CC BY
58
\ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ \
Дедушка усской
»лаготворительности
Отечественная война 1812 года породила в России невиданное движение взаимопомощи, не стихавшее весь последующий век. 200-летие Бородинской битвы, которое мы празднуем в эти дни, — повод вспомнить о Помиане Пезаровиусе, известном филантропе, создателе первой русской благотворительной газеты «Русский инвалид».
Новая газета
Инвалид. Отслуживший, заслуженный воин, неспособный к службе за увечьями, ранами, дряхлостью.
Толковый словарь Владимира Даля
1 февраля 1813 года к числу петербургских газет прибавилась еще одна — «Русский инвалид». Она выходила еженедельно на русском и немецком языках, имела политическую направленность и распространялась по подписке — 12 руб. в год для петербуржцев, 15 — для жителей других городов. Редактором и основателем ее был уроженец Лифляндии коллежский советник Помиан Пе-заровиус. Издание осуществлялось на его личные средства. Цель предприятия была доселе неслыханная — сбор пожертвований в пользу инвалидов войны 1812 года. Никогда прежде частная филантро пия в России не бралась за такую задачу. Нигде в мире не выходили благотворительные газеты. Коллежский советник стал первым. Затея советника едва не провалилась.
Да могло ли быть иначе! Далекий от журналистики, принимаясь за дело, Пезаровиус не имел перед собой иного плана, чем «пламенное желание прийти на помощь жертвам войны». Действуя наобум, «с одною лишь счастливою беспечностью на счет завтрашнего дня», он не озаботился ни приисканием авторов и верных источников информации, ни даже
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 9 (125) 2012
Саша КАННОНЕ
Сменив отечество, Пезаровиус сделался русским патриотом.
названием газеты, которое придумал в приемной министра просвещения в момент испрошения лицензии. Денег на издание у него тоже не было. Советник не воровал. Чиновничий оклад его составлял 2,5 тыс. в ассигнациях годовых. Но треть этой суммы он уже обязался перечислять пострадавшим воинам во все время боевых действий против французов. Оставшегося едва хватало на недешевую столичную жизнь, так что на газету оставалось совсем немного. Да и самая идея поставить на пьедестал русского воина, пострадавшего на полях сражения с Наполеоном, казалась невнятной для современников. Отечественная война еще продолжалась, рождая патриотический подъем во всех слоях российского общества. Но суть его и происхождение еще не прояснились вполне.
Опередив на полвека Толстого, впервые об этом заговорил именно Пезаровиус. Узнав о победах русских под Тарутиным и Малоярославцем, он, по его словам, ощутил величайшую потребность «указать всем и каждому, какой благодарности заслуживали от нас наши защитники-герои за свое неколебимое мужество и самоотвержение, увенчавшееся освобождением отечества».
Чувство это захватило всего его. В лихорадочном возбуждении искал он возможности осуществить задуманное — и не находил. Наконец ему в голову пришла счастливая мысль: выпускать газету и все полученные от нее деньги перечислять на нужды хотя бы 100 героев.
ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ .РУССКИЙ ИНВАЛИД»
\ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ \
в состав Негласного комитета при Александре I, в пять лет он проделал путь до поста советника государственной Юстиц-коллегии, обзавелся высокими связями, вошел в ближайшее окружение государя. Однако ни должность, ни связи не отозвались на чистоте души его. С летами ничто в нем не изменилось. Под чиновним мундиром по-прежнему билось сердце ребенка.
Сменив отечество, Пезаровиус сделался ярым патриотом. Воинская слава России стала его idée fix, Суворов — его божеством, бой барабана — зовом небес. Послушный ему, он был готов на многое. В 1810 году, уже в должности коллежского советника и 34 лет от роду, Пезаровиус вдруг «ощутил величайшее желание обучаться оружейным приемам». Недолго думая, он обратился в казармы Преображенского полка с просьбой дать ему уроки на плаце. Днем занятый на службе, советник принужден был вставать в два часа ночи и пешком пробираться от Семеновского моста, где тогда жил, на Миллионную, где квартировались преображенцы. Обучать Помиана взялись два унтер-офицера, Черняев и Каченовский. Оба они столь преуспели в своем деле, что, по словам самого ученика, «плечи у него ломило, а бока покрылись синими пятнами». Тогда же он испытал «припадок любви к барабану» (формулировка Пезаровиуса) и вскоре овладел этим инструментом. Порой он упражнялся дома, и прохожие в страхе оглядывались на дробные раскаты из его окон. Так, по странной игре природы, пасторский сын в душе оказался заправским военным. Для полного сходства не хватало лишь эполет!
Так, из патриотизма русского немца и его нежной души родился проект «Русский инвалид».
Любовь к барабану
«Тебе привезу саблю; хочешь саблю?.. А тебе барабан; не правда ли, тебе барабан?.. Такой славный барабан, этак все будет: турр... ру... тра-та-та, та-та-та...»
Николай гоголь, «Мертвые души»
Сильные чувства вообще были главной чертой Помиана Пезаровиуса. Всякое желание его обретало характер страсти. Второй особенностью этой благородной натуры была неукротимая жажда действия. Он не был созерцателем, а был практиком. Всего, чего хотел, советник обязательно добивался, и все вокруг начинали добиваться, чего хотел он, потому что, как никто другой, он умел сообщить свой энтузиазм окружающим.
Балтийский немец Пауль Помиан (Павел Павлович) Пезаровиус родился в Вольмаре 17 февраля 1776 года. Окончив курс в йенском университете со званием доктора философии, он не пошел по стопам отца, лютеранского пастора и богослова, а предался служебной карьере.
В 1803 году молодой человек отправился искать места в Петербург и быстро продвинулся по карьерной лестнице. Начав с должности секретаря иностранной переписки в канцелярии товарища советника Николая Новосильцева, входившей
«Русский инвалид»
Первая русская благотворительная газета. Выходила в Санкт-Петербурге с 1813 по 1917 год. В 1930-е годы выпускалась русскими эмигрантами в Париже. С 1869 года официальное издание Военного министерства. Собранные им средства по-прежнему отчисляют в Инвалидный капитал. К концу XIX века он
достиг 32 млн руб. с годовым оборотом в 5 млн. Пенсии и пособия из него выплачивали инвалидам Турецких, Крымской, Японской кампаний и Первой мировой войны. В 1992 году газета возобновлена в Москве журналистом Николаем Жуковым при поддержке Московской городской организации ВОИ. Печатается по сей день.
На краю отчаяния
«Ваш инвалид действительно страдает от ран своих.
Как бы ему совсем не почить!»
Министр юстиции Иван Дмитриев
Получив разрешение выпускать газету, советник принялся искать типографию, которая согласилась бы печатать ее в кредит. Таковая нашлась, причем не последняя в Петербурге, — знаменитая типография Плюшара. И хотя дело выглядело абсолютной аферой, благородство задач тронуло Александра Ивановича, заставив его забыть об осторожности. При этом, однако, издатель оговорился, что если в течение месяца у газеты не появится подписчиков, он «закроет лавочку».
Поражает скорость осуществления задуманного. Между замыслом и исполнением не прошло и полугода. Однако качество издания оставляло желать лучшего. Первая русская благотворительная газета являла собой листок серой бумаги, сложенный вчетвертку. Военные сводки не первой свежести да несколько анекдотов составляли содержание ее. Да-а, покупать такую газету можно было только «за идею». В первую неделю подписались шестеро — все петербуржцы, ни одного иногороднего. Помиан приуныл. На краю отчаяния он разослал первый номер членам царской семьи и петербургской знати. Это изменило ход дел.
Обе императрицы — жена почившего императора Павла I Мария Федоровна и супруга правящего Александра I
РУССКИИ ИНВАЛИД
ИИЛк (Н|ншш л 13 I:
20*2
РАБОТА ПОЗОВУ СЕРДЦА
Вадим Окулов, главный редактор газеты «Русский инвалид» сегодня.
_ Вотобчавлечи а 19Щ г- 7-8
РН 1241-24!
ОлролиПт! пищ Чищццте • нтгрг ^^^^^^^^^^^^^
ПОДДЕРЖИТЕ ГАЗЕ ГАЗЕТА ПОДДЕРГ Т ВАС1
Елизавета Алексеевна, великие князья Николай и Михаил Павловичи и великая княгиня Анна Павловна не просто подписались на семь номеров издания, но вместо положенной платы прислали 1400 руб.! Из них 75 руб. были уплачены в типографию, остальные 1325 пошли на помощь инвалидам. Себе Пезаровиус не взял ни копейки.
Примеру царственных подписчиков последовала петербургская знать, и к концу месяца в «копилке» филантропа собралось уже 2160 руб., 1516 из которых поступили нуждающимся. Тогда же, в №4 «Русского инвалида» за 22 февраля 1813 года, редактор сообщил, на что пошли эти деньги, равно как и приблизительную смету грядущих трат. «Годовые издержки на бумагу и печатание 1000 экземпляров на русском и 500 экземпляров на немецком языках (положены примерно) простираются до 5000 руб., — оповещал он подписчиков. — На оплату переводчикам, писцам, корреспонденцию, выписывание иностранных ведомостей и на другие расходы, кои в первый месяц не могли быть еще показаны определенно, полагается ежегодно по 3000 руб. Итого 8000 рублей».
Такая щепетильность поразила читающую публику до глубины души. Благотворительность в России существовала с незапамятных времен.
«русский инвалид»: 200 лет спустя
О том, как возрождали издание, рассказывает его главный редактор Вадим Окулов.
Николай Жуков, редактор скромной, но убедительной районной газеты «Таганка», прочитав где-то о «Русском инвалиде» и его основателе Пезаровиу-се, настолько увлекся этой личностью, что решил повторить его подвиг. Дело было в начале 1990-х, рухнул СССР, на волне перестройки поднялось движение инвалидов, не согласных с тем, что их лишают системы государственных гарантий и помощи. И Жуков пришел к мысли, что было бы логично, если бы это движение поддержала профильная газета. Он нашел симпатизантов своей идеи в лице Московской городской организации Всероссийского общества инвалидов (ВОИ) и убедил их выступить учредителем газеты под тем же самым названием и с теми же целями. Николай Николаевич стал редактором издания, меня, как своего товарища и коллегу, он позвал на должность ответственного секретаря. Мы работали вместе, пока в 2007 году Жуков не умер после продолжительной болезни. Я занял его место.
У нас ежемесячная газета, простодушная бесконечно, потому что средств у нас нет. Но авторский актив профессиональный, активный и мог бы выпускать ее чаще. Немножко денежек нам дает Департамент социальной защиты населения, поскольку мы рассказываем об их деятельности. Там работают беззаветные люди, не за страх, а за совесть, они нам помогают. Кроме того, мы продолжаем сотрудничать с Московской городской организацией инвалидов и с ВОИ, которое возглавляет Александр Ломакин-Румянцев, депутат Государственной думы. Вот те конструкции, которые нас поддерживают, и мы в ответ освещаем их деятельность. Что касается известных личностей — музыкантов, писателей, артистов, — никого из них мы привлечь не можем. У нас работает скромная когорта людей, модных мероприятий — благотворительных балов и аукционов — мы не устраиваем. Просто пишем об инвалидах, понимая, что никто из журналистов ими серьезно не занимается.
Первый номер возрожденного «Инвалида» вышел в феврале 1992 года, газета печатается по сей день, но вся ситуация вокруг нее отлична от той, что сложилась в XIX веке. «Русский инвалид»
ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ -РУССКИЙ ИНВАЛИД»
Но говорить об этом было не принято, тем более расписываться в потраченных средствах. Для немца же Пезаро-виуса (да еще в «припадке любви к барабану»!) это было совершенно естественно. Между ним и читателями сразу установились доверительные отношения. Число подписчиков выросло до 800.
Последнему способствовало и одно немаловажное усовершенствование в редактировании газеты. Первые месяцы единственным автором «Инвалида» был сам Пе-заровиус, а переводами за небольшую плату занимался еще один немец и страстный обожатель России, уроженец Ревеля, побочный сын барона Христофора Остен-Сакена Александр Вольдемар Остенек (в будущем — выдающийся филолог-славяновед Александр Христофорович Востоков). Однако вскоре словесные штудии потребовали к себе ученого энтузиаста, и Помиан-Павел принужден был искать другого сотрудника. Ему рекомендовали чиновника почтового ведомства, надворного советника, цензора иностранной печати Ивана Петровича Оденталя.
В те годы редкое издание имело иностранных корреспондентов. Держать их не имело смысла. Железных дорог, телеграфа еще не было, и зарубежные газеты попадали в Россию быстрее, чем частные депеши. Все российские редакции получали их по подписке, и это был главный источник информации о происходящем за рубежом. Вопрос был в том, как скоро иностранная пресса попадала в руки издателей. До знакомства с Оденталем
Пезаровиусу она не попадала вообще. Советник не сообразил выписать ни одной иностранной газеты, и зарубежные новости получал через третьи и четвертые руки. В таких обстоятельствах Оденталь был для него сущей находкой. Ему иностранные газеты доставляли «с пылу с жару», до того, как их получали подписчики. Оказавшись «на раздаче», прямо под рукой повара с поварешкой, Пе-заровиус обеспечил «Инвалиду» самую наисвежайшую, самую горячую информацию — столь актуальную в дни, когда военные действия перенеслись в Европу.
Но и Оденталь был не промах. Обрусевший немец, он не менее Помиана был патриотом нового отечества, придерживался одних с ним взглядов, даже более радикальных. «...Удивляюсь, что французов берут живых в плен, — негодовал цензор в письме к сослуживцу. — Это сущая зараза. Изверги сии напитаны таким духом, что их более еще должно опасаться пленных, нежели сражаться с ними». Однако согласившись сотрудничать, чиновник поставил жесткие условия. За свой труд он запросил солидную мзду, а также потребовал, чтобы редактор «Инвалида» являлся к нему по мере поступления зарубежной почты, то есть по первому зову в любое время суток. В самом деле: задерживать отправление в конторе было невозможно. Требовалось просмотреть оное и незамедлительно передать адресатам. Понимая это, в январскую стужу и ноябрьский туман, пешком, потому что почту встречали по ночам и раздобыть извозчика было негде, Пезаровиус
Пезаровиуса был механизмом, при помощи которого он создал Инвалидный капитал для увечных воинов. А нам едва удавалось выпускать издание и платить сотрудникам скромную зарплату, о которой даже стыдно говорить. Деньги в редакцию поступали только от Московского отделения ВОИ, и за все время своего 20-летнего существования новый «Инвалид» не смог собрать ни копейки. Другой совершенно механизм, другие олигархи. Тогдашние дворяне, служилые люди, купечество были далеко за пределами того первоначального накопления капитала, какое переживает сегодня нынешняя пиарящаяся олигархия. Не тот сейчас дворянин, не тот промышленник! Хоть они и кучкуются в каких-то ряженых дворянских собраниях, но благотворительностью практически не занимаются. Сейчас никто не жертвует на увечных воинов. Более того, по существующим нормам, в случае потери кормильца третью долю выплат в виде налога забирает себе государство. То есть та сумма, которую, кажется, надо делить между вдовой и ребенком, делится на троих, и третью часть забирает государство. Это большая проблема, разрешением которой сегодня занимаются все инвалидные организации, потому что из 13 млн инвалидов
России 1,5 млн — это те, кого раньше называли «увечные воины». Отношение к армии у нас тоже другое, чем во времена Пезаровиуса. Та армия реально спасала от нашествия, а наша только реформируется да переодевается. Но идеализировать ту пору тоже не стоит. Потому что, например, государственное призрение и полноценный устав о пенсиях появился только в 1803 году, и он распространялся только на офицеров. А нижние чины могли рассчитывать только на мелочь частных благотворителей. Да и младшие офицеры, если не имели фамильных состояний и поместий, на государственные пенсии едва сводили концы с концами. В 1813 году Пезаровиус отправил первые выпуски «Инвалида» государю и нашел горячую поддержку своей инициативе в лице власти. Сегодня в России есть государственные программы, существует даже Совет по делам инвалидов при президенте, который возглавляет Аркадий Дворкович, но реально делами инвалидов озабочены только сами инвалиды. Жуков чего только ни делал: «отправлял» и наверх и вниз — эффект был самый скромный. Даже помещение нам досталось по чистой случайности. Наш коллега,
Михаил Полторанин, бывший спецкор партийного отдела «Правды», стал министром информации. Я пытался с ним интриговать по поводу помещения для «Русского инвалида». Затея удалась, но все было сделано в традициях русского императорского двора. Как раз в тот момент состоялся пробег инвалидов по маршруту Петербург — Дальний Восток. В нем участвовали замечательные ребята, на колясках они прошли всю колоссальную дистанцию. Ельцин их принял, и тетка, «зам» Жукова по хозяйственной части, попав на этот прием, набралась женской храбрости и бросилась в ноги отцу родному: помогите с помещением! И тот царственно помог, дал указание выделить «Русскому инвалиду» комнату в Доме российской прессы, который тогда располагался на Пушкинской (сейчас там Совет Федерации). Затем этот Дом прессы переехал на Новый Арбат, и наконец в здание дома на набережной, по соседству с Театром Эстрады. Сейчас мы располагаемся там, но не выгонят ли нас оттуда, пока не знаем. Дом российской прессы разгромили и захватили некие имущественные учреждения. У нас договор только до января.
мчался к своему соратнику, чтобы, придя на место тут же усесться за работу. И читатель оценил эти усилия. Новости в «Инвалиде» на два-три дня опережали сообщения других изданий.
Летом 1813 года Помиана-Павла ждал новый сюрприз. Оповещая о своем бенефисе, немецкий артист Борк объявил, что весь сбор от него будет направлен на помощь раненым и их семьям. Несмотря на летнюю пору, все билеты были куплены, а вместо обычной платы в 2,5 руб., публика давала за них до 300 руб. Итоговый сбор составил 3000 руб., каковые и были вручены редактору «Инвалида». Тот спешил поделиться новостью с читателями: «Никогда не надеялся получить столь значительную сумму. В величайшей радости сел я за стол, чтобы известить публику... о таком неожиданном мною сборе. Я еще не думал ни о чем другом, но, взяв в руки перо, написал, — собственно, не зная сам, что делаю, — что эти три тысячи хочу положить в ломбард для составления основного капитала, который вскоре будет значительным, и в свое время передать его правительству для обращения в пользу инвалидов».
Этим спонтанным решением было положено начало Неприкосновенному инвалидному капиталу, ставшему главным источником помощи страдальцам всех кампаний и войн, ведомых Россией на протяжении XIX века. Помещенные в ломбард, щедро пополняемые, под бдительным присмотром государства, эти накопления просуществовали вплоть до 1917 года, когда и капитал, и самое государство были «расформированы» Временным правительством.
Доходное дело
Особым спросом пользовались «чрезвычайные прибавления» к «Инвалиду», в которых публиковали отчеты о победах русских в Европе. Эти сводки распространяли дети военных, которые покупали их в типографии по 25 коп. за штуку и продавали по 50 коп. и даже по рублю за выпуск. Узнав об этом, вдовствующая императрица Мария Федоровна после каждого нашего реванша в Европе стала присылать в редакцию по 5-10 тыс. руб. «от имени счастливой матери и детей ее».
Почин императрицы не пропал втуне. 4 декабря 1813 года московский главнокомандующий граф Ростопчин прислал Пезаровиусу 42 тыс. руб., «собранные жителями Москвы по случаю победы при Лейпциге», а петербуржские купцы — 20 тыс. руб. от жителей Северной столицы. Еще 10 тыс. было перечислено от двух концертов в Филармонической зале (один из них — выступление придворных певчих под управлением Бор-тнянского). Наконец, самая газета, стартовав не шатко не валко, превратилась в доходное дело. Пезарови-ус поднял цену подписки и за первый год заработал 5 тыс. руб. чистой прибыли. В последнем номере «Инвалида» за 1813 год он опубликовал итоговый отчет. Собранный изданием Неприкосновенный инвалидный капитал составил 115 тыс. Во вспомогательной кассе набиралось 31 575 руб., в редакционной кассе — 22 477 руб. В 1813 году пенсии из них получили 825 инвалидов и 40 солдатских вдов. Сам Пезаровиус не имел к этим деньгам никакого отношения. Он жил на жалованье от государства.
К концу 1813 года сбор пожертвований стал всенародным. Деньги присылали со всей империи включая заокеанские земли — Русскую Аляску.
Кое-что о русской публике
Выплаты доставляли различным образом. С самого начала войны с полей сражения через Петербург проходили воины из разных концов России. Перед отправкой на родину они останавливались на временных квартирах на Петербургской стороне. Многих из них советник знал лично и сам приносил им деньги. «По дороге к ним нередко мне случалось встречать знакомых, — вспоминает он. — Узнав, что я иду к раненым, почти каждый. давал мне что-нибудь. и таким образом я приходил к своим друзьям с большим запасом пособия. Должно заметить, во-первых, что никогда не давал я помощи инвалидам от своего имени, а всегда от имени правительства, и во-вторых, я никогда никого не просил заботиться об инвалидах, ибо такие просьбы, по моему убеждению, были бы оскорблением их заслуг, запечатленных кровью. Но я должен также отдать справедливость русской публике: она проникнута была священной обязанностью доказать на деле свою признательность раненым воинам, сколько кому позволяли обстоятельства».
К концу 1813 года сбор пожертвований стал всенародным. Деньги присылали со всей империи, включая владения Северо-американской компании — Русскую Аляску. Это были различные суммы — от десятков тысяч, собираемых уездным дворянством, откупщиками, промышленниками, до карманных денег воспитанников пансионов и школ. На исходе 1815 года размер пожертвований достиг 395 тыс. руб. Пособия из них выплачивали 1200 инвалидам. По тем временам это были грандиозные накопления. Не умея управиться с ними в одиночку, Пезаровиус обратился к государю с просьбой принять в свое ведение как самый капитал, так и попечение об инвалидах.
Прошение было удовлетворено. Как раз незадолго до этого по инициативе царя был образован так называемый «Комитет 18 августа 1814 года», в чье ведение входило попечение о военных пенсионерах. В него передали собранные средства и саму газету. С тех пор она сделалась официальным органом Комитета и называлась «Русский инвалид, или Военные ведомости». Выплата пособий продолжилась. Советника за его деятельность отметили высочайшим на его имя рескриптом и орденом св. Анны 2-й степени с алмазами.
Эпилог
Переходом в ведение властей заканчивается «романтический» период «Русского инвалида». По окончании войны «гражданские экстазы уступили место поддержке государства. В Инвалидный капитал стали отчислять проценты с вознаграждений чиновников, с конфискаций и пеней таможен, с пожалованных земель, сборов на заграничные паспорта, спектаклей российских театров и пр. Помиан-Павел возглавлял газету по 1847 год. Он умер вскоре и был похоронен на Смоленском кладбище в Петербурге. «По особенному уважению к памяти покойного. и в ознаменование монаршей признательности к незабвенному его подвигу» праху Пезаровиуса были оказаны воинские почести. Так в конце пути марсовы грезы русского немца увенчались исполнением. Его провожали как генерала.
