CC BY
29
Н. И. Боенко
БИЗНЕС-КОММУНИКАЦИИ И УПРАВЛЕНЧЕСКИЕ КОММУНИКАЦИИ:
взаимовлияние социального контекста и инновационной политики
Наука, «подгоняемая» трансформацией глобализирующегося мира, осваивает новый метод — не просто теоретического, но парадигмального синтеза. Социальная научная мысль совершила сдвиг в сторону полипарадигмальности — признания множества конструктов, создающих модель изучения выбранного объекта в его многосторонности [1, с. 12]. Метапарадигма постоянных изменений, с одной стороны, объясняет явления и процессы как обусловленные воздействием целого ряда взаимосвязанных факторов различной природы, с другой стороны — трактует эти процессы как относительно устойчивые. Именно определенные, аутентичные (на данный момент) характеристики этих процессов и явлений позволяют им протекать с той или иной степенью болезненности, риска или успешности. Это означает необходимость познания механизма социальных изменений, происходящих как спонтанно, так и целенаправленно. Глобализация современной жизни, зачеркивая страновую, территориальную, национальную и даже темпоральную автономность, обусловливает необходимость расширения контекста рассмотрения процессов и явлений с учетом одновременности их взаимодействия в контексте различных социальных систем, в свою очередь включенных в глобальную систему. С нашей точки зрения, один из основополагающих принципов познания сформулировал
Н. Луман: «Современное общество допускает множество самоописаний мира, поэтому оно может описать себя лишь единственным образом, который это учитывает. Оно является поликонтекстуальной системой... » [2, с. 53].
Выявление механизма социальных изменений предполагает нахождение той исходной категории, которая в свернутом виде содержит возможности движения. В этом качестве выступает категория взаимодействия, которая, являясь универсальной категорией диалектики, с самого начала формирования общей социологии находилась в ее центре. Новые европейские социологические теории последних десятилетий [3] также сосредоточены на взаимодействиях как реакциях на изменения, в свою очередь создающих другие изменения, что открывает новые ракурсы исследования и позволяет увидеть истинную сложность мира. Применительно к нашей проблеме следует отметить два интересных направления, комплексно рассматривающих взаимодействия:
1) макро- и микропроцессов и субъектов (Дж. Александер, Ю. Хабермас, П. Штомп-ка и др.);
2) объективного и субъективного (интегрированные социологические парадигмы Дж. Ритцера и Дж. Александера и др.).
Первое направление определяет необходимость учета влияния микромира (в нашем случае — сознания и поведения индивидов) при рассмотрении макропроцессов и, наоборот, влияния макромира при изучении индивидуального сознания и поведения. Вышеуказанные концепции связаны с теорией аутопойесиса (самовоспроизводства за счет непрерывных взаимодействий, основанных на координации), первоначально раз© Н. И. Боенко, 2010
рабатываемой биологами и развитой Н. Луманом применительно к взаимодействиям в социуме.
Социальную жизнь можно рассматривать как ступень в эволюции материального мира, что подтверждается исследованиями ученых, работающих в области естественных наук. В этой связи интересна позиция О. И. Иванова, считающего единым объектом социологии «социальную, надорганическую действительность, которая является продолжением природной и органической действительности, но принципиально от них отличается» [4, с. 2]. Исходным моментом в изучении новой действительности, по мнению О. И. Иванова, должен стать онтологический подход к объекту социологии.
Онтологический взгляд на объективную реальность как изменяющийся объект исследования общественных наук позволил нам сделать следующие выводы.
1. В силу умножения и усложнения социальных связей и одновременно усиливающейся атомизации индивидов возрастает значимость как профессиональных, так и повседневных коммуникаций, приобретающих в постиндустриальном обществе конструирующий общественную жизнь характер. Коммуникации, по нашему мнению, делают трансактивным взаимодействие субъекта и объекта, т. е. побуждают и делают их способными к взаимопревращению.
2. В ходе эволюции повышается роль сознания, а следовательно, его носителей как атрибута бытия. Выделение сознания из природы, т. е. возникновение рефлексии, означало исходный момент становления и развития культуры как нового, «неприродного» мира, существующего в нем и параллельно ему, влияющего на него и видоизменяющегося под его влиянием. Если до появления рефлексии эволюционировал биологический вид, то в дальнейшем эволюция идет, как считает П. Тейяр де Шарден, на уровне сознания, можно добавить — и культуры. Именно сознание — тот элемент, который связывает воедино общество и культуру, индивида и общество и содержится в его досоциальных формах развития как сама возможность развития. Сознание можно рассматривать как атрибут материи. В нем мы видим изначально неразвитую форму социального взаимодействия человека: с самим собой — как продуктом общественной жизни и с культурой — как созданной его преобразующим влиянием искусственной средой. Сознание — одновременно предпосылка и продукт культурной жизни.
3. Перспективным направлением в исследовании социокультурного механизма взаимосвязи и трансформации сознания и поведения нам представляется дальнейшая разработка концепции взаимосвязи структуры и действия на основе коммуникаций, в первую очередь взаимосвязи сознания и поведения. В связи с этим представляется особенно конструктивным использование подходов таких авторов, как П. Бурдье и Н. Луман. Бурдье формирует понятие социального пространства, трактуя его как сложный атрибут социальной действительности, не исчерпывающийся силовой соотнесенностью в пространстве агентов, которые, собственно, и создают его. Однако он выделяет и «реальность второго порядка» — как субъективный взгляд на социальную действительность, т. е. ее восприятие [5, с. 102]. Социальное пространство, таким образом, выступает как единство открытой самоорганизующейся системы непосредственного социального бытия и опосредующего его пространства культуры, задающего смысловые контексты социальным субъектам. Луман выдвигает понятие системной дифференциации, используя его как способ «улучшить координацию между системной теорией и теорией эволюции» [6, с. 11]. В то же время Луман применяет понятия самореферен-ции и внешней референции, тем самым хотя и различая систему и ее внешнюю среду, но учитывая социально-смысловой контекст коммуникации, что сближает его концепцию со взглядами Бурдье [2, с. 51]. Совместно используемые теории обоих авторов поз-
воляют более гибко очертить взаимодействие структур сознания и поведения, связав объективное и субъективное, макромир и микромир, в том числе повседневные практики, складывающиеся в переходных обществах во многом стихийно, но испытывающие влияние прошлой культуры.
4. Соответственно вышесказанному, оправданно выделить и два типа социальных взаимодействий — непосредственные межсубъектные и опосредованные культурой межсубъектные и интрасубъективные взаимодействия как перманентный процесс соотнесения собственного поведения и деятельности со структурой ценностного сознания. Такое соотнесение, как отмечают психологи, вызвано психологически обусловленной ориентацией на «другого». Непосредственные межсубъектные взаимодействия, выступающие в форме коммуникаций, сами способны формировать субъективные смысловые контексты, создавая специфическое межличностное пространство и тем самым — специфическое для каждого индивида поле повседневности, в свою очередь находящееся в контексте задаваемых реалиями конкретного времени полей — экономического, политического, социокультурного. Смысловые контексты трактуются индивидами по-разному, в зависимости от субъективных свойств, жизненного опыта, социального контекста и жизненных целей.
5. Очерчивая эскизно контуры социального, межличностного и внутриличностно-го пространств, можно сделать вывод, что на поведение социального субъекта одновременно воздействует ряд интегральных полей. Это а) глобальное общемировое поле; б) социетальное социокультурное поле с реальной силовой структурой и входящими в его состав субполями; в) личностное поле, имеющее культурную и лично-ресурсную составляющие; г) межличностное поле повседневности. Интегральными указанные поля делает возможность координации всех составляющих элементов посредством диалогического взаимодействия с целью сохранения устойчивости (избежание риска разрушения) и получения синергетического эффекта (обеспечение «эффекта», «выигрыша»). Возрастающее значение поля повседневности обусловлено резко повышающейся в настоящее время ролью субъектности как возможности, а зачастую и необходимости, проявлять новационное, нестереотипное поведение, которое может стать устойчиво повторяющимся. Тенденция к устойчивости крепнет, если она поддержана исторической склонностью обществ, проявляющейся в создании и деятельности социальных институтов, к данному типу или нормам поведения.
Экономика в контексте культуры. Экономика в качестве системы хозяйствования — относительно автономная сфера жизнедеятельности общества, тем не менее тесно связанная с его культурой и жизнью в целом. Эта связь проявляется на всех уровнях жизни — в глобальном масштабе, в национальных и региональных экономиках, на уровне стран в целом и суперрегионов, принимая в конкретные периоды в рамках отдельных стран и регионов свои специфические черты.
Какой бы малой ни была хозяйственная организация, в современной экономике она включает в себя совокупность разного рода процессов, которые в случае, если они осуществляются в сфере бизнеса, называются бизнес-процессами. Под бизнесом понимается «любая деятельность по производству товаров и услуг, осуществляемая частными лицами или организациями к взаимной выгоде ее участников» [6, с. 100]. Отдельные специализированные процессы обусловлены неизбежным в целях достижения достаточной эффективности разделением труда и в настоящее время включают в себя собственно производство, управление им, управление персоналом, финансовую и маркетинговую деятельность, инвестирование и т. д. Каждое предприятие в соответствии с ГОСТом РИСО 9000-2001, отражающим принцип процессного подхода, принятый в
менеджменте качества, рассматривается как бизнес-система, состоящая из ряда бизнес-процессов, обеспечивающих отдельные направления бизнеса. Бизнес-процесс в общем случае «представляет собой устойчивую, целенаправленную совокупность взаимосвязанных видов деятельности...» [7, с. 100] и операций, необходимых для перехода от «входа» к «выходу» (результату).
История экономической жизни началась с началом истории человечества, т. е. социальной жизни, в эпоху первобытно-общинного строя. В это время экономика (хозяйство) еще не выделилась из социальной (в широком смысле слова) формы жизни. Социальные (в узком смысле слова) и экономические начала находились в нерасчле-ненном состоянии, существуя в синкретической форме родовой общины, которую можно рассматривать как первоначальную форму и социальной, и хозяйственной жизни. Изучение истории развития хозяйственных организаций, специфики образования национальных экономик и государств [см., напр.: 8] позволяет прийти к следующим выводам: развитие хозяйственной жизни (и движение ее форм) осуществляется на основе «отрицания отрицания» противоречий между разделением и кооперацией труда; развитие управления хозяйственной жизнью — на основе противоречия между конкуренцией и монополией; развитие социальной жизни — противоречия между свободой социального поведения и социальным порядком. Отсюда следует необходимость исследования социальной сущности хозяйственных коммуникаций, возникающих в процессе труда на основе изменения организационных форм хозяйственных структур, сущности межличностных коммуникаций внутри хозяйственной организации, а также межфирменных связей.
Глобализация как общемировая тенденция наделяет современную экономику следующими свойствами [9]: а) контрактностью, превращающей основных хозяйственных субъектов в «звено глобальной информационной системы»; б) сочетанием рыночных и нерыночных факторов выбора конкурентной стратегии; в) наличием сетевых моделей бизнеса, позволяющих центральным звеньям компаний сосредоточиться на разработке стратегии, инноваций, сделать объектом управления не функции, технологические операции и этапы производства, а комплексные бизнес-процессы. Помимо этого, отмечается усиление корпоративного управления компанией с одновременным расширением самостоятельности отдельных бизнес-единиц; приобретение компанией свойств обучающей организации, обеспечивающей управление знаниями и изменениями. Все перечисленные свойства позволяют говорить об интегративном характере экономических изменений. Однако глобализация имеет не только экономическое, но и социальное «лицо». Если в индустриальной экономике инновацией, по Шумпетеру, являлась новая комбинация факторов производства, то на этапе сетевой экономики решающие, базисные инновации, по нашему мнению, складываются как новая комбинация бизнес-процессов и организационных процессов управления и самовоспроизводства, точнее, как полиструктурная система. В социальном же отношении это набирающая силу новая комбинация коммуникаций социального партнерства. Данное обстоятельство переносит акцент с незыблемости набора и параметров «совокупности взаимосвязанных видов деятельности», а также совершенствования их качества в традиционном понимании на поиск нового качества преобразованной системы — нестабильной устойчивости, готовой к изменениям. Она обеспечивается как раз новым набором необходимых для кратковременного осуществления (ad hoc — на случай, как отмечал Н. Луман) различных видов деятельности, процессов и операций, совмещающим в себе устойчивость и изменчивость и повышающим конкурентоспособность экономических субъектов. Это повышение обусловлено целым рядом причин, однако основными из них
являются, по нашему мнению, инновационные изменения — технико-технологической, информационной, социотехнической и в первую очередь организационно-управленческой природы. Они во все большей степени ориентированы не на концентрацию отдельных видов материально-технических, финансовых или трудовых ресурсов внутри хозяйственной организации, а на системную взаимосвязанность скоординированных межсубъектных, в том числе, межфирменных бизнес -процессов и организационно -управленческих процессов различных типов и природы.
Глобализирующаяся экономика требует нового баланса старых противоречий — между свободой и принуждением, конкуренцией и монополией, специализацией и кооперацией. Возможности современной экономики и резко повысившиеся финансовые, материальные и другие ресурсы ключевых акторов, принципиальная сопоставимость частных и государственных финансовых капиталов создают возможность и неизбежность формирования новых типов ключевых акторов экономики на основе нестандартных для «доглобализационной» экономики коммуникаций — сетей, транснациональных компаний, разного рода партнерств (частно-государственного, межгосударственного альянсов, бизнес-групп и т. п.). Глобализационные процессы характеризуются: 1) попытками соединения на общей коммуникативной основе составляющих производства и потребления (в том числе, социальных, экономических и виртуальных процессов), обеспечивающих повышение конкурентоспособности посредством создания синергетического эффекта; 2) децентрализацией стратегий и практик экономического поведения и объединения их на новом управленческом уровне. Изменение жизненных условий меняет критерии рациональности. Индустриальная эпоха во многом исчерпала критерии технико-технологического рода. В то же время новые информационные технологии могут объединить принципиально необъединяемое ранее — показатели рациональности различных сфер и видов жизнедеятельности. «Объединение необъединяемого» возможно на основе перехода от линейных процессов к дискретным. В частности, это относится к объединению в единую систему стратегического, текущего и оперативного видов планирования. Такое объединение предполагает обеспечение комплексного критерия рациональности бизнес-процессов на основе принципиально кратковременного и подвижного (нестабильного) баланса факторов риска и эффекта (успеха). «Правила игры» в данном случае предполагают сложное соотношение стабильности и устойчивости, подвижность, в терминологии Н. Лумана, внешних границ производственной системы. Устойчивость означает способность к достижению успеха в условиях перманентных перемен; стабильность — способность к постоянной реструктуризации, т. е. самовоспро-изводству перемен. Возникает нестабильная «зона баланса», предусматривающая постоянное оценивание и переоценку состояния ключевых факторов успеха и рисков, в соответствии с технологическими критериями специализации и кооперации, организационными критериями конкурентности и монополизации, социальными критериями свободы (стимулирования) и принуждения (регулирования, институционализации).
Характерными для уровня организаций становятся процессы реструктуризации и реинжиниринга. Для уровней стран — это инвестиционные партнерства (в частности, создание хеджевых фондов), частно-государственное партнерство производственного типа, кластеризация. Кластеризация может носить как федеральный, так и региональный характер, в том числе осуществляться на мезоуровне. В общемировом масштабе характерной чертой инновационного развития становится его организация на уровне бизнес-групп, разного рода слияния и поглощения, создание альянсов и т. п.
В каждой из вышеуказанных форм значимую роль играют коммуникации двух типов: а) рациональная системная организация бизнес-процессов, создающая эффект
эмерджентности как их структурная основа и б) коммуникации, стимулирующие максимально возможное формирование и использование ресурсов разного рода, в том числе и человеческих ресурсов. С этим типом связаны социокультурные и психологические контексты.
Рациональность современности, как представляется, измеряется не отдельными показателями, а их комплексом. Исчезает возможность однозначного определения позитивности или негативности. Конкурируют между собой комплексы показателей, определяющих баланс рисков и эффектов. Решающее значение для общественной жизни в нынешних условиях имеют именно риски, о чем уже давно предупреждал У. Бек, как влияющие на саму возможность жизни. Усиление научно-технического сотрудничества промышленных предприятий создает необходимость управления взаимодействием предпринимательских структур. Одним из основных направлений последнего становится коммуникативная политика. Специфика ее проведения исследуется в специальной дисциплине — маркетинге взаимодействия. Действенный комплекс показателей оценки рациональности разрабатывается в рамках относительно нового направления в маркетинге — так называемого контроллинга взаимодействий.
В настоящее время способы внутрифирменной и межфирменной координации рассматриваются на основе коммуникаций особого рода — социального партнерства. Значительный интерес представляет концепция внутрифирменной координации французского социолога Лорано Тевено. Она привлекает прежде всего комплексным подходом к изучению способов координации в фирме. Ученый исходит одновременно из ряда подходов (когнитивного, реалистического и прагматического). При этом он рассматривает способы координации, во-первых, с позиций представлений о фирме, т. е. когнитивных форм, смыслов; во-вторых, ориентируясь на «анализ их динамики, а не на изучение проистекающего из них порядка» [10, с. 282]. В-третьих, он предпринимает удачную, на наш взгляд, попытку дать «более адекватное представление о сложной природе координации», учитывая то, что «“один и тот же” человек вовлекается в различные способы поведения, которые варьируются от ситуации к ситуации» [10, с. 282]. Фирма в данной концепции рассматривается как «компромиссное средство комплексной координации». Различия в способах координации, по Тевено, находятся между собой в конфликтных отношениях, однако возможны компромиссы, которые позволяют сопоставить их во времени и пространстве [10, с. 287]. При этом компромиссы не снимают разногласия, а предполагают «одновременное функционирование двух соперничающих между собой порядков обоснования».
Литература
1. Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций: Курс лекций. СПб., 2006.
2. Лумам Н. Понятие общества // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994.
3. Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002.
4. Иванов О. И. От комплексной социальной онтологии к комплексному социальному знанию // Материалы науч.-практ. конф. 16-17 ноября 2007 года / Отв. ред. Ю. В. Асочаков. СПб., 2007.
5. Бурдье П. Структура, габитус, практика // Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр.; отв. ред. Н. А. Шматко. СПб., 2001.
6. Луман Н. Эволюция / Пер. с нем. А. Антоновского. М., 2005.
7. Табачникас Б. И. Концепции реинжиниринга и управление бизнес-процессами // Проблемы современной экономики. 2007. №1.
8. Миропольский Д. Ю. Россия в историко-логическом движении хозяйства // Проблемы современной экономики. 2007. №1 (21).
9. Бляхман Л. С. Конкурентоспособность фирмы в глобальной контрактной экономике // Проблемы современной экономики. 2006. №3/4 (19/20).
10. Тевено Л. Организованная комплексность: конвенции координации и композиция экономических образований // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики. М., 2004.
Статья поступила в редакцию 26 июля 2010 г.
