CC BY
91Елена Любомировна ВАЛЕВА
Болгарское
движение Сопротивления в годы Второй мировой войны: дискуссионные вопросы национальной историографии
Вторая мировая война, эта «вечная тема», которая уже 70 лет не выпадает из поля зрения историков, по-прежнему вызывает их стремление глубже осмыслить события того периода. Не являются исключением и болгарские исследователи. В данной статье ставится задача проследить, как и под влиянием каких обстоятельств менялись со временем взгляды и оценки по данной проблематике, каковы основные тенденции развития болгарской историографии в постсоциалистический период, то есть после 1989 г.
Изучение антифашистской борьбы в Болгарии в годы Второй мировой войны неразрывно связано с зарождением и развитием историко-партийной науки как самостоятельного направления болгарской историографии. После 1944 г. в стране ускоренными темпами происходила модернизация исторической науки, что выражалось в институциональном и кадровом развитии, формировании новой источниковой базы и тематики исследований. Однако одновременно историческая наука оказалась под жестким партийно-государственным контролем. С 1960-х годов идеологический диктат постепенно ослабевал, и к началу болгарской «перестройки» марксистский подход фактически превратился в проформу. На рубеже 1980-1990-х годов в Болгарии, как и во всех странах бывшего «социалистического содружества», развернулась масштабная критика марксистской историографии, марксистско-ленинской методологии с ее принципами партийности и классово-
го подхода ко всем явлениям общественной жизни. Помимо смены методологических основ, «перестройка» сопровождалась и изменениями исследовательских приоритетов и характера освещения поднимаемых проблем. Основные векторы этого процесса — изменения в сфере пользования архивными документами, активное формирование современной источни-ковой базы, обусловившие отказ от устоявшихся стереотипов и выработку исследователями новых подходов, выходящих за рамки марксистской парадигмы1.
После 10 ноября 1989 г., когда пленум ЦК Болгарской коммунистической партии (БКП) отстранил от власти Т. Живкова, обозначился поворот в ценностном научном восприятии прошлого, выражавшийся в пересмотре многих, считавшихся ранее общепризнанными и незыблемыми, оценок официальной историографии. При этом некоторые из них, особенно связанные с советско-болгарскими отношениями и ролью советского фактора в болгарской истории, сменились полностью противоположными. Ведь современное развитие исторической науки Болгарии является следствием и в то же время отражением перемен, которые наступили в государстве и обществе в процессе экономической и политической трансформации. Сами болгарские историки констатируют смену исследовательской парадигмы в результате отрицания марксизма как философии и методологии2.
В начале трансформационного периода в Болгарии интерес к прошлому подчинялся текущей политике и варьировался в зависимости от принадлежности к различным политическим группам (БКП или антикоммунистической оппозиции), а также и от возраста автора. Полностью нашел подтверждение тезис о социальной функции истории, в которой каждое поколение ищет интерпретацию и мотивацию для решения проблем своего времени. Это объясняло потребность в «переписывании» истории, причем на всех уровнях — от научных исторических исследований, обобщающих трудов, учебников для школ и вузов до популярной литературы. На настроения общества, стремившегося узнать «всю правду» о событиях прошлого, первыми откликнулись публицисты, мемуаристы, журналис-
316 о<>ооо<ххх>о<>о<хх><>о<><>й^^ Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><>^^
ты и популяризаторы истории, активно предлагавшие собственную, «актуальную», интерпретацию истории, зачастую на низком научном уровне. Профессиональные историки, поднимая архивную «целину» и осваивая новые документальные материалы (что, естественно, требовало времени и серьезных аналитических усилий), объективно не могли соперничать со скороспелыми и претендовавшими во многих случаях на сенсационность публикациями интерпретаторов-дилетантов.
К середине 1990-х годов усугублявшиеся социальные и экономические проблемы переходного периода привели к спаду общественного интереса к истории в целом и к переосмыслению социалистического прошлого в частности. Однако и на этом этапе попытки дать новые оценки предшествовавшей эпохе отражали динамику политического развития, находились в прямой зависимости от результатов очередных выборов. В конце 1990-х годов советский фактор в национальной истории, по признанию самих болгарских историков, оставался слабо изученным и до конца не проясненным3. При том, что общественный интерес к данной проблематике снизился почти до нулевой отметки, он еще и окрасился резко негативными эмоциями. На смену былому «марксистскому» пафосу пришла в публицистике и некоторых исторических изданиях его столь же непрофессиональная противоположность — антикоммунистический и антисоветский тон.
В современной Болгарии, которая в конце первого десятилетия XXI в. уже пережила наиболее трудные годы трансформации, диапазон оценок сделанного и перспектив развития исторической науки достаточно широк. Наряду с голосами, выражающими полное недоверие к результатам исследований советско/российско-болгарских отношений, в том числе и в годы Второй мировой войны, в научном сообществе звучат обоснования необходимости дальнейших исследований указанной проблематики. Акцентируются историческая и геополитическая обусловленность двусторонних отношений, незавершенность процесса переосмысления многих их аспектов. Об этом шла, в частности, речь на научной конференции «Россия в болгарской истории» (февраль 2003 г.)4. Согласно
проведенному в 2005 г. анкетному исследованию «Историки об истории», в числе наиболее малоизученных и нуждающихся в новой научной интерпретации проблем болгарской истории оказались: фашизм в Болгарии; антифашистская борьба или нелегальная деятельность левого движения; события 9 сентября 1944 г.; роль СССР в болгарской истории и влияние геополитических реальностей на исторические судьбы страны5.
Первые работы по антифашистской борьбе в Болгарии в годы Второй мировой войны, имеющие характер научного исследования, появились в конце 40 — начале 50-х годов ХХ в. Уже тогда были поставлены основные вопросы движения Сопротивления: вооруженная борьба народных масс и руководящая роль в ней Болгарской рабочей партии (так называлась тогда Болгарская компартия), влияние Великой Отечественной войны советского народа на развитие антифашистской борьбы в Болгарии6. Общим недостатком этих публикаций, помимо крайней их идеологизации, были описательность, схематизм, слабая источниковедческая база.
Непосредственно в послевоенный, а затем и в социалистический период, когда Болгария находилась в советской орбите влияния, в историографии преобладало толкование фактов, создававшее исключительно благоприятное представление о роли болгарских коммунистов и СССР. Первым среди болгарских историков к освещению событий войны и роли в ней Советского Союза, борьбы СССР за мир обратился в начале 1950-х годов М. Михов7. Его статьи, являясь первой попыткой прояснить статус-кво Болгарии накануне и в начале войны, написаны в крайне пропартийном, прокоммунистическом тоне, что вполне объяснимо для того времени. Роль СССР оценивается в этих работах со всех сторон позитивно. При этом надо отметить, что с точки зрения сегодняшнего дня статьи полны неточностей в толковании событий тех лет. Аналогичная трактовка содержится во втором томе академического издания «История Болгарии»8, опубликованном в 1955 г. Партийный подход и оценка роли СССР сохранились и во втором, переработанном издании этого труда, вышедшем в свет 9 лет спустя. Разница заключалась лишь в том, что карди-
318 <*х><>с<><х><х><>с>о<х><^^ Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><х^
нально изменилась оценка роли Сталина в годы войны: он уже назывался виновником того, что гитлеровские войска быстро и без особого сопротивления проникли в глубь территории Советского Союза9. Разумеется, такая позиция была продиктована курсом на десталинизацию, начатым XX съездом КПСС и воспринятым болгарскими коммунистами.
После апрельского (1956 г.) пленума ЦК БКП, сделавшего выводы из решений XX съезда КПСС применительно к Болгарии, создалась более благоприятная атмосфера для развития исторической науки. Расширение документальной базы, способствующий творчеству политический климат во многом обусловили то, что молодые научные кадры с энтузиазмом взялись за разрешение многих проблем антифашистской борьбы. Появились первые монографии, значительно возросло количество мемуарной литературы о периоде Второй мировой войны. Одним из наиболее изучаемых сюжетов на этом этапе стала вооруженная антиправительственная борьба, причем болгарской историографии социалистического периода свойственно преувеличение масштабов партизанской борьбы в стране. В многочисленных статьях и монографии Н. Горнен-ского10 обобщены предшествовавшие исследования и дана подробная картина движения Сопротивления от возникновения первых партизанских отрядов до победы Отечественного фронта 9 сентября 1944 г. Автор проследил тесную связь между нарастанием антифашистской борьбы в стране и победами Красной Армии. При этом характерная черта исторической концепции Н. Горненского — стремление рассматривать вооруженное Сопротивление как внутренний фактор, определивший условия победы 9 сентября. Сразу отметим, что после 1989 г. в Болгарии получила развитие тенденция пересмотра всего круга проблем, связанных с приходом коммунистов к власти, а также самих сентябрьских событий 1944 г., все чаще называемых переворотом.
С конца 1960-х годов расширяется проблематика исследований, появляются серьезные работы по внешне- и внутриполитической истории Болгарии в период войны. Однако по-прежнему преобладали фактологическая направленность
и количественная характеристика явлений, часто без необходимого анализа. Не были преодолены шаблонность и мелкотемье, отсутствовали крупные обобщающие труды. Наиболее целостным исследованием роли БКП в антифашистской борьбе и в организации победы 9 сентября 1944 г. на том этапе стала монография Ст. Петрова 11. Однако, хотя практически во всех работах подчеркивалось значение борьбы советского народа против гитлеровской Германии, в 1974 г. Д. Сирков отмечал, что «еще многое предстоит сделать для более полного раскрытия роли СССР в развитии антифашистской борьбы в Болгарии и побед Красной Армии для триумфа восстания 9 сентября»12.
Конец 60-х — начало 70-х годов характеризуются проведением широких и интересных дискуссий болгарских историков по некоторым спорным вопросам, прямо или косвенно затрагивающим существенные аспекты антифашистского движения Сопротивления. Некоторые господствовавшие ранее точки зрения оказались дискуссионными и подверглись пересмотру. Так, в 1968 г. Институт истории БКП в связи с написанием истории Болгарской коммунистической партии провел дискуссию по вопросу о том, являлась ли Болгария оккупированной страной или сателлитом гитлеровской Германии. С конца 40-х вплоть до середины 60-х годов под влиянием коммунистической пропаганды времен войны болгарские историки писали, что после присоединения к Тройственному пакту 1 марта 1941 г. Болгария оказалась под «немецко-фашистской оккупацией». Впоследствии эта точка зрения была признана ошибочной, поскольку в годы Второй мировой войны страна сохранила все важные черты суверенитета и атрибуты государственности. В ходе дискуссии утвердилась более обоснованная точка зрения о том, что Болгария, находясь в экономической и политической зависимости от Германии, являлась ее сателлитом13. Этот вывод позволил историкам с новых позиций проанализировать условия, в которых развертывалась антифашистская борьба болгарского народа. Стало подчеркиваться существенное различие между движением Сопротивления в стране-сателлите Германии и в оккупированной стране. В 1972 г. в Институте
истории БКП в связи с подготовкой обобщающего двухтомного издания «История антифашистской борьбы в Болгарии» прошли еще две дискуссии по таким спорным вопросам, как возникновение и этапы революционной ситуации в Болгарии и политическая линия Болгарской рабочей партии (БРП) в годы Второй мировой войны14.
Двухтомник «История антифашистской борьбы в Болгарии. 1939—1944»15, вышедший в свет в 1976 г., — это фундаментальное исследование, охватывающее все важнейшие события антифашистского движения Сопротивления болгарского народа, которое рассматривается в тесной связи с ходом Второй мировой войны, прежде всего, с событиями на советско-германском фронте, и с развитием социально-политической обстановки в самой Болгарии. Авторы подчеркивают специфику болгарского Сопротивления, заключавшуюся в том, что единственным руководителем вооруженной борьбы являлась БРП, а подавляющее большинство ее участников составляли коммунисты и члены Рабочего союза молодежи. Отмечая непосредственную связь возникновения движения Сопротивления в Болгарии с началом Великой Отечественной войны Советского Союза, авторы труда отстаивают тезис, что ни начало Второй мировой войны, ни присоединение страны к Тройственному пакту не привели к видимым изменениям в общественном мнении и поведении, в политической жизни Болгарии. Лишь после 22 июня 1941 г., полагают авторы, на основе нового соотношения классовых и политических сил сложилась такая политическая обстановка, в которой БРП смогла призвать трудящихся к вооруженной борьбе.
24 июня 1941 г. ЦК БРП принял решение о развертывании вооруженных действий против гитлеровцев и болгарских «мо-нархо-фашистов». Однако изменение обстановки и переход к вооруженной борьбе еще не означали создания в Болгарии революционной ситуации. В двухтомнике впервые в болгарской историографии (в духе указаний Т. Живкова) отмечалось, что курс на подготовку вооруженной борьбы был принят при отсутствии самого важного условия — внутриполитического кризиса и революционной ситуации. Стратегия БРП базиро-
валась на общей линии мирового коммунистического движения, которая вырабатывалась в Москве, строилась с учетом международного значения того факта, что Советский Союз был вынужден начать Великую Отечественную войну против гитлеровцев. С этого момента судьба и развитие антифашистского движения в Болгарии в решающей степени зависели от хода и исхода гигантской битвы на Восточном фронте. Революционная ситуация возникла позднее, летом-осенью 1943 г., в ходе постепенно расширявшейся антифашистской борьбы. При этом решающее влияние на ее складывание оказывал внешний фактор — военные успехи антигитлеровской коалиции и прежде всего победы Советской Армии на Восточном фронте. Именно в этом заключалось своеобразие революционного процесса, происходившего в период Второй мировой войны в Болгарии. Кульминационной точки революционный кризис достиг летом 1944 г., когда стало объективно возможным его перерастание в социальную революцию при благоприятной обстановке, создавшейся в результате наступления Красной Армии на Балканах.
Авторы двухтомника уделяют значительное место русофильству болгарского народа. Возникшее под руководством компартии движение за дружбу и союз с СССР еще с осени 1939 г. стало приобретать роль первостепенного фактора в политической жизни Болгарии. С начала войны не было ни одного более или менее крупного события в общественно-политической жизни страны, которое так или иначе не переплеталось бы и не связывалось с этим кардинальным вопросом внешней политики страны. Массовое движение за заключение болгаро-советского пакта о взаимной помощи (так называемая «Соболевская акция» — по фамилии передавшего советское предложение о пакте генерального секретаря Наркоминдела А.А. Соболева) приняло в конце 1940—начале 1941 гг. размах и значение подлинно народного плебисцита и показало, что «народные массы не поддерживают политику правящей мо-нархо-фашистской верхушки, что они желают демократии, мира и дружбы с СССР», — отмечалось в двухтомнике16. Учитывая русофильские чувства значительной части населения,
32^ ^^^^^^^^СООООООООООО^ОООС^ОО Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><>^^
царь Борис III отказался послать своих солдат на Восточный фронт. Несмотря на нажим Гитлера, Болгария, единственная из союзников Германии, сохраняла дипломатические отношения с СССР на протяжении почти всей войны.
Переломными в болгарской историографии Второй мировой войны считаются исследования Н. Генчева17 о внешнеполитической ориентации Болгарии, который сделал попытку выйти за узкопартийные рамки и придерживаться профессионального исторического подхода. В 1970—1980-е годы болгарская историография Второй мировой войны поистине переживает подъем: появляется целый ряд научных исследований, в которых преобладает профессионализм. Наиболее значимыми работами этого периода являются монографии В. Тошковой18, И. Димитрова19 и Д. Сиркова20, И. Димитрова21, Г. Маркова22. В этих трудах рассматриваются вопросы внешней политики и международного положения Болгарии в годы войны, политических и дипломатических отношений с великими державами, в той или иной мере затрагивается вопрос о внешней политике СССР и влиянии ее на Болгарию. Особо следует отметить книгу Л. Спасова, специально посвященную болгаро-советским дипломатическим отношениям23. Несомненным достоинством названных работ является то, что они базируются на аутентичных документальных источниках. Разумеется, в большей или меньшей степени эти работы носят идеологический отпечаток своего времени, поскольку господствовавшие тогда идейные догмы и взгляды были обязательны по меньшей мере как установки.
К примеру, марксистская болгарская историография характеризовала политический режим Болгарии в годы Второй мировой войны как «монархо-фашистскую диктатуру», а борьбу с ним, соответственно, как «антифашистскую». Пожалуй, немного найдется тем, вокруг которых было сломано столько копий, как вокруг проблемы о «болгарском фашизме». В Болгарии до 1989 г. состоялось несколько научных дискуссий, однако движение идей фактически проходило в рамках превращенных в догму установок VII конгресса Коминтерна (1935 г.) о фашизме и об их полной применимости к Болгарии. Такая
постановка вопроса позволяла вместить в понятие «фашизм» практически все, связанное с развитием страны в 1918—1944 гг. Постулат о «почти непрерывной фашистской диктатуре» в межвоенный период и в годы Второй мировой войны был необходим для показа масштабов антифашистской борьбы компартии, а также для оправдания суровой расправы с политической оппозицией после 9 сентября 1944 г. Путь к переоценке понятия «болгарский фашизм» оказался долгим и сложным, но к концу 1980-х годов уже большинство связанных с темой «фашизм» марксистских формулировок ставилось под сомнение.
Перемены, наступившие в Болгарии после 1989 г., положили начало новому этапу в изучении данной проблематики, в ходе которого большинство ученых отошло от марксистского понимания такого сложного явления, как фашизм. В 1996 г. на страницах журнала «Демократически преглед» было проведено обсуждение в форме анкеты под тем же заголовком: «Был ли фашизм в Болгарии?», в котором приняли участие все занимающиеся в настоящее время данной проблемой ученые, невзирая на политические пристрастия, в том числе такие авторитетные историки, как Г. Марков, В. Мигев, Ст. Грынчаров, И. Баева. Было высказано единодушное мнение, что правящие в Болгарии в межвоенный период режимы были не фашистскими, а авторитарными, что фашистские организации (как, например, Народное социальное движение А. Цанкова) не имели реального веса в болгарском обществе. В 1935—1943 гг. существовал личный (авторитарный) режим царя Бориса с ограничением некоторых гражданских прав и свобод. Определенное усиление авторитаризма и профашистских тенденций наблюдается после вступления Болгарии в Тройственный пакт, но и тогда режим не принял тоталитарного характера. В пользу этого говорит отсутствие массовой фашистской партии и ее политической опоры. В известной степени допускалось легальное проявление оппозиции. Отказ правительства (под напором общественности) выполнить требование Германии о депортации и уничтожении болгарских евреев в 1943 г. также свидетельствует о явном отличии болгарского режима тех лет от «классических» фашистских. Подводя итоги, организаторы
анкеты признали тезис о том, что в межвоенный период и в годы Второй мировой войны Болгария являлась «фашистским государством», устаревшим идеологическим построением, полностью отвергнутым современной наукой24.
С вопросом о характере политических режимов в Болгарии в период с 1923 г. по 1944 г. многие историки связывают правомерность самих терминов «антифашистская борьба» и «антифашистское Сопротивление». Эта терминология использовалась уже в документах Болгарской рабочей партии периода войны, когда партия звала трудящихся на борьбу с «монархо-фашистской диктатурой», и затем утвердилась в пропаганде, публицистике и марксистской историографии, находившейся под влиянием политической конъюнктуры. Если марксистская болгарская историография с гордостью констатировала, что в Болгарии, единственной из стран-сателлитов Германии, значительных размеров достигло антифашистское движение Сопротивления, то на нынешнем этапе во многих работах подчеркивается противозаконность вооруженной антиправительственной борьбы в годы войны. Тем не менее, и сегодня многие болгарские авторы широко употребляют термины «антифашистская борьба» и «движение Сопротивления», полагая, что оно включает в себя как сопротивление прогерманскому внешнеполитическому курсу болгарского руководства, так и борьбу за свержение существовавшего в стране авторитарного режима. К примеру, Й. Баев считает, что дискуссионный вопрос об уместности использования термина «антифашистское Сопротивление» не учитывает основного разделения мира в этот период на страны фашистской Оси и антифашистской коалиции25.
В то же время значительное число исследователей считает более адекватным термин «антиправительственная борьба», поскольку вооруженная борьба велась в основном против болгарской армии и полиции, и лишь эпизодично — против германских войск. Ее важной особенностью было то, что она направлялась из Москвы с далеко идущими политико-идеологическими намерениями. Так, авторы вышедшей в 1999 г. «Истории Болгарии нового времени. 1878—1944» пишут: «Но
если страна имеет все необходимые атрибуты государственности, то единственным законным способом противостояния власти является легальная оппозиционная деятельность. Причем в Болгарии эта деятельность ограничивалась, но все же допускалась. Насилие противозаконно. Оно противозаконно вдвойне, поскольку руководство сопротивлением осуществлялось извне и в интересах иностранного государства. Присутствие германских войск в стране не представляется убедительным объяснением. За небольшими исключениями вооруженная борьба велась против болгарских войск и полиции. Жертвами индивидуального террора также становились болгары»26. В опубликованном в 1995 г. учебном пособии «История Болгарии (681—1960)» также констатируется, что поскольку Болгария не была оккупирована, борьба велась там против собственного правительства, против болгарских войск и полиции и лишь эпизодически — против немцев, поэтому по существу это была гражданская война27. В то же время отмечается, что для мотивации участия в Сопротивлении большое значение играл следующий важный момент: братский славянский народ, проливший кровь за освобождение Болгарии от турецкого ига, ныне сам стал жертвой агрессии, и ему нужна помощь. На этой основе ряд болгарских интеллигентов, в том числе высших офицеров (генералы Владимир Заимов, Ни-кифор Никифоров, Александр Пеев и др.), работали в годы войны на советскую разведку и отдали свою жизнь как бойцы «невидимого фронта», доставляя советскому верховному командованию бесценную информацию28. Эта особенность движения Сопротивления в Болгарии — направленность не против иностранного присутствия, а против собственных правителей — ограничивала его размах, не позволила ему превратиться во всенародное. Политический состав борцов болгарского Сопротивления был весьма узким: подавляющее их большинство составляли коммунисты и комсомольцы.
В настоящее время публикации болгарских историков по международным аспектам болгарского вопроса практически прекратились. Исключением является капитальный труд Л. Спасова «Болгария и СССР, 1917—1944 г. (политико-дип-
ломатические отношения)»29, в котором двусторонние связи рассматриваются во всей их полноте. Автор, по его словам, стремился осветить не просто двусторонние отношения, но отношения между великой державой и малой страной, анализирует диалог между государственными деятелями и дипломатами с различным менталитетом — имперским, характерным для советских представителей, и приспособленческим, типичным для царя Бориса и болгарских кабинетов. Автор стремился раскрепостить тему болгаро-советских отношений от навязываемой ей в прошлом и ныне обремененности шаблонами и схемами, расширить ее и обогатить с помощью широкой документальной основы, осветить спорные вопросы. Как отмечает в предисловии сам Л. Спасов, до перемен в Болгарии и в России при изучении болгаро-советских отношений, как правило, абсолютизировались советское миролюбие и бескорыстие, мифологизировалась деятельность болгарских коммунистов, а болгарские буржуазные правительства обвинялись в провале любого неосуществившегося начинания между двумя странами. Тем не менее, облик болгарской историографии на данную тему определяется не тезисами, сформулированными под воздействием господствовавшей на протяжении десятилетий идеологической обстановки, а серьезными научными исследованиями, не потерявшими значения и сегодня. Согласно позиции автора, устранение идеологических барьеров и переход СССР на позиции ревизионизма лежат в основе подъема болгаро-советских отношений в конце 1939—начале 1940 гг.30 Этому способствовало подписание пакта Молотова — Риббентропа, в результате чего СССР отказался от политики коллективной безопасности и присоединился к германской политике структурно-системных изменений в Европе, поскольку геополитическая сущность германо-советского пакта 1939 г. заключалась в перекраивании политической карты старого континента.
Большое внимание в работе Л. Спасова уделяется роли Коминтерна как инструмента советской внешней политики, который порой играл определяющую роль в развитии болгаро-советских отношений. Поддержка антиправительственной
борьбы в Болгарии начала осуществляться советским руководством через Коминтерн уже в первые месяцы Великой Отечественной войны. Учитывая особое положение Болгарии — с одной стороны, как союзника Германии, с другой — как страны с традиционно прорусскими настроениями и с сильной компартией, — советское руководство решило направить туда группы болгарских политэмигрантов для ведения разведывательных, боевых и саботажных действий в тылу гитлеровской Германии. Здесь надо отметить, что в болгарской исторической литературе долгое время господствовала версия о том, что политэмигранты направлялись в Болгарию по решению Загран-бюро ЦК БРП для оказания помощи партии при организации вооруженной антифашистской борьбы31. Новые документы позволили сделать вывод, что болгарские эмигранты посылались на родину советскими секретными службами в качестве советских разведчиков32. Так, руководитель одной из групп политэмигрантов, полковник Красной Армии Цвятко Радой-нов незадолго до отправки в Болгарию в 1941 г. был зачислен в Специальный отряд войск НКВД 33. Другой руководитель группы, впоследствии генерал, Иван Винаров писал в своих воспоминаниях, что они «должны были поддерживать самые тесные контакты с органами Четвертого (Разведывательного) управления Красной Армии и с органами НКВД»34. Объявление советским правительством состояния войны с Болгарией 5 сентября 1944 г. — «политический акт, связанный не только со скорейшим и окончательным разгромом фашистской Германии», считает Л. Спасов. Этим шагом советское правительство предохранило болгарское правительство от навязывания ему перемирия на исключительно тяжелых условиях. «В то же время оккупация Болгарии советскими войсками резко изменила соотношение сил в стране в пользу Москвы»: в Болгарии были созданы необходимые условия для установления коммунистического правления. На фоне стремительно развивающейся военно-политической обстановки усилия болгарских правительств избежать советизации Болгарии закончились провалом.
В книге Е. Калиновой и И. Баевой «Болгарский транзит», выдержавшей уже четыре издания35, также уделено значи-
тельное внимание советскому фактору в болгарской истории, в том числе в годы Второй мировой войны. В работе подчеркивается, что СССР располагал благоприятными возможностями для организации движения Сопротивления в Болгарии, рассчитывая на дисциплину и пролетарский интернационализм болгарской компартии. В Москве в годы войны находились Заграничное бюро ЦК БРП и лидер партии, генеральный секретарь Коминтерна Георгий Димитров, которые передавали инструкции по развертыванию антиправительственной борьбы болгарским коммунистам. В Софии действовало и советское посольство, подробно информировавшее Москву о положении в стране. Умело использовались и русофильские настроения в обществе. Поэтому, заключают авторы, в Болгарии, несмотря на объективное отсутствие благоприятных условий, все же развернулось движение Сопротивления, контролируемое и руководимое Москвой. И если в 1939—1940 гг. СССР пытался «завоевать» Болгарию на свою сторону, но «проиграл» дипломатическое соревнование с Германией, то в годы войны Москва подготовила свой «реванш», обеспечив серьезную внутреннюю опору в лице болгарской компартии и руководимого ею движения Сопротивления. С вступлением Красной Армии на Балканы Москва сумела прочно гарантировать свои стратегические интересы в регионе36. Исследовательницы придерживаются той позиции, что перемены в развитии Болгарии «наступили в результате переворота в центре и повстанческих действий в провинции, но в основе всех действий стояла БРП — организатор антифашистского Сопротивления в годы войны. Она действовала в соответствии с указаниями Москвы, где находились ее лидеры Георгий Димитров и Васил Коларов, причем ее действия облегчались вступлением Красной Армии и договоренностями между странами антигитлеровской коалиции»37. Согласно этим договоренностям Болгария перешла в советскую сферу влияния, а ее национальные интересы стали частью стратегии СССР.
Е. Калинова в своей монографии «Победители и Болгария (1939—1945)» подробно проследила решающую роль внешнего фактора, прежде всего советского, в развитии страны в
указанный период. В книге проводится мысль, что в политике относительно Болгарии советское руководство рассчитывало на болгарских коммунистов. Так, «принятый БРП курс на вооруженную борьбу целиком и полностью являлся результатом инструкций Москвы и в последующие годы оставался непосредственно связанным с поступавшими оттуда указаниями»38. С осени 1941 г. в советской политике по отношению к Болгарии, помимо усилий по организации движения Сопротивления под руководством компартии, очерчивается и другая линия. Это дипломатические усилия Москвы по оказанию давления на болгарские правящие круги с целью заставить их уменьшить возможности Германии использовать болгарские военные и экономические ресурсы.
После Сталинградской и Курской битв происходит перелом в ходе войны. Логично предположить, пишет автор, что летом-осенью 1943 г. в Москве начинают обдумывать пути превращения военных побед в политические дивиденды по окончании войны. В Болгарии советская политика направлена прежде всего на активизацию движения Сопротивления (расширению антифашистского Сопротивления во всех европейских странах способствует, помимо побед советского оружия, решение Сталина о роспуске Коминтерна в мае 1943 г.). Весной 1943 г. партизанское движение в Болгарии разрастается и объединяется в Народно-освободительную повстанческую армию (НОПА), страна разделена на военно-оперативные зоны, а с августа действует Национальный комитет Отечественного фронта. «Так под руководством Москвы в Болгарии в 1943—1944 гг. создается значительное движение Сопротивления., хотя на него и оказывает сильное влияние положение страны как германского союзника, и поэтому оно направлено, прежде всего, против болгарских правящих кругов, сотрудничающих с Рейхом»39. По мнению автора, с конца 1943 г. Москва начинает ориентироваться на самостоятельную линию в отношении Болгарии. При этом Сталин руководствуется в первую очередь интересами советской безопасности, которые являются продолжением традиционных российских устремлений. С приближением летом 1944 г.
330 <*х><>с<>с<><>>>с>!>с<><>^^ Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><х^
советско-германского фронта к Балканам партизанские соединения в Болгарии стали получать оружие и боеприпасы, которые для них сбрасывали с самолетов советские летчики. Правительственную перемену 9 сентября Е. Калинова характеризует как переворот, осуществленный при советской (хотя и не прямой) поддержке40.
В новейшей болгарской литературе отмечается, что советские представители поддерживали самые тесные контакты с вооруженным антифашистским движением в Болгарии. Информация о состоянии и задачах нелегального движения Сопротивления левых сил поступала по нескольким каналам — от ЦК БРП, по радиосвязи между Г. Димитровым и Главным штабом партизанского движения, а также от отдельных советских разведгрупп. Эти сообщения пересылались через ре-зидентуру Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии и Первого отдела НКГБ 41. В непрерывном потоке телеграмм и шифровок из Москвы Димитров давал указания руководителям БРП о политической тактике, которой они должны были следовать. Советское посольство в Болгарии также сосредоточилось в годы войны на разведывательной деятельности. Используя исключительно благоприятные возможности почти единственного посольства СССР в Европе, располагавшего экстерриториальностью, дипломатическим иммунитетом, шифрами и дипкурьерами, оно стало одним из центров советской разведки в Европе. В значительной степени благодаря поддержке болгарской общественности посольство достигло в этой области немалых успехов42.
В посткоммунистический период кардинальным образом изменилась оценка событий 9 сентября 1944 г.: что это было — революция, восстание или переворот? 43 Авторы упомянутой выше «Истории антифашистской борьбы в Болгарии» поддерживали тезис, согласно которому восстание провозглашалось началом социалистической революции в стране. Они утверждали, что вооруженное восстание могло стать победоносным лишь при сочетании внутреннего фактора с ударом извне — «при решающей помощи Советской Армии». Имелись в виду не только объявление войны Болгарии 5 сентября 1944 г. или
вступление советских частей на территорию Болгарии 8 сентября («освободительный поход», присутствие в стране «армии-освободительницы», неоценимая братская помощь Советского Союза), но и общая благоприятная стратегическая обстановка на Балканах в результате наступательных операций Красной Армии44. Аналогичная оценка содержалась и в индивидуальных монографиях болгарских ученых45. Наряду с оценками событий 9 сентября как революции, в научном обиходе по-прежнему использовалось и определение «народное восстание», отражавшее конкретные события вокруг взятия власти.
В конце 1990-х годов в научный обиход прочно вошло определение «переворот», причем если одни авторы тяготели к трактовке переворота как узко заговорщического и едва ли не случайного события46, то другие предпочли вернуться к тезису о решающей роли внешнего фактора (наступление Красной Армии, соглашения союзников по антигитлеровской коалиции относительно Болгарии), отрицая факт восстания и уменьшая значение вооруженного Сопротивления, в частности, действий партизанских отрядов47. С. Грынчаров, защищавший тезис о военном перевороте, убежден, что в условиях, когда власти распорядились не оказывать сопротивления наступавшей Красной Армии, ни о каком «героическом» взятии городов и сел партизанами, штурме тюрем и освобождении арестованных не могло быть и речи. Поэтому «всенародное антифашистское восстание» является, по мнению С. Грынча-рова, «полной бутафорией»48.
В историографии последних лет отразилась позиция, сторонники которой, не отрицая факт переворота, предлагают вместе с тем не преувеличивать роль военных в событиях 9 сентября. Участие армии в захвате Военного министерства они оценивают прежде всего как сигнал к взятию власти комитетами Отечественного фронта и партизанскими отрядами по всей стране49. В развитие этого тезиса определился и еще один подход к событиям 9 сентября — как к «военно-политическому перевороту», при котором коммунисты использовали военных для взятия власти.
332 <*х><>с<>с<><>>>с>!>с<><>^^ Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><х^
Несмотря на то, что оценки событий 9 сентября в наши дни по-прежнему варьируются от «вооруженного народного восстания» до «переворота», качественные характеристики которого также различны, следует признать: практически все болгарские исследователи сегодня единодушны — для Болгарии эта дата имела большое историческое значение. С ней связаны установление впоследствии политического режима советского типа и внедрение советской модели управления. Своего рода собирательной является оценка событий, данная И. Баевой и Е. Калиновой. Исследовательницы отмечают, что перемены в развитии страны «наступили в результате переворота в центре и повстанческих действий в провинции, но в основе всех действий стояла БРП — организатор антифашистского Сопротивления в годы войны. Она действовала в соответствии с указаниями Москвы, где находились ее лидеры Г. Димитров и В. Коларов, причем действия партии облегчались вступлением в Болгарию Красной Армии и договоренностями между странами антигитлеровской коалиции»50. В одной из последних работ Е. Калинова указывает, что «в ночь с 8 на 9 сентября был осуществлен переворот», в результате которого «при советской (хотя и не прямой) поддержке» к власти пришло правительство Отечественного фронта51.
Проблема адекватной оценки событий 9 сентября сохраняет свою актуальность и поныне. Объективно это связано с тем, что, как отмечает М. Минчев, в происшедшей 9 сентября 1944 г. радикальной перемене «можно найти элементы или хотя бы аргументы в пользу трех основных тезисов» — о передаче власти болгарским коммунистам Красной Армией, о «народном вооруженном восстании» и, наконец, о «военном перевороте52. Некоторые современные исследователи используют нейтральную формулировку — «перемена 9 сентября»53.
Принципиальной переоценке в постсоциалистический период подверглось и вступление Красной Армии в Болгарию — оно перестало символизировать освобождение. Слова «освободительная миссия», «освободительный поход» Красной Армии стали писать не иначе как в кавычках. События
9 сентября 1944 г. увязывались с «советской оккупацией» и началом коммунистического тоталитаризма. Так, в вышедшей в 2014 г. книге с красноречивым названием «Болгария — военный трофей Сталина» ее автор Г. Боздуганов ставит основной вопрос — как Болгарии пришлось прекратить «символичное» участие в войне против западных союзников и подвергнуться советской оккупации54.
Таким образом, политический водораздел в болгарском обществе, характерный для начала переходного периода, сохраняется и поныне, оказывая влияние на отношение к прошлому, в том числе к проблемам периода Второй мировой войны. Ревизия оценок новейшей болгарской истории порой продолжает нести на себе бремя политизации и конъюнктуры.
Примечания
1 Подробнее см.: Валева Е.Л. Развитие исторической науки в Болгарии на современном этапе // Славяноведение. 2007. № 6.
2 Историческата наука в България - състояние и перспективи. София, 2006.
3 Баев Й. Някои проблеми на съветската политика към България (1943-1945 г.) // Българо-съветски политически и военни отношения (1941-1947). Статии и документ София, 1999. С. 67.
4 Русия и България - между «филството» и «фобството». Материали от научните конференции «Русия и Европа през ХХ век» и «Русия в българската история» // http://anamnesis.info/Ru-Bg/Articles/Bg-Ru.pdf
5 Запрянова А., Нягулов Бл., Марчева И. Историографията между приемственост и промяна: А. За текущата история на историческата наука в България. Б. Анкетно проучване «Историци за история» // Исторически преглед. 2005. № 1-2. С. 3-97; Историческата наука в България - състояние и перспективи. София, 2006.
6 См., например: Тодоров Г. За отражението на Великата Отечествена война на Съветския Съюз у нас през 1941 и 1942 г. // Исторически преглед. Кн. 4-5. 1951-1952. С. 347-379.
7 Михов М. Борбата на СССР за мир на Балканите в началото на Втората световна война и България // Военно-исторически сборник. Кн. 4. София, 1953; он же. Борбата на СССР за предотвратяване на хитлеристката агресия на Балканите по време-то на Втората световна война // Военно-исторически сборник. Кн. 1. София, 1954.
8 История на България. Т. 2. София, 1955. С. 876.
9 История на България. Второ преработено издание. Т. 3. София, 1964. С. 380.
10 Горненски Н. Въоръжената борба на българския народ за освобождение от хитлеристката окупация и монархо-фашистката диктатура (1941-1944). София, 1958.
11 Петров Ст. Стратегията и тактиката на БКП в борбата против монархо-фашиз-ма (1941-1944 г.). София, 1969.
12 Сирков Д. Поглед върху някои историографски проблеми на антифашистката борба в България по време на Втората световна война // Векове. № 4-5. София, 1974. С. 74-75.
334 Е.Л. Валева оо<х>ооо<х>с>ос<><х^
13 См.: Положението на България по времето на Втората световна война - оку-пирана или сателитна страна // Известия на Института по история на БКП. Т. 21. София, 1969. С. 273-331.
14 См.: Дискусия по някои въпроси от историята на БКП // Известия на Института по история на БКП. Т. 29. София, 1973. С. 183-401; Т. 30. София, 1974. С. 165-354.
15 История на антифашистката борба в България. 1939-1944. В два тома. (Гл. ред. К. Василев). София, 1976.
16 История на антифашистката борба в България. Т. 1. С. 128.
17 Генчев Н. Външнополитическата ориентация на България в навечерието на Втората световна война (септември 1938 - септември 1939 г.) // Годишник на Со-фийския университет. Философско-исторически факултет. Т. 61. Кн. 3. 1968; он же. Външната политика на България през началния период на Втората световна война 1939-1941 г. // Годишник на Софийския университет. Философско-исторически факултет. Т. 63. 1970-1971.
18 Тошкова В. България и Третият Райх. 1941-1944 г. София, 1975; она же. България в балканската политика на САЩ 1939-1944 г. София, 1985.
19 Димитров И. Българо-италиански политически отношения. 1922-1943 г. София, 1973.
20 СирковД. Външната политика на България. 1938-1941 г. София, 1979.
21 Димитров И. Англия и България 1938-1941 г. София, 1983.
22 Марков Г. Българо-германски отношения 1931-1939 г. София, 1984.
23 Спасов Л. Българо-съветски дипломатически отношения 1934-1944 г. София, 1987.
24 См.: Анкета на сп. «Демократически преглед» - «Имало ли е фашизъм в България?» // Демократически преглед. София, 1996. № 4-5. С. 368-444.
25 Баев Й. Някои проблеми на съветската политика към България. С. 77.
26 См.: Стателова Е., Грънчаров С. История на нова България. 1878 - 1944. Том III. София, 1999. С. 606.
27 История на България (681-1960). Т. II. София, 1995. С. 461.
28 См.: Невидимите барикади. Очерци за българи - съветски разузнавачи. София, 1968.
29 Спасов Л. България и СССР 1917-1944 г. (политико-дипломатически отношения). Велико-Търново, 2008. С. 486-487.
30 Там же. С. 502
31 См.: Ерелийска М. Героичният подвиг на българските политемигранти през 1941 г. // Известия на Института по история на БКП. Т. 10. 1963. С. 348; Видинский К. Подводники. Воспоминания. София, 1987.
32 См.: ДаскаловД. Жан съобщава. Задграничното бюро и антифашистката борба в България. 1941-1944. София, 1991. С. 58-75.
33 См.: Живот - борба. Книга за Цвятко Радойнов. София, 1986. С. 122.
34 См.: Винаров И. Бойци на тихия фронт. София, 1969. С. 557.
35 Калинова Е., Баева И. Българските преходи. 1944-1999. София, 2000; они же. Българските преходи. 1939-2002. София, 2002; они же. Българските преходи. 1939-2004. София, 2004; они же. Българските преходи. 1939-2010. София, 2010 .
36 Калинова Е., Баева И. Българските преходи. 1939-2002. София, 2002. С. 21.
37 Там же. С. 40.
38 Калинова Е. Победителите и България (1939-1945). София, 2004. С. 89-90.
39 Там же. С. 94.
40 Там же. С. 106.
41 Баев Й. Някои проблеми на съветската политика към България. С. 69.
42 См.: Ревякина Л. Съветската легация в България (22 юни 1941 - 9 септември 1944 г.) // Българо-съветски политически и военни отношения (1941 - 1947). Ста-тии и документи. София, 1999.
43 Подробнее см.: Валева Е.Л., Волокитина Т.В. Болгария в годы Второй мировой войны: некоторые дискуссионные вопросы национальной историографии // Историки-слависты МГУ. Кн. 8. Славянский мир: в поисках идентичности. М., 2011.
44 История на антифашистката борба... Т. 2. С. 271, 283-284.
45 См., например: Петрова С. Деветосептемврийската социалистическа революция 1944 г. София, 1981; ОгняновЛ. Деветосептемврийската социалистическа революция. София, 1984.
46 Минчев М. България отново на кръстопът (1942-1946). София, 1999. С. 77.
47 Огнянов Л. Държавно-политическата система на България. 1944-1948. София, 1993. С. 9-11; Рачев С. Чърчил, България и Балканите. 1939-1945 г. София, 1998.
48 Божилов И., Мутафчиева В., Косев К., Пантев А., Грънчаров Ст. История на България. София, 1998. С. 498; Стателова Е., Грънчаров Ст. История на нова България. 1878-1944. София, 1999. С. 632-633.
49 Минчев М. България отново на кръстопът (1942-1946). София, 1999. С. 68.
50 Калинова Е., Баева И. Българските преходи. 1939-2002. София, 2002. С. 40.
51 Калинова Е. Победителите и България. 1939-1945. София, 2004. С. 106.
52 Минчев М. България отново на кръстопът. С. 42-77.
53 Калинова Е., Баева И. Българските преходи. 1939-1999. София, 2000. С. 24; они же. Българските преходи. 1939-2002. София, 2002. С. 39; они же. Българските преходи. 1939-2005. София, 2006. С. 39, 40, 44; Недев С. Българската армия под съветско командване // България и Русия: между признателността и прагматизма. София, 2008. С. 377.
54 Боздуганов Г. България - военният трофей на Сталин. София, 2014.
