ибо нет одежды» [Хлевнюк, 2015, с. 436]. Даже в более зажиточной Свердлов-
ской области в указанном году колхозники приобрели в среднем на душу одну пару обуви (разной, включая тапочки), одну пару носок (чулок) и полтора килограмма хозяйственного мыла (туалетным они практически не пользовались) [ГАСО, ф. р1813, оп. 14, д. 1403, л. 6—7].
3. Очередная кампания
Между тем за год до данного письма в стране началась очередная кампания. Надо сказать, что вообще одной из характерных особенностей властных структур Советского Союза был «кампанейский» характер их деятельности. Бурно проведя и так и не завершив одну кампанию, власти с тем же энтузиазмом разворачивали следующую. Поскольку прерогатива подобных инициатив безоговорочно принадлежала центральным органам управления, то региональные структуры оставались в роли заложников такой «кампанейской» политики союзных властей. И вот 23 июля 1951 года вышел очередной «кампанейский» Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами», главной идеей которого была ликвидация в стране нищих и бездомных граждан.
Естественно, что вскоре состоялось соответствующее решение властей Свердловской области, а уже в конце октября 1951 года начальник управления милиции УМГБ по Свердловской области комиссар милиции III ранга (генерал-майор) В. И. Галкин предоставил в обком КПСС справку о ходе выполнения вышеупомянутого Указа. В ней говорилось, что только за неполные два месяца — с 1 сентября по 25 октября 1951 года — в городах и районах Свердловской области задержано и направлено в органы социального обеспечения 289 нетрудоспособных нищих. Кроме того, за тот же период за бродяжничество было арестовано и привлечено к уголовной ответственности 42 человека. Причиной их задержания было то, что они, являясь трудоспособными, нигде не работали и, не имея постоянного места жительства, проводили время на базарах, возле ресторанов, чайных, пивных, столовых и других общественных местах, занимаясь попрошайничеством. В качестве примера приводился некий гражданин Н. С. Соколов, 1928 года рождения, который выдавал себя за нищего инвалида, просто пряча руку под рубашку [ЦДООСО, ф. 4, оп. 49, д. 130, л. 32].
Интересно, что в этом милицейском донесении город Свердловск даже не упоминается, то есть вышеприведенные цифры касаются только других городов и районов Среднего Урала. Поэтому самое большое количество нищих, как это следует из документа, было зафиксировано в Нижнем Тагиле и Каменск-Уральском. При этом комиссар Галкин, не ограничиваясь
сухими цифрами милицейской отчетности, в духе своего времени позволил себе довольно жестко раскритиковать работу государственных органов. В частности, он писал: «Существенным недостатком в борьбе с нищенством является то, что органы социального обеспечения горрайсове-тов депутатов трудящихся, несмотря на специальное решение Исполкома Облсовета № 737-30с от 10 августа 1951 г. по этому вопросу, оказались неподготовленными к приему нищих. Значительная часть нищих, переданных милицией органам собеса, освобождались ими из-за отсутствия у них путевок в дома инвалидов и престарелых, и освобожденные снова оказались на улицах городов и населенных пунктов». Далее высокий милицейский начальник привел вопиющие факты равнодушия социальных работников: например, в Алапаевске Горсобес так и не оказал никакой помощи бездомным А. С. Шадриной, Т. Г. Трофимовой и П. Н. Еремушкину (первая — 1862-го, а двое других — 1882 годов рождения). А в Нижнем Тагиле органы социального обеспечения отказались помочь сразу 12 престарелым гражданам, которых подобрала и пыталась им передать милиция. Несчастные старики так и остались брошенными на произвол судьбы. [ЦДООСО, ф. 4, оп. 49, д. 130, л. 33].
Активная часть кампании по ликвидации «паразитических элементов» продолжалась недолго: как и многие предыдущие, она захлебнулась в потоке повседневной суеты и множества других нерешенных задач. Между тем количество нищих никак не уменьшилось. И вот уже в октябре 1952 года начальник Управления милиции города Свердловска В. А. Шашкин сообщал в обком КПСС, что за 9 месяцев «изъято с улиц и общественных мест» 774 нищенствующих человека, из коих в самом Свердловске проживало только 418, а прочие приехали из городов и районов области. «Изъятыми» гражданами органы милиции распорядились следующим образом: 4 из них были устроены (все-таки!) в дом престарелых, 7 — направлены в Об-лсобес и 68 — в райсобесы (откуда они, надо полагать, были отпущены «с миром»), 339 — переданы опекунам и родственникам и 356 — удалены из города «путем взятия подписок о выезде в 24 часа».
И все так же глава городской милиции сетовал на пассивность социальных служб: «Необходимо отметить, что как городской, а также и районные собесы г. Свердловска вопросами борьбы с нищенством и трудоустройством последних должным образом не занимаются. В результате направляемые нами нищие ими освобождаются без разрешения вопроса о трудоустройстве или направлении в дома престарелых и вновь продолжают вести бродячий образ жизни и нищенствовать» [ЦДООСО, ф.4, оп.50, д.114, л.85].
Точно такая же обстановка наблюдалась и в других регионах, то есть по всей стране. Не боясь сильно ошибиться, можно утверждать, что в дальнейшем положение с нищенством в СССР стало изменяться к лучшему, только начиная с 1960-х годов, по мере повышения уровня жизни населения. В доказательство этого можно привести два документа от 1954 года: доклад МВД СССР в Президиум ЦК КПСС о мерах по предупреждению ликвидации нищенства и сообщение партийного руководителя Москвы Е. А. Фурцевой руководителю страны Н. С. Хрущеву о проведении мероприятий по борьбе с нищенством в Москве.
В докладе, датированном 20 февраля, сообщалось: «Несмотря на принимаемые меры, в крупных городах и промышленных центрах страны все еще продолжает иметь место такое нетерпимое явление, как нищенство. За время действия Указа Президиума Верховного Совета СССР от 23 июля 1951 года "О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами" органами милиции в городах, на железнодорожном и водном транспорте было задержано нищих:
во 2-ом полугодии 1951 года — 107 766 человек; в 1952 году — 156 817 человек; в 1953 году — 182 342 человека.
Среди задержанных нищих инвалиды войны и труда составляют 70 %, лица, впавшие во временную нужду, — 20 %, профессиональные нищие — 10 % и в их числе трудоспособные граждане — 3 %.
<.. .> Органы социального обеспечения и местные Советы депутатов трудящихся не уделяют должного внимания работе по предупреждению и ликвидации нищенства, плохо занимаются устройством нищих в дома инвалидов и престарелых, их трудоустройством, а также делом определения им пенсий и патронирования. Так, из числа задерживаемых нищих по г. Москве, Ленинграду и Ростову трудоустраивается и помещается в дома инвалидов и престарелых не более 2—3 %.
Одной из основных причин неудовлетворительного устройства нищих является отсутствие достаточного количества домов для инвалидов и престарелых и интернатов для слепых инвалидов, строительство которых <...> идет крайне медленно, а ассигнуемые на это средства ежегодно не осваиваются <...> В связи с этим органы милиции вынуждены подавляющее большинство задерживаемых нищих освобождать» [Livejournal.].
Во втором документе, датированном 10 апреля 1954 года, говорилось: «За последнее время в Москве увеличилось количество лиц, занимающихся нищенством. За 6 месяцев Управлением милиции г. Москвы за-
держано около 3500 чел., занимающихся нищенством, в том числе жителей Москвы 554, остальные, прибывшие из Калужской, Московской и других областей, и некоторая часть, не имеющих определенного местожительства. Из общего числа задержанных около 1000 человек направлено к постоянному месту жительства, по делу 54 чел., неоднократно ранее задерживавшихся, проводится следствие. Органами социального обеспечения 255 человек определены в дома инвалидов, больницы и переданы под надзор попечителей, оказывается также материальная помощь и проводится работа по трудоустройству нищенствующих. Однако несмотря на принимаемые меры ежедневно на улицах и в общественных местах города появляются лица, занимающиеся нищенством <.. .> Среди занимающихся нищенством значительная группа престарелых и инвалидов, многие из них уклоняются от оказываемой помощи в трудоустройстве и направлении в дома инвалидов» [Архив.].
Кстати, то, что даже бездомные граждане часто не выражали никакого желания быть помещенными в дома-интернаты, неудивительно: нередко условия проживания там были немногим лучше бездомного жития. Так, даже через 20 лет после описываемых событий — уже в 1974 году — из 30 различных домов-интернатов системы социального обеспечения Свердловской области 7 вообще не имели никаких (!) видов благоустройства [ЦДООСО, ф. 4, оп. 83, д. 263, л. 5]. Надо полагать, в начале 1950-х положение было значительно хуже.
Фактически не только у нищих, а и у формально обеспеченных жильем и работой граждан положение было незавидное: ведь СССР, по сути, был богатой ресурсами страной, населенной нищими людьми. И, хотя жаловаться на это было, в общем-то, некому, люди все-таки писали и писали письма «наверх», в вышестоящие инстанции, так или иначе на что-то надеясь и размышляя по поводу своей скудной, нищей и беспросветной жизни. В ноябре 1955 года некто Осипов, житель Нижнего Тагила, отправил письмо на имя Н. С. Хрущева: «Нижний Тагил, как Вам известно, большой город, но порядка в этом большом промышленном городе нет. Как Вы будете расценивать, если в Тагиле, а в частности на поселках Уралвагонзавода, вот уже длительный период времени в магазинах за черным хлебом, не говоря о белом, создаются огромные очереди, стоят по несколько часов и подчас не могут купить хлеба, не будем мы вспоминать мясо, сахар, масло, молоко. За этими продуктами, выражаясь образно, битвы, Никита Сергеевич, мы люди советские, привыкли к трудностям и их мы очень хорошо понимаем и разбираемся в этих трудностях, но когда уже дело доходит до безобразий, граничащих не с труд-
ностями, а с другим, когда население не может своевременно купить кусок хлеба черного, еще идя с работы, простоять 2—3 часа в очереди и уйти ничего не купив, это уже никуда не годится... На все имеющиеся неполадки в торговле и снабжении населения г. Н. Тагила местные власти реагируют очень плохо или вообще не обращают внимание, потому что положение в снабжении населения не улучшается, а, наоборот, ухудшается» [Архив...].
4. Борьба без перспективы
Конечно, советской власти не удалось решить проблему нищенства полностью — в условиях господства командно-административной системы управления и планово-распределительной экономики это задача заведомо не решаемая. При таком раскладе можно говорить лишь о некотором сокращении числа нищенствующих в «сытые» времена, что и происходило в СССР. Но при этом люди старшего поколения хорошо помнят, как даже в относительно лучшие, приснопамятные «застойные» 1970-е годы на порогах квартир обычных советских граждан время от времени возникали бедно одетые люди и что-нибудь просили, иногда просто хлеба. А паперти немногочисленных в Советском Союзе церквей, территории вокзалов и рынков были излюбленным местом обитания маргинальных слоев населения, прежде всего — нищих.
И, вопреки всем утверждениям официальной пропаганды, количество обездоленных не снизилось до ноля. Наоборот — по мере обострения социально-экономического положения страны их численность в стране быстро увеличивалась. Интересны в связи с этим воспоминания генерал-майора Г. И. Казыдуба, одного из создателей советского «ракетно-ядерного щита». В своей книге генерал описывает, как он с группой офицеров уже в середине 1980 годов изучал малонаселенные районы Сибири с целью определения мест строительства новых шахт для размещения пусковых установок баллистических ракет:
«На вертолетах мы облетали Западную и Восточную Сибирь, побывали в самых глухих местах <...>. В Сибири мы встретились с совершенно пустующими селами. Жуткую, кошмарную картину представляют покинутые, брошенные избы, жилища людей. Севернее Омска, выше районного центра Тары в заброшенных деревнях мы находили умирающих, беспомощных стариков. Месяцами сюда не завозились продукты, эти люди просили у нас хлеба.
Я знаю, что такое голод, я видел голодных людей в годы войны. Но то была война, голод имел свою причину, люди верили в жизнь, надеялись.
В глазах стариков, которые мы увидели через сорок с лишним лет после войны, смотреть было страшно. В их глазах была бесконечная тоска, они были сухи, без слез. Как же стоит после этого относиться к нашему ленинскому ЦК, отцам-руководителям партии и страны, местным властям?» [Казыдуб, 2004, с. 169].
К этим горьким словам генерала трудно что-либо добавить — его устами говорит беспощадная правда.
5. Выводы
Подводя итоги, справедливости ради надо сказать, что проблема нищеты населения — из разряда сложнейших, и решать ее необходимо усилиями не только политиков, экономистов и бизнесменов, но и социологов, философов и даже культурологов. Кроме того, и сама нищета — понятие относительное. Давно известно, что качество жизни, вполне приемлемое для одной страны, может считаться низким в другой. Поэтому и понятия бедности и нищеты сильно разнятся по странам, регионам и даже континентам.
Что касается СССР, то относительно низкий жизненный уровень его населения был вызван вполне конкретными причинами, главной из которых было безраздельное господство планово-распределительной системы хозяйствования в экономике в сочетании с тоталитарно-авторитарными методами управления социально-политической жизнью. Следствием этого были неимоверные военные расходы, обрекавшие экономику на роль вотчины военно-промышленного комплекса, и финансирование ряда малоперспективных и даже авантюристических программ и строек. За примерами далеко ходить на надо — это освоение казахстанской целины, космические исследования, программа мелиорации земель, строительство Байкало-Амурской магистрали и т. д.
Последней из перечисленных строек автор данной статьи посвятил свои воспоминания и размышления, в том числе по поводу ее целесообразности и колоссальной стоимости в материальном и человеческом плане [Мамяченков, 2015]. О цене же, которую пришлось заплатить советскому народу, например, только за космические амбиции государства, с исчерпывающей однозначностью сказал известный российский писатель В. А. Пьецух: «Мы первыми прорвались в космос, но для этого пришлось разуть и раздеть народ, устроив ему среднеафриканский уровень жизни.» [Пьецух, 2001, с. 460].
Сочетание всех вышеупомянутых факторов обрекало страну на заведомо экстенсивный характер развития и в перспективе должно было при-
вести (и привело!) к тотальному технологическому отставанию от передовых стран и стагнации низкого уровня жизни населения.
Источники
1. ГАСО — Государственный архив Свердловской области. Ф.Р1813 (Областное статистическое управление). Оп. 14. Д. 1403. Лл. 1—2, 4—7, 12, 34, 322—323.
2. ТОФСГССО — Текущий архив Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Свердловской области. Статистические разработочные таблицы по результатам обследования домашних хозяйств колхозников (1952—1966 гг.).
3. ЦДООСО — Центр документации общественных организаций Свердловской области. Ф. 4. (Обком КПСС). Оп. 49. Д. 130. Лл. 32—33; Оп. 50. Д. 114. Л. 85; Оп. 83.; Д. 263. Л. 5.
Литература
1. Айвазян С. А. Уровень бедности и дифференциация населения России по расходам : научный доклад / С. А. Айвазян, С. О. Колеников. — Москва, 2001. — 60 с.
2. Архив Александра Н. Яковлева [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.alexanderyakovlev.org/.
3. Казыдуб Г. И. Семь главкомов / Г. И. Казыдуб. — Москва : Наука, 2004. — 319 с.
4. Львов Д. С. Вернуть народу ренту : резерв для бедных / Д. С. Львов. — Москва : Алгоритм, 2004. — 252 с.
5. Мамяченков В. Н. Повседневная жизнь военных строителей на БАМе (записки офицера-тыловика) / В. Н. Мамяченков // В водовороте дней. / сост. А. М. Пинчук. — Киев, 2015. — С. 56—72.
6. Маркс К. Нищета философии : ответ на «Философию нищеты г-на Прудона» / К. Маркс // Сочинения : в 50 т. — Москва,1955. — Т. 4 — С. 65—185.
7. Попова М. Б. Социальная дифференциация и бедность населения / М. Б. Попова. — Петрозаводск : Петрозаводский университет, 1998. — 246 с.
8. Пьецух В. А. Заколдованная страна / В. А. Пьецух. — Москва : Центрполи-граф, 2001. — 544 с.
9. Хлевнюк О. В. Сталин: жизнь одного вождя / О. В. Хлевнюк. — Москва : Corpus, 2015. — 464 с.
10. Шевяков А. Ю. Экономическое неравенство, уровень жизни и бедность населения России : методы измерений и анализ причинных зависимостей / А. Ю. Шевяков, А. Я. Кирута. — Москва : РПЭИ, 2001. — 192 с.
11. Livejournal [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://rurik-l.livejour-nal.com/320923.html.
12. Proudhon P. J. Systeme des contradictions economiques ou Philosophie de la misere / P. J. Proudhon. — Paris, 1846. — T. 1/2.
Law Enforcement Bodies Fighting against "Anti-Social, Parasitic Elements" in the Early 1950-ies (by Example of Sverdlovsk Region)
© Mamyachenkov Vladimir Nikolayevich (2016), Doctor of History, associate professor, Department of Theory of Management and Innovations, Institute of Public Administration and Entrepreneurship, Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin (Yekaterinburg, Russia), [email protected].
The article is devoted to the actual but seldom and little studied subject in the Russian historiography — poverty in the former Soviet Union. The study was conducted on the materials from three archives: State archive of Sverdlovsk region, Documentation centre of social organizations of Sverdlovsk region and current archive of the Territorial body of Federal service of state statistics in Sverdlovsk region. Scientific novelty of the work is seen in the fact that the new materials discovered by the author in the above-mentioned institutions are introduced into usage. It is stated that the Great Patriotic war actually contributed to the preservation of any struggle with poverty. A certain idea is given of th campaign against "anti-social, parasitic elements" across the former Soviet Union and in the middle Urals, which developed in the early 1950-ies. The digital and factual materials are given, that characterize the level of material security of Soviet citizens. It is argued that the low living standards of the Soviet population especially in the period before the 1960s—1970s years were caused by certain reasons, the main of which was total domination of planning and distribution system management in the economy combined with authoritarian and totalitarian methods of management of socio-political life. It is stated that this combination doomed the state to deliberately extensive development, and in the long term had to lead (and have led) to a total technological gap between the advanced countries, to stagnation and low living standards of the population.
Key words: poverty; homeless people; Sverdlovsk region; law enforcement; social security; standard of living.
Material resources
GASO — Gosudarstvennyy arkhiv Sverdlovskoy oblasti. F.R.1813. Statisticheskoye up-
ravleniye Sverdlovskoy oblasti. (In Russ.). TOFSGSSO — Tekushchiy arkhiv Territorialnogo organa Federalnoy sluzhby gosu-darstvennoy statistiki po Sverdlovskoy oblasti. Statisticheskiye razrabotoch-nyye tablitsy po rezultatam obsledovaniya domashnikh khozyaystv kolk-hoznikov (1952—1966 gg.). (In Russ.). TsDOOSO — Tsentr dokumentatsii obshchestvennykh organizatsiy Sverdlovskoy oblasti. (In Russ.).
References
Arkhiv Aleksandra N. Yakovleva. Available at: http://www.alexanderyakovlev.org/. (In Russ.).
Ayvazyan, S. A., Kolenikov, S. O. 2001. Uroven'bednosti i differentsiatsiya naseleniya Rossiipo raskhodam: nauchnyy doklad. Moskva. (In Russ.).
Kazydub, G. I. 2004. Sem 'glavkomov. Moskva: Nauka. (In Russ.).
Khlevnyuk, O. V. 2015. Stalin: zhizn'odnogo vozhdya. Moskva: Corpus. (In Russ.).
Livejoumal. Available at: http://rurik-l.livejournal.com/320923.html. (In Russ.).
Lvov, D. S. 2004. Vernut' narodu rentu: rezerv dlya bednykh. Moskva: Algoritm. (In Russ.).
Mamyachenkov, V. N. 2015. Povsednevnaya zhizn' voyennykh stroiteley na BAMe (za-piski ofitsera-tylovika). In: Pinchuk A. M. (ed). Vvodovorote dney... Kiyev. (In Russ.).
Marks, K. 1955. Nishcheta filosofii: otvet na «Filosofiyu nishchety g-na Prudona». In: Sochineniya. 50. Moskva. 4. (In Russ.).
Petsukh, V. A. 2001. Zakoldovannaya strana. Moskva: Tsentrpoligraf. (In Russ.).
Popova, M. B. 1998. Sotsialnaya differentsiatsiya i bednost'naseleniya. Petrozavodsk: Petrozavodskiy universitet. (In Russ.).
Proudhon, P. J. 1846. Systeme des contradictions economiques ou Philosophiye de la misere. Paris. 1/2. (In French.).
Shevyakov, A. Yu., Kiruta, A. Ya. 2001. Ekonomicheskoye neravenstvo, uroven'zhizni i bednost'naseleniya Rossii: metody izmereniy i analizprichinnykh zavisi-mostey. Moskva: RPEI. (In Russ.).
