CC BY
83Хопкирк П.
БОЛЬШАЯ ИГРА: О РАЗВЕДКЕ В ВЫСОКОГОРНОЙ АЗИИ
Hopkirk P.
The Great Game: On secret service in high Asia. - L.: John Murray, 2006. - XXVI, 562 p.
Первым царем России, который обратил взор в сторону Индии, был Пётр Великий. После войны со Швецией и Османской империей казна была пуста, а стало известно, что на Амударье существуют крупные золотые месторождения. Кроме того, за Центральной Азией1 лежала Индия - страна сказочных богатств.
К Петру уже обращался хан Хивы за помощью против непокорных племен, предлагая взамен признать зависимость от России.
1 Английский термин Central Asia я буду переводить то как «Центральная Азия», то как «Средняя Азия» - в зависимости от смысла. Когда речь идет о территории современных государств: Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан и Таджикистан, я употребляю «Средняя Азия»; если смысл шире и включает Афганистан, Синьцзян или Тибет - «Центральная Азия».
С понятием «Центральная Азия» существует большая терминологическая путаница. В советской науке и публицистике под ней понимали только зарубежные территории - Монголию, Синьцзян, Тибет, а пять ССР к востоку от Каспия обозначали устойчивым словосочетанием «Казахстан и Средняя Азия». В западной науке и публицистике как «Центральная Азия» значились и значатся вторые, а первые носят название «Внутренняя Азия»(Тппег Asia). Считаю целесообразным наиболее широкое определение Центральной Азии, принятое ЮНЕСКО, оно включает пять постсоветских республик, российскую Южную Сибирь, Монголию, автономные округа КНР Синьцзян-Уйгурский, Тибетский, Нинся-Хуэйский и Внутреннюю Монголию, провинции КНР Цинхай и Ганьсу, а также Кашмир, Афганистан и Хорасан. Тогда Средняя и Внутренняя Азия логично выступают двумя субрегионами внутри региона Центральная Азия. - Прим. реф.
Пётр сначала не интересовался Центральной Азией, но позднее понял, что обладание Хивой обеспечит России плацдарм для проникновения в Индию. Он решил отправить в Хиву военную экспедицию, чтобы, пусть с запозданием, принять предложение хана. Во главе похода был поставлен обращенный в христианство мусульманский князь с Кавказа Александр Бекович.
В апреле 1717 г. Бекович с войском отплыл из Астрахани, запасшись провизией на год. В июне экспедиция вступила в пустыню и двинулась к Хиве. По пути солдаты страдали от жары и жажды, гибли от солнечных ударов и болезней. Приходилось отбивать атаки туркменов. В августе экспедиция приблизилась к столице ханства. Хан любезно встретил Бековича, но объяснил, что хивинцы не смогут принять столько людей в столице, поэтому русские должны разделить войско на несколько отрядов и расположить их по деревням близ столицы. Не желая обидеть хана, Бекович согласился. Хивинцы только этого и ждали: напали на разрозненные силы русских и всех перебили.
Пётр больше не возвращался к идее открыть путь в Индию. Правда, после его смерти в 1725 г. в Европе стали ходить слухи о его завещании, в котором царь якобы велел своим наследникам выполнить историческое предназначение России - достичь мирового господства, ключом к которому было обладание Индией и Стамбулом. Большинство историков считают, что такого документа в помине не было, но страх перед Петром заставлял многих верить в его существование (с. 20).
Одним из первых британцев, кто почувствовал угрозу Индии от растущего присутствия России на Ближнем Востоке и Кавказе, был председатель Контрольного совета по делам Ост-Индской компании Генри Дандас. Правда, тогда эту угрозу затмила другая, связанная с экспедицией генерала Н. Бонапарта в Египет. Он рассматривал ее как первый шаг к тому, чтобы отрезать британцев от Индии - источника их могущества и богатства. В мае 1798 г. французский флот с 40 тыс. солдат на борту тайно отплыл из Тулона и Марселя.
В Лондоне и Калькутте сильно встревожились, поскольку позиции британцев в Индии еще не были прочными. Впрочем, генерал-губернатор Ост-Индской компании в Калькутте лорд Уэлс-ли сомневался в осуществимости похода на Индию, зато воспользовался возможностью сокрушить тех индийских правителей, которые демонстрировали дружбу с Францией. А 1 августа 1798 г.
адмирал Г. Нельсон разбил французскую эскадру в Абукирском заливе, отрезав Бонапарта от Франции.
Когда Бонапарт стал первым консулом, в 1801 г. царь Павел решил возродить план, отвергнутый Екатериной. Он предложил Бонапарту совместное нападение на Индию России и Франции. Согласно плану, 35 тыс. казаков должны были двигаться через Туркестан, привлекая на свою сторону воинственные туркменские племена обещаниями грабежей, если те помогут выдворить британцев из Индии. Равная по численности французская армия должна была спуститься по Дунаю, пересечь Чёрное море на русских судах и по Дону, Волге и Каспийскому морю прибыть в Ас-тарабад в Северо-Восточном Иране. Тут две армии должны были соединиться и следовать через Иран и Афганистан к Инду. Не встретив поддержки у Бонапарта, Павел решил действовать в оди-
ночку1.
24 января 1801 г. царь велел атаману донских казаков собрать в Оренбурге большое войско. Удалось собрать лишь 22 тыс. человек с пушками. Они должны были идти через Хиву и Бухару, причем освободить в этих ханствах русских, попавших там в рабство. Индию предполагалось поставить под контроль Петербурга (вместе с ее внешней торговлей).
Плохо подготовленная военная экспедиция выступила на далекую Хиву в разгар зимы. Она продвинулась уже на 400 миль, когда ее нагнал гонец, сообщивший, что Павла убили заговорщики, а его преемник Александр приказал вернуть казаков (он не собирался воевать с Британией)2. Вернув войско, Александр спас его от гибели, так как впереди ждали многочисленные трудности с
1 По другим данным, разработал и предложил этот план как раз Бонапарт, хотя его истинной целью при этом была - натравить Россию на Британию, а французский корпус не отправлять вовсе. В связи с этим прискорбно, что такой эрудированный историк, как П. Хопкирк, находится в плену исторических мифов и утверждает: «Наполеон почти наверняка понимал, что Павел... быстро теряет рассудок» (с. 29). Павел был властолюбивым самодуром - но не безумцем. -Прим. реф.
2 Хопкирк пишет, будто исходным пунктом похода был Оренбург, а дойти войско успело почти до Аральского моря. Он явно спутал поход атамана В.П. Орлова с походом военного губернатора Оренбурга В.А. Перовского в 1839 г. (о котором сам же расскажет далее). Орлов выступил из четырех станиц на Дону и дойти успел лишь до Саратовской губернии (перейдя по льду Волгу). Особенно забавно, что в версии Хопкирка Волга осталась: казаки, мол, пересекли ее по пути из Оренбурга к Аралу (с. 29). Автор не дал себе труда взглянуть на карту. - Прим. реф.
продовольствием, болезнями, стычки с враждебными туркменами, не говоря об армиях Хивы и Бухары.
Даже не зная о плане Павла, британцы в Индии все острее сознавали уязвимость страны для нападения извне1. Ходили слухи о французских агентах в Иране. Другим потенциальным агрессором был соседний воинственный Афганистан. Поэтому в 1800 г. в Тегеран прибыла внушительная дипломатическая миссия Компании с богатыми дарами, которую возглавлял капитан Джон Мал-колм. Ему удалось заключить с шахом два договора - политический и торговый. Однако вскоре британская разведка узнала о возрождении плана похода на Индию.
В 1808 г. генерал-губернатор Компании лорд Минто вновь отправил Малколма в Иран, но дальше Бушира персы его не пустили. После этого прибыл эмиссар из Лондона сэр Харфорд Джоунз. Шах узнал о тайной сделке Наполеона с Александром и понял, что французы тоже не помогут ему против русских. Он вновь склонился к Британии, а французскую миссию выслал. Джоунз заключил с шахом новый договор, согласно которому тот обязался не пускать через Иран войска любой державы, идущие на Индию, и не участвовать в предприятиях, вредящих британским интересам. Британия обязалась оказать шаху военную помощь в случае нападения извне, а если это невозможно, поставить ему достаточное количество оружия и советников (если сама находится с агрессором в мире). Данный пункт явно имел в виду Россию: шах не собирался делать одну ошибку дважды. Кроме того, британцы обещали шаху ежегодную субсидию в 120 тыс. фунтов стерлингов и военных советников для модернизации армии (с. 36).
Одновременно британские разведчики были отправлены из Индии в дикие земли Белуджистана и Афганистана. Весной 1810 г. капитан Чарлз Кристи и лейтенант Генри Поттинджер из 5-го бомбейского полка туземной пехоты отправились в эти места под видом мусульман.
Кристи взял курс на Герат, маскируясь под торговца лошадьми, но вскоре сменил легенду на благочестивого хаджи, воз-
1 Британцы, по меньшей мере в Лондоне, прекрасно знали о плане Павла. Этот план предусматривал не только сухопутный поход, но и отправку из Петро-павловска-Камчатского в Индийский океан трех фрегатов блокировать британскую торговлю с Китаем (последнее напугало британцев ещё больше идеи похода по суше). Неслучайно в заговоре против Павла активно участвовал бывший британский посол Ч. Уитворт. - Прим. реф.
вращающегося из Мекки (так было безопаснее ехать по кишевшей разбойниками территории). Однако новая легенда создавала свои проблемы. Так, в одной деревне местный мулла-шиит вступил с британцем в богословский спор и ему удалось избежать разоблачения, объяснив, что он суннит. Из Герата Кристи проследовал в Восточный Иран, где мог чувствовать себя в безопасности.
Двадцатилетний лейтенант Поттинджер между тем проделал 900-мильное путешествие южнее, через Белуджистан. Он выбрал маршрут, по которому в следующие сто лет не рискнул проехать ни один европеец. Путь занял три месяца и лежал через две опасные пустыни с разбойниками. Поттинджер вел подробный дневник, отмечая наличие колодцев, рек, характер растительности, осадков и климата, лучшие оборонительные позиции, союзы между местными ханами. Он составил первую военную карту западных подступов к Индии. Для этого лейтенант пользовался компасом, и однажды его спутники-белуджи заметили это. Он находчиво объяснил, что это прибор, указывающий ему направление на Мекку, чтобы знать, в какую сторону молиться.
Если ответственным за превращение России в пугало можно назвать одного конкретного человека, то это британский генерал сэр Роберт Уилсон. Ветеран многих кампаний, он проявлял к России большой интерес. Во время вторжения Наполеона он был официальным британским наблюдателем при русской армии и, несмотря на свой статус, нередко участвовал в боях. Именно Уил-сон отправил в Британию весть о разгроме Наполеона, которой сначала не поверили. По возвращении в Лондон он начал единоличную кампанию против русских, твердя о жестокости русского солдата и некомпетентности генералов. В 1817 г. Уилсон опубликовал книгу «Описание военной и политической мощи России». Автор утверждал, что русские, воодушевленные своей внезапной победой над французами, планируют выполнить завещание Петра I и завоевать весь мир. Первой мишенью будет Стамбул, потом придет черед Индии. Уилсон снабдил книгу картой, на которой прошлые границы России были показаны зеленым цветом, а нынешние - красным, чтобы продемонстрировать скорость расширения империи и исходящую от нее угрозу.
Уилсон был не единственным, кто опасался, что русские превратят свои кавказские владения в плацдарм для наступления на Стамбул или даже Тегеран. Турки и персы разделяли эти опасения и летом 1811 г. договорились бороться с «неверными» вместе. Однако Александру удалось заключить сепаратный мир с султа-
ном, вернув территории, завоеванные за несколько лет. Это развязало России руки в отношении Ирана. В 1812 г. русский отряд молодого генерала Котляревского тайно пересек Аракс и напал на значительно превосходившие силы Аббаса Мирзы, нанеся им тяжелые потери.
Поражения так деморализовали персов, что шах охотно согласился на предложение британцев посредничать в заключении перемирия. Итогом стал Гулистанский договор 1813 г., по которому шах уступил России почти все владения к северу от Аракса, отказался от притязаний на Грузию и Баку, а также отказался от права иметь военный флот на Каспии, который превратился в русское озеро.
Отдельные члены миссии Малколма уже беспокоились относительно растущей мощи России на Востоке. Одним из них был капитан индийской армии Джон Макдоналд Киннейр. По заданию Малколма он собрал воедино данные географической разведки, собранные Кристи, Поттинджером и другими. Его книга вышла в 1813 г. под названием «Географический мемуар Персидской империи» и много лет оставалась главным источником сведений в этой области. Киннейр немало поездил по региону сам и в длинном приложении ко второй работе, посвященной его собственным путешествиям на Востоке, изложил свои взгляды на потенциальную русскую угрозу британским интересам в Азии. Если Кристи и Поттинджер были первыми игроками Большой Игры, а Уилсон -ее первым полемистом, то Киннейра можно назвать ее первым серьезным аналитиком.
Киннейр указал, что морской агрессор Британской Индии больше не страшен, а вот с суши она уязвима. Захватчик мог воспользоваться двумя путями - непосредственно на восток через Ближний Восток или на юго-восток через Среднюю Азию (первый путь избрал бы захватчик из Европы, второй - Россия). Киннейр подробно разобрал географические, политические, логистические и прочие препятствия на пути возможной армии вторжения.
Первым русским участником Большой Игры стал 24-летний капитан Николай Муравьёв, которого в 1819 г. наместник на Кавказе генерал Ермолов отправил из Тифлиса в Хиву. Его целью было выяснить судьбу большого количества русских рабов. Казахи близ Оренбурга захватывали солдат и поселенцев, туркмены на побережье Каспийского моря захватывали рыбаков и их семьи и продавали в рабство на рынках Средней Азии. Правда, Ермолов предупредил Муравьёва, что в случае его заточения или казни хивинцами рус-
ское правительство от него откажется, так как вызволить его будет невозможно, а царь не может позволить себе потерять лицо перед среднеазиатским князьком. Муравьёв передал письмо Ермолова и дары, состоялась аудиенция. В декабре 1819 г. Муравьёв добрался до Каспия, где его ждал корвет. Ермолов в Дербенте принял приехавших с Муравьёвым хивинских посланцев, а капитан написал подробный отчет о поездке, упомянув численность ханской армии, описав лучшие маршруты для вторжения, хозяйство, систему управления и методы казни. Муравьёв высказался за скорейшее завоевание Хивы, так как это освободило бы русских рабов и положило бы конец ханской тирании. К тому же, по его замыслу, это позволило бы России покончить с монополией Британии на торговлю с Индией: всю азиатскую торговлю предполагалось переориентировать к Каспию по Волге в Россию, так как это был бы более короткий и дешевый путь, чем вокруг мыса Доброй Надежды. Побочным результатом этого был бы конец британской власти в Индии.
Грандиозному плану Муравьёва ходу не дали. Ермолов уже становился опальным, а у Александра было немало срочных внутренних проблем. Пусть Муравьёву и не удалось сделать что-то для русских рабов, собранные им сведения послужили России прекрасным предлогом для последующей экспансии в Среднюю Азию. Путешествие Муравьёва ознаменовало начало конца независимых ханств.
Одним из тех, кто понимал это, был заведующий конными заводами Ост-Индской компании Уильям Муркрофт, который провел несколько лет в поездках по северу Индии. Он предостерегал свое начальство в Калькутте, что русские намерены захватить весь Туркестан и Афганистан, поэтому надо вести себя активнее.
И в Британии, и в Индии русофобы все еще находились в меньшинстве и не пользовались поддержкой властей. Предостережения Муркрофта не были услышаны начальством и утонули в архивах. В 1820 г. он настоял на поездке в Бухару, где рассчитывал найти легендарных туркменских скакунов, а также открыть рынки Средней Азии для британских товаров, опередив русских. В Бухаре он неприятно удивился, обнаружив на рынках много русских товаров, а коней не нашел. На обратном пути через Афганистан Муркрофт в 1825 г. умер. Географы оценили его вклад в изучение региона, а многие считают его основоположником изучения Гималаев.
Между тем шах Ирана вынашивал планы вернуть утраченные территории, и в середине 1820-х годов у него возник с Россией пограничный спор о принадлежности территории между Эрива-нью и озером Севан. В 1825 г. войска Ермолова заняли ее и началась война.
Вскоре персы были вынуждены просить мира, хотя благодаря одновременной войне России с Османами условия Туркманчай-ского договора 1828 г. были не столь суровыми, как могли бы быть. Россия получила богатые провинции Эривани и Нахичевани, а персы вновь извлекли горький урок, на себе испытав изворотливость британцев. Британское влияние в Иране испарилось, сменившись русским. Иран фактически стал протекторатом своего северного соседа, который получил право учреждать консульства по всей стране и купцы которого пользовались особыми привилегиями. В январе 1829 г. в Тегеран для надзора за соблюдением условий договора прибыл русский посланник А. С. Грибоедов, но его убила толпа фанатиков-шиитов. Шах, опасаясь ужасного возмездия, спешно отправил в Петербург внука с извинениями.
В этих условиях одним из тех, кто был убежден в реальности завещания Петра I, был британский полковник Джордж де Ласи Эванс. В 1828 г. он издал книгу «О замыслах России», в которой утверждал, что Петербург планирует вскоре напасть на Индию. Сразу после русской победы над турками он выпустил другую книгу - «Об осуществимости вторжения в Британскую Индию». Эта книга была своевременна и хорошо встречена особенно в правящих кругах. Цитируя (часто весьма избирательно) Поттинджера, Киннейра, Муравьёва, Муркрофта, Эванс пытался доказать вероятность русского натиска на Индию. Приведя массу убедительных доводов, Эванс сумел представить вторжение в Индию весьма легким предприятием особенно для тех, кто не знали местных условий. Несмотря на свои недостатки, книга Эванса оказала глубокое влияние на политиков в Лондоне и Калькутте.
Одним из заметных участников Большой Игры был Артур Конолли, 23-летний лейтенант 6-го бенгальского туземного полка легкой кавалерии. Именно он впервые употребил термин «Большая Игра». Конолли верил в цивилизаторскую миссию христианства, причем даже русское правление (при условии, что оно будет далеко от границ Индии) предпочитал власти тиранов-мусульман, а стремление Петербурга освободить рабов в ханствах искренне поддерживал. Вместе с тем Конолли был разведчиком, и склонность к приключениям заставила его совершить дерзкое путешествие.
Осенью 1829 г. он, официально возвращаясь по суше из отпуска в Индию, выехал из Москвы на Кавказ. Несмотря на ухудшающиеся отношения двух держав, русские офицеры в Тифлисе тепло встретили британца и даже снабдили его казачьим эскортом до иранской границы.
Конолли намеревался достичь Хивы через пустыню Кара-кум. Совершить путешествие в 4 тыс. миль от Москвы до Индии и остаться в живых уже было немалым достижением. Кроме того, пройдя по возможным маршрутам враждебной русской армии, Ко-нолли смог ответить на многие вопросы, мучившие тех, кто отвечал за оборону Британской Индии. Его наиболее важные военные и политические наблюдения предназначались только для глаз начальства. Однако Конолли написал и книгу для широкого читателя, вышедшую в 1834 г. В приложении автор проанализировал возможности русского вторжения в Индию, выделив два потенциальных маршрута. Один проходил через Хиву, Балх, Кабул и Хайбер-ский проход; этот путь был богаче водными источниками, но длиннее и предполагал предварительно захват Хивы. Второй маршрут - через Герат, Кандагар, Кветту и Боланский проход; он предполагал предварительный захват русскими Герата.
В 1831 г. на судне вверх по Инду был отправлен 25-летний лейтенант Александр Бёрнс с дипломатической миссией к Ранд-жит Сингху в Лахор. Он вез правителю Панджаба ответный подарок от британского короля Вильгельма IV - четырех гигантских кобыл и жеребца, а также роскошную карету. Бёрнс уже показал себя одним из наиболее обещающих молодых офицеров Ост-Индской компании. Умный, находчивый, обаятельный, он бегло говорил на фарси, хиндустани и по-арабски. Плавание по Инду заняло пять месяцев, в течение которых Бёрнс картографировал реку (включая замеры глубин). Выяснилось, что Инд судоходен на 700 миль от устья, хотя лишь для плоскодонных судов. По результатам экспедиции было решено открыть Инд для британского судоходства. Генерал-губернатор лорд Бентинк отправил к амирам Синда (уже полковника) Генри Поттинджера заключить соответствующий договор.
Бёрнс сам предложил отправиться с более амбициозной миссией - в Кабул и Бухару, чтобы завязать связи с амиром Афганистана Дост Мухаммадом и эмиром Бухары1. В 1832 г. Дост Му-
1 Амир как титул мусульманского правителя - арабское слово, которое в таком виде перешло в языки фарси, дари, пушту, хиндустани. Эмир - тюркизиро-
хаммад хорошо принял Бёрнса, засыпал его вопросами о праве, сборе налогов, наборе армий в европейских странах, о намерениях британцев относительно Афганистана. Бёрнс пришел к выводу, что в интересах Британии поддерживать кабульского амира. Проследовав в Бухару, он был принят куш-беги - первым министром местного эмира.
После отчета Бентинку Бёрнс отправился в Лондон, где познакомил с ситуацией в Центральной Азии кабинет и Контрольный совет, а также имел частную аудиенцию у короля. Он стал героем, получил золотую медаль Королевского географического общества и издал трехтомное «Путешествие в Бухару». Описание его поездки впервые познакомило читателя с романтикой и тайнами Центральной Азии, сразу став бестселлером. Для начальства Бёрнс составил четыре тайных отчета - военный, политический, топографический и торговый. В военном отчете он утверждал, что Кабул в руках русских представлял бы такую же опасность, как Герат, поскольку перевалы Гиндукуша для современной армии не помеха. В ноябре 1836 г. Бёрнса вновь отправили в Кабул.
В это время на Северном Кавказе британские агенты начали орудовать среди племен, снабжая их оружием и воодушевляя на сопротивление «неверным». Двумя главными очагами сопротивления были Адыгея (на западе) и Дагестан (на востоке). Лидеры повстанцев использовали к своей выгоде ландшафт (горы, леса) и неожиданно нашли союзника в лице Дэйвида Уркварта, который в 1827 г. уехал в Грецию помогать ей избавиться от турок, но разочаровался в греках и проникся симпатией к туркам. В 1830-е годы он стал главным русофобом в Британии. Контакты с адыгами Уркварт установил в 1834 г., живя в Стамбуле. Первым из британцев он нанес тайный визит в их горные твердыни, помогая повстанцам советами. Он даже написал для них декларацию независимости. Уркварт был убежден, что моральный долг Британии -помешать русским захватить Адыгею, которая напоминала ему родную Шотландию. В своей книге «Англия и Россия» он предупреждал об экспансионистских целях последней.
В 1836 г. Уркварт приехал в Стамбул в качестве первого секретаря британского посольства и по собственной инициативе устроил провокацию со шхуной Vixen. Он убедил британскую судоходную компанию отправить судно из Стамбула с грузом соли в
ванный вариант этого слова, поэтому я употребляю его только тогда, когда речь идет о правителе Бухары. - Прим. реф.
порт Суджук-Кале на черноморском побережье Кавказа. Уркварт надеялся, что если русские перехватят шхуну, то это взбудоражит британскую общественность и заставит правительство прислать в Черное море военный флот. Если бы русские не перехватили шхуну, значит, можно было успешно давить на них и начать поставлять адыгам оружие. Русский бриг арестовал Vixen, но даже Паль-мерстон не решился раздувать из этого скандал. К ярости русофобов он рассудил, что Суджук-Кале - российская территория, отозвал Уркварта в Лондон и уволил его за «вклад» в ухудшение отношений между официальными союзниками.
Уркварт развернул против Пальмерстона кампанию в прессе, утверждая, что тот отрабатывает русское золото. В Адыгею между тем приехал корреспондент The Times Джеймс Лонгуорт вместе с другим англичанином, Джеймсом Беллом, которые благожелательно смотрели на повстанческое движение. Уркварт вскоре в самом деле организовал адыгам контрабанду оружия, стал членом парламента и немало сделал для разжигания русофобии в Британии. Благодаря Уркварту и его единомышленникам Кавказ стал одним из театров Большой Игры.
В правящих кругах Британии были и такие люди, как посол в Петербурге лорд Дарэм, который был убежден, что Николай не в силах предпринимать экспансионистские действия. Однако послы в Стамбуле и Тегеране лорд Понсонби и сэр Джон Макнилл разделяли опасения Уркварта. Макнилл до этого служил в Иране под началом Киннейра; русские не без оснований подозревали его в натравливании толпы на посольство Грибоедова в 1829 г. Макнилл тоже издал книгу - «Продвижение и настоящее положение России на Востоке» (1836 г.), в которой описал ее территориальные приобретения со времени Петра Великого, приложив складную карту и таблицу. Они демонстрировали тревожные темпы русской экспансии за последние полтора века: со времени вступления на престол Петра численность подданных царя выросла с 15 млн. до 58 млн. человек; границы России приблизились к Стамбулу на 500 миль, а к Тегерану - на 1000 (с. 163). Макнилл предостерег, что следующими двумя мишенями России будут Османская и Персидская империи, которые не в силах противостоять ей. Приехав в Иран, Макнилл в самом деле встретил серьезного соперника в лице русского посла графа Симонича.
В 1834 г. Ранджит Сингх отвоевал у афганского амира Дост Мухаммада богатую провинцию с центром в Пешаваре. Амир обратился за помощью к британцам, но не найдя поддержки, обра-
тился к русским. Николай I отправил в Кабул лейтенанта Яна Вит-кевича, задачей которого было выяснить, что может предложить Дост. В январе 1838 г. генерал-губернатор Ост-Индской компании лорд Окленд после длительных переговоров лично написал Дост Мухаммаду, окончательно разрушив его надежды на британскую помощь в возвращении Пешавара и посоветовав помириться с сикхами. Кроме того, Окленд предупредил Доста - не иметь никаких дел с русскими, иначе Британия не будет считать себя обязанной сдерживать экспансионизм Ранджит Сингха. Письмо Окленда вызвало в Кабуле ярость. Бёрнс, наладивший с амиром прекрасные отношения, был потрясен содержанием письма, в котором генерал-губернатор обращался с ним как со школьником. В апреле 1838 г. амир тепло принял Виткевича в столичной крепости Бала Хисар, а Бёрнсу пришлось покинуть Кабул, выразив амиру личное сожаление относительно политики своего правительства.
Между тем в 1837 г. войска иранского шаха осадили Герат, а за походом стоял Симонич. Шах лично руководил осадой, но город не сдавался. В Герате в это время оказался британский разведчик - лейтенант Элдред Поттинджер (племянник ветерана Большой Игры полковника Генри Поттинджера), который прибыл с вымазанной темной краской кожей, и выдавая себя за мусульманского святого человека. Формально в Герате правил Камран-шах, но реальная власть перешла к его визирю Яр Мухаммаду. Угроза над Гератом нависла серьезная: говорили, что на службе шаха -русский генерал и часть, укомплектованная из бежавших в Иран русских дезертиров. Поттинджер явился к Яр Мухаммаду, объявил, кто он на самом деле, и предложил свои услуги. Он стал советовать, как лучше укреплять городские фортификации и вообще вести оборону.
Послы Британии и России Макнилл и Симонич находились в шахском лагере - официально как нейтральные наблюдатели, но каждый пытался спутать другому карты. Наконец Симонич отбросил маску дипломата и взял руководство осадой на себя.
«Встревоженное триумфом Виткевича в Кабуле и опасаясь такой же победы русских в Герате, британское правительство наконец решило действовать. Отправку подкрепления через Афганистан к осажденному городу исключили как слишком опасную и медленную. Вместо этого решили отправить военные силы в Персидский залив. Заставить шаха ослабить хватку на Герате рассчитывали угрозой противоположному концу его владений в то время, когда его руки были полностью связаны на востоке. В то же время
Пальмерстон оказал давление на русского министра иностранных дел Нессельроде, чтобы тот прекратил деятельность Симонича, никак не соответствующую его статусу. Оба шага принесли быстрые и удовлетворительные результаты» (с. 183-184). Британский десант высадился на острове Харг у иранского побережья, а Мак-нилл предупредил шаха о серьезных последствиях в случае продолжения осады. Шах уступил и ушел от города. Пальмерстон также потребовал отозвать Симонича и Виткевича. Николай предпочел уступить. Симонича сделали козлом отпущения, обвинив в превышении полномочий. Виткевич весной 1839 г. тоже вернулся в Петербург, но что там произошло, остается загадкой. По версии русских источников, Нессельроде тепло принял его и поздравил с успехом в Кабуле. По версии британской разведки, министр, напротив, отказался принять его, заявив, что не знает такого. Однако две версии сходятся в одном: вернувшись от министра в гостиницу, Виткевич сжег свои бумаги и застрелился.
Одержав такую победу, британцам лучше было остановиться. Однако с того момента как Дост Мухаммад отверг ультиматум Окленда, в Лондоне и Калькутте его считали союзником России. Вопреки мнению Бёрнса и Макнилла было решено согнать его с трона и заменить кем-то посговорчивее.
Британию и Индию охватила антирусская истерия. The Times писала: «От границ Венгрии до сердца Бирмы и Непала... русский дьявол преследует весь людской род и причиняет ему горе, усердно осуществляя свои злобные планы. к досаде этой трудолюбивой и по сути мирной империи (Британской. - Реф.)» (с. 192).
«Армия Инда», как она официально называлась, насчитывала 15 тыс. британских и индийских солдат под командованием генерала сэра Джона Кина. За ней следовали 30 тыс. обозников -носильщики, конюхи, прачки, повара. Армию сопровождало небольшое войско самого Шаха Шуджи, правда, большинство его воинов были не афганцами, а индийцами.
Начало вторжения прошло гладко, и в апреле 1839 г. Шуджа без единого выстрела въехал в Кандагар. Население сначала приветствовало его, но на устроенный вскоре парад пришли всего около сотни афганцев. Второе разочарование постигло британцев у следующего крупного города по пути в Кабул - Газни, который они с трудом взяли штурмом.
Падение Газни деморализовало войско Дост Мухаммада. В июле 1839 г. Кин подошел к Кабулу и узнал, что амир бежал. Столица сдалась без единого выстрела, Шах Шуджа вступил в нее
на белом коне. Основная часть армии вернулась в Индию, но в Кабуле, Газни, Кандагаре, Джалалабаде и Кветте остались англоиндийские гарнизоны. Британцы устраивались в Афганистане надолго: были организованы скачки, к некоторым офицерам из Индии приехали семьи.
Посланник Ост-Индской компании при Шахе Шудже Уильям Макнатен ликовал, но уже в августе 1839 г. пришли две плохие новости: бухарский эмир арестовал отправленного к нему полковника Чарлза Стоддарта и бросил в яму, а из Оренбурга на Хиву идет крупный русский отряд.
Поскольку Британия так агрессивно вела себя в Афганистане, Россия едва ли нашла бы лучший момент для собственного первого броска в Центральную Азию - тем более что имелся благовидный предлог. Официальной целью экспедиции военного губернатора Оренбурга графа В.А. Перовского было освобождение русских и прочих рабов в Хивинском ханстве, наказать туркменских работорговцев и разбойников, грабивших караваны с русскими товарами, и заменить хана более сговорчивым кандидатом (как раз этим занимались в Афганистане британцы). К попытке захватить Хиву Россию подтолкнули ложные сведения, будто в ханство с предложением военной помощи уже прибыла британская миссия из 25 человек.
Перовский собрал 5200 пехотинцев и кавалеристов с артиллерией и в ноябре 1839 г. выступил. Он выбрал для похода зиму из-за летней жары в условиях пустыни и трудностей в добыче воды. Однако не привыкшие к морозам люди жестоко страдали от холода. К концу января умерли более 200 человек. Стало ясно, что дальше будет еще хуже. Русским очень не повезло: для нападения на Хиву они выбрали худшую на памяти местных степняков зиму.
1 февраля 1840 г. Перовский велел поворачивать назад. В Оренбург экспедиция вернулась в мае, потеряв более 1 тыс. людей и более 9 тыс. из 10 тыс. верблюдов (с. 209). В официальном русском отчете об экспедиции отмечалось, что по сравнению с проступками бея Алжира (оскорбление которым французского консула послужило Франции предлогом для аннексии страны) проступки ханов Хивы намного серьезнее: много лет они испытывали терпение России своим вероломством и удержанием в рабстве тысяч царских подданных. В отчете также говорилось, что неудача экспедиции должна доказать миру непрактичность идей завоевания этого региона и покончить со столь ошибочным толкованием русской политики на Востоке. «Конечно, это было вовсе не
так, даже если перед отправкой в Хиву еще одной русской экспедиции прошло 30 лет. К этому времени подозрения и взаимонепонимание зашли уже слишком далеко. Немногие в Британии или Индии были готовы увидеть, что к столь поспешным действиям в отношении Хивы Санкт-Петербург подтолкнула по большей части паника относительно вторжения самой Британии в Афганистан. Русофобская пропаганда переживала расцвет. Возвращавшиеся из России британские путешественники настаивали, что царь Николай имеет целью ни много ни мало господство над миром» (с. 210).
Вызволять Стоддарта в Бухару прибыл капитан Конолли. Его мечтой было объединить под британским покровительством три постоянно ссорившихся туркестанских ханства - Хиву, Бухару и Коканд, что, по его мнению, не только открыло бы путь христианской цивилизации в этот регион, но и создало бы для Индии щит от России. Сначала Конолли побывал в Хиве, но здешний хан не хотел союзов ни с Бухарой, ни с Кокандом. В последнем - случилось то же. Наконец Конолли приехал в Бухару. Однако Насрулла испытывал все большее недовольство отсутствием ответа на дружественное послание, которое он за несколько месяцев до того отправил Виктории. Он расценил это либо как намеренное унижение, либо как свидетельство того, что Стоддарт и Конолли - самозванцы, а значит, шпионы. Судьбу двух офицеров решили вести из Кабула о катастрофе, постигшей британцев в Афганистане.
Причин растущего антагонизма по отношению к британцам и Шаху Шудже было много. Присутствие большого числа войск ударило по карману простых афганцев: из-за возросшего спроса на пищевые продукты и другие товары на базарах взлетели цены. Шуджа повысил налоги. Британцы, несмотря на прежние заверения, не демонстрировали намерения уйти. Иные офицеры уводили у афганцев жен.
Вечером 1 ноября 1841 г. Мохан Лал предупредил Бёрнса, что ночью будет совершено покушение на его жизнь. Многие афганцы считали его ответственным за вторжение. Бёрнс и несколько офицеров жили не в англо-индийском кантонменте (военном лагере) за городом, а в особняке в сердце старого города. Бёрнс не внял предостережениям, тем более что гарнизон находился менее чем в двух милях. У дома собралась толпа, которая напала на особняк и перебила всех, кто там находился. После этого англо-сипайский лагерь под Кабулом оказался в осаде.
Афганцы перебили небольшие британские отряды вне Кабула, включая гуркхский полк. Зима началась рано, и стало не хва-
тать пищи, воды и лекарств. Однажды британцы сделали вылазку, чтобы захватить близлежащую деревню, занятую афганцами, но англо-индийские солдаты в красных мундирах были легкими мишенями для афганцев с их длинноствольными ружьями джазаи-лями (британские ружья уступали им в дальнобойности). Британцы в беспорядке бежали обратно в кантонмент, потеряв 300 человек.
Во главе повстанцев встал сын Дост Мухаммада Акбар-хан, а силы афганцев, осаждающих лагерь, выросли до 30 тыс. человек (с. 250). Макнатен начал переговоры с Акбаром о сделке: гарнизон уходит в Индию, а оттуда отпускают Дост Мухаммада. Однако его сгубило собственное интриганство. Макнатен решил перехитрить афганских вождей, играя на страхе некоторых из них перед Дост Мухаммадом. В декабре 1841 г. Акбар предложил Макнатену новые условия: Шах Шуджа остается на троне, сам он становится его визирем, британцы остаются в Афганистане до весны и уходят будто по собственному желанию; человек, ответственный за убийство Бёрнса, выдается британцам; Акбар получает 300 тыс. фунтов стерлингов и ежегодную субсидию в 40 тыс. плюс британскую военную помощь против некоторых племенных вождей - своих врагов. На самом деле со стороны Акбара это была провокация. Узнав о двуличии Макнатена, он хотел показать другим вождям готовность британца заключить тайную сделку за их спинами. 23 декабря Макнатен выехал на встречу с Акбаром. Тот спросил Макнате-на, принимает ли он предложенные условия. «Почему бы нет?» -отвечал тот. По приказу Акбара его убили.
Даже после этого у британцев были силы разгромить афганцев. Политический офицер Э. Поттинджер пытался убедить нерешительного командующего гарнизоном генерала У. Элфинстона ударить по Акбару и его союзникам, которые далеко не были единой армией. Однако старшие офицеры окончательно потеряли волю к победе и хотели только побыстрее вернуться домой. Элфин-стон принял все условия Акбар-хана. 1 января 1842 г. с последним было подписано соглашение: Акбар гарантировал безопасность уходящих из Кабула британцев, обещал им вооруженный эскорт для защиты от враждебных племен; британцы оставляли почти все пушки. Утром 6 января Армия Инда, бросив Шаха Шуджу в Бала Хисаре на произвол судьбы, выступила из Кабула на восток в Джалалабад, где стоял ближайший британский гарнизон. В колонне были 16 тыс. человек.
Через неделю часовой на стенах крепости в Джалалабаде заметил на равнине раненого всадника, цеплявшегося за шею коня.
Эта сцена изображена на одной из самых известных картин викторианской эпохи - «Остатки армии» леди Батлер. Всадником был доктор Уильям Брайдон, который рассказал, что на всем пути из Кабула афганцы обстреливали колонну с гор. Колонна потеряла строгий порядок, военные и гражданские перемешались. Немало индийцев, не привыкших к холодам и без теплой одежды, замерзли до смерти. Даже если бы Акбар хотел защитить отступающих, он не смог бы этого сделать, так как не контролировал племена, через земли которых шла колонна.
Весть об уничтожении кабульского гарнизона состарила лорда Окленда на десять лет: лишь за несколько недель до этого Макнатен в письме заверял его, что все под контролем. Вскоре его сменил лорд Элленборо, который принял энергичные меры. В марте 1842 г. генерал-майор Дж. Поллок захватил Хайберский проход. Другой генерал, сэр Уильям Нотт, разбил афганцев, угрожавших гарнизону в Кандагаре. Между тем в Кабуле Шаха Шуджу выманили из Бала Хисара на переговоры и застрелили. В сентябре 1842 г. Поллок ворвался в Кабул и в отместку взорвал знаменитый крытый базар, где за девять месяцев до этого висел расчлененный труп Макнатена. Англо-индийские войска разграбили и подожгли город, после чего покинули Афганистан.
«Честь Британии номинально была спасена, поэтому она была готова оставить афганскую политику афганцам - по крайней мере пока. Первая афганская война, как называют ее современные историки, наконец закончилась. Британцы получили жестокую взбучку, несмотря на все претензии лорда Элленборо, будто она завершилась триумфом, - включая эффектное празднование победы. Никакое количество розданных медалей, триумфальных арок, полковых балов и других мероприятий не могло скрыть финальной иронии» (с. 277).
Между тем бухарский эмир Насрулла, больше не опасавшийся возмездия, велел бросить Стоддарта и Конолли обратно в тюрьму, а через несколько дней их обезглавили. Британский кабинет предпочел не реагировать.
В англо-русских отношениях последовало десятилетие разрядки напряженности. В 1844 г. Николай посетил Британию. Стороны согласились сохранять Османскую империю, так как ее распад был невыгоден. Разрядка длилась недолго - в 1853 г. вспыхнула Крымская война, проигранная Россией.
После войны британцы надеялись прекратить экспансию России не только на Ближний Восток, но и в Среднюю Азию. Од-
нако результат оказался противоположным. В 1858 г. Александр II отправил графа Николая Игнатьева с миссией в Среднюю Азию. Игнатьев должен был выяснить степень политического и торгового проникновения в этот регион Британии, установить регулярные торговые связи с Хивой и Бухарой и собрать максимум сведений об обороноспособности ханств и о судоходности Амударьи. Хивинский хан принял подарки, но категорически отказался пропускать русские суда по Амударье в Бухару. В Бухаре Игнатьев добился большего, так как эмир Насрулла воевал со своим соседом ханом Коканда.
Назначенный в награду директором Азиатского департамента МИД, Игнатьев стал одним из «ястребов» и англофобов в правящих кругах России. Другими были военный министр граф Дмитрий Милютин, генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьёв и наместник Кавказа князь Александр Барятинский. Им противостояли «голуби», которые выступали против политики продвижения в Средней Азии: министр финансов Михаил Рейтерн и министр иностранных дел князь Александр Горчаков. «Ястребы» победили.
В 1864 г. русские заняли несколько небольших городов на севере Коканда. Хан отправил посланца в Индию просить военной помощи. Однако после краха в Кабуле и казни Стоддарта и Конол-ли британцы руководствовались в Центральной Азии доктриной «искусного бездействия». Пограничная деятельность, включая картографирование и строительство стратегических дорог, ограничивалась сопредельными с Индией районами - в надежде, что русские проявят такую же сдержанность. Надежда не оправдалась.
В 1865 г. генерал-майор Михаил Черняев без приказа из Петербурга, но зная, что победителей не судят, отбил у Кокандского ханства Ташкент. После победы Черняев постарался заручиться поддержкой населения: заверил, что позволит старейшинам управлять городскими делами как прежде и не станет вмешиваться в религиозную жизнь; зная недовольство населения высокими налогами в пользу хана, провел популярную меру - освободил население от налогов на год. Великодушие Черняева привлекло к русским многих из тех, кто прежде смотрел на них враждебно. Как он и ожидал, в Петербурге простили неповиновение и щедро наградили победителей. Лондон, конечно, протестовал, но никто всерьез не ожидал, что Россия покинет Ташкент. Было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. Первым генерал-губернатором Туркестана был назначен ветеран Кавказской войны генерал Кон-
стантин Кауфман - блестящий военный, получивший от Александра чрезвычайные полномочия. Он стал главным архитектором Российской империи в Средней Азии.
К смятению «ястребов» в Лондоне и Калькутте реакция британского правительства, прессы и общества на все это была удивительно сдержанной. Русофобы так часто кричали «волки, волки!», что не могли больше ждать поддержки. В 1865 г. ветеран Большой Игры, член парламента от консерваторов сэр Генри Роулинсон в статье в Quarterly Review проанализировал положение Британии и России в Азии, указав, что со времен Уилсона и Макнилла оно кардинально изменилось. Причины британской апатии он объяснял памятью об афганской катастрофе и распространенным убеждением, что помешать аннексии Россией среднеазиатских ханств все равно невозможно.
Роулинсону и другим «ястребам» противостоял кабинет вигов во главе с лордом Расселлом, которого поддерживал вице-король Индии сэр Джон Лоуренс; он считал, что Афганистана на пути возможной русской армии достаточно: она потерпит такое же поражение от племен, как британцы в 1842 г. Между тем с приездом в Туркестан Кауфмана дни независимых ханств были сочтены. Несмотря на заверения Горчакова, их включение в Российскую империю было главной целью генерал-губернатора. В России опасались, что британцы монополизируют торговлю региона. Русские купцы и фабриканты давно положили глаз на рынки и ресурсы Средней Азии. Был и вопрос имперской гордости: блокированная в Европе и на Ближнем Востоке Россия была намерена продемонстрировать воинскую доблесть завоеваниями в Азии (почти повсеместно тем же занимались другие европейские державы). Наконец, свою роль играл и стратегический фактор: как Балтика в случае конфликта с Британией была ахиллесовой пятой России, так Индия была ахиллесовой пятой Британии. Базы в Средней Азии резко усиливали позицию России.
Недосягаемым за своими пустынями оставался лишь хан Хивы. Чтобы включить Хиву в новую империю России в Средней Азии, сначала требовалось улучшить пути сообщения в регионе. Начало этому положили в 1869 г., когда небольшой отряд высадился на восточном берегу Каспия и основал крепость в Красно-водске. До этого времени Лондон ограничивался протестами в отношении поступательного движения России в Средней Азии. «Экспансионистская школа» (Forward school), главным оратором которой был Роулинсон, требовала от правительства отказаться от
политики «искусного бездействия». Роулинсон даже предложил сделать Афганистан квазипротекторатом, чтобы не пускать туда Россию. Вскоре начались переговоры министров иностранных дел лорда Кларендона и князя Горчакова о разграничении сфер влияния в Азии. Однако они сильно затянулись из-за разногласий по вопросу о точной северной границе Афганистана. К этому времени британцы начали активно использовать для картографирования индийцев-разведчиков - пандитов.
«Идея использовать для тайного картографирования неподвластных никому районов за границами Индии туземных исследователей возникла в результате строгого запрета вице-короля ездить туда британским офицерам. Из-за этого Топографическая служба Индии... оказалась в весьма затруднительном положении, когда пришло время составлять карты Северного Афганистана, Туркестана и Тибета. Тогда работавший в этой службе молодой офицер, капитан Томас Монтгомери из службы королевских инженеров выдвинул блестящее предложение. Почему бы, спросил он свое начальство, не отправлять в эти запретные районы исследователей-туземцев, обученных тайным приемам картографирования? Разоблачить их было намного труднее, чем европейца, как бы хорошо тот ни маскировался. Если бы все же они были достаточно неудачливы и подверглись разоблачению, для властей это представляло бы менее серьезную политическую проблему, чем если бы за руку схватили британского офицера, составляющего карты в этих весьма секретных и опасных местах» (с. 329-330). Смелый план Монтгомери был одобрен, и в учреждении Топографической службы Индии в Дехрадуне в предгорьях Гималаев он стал обучать индийских разведчиков.
Пандиты отправлялись в путешествия, которые длились месяцы, иногда годы. Один из них был первым азиатом, которому присудили золотую медаль Королевского географического общества. По меньшей мере двое других так и не вернулись, а третьего продали в рабство, откуда он бежал. В целом пандиты внесли значительный вклад в расширение географических представлений о Центральной Азии.
Один из пандитов, Мирза, ездил с разведывательной миссией в Кашгарию, мусульманское население которой в 1860-е годы восстало против Цинской империи, и власть захватил авантюрист Якуб-бег. Скоро его княжество расширилось далеко на восток, включив Урумчи, Турфан и Хами. Он стал заигрывать и с Россией,
и с Британией, рассчитывая укрепить свое положение по отношению к Китаю, но в 1877 г. умер, и Цины вернули себе Кашгарию.
В январе 1873 г. русские неожиданно уступили британцам, признав, что горные районы Бадахшан и Вахан в верховьях Аму-дарьи входят во владения афганского амира, а сам Афганистан лежит в британской сфере влияния. Эта уступка была ширмой для дальнейшей экспансии в Средней Азии. Через месяц на заседании Государственного совета приняли решение отправить масштабную экспедицию против Хивы.
В отличие от 1717 и 1839 гг. русские подготовились основательно, отправив отряды через пустыню одновременно из Ташкента, Оренбурга и Красноводска. В мае 1873 г. хан бежал из столицы, Кауфман вступил в нее, а чуть позднее хан подписал договор о протекторате. Русские получили контроль над судоходством в низовьях Амударьи и полное преобладание на восточном берегу Каспия. С занятием Хивы войска Кауфмана оказались в 500 милях от Герата - стратегических ворот Индии. Мрачные предсказания Уилсона, Муркрофта, Эванса и Киннейра начинали сбываться. Британцы чувствовали себя вновь обманутыми, тогда как русские в который раз настаивали, что военная необходимость и изменившиеся обстоятельства заставили их поменять свои планы. В 1875 г. в Кокандском ханстве вспыхнуло восстание против русских и зависимого от них хана. Войска Кауфмана разбили повстанцев, заняли Андижан и Ош, а вскоре ханство было ликвидировано, став Ферганской областью.
Для тех, кто отвечал за оборону Индии, все это было весьма тревожным симптомом. С аннексией Коканда войска Кауфмана оказались в 200 милях от Кашгара. Захват Кашгара и Яркенда принес бы русским контроль над перевалами в Ладакх и Кашмир. Тогда русское кольцо вокруг северных границ Индии сжалось бы окончательно, и русские могли бы ударить на юг почти из любой точки. Путь им пока преграждали только Памир и Каракорум.
В 1874 г. к власти в Британии вернулись тори во главе с Бенджамином Дизраэли. Он верил в имперское предназначение Британии и стоял за энергичную внешнюю политику. Вице-королем Индии новый премьер-министр назначил лорда Литтона. Он активизировал пограничную политику и заставил хана Келата в Белуджистане сдать британцам в постоянную аренду Боланский проход и Кветту.
Обеспокоенность амбициями России увеличилась благодаря изданию в 1875 г. книги Роулинсона «Англия и Россия на Востоке».
Автор мало добавил к тому, что уже сказали другие авторы, начиная с Уилсона и Макнилла, но эта книга (как и прежде с литературой Большой Игры) вышла вовремя и оказала влияние на кабинет. В следующем году в Калькутте вышел английский перевод русского классика Большой Игры полковника М.А. Терентьева «Россия и Англия в борьбе за рынки». Автор обвинял британцев в тайном распределении ружей среди туркменских племен и утверждал, что индийское восстание 1857-1859 гг. провалилось лишь потому, что у повстанцев не было плана и помощи извне - но теперь они ждут «хирурга с севера». В случае новой англо-русской войны Те-рентьев призывал воспользоваться близостью Индии к Средней Азии.
Между тем в отношениях Британии и России вновь наступило ухудшение. В 1875 г. вспыхнуло восстание против османского владычества в Герцеговине, которое перекинулось на Боснию, Сербию, Болгарию; турецкие иррегулярные войска вырезали 12 тыс. болгар. Европу охватило негодование, началась очередная русско-османская война, русская армия вновь перевалила через Балканы. Королева Виктория призвала Дизраэли действовать, и тот прислал в Дарданеллы эскадру.
Предусмотрев возможность войны, генерал-губернатор Туркестана Кауфман собрал 30-тысячную армию - крупнейшую, которую когда-либо собирала Россия в Средней Азии. Одновременно он отправил генерал-майора Николая Столетова с миссией в Кабул - в случае войны заручиться сотрудничеством афганцев.
Вице-король Литтон был взбешен появлением в Кабуле русской миссии и направил в Афганистан свою миссию, но афганцы не пустили ее в Хайберский проход. В Лондоне решили предъявить Шер Али-хану ультиматум: если он до заката 20 ноября не извинится, начнутся военные действия. Когда ответа не последовало, в Афганистан вошли три колонны британских войск (письмо амира не успело дойти). Литтон был полон решимости преподать Афганистану урок и показать Петербургу, что Британия не потерпит в этой стране конкурентов.
Шер Али обратился к Кауфману за военной помощью, но тот отговорился зимними условиями и советовал помириться с британцами. Амир в отчаянии решил ехать в Петербург просить самого царя и другие европейские державы, но в Русский Туркестан его не пустили. Сломленный духом и с подорванным здоровьем, Шер Али отказался от пищи и лекарств и в феврале 1879 г. умер в Балхе. Его сын Якуб-хан предпочел договориться с захватчиками. В мае он, к неудовольствию большинства подданных,
подписал с британцами Гандамакский договор. По этому договору в Кабуле учреждалась постоянная британская миссия - первая со времени убийства Бёрнса и Макнатена в 1841 г. Ее возглавлял сэр Луи Каваньяри. Афганистан позволял Британии контролировать свою внешнюю политику и уступил ей ряд сопредельных с Индией территорий, включая Хайберский проход. За это амир получил гарантию защиты от России и Ирана, а также ежегодную субсидию в 60 тыс. ф. ст. (с. 385). В Лондоне и Калькутте многие поздравляли себя. Однако не все смотрели на сделку с амиром оптимистично, помня опыт 40-летней давности.
Британская миссия в составе Каваньяри, секретаря и военного хирурга в сопровождении охраны прибыла в афганскую столицу в июле 1879 г. Ее разместили в крепости Бала Хисар недалеко от дворца амира. Несколько недель все шло хорошо, хотя Каваньяри сообщил в Индию, что из Герата в Кабул прибыло большое количество афганских войск. 2 сентября он прислал телеграмму, которая заканчивалась словами: «Все в порядке». Больше от миссии ничего не слышали.
Произошло то, о чем предостерегал Лоуренс. Вернувшимся в Кабул полкам амира задолжали жалованье за четыре месяца. Якуб-хан выдал им деньги всего за месяц, а остальное они решили получить от Каваньяри: просто было известно, что в резиденции британского посланника имеются средства. Получив отказ, солдаты пытались проникнуть в резиденцию, но их встретили выстрелами. Афганцы сбегали в казармы за ружьями и атаковали здание, которое не было приспособлено к обороне. В ходе многочасового боя все защитники резиденции были перебиты.
В Афганистан вновь вступил генерал Фредерик Робертс, который в 1878 г. командовал одной из трех колонн. Якуб-хан пытался заверить его, что наведет порядок, но Робертс настоял, что его долг - помочь его высочеству наказать виновников. Он вошел в Кабул, провел массовые казни, причем среди казненных попались и невиновные. Якуб-хан был свергнут. К Кабулу с трех сторон начали стягиваться отряды племен. Казалось, повторяется мрачная для британцев ситуация конца 1841 г.
Однако в отличие от некомпетентного генерала Элфинстона Робертс был блестящим командующим, у него было больше войска (6,5 тыс. человек) и современное вооружение - заряжающиеся с казенной части винтовки, два пулемета Гатлинга, 12 полевых и восемь горных пушек. Утром 23 декабря 1879 г. афганцы совершили массированное нападение, но благодаря шпиону Робертс
точно знал час и место атаки. Афганцы были наголову разбиты, потеряв не менее 3 тыс. человек (британцы - всего пять человек) (с. 395). Однако в стране по-прежнему не было правителя, а британская оккупация продолжала вызывать раздражение.
Между тем Кауфман выпустил из Самарканда племянника Шер Али-хана - Абдур-Рахмана, который за 12 лет до этого бежал в Туркестан и жил там на русскую пенсию. Целью Кауфмана было противопоставить британцам афганского лидера, который организует сопротивление им, а после победы станет зависимым от России правителем. Однако британцы переиграли Кауфмана. Понимая, что Абдур-Рахман не столько прорусский или антибританский, сколько проафганский лидер, они договорились с ним, предложив ему трон сами. Было заключено соглашение: британцы уходят из Кабула, оставляя своим единственным представителем здесь агента-мусульманина; Абдур-Рахман обязался не поддерживать сношений с внешними державами, кроме Британии, а она - не вмешиваться в его внутренние дела. В июле 1880 г. новый амир въехал в столицу и оказался способным правителем и надежным союзником британцев.
Между тем русские воспользовались занятостью британцев в Афганистане, чтобы присоединить туркменские земли. В декабре 1880 г. выдающийся русский генерал Михаил Скобелев, отличившийся в недавней войне с турками, подступил к главному оплоту враждебных России туркменов крепости Геок-Тепе и осадил ее. Русские саперы подвели подкоп под стену, и войска Скобелева взяли крепость. Туркмены, которые два столетия грабили русские караваны, нападали на аванпосты и угоняли в рабство царских подданных, больше проблем не создавали. В 1884 г. в состав России добровольно вошел Мерв.
Неудивительно, что в 1885 г. Британия и Россия оказались на грани войны из-за Центральной Азии. Горячей точкой стал отдаленный оазис Пандждех на полпути между Мервом и Гератом. Британцы и афганцы считали его принадлежащим Афганистану, но русские считали иначе и придвинули войска. Афганцы (частично по совету британцев) укрепили гарнизон Пандждеха. Русский командующий генерал Комаров обратился к члену Афганской пограничной комиссии генералу сэру Питеру Ламсдену, чтобы тот велел афганцам покинуть оазис. Не встретив понимание, Комаров предъявил афганцам ультиматум и по истечении срока велел войскам наступать на Пандждех, но не стрелять первыми. По версии губернатора Мерва Алиханова, огонь открыли афганцы, ранив ло-
шадь одного из казаков. Русские получили предлог и в ходе боя выбили афганцев из оазиса.
Многие в Лондоне считали, что война между двумя державами неизбежна. В New York Times вышла статья, начинавшаяся словами: «Это война».
И все же войны удалось избежать - во многом благодаря здравомыслию афганского амира Абдур-Рахмана1. Он в то время находился с визитом в Индии. Если бы амир в соответствии с англо-афганским соглашением потребовал от британцев помощи, избежать войны было бы трудно. Однако Абдур-Рахман не хотел, чтобы его страна еще раз стала театром военных действий. Тем не менее в течение нескольких недель войны ожидали ежедневно. Британские газеты требовали преподать русским урок, а русские -аннексировать Герат и предупредить Британию держаться подальше. Однако воевать за сам Пандждех никто не хотел; Герат -дело другое. На этот раз русские увидели, что если они двинутся дальше, британцы готовы воевать, даже с либеральным правительством у власти. Было решено, что русский гарнизон выйдет из оазиса и судьбу Пандждеха решит совместная Афганская пограничная комиссия. Ее работа продолжалась до лета 1887 г. Согласно окончательным протоколам Россия удержала Пандждех за собой, обменяв его у Абдур-Рахмана на стратегический перевал к западу.
Однако дальше к востоку, на Памире, границу еще предстояло прочертить. Именно в этот пустынный район на следующие десять лет переместился центр Большой Игры. Памир уже картографировали русские военные путешественники, заезжая далеко на юг от Амударьи. В 1885 г. туда была направлена группа британских военных топографов во главе с полковником Уильямом Локхартом.
Падение правительства либералов в Лондоне привело к снятию запрета на отправку за пределы Индии британских разведчиков. Особенно вице-король лорд Дафферин беспокоился о Синьцзяне. После Петербургского договора, по которому Россия в 1881 г. вернула Китаю Илийский край, тот согласился на открытие российского консульства в Кашгаре. Консулом стал грозный военный-англофоб Николай Петровский. Обладая сильным характером, он сделался фактическим правителем Кашгара, запугивая китайских чиновни-
1 Хопкирк преувеличивает роль афганского деятеля и забывает того, из-за жесткой позиции которого Лондон не решился на войну, - русского царя Александра III. - Прим. реф.
ков. Те знали, что ближайшие русские гарнизоны размещены сразу за границей, и находились в постоянном страхе перед возможностью аннексии.
Между тем еще в 1880 г. по приказу генерала Скобелева началось строительство железной дороги из Красноводска на восток. В 1888 г. ее дотянули до Бухары и Самарканда. Реагируя на действия русских, генерал Робертс требовал от вице-короля строительства дорог, в том числе железных. Обеспокоенный освоением Россией Средней Азии, в 1888 г. поездку по региону совершил Джордж Кёрзон - амбициозный член парламента от партии консерваторов и будущий вице-король Индии. Вернувшись на родину, Кёрзон издал книгу «Россия в Средней Азии и англо-русский вопрос». Он был вынужден признать, что русское правление принесло мусульманским народам Средней Азии значительные блага, а новая железная дорога способствует экономическому развитию региона. Однако Закаспийская железная дорога резко изменила стратегический баланс в регионе в пользу России.
Одной из выдающихся британских фигур в истории Большой Игры конца XIX - начала ХХ в. был Фрэнсис Янгхазбенд, который начинал лейтенантом 1-го драгунского гвардейского полка. В 1887 г. он пересек Китай с востока на запад по маршруту, которым до него не следовал ни один европеец. Янгхазбенд поставил себе целью выяснить, смогут ли маньчжурские правители страны отразить вторжение России. Начав путешествие в Пекине, лейтенант завершил его в Индии, попав туда через неисследованный перевал Музтаг на Каракоруме.
К этому времени царские генералы тоже начали проявлять интерес к высокогорной ничейной территории, где сходились Гиндукуш, Памир, Каракорум и Гималаи. Русские военные топографы и путешественники, подобные полковнику Николаю Пржевальскому, забирались все дальше в неизученные верховья Амуда-рьи и даже на Северный Тибет. В 1888 г. один русский добрался до отдаленного горного княжества Хунза, которое британцы считали лежащим в сфере их влияния. В следующем году исследователь польского происхождения капитан Громбчевский въехал в Хунзу с эскортом из шести казаков и был тепло принят правителем.
В 1890 г. Янгхазбенд вместе с коллегой из политического департамента Джорджем Макартни вновь отправился на Памир, а затем - в Кашгар. К тому времени англо-китайские отношения улучшились, и британцам позволили перезимовать в этом городе. Петровский принял их радушно, хотя пытался убедить, что у Бри-
тании в Центральной Азии ничего не выйдет. Заданием Янгхаз-бенда было убедить китайцев выдвинуть претензии на Памир и послать туда войска, чтобы он не достался русским; если бы те попытались прорваться в Индию, им пришлось бы пересечь китайский Памир, что было бы уже актом прямой агрессии. Петровский тут же узнал о тайной агитации Янгхазбенда, и Россия действовала быстро.
В августе 1891 г., когда Янгхазбенд возвращался через Памир в Индию, к его лагерю подъехали 20 казаков с шестью офицерами и российским флагом. Командовавший ими полковник Ионов дружески приветствовал Янгхазбенда, пригласил на обед, но настоял, чтобы тот покинул Памир, так как это российская территория. В Лондоне был взрыв негодования, и Россия неохотно вывела отряды и отказалась от притязаний на Памир до урегулирования границы. Русские военные настаивали, что занять Памир их вынуждает Британия, намеренная лишить Россию ее среднеазиатской империи.
Впрочем, Лондон и Санкт-Петербург смогли урегулировать границу между русской Средней Азией и Восточным Афганистаном. Более того, так долго тревожившая британских стратегов памир-ская дыра наконец была заделана. С одобрения Абдур-Рахмана узкий коридор земли, прежде никому не принадлежавший и тянувшийся на восток до китайской границы, стал афганской территорией. Хотя местами его ширина не превышала 10 миль, этот коридор гарантировал, что их границы нигде не соприкоснутся. Конечно, большая часть Памира осталась в постоянном владении русских. Однако британцы понимали, что если Санкт-Петербург решил занять этот район, помешать ему они практически бессильны (с. 499).
Однако и с урегулированием на Памире Большая Игра не завершилась, а вновь сместилась на восток - на сей раз в Тибет, который долго был закрыт для иностранцев и защищен высочайшими горами в мире.
В 1893 г. бурят Пётр Бадмаев представил Александру III амбициозный план. Средством достижения цели он видел торговую компанию, которая служила бы ширмой политическим планам. Однако Александр отклонил план как несбыточный. Его преемник Николай II имел другое мнение, и компания Бадмаева с капиталом в 2 млн. руб. была создана, а царь выразил военному министру генералу Куропаткину желание добавить к своим владениям Тибет. Калькутты стали достигать сведения о тайных агентах России, обычно бурятах, которые ездили между Петербургом и Лхасой.
«Вице-королем Индии в конце 1890-х годов был назначен лютый русофоб Кёрзон» (с. 504). Вести о русских агентах в Тибете сильно встревожили его, особенно тот факт, что дважды в течение года царь тепло принял посланца от далай-ламы бурята Агвана Доржиева. Русские настаивали, что его поездки носили чисто религиозный характер, но Кёрзон считал, что Доржиев работает на царя в ущерб британским интересам в Азии. Окончательно истина едва ли когда-нибудь станет известна, хотя большинство современных историков считают, что страхи британцев были по большей части безосновательны.
Что окончательно убедило нового вице-короля в контактах Лхасы и Петербурга, так это поведение самих тибетцев. Кёрзон дважды писал далай-ламе по торговым и иным вопросам, но каждый раз письмо возвращали нераспечатанным. Кёрзон склонился к идее, что единственным эффективным шагом будет отправка в Лхасу миссии (если надо, с использованием силы), чтобы выяснить правду относительно деятельности там русских и поставить отношения Британии с Тибетом на твердую почву. После унизительной войны с бурами британское правительство смотрело на возможность новых авантюр без энтузиазма, но в 1903 г. Кёрзон добился его одобрения на отправку к границе с Тибетом небольшой миссии для переговоров. Возглавил миссию полковник Янг-хазбенд. Однако тибетцы отказались вести переговоры. Вице-король убедил Лондон отправить вторую миссию, которая уже включала тысячный военный отряд гуркхов и сикхов и должна была продвинуться в глубь страны.
Перевал на границе с Тибетом миссия пересекла в декабре 1903 г. Это был последний экспансионистский шаг в Большой Игре. Вскоре, в феврале 1904 г., началась русско-японская война. Россия протестовала против экспедиции Янгхазбенда, но война избавила Британию от опасений ответных шагов с русской стороны.
Оборонительную стену, которую тибетцы выстроили поперек пути отряда, и крепость в Хари, которая находилась на высоте 15 тыс. футов над уровнем моря и считалась самой высокогорной в мире, британцы взяли без единого выстрела. Первый бой произошел в деревне Гуру, когда дорогу экспедиции преградили 1500 тибетских воинов с мушкетами и талисманами от далай-ламы: ламы убеждали их, что эти талисманы с личной печатью далай-ламы дают неуязвимость от пуль. Сипаи попытались разоружить тибетцев, и те атаковали их, но благодаря значительному
превосходству британцев в вооружении были отбиты с большим уроном (700 убитых).
Далай-лама с Доржиевым бежали из Лхасы в Ургу. Янгхаз-бенд не нашел в столице Тибета следов русского проникновения -ни арсеналов, ни политических советников, ни военных инструкторов, ни признаков договора о дружбе. Заняв Лхасу, Янгхазбенд обнаружил, что вести переговоры не с кем. Однако ситуацию неожиданно спасли китайцы. Пекин, как и Петербург, энергично протестовал против британской экспедиции в Тибет. Однако, не имея средств выгнать британцев, китайцы не хотели давать им повода оставаться. Поэтому они официально сместили далай-ламу за то, что покинул свой народ в час нужды, и назначили вместо него пожилого регента. Ему Янгхазбенд и навязал соответствующий договор.
В сентябре 1904 г. британская миссия покинула Лхасу, добившись своих целей. Однако частично из-за поражения России в войне с Японией страх перед Россией в Британии в это время слабел перед лицом новой угрозы - экспансионистской Германии. 31 августа 1907 г. министры иностранных дел сэр Эдуард Грэй (через посла в Петербурге сэра Артура Николсона) и граф Александр Извольский заключили тайную конвенцию об Иране, Афганистане и Тибете. Две державы договорились воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Тибета, не искать там концессий на строительство железных дорог, разработку недр или прокладывание телеграфа, не держать там представителей, а сноситься с Лхасой только через Китай, в зависимости от которого она находилась. Афганистан русские признали лежащим в британской сфере влияния, обязавшись не отправлять туда агентов и осуществлять все политические сношения с Кабулом через Лондон, хотя имели право торговать там; британцы обязались не давать Кабулу проявлять враждебность в отношении русского правления в Средней Азии. Относительно Ирана две державы обязались уважать его независимость и позволять другим странам свободно торговать там, но поделили его на сферы влияния, обозначив между ними нейтральную зону. Россия получила север и центр с Тегераном, Табризом и Исфаханом, а Британия - юг, включая вход в Персидский залив. Министр Грэй уверял, что Британия от сделки выиграла, хотя «ястребы» в обеих странах осуждали конвенцию как крупную уступку противнику.
«Однако что бы ни думали о ней критики, англо-русская конвенция 1907 г. наконец привела Большую Игру к завершению.
Две противоборствующие империи наконец достигли пределов своей экспансии. Тем не менее в Индии и дома (в Британии. -Реф.) еще сохранялись подозрения относительно намерений России, особенно в Персии, которую Санкт-Петербург продолжал сжимать жесткой хваткой. Однако этих опасений было недостаточно, чтобы власти Индии почувствовали серьезную угрозу. Русское пугало наконец положили отдыхать. Большая Игра заняла большую часть столетия и стоила жизней многим смельчакам с обеих сторон, но в конце концов была разрешена посредством дипломатии» (с. 522).
Разрешена ли? Так казалось в августе 1914 г., когда британцы и русские оказались союзниками в Азии и Европе. Однако время Николая II кончалось. Октябрьская революция привела к краху всего Восточного фронта от Балтики до Кавказа, большевики разорвали договоры своих предшественников, сделав пустой бумажкой и англо-русскую конвенцию 1907 г. Когда Ленин поклялся зажечь Восток с помощью марксизма, Большая Игра возобновилась в новом облике и с новой энергией.
К.А. Фурсов
