CC BY
3
УДК 520:[069:6]
А. С. Мухин
Блинк-компаратор: герменевтика предмета в техническом музее
Статья посвящена проблеме интерпретации музейного предмета, такому ее виду, когда необходима однозначная демонстрация назначения вещи в среде ее первичного бытования. В том случае, когда экспонат не раскрывает сам собой свою сущность, требуется расшифровка его устройства, практики применения, истории возникновения и других подобных аспектов его информационного потенциала. На практике разгерметизация смыслов, глубинное развертывание информационного потока, плотно насыщенного фактами и событиями, представляют собой нетривиальную задачу. Это тем более справедливо в отношении памятников научно-технического наследия в технических и естественнонаучных музеях, поскольку очень часто объекты, относящиеся к научному инструментарию или разного рода машинам, не поддаются информационному раскрытию без предварительной подготовки со стороны посетителя. В качестве примера для демонстрации герменевтической изоляции предмета и декодирования его функциональной и утилитарной сущности выбран блинк-компаратор, астрономический прибор относительно недавнего исторического прошлого, потерявший на сегодня свою актуальность. Автор статьи доказывает, что любые объяснения назначения этой вещи, ставшей музейным предметом, в контексте работы с посетителем не могут быть сведены к линейной хронологической последовательности изложения материала, но с неизбежностью будет возникать необходимость асинхронных переходов от периода к периоду с наличием параллельных мест и ветвящейся структуры рассказа множественными сюжетными линиями.
Ключевые слова: блинк-компаратор, музейный предмет, герменевтика музейного предмета, технический музей, естественнонаучный музей, научно-техническое наследие, история науки и техники
Andrey S. Mukhin Blink-comparator: hermeneutics of an object in a technical museum
The article is devoted to the problem of interpretation of a museum object, its kind, when an unambiguous demonstration of the purpose of a thing in the environment of its primary existence is important. In the case when an exhibit does not reveal its essence by itself, it is necessary to decipher its purpose, application practice, history of occurrence and other similar aspects of its information potential. In practice, the depressurization of meanings, the deep deployment of an information flow densely saturated with facts and events, is a non-trivial task. This is all the truer regarding monuments of scientific and technical heritage in technical and natural science museums, since very often objects related to scientific instruments or various kinds of machines are not amenable to information disclosure without prior preparation on the part of the visitor. As an example, to demonstrate the hermeneutical isolation of an object and decode its functional and utilitarian essence, the blink-comparator, an astronomical device of the relatively recent historical past, which has lost its relevance today, was chosen. The author of the article proves that any explanations of the purpose of this thing as a museum object in the context of working with a visitor cannot be reduced to a linear chronological sequence of presentation of the material, but inevitably there will be a need for asynchronous transitions from period to period with the presence of parallel places and a branching structure of the story with multiple storylines.
Keywords: blink-comparator, museum object, hermeneutics of a museum object, technical museum, natural science museum, scientific and technical heritage, history of science and technic DOI 10.30725/2619-0303-2024-2-107-112
Информационный потенциал музейного предмета может раскрыться во всей своей полноте при наличии знаний у реципиента, воспринимающего сам предмет. В противном случае приобретение знания о предмете и рецепция предмета на экспозиции будут параллельными процессами, лишенными формально-логической причинности для посещения музея до тех самых пор, пока посетитель не переступит его порог и не столкнется в его залах с объектами своего внимания. Намерение
увидеть знакомую вещь в музее и ожидание от увиденного должны стать основанием для посещения музея. Интенция становится причиной, но она тем сильнее, чем больше мы знаем о предмете до того, как его увидели в витрине или на стеллажах. Экспонат в поле нашего внимания может существовать в трех модусах рецепции: узнавание (мы сразу поняли, что это за вещь), угадывание (мы догадались, возможно, не сразу о назначении предмета), непонимание (нам необходимо детальное разъяснение
относительно того, что мы видим).
В зависимости от профиля музея и его предметного тезауруса выстраивается степень осведомленности посетителя, поскольку общая эрудиция имеет своим происхождением сумму источников - от книг и телевидения до Интернета и частного общения в кругу тех или иных лиц, где музей не занимает приоритетного местоположения. До-музейное знание должно запустить или существенно дополнить те познавательные процессы, которые в музее могут быть стимулированы экспозицией со всем ее наполнением. Чем выше степень общедоступности информации об экспонатах вне стен музея, тем легче она считывается посетителем в самом музее. Художественные, литературные, краеведческие, отчасти исторические музеи в большей мере информационно открыты. Их материал допускает свободу угадывания и узнавания предметов, смысл которых, казалось бы, лежит на поверхности, и даже в тех случаях, когда возникает необходимость дополнительной интерпретации, зритель видит, что перед ним картина, кресло писателя, чучело животного или гербарий. В общих чертах верное представление о наблюдаемом в залах, порожденное хотя бы школьной эрудицией, не усложняет знакомство с экспонатами. В ряде случаев нет обязательной необходимости знать предмет, его рецепция вполне может быть удовлетворена эстетическим аффектом, как это бывает с произведением искусства, когда художественной формы бывает достаточно для общения с вещью, без анализа ее содержательной стороны.
Однако профильная группа музеев, чье наполнение не входит в состав обязательных знаний, ставит посетителя в тупик перед задачей информационного развертывания вещи. Это развертывание снимает герменевтическую преграду, но требует дополнительных знаний, а порой навыков и умений. В этой группе технические и естественнонаучные музеи занимают особое место, а сложность герменевтической дешифровки отдельных памятников в них представляется нетривиальной задачей. Мы покажем на примере отдельно взятого музейного предмета, насколько трудна разгерметизация смыслов, связанных с одной единственной вещью, информационный потенциал которой может быть реализован либо при специальной подготовке в до-музейной активности посетителя во время приобретения им специальных знаний с помощью книг, журналов, телевидения, Интернета, либо во время продолжительных интерпретаций в музее, требующих обширных экспликаций или обилия экспонатов вспомогательного фонда. Для демонстрации интерпретационных путей и довольно сложных поясняющих сюжетов возьмем в качестве примера
блинк-компаратор - астрономический прибор, ныне почти вышедший из употребления.
Блинк-компаратор был обязательным инструментом многих обсерваторий в эпоху химической фотографии до того, как ему на смену пришли цифровые технологии. Его можно найти на экспозиции центрального здания Пулковской обсерватории, в музейном отделе старой обсерватории Хельсинки, в обсерватории Ниццы и во многих других подобных учреждениях. Если телескоп или даже пассажный инструмент узнаются и угадываются большинством посетителей, то блинк-компаратор порождает недоумение, особенно у молодежной и детской аудитории. Ребенок хорошо представляет себе, как выглядит телескоп и наблюдающий в него астроном хотя бы по нарядным популярным изданиям или телепередачам. Каким бы ни был архаичным образ исследователя, глядящего в большую подзорную трубу, он тем не менее задает правильные информационные ориентиры, касающиеся первых двух с половиной веков астрономии, когда безраздельно господствовал телескоп-рефрактор и метод непосредственного наблюдения. Однако блинк-компаратор остается герменевтически непроницаемой вещью, непонятной по назначению и использованию. Появившийся в начале XX в. и применявшийся до недавнего времени, он требует при герменевтическом вскрытии обращение к значительно более ранним эпохам. Для того чтобы показать, как он работает, нужно начать с объяснения того, что такое астрономия как практика и наука. Причина этого заключается в том, что информационное содержание блинк-компаратора присутствует в различных понятийных областях (история науки, астрономии, суть метода наблюдения, телескопостроение, фотография, космология и т. п.). И этот набор различных сфер знания не дает возможности выстроить линейную композицию поясняющего нарратива, когда предмет раскрывается из самого себя, когда только он сам и есть потенциал для собственной разгерметизации смыслов, когда знание о нем извлекается только из его собственного устройства, его оптико-механической материальной вещественности. Блинк-компаратор в контексте задач интерпретации музейного предмета, непонятного для большинства посетителей, есть одновременно феномен метафизического присутствия в других вещах (порожденных до него, но обуславливающих его существование) и, вместе с тем, есть явление физической реальности материальных объектов (технических инструментов).
Первый шаг, который нужно предпринять на пути герменевтической дешифровки блинк-компаратора, - это движение в обрат-
ном направлении исторического времени, с необходимостью ведущее к асинхронной интерпретации: от XX столетия через века к истокам астрономии как наблюдательной практики. Посетителю необходимо объяснить, что наблюдение за видимым движением сферы «неподвижных» звезд, планетами, солнцем и луной являлось не только методом, но и основой для измерения угловых расстояний (между небесными телами) и угловых размеров (солнца и луны), на основании которых можно было делать предсказания затмений, составлять календарь, определять восходы и заходы светил. Зрительный контакт глаза наблюдателя с отдельно взятым небесным телом привел к созданию первых донаучных, но уже рациональных картин мира (Аристотеля-Птолемея), в которых Земля шарообразна и занимает, пусть и центральное, но место в космическом пространстве [1, с. 122]. Этот контакт осуществлялся невооруженным путем, без оптических приборов, однако с использованием угломерных инструментов (ар-милл, параллактических линеек, квадрантов и др.). Только в XVII в., благодаря техническому открытию двух голландцев, а также изготовлению Галилеем своего собственного инструмента в 1609 г., появилась возможность использовать для наблюдения афокальные оптические приборы (подзорные трубы, телескопы). Новое изобретение совершило революцию, значительно расширив количество наблюдаемых объектов, выявив угловые размеры планет, определив спутники у некоторых из них, разрешив Млечный путь на отдельные звезды и т. п. Метод наблюдения, вооруженный оптическим инструментарием, получил исключительный импульс и одновременно (через изобретение линзовых схем) породил разнообразное оборудование (объектив для камеры-обскура, микроскоп, оптический нивелир и т. д.), без которого создание блинк-компаратора в XX столетии было бы невозможным, а, кроме того, дал подтверждение другой картине мира, постепенно обозначив смену парадигмы Аристотеля-Птолемея системой Коперника-Галилея-Ньютона. Даже это краткое описание важных эпизодов из истории науки показывает, что асинхронное движение вглубь времени, затем в обратном направлении к XX в. не обойдется без узловых хронологических позиций, одни из которых будут иметь избыточно широкие границы (III тыс. до н. э., начало астрономической деятельности), а другие - вполне определенные века (Птолемей, Коперник) или даже даты (изобретение Галилеем телескопа).
Движение на такой шкале времени будет вполне определенно квантованным, от события к событию, без континуального перехода,
что, до некоторой степени, приведет к фрагментарности исторического нарратива (например, без упоминания гелиоцентризма Аристарха Самосского или гениальных догадок Николая из Кузы [1, с. 279-281]).
Понятийные области и логические переходы не будут в нашем случае выстроены в одну линейную последовательность. В герменевтической интерпретации блинк-компаратора от астрономии в целом мы перейдем к методу наблюдения, но сам метод приведет нас к двум обязательным сюжетам, которые разойдутся на самостоятельные направления: к практической сути метода (угловые расстояния, движения тел) и к утверждению его как методологической основы наблюдательной астрономии в абсолютном гносеологическом значении. Несложно заметить, что два эти сюжета имеют различную направленность: практическая деятельность в значении обыденной пользы (календарь, пасхалии, навигация) и гносеологические искания на уровне метафизики (как устроен Мир, каково место в нем человека и т. п.). Однако в основе последних будет лежать деятельная практика наблюдателя физической реальности, без чего невозможна рациональная картина мира пусть и в категориях донаучного знания, и что в противном случае может привести к архаической мифологии в духе путешествия солнечной ладьи у древних египтян или Гелиоса-Аполлона греков.
Второй шаг в поле герменевтического декодирования информации сложного музейного предмета неизбежно подведет интерпретатора к демонстрации разницы между наблюдением невооруженным глазом и в оптический прибор. Главным критерием различий здесь станет растущее (из-за увеличивающихся апертуры, разрешения и проницания) количество наблюдаемых объектов, а также увеличение угловых размеров небесных тел ввиду силового действия линз (фокусное расстояние объектива и окуляра, определяющее кратность прибора). Без упоминания этого обстоятельства невозможно будет объяснить настоящий бум строительства телескопов в XVN-XVШ вв., некоторые из которых превращаются в настоящие сооружения, как телескоп Яна Гевелия длиной в 150 футов (около 46 м) [2, с. 85], а также появление различных оптических схем (Галилея, Кеплера, Грегори, Ньютона, Кассегрена).
Третий шаг и вместе с тем отдельный и обязательный сюжет в интерпретации блинк-компаратора - рассказ об изобретении фотографии, который обусловлен необходимостью демонстрации того, что астрономия, всем ходом своего развития подтолкнув ученых к изобретению телескопа, соответственно, и линзового объектива, дала возможность
сконструировать прибор для автоматической фиксации изображений на химических фотоматериалах. Таким образом, интерпретация снова распадется на два нарративных комментария. Один из них обозначит развитие науки и техники: от невооруженного глаза к оптическому прибору (при сохранении методологической общности - метода наблюдения). Другой продемонстрирует появление метода фотофиксации наблюдаемых тел и установит взаимодействие метода наблюдения и метода фотографирования звездного неба. Это последнее обстоятельство исключительно необходимо для изложения технической сути блинк-компаратора (вплотную подводя нас к этому инструменту), но оно требует более подробного изложения технической сути самой фотографии. На первый взгляд, этого можно было бы избежать. Однако в наш век цифровых изображений, когда IT-технологии массовым пользователем воспринимаются только через призму конечного результата их применения, а существо всех технико-технологических процессов не просто ускользает от внимания, но полностью элиминируется из сознания, компьютерная реальность, скрытая от глаз «машинерия» электронных алгоритмов, становится подобием некоей новой магии [3, с. 73, 76]. Эта «магия» способствует сложению новых ментальных установок, согласно которым любой технический процесс складывается как бы сам собой без промежуточных этапов, имея лишь две структурные точки бинарной последовательности: точку входа, триггер (нажатие кнопки для появления изображения) и точку выхода, результат (появившееся фото). В этой бинарной логике химическая фотография будет непонятна (нет мгновенно получаемой картинки на дисплее). Ручное управление экспозиционными параметрами, работа механического затвора, проявка, фиксация, промывка, печать на фотоматериалах, различия в носителях (стеклянные пластинки или целлулоидная пленка) - все это, особенно для очень юной аудитории, является поводом для дополнительных разъяснений в области старых технологий.
Только после этого можно будет перейти к четвертой позиции, к объяснению того, зачем астрономии понадобилась фотография, начиная с первой половины XIX в. В этом объяснении мы тоже не сможем развивать линейную последовательность постоянной смены сюжетов на хронологической шкале истории науки. Вновь придется воспользоваться асинхронным движением назад во времени для объяснения того, что наблюдение звездного неба даже в древности при измерениях угловых расстояний и размеров, предполагало еще один метод - сравнение для выявления едва заметных изменений, происходящих
на небе. Именно сравнительный анализ позволял обнаруживать новые объекты или различия в движении, его скорости и траектории. Обязательным будет указание на то, что сличать приходилось объекты, которые существовали в огромном количественном соседстве с другими подобными им, что значительно усложняло процесс. Сравнивать по памяти изменения состояния звездного неба с разницей в несколько дней - сложнейшая задача астрономии до появления фотографии. Фотофиксация неба с определенной периодичностью давала возможность получать последовательные изображения одного и того же участка космоса в течение длительного времени, через строго установленные хронологические интервалы. Но как увидеть произошедшие изменения даже на двух фотоснимках неба, например смещение какого-либо объекта на несколько угловых единиц относительно предыдущего его положения, если только на одном фотоизображении может размещаться несколько десятков тысяч объектов [4, с. 40]. Именно в этом и помогал астрономам блинк-компаратор.
Сам по себе этот прибор является оптико-механическим, и его производством были заняты известнейшие фирмы, например, Carl Zeiss в Германии, где он и был изобретен. Две стеклянные пластинки (две фотографии звездного неба, сделанные с разницей во времени) помещались в компаратор и подсвечивались. Свет, проходя сквозь них, попадал в окуляр, в котором исследователь видел один образ звездного неба (оптическое совмещение двух изображений). При нажатии кнопки приходила в действие специальная заслонка, что приводило к «морганию» объекта, занимавшего из-за своего подлинного смещения разные положения на разных же фотопластинках. Таким образом, его несложно было найти на фотографиях в нужном секторе неба, определив изменения среди нескольких тысяч объектов. Именно посредством сравнительного анализа снимков с помощью блинк-компаратора Клайд Томбо открыл 18 февраля 1930 г. Плутон [4, с. 41], который иначе исключительно сложно было бы обнаружить среди многих тысяч звезд на пластинках. Однако развитие компьютерных технологий привело к постепенному забвению этого прибора и исключению его из инструментального арсенала, им почти не пользуются в наши дни. Фотопластинки требовались в неисчислимом количестве, их производство было дорогим, а доставка в обсерватории осуществлялась в специальном холодильнике. Хранение этого гигантского материала привело к появлению так называемых стеклянных библиотек, занимавших отдельные здания, в которых был спрятан хрупкий носитель.
Казалось бы, что на этом можно было бы завершить процесс столь подробного рассказа о блинк-компараторе, но герменевтика музейного предмета требует всестороннего обзора, что предполагает не только очерк исторического прошлого, но и взгляд на перспективу. Обозначение радикальных изменений в принципах получения фотоизображений, указание на приход совершенно новых технологий, поможет не только поставить точку в эпопее с блинк-компаратором и выявить его место в череде памятников истории науки и техники, но и покажет то состояние нашей повседневной культуры, которым мы обязаны астрономии, а также выявит ту роль, которую сыграл блинк-компаратор в становлении методик работы с фотоснимками неба. Именно астрономы способствовали появлению цифровой фотографии, для них ее технико-технологические особенности обладают критическими преимуществами перед химическим процессом. Отпадают необходимость в сложном изготовлении пластинок с бром-серебряной эмульсией, трудность транспортировки, неизбежность строительства больших зданий стеклянных библиотек, а главное - сличение разнообразных и многочисленных (сотни миллионов файлов) изображений происходит без физической, телесной утомляемости астронома, работающего в монокулярном режиме с окуляром блинк-компаратора. Эта задача теперь решается с помощью компьютерных программ. Телескоп превращается в гигантский цифровой фотоаппарат, где, как и в карманной камере, исходное изображение можно получить практически сразу после экспонирования. Теперь такие камеры (внутри телефонов) каждый из нас носит с собой. Перспективные преобразования, контраст технологий, взгляд в будущее - логичный финал рассказа о блинк-компараторе в постепенном развертывании смыслов в ходе герменевтической дешифровки этого прибора.
Вместе с тем справедливым будет вопрос о возможности организации мероприятий для такой обширной интерпретации в музейном пространстве, зачастую небольшом, поскольку выставочные комплексы располагаются в зданиях действующих обсерваторий, как, например, в Пулково. В каком формате развернется рассказ, будет это экскурсия или занятие на экспозиции, или, возможно, герменевтика раскроется в контексте медиации, когда медиатором мог бы выступить сотрудник обсерватории? Очевидно, что в качестве наглядного материала, без которого в подобных музеях не обойтись, потребуются предметы вспомогательного фонда, богатая экспликация с текстом, схемами и рисунками. Разумеется, что существенную помощь могли бы оказать сами компьютерные технологии в области генерации
изображений (статических и кинематических), появившиеся, в том числе, и благодаря астрономии. Видео-симуляцию с мультипликативными рядами, хорошо визуализированными репродукциями можно было бы оформить в качестве фильма, поместив его на сайте музея/обсерватории или демонстрируя на ЖК-панелях непосредственно в залах. Этот вопрос требует особой проработки. Автору статьи доводилось присутствовать на одной из экскурсий, где сотрудник в самых общих чертах пытался объяснить устройство и назначение блинк-компаратора, но безуспешно. Слишком сжатой была информация, переданная схематично и в терминах, понятных только специалисту. Рассчитывать на лингвистические параллели тоже не стоит. Многие молодые россияне знают английский язык либо обладают достаточным набором слов для получения самой первой нужной ассоциации только по названию прибора. Рассказывая о нем своей дочери-школьнице, я заметил, что она сразу ухватила лексическую суть первого слова в названии аппарата, отметив, что «блинковать» можно было бы перевести на русский язык как «моргать». Но на этом первом допущении самостоятельная разгерметизация смысла и назначения устройства без каких-либо дополнительных пояснений закончилась. Безусловно, нужен визуальный ряд, дополненный подробным рассказом. Сделать это тем более необходимо, потому что лишенные в восприятии посетителя смысла непонятые музейные предметы научно-технического наследия, погруженные в свою герменевтическую зыбь, рискуют быть утерянными, или, во всяком случае, испорченными и сломанными (с грустью вспоминаю разбитый корпус японской фотокамеры Topcon RE в музее ИТМО), пылящимися в запасниках или на складских полках подсобных помещений, поскольку у действующих обсерваторий зачастую нет как таковых особо выделенных и по-научному устроенных фондов. Но возможен и другой вариант: в небольших ведомственных музеях блинк-компаратору нашлось бы почетное место не просто в витрине, а в центре экспозиционного раздела, отдельного зала, где можно было бы не только поставить сам прибор, но и организовать обширную экспликацию с дополнительными предметами. Кроме того, стоило бы подумать о возможности демонстрации принципов действия такого устройства небольшим студенческим и школьным группам; во время занятия посетители могли бы поработать с аппаратом. Такой экспозиционной площадкой мог бы стать один из залов музея ИТМО, что соответствует и профилю музея, и его удобному местоположению в академическом центре Санкт-Петербурга возле БАН и СПбГУ, в осо-
бой чарующей дружелюбной атмосфере старинного дома купцов Елисеевых.
Музей Университета информационных технологий механики и оптики на сегодняшний день представляет собой развивающуюся структуру, открытую новациям в организации экспозиции. Проблемное поле усиления аттрактивных свойств выставочного пространства и его экспонатуры - рефлексивный материал для молодых сотрудников музея, являющихся выпускниками кафедры музео-логии и культурного наследия СПбГИК (Л. Курбатова, Н. Схулухия, Я. Маликова, А. Мелихова, П. Фурина). Поиск ими новаторской подачи материала мог бы оказаться созвучным необходимости герменевтического развертывания музейного предмета, обладающего назначением и характеристиками, требующими глубокой и обширной интерпретации.
Разумеется, блинк-компаратор - не единственный объект подобного рода, технические музеи изобилуют «чудесами», для современного человека мало отличимыми от экзотических диковинок антропологических или этнографических коллекций. Технические «курьезы» становятся малопонятными и недоступными для прямого узнавания в силу быстро меняющихся условий бытования техники в стремительной скорости развития научно-технического прогресса. Только за последние два десятилетия он привел к отмиранию целого ряда предметов, наполнявших повседневность, либо переформатированию социального бытия некоторых привычных технологий - массовое снижение интереса (особенно у молодежи) к телевидению, радиовещанию (через приемники и квартирные радиоточки), частый отказ пользователей от домашнего телефона. Пейджинговая связь 1990-х - начала 2000-х гг. канула в лету за неполные 5-7 лет, популярность наладонных КПК сошла на нет за 4 года, нетбуки прослужили менее десятилетия, кнопочные сотовые телефоны в нашей стране господствовали как основной гаджет мобильной связи около 10 лет, сейчас практически полностью вытесненные смартфонами. Даже привычные настольные компьютеры с отдельными монитором, клавиатурой и системным блоком перестают удовлетворять потребностям многих людей, их покрывают более удобные и компактные устройства. Потеря утилитарной надобности и, как следствие, функциональной дееспособности этих вещей произошла не в музейных залах с переносом их из привычной среды бытования в стеклянную витрину. Сильнейшая трансформация технологий вывела эти вещи из употребления в пространстве их повсеместного использования. Как только старые технологии теряют свою актуальность, они становятся непонятными,
а средства, в которых они были овеществлены, требуют разгерметизации смыслов. Эти смыслы все труднее будет извлечь из информационного потенциала вещи, чем больше времени будет проходить от момента ее утилитарного отмирания до необходимости интерпретации в музее. И эта интерпретация не сможет быть линейной, она потребует развертывания многовекторных сюжетов с постоянными ветвящимися от основного маршрута направлениями особых нарративов, как это было продемонстрировано на примере блинк-компаратора.
Список литературы
1. Дрейер Дж. История астрономии. Великие открытия с древности до Средневековья I пер. с англ. Т. М. Шуликовой. Москва: Центрполи граф, 2018. 413 с.
2. Вуттон Д. Изобретение науки. Новая история научной революции I пер. с англ. Ю. Гольдберга. Москва: КоЛибри: Азбука-Аттикус, 2018. 655 с.
3. Дери М. Скорость убегания: киберкультура на рубеже веков I пер. с англ. Т. Парфеновой. Екатеринбург: Ультра. Культура; Москва: АСТ, 2008. 478 с.
4. Сурдин В. Г. Неуловимая планета. Фрязино: Век 2, 2006. 64 с.
References
1. DreyerJ.; Shulikova T. M. (transl.). A history of astronomy. From Thales to Kepler. Moscow: Centrpoligraf, 2018. 413 (in Russ.).
2. Wootton D.; Gol'dberg Yu. (transl.). The invention of science. A new history of the scientific revolution. Moscow: KoLibri: Azbyka-Attikys, 2018. 655 (in Russ.).
3. Dery M.; Parfenova T. (transl.). Escape velocity: cyberculture at the end of the century. Eckaterinburg: Ultra. Kyltyra; Moscow: AST, 2008. 478 (in Russ.).
4. Syrdin V. G. The Imperceptible planet. Fryazino: Vek 2, 2006. 64 (in Russ.).
