CC BY
29
УДК 943.088.3+940.5+956.94
«БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ ИНИЦИАТИВА» ФРГ И ЕЕ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ ПАРТНЕРОВ НАЧАЛА 80-х ГОДОВ:
ИЛЛЮЗИИ И РЕАЛЬНОСТЬ
© 2008 г. А.К Дудайти
Северо-Осетинский государственный университет, North-Osetian State University,
362015, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46, 362015, Vladikavkaz, Vatutin St., 46,
nosu@nosu. ru [email protected]
Анализируется позиция ФРГ в отношении египетско-израильского сближения и кэмп-дэвидских соглашений. Исследуется роль и место ФРГ во время подготовки и выдвижения «западноевропейской инициативы» по ближневосточному урегулированию; выявляется непоследовательность западногерманского руководства, препятствующая выработке странами-членами ЕС совместной ближневосточной платформы.
Ключевые слова: египетско-израильское сближение, позиция ФРГ, западноевропейская инициатива, ближневосточная платформа, разногласия, иллюзии и реальность.
It is analyzed the attitude of FRG to the egyptian-israel reconciliation and camp-david agreements. It is investigating the role and place of FRG during the preparation and bringing up of the "West-European initiative " connected with Middle-East regulation; it is showed the inconsistency of the position of the West Germany administration, prevented the formation of the mutual Middle East platform of the countries-members of European communication.
Keywords: еgyptian-israel reconciliation, attitude of FRG, west-european initiative, Middle East platform, discords, illusions and reality.
В конце 70 - начале 80-х гг. Ближний Восток приобрел особо важное значение в планах США и их союзников по Североатлантическому альянсу. Прежде всего это было связано с курсом Вашингтона на отход от политики разрядки и осуществление силового противоборства с Советским Союзом в разных районах земного шара, включая ближневосточный регион.
С усилением напряженности в международных отношениях, в первую очередь между США и СССР, страны-члены ЕЭС столкнулись со многими проблемами в своей политике на Ближнем Востоке, касавшимися их планов выступить с предложениями о необходимости продолжения диалога между конфликтующими сторонами и возобновлению переговорного процесса по ближневосточному урегулированию. И все это происходило в условиях, когда в западноевропейских столицах имело место понимание того, что в результате отказа Вашингтона от вопроса о созыве Женевской конференции после кэмп-дэвидских соглашений, однозначно направленных на вытеснение Советского Союза из переговорного процесса, соперничество обеих великих держав на Ближнем Востоке еще больше возрастет.
Подчеркнутая сдержанность, которую проявляло Европейское сообщество сначала в отношении начавшегося осенью 1977 г. сближения между Египтом и Израилем, а затем и соглашений, заключенных между ними в ходе саммита в Кэмп-Дэвиде 5-17 сентября 1978 г., вызывала нескрываемое раздражение Вашингтона [1]. Администрация президента Дж. Картера требовала, чтобы западноевропейские союзники заменили свое прохладное
отношение к этим соглашениям более твердой позицией - признанием того, что они являются единственной реальной основой для урегулирования ближневосточного конфликта.
На этом же настаивало и израильское руководство. Больше того, оно категорически возражало против любых высказываний западноевропейцев по поводу необходимости решения палестинской проблемы и, тем более, привлечения в переговорный процесс по ближневосточному урегулированию Организации освобождения Палестины (ООП), полагая, что такая позиция Западной Европы нанесет ущерб усилиям Соединенных Штатов по достижению мира в регионе.
Не встретила единодушного одобрения позиция Сообщества и в арабском мире. Требования арабской стороны в отношении стран-членов ЕС были озвучены главой МИД Ирака С. Хаммади в интервью «Нью-Йорк таймс»: «Мы полагаем, что Западная Европа не должна ограничиваться одобрением на словах нашей позиции, что она может сделать гораздо большее. Мы не намерены довольствоваться мудрыми изречениями или красивыми словами. Если западноевропейские страны считают, что мы правы, то они должны подтвердить это конкретными, практическими действиями» [2].
В создавшейся ситуации Европейское сообщество оказалось в весьма затруднительном положении: с одной стороны, поддержка американской политики на Ближнем Востоке могла повлечь за собой нефтяные санкции арабских государств. В то же время открытое отмежевание от Соединенных Штатов представлялось ему рискованным и нежелательным мероприятием, исходя из учета
стратегических интересов Североатлантического альянса в этом регионе.
В свою очередь администрация США предложила своим союзникам провести в начале января 1980 г. совещание на уровне министров иностранных дел стран-членов НАТО в Бонне для координации совместных действий на Ближнем Востоке. Но реакция членов Сообщества на это предложение была неоднозначной и вызвала споры между ними. Так, если Франция считала необходимым воздержаться от предложения американцев, обосновывая это возможной негативной реакцией со стороны арабских государств, то руководство ФРГ, наоборот, одобрило предложение Вашингтона и заявляло, что координация членами «атлантического» альянса совместных действий в ближневосточном регионе - это разумный шаг, отвечающий интересам всего западного мира в этом регионе.
В результате, опираясь на поддержку западногерманского руководства, администрация США решила оказать давление на «непослушных» союзников поодиночке. С этой целью 20 февраля 1980 г. в Западную Европу прибыл госсекретарь США С. Венс, который провел блицпереговоры со своими коллегами в Бонне, Риме, Париже и Лондоне, пытаясь склонить их присоединится к американскому курсу на Ближнем Востоке. Однако вновь, кроме ФРГ, а спустя некоторое время и Великобритании, в столицах западноевропейских стран ужесточение внешнеполитических действий Белого дома не нашло понимания и поддержки.
Тогда в «обработку» западноевропейских союзников включился сам президент Дж. Картер, прибывший в Италию в июне 1980 г. Здесь его усилия увенчались успехом: в результате долгих переговоров итальянское правительство дало согласие на поддержку милитаристского курса Соединенных Штатов в ближневосточном регионе.
Но в целом, несмотря на нажим Вашингтона, страны-члены ЕС продолжали курс на расширение отношений с арабскими государствами, причем больше всех преуспела в этом направлении Франция. В частности, важный импульс углублению французско-арабских связей придали визиты президента В. Жискар д'Эстена и министра иностранных дел Ж. Франсуа-Понсе в государства зоны Персидского залива и Иорданию в начале марта 1980 г. В ходе них был заключен целый ряд соглашений в области торгово-экономических, технических и военно-технических связей между Францией и этими государствами.
Во время официальных встреч с арабскими лидерами В. Жискар д'Эстен, выступая за вывод израильских войск со всех оккупированных в 1967 г. арабских земель, признал также право палестинского народа на самоопределение, не считая при этом палестинцев просто «беженцами», на чем настаивали постоянно Соединенные Штаты. Больше того, в совместном коммюнике, принятом по ито-
гам переговоров президента Франции и короля Иордании Хусейна, было зафиксировано, что палестинскую проблему невозможно решить без привлечения на переговоры по урегулированию конфликта ООП [3]. Признав, таким образом, ООП полноправным участником переговорного процесса, Франция продемонстрировала, что она идет впереди своих партнеров в этом важном вопросе ближневосточного урегулирования.
В этих условиях ООП, заручившись поддержкой Франции своего статуса в переговорном процессе, весной 1980 г. активизировала усилия на западноевропейском направлении, рассчитывая, что и другие члены Сообщества последуют примеру Парижа. И надо сказать, что эти усилия оказались не напрасными: так, в середине марта австрийское правительство дало свое согласие на открытие представительства ООП в Вене, что де-юре означало признание этой организации Австрией (в южной Европе свое согласие на открытие представительства ООП в 1979 г. дала Греция).
Наблюдалась тенденция по признанию ООП и со стороны Италии: в частности, в начале 1980 г. 26 депутатов парламента от правящей Христианско-демократической партии (ХДП) присоединились к левым политическим партиям страны, призвавшим правительство сделать реальный шаг в сторону признания ООП, в частности, дать разрешение на открытие представительства этой организации в Риме. Хотя казалось проблематичным, что итальянское правительство немедленно пойдет на этот шаг, идущий вразрез с линией Италии на «атлантическую» солидарность, тем не менее в политических кругах страны росло убеждение, что решение данного вопроса не следует более откладывать.
О своей поддержке ООП вскоре заявило и правительство Бельгии. Так, в заявлении МИД страны, обнародованном после встречи в Брюсселе (октябрь 1979 г.) членов кабинета министров с одним из лидеров ООП Ф. Каддуми, отмечалось, что Бельгия считает эту организацию «реальной силой, способной выражать интересы палестинского народа» [4].
На фоне продолжающейся в Западной Европе тенденции по признанию ООП отношение руководителей ФРГ к ней по-прежнему было подчеркнуто негативным, поскольку в Бонне учитывали отрицательную реакцию Израиля на контакты западноевропейцев с лидерами этой организации. В свою очередь, израильское руководство не скрывало, что оно возлагает определенные надежды по воздействию на позицию стран-членов ЕС с ФРГ как государства, связанного «моральными» обязательствами с Израилем.
В то же время тема, касающаяся признания этой организации, активно обсуждалась практически всеми ведущими политическими партиями ФРГ. В ходе дискуссий между ними часто преобладало мнение, что без привлечения на переговоры ООП
урегулирование ближневосточного конфликта лишено надежды на успех.
В марте 1980 г. в Бонн для встреч с представителями политических партий прибыла делегация ООП во главе с членом исполкома этой организации Халедом аль-Хасаном. Цель, которая ставилась перед ней, заключалось в том, чтобы выяснить, какова реальная позиция ведущих западногерманских политиков в отношении ООП. На встречах с депутатами бундестага В. Ротом, Л. фон Ботмером (СДПГ), а также Ю. Мёллеманом (СвДП) палестинская сторона заверялась, что вопрос о признании ООП со стороны ФРГ является делом недалекого будущего. При этом наиболее благожелательную в отношении ООП позицию обнаружил Ю. Мёллеман. Он, в частности, заявил, что в будущих переговорах должны принять участие все без исключения конфликтующие стороны, включая палестинцев, а их интересы на этих переговорах может представлять ООП [5].
Указанные встречи создали благоприятную почву для переговоров руководства страны с лидерами арабских государств и в официальном формате. Необходимость в них диктовалась не в последнюю очередь вследствие той активности, которую проявляли в арабском направлении партнеры ФРГ (особенно Франция). 23 марта 1980 г. Бонн с официальным визитом посетил наследный принц Иордании Хасан бин-Талал, а незадолго до его приезда в западногерманской столице побывали министры иностранных дел Саудовской Аравии и Ирака. Для ФРГ вопросы, касающиеся расширения торгово-экономических связей с арабскими государствами, были приоритетными, поэтому западногерманская сторона придавала их обсуждению на переговорах первостепенное значение. Но арабские лидеры были заинтересованы в первую очередь обсуждением проблем, связанных с ближневосточным урегулированием. В частности, они настаивали на пересмотре Бонном своего отношения к ООП, официальным признанием Европейским сообществом этой организации как единственного законного представителя палестинского народа в будущем переговорном процессе [6].
В ходе боннских переговоров отчетливо просматривалось стремление арабской стороны заставить западноевропейцев ускорить разработку своей ближневосточной платформы. Спустя месяц после них Ливия, Сирия, Алжир, НДРЙ (члены «Фронта стойкости и противодействия»), выступили на совещании Лиги арабских государств (ЛАГ) в Триполи с совместным заявлением, в котором пригрозили «заморозить» экономические отношения с ЕЭС «в знак протеста против пособничества западноевропейцев антиарабской политике США» [7].
Стремясь воспрепятствовать развитию ситуации в невыгодном для себя направлении, западноевропейцы решили ускорить разработку своей «ближневосточной инициативы» (хотя этому активно противодействовали администрация США и руко-
водство Израиля). В первую очередь на этом настояла Франция, добившаяся к тому времени существенного укрепления своих позиций в арабском регионе. Париж требовал, чтобы ЕС выступило с инициативой по урегулированию конфликта и, что самое главное, определило свою позицию в отношении ООП как полноправного участника переговорного процесса (требование Франции вскоре одобрила Италия).
Активность, проявляемая Францией, ставила руководство ФРГ перед необходимостью также определиться по вопросу об ООП. Логика диктовала необходимость принятия такого шага, поскольку игнорирование требования Франции было чревато нежелательными последствиями для позиции ФРГ в арабском регионе. Оно могло вызвать негативную реакцию в арабском мире и как следствие привести к вытеснению западногерманских фирм и компаний из арабского региона французскими конкурентами. В результате после некоторых колебаний официальный Бонн поддержал французское руководство и тоже высказался в пользу ускорения принятия «ближневосточной инициативы» ЕС, способной вывести процесс урегулирования из кэмп-дэвидского тупика (заметим, что при этом ФРГ руководствовалось не в последнюю очередь соображениями протащить в ближневосточной платформе ЕС свою линию).
Решение Сообщества выступить с конкретными предложениями по ближневосточному урегулированию вызвало, как и ожидалось, недовольство Вашингтона и Тель-Авива. Их особое раздражение вызывало то важное обстоятельство, что в документе ЕС предполагалось указать на необходимость привлечения в переговорный процесс ООП в качестве представителя палестинцев. Американская администрация предупредила, что в случае любых попыток пересмотреть в ООН кэмп-дэвидские соглашения она немедленно использует свое право «вето» [8]. Израильский посол в Бонне Мероц на вопрос журналистов, почему Израиль так болезненно реагирует на стремление ЕС содействовать урегулированию конфликта, ответил, что единственным путем к достижению мира на Ближнем Востоке являются кэмп-дэвидские соглашения между Израилем и Египтом, а Западная Европа, идя на контакты с ООП в обход Израиля и США, мешает урегулированию конфликта [9, с. 455]. Вскоре с требованием воздержаться от обсуждения вопроса об ООП обратился к Сообществу израильский премьер М. Бегин. Он предупредил, что в случае, если «девятка» признает право ООП представлять интересы палестинцев в переговорном процессе, израильское правительство официально объявит, что никогда и ни при каких условиях не будет вести переговоров с этой организацией [10].
Против участия Бонна в «инициативе» ЕС выступили лидеры оппозиционных партий в бундестаге ФРГ. При этом активнее других выступал
против такого шага председатель ХСС Ф.-Й. Штраус. Еще во время своего визита в Израиль (май 1980 г.) он указал, что его партия не поддерживает позицию Сообщества по ближневосточному урегулированию. Ф.-Й. Штраус заявил тогда, что высказывания отдельных лидеров «девятки» по поводу необходимости привлечения на переговоры ООП нереальны и, более того, вредны [11].
О своем несогласии с позицией руководства страны заявила и часть депутатов от СДПГ и ХДС. Их представители Г. Венер (заместитель фракции ХДС) и Г. Лебер (бывший министр обороны) обратились с письмом к американским конгрессменам, в котором от имени своих партий выразили поддержку кэмп-дэвидских соглашений, назвав их «реальным шагом в направлении прекращения арабо-израильского противостояния» [12]. Незадолго до этого заместитель председателя бундестага А. Регнер на встрече в Бонне с группой израильских депутатов заявила, что ближневосточная инициатива ЕС не должна стать альтернативой кэмп-дэвидскому процессу, а наоборот, содействовать его продолжению [13].
В этой непростой обстановке 12-13 июня 1980 г. в Венеции состоялся саммит стран-членов ЕЭС, результатом которого должно было стать выдвижение «западноевропейской инициативы» по ближневосточному урегулированию. Уже в самом начале его работы между партнерами разгорелись острые дискуссии, касающиеся прежде всего вопроса об участии в переговорном процессе ООП. Так, если французская делегация настояла на включении в резолюцию пункта о необходимости участия в будущих переговорах этой организации, то Англия, Нидерланды и Дания, напротив, были категорически против.
В создавшейся ситуации, воспользовавшись разногласиями среди своих партнеров, западногерманская делегация предложила (в качестве компромисса) свой вариант решения вопроса. Он предусматривал привлечение на переговоры ООП, но только с тем условием, что за палестинским народом останется право послать на эти переговоры и других своих представителей (кроме ООП).
Казалось бы, позиция ФРГ была конструктивной, поскольку она перекликалась с французской и также считала, что необходимо привлечь на переговоры ООП. Но это только на первый взгляд. На самом же деле за компромиссным решением, предложенным Бонном, фактически скрывался отказ от признания права этой организации участвовать в переговорном процессе в качестве единственного законного представителя палестинского народа, а это в свою очередь полностью соответствовала позиции США по данному вопросу.
После продолжительных дискуссий предложение, поступившее от делегации ФРГ, легло-таки в основу Венецианской декларации, и тем самым все усилия «девятки» по выдвижению своей инициативы по ближневосточному урегулирова-
нию практически полностью оказались перечеркнутыми. По образному выражению многих политических наблюдателей, «гора родила мышь»: Венецианская декларация оказалась на деле половинчатой и недостаточно определенной, по существу не предлагающей ничего нового в вопросе разрешения конфликта.
В первую очередь в ней содержалась констатация того факта, что растущая напряженность на Ближнем Востоке «представляет собой серьезную опасность и делает более необходимым, чем когда-либо, всеобъемлющее урегулирование арабо-израильского конфликта». Указывалось, что «настало время принять конкретные меры, способствующие признанию и претворению в жизнь двух принципов, принимаемых международным сообществом: права на существование и безопасность для всех государств этого региона, включая Государство Израиль, а также справедливости для всех народов, что подразумевает признание законного права палестинского народа».
Далее в документе отмечалось: «Должно быть, наконец, найдено справедливое решение палестинской проблемы, которое не ограничивается просто проблемой беженцев; палестинскому народу, осознающему свое существование в таком статусе, должна быть предоставлена возможность, посредством надлежащего процесса, определяемого в рамках всеобъемлющего мирного урегулирования, полностью осуществить свое право на самоопределение. Достижение этих целей требует участия и поддержки всех сторон, заинтересованных в мирном урегулировании... и, следовательно, палестинского народа и Организации освобождения Палестины».
Страны-члены ЕС признавали особое значение той роли, которую играл вопрос об Иерусалиме для всех заинтересованных сторон: «Сообщество подчеркивает, что оно не согласится ни с какими односторонними инициативами, призванными изменить статус Иерусалима. Любое соглашение о статусе этого города должно гарантировать свободный доступ к святым местам для всех».
Повторялось требование об уходе Израиля с оккупированных арабских территорий: «Страны Европейского сообщества убеждены в необходимости положить конец продолжаемой Израилем с конфликта 1967 года оккупации арабских территорий. Эти страны глубоко убеждены также, что израильские поселения являются серьезным препятствием для мирного процесса на Ближнем Востоке. Страны Сообщества считают, что эти поселения являются незаконными с точки зрения международного права» [14, с. 381-382].
Из документа видно, что позиция ЕС была далеко не последовательна: так, поддерживалось требование самоопределения палестинского народа, но в то же время не было признания его права на создание своего независимого государства. Говорилось о необходимости привлечь на переговорный процесс
ООП, но не подтверждалось её право представлять на переговорах палестинский народ в качестве единственного законного его представителя. Не указывался в Венецианской декларации и тот очевидный факт, что в основе ближневосточного урегулирования лежит палестинская проблема.
В результате венецианский документ не смог сформулировать ясную, отличную от Соединенных Штатов позицию «девятки» в вопросе ближневосточного урегулирования. По существу Западная Европа остановилась на полпути: потеряв уверенность в политике американского союзника на Ближнем Востоке, она оказалась не в силах выработать свою собственную. По справедливому замечанию отечественного исследователя И.Д. Звя-гельской, Венецианская декларация так и осталась декларацией, а ЕС «не стало единой политической силой, проводящей свой собственный курс в регионе» [15, с. 243].
Но в то же время фактом остается то, что Венецианская декларация практически впервые сформулировала наиболее передовые позиции ЕС среди тех, которые занимало оно когда-либо по Ближнему Востоку. В последующий период с западноевропейской стороны фактически уже не делалось попыток выработать самостоятельный подход к вопросам, касающимся ближневосточного урегулирования.
Но даже эта, далеко не уверенная попытка стран-членов ЕЭС предложить свой вариант урегулирования ближневосточного конфликта была сравнена премьером-министром Израиля М. Бегином с «мюнхенским сговором» 1938 г. [9, с. 461]. При этом особое недовольство израильского руководства вызывало участие в принятии этого документа ФРГ - государства, которое продолжало рассматриваться им как связанным «моральными» обязательствами перед еврейским народом. Именно поэтому, рассчитывая смягчить израильскую критику, канцлер Г. Шмидт поспешил заявить, что Венецианская декларация целиком и полностью соответствует «сбалансированной» политике ФРГ на Ближнем Востоке и что западноевропейцы, принявшие этот документ, исходят из благородных побуждений в своем стремлении содействовать ближневосточному урегулированию. Однако это заверение выглядело малоубедительным для Тель-Авива, в результате чего его ответ на «венецианскую инициативу» не заставил себя долго ждать: 30 июля 1980 г. кнессет (парламент) Израиля одобрил закон, согласно которому Иерусалим был объявлен «единой и неделимой» столицей еврейского государства. На деле это была аннексия, игнорирующая резолюцию Совета Безопасности ООН № 242, предусматривающую для Иерусалима международный статус. В силу этого закона арабо-палестинская часть города насильно включалась в израильскую часть, что было вызовом всему арабскому миру.
Свое недовольство Венецианской декларацией не скрывало и руководство ООП, поскольку в ней так и не было дано вразумительного ответа на вопрос, име-
ет ли право ООП быть полноправным членом будущего переговорного процесса и представлять на них интересы всего палестинского народа или нет. Исходя из этого, руководитель ООП Я. Арафат назвал действия Европейского сообщества «политическим оппортунизмом» и «слепым следованием в фарватере американской политики на Ближнем Востоке» [16].
Во второй половине июля 1980 г. в Бонн с официальным визитом прибыл генеральный секретарь ЛАГ Х. Клиби. Он обсудил с руководителями ФРГ вопросы, связанные с «инициативой» ЕС, и сообщил, что арабские страны недовольны этим документом и от Сообщества ожидалось «гораздо больше». Страны-члены ЛАГ настаивают на рассмотрении в рамках евро-арабского диалога не только торгово-экономических, финансовых и культурных вопросов, но и проблем, связанных с урегулированием ближневосточного конфликта, заявил он [17].
Таким образом, Венецианская декларация не устроила ни одну из конфликтующих сторон: арабскую - по той причине, что в ней не нашли отражение ключевые проблемы ближневосточного урегулирования. Среди них - право палестинского народа на самоопределение и создание своего независимого государства, а также право ООП выступать на переговорах по мирному урегулированию в качестве единственного законного представителя палестинцев. Израиль же подверг декларацию критике, поскольку в этом документе говорилось (хотя и в туманных выражениях, но тем не менее) о необходимости решения палестинской проблемы в ходе переговорного процесса. В результате надежды ЕС, что его «инициатива» будет одобрена конфликтующими сторонами, мягко говоря, не оправдались.
Зато Венецианская декларация полностью устраивала ФРГ: в отличие от своих партнеров именно она извлекла наибольшие дивиденды из этого документа. Во-первых, Бонн не дал возможности партнерам возглавить ближневосточную политику ЕС в ущерб своим интересам: воспользовавшись противоречиями среди членов Сообщества, он сумел протащить в декларации устраивающую его линию в вопросе ближневосточного урегулирования. Во-вторых, продемонстрировав своим участием в принятии Венецианской декларации, что действия ФРГ целиком и полностью вписываются в рамки ближневосточной политики ЕС, официальный Бонн сумел нейтрализовать критику в свой адрес как со стороны Израиля и Соединенных Штатов, так и со стороны арабских государств. И в том, и в другом случае западногерманское руководство подчеркивало, что ближневосточный курс ФРГ «не отделим» от политики Европейского сообщества в регионе.
В результате, добившись нейтрализации недовольства, проявляемого Израилем и арабскими государствами, ФРГ получила возможность и дальше придерживаться «сбалансированного» курса на Ближнем Востоке и одновременно влиять в своих интересах на ближневосточную политику ЕС в последующие годы.
Литература
Примаков Е.М. Анатомия ближневосточного конфликта. М., 1978. The New York Times. 1980. 5 Juni. Die Welt. 1980. 10 März. Neue Züricher Zeitung. 1979. 30 Oct. Frankfurter Rundschau. 1988. 17 Apr. Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1980. 25 März. General Anzeiger. 1980. 18 Apr. The Times. 1980. 2 Juni.
9. Neustadt A. Die deutsch-israelischen Beziehungen im Schatten der EG-Nahostpolitik. Frankfurt am Mein, 1983.
10. Süddeutsche Zeitung. 1980. 6 Juni.
11. Die Welt. 1980. 10-11 Mai.
12. Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1980. 13 Juni.
13. Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1980. 12 Juni.
14. Europa-Archiv. Bonn, 1980. № 14.
15. Звягельская И.Д., Карасова Т.А., Федорченко А.В. Государство Израиль. М., 2005.
16. Süddeutsche Zeitung. 1980. 16 Juni.
17. General-Anzeiger. 1980. 22 Juli.
Поступила в редакцию
26 декабря 2007 г.
