Борьба Ап. Григорьева с догматизмом в церковной и общественной жизни и поэма Ивана Карамазова «Великий инквизитор» Текст научной статьи по специальности «Гуманитарные науки»

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

<

|]

ш

а

о.

о

-

>

о.

-

<

<

о

>

Е

ш

>

>

о

54

м

Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022.Т. 5, № 4. С. 55-78.

РЕ|озорЫса] Гецегз. Визяап ап@ Еигореап П1а1орче. 2022. Уо1. 5, по. 4.Р. 55-78.

Научная статья / Ога] ага‹е

УДК 821.161.1

901:10.17323/2658-5413-2022-5-4-55-78

БОРЬБА АП. ГРИГОРЬЕВА С ДОГМАТИЗМОМ

В ЦЕРКОВНОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

И ПОЭМА ИВАНА КАРАМАЗОВА

«ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР»

Институт русской литературы (Пушкинский Дом)

Российской академии наук,

Санкт-Петербург, Россия,

Коп${апт_Багз(@ризНаот.ги

Аннотация. В статье выдвигается предположение, что в сюжете и идео-

логии «Поэмы о Великом инквизиторе» («Братья Карамазовы» Ф. М. Достоев-

ского) содержатся реминисценции из статьи Ап. А. Григорьева «Оппозиция

застоя. Черты из истории мракобесия» (1861), которая была ответом журнала

братьев Достоевских на преследование со стороны консервативных светских

и церковных кругов архимандрита Феодора (в миру А. М. Бухарева), призывав-

шего русское общество отказаться от фарисейских и языческих элементов в

исповедовании христианства, вернуться к «апостольскому православию». По-

следнее А. М. Бухарев понимал как не стесненный догмами и авторитетами

© Баршт К. А., 2022

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 55

Ш К200-летию А. А. Григорьева

свободный путь человека к Богу, осуществляемый при отсутствии администра-

тивного надзора за духовной жизнью верующих. Ряд вопросов, поставленных

в этой статье Ап. А. Григорьевым, в частности проблема «церкви для атеистов»

(людей, не способных усвоить идею Нового Завета), вопрос о безусловности

церковных «догм», о значении церковного и светского «авторитета», о совме-

стимости учения Христа с попытками созидать благо с помощью насилия, на-

шедшие детальное освещение в книгах А. М. Бухарева, обнаруживаются на

уровне реминисценции в «поэме» Ивана Карамазова «Великий инквизитор».

В статье содержится аналитическое рассмотрение творческих взаимоотноше-

ний между Ап. А. Григорьевым, А. М. Бухаревым и Ф. М. Достоевским с под-

ключением оказавшей на них сильнейшее впечатление книги Н. В. Гоголя

«Выбранные места из переписки с друзьями», а также историко-культурный

комментарий к содержанию и итогам творческих контактов названных писа-

телей и мыслителей.

> Ключевые слова: «Поэма о Великом инквизиторе» («Братья Карамазо-

вы» Ф. М. Достоевского), статья Ап. А. Григорьева «Оппозиция застоя. Черты из

истории мракобесия», Н. В. Готоль, А. М. Бухарев, реминисценция, историко-

литературный комментарий

Е Ссылка для цитирования: Баршт К. А. Борьба Ап. Григорьева с догматиз-

мом в церковной и общественной жизни и поэма Ивана Карамазова «Великий

инквизитор» // Философические письма. Русско-европейский диалот. 2022. Т. 5,

№4. С. 55—78. 401:10.17323/2.658-5413-2022-5-4-55-78.

То пе 200й Апшуетзагу оГА. А. спяотеу

АР. СВТСОВТЕУ’$ ЗТВКОСОСГЕ АСАШМ$Т РОСМАТ!Т5М ТМ СНОКСН

АМО РОВЫС ТРЕ АМО ГУАМ КАКАМАЛОУ’$ РОЕМ “ТНЕ СКАМО 1МОУТЗТГОВ”

Коп${апип А. Ваг$ ВЕ

тзНахце ог Визз1ап ГИегагаге (Раз К тзКИ Рот), Киззап Асадету оЁ $<епсез,

51. Рыегзроге, Казча, Коп$апИп_ЪагзВ(@разВЧот.ги

Арз(гасе. ТПе аги е заве3{$ Фа Ше р1о( ап 14ео]ору оЁ Фе “Роет або

(Пе Стапа п9у1$ог” (“ТВе Вгоег$ Кагата2оу” Бу Е. М. РозоеузКу) соптат гег1-

п13сепсез Гог Ше агие Бу Афр. А. бсивойеуа “Орроз1оп оЁ %бабпайоп. Ееабагез

56 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

Гот Ше В1$огу оРоБзсигапИзт ”(1861), мТасй мгаз Фе апзмег оЁ {Пе ]опгпа] оЁ Пе

РозоеузКу Бгоегз (0 Фе регзесийоп Бу сопзегуайуе зесаг ап сКогсН сгез

ОЕ Агспплапа гие ТВеодоте Оп Фе угот1А ог А. М. ВаКНагеу), мпо саПед оп Вазчапй

зосеу {0 абапдоп Ше РКаг!еез ап рабап еетеп{$ ш Фе ргоЁе$1оп оЁ СВ11$0а-

пб, о гегаги 0 АрозюоНс ОгПодоху. А. М. ВиКВагеу ипдегзюоо4 Ше 1ацег аз а гее

ра} оГа регзоп {о бо04, по сопзгатед Бу 9обта$ ап аи(Потез, саглеЯ оц Фе

аБзепсе оЁ адпил1$гаНуе зарегу1$1оп оуег Ме зраа1 Ше оЁ ЪеПеуегз. А питег

ог ааез@оп$ розей т 11$ агае Бу Ар. А. сивонеу, т рагасч]ат, (Пе ргоШет оЁ “Фе

спигсй Гог ае13{5” (реоре мо аге по{ ае {0 аззииПае Те 14еа оЁ Пе Мем Тез-

({атепо, Пе саезйоп оЁ Ше ипсоп@ опашез$ оЁ сПагсй “Чобтаз”, Ме теаптя оЁ

спигсй апа зесфаг “аа отКу”, Пе сотрай цу оЁ СПт1$2$ {еаст$ ии аКетр

(0 стеае 5004 м Ше Нер оЁуепсе, мПасН Гопп9д деаПе4 соуегаве ш Фе БооК$

ОГА. М. ВаКПагех, аге Гойи а Пе ]еуе] оЁ тег115сепсе т Гуап Кагата7оу\’$ “роет”

“Тре Сгапа шаи13Ког”. ТВе агИсе сотца1л$ ап апа!уйса| соп14егайоп оЁ Ше сгеа-

уе г@аНоп$ р Бебм\ееп Ар. А. Ст1вотех, А. М. ВаКВагеу апа Е. М. РозоеузКу ми

(Пе соппесйоп о М. У. СодоРз БооК “еее раззавез гот соггезропдепсе ми

Рлеп@5”, урасй тпа4е Фе зтопбез{ ппргез1оп оп Фет, а$ ме! аз 619%{0от1са| ап@ сп]-

(ага сотптетиагу оп Фе сощеп( ап4 геза {$ оЁ {Те сгеаПуе соп(ас($ оЁ {Пезе мтцетз

апа И ткКегз.

> Кеум’ог@$: “ТНе Роет або Те Стапа шач1$Ког” (“ТНе Вгоег$ Кагата7оу”

Бу Е. М. БозоеузКу), агисе Бу Ар. А. сивомеу “ОррозШоп © Забпайолп. Ееа(агез

гот Пе №1$огу оЁоЪзсигап тп”, М. У. 60501 А. М. ВаКВагех, гегип1зсепсе, [1${0т1-

са] ап Щегагу сотптетагу

Е Рог сКайоп: ВагзНЬ К. А. (2022) “Ар. Сивотеу” Заре арат$( Поста т

СпигсН апа РаБПс ТАЁе ап@ [уап Кагата7оу’5 Роет “ТВе Стат шоа1$Ког””, РАПо-

зорса ГеЦетз. Визяап апа Еитореап Гл1осие, 5(4), рр. 55-78. (т Ки$$.).

Ч01:10.17323/2658-5413-2022-5-4-55-78.

нашем научном сюжете присутствуют четыре имени. Это Аполлон Алек-

сандрович Григорьев и Александр Матвеевич Бухарев, вступавшие в пе-

реписку с Н. В. Гоголем и писавшие отзывы на его «Выбранные места из

переписки с друзьями», и Ф. М. Достоевский, который читал это произведение

и книгу Бухарева «Три письма к Гоголю», а также был хорошо знаком с твор-

чеством Ап. Григорьева и активно общался с ним в 1860-1864 годах. Особенное

значение имеет тот факт, что Достоевский редактировал статью Григорьева

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 57

Ш К200-летию А. А. Григорьева

«Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия». В ней содержится защита

критического взгляда Бухарева и Гоголя на духовное и культурное состояние

русского общества, проводится мысль о необходимости глубокого преобразо-

вания религиозной и общественной жизни в стране, выражается резкий про-

тест против жесткого администрирования в сфере церковной и общественной

жизни, подавляющего ростки христианской культуры, без которой, как вери-

ли указанные выше мыслители, у России нет исторических перспектив.

Центральной мыслью Гоголя в «Переписке с друзьями», по мнению Гри-

горьева, нашедшему отражение в его письмах к писателю, является необхо-

димость реального сближения бытовой жизни человека и евангельских за-

поведей, что предполагает полноценное исполнение нравственного закона в

повседневном существовании и самых обычных делах. В своем первом пись-

ме он отметил, что организующим началом социальной жизни человечества

является любовь к ближнему. Уровень ее присутствия/отсутствия в роли об-

щественной нормы определяет весь уклад жизни [Григорьев, 1999, Письмо к

Н. В. Гоголю ... ‚ с. 29]. Однако эта мысль доселе звучит у нас как «глас вопиюще-

го в пустыне» [там же], общество переполнено ханжами и лицемерами, кото-

рые не в состоянии вынести дух высокой искренности, пронизывающей книгу

Гоголя, отсюда и шквал критики в ее адрес [там же]. Григорьев выражает так-

же благодарность писателю [там же, с. 30] за высокую оценку его рецензии,

опубликованной в «Московском городском листке» [А. Г., 1847]. И в рецензии,

и в письмах к Гоголю Григорьев ставит вопрос об ответственности человека

за все его мысли и действия в земной жизни как в практической, так и в ду-

ховной деятельности [Григорьев, 1999, Письма, с. 31], а также призывает к ос-

вобождению материальной и духовной сфер жизни человека от «сетей лжи»,

опутывающих его с детства [там же] и обращающих в раба неясных доктрин и

выдуманных другими «догм» [там же].

В том же 1848 году написал свои «Три письма к Гоголю» А. М. Бухарев, в

ту пору еще профессор Казанской духовной академии архимандрит Феодор.

Совпадая с Григорьевым в общей тональности отзыва, он отметил как доми-

нанту гоголевской книги стремление автора «смотреть на все в соприкосно-

вении с Богом», который есть «сама любовь, соединяющая всех союзом само-

го близкого и прекрасного родства» и который придает смысл земной жизни

человека и открывает путь к спасению от смерти [Бухарев, 1860, Три письма к

Гоголю ... ‚ с. 12]. Центральная мысль Гоголя о соединении узами братской люб-

ви всех, грешных и святых, высокодуховных и нищих духом, по мнению Буха-

рева, является основой социального строительства: «<...> вот пункт, с которого

вы смотрите на все: это Воскресение нашего Спасителя или любовь Бога, обни-

58 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

Архимандрит Феодор (Бухарев) (1824-1871)

мающая в Воскресшем Спасителе всех, — всех, и грешных скликающая в одну

семью, в один дом Отца небесного» [там же, с. 15].

Важные творческие предпосылки взаимного влияния Ф. М. Достоевского,

Ап. А. Григорьева и А. М. Бухарева не ушли от внимания современных исследо-

вателей (см., напр. [Аптимбаева, 2012]). Их религиозно-философские контакты

создали почву для глубокого идейного и духовного единения трех мыслите-

лей. Первые его признаки — схожесть в оценке основных положений идео-

логии Гоголя, развиваемых им в «Выбранных местах»: и Григорьев, и Бухарев

утверждали естественность движения человека к истине, органический ха-

рактер его стремления к нравственному самоусовершенствованию, которое

было для них главным началом жизни и рассматривалось как основа стро-

ительства социальной жизни в стране. Из этого вытекает представление об

идеальном человеческом существе как свободной от всевозможных предвзя-

тостей личности, живущей полноценной духовной жизнью, высокой мораль-

ной требовательностью к себе и сознанием ответственности за свои мысли и

поступки, причем в окружении людей, которые поглощены стремлением при-

брать к рукам все возможные земные блага, часто лишние для них и жизнен-

но необходимые для других.

В переписках Григорьева и Бухарева с Гоголем вырисовывались контуры

парадигмы, не слишком далекой от идей Шеллинга и Карлейля, в рамках кото-

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 59

Ш К200-летию А. А. Григорьева

рой поглощенные высокими духовными запросами люди оказывались в роли

заложников у обывательской массы, живущей по законам «пищеваритель-

ной философии», которую, согласно известной формуле, «должно резать или

стричь» [Пушкин, 1977]. Однако на деле все происходит противоположным об-

разом. Эта тяжелая социальная проблема, угнетавшая душу Гоголя, была ус-

лышана в «Выбранных местах» Григорьевым и Бухаревым, услышана была и

Достоевским и впоследствии получила отклик в одной из сюжетных линий

«Братьев Карамазовых».

Беспощадная борьба ретроградов с живой мыслью, составлявшая главную

сердечную тревогу Григорьева, наводила его на «мрачные размышления» о фак-

тическом терроре со стороны апологетов застоя в отношении тех, кто требует

свободы творческой деятельности как условия не только продуктивности лю-

дей, но и самого существования общества. Делая еще один шаг к формированию

образа безжалостного радетеля «догмы» и «буквы», готового воевать «со всяким

духом исследования» [Григорьев, 2008, Оппозиция застоя ... ‚ с. 575], Григорьев

замечает, что эта дорога ведет их «к известного рода терроризму» [там же, с.

576], называя «строгого и сурового Робеспьера» в качестве примера такого рода

деятеля и тут же предполагая, что на каждого такого правителя обязательно

найдется «своего рода Марат» [там же]. Цитируя Жорж Санд, Григорьев призы-

вает к «восстанию» людей «избранных», особенностью которых является то, что

им свойственна добродетель [Григорьев, 2008, О правде и искренности ... ‚ с. 66].

Мысль Бухарева двигалась здесь в унисон с григорьевской. Он с ужасом и

досадой писал о жесточайшей борьбе, которую ведут с носителями новой идеи

обскуранты и фарисеи. Эти люди

<...> не принимают и не хотят ее, идут против нее на каком бы то ни было по-

прище, восстают против ее избранных, чернят их клеветою, презрением, для

которых, по их внутреннему состоянию, по их душе, не признающей и упор-

но отвергающей святыню спасающей любви Божией, наконец не будет ничего

святого и проч. и пр. — эти истинно бедные люди наконец получат ужасные,

исполинские возрастания и плоды, которых семена теперь сеют в жизни, не

прозревая и не слыша, какие страптилища от них подымутся... И лучше бы не

родиться этим людям: весь сонм небесных сил содрогнется от ужаса загробного

наказания, их ждущего, от которого уже никто не избавит их...

[Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ..., с. 20]

Продолжая эту мысль, Григорьев подчеркивает, что «<...> ярость застоя,

бессильная и смешная в проявлениях, содействовала к полному и на время ис-

60 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

ключительному торжеству отрицательного взгляда, наглядно показывая сво-

им бессилием его силы. Ибо за отрицательный взгляд были в то время жизнь

и литература» [Григорьев, 2008, Оппозиция застоя ... ‚ с. 609].

Давно установлено, что поэма Ивана Карамазова — это далеко не только

критика католической церкви, и даже не только любой церкви, находящей

себе опоры В «чуде, тайне и авторитете» (см. [Касаткина, 20077]). В своих ра-

ботах конца 1850-х — начала 1860-х годов Григорьев вскрывает сложнейшую

социальную проблему, которую затем проиллюстрировал в романе «Братья

Карамазовы» Достоевский: Инквизитор — это тот же добродетельный Рас-

кольников, которому, в отличие от своего предшественника, удалось обрести

власть над миром, чтобы затем попытаться осчастливить человечество, из-

бавив его от зла. Если в жестокой борьбе между «людьми двух сортов» — «из-

бранными», видящими Бога, и массой «себе подобных», живущими животной

жизнью, — власть чаще всего принадлежит именно вторым, проводящим

планомерное уничтожение «избранных», то давайте представим себе, гово-

рит Достоевский, что случилось чудо и власть начала принадлежать не Фа-

мусову или Угрюм-Бурчееву, а Чацкому или Раскольникову. Вырисовывается

трагедия человека, который, пытаясь принести счастье человечеству, обра-

щает людей в безгласных тварей, да и сам жестоко страдает от понимания

безнадежности ситуации, в которую загнал и себя, и все общество. Ведь ис-

тинное единение людей возможно только на основе любви («положительно-

приемлющего отношения», как говорил М. М. Бахтин). Но есть люди, к этому

не способные, подобно лишенным музыкального слуха. Заставлять их петь и

играть на музыкальных инструментах жестоко по отношению к ним и еще

более жестоко по отношению к тем, кто обязан слушать их исполнение. Для

единения в идее братской любви, основанной на вере в Бога, нужны новые

люди, о которых думал и мечтал Достоевский в 1870-е годы, с огорчением кон-

статируя неготовность общества к практическому осуществлению идей Гри-

горьева и Бухарева. Об этом говорит и поэма «Великий инквизитор» Ивана

Карамазова.

Важнейшим пунктом развития Григорьевым этой идеи, сыгравшей реша-

ющую роль в формировании сюжета «Великого инквизитора» в романе Досто-

евского, стала его статья «Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия»,

которая окончательно сформулировала исторический смысл конфликта меж-

ду представителями двух противоборствующих точек зрения на принципы

общественного устройства: интеллектуально и духовно пассивного анклава

с цензурно-инквизиторским контролем направления мыслей граждан, с од-

ной стороны, и обладателей свободного мышления и гражданской позиции,

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 61

Ш К200-летию А. А. Григорьева

готовых брать на себя ответственность за себя и ближнего своего, способных

сделать вклад в развитие творческих сил общества, — с другой. Статья эта не-

случайно была опубликована в журнале Достоевского «Время» (см. [Григорьев,

1861, Оппозиция застоя ... ]), поскольку она со всей очевидностью выражала

мнение редакции журнала на данный предмет. Прагматическим мотивом пу-

бликации являлась попытка защитить архимандрита Феодора (А. М. Бухарева)

от жестокой травли, развязанной консервативными церковными и светски-

ми кругами России, включая журнал В. И. Аскоченского «Домашняя беседа» и

Священный Синод. Критика взглядов апологетов «мракобесия» В. И. Аскочен-

ского и его сподвижников сочеталась в статье Григорьева с резким протестом

против лицемерия и агрессивно-охранительных тенденций в церковной и

общественной жизни страны, подменяющих веру в Бога набором симулякров,

а нравственность — «умением деньгу заптибить», как это сформулировал еще

в своем первом романе Достоевский. Это сочетание органически вытекало

из содержания книг архимандрита Феодора, направленных против жесткого

администрирования в сфере духовной жизни общества, заключающего нрав-

ственно-онтологические искания человека в прокрустово ложе предписанных

правил и скрепленных авторитетом «догм», заменяющих «живую истину»

«мертвой буквой».

Ситуация жесткого надзора за духовной и интеллектуальной жизнью

страны представлялась Григорьеву огромной бедой. Он опасался, что в ко-

нечном итоге это может привести к тяжелым социальным потрясениям. По-

добного рода точки зрения придерживался и Достоевский. На этой основе

между ними состоялся идеологический альянс в рамках доктрины «почвен-

ничества», нашедший практическое выражение в затеянном ими на базе

этой идеи журнале «Время». Далее, в 1870-е годы, после смерти Гоголя, Гри-

горьева и Бухарева, Достоевский еще более окреп в намерении противосто-

ять давлению авторитарных «догм», навязанных недалекими и властолюби-

выми умами, указывать на разруптительный характер полицейских мер, их

губительное воздействие на все сферы жизни. Роман «Братья Карамазовы»

был создан как художественное воплощение идеи противостояния рутинно-

му инквизиторскому надзору со стороны защитников концепции строитель-

ства подлинной христианской культуры, свободной от всех видов цензуры

и административного давления, основанной на принципе братской любви,

составлявшем основание указанных выше произведений Гоголя, Бухарева и

Григорьева.

Мучившая Григорьева пропасть между заповедями Христа и реальностью

повседневной жизни, изобилующей повсеместными попытками построить

62 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

сообщество «духовно-языческое» (термин Бухарева') или, согласно описанию в

«Дневнике писателя» Достоевского, «Церковь атеистов», в которой «лобызают

святую книгу со слезами», не веря при этом в Бога, но зато, подчиняясь идее Ве-

ликого инквизитора, веря в «догмат» гуманистического идеала человечества

[Достоевский, 1972—1990, т. 22, с. 97]. На противоположном полюсе, желанном

Бухареву, Григорьеву и Достоевскому, находится «апостольское православие»,

где, по словам Бухарева, открывается «духовная область спасающей во Христе

любви Божией», сохраняющей чистоту «Апостольского времени» как канала

связи между человеком и миром «чисто духовным» [Бухарев, 1860, Три письма

к Гоголю ... ‚ с. 25, 67, 165]. В этой идеальной Церкви могло бы осуществить-

ся свободное движение души человека к положительному нравственному

идеалу. Эта мысль глубоко проникла и в творчество Достоевского, который

сочувственно воспринимал творчество Бухарева в 1860-е годы и находился в

заинтересованном диалоге с Григорьевым. Яркая отповедь мракобесию, стре-

мящемуся внедрить феодальные принципы управления в область духовной

жизни человека, аргументированное доказательство общественного вреда,

которое наносят языческие по своей сути авторитетные «догмы», — эти мыс-

ли, содержащиеся в указанной статье Григорьева, оказались в сфере особого

внимания Достоевского в период созидания сюжета поэмы Ивана Карамазова

«Великий инквизитор». Две противостоящие друг другу силы, управляющие

не только жизнью церкви, но и жизнью всего общества в целом, обрели персо-

нификацию в лицах Великого инквизитора и Христа.

Следует отметить, что Григорьев не раз использовал слово «инквизитор»

для обозначения мракобесия, обретшего власть над обществом, оформленно-

го в виде институции и/или идеологии. За приверженность религиозным дог-

матам, которые в избытке насыщали пьесы испанского поэта и священника

Педро Кальдерон де ла Барка (1600-1681), он называл его «мрачным инквизи-

тором», параллельно обнаруживая в произведениях Данте не столько христи-

анство, сколько итальянское католичество [Григорьев, 2008, Апология почвен-

ничества, с. 29, 396, 506]. С сарказмом Григорьев описывал факты отсутствия

в христианах христианской любви, примеры того, как разные конфессии и

национальные религиозные анклавы «в невежественном фанатизме» охотно

1 «В настоящее время, в недрах Христианства, даже православного, усилились два гибель-

ные направления: одно — духовно-языческое, когда началом мысли или деятельности у Хри-

стиан бывает не Христова истина и благодать, а идолы суемудрия, страстей, расчета житей-

ского, а другое — духовно-иудейское, когда и для сердца самых христиан, как некогда для Иуде-

ев, завет спасения становится только буквою или формою, или же когда Христианин, подобно

Иудеям, усиливается поставить свою правду вместо приятия правды Божией...» [Бухарев, 1860,

Несколько статей ... , с. 8].

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 63

Ш К200-летию А. А. Григорьева

объявляют друг друга еретиками, смотрят друг на друга как «на злодеев и из-

вергов». Он замечал, что и сегодня «наши ревнители, хоть сейчас готовы были

бы учредить инквизицию для истребления духа европолюбия и для распростра-

нения духа азиелюбия и обскурантизма, т.е. мраколюбия» [Григорьев, 2008, Бе-

линский и отрицательный взгляд ... ‚ с. 556].

Продолжая мысль Гоголя и Бухарева о страшном вреде, который наносит

душе человека фарисейская модель слепой веры, основанная не на свободном

выборе, но на авторитете, навязанном извне, Григорьев регулярно вспоминал

0б испанской инквизиции, связывая идею насилия над убеждениями чело-

века с современностью; он с горечью писал, что общественная жизнь России

наполнена «фанатизмом симпатий и антипатий», свидетельствуя о «страш-

ной напряженности умственного и нравственного настройства нашей эпохи»

[Григорьев, 2008, Апология почвенничества, с. 395]. В унисон с этими утверж-

дениями Бухарев отмечал как неприемлемую нравственную гримасу великое

множество дутых авторитетов, которые далеко отстоят от нравственного иде-

ала Христа. Их «правда» «в самых возвышенных, по-видимому, своих порывах

заключает много пустого» [Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 26-27],

их идеи-симулякры заменяют человеку внутреннюю жизнь и свободу выбора

прагматической, но содержательно пустой маской.

Книга Бухарева представляет собой эссе в эпистолярном жанре, «сочине-

ние исследователя», как сформулировал сам автор, хотя фрагменты из нее он

читал Гоголю во время личных встреч [там же, с. 5]. Бухарев не нашел в «Вы-

бранных местах» следов «духовной гордости», за что многие критиковали Го-

голя, но увидел то, что прошло мимо их внимания, — боль за страну и отчет-

ливое понимание причин ее бедствий, заключавшихся в отходе общества от

христианского пути развития, в отказе от принципа любви к ближнему. Это

понимание объединило Бухарева, Григорьева и Гоголя, далее к нему присоеди-

нился и Достоевский, образовав основу для возникновения образа Великого

инквизитора — персонификации той страшной беды, которая терзает Россию

на протяжении многих веков, и, как мы знаем, продолжает мучить ее и после

смерти своих неуслышанных пророков.

Не только художественно-эстетический, но и религиозно-этический

аспект «органической критики» Григорьева исходил из естественного для лю-

бого человека начала сохранения себя и реализации своей свободы, которое

не могло не привести его к Богу и потребовало бы безусловной нравственной

ответственности за себя и за весь окружающий мир, рождая кафолическую

нравственность (пользуясь терминологией Н. Ф. Федорова). Именно этот мо-

мент как самый главный в творчестве Гоголя подчеркивал Григорьев в своем

64 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

письме к нему. Негодование многих на мысли, высказанные в «Выбранных

местах», Григорьев объяснял ненавистью к любому, кто осмелится говорить

о проблеме № 1 русского общества — отходе страны, провозглашающей себя

«православной», от новозаветного пути с погружением в пучину язычества

и фарисейства: «То было негодование на смелый глас вопиющего в пусты-

не, дерзнувший серьезно заговорить о значении жизни; то было озлобление

не против Вас, а против самой Божьей правды» [Григорьев, 1999, Письмо к

Н. В. Гоголю ... ‚ с. 29]. По мнению Григорьева, совершенно совпадающего с

идеями Бухарева, «Выбранные места» Гоголя стали протестом против «всех

устарелых ханжей и лицемеров, которые, под прикрытием священных для

человека слов, ловят в мутной воде рыбу» [там же].

Обращаясь к Гоголю в первом из своих «Писем», Бухарев ставит вопрос о

вреде любых априорных догм, заменяющих живое религиозное чувство чело-

века «мертвой, стесняющей и убивающей буквой закона», которая заслоня-

ет «живую истину» [Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 11]. Он требует

органического соединения социально-бытового и духовного: «На возможные

пререкания о мнимой несовместимости живого внимания к светскому слову с

богословским образованием напомню видение св. Апостола Петра, указывав-

шее на призвание ко Христу языческого мира» [там же, с. 7]. В качестве идеала

связи между людьми, свободно приходящими ко Христу, Бухарев указывал на

апостольскую церковь, мечтая о том, чтобы «все рванулось у нас сбрасывать и

ветхое и новое, позорящее природу человека <...>: в такие минуты у нас всякие

ссоры и вражды, и ненависти будут забыты, брат повиснет на груди у брата,

и вся Россия — один человек» [там же, с. 37]. В основе этого единения Бухарев

видел «животворящую любовь» [там же, с. 25].

Бухаревскую мысль о ценности апостольского православия подхватил

Достоевский, положив ее в основание идеологии «Братьев Карамазовых». Клю-

чом для понимания смысла этого произведения является вступительное слово,

которое писатель произнес 30 декабря 1879 года на литературном утре в Пе-

тербурге вместе с чтением «Великого инквизитора». В нем Иван Карамазов на-

зван «страдающим неверием атеистом». Заметим, этот тип людей Достоевский

ценил особенно высоко, как и Григорьев, с подозрением относясь к религиоз-

ным фанатикам. Самое существенное в данной речи — фраза о священнике,

отказавшемся «от древнего апостольского православия» и сосредоточившем-

ся на функциях церковного администратора, впавшем в потребительское от-

ношение к своей пастве. Лишенные свободы выбора прихожане, говорит да-

лее писатель, обращаются в бессмысленное «стадо», и вместо заповеданной

«любви к человечеству является уже не замаскированное презрение к нему»

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 65

Ш К200-летию А. А. Григорьева

[Достоевский, 1972-1990, т. 15, с. 198]. Здесь Достоевским прямо высказан корне-

вой тезис «поэмы» Ивана: имеющее антихристианский характер администри-

рование в области внутренней жизни человека сводит к нулю саму возмож-

ность заповеданной Христом любви к ближнему, подавляя волю к свободной

мысли и нанося вред нравственному здоровью человека, лишает его возмож-

ности реализации своего жизненного предназначения. Из этой речи Достоев-

ского ясно, что дело тут не в самой инквизиции как явления истории христи-

анства, но о том, что Христос легко сменяется на Антихриста в случае, когда у

человека отнимают право свободно выбирать свой путь к истине, устанавли-

вая его в прокрустово ложе «догм» и налагая ограничения на его мысль и волю.

Следует отметить, что Григорьев обнаруживал дилемму «ответственно-

Го» И «безответственного» нравственного статуса человека в произведениях

раннего Достоевского — в повести «Двойник». Обращаясь к Гоголю, он назы-

вает это произведение примером постановки данного вопроса в отечествен-

ной литературе [Григорьев, 1999, Письма, с. 32]. Кроме того, в письме к Гоголю

Григорьев акцентировал мысль, ставшую основой всех писаний Бухарева и

определившую тему «Братьев Карамазовых»: о том, что «современный быт се-

мейный, и наш русский семейный быт в особенности, куда как далеки от Хри-

стова идеала» [там же, с. 34]. Эта же мысль пронизывает «Ряд статей о русской

литературе» Достоевского, определивших идеологическую основу журнала

«Время» (1861), где оказались сформулированы основные принципы «почвен-

ничества», утверждавшего в роли основной «почвы» для строительства обще-

ственной и культурной жизни в стране внутреннюю духовную жизнь чело-

века в его свободном, не ограниченном внешним управлением движении к

нравственному идеалу.

Заметим, что практически все основные положения данной статьи Досто-

евского можно обнаружить в опубликованных к тому моменту статьях Гри-

горьева. И в этом не минус, но большой плюс «Ряда статей о русской литера-

туре» Достоевского. К сожалению, важнейший для отечественной культуры

альянс Григорьева и братьев Достоевских был далее разрушен двумя несогла-

сиями между ними: опасливым нежеланием М. М. Достоевского более активно

выступать в защиту опального архимандрита Феодора, а также расхождением

во взглядах на пути реализации почвеннической программы в преодолении

культурно-образовательной пропасти между интеллигенцией и народом. Если

Григорьев на славянофильский лад призывал интеллигенцию к отказу от вы-

сокоумия, то Достоевский, напротив, настаивал на новом уровне просвещения

народных масс. Неслучайно в его текстах 1870-х годов столь большое место

уделено вопросам образования и воспитания юношества. Не сохранялось пол-

66 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

ного единства взглядов и на корневые вопросы формирования христианской

культуры за счет обращения Нового Завета из предмета поклонения в обще-

ственную практику.

Заметим, что в текстах Бухарева, Григорьева и Достоевского практически

не упоминается Троица, что и послужило причиной травли Бухарева со сто-

роны В. И. Аскоченского. Это общее свойство имеет общую причину: для всех

троих важнейшим пунктом идеологии была идея богочеловечества как воз-

можного пути человека к Христу, мысль о Божественном «сыновстве». Христос

трактовался ими как идеальное воплощение человеческого существа, полно-

стью проникнутого Духом Святым; в стремлении к такому отождествлению

они видели суть и смысл жизни. В связи с этим Достоевский многократно об-

ращался к мысли об обществе как единстве такого рода богоподобных людей,

которые «все стали Христы» [Достоевский, 1972-1990, т. 11, с. 106, 117, 182, 192,

193 и др.]. Понятно, что в рамках этой идеи, составлявшей предел мечтаний

Бухарева, Григорьева и Достоевското, нет места логике Великого инквизитора,

который как «гуманист» понимает, что тем, кто не в состоянии осилить но-

возаветную Истину, необходимо заменить трудный путь к Христу церковным

календарем и набором ритуалов. В своей «Оппозиции застоя» Григорьев писал:

Не многие дошли до высоты воззрения, потребной для простой и великой в

простоте своей мысли о. Феодора, что для Христа человеческий разум вовсе не

так ничтожен, как для нескольких поборников застоя и насильственного един-

ства, для нескольких духовных централизаторов, которым всякие пути, укло-

няющиеся от буквы, представляются усилиями напрасными, а может быть, и

погибельными.

[Григорьев, 2008, Оппозиция застоя ... ‚ с. 583]

В своей статье он детально анализирует логику А. Н. Загоскина как полно-

ценного воплощения торжествующего мракобесия — «добродушного, наивно-

го, недалекого», «кидающегося на шею» «фанатика» и «изувера», который при

этом «чуть что не инквизитор в своих умственных враждах»; он активно та-

щит своих оппонентов во имя «горячего убеждения» «на расправу», оправды-

вая это тем, что «теория требует жертв, как древние идолы» [там же, с. 573]. В

качестве литературного предшественника такого рода добродушного изувера

Григорьеву вспоминается грибоедовский Фамусов, предлагавший, чтобы «зло

пресечь, собрать бы книги все да сжечь!» [там же, с. 574].

Эту же идею смертоносности духовной несвободы повторяет в своем обра-

щении к Гоголю и Бухарев, сравнивая ситуацию административного управле-

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 67

Ш К200-летию А. А. Григорьева

НИЯ духовной жизнью человека, напряженно ищущего ответа на «вековечный

вопрос», с попыткой медведя играть на струнном музыкальном инструменте:

Как понимаете вы бедствия еще иного рода, тяготеющие часто даже над из-

бранною частию рода человеческого, когда человек с нежною истинно благо-

дарною душою терпит грубые обвинения, терпит презрение от презренных, —

человек с возвышенными чувствами живет среди грубых, неуклюжих людей,

которых уже одно бесчувственное прикосновение в силах разбить даже без их

ведома лучшую драгоценность сердечную, медвежьею лапою ударить по тон-

чайшим струнам душевным, данным на то, чтобы выразить небесные звуки,

расстроить и разорвать их <...>.

[Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 14]

В своей «поэме» Иван Карамазов формулирует суть конфликта между

Иисусом Христом как живым воплощением нравственного идеала и адми-

нистративным органом, управляющим духовной жизнью людей, церковью,

обратившейся из свободного единения людей на основе принципа братской

любви в государственный институт, «министерство религии». Эта мысль за-

явлена в самом начале главы «Великий инквизитор» [Достоевский, 1972-1990,

Т. 14, с. 227]. В романе Достоевский ставит вопрос о праве человека на истину,

которую узурпировали имеющие значительный авторитет руководители,

порождая ситуацию, при которой сам Иисус Христос может быть воспринят

как «еретик»: «Зачем же ты пришел нам мешать? <...> завтра же я осужу и со-

жгу тебя на костре, как злейшего из еретиков», — говорит Инквизитор [там

же, с. 228]. С неприятием любого внешнего ограничения человеческой свобо-

ды связаны были опасения Достоевского относительно демократии как вла-

сти большинства над меньшинством. Худших людей всегда большинство, и

потому тотальная власть худших над лучшими — это грозная опасность для

нравственного состояния человечества. Следует упомянуть, что Григорьев

считал автора «Выбранных мест» именно такого рода жертвой травматиче-

ского воздействия «Централизаторской», как он говорил, работы на «высоко-

го художника» и легко ранимого человека [Григорьев, 2008, Оппозиция за-

стоя ... , С. 585].

Всвоей статье «Оппозиция застоя» Григорьев формулирует основной пункт

столкновения двух сил, определяющих социальную и культурную жизнь че-

ловечества: воинствующего религиозного обскурантизма, возведенного в ранг

основной гражданской добродетели, и пробивающихся сквозь его толщу рост-

КОВ ЖИВОЙ ЖИЗНИ.

68 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

Между обскурантизмом и религиею света, между застоем и учением люб-

ви — нет ничего общего... Для всех этих последствий нужны были и простая

книга отца Парфения, поразившая своей простотою мудрых и разумных и жад-

но прочтенная толпою, и глубокое мышление И. Киреевского, и блестящие,

оригинально смелые и птирокие взгляды Хомякова, и полное веры, любви и

жизни слово архимандрита Феодора <...>.

[Там же, с. 571]

Во взглядах консерваторов и обскурантов Григорьев усматривает мотив,

который Достоевский передал своему Инквизитору: неверие в человеческий

разум, способность критически мыслить, нравственную ориентацию в про-

странстве, более того — квалификация этих свойств как лишних, подлежащих

искоренению. С сарказмом в адрес этих судей рода человеческого, считающих

людей слабыми и безвольными социальными животными, Григорьев цити-

рует «слова, сказанные отцом архимандритом Феодором в его борьбе с г. Аско-

ченским: все обскуранты, кажется, думают, что для Бога разум человеческий

так же мало дорот, как для них!» [там же, с. 573]. Эти силы, как указывает Гри-

горьев, «ослепленно враждуя со всеми живыми силами жизни, до того, что под

конец все живое» провозгласили «погибельным <...>» [там же, с. 580]. Однако

«есть избранные, необыкновенно ясные дупти, которых мрак вовсе не касает-

ся, которым не может представиться и самого вопроса о ложности и погибель-

ности стремлений человека к правде, красоте и любви <...>» [там же, с. 584].

Уверенность в справедливости слов Инквизитора о том, что понимание

евангельской Истины доступно немногим и эти немногие во все времена были

гонимы обществом, поселилась в душе Григорьева еще в юности. В письме к

Гоголю он свидетельствовал о своей уверенности, что истина «сознается не-

многими, несколькими, одним, может быть, что истина всегда гонима и всег-

да на стороне гонимого» [Григорьев, 1999, Письмо кН. В. Гоголю ... ‚ с. 30]. Заме-

тим, именно эту мысль о геноциде высокообразованных и духовно развитых

людей в современном обществе как важнейшую обнаружил в «Выбранных ме-

стах» Гоголя и Бухарев. Однако,

<...> если бы малое число избранных готовы были бы люди совсем стереть с

лица земли, то и миру нельзя было бы стоять; ниспровергнется и кончится он,

выветривевшийся и готовый стать мертвым без надежды к оживлению <...>.

Это самые основные мысли, душа и дух вашей Переписки с друзьями! Из обще-

го соображения этих ваших мыслей видно, что все они направлены к тому, что-

бы, с одной стороны все виды и стороны человеческого и земного освещались,

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 69

Ш К200-летию А. А. Григорьева

исправлялись и благоустроялись истиной Христовою, а с другой, чтобы нам со-

блюдать и раскрывать истину Христову в истинном ее духе, в человеколюби-

вом духе самого Христа, сошедшего с неба на землю и на земле дошедшего до

смерти, для открытия во всем своей животворной любви, силы и премудрости.

[Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 21]

Согласно мнению Великого инквизитора, продолжающего описанную в

«Преступлении и наказании» классификацию людей на безгласных тварей и

способных сказать «новое слово», следует пожалеть этих слабых и неразум-

ных, неспособных ни к вере, ни к сознательному безверию, пребывающих в

полуживотном состоянии, предлагая им удобоваримую версию квазирелиги-

озного объединения — «церкви» для неверующих, которая может спасти их от

дискомфорта, мысли о никчемности и безысходности своего существования.

Ведь без «твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согла-

сится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле...» [Достоевский,

1972—1990, т. 14, с. 232]. На другом полюсе общественной структуры, продолжа-

ет Инквизитор, находятся «избранные», однако «этих детей свободы, свобод-

ной любви, свободной и великолепной жертвы их во имя Твое» всего лишь

горстка, несколько тысяч. Но что же делать с остальными, в чем «виноваты

остальные слабые люди, что не могли вытерпеть того, что могучие?» [там же,

с. 236]. В рукописи к роману Достоевский помечает еще более жесткую репли-

ку Инквизитора: «Я люблю человечество больше тебя» [там же, т. 15, с. 230],

спасая интеллектуально и духовно хилых и увечных от мук бессмысленности

своего бытия и беря на себя решение вопроса об их несостоявшемся бытийном

самоопределении. Задолго до того, как были написаны эти строки, Григорь-

ев уловил этот важнейший пункт в перспективах религиозно-общественного

устройства человечества. Он писал:

Немногие дошли до высоты воззрения, потребной для простой и великой

в простоте своей мысли о. Феодора, что для Христа человеческий разум вовсе

не так ничтожен, как для некоторых поборников застоя и насильственного

единства, для нескольких духовных централизаторов, которым всякие пути,

уклоняющиеся от буквы, представляются «усилиями потерянными, трудами

напрасными, а может быть, и погибельными».

[Григорьев, 2008, Оппозиция застоя ... ‚ с. 583]

Фраза Инквизитора о немногих, способных Усвоить МЫСЛЬ Христа и после-

довать за ним, повторяет мысль Григорьева из «Оппозиции застоя»: «Много

70 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

ли, повторяю, найдется Хомяковых, Киреевских, отцов Феодоров?» [там же,

с. 583-584].

Однако такого рода «централизаторское» собирание в одно целое идеоло-

гически неопределившихся и принципиально неопределимых людей чревато

тяжкими проблемами. Здесь таится грозная опасность, на которую указывал

Бухарев. Возникает перспектива вместо собирания христиан-единоверцев,

единомышленников в деле братской любви к ближнему построить атеистиче-

скую церковь, чего и опасался Достоевский:

Вот западная половина Вселенской Церкви (через допущения, конечно,

папского главенства) более и более переставала духом своим внимать само-

му Христу, и потому от Божественного и духовного, что составляет основание

и душу Церкви, стала склоняться к мирскому и греховно-человеческому. Она

стала заботливо хлопотать около людей, — не проникнутая, не подвигнутая

вполне любовью Христовою в сем случае, — спешила всякими способами пе-

редавать им слова Господни, в хлопотах не взвешенные полным разумом. И

незаметно увлекалась человеческими видами, мирскими целями и стала дей-

ствовать по мирскому. Правда, такою хлопотливой и быстрою деятельностью

западная Церковь успела было овладеть чуть не всем миром; но сама впала в

опасную односторонность <...>.

[Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 25-26]

Эта «односторонность» проявилась в том, что желанное Бухаревым, Григо-

рьевым и Достоевским соединение евангельской истины с бытовой жизнью

человека пошло тут в обратном направлении — в поглощении принципов

христианства обыденными правилами бытового уклада, свойственного еще

ветхозаветным временам, появлению, как писал Бухарев, «языческого право-

славия». Основная идея Бухарева и Григорьева заключается в необходимости

сделать нечто противоположное: развернуть новозаветные принципы жизни

навстречу бытовым запросам людей. В противном случае, пишет Бухарев, по-

добно тому, как это произошло в католицизме,

<...> мир и жизнь тем менее и менее, следовательно, могли находить в такой

Церкви духовного удовлетворения себе. И отторгнутый или неутвержденный в

самом начале в любви Христовой, устремляющей все в человеке в один соглас-

ный гимн Боту, западный человек мало по малу стал сам в себе, в собственном

только разуме и произволе искать удовлетворения себе.

[Там же, с. 26]

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 71

Ш К200-летию А. А. Григорьева

Помимо деятельных христиан и отказавшихся от веры атеистов, указыва-

ет Бухарев, есть и склонные «к духовной дремоте» [там же, с. 31], и этот третий

тип, считал Достоевский, — самый опасный для нравственного здоровья обще-

ства. Эту типологию, включавшую в себя тип сознательно фарисействующих

христиан, поддерживал и Достоевский, считавший любого атеиста, напряжен-

но ищущего свою веру, несравненно выше человека, слепо или от лени под-

чинившего себя «догмам». В связи с этой темой писатель любил цитировать

Откровение Святого Иоанна Богослова: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни

горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не

холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:15-17}. Эта типология была

близка Григорьеву, а для Достоевского стала опорным пунктом в строитель-

стве диалога между Инквизитором и Христом в романе «Братья Карамазовы».

Люди этого типа, которых Бухарев называет «отказавшимися от любви», по его

мнению,

<...> не сделают доброго, хотя и желали бы того и мечтали о том; все у них будет

без духа живого, при всей наружной блистательности или высоте, все будет

гниль и само в себе будет носить семя распадения, как бездушное тело, все бу-

дет пусто и несостоятельно; души их рано или поздно горько почувствуют свою

пустоту и сиротство, свою беду и нужду.

[Бухарев, 1860, Три письма к Гоголю ... ‚ с. 20]

Как и Бухарев, Григорьев считал самой большой опасностью обществен-

ное доминирование толпы безответственных людей, которых, упрекая Хри-

ста, сумел сорганизовать в послушное стадо Великий инквизитор. Уместно об-

ратиться к описанию Бухарева:

Страшно обрушилась судьба миллионов его собратий, кто страшною от-

ветственностью за них пред Богом освобожден уже от всякой ответственности

пред людьми, кто болеет ужасом этой ответственности, не понятным даже для

стоящего внизу человека, кто среди самых развлечений слышит вечный, не-

умолкаемо раздающийся в ушах клич Божий, неумолкаемо к нему вопиющий.

[Там же, с. 39]

Надо отметить, что подобного рода типологию, указывающую на два типа

отношения к религии, свойственных «избранным» и «простым» людям, отме-

2 См., напр. [Достоевский, 1972-1990, т. 10, с. 497].

72 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

чал в своих трудах и Бухарев. Он определял первый тип словами «устремлен-

ный к любви»:

И чем больше такой избранный будет просвещаться и проникаться светом

и огнем этой любви Божией, чем более ей послушен и предан, — тем естествен-

но более и одушевляется любовью к человеку и к бедной душе его, любовью,

благоухающей смиреньем и готовой на всякое самоотвержение. В этом-то ду-

ховном состоянии он и будет готов обнять и прижать к себе человека, как наи-

роднейшего брата, обрадоваться как бы своему наилучшему другу.

[Там же, с. 18]

Такого рода избранный способен вместить в себя божественную любовь,

которую он способен обрести «всеми силами своими, с возрастающею энер-

гией», идя по ПУТИ «подчинения самого себя <...> Божественной любви, пока,

наконец, действительно не войдет в открытые обители сей любви» [там же,

с. 19]. Вторые же, «замерзшие в духе», которые не способны принять такую

любовь,

<...> которые не хотят, или еще не умеют подчинить все свое существо этому

животворному началу, <...> терпят лишение в деле собственного духовного

развития <...>; и тем хуже для них, чем многостороннее и глубже их натура;

силы их, не находя полного законного занятия, будут мучить их самих, и в их

словах и поступках будет обнаруживаться что-то нестройное, придавленное,

замерзштее в их духе.

[Там же]

Нечто подобное, как очевидно, происходит в романе Достоевского с Ива-

ном Карамазовым.

Борьба «живой жизни» «с мертвою, отжившею и извращенною буквою»,

олицетворенной «нашими мраколюбцами», как указывает Григорьев, иду-

щая на протяжении всей мировой истории и не только в России [Григорьев,

2008, Оппозиция застоя ... ‚ с. 585], оказалась общей темой для Достоевского

и Григорьева, связав статью «Оппозиция застоя» и поэму «Великий инкви-

зитор» Ивана Карамазова не только тематической связью, но и отношени-

ем текстовой преемственности. Подобно Инквизитору, который собирает в

некое подобие религиозного сообщества неверующих, обладающих низким

интеллектуальным и нравственным уровнем, такого же рода объединитель

человечества, «мракобес» в статье Григорьева совершает ту же ошибку, вы-

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 73

Ш К200-летию А. А. Григорьева

давая свой кругозор и уровень понимания реальности за высший из всех воз-

можных, нанося онтологическое оскорбление миллионам людей, видящих

мир по-другому:

Централизаторы, приверженцы буквы — странная ирония! — становят

свой собственный разум, т.е. свое личное, скованное понимание буквы, мери-

лом путей великой и таинственно неуследимой силы, и, — не зная ни ее после-

дующих проявлений, ни ее конечных целей, — произносят с высоты присвоен-

ного себе авторитета приговор всяким путям, кроме тех, которые условлены их

буквою... Вред, происходящий от такого произвольного, хотя вместе и рабски

буквального указания путей, ужасен и в области мышления, и в области искус-

ства, и в области жизни.

[Там же, с. 583]

Нельзя не заметить, что начало статьи «Оппозиция застоя» повторяет

мысль, звучащую в зачине романа «Братья Карамазовы»:

Бывают в литературе вещи, которые совершенно ускользают от внимания

современников, но которые для последующих поколений представляют собою

факты в высшей степени замечательные, озаряют целые направления. Таких

вещей не надобно искать между крупных литературных явлений, ибо в таком

случае они были бы замечены современниками; такие вещи пишутся обык-

новенно без всяких притязаний на какое-либо значение, пишутся так, вполне

от души, вполне наивно. В них мысль известных направлений является по-

домашнему, нараспашку, как может быть и не хотели бы показать ее главы из-

вестных направлений, или, по крайней мере, как не хотели бы они показать ее

сначала. В таких проговорках направлений, — проговорках по большей части

нежданных и ранних, сказывается нечто роковое...

[Там же, с. 567]

Роман «Братья Карамазовы» начинается подобного рода намеками на важ-

нейшее «дело» Алексея Карамазова: «Это, пожалуй, и деятель, но деятель не-

определенный, невыяснившийся», который носит в себе «сердцевину целого,

а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на вре-

мя почему-то от него оторвались...» [Достоевский, 1972-1990, т. 14, с. 5].

Первая ласточка будущего новозаветного обновления России, Алеша Ка-

рамазов, выходит из монастыря в мир. Не исключено, что на завет старца 30-

симы и решение Алеши Карамазова покинуть монастырь оказала влияние

7А Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

мысль Гоголя о том, что «монастырем» для настоящего христианина фактиче-

ски является вся Россия, а не только монастырь как таковой. В письме к графу

Александру Петровичу Толстому Гоголь писал:

Вспомните, что когда приходила беда <...>, тогда из монастырей выходили

монахи и становились в ряды с другими спасать ее. Чернецы Ослябя и Пере-

свет, с благословенья самого настоятеля, взяли в руки меч, противный христи-

анину, и легли на кровавом поле битвы, а вы не хотите взять поприща мирного

гражданина, и где же? — в самом сердце России.

[Гоголь, 1952, с. 302]

описанное в романе «дело» Алеши Карамазова, вероятно, должно было со-

стояться в ненаписанных втором и третьем томах романа Достоевского как

такого рода подвиг по спасению страны от зла, которое несет ей религиозное

мракобесие, ведущее общество к застою — враг номер один для Григорьева и

Достоевското.

Намеченные нами пункты далеко не полностью исчерпывают тему, требуя

продолжения изучения преемственных связей, существовавших между про-

изведениями Ап. А. Григорьева и романным творчеством Ф. М. Достоевского.

Список источников

А. Г. Григорьев А. А.] Гоголь и его последняя книга // Московский городской

листок. 1847. № 56. 10 марта. С. 225-226; № 62. 17 марта. С. 249-250; № 63. 18 мар-

та. С. 254; № 64. 19 марта. С. 255-256.

Ашимбаева Н. Т. Архимандрит Феодор (Бухарев) и Достоевский // Розоеу$Ки

топозтарВз: А 5е1ез оЁ Пцегпайопа] ДозюоеузКу 5оету. СПб.: Дмитрий Буланин,

2012. Вып. 3. С. 267-276.

Бухарев А. М. Несколько статей о святом апостоле Павле. СПб.: Тип. Короле-

ваикК*, 1860. 206 с.

Бухарев А. М. Три письма к Гоголю, писанные в 1848 году. СПб.: Тип. Морско-

го министерства, 1860. 260 с.

Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений: в 14 т. / гл. ред. чл.-корр. АН СССР

Н.Л. Мещеряков. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 8: Статьи.

Григорьев А. А. Апология почвенничества / сост. и коммент. А. В. Белова. М.:

Институт русской цивилизации, 2008. 684 с. (Русская цивилизация).

Григорьев А. А. Белинский и отрицательный взгляд в литературе // Григоръ-

ев А. А. Апология почвенничества / сост. и коммент. А. В. Белова. М.: Институт

русской цивилизации, 2008. С. 520-566.

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 75

Ш К200-летию А. А. Григорьева

Григорьев А. А. О правде и искренности в искусстве. По поводу одного эсте-

тического вопроса. Письмо кА. С. Хомякову // Григорьев А. А. Апология почвен-

ничества / сост. и коммент. А. В. Белова. М.: Институт русской цивилизации,

2008. С. 9-83.

Григорьев А. А. Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия // Время.

1861. № 5. Май. С. 1-35.

Григорьев А. А. Оппозиция застоя. Черты из истории мракобесия // Григоръ-

ев А. А. Апология почвенничества / сост. и коммент. А. В. Белова. М.: Институт

русской цивилизации, 2008. С. 567-609.

Григорьев А. А. Письма / изд. подгот. Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров. М.: Наука,

1999. 4773 с. (Тит. памятники).

Григорьев А. А. Письмо кН. В. Гоголю по поводу его последней книги (Вторая

половина октября — первая половина ноября 1848. Москва) // Григорьев А. А.

Письма / изд. подгот. Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров. М.: Наука, 1999. С. 29-31.

Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.: Наука. Ленингр.

отд-ние, 1972—1990. 30 т., 33 кн.

Касаткина Т. А. «Братья Карамазовы»: опыт микроанализа текста // Роман

Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»: современное состояние изучения /

под ред. Т. А. Касаткиной. М.: Наука, 2007. С. 283-319.

Пушкин А. С. «Свободы сеятель пустынный...» // Пушкин А. С. Полное собра-

ние сочинений: в 10 т. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 19'777.Т. 2. С. 145.

ВеЁегепсе$

А. С. [Ст1вог’еу, А. А.] (1847) “Собор 1езо ро$]едпуауа Кп1ва” [“Со5о]ап@ 81$ Газ

ВооК”], Моз5КоузКи вото@$Кот ИзоКк [Мо5сом) Спу 5Пеей, 56, 10 Мат, рр. 225-226; 62,

17 Мат, рр. 249-250; 63, 18 Мат, рр. 254; 64, 19 Мат, рр. 255-256.

АзИитЪаета, М. Т. (2012) “АткКИпталаги Реодог (ВиКВагет) 1 Розоеуз КИ?” [“Атгс1-

тапагце ТВеодотге (ВиКВагеу) апа РозоеузКу”], т ДозюеузКи Мопостарй5: А $епез

оГПиетпайопа! РозюеузКу 5осецу. 155. 3. 5. РеегзБит8: Отиги Вуапт, рр. 267-276.

ВиКВагетх, А. М. (1860) №езКоРКо зе! о зууают арозюе Рау [5еуег АтИез

арои те Ноу Ароз@е Раий. 54. РаетзБагё: Т1розтаПуа Когоета 1 К°.

ВиКВагетх, А. М. (1860) ТЕ р15’та К Совдуи, р5аппуе у 1848 соаи [Тйгее ГеЦет$

10 С020 Итшеп т 1848]. $. РаетзБотв: Тпр7роэтаНуа МотзКодо пит етта.

Розоеу$ Ки, Е. М. (1972-1990) Ротое зоргате зосйтепи: у 30 ютакй [СоПесзеа

И/отК$: 30 \у015]. Гептетаа: МачкКа. ГеппатадзКое о{Чеете.

СодоГ, М. У. (1952) Ротое зобташе зосптепй: у 14 1отакКП. Тот 8. За т [Со1-

1ецеа Игогкз: 14 уоб5. Уд]. 8: Атичез]. ЕаКог-т-СШеР М. Г.. МезйспегуаКоу. Мозсо\у:

АМ $55К РиЫ.

76 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.

Баршт К.А. Борьба Ап. Григорьева с догматизмом №

Строг’ех, А. А. (1861) “Орро7ИЗуа газоуа. СПегу 12. 15югИ гпгакоБезуа” [“Орроз1-

Чоп оЁ ЗавпаНолп. Ееабагез гот е Ногу оЕОБзсигапИзтп”], Угетуа, 5, Мау, рр. 1-35.

Сивог’ех, А. А. (1999) Р15’та [Ге[йегз$]. Е4Це4 Ъу К. УцаКег & В. Е. Евогоу. Моз-

соул. Майка Ри].

Сивог’ех, А. А. (1999) “Р1$?’то К М. У. Собой уй ро роуоди ево ро$едпте! Кп191

(Уюгауа ро]оушта окКуагуа — регуауа роо\та поуабтуа 1848. МозКуа)” [“Тет-

(ег © М. У. 0501 аротЕ 11$ Газё Воок есоп@ ПаЁ оЁ Осюрег — РтгзЕ Ва оЁ М№о-

уегпрег 1848. Мозсом;)”], ш бивог’ех, А. А. Р15’та [ГеЦег$]. ЕаЦед Бу В. Ущцакег &

В. Р. Евогоу. Мозсом’: МацКа РаЫ., рр. 29-31.

Сивог’ех, А. А. (2008) Ароюзуа роспуептсйезла [Аро1обу ор$ойт3]. СотарПа-

Поп ап соттепт Бу А. У. Ве]оу. Мозсом’: $ го$$Ко1 {$17 Ш7а($И.

СИвог’ех, А. А. (2008) “ВейлзКИ 1 оиизаеРпу1 у7]уа4 у Шегатаге” [“ВейтзКу

ап Ше Мебайуе У ем ш Г(егагаге”], т Ст!вог’еу, А. А. Ароозуа роспуептсйез ла

[Аро1обу ор $ойт8]. СотпрПаНол ап4 сопитеп($ Бу А. У. Ве]оу. Мозсомг. ши ги$-

ЗКО1 ($177 а($ 1, рр. 520-566.

СИвог’ех, А. А. (2008) “О ргахае 1 13КгеппозИ у 13Кизз$ уе. Ро роуоди опово ез-

(ейспезКодо уоргоза. Р1$’то К А. 5. КпотуаКоуч” [“АройЕ Тго апЯ Зтсегцу т

Ат. Сопсегитя опе ЕзТейс Очезйоп. Гецег {о А. 5. КпотуаКо\”], шт сивог’еу, А. А.

Ароюозуа роспуептсйезла [Ароюзу о{ 5$0ойт5]. СотрПайоп апЯ соттеп Бу

А. У. Веоу. Мозсому: тзи т$$Ко1 (817 Шт а1$1, рр. 9-83.

СИ ог’ех, А. А. (2008) “Орро7ЕЯуа газоуа. Спешу 17 1$0отИ шгакоБезуа” [“Ор-

роз1Чоп оЕ$баёпайоп. Реагагез гот е Н1зюогу оОЪзсигапИт”], ш Ст1вотг’еу, А. А.

Ароюозуа роспуептсйезла [Ароюзу о{ 5$0ойт5]. СотрПайоп апЯ соттеп Бу

А. У. Веоу. Мозсоуу: пзЧаи т$$Ко1 ($ \Штаз 1, рр. 567-609.

Каза та, Т. А. (2007) “«ВгаРуа Кагата2оуу»: ору п КгоапаПта 1екза” [““ТРе

Вгошегз Кагата2о\’: Тве Ехремепсе оЁ М1сгоапа]уз$1$ оЁ Те Техё?], ш Юотап

Е. М. РоЯюоеу$Ково «ВтаРуа Кагатагоуу»: зоугетеппое зозюуаще тиспетуа [Тйе

М№оуе[ Ву Е. М. РозюеузКу “Тйе Вгойетз Кагатагоу”: Тпе Сигтет 5$ ие ор те $шау].

ЕЧЦеа БУ Т. А. Казайата. Мозсо\му: МааКа Ри ., рр. 283-319.

Раз К, А. 5. (1977) “«буороду зеуаеР ризбуппу/...»” [“ПезегЕ бомгег о Ргее-

отт...” ], ш РазН ют, А. $. Ротое зоргаше зосйтепи: у 10 ютаКА. Тот 2 [СоПесеа

И/отК$: 10 уо15. Уд]. 2]. Геп1трта4: МачкКа. Геп1иетазКое о4еетуте, р. 145.

Информация 06 авторе: К. А. Баршт — доктор филологических наук, профес-

сор, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинско-

го Дома) Российской академии наук (ИРЛИ РАН). Адрес: Российская Федерация,

199034, Санкт-Петербург, наб. Макарова, д. 4.

РАПозор са] Гецег$. Кизап апа Еигореап Р1а]оёте. 2.022. 9]. 5, по. 4. 77

Ш К200-летию А. А. Григорьева

шЕгтаНоп абоцЕ (Пе ап от: К. А. ВагзВЕ — 05с ш РАПоору, РгоГеззот, Геа4-

ша ВезеагсН ЕеПом’ а? Ше шзИйце оЁ Каз ап ГИегагсаге (РизВ КтзК Ротп), Каз-

з1ап Асадету оЁ $епсез (ТВТ). А9@гезз: 4 МаКагоуа ЕтфапКтепь 51. РеетзБигв,

199034, Виаззлап РедегаНол.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

ТВе аи ог де агез по соп1с{$ оРииегез 5.

Статья поступила в редакцию 30.06.2022; ТВе агасе уга$ зари (ед 30.06.2022;

одобрена после рецензирования 30.11.2022; арргоуед аЁег телей ив 30.11.2.022;

принята к публикации 05.12.2022. ассертеа Гог риб|сайол 05.12.2022.

78 Философические письма. Русско-европейский диалог. 2022. Т. 5, № 4.