CC BY
23
УДК 930.2; 930.85; 614.4
ДУНАЕВА Ю.В.* БОЛЕЗНИ, ЭПИДЕМИИ И ПАНДЕМИИ В ГЛОБАЛЬНОЙ ИСТОРИИ. Часть 2. DOI: 10.31249/rhist/2022.04.08
Аннотация. В обзоре тематического номера «Journal of global history» представлены как традиционные, так и новые подходы к изучению историй болезней и эпидемий. Эпидемии и пандемии предстают в качестве своего рода линзы в рамках глобальной и других направлений исторической науки. Подборка статей данного номера демонстрирует разные междисциплинарные подходы к изучению этих феноменов.
Ключевые слова: всеобщая история болезней; история пандемий; «гонконгский грипп» 1968 г.; лихорадка Эбола 2014-2015 гг.; COVID-19.
DUNAEVA Y.V. Diseases, epidemics and pandemics in global history. Part 2.
Abstract. A review of a thematic issue of the «Journal of global history» presents both traditional and new approaches to the study of histories of disease and epidemics. Epidemics and pandemics are presented as a lens within global and other areas of historical scholarship. A selection of articles in this issue demonstrates different interdisciplinary approaches to the study of these phenomena.
Keywords: universal history of disease; history of pandemics; 1968 «Hong Kong flu»; Ebola 2014-2015; COVID-19.
* Дунаева Юлия Вячеславовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: jvd14@inbox.ru
Для цитирования: Дунаева Ю.В. Болезни, эпидемии и пандемии в глобальной истории. Часть 2. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - 2022. -№ 4. - С. 114-127. DOI: 10.31249/rhist/2022.04.08
Данная работа является продолжением обзора статей тематического номера «Journal of global history», посвященного анализу сравнений между прошлыми эпидемиями, пандемиями и сегодняшним COVID-19. Существующие параллели представляют собой своего рода отправную точку для изучения путей преодоления эпидемий подобного рода.
В статье новозеландского историка Дж. Райса (почетный профессор Университета Кентербери), автора ряда работ по истории медицины, утверждается, что память об эпидемии гриппа «испанка» в чем-то сыграла положительную роль в борьбе с COVID-19 в Австралии и в Новой Зеландии [4, с. 421]. Эти страны объединяет то, что в тот период они обе были британскими колониями со смешанным социальным и этническим составом: колонизаторы (британцы, шотландцы и др.) и местное население. Первые отличались более здоровым образом жизни, хорошо питались, местное же население было бедным и страдало от нехватки еды и медицинской помощи.
Австралия и Новая Зеландия по-разному пережили эпидемию «испанки». Первая волна прошла в этих странах позже и легче, чем на других континентах. Грипп распространялся широко, но первоначально количество смертей было незначительным. Вторая волна проходила в октябре - декабре 1918 г. и вызвала многочисленные потери в Новой Зеландии. Это была беспрецедентная катастрофа с большим количеством смертей, пишет Дж. Райс. Цифры заболевших и умерших разнились главным образом по этническому признаку: больше всего пострадало коренное население, меньше - пакеха (жители Новой Зеландии с преобладанием европейских генов).
Что касается Австралии, то здесь с середины октября 1918 г. был введен строгий морской карантин. Это отсрочило появление первой волны гриппа. Пандемия «испанки» проходила большей частью в 1919 г. и в более мягкой форме. В Мельбурне, пишет историк, первые случаи заболевания были зарегистрированы в январе, вероятно, инфекция была завезена с военного корабля. Сидней
стал первым городом, в котором были зарегистрированы случаи смерти от гриппа.
В Новой Зеландии дела обстояли иначе. По мнению Дж. Рай-са, официальная реакция властей была медленной и осторожной. По мере того как расширялись масштабы эпидемии, были приняты разные меры по предотвращению распространения заболевания. В частности, города были поделены на кварталы, в которых добровольцы отыскивали больных. Большинство заболевших выхаживали дома. Для лечения принимали аспирин и ставили горчичники. Общая ситуация была сложной - явно не хватало медицинского персонала, многие медики заражались гриппом и нередко умирали.
Банки, офисы, магазины и фабрики неделями были закрыты. Пик смертности среди выходцев из Европы был пройден к концу ноября, а к началу декабря достиг единичных показателей. Довольно сложно точно подсчитать, сколько туземцев умерло из-за болезни и недоступности медицинских препаратов. По мнению автора, среди них уровень смертности был в 8 раз выше, чем среди местного европейского населения.
В Австралии дела обстояли лучше. После введения строгого морского карантина в 1918 г. был разработан план борьбы с гриппом. Стали применяться вакцины, с помощью которых успешно боролись с бактериальными инфекциями. Хотя, напоминает Райс, в то время о вирусах было почти ничего не известно, однако была создана вакцина против легочных осложнений гриппа, которая спасла немало жизней.
Были определены полномочия властей разного уровня. Ответственность за карантинные мероприятия взяло на себя федеральное правительство. Власти штатов контролировали работу больниц и службы скорой помощи.
Так же, как и в Новой Зеландии, по данным о заболевших и умерших австралийцах видно, что меньше пострадавших было среди европейского населения, огромные потери были среди местного населения (маори), которое зачастую отказывалось от медицинской помощи. Райс приводит слова одного из врачей: «Они просто потеряли желание жить» (цит. по: [4, с. 425]).
Пережитая эпидемия заставила власти Новой Зеландии и Австралии предпринять меры в области организации здравоохранения. В 1920 г. в Новой Зеландии был принят Закон о здраво-
охранении и организован независимый Совет по здравоохранению, контролировавший работу больниц и всей системы охраны здоровья. Департамент состоял из семи отделов, в которых работали медики и научный персонал, а его административная структура была тщательно продумана. Райс подчеркивает, что хотя в последующем были приняты новые законы о здравоохранении, сама система была настолько эффективной, что просуществовала до 1980-х годов.
Что касается Австралии, то там реакция была иной. В 1921 г. был принят Закон о здравоохранении, в котором были учтены уроки «испанки». В отличие от новозеландского законодательства австралийское было более ориентировано на то, как устроить карантин; закрывать или не закрывать государственные границы; как предотвратить распространение новых инфекций за пределы страны, пишет историк. Перед Министерством здравоохранения были поставлены несколько целей: сбор данных о заболевших и умерших; научное исследование болезней, от которых могут пострадать австралийцы; профилактика и контроль за заболеваниями; просвещение населения по вопросам гигиены и общественного здоровья.
В обеих странах пандемия «испанки» повлияла даже на градостроительство. Наличие трущоб в старых частях городов стало шоком для власти. Были пересмотрены строительные нормы. Предпочтение отдали строительству одноэтажных домов с большими участками, усаженными деревьями.
Австралия и Новая Зеландия извлекли полезные уроки из эпидемии «испанки» 1918 г., а также последующих эпидемий гриппа («птичьего гриппа» и т.п.). Райс отмечает, что, несмотря на различие в деталях, в современных документах, регламентирующих мероприятия во время эпидемии в обеих странах, есть похожие пункты. «Австралия обозначала четыре фазы пандемии: "профилактика", "готовность", "реагирование", "восстановление". Авторы новозеландского плана использовали более разговорный стиль, выделив шесть фаз: "планировать", "не допустить", "ликвидировать", "управлять", "пост-пиковое ослабление", "восстановление после"» (цит. по: [4, с. 429]).
Оба плана предусматривали ответные меры всего правительства, в соответствии с которыми все министерства и ведомства должны были создать команды из персонала, обученного процеду-
рам борьбы с пандемией, продолжает Райс. Это объясняется тем, что в 1918 г. столица Новой Зеландии Веллингтон на неделю оказалась без руководства, потому что несколько крупных чиновников заболели гриппом. Параллельно планировалось создание групп, координирующих соответствующие мероприятия во время эпидемии. Обе страны предприняли превентивные меры предосторожности. Был создан запас противовирусных препаратов, антибиотиков, средств индивидуальной защиты и т.п.
Далее автор описывает, как эти страны отреагировали на пандемию СОУГО-19. Первый подтвержденный случай заболевания был у гражданина Китая, прибывшего в Мельбурн, столицу штата Виктория. Эпидемия постепенно нарастала, стали появляться первые признаки панических настроений, люди готовились к экстремальной ситуации и лихорадочно закупали продукты. Хотя школы продолжали работать, были закрыты места общественного пользования: церкви, предприятия общественного питания, казино, спортивные залы и т.п. Вдобавок было рекомендовано соблюдать дистанцию в местах скопления людей и по возможности избегать личных контактов. Вскоре были закрыты границы страны.
Реакция Новой Зеландии, по мнению автора, была более быстрой и масштабной. Ещё до того, как в стране появились первые больные, был создан Национальный координационный центр здравоохранения для мониторинга ситуации с заболеванием. Приехавшие из Китая новозеландцы помещались на двухнедельный карантин. Затем правительство постепенно закрыло границы. Но, несмотря на предпринятые меры, был подтвержден первый случай заболевания. Правительство потребовало, чтобы все люди старше 70 лет оставались дома, были закрыты школы, а вскоре часть предприятий и муниципальных служб были переведены на четырехнедельный карантин. Райс отмечает, что довольно быстро в СМИ стали проводить параллели с «испанкой» начала XX в. На момент написания статьи автор придерживается мнения, что следует приготовиться к борьбе с затяжной пандемией.
В статье специалиста по социальной истории болезней Г. Филлипса (заслуженный профессор истории, Кейптаунский университет) рассматриваются отношения между религией и наукой во время эпидемий [3]. Историк берет в качестве примеров эпидемию холеры 1817 г., «испанку» 1918 г. и пандемию СОУТО-19.
Его внимание сосредоточено на том, как взаимодействовали и взаимодействуют религия и наука во время таких кризисных ситуаций. Поскольку одни историки утверждают, что наука и религия в такие периоды мирно сосуществуют, а другие ученые считают, что они находятся в «состоянии войны», это следует учитывать как важный фактор. Такие противоречивые точки зрения распространены как среди ученых, так и среди широкой общественности.
Когда в 1817 г. холера распространилась практически по всему миру: от дельты Ганга до Восточной Африки, от Европы до Северной Америки (1820-1830-е годы), прослеживалось усиление религиозных настроений в разных странах. Людям требовались объяснения, почему болезнь поражает их, распространяется с такой скоростью и сопровождается острыми симптомами. Представители медицины на тот момент не могли внятно объяснить причины возникновения и быстрого распространения болезни, зато это делали религиозные деятели. В Индии население верило в то, что боги были недовольны или рассержены на них. Местные жрецы проводили обряды, чтобы умилостивить божества. Мусульмане рассуждали примерно так же. По мнению авторитетных знатоков ислама, причинами болезни стали козни джиннов и злых духов. Причины болезни объяснялись гневом Аллаха и предлагались свои специфические средства - поиск божественного заступничества и использование талисманов со стихами из Корана, пишет историк. Примерно так же обстояли дела в христианских странах: православных, католических и др. Эпидемия холеры объяснялась божьим наказанием за грехи человеческие.
Прошло почти сто лет, и мир охватила новая пандемия -«испанка». Несмотря на бурное развитие медицины в те годы, по-прежнему доминировали религиозные объяснения возникшего бедствия. Мусульмане воспринимали ее как волю Аллаха, как суровое испытание их веры. Однако были и другие точки зрения: например ортодоксальные иудеи считали бесполезным искать объяснений причины болезни, ведь «такое знание слишком высоко для нас, чтобы достичь его» (цит. по: [3, с. 438]).
Большинство африканцев, приверженцев традиционных верований, считали, что причина эпидемии имеет мистические корни. Смертность такого масштаба наверняка была происком злых людей, колдунов или шаманов, ведьм или волшебников, движи-
мых гневом, злобой и завистью. Отдельные семьи нанимали шаманов, чтобы те нашли и наказали виновников эпидемии.
В некоторых направлениях христианства, в частности в католическом вероисповедании, по-прежнему объясняли «испанку», как и раньше, гневом божьим за грехи человеческие. В то же время протестанты призывали соединять последние научные достижения с верой во всемогущество Бога. Они обращались к прихожанам, чтобы те соблюдали правила гигиены, как личной, так и общественной. Также они призывали вакцинироваться и принимать лекарственные средства.
Во время нынешней пандемии, продолжает далее автор, появились новые, виртуальные возможности осуществления религиозных обрядов, чем воспользовалась часть христианских проповедников. Автор отмечает, что по-прежнему существует точка зрения христианских фундаменталистов, которые объясняют СОУГО-19 происками дьявола. Есть и такие христиане, например, священники-кальвинисты в Голландии, которые считают, что пандемия - это наказание божье за грехи. Один из раввинов в Израиле объяснил причины эпидемии гневом Бога за проведение гей-парадов.
Г. Филлипс подчеркивает, что римско-католическая и протестантская церкви согласны с тем, что необходимо сочетать меры предупреждения и безопасности, наряду с отправлением христианских обрядов. Так, в Англии были закрыты церкви и церковные здания, за исключением тех, в которых помогали и кормили бедных и беспризорных.
В мае 2020 г. Папа Франциск призвал религию соединиться с наукой, а также объединиться всем конфессиям и вероисповеданиям. 14 мая 2020 г. был назначен днем молитвы и поста, в этом же месяце проходил священный для мусульман праздник Рамадан. «Раскрывая этот призыв от имени Папы и его экуменического Высшего комитета человеческого братства, второй папский секретарь, монсеньор Иоаннис Гайд, призвал верующих молиться о том, чтобы "Всемогущий Бог вдохновил и направил ученых и исследователей на скорейшее открытие вакцины"» (цит. по: [3, с. 442]). Также священнослужитель добавил, что «хотя области современной и традиционной веры часто воспринимаются как несовместимые, между ними нет противоречия, что и продемонстрировала
пандемия. Есть взаимодополняемость. Наука без веры остается без горизонта, а вера без науки остается без поддержки. Это великий урок СОУГО-19» (цит. по: [там же]). К этому призыву сотрудничества науки и веры присоединились также глава Восточной православной церкви патриарх Варфоломей и Великий имам каирского Аль-Азхара шейх Ахмад эль-Тайеб. В том же духе высказался и генеральный директор ВОЗ, по его мнению, необходимо сочетать научные достижения и веру в бога.
Роберт Пекхэм (профессор Университета Гонконга, основатель и директор Центра гуманитарных наук и медицины) рассматривает эпидемию гриппа в Гонконге в 1968 г. и реакцию на нее со стороны США и КНР [2]. Он объясняет это тем, что о гриппе «испанка» написано гораздо больше, чем об эпидемиях «азиатского гриппа» 1957 г. и «гонконгского гриппа» 1968 г.
Автор отмечает тот факт, что на момент написания статьи отношения между США и Китайской Народной Республикой некоторые комментаторы называют «холодной войной». СОУГО-19, объясняет Пекхэм, развернулся на фоне торговой войны между США и Китаем, обострения соперничества в Южно-Китайском море, антиправительственных выступлений, принятия Пекином нового закона о безопасности в Гонконге, а также расовых беспорядков в США.
Далее историк описывает, как проходил «гонконгский грипп». Было две волны болезни. Первая волна пришлась на 19681969 гг., за ней последовала вторая, более мягкая волна 1969-1970 гг. США пострадали больше в первую волну, а другие страны, такие как Великобритания и Франция, понесли значительный ущерб во время второй волны, пишет Пекхэм.
В июле 1968 г. одна гонконгская китаеязычная газета сообщила о вспышке гриппоподобного заболевания. По всей вероятности, штамм был завезен военнослужащими, вернувшимися из Вьетнама. Вскоре стала приходить информация о заболевании из других провинций Китая. Эпидемия накаляла и без того нелегкую ситуацию в стране - она совпала с проводимой Мао Цзедуном «культурной революцией». Эти два фактора заставили тысячи людей переехать в Гонконг, который в то время был под управлением британской короны.
Гонконгский медицинский центр усилил контроль на границе, но тестирования не проводились и не вводились карантинные меры. Уровень смертности был довольно высоким - за первые две недели погибло 15% населения. Гонконгская пресса назвала эпидемию «гриппом-убийцей», пишет историк. К августу 1968 г. грипп распространился на Вьетнам, Сингапур, затем на Филиппины, Индию и США. Представители здравоохранения США не ожидали такой вспышки болезни. В Нью-Йорке было объявлено чрезвычайное положение, хотя школы и предприятия оставались открытыми. Более того, в перерывах между волнами гриппа проводились массовые мероприятия, в частности был проведен музыкальный рок-фестиваль в Вудстоке.
В прессе эпидемия освещалась по-разному, если «Нью-Йорк таймс» объявил ее «одной из худших в истории страны» (цит. по: [2, с. 451]), то другие газеты не уделяли ей такого внимания. Между тем отношение к гриппу приобрело политическую окраску: некоторые СМИ называли его «Красный Китай», или «грипп Мао». Интересно, что в ходе эпидемии заболели один из астронавтов миссии «Аполлон-8» и президент США Линдон Джонсон.
В заключение статьи автор отмечает, что «гонконгский грипп» - «одна из первых пандемий, в ходе которой систематически применялись современные вирусологические методы лечения» [2, с. 456]. Пекхэм считает, что реакцию на гонконгский грипп следует рассматривать в связи с тем, что была создана система долгосрочного планирования и прогнозирования эпидемий. Также необходимо учитывать усилия по разработке вакцин. Вдобавок историк отмечает тот факт, что несмотря на напряженную международную обстановку удалось наладить сотрудничество между США и Китаем, а также между США и СССР. Отношения между странами постепенно улучшались, в 1972 г. американский президент Р. Никсон посетил Китай, в том же году страна вступила в ВОЗ. Что касается СССР, то в алма-атинской Декларации 1978 г., принятой под патронажем ВОЗ, были закреплены новые правила первичной медико-санитарной помощи. Это первый международный документ такого рода.
Материал Кавиты Сиварамакришнан (ассоциированный профессор, Колумбийский университет) посвящен тому, как эпидемии гриппа разных лет влияли на экономику и образ жизни жи-
телей городов [6]. Историк уделяет внимание не только ситуации в Индии, но и международному сотрудничеству в области здравоохранения.
Пик заболевания гриппом пришелся на лето 1957 г. - вирус постепенно распространялся по городам Индии. Зачастую заболевали целые семьи, что усиливало тревогу населения. Хотя эпидемия гриппа не сопровождалась высокой смертностью, все же были предприняты попытки создать вакцину.
По мнению исследовательницы, постколониальное положение Индии вызвало соответствующую реакцию. Власти сосредоточились на экономических последствиях эпидемии, а не на самом заболевании и мерах по борьбе с ним. Были распределены обязанности разных уровней власти. Так, именно местные власти были наделены полномочиями принимать законы об эпидемиях и общественном здравоохранении, высшие эшелоны власти в первую очередь беспокоило то, как кризис повлияет на модернизацию страны, какие возникнут трудности в промышленности (массовые заболевания рабочих) и т.п. К тому же в эти годы нередко высказывались опасения по поводу возможной бактериологической войны.
Далее в статье уделяется внимание тому, как эпидемия проходила и развивалась в городской среде. Например, в Бомбее особое беспокойство вызывали массовые заболевания рабочих, а значит, их обнищание, ведь зарплаты не выплачивались. Были частично парализованы такие стратегически важные инфраструктуры города, как железная дорога, почта, телеграф. Снизилась производительность труда в разных секторах экономики, ведь более высокий уровень инфицирования был среди рабочих, а служащие, административные и офисные работники пострадали меньше.
Политики извлекли соответствующие уроки из эпидемии. В частности, они отметили, что существуют проблемы чрезмерного перенаселения городов. Также они подчеркнули важность защиты здоровья населения в густонаселенных городах и необходимость привлечь внимание к инфраструктуре и объектам здравоохранения на разных уровнях. Но, как считает К. Сиварамакришнан, «вместо того, чтобы анализировать фундаментальные причины проблем со здоровьем, такие как бедность и социальное обеспечение, объектом политической и общественной риторики и дискуссий как во
время эпидемии, так и после нее, стала "битва" с патогенами и микробами» [6, с. 470].
Во время эпидемии правительство призывало население не создавать паники, а конструктивно сотрудничать. Однако, по мнению Сиварамакришнан, усилия по обеспечению сотрудничества и социального обеспечения людей при помощи государственных страховок были недостаточными. Историк подчеркивает, что основные опасения были связаны не с развитием эпидемии, а с тем, как она влияет на планы модернизации и темпы промышленного производства.
В сентябре 1968 г. началась новая эпидемия гриппа. Предположительно инфекция была занесена с пришедшего корабля. На этот раз реакция была иная. Медицинские и промышленные эксперты и работники не стали рассматривать грипп только как угрозу проектам модернизации, препятствие промышленному росту и т.п. Теперь внимание уделялось именно распространению болезни, особенно среди голодающих бедняков, которым было сложно получить медицинскую помощь. Новшеством стала забота о социально-психологическом состоянии разных слоев населения. Эти и подобные им исследования финансировались государством, а медицинские работники привлекли внимание к тому, что бедные и полуголодные люди больше подвержены риску заболевания.
Шейн Дойл (Университет Лидса) подробно описывает, как в Уганде при помощи «мягкой силы» боролись с эпидемией ВИЧ/СПИД [1]. Он обращает внимание на то, что эпидемии подобные этой или пандемии коронавируса представляют угрозу не только для внутренней социальной стабильности стран и здоровья населения, но и для международной репутации государств.
Ш. Дойл указывает на различия между этими заболеваниями: СОУГО-19 поражает в основном пожилых людей, у него короткий период между заражением и проявлением заболевания. ВИЧ существовал несколько десятилетий, прежде чем врачи обратили на него внимание. Не исключено, что это было вызвано тем, что первоначально ВИЧ распространялся в Африке, предполагает исследователь.
О масштабах эпидемии говорит тот факт, что когда Й. Мусе-вени пришел к власти в Уганде, большая часть Национальной гвардии была инфицирована ВИЧ. С самого начала президент
настаивал на том, чтобы правдиво информировать население о характере, причинах и способах уменьшить риск заражения. Такая политика, по мнению государственного деятеля, должна вызвать страх и способствовать изменению поведения населения. Свою роль сыграло и то, что государство поощряло школы, религиозные и другие организации распространять информацию об опасности заболевания и о том, как его избежать. Автор отмечает, что такая политика была вызвана внутренними причинами, а не международным давлением.
Чувство моральной ответственности также побуждало президента к сотрудничеству с международными организациями. Репутация Уганды, как страны, проводившей открытую политику в отношении ВИЧ/СПИД, сыграла положительную роль и обеспечило ей международную поддержку. К тому же предпринятые меры помогли убедить ВОЗ выделить значительные средства на борьбу с эпидемией. В 1986 г. была создана Глобальная программа ВОЗ по СПИДу, и Уганда первая откликнулась на призыв разработать среднесрочный национальный план борьбы с эпидемией. Вдобавок к этому Уганда первая получила материальную помощь в размере 1,4 млн долл. США. Также она была первой страной, в которую были командированы сотрудники ВОЗ для борьбы с этой эпидемией. А в 1988 г. Уганда стала первой страной, начавшей систематический обзор и изменение своей среднесрочной программы борьбы с ВИЧ, все это делалось при помощи ВОЗ. Однако к началу 2000-х годов репутация Уганды постепенно стала ухудшаться, свой вклад внесли коррупционные скандалы и то, что правительство стало уделять меньше внимания болезни.
Завершает номер статья антрополога Пола Ричардса, (почетный адъюнкт-профессор, Вагенингенский университет). Его материал довольно специфичен. Он сравнивает отношение международного сообщества к лихорадке Эбола (2014-2015) и эпидемии СОУГО-19 в Сьерра-Леоне. При этом он уделяет большое внимание истории страны, особо выделяя ее колониальное прошлое -португальское и британское.
Сосредоточимся на основной теме статьи - эпидемии Эбола и пандемии СОУГО-19. Правительство Гвинеи сообщило о вспышке лихорадки в ВОЗ в декабре 2013 г. Таким образом к лихорадке было привлечено внимание международной общественности и бы-
ла оказана соответствующая гуманитарная и медицинская помощь. Поэтому удалось остановить распространение эпидемии и ограничить ее.
Болезнь быстро передавалась от человека к человеку, чему отчасти способствовало перемещение народа кисси между тремя странами: Гвинеей, Либерией и Сьерра-Леоне. Первые случаи лихорадки были выявлены в практике местного знахаря и медсестры, лечивших пациентов в Гвинее. Также распространению болезни способствовало то, что жители предпочитали лечиться на дому и заражали близких и родных. Особенности местных погребальных обрядов также сыграли свою роль. Международным волонтерам потребовалось время, чтобы осознать эти и подобные им факторы, связанные с местными обычаями и традициями.
СОУГО-19 проявился в стране в апреле 2020 г. как часть глобальной пандемии. В стране был введен карантин как между районами, так и местный: были закрыты школы и местные сельскохозяйственные рынки; приостановлены службы в церквях и мечетях. Эти и другие меры отчасти замедлили распространение пандемии. Однако карантин, введенный между районами, имел серьезные последствия - ухудшилось продовольственное снабжение, и поэтому он довольно быстро был отменен в июне 2020 г. Несомненно, пишет антрополог, вовремя принятые карантинные меры помогли сдержать распространение болезни. К тому же СОУГО-19 быстро распространяется в закрытых помещениях, а на открытом воздухе вирус не так активен. Пандемия пришлась на самую жаркую часть засушливого сезона, когда жители больше времени проводили на улице в тени. Таким образом природный фактор сыграл свою положительную роль.
Что касается изучения эпидемий и пандемий, то, по мнению ученого, следует уделить внимание математическому моделированию. И африканским странам будет полезно применить на практике полученные научные данные. Сравнительное изучение пандемий поможет по-новому взглянуть на социальные и исторические процессы. Лихорадка Эбола в основном была локализована в трех странах: Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне. Масштабы заболевания потребовали международной помощи. Большую роль сыграли французские, американские и британские военные миссии, а также помощь России и Китая. СОУГО-19 в Сьерра-Леоне не вызвал та-
кой международной помощи, страна боролась с пандемией собственными силами, опираясь на уроки, извлеченные из эпидемии
лихорадки Эбола, заключает автор.
Список литературы
1. Doyle S. Pandemics and soft power : HIV/AIDS and Uganda on the global stage // Journal of global history.. - 2020. - Vol. 15, N 3. - Р. 478-492.
2. Peckham R. Viral surveillance and the 1968 Hong Kong flu pandemic // Journal of global history. - 2020. - Vol. 15, N 3. - Р. 444-458.
3. Phillips H. '17, '18, '19 : religion and science in three pandemics, 1817, 1918, and 2019 // Journal of global history. - 2020. - Vol. 15, N 3. - Р. 434-443.
4. Rice G. How reminders of the 1918-19 pandemic helped Australia and New Zealand respond to COVID-19 // Journal of global history. - 2020. - Vol. 15, N 3. -P. 421-433.
5. Richards P. Ebola and COVID-19 in Sierra Leone : comparative lessons of epidemics for society // Journal of global history. - 2020. - Vol. 15, N 3. - P. 493-507.
6. Sivaramakrishnan K. Endemic risks : influenza pandemics, public health, and making self-reliant Indian citizens // Journal of global history. - 2020. - Vol. 15, N 3. -P. 459-477.
