CC BY
28
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12. 2008. Вып. 2
Н. И. Боенко
ВОЗМОЖНОСТИ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СИНТЕЗА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
Новая социально-экономическая ситуация, соответствующая процессам постиндустриальной трансформации и требующая расширения предметного поля социологической науки, отражает все усиливающееся осознание научным сообществом необходимости серьезного методологического продвижения. Интерес к проблемам эпистемологии и методологии, стимулируемый «новой реальностью», возрастает в среде представителей разных общественных наук — не только философов и социологов, но и экономистов.
Сама наука, «подгоняемая» онтологической трансформацией глобализирующегося мира, превращается в своего рода глобализирующуюся систему, осваивающую новый метод не просто теоретического, но парадигмального синтеза. Это не означает, конечно, механическое смешение различных идей. Требуются соотнесенность и субординация парадигм, теорий, концепций, понятий. В этой связи прав, на наш взгляд, екатеринбургский исследователь И. Я. Лойфман, отмечавший, что «...структурными единицами частнонаучной картины мира служат не специфические постулаты частнонаучных дисциплин, а родовые принципы фундаментальных наук»1.
Закономерно, что в зарубежном научном сообществе интерес к проблемам эпистемологии и методологии уже во второй половине XX в. привел к созданию ряда нестандартных социологических теорий и концепций2. Кардинальные перемены произошли там раньше, что способствовало более тщательному осмыслению такого рода проблем.
Интересно, что эпистемологические поиски в направлении теоретического синтеза проводились и в естественных науках. Принцип дополнительности Н. Бора еще раньше был признан универсальным принципом, применимым не только в физике для разрешения противоречивых
„ з
на первый взгляд теорий при их совмещении в контексте парадигмального видения3.
В России же необходимость развития данного направления в большей степени понимается философами, затем экономистами и только-только, по нашему мнению, начинает осознаваться социологами. Тем не менее такая тенденция, пусть и слабовыраженная, но все же наблюдается.
Понятие теоретического синтеза отнюдь не предполагает создания единственно верной теории. Во многих областях современной науки сосуществуют теории разного уровня, с различных позиций объясняющие изучаемые явления. Социология отказалась от поиска единственно верной парадигмы или теории в пользу признания полипарадигмальности. В настоящее время практически общепризнано, что имеется не один, а множество конструктов, на основании которых возможно создание модели для всестороннего изучения выбранного объекта. Целостность и корректность научного изучения могут обеспечиваться на уровне парадигмы (метапарадигмы).
Социология, обладая значительным арсеналом традиций и направлений, оперирует онтологическими, эпистемологическими и методологическими конструкциями4.
© Н. И. Боенко, 2008
Полипарадигмальность оправдана все в большей степени проявляющимся сегодня сходством принципиальных подходов различных наук к изучению их объектов. Согласно В. А. Ядову, различные научные школы, концепции, подходы не столько противоречат, сколько дополняют друг друга, делая акцент на отдельных аспектах объекта. Сами «акценты» во многом объясняются недооценкой данных аспектов в прошлом. Так, подход к общественным системам с позиций статики сменился новой метапарадигмой, представляющей «мир в постоянном изменении». Общество теперь трактуется как «конструкции непрерывно меняющейся реальности агентами, которые и производят социальные изменения»; а критерием обоснованности знания выступает «неоднозначность, т. е. множественность объяснения изучаемых процессов (феноменов)». В то же время происходит и встречное движение: в частности, «постмодернизм с его принципом текучести и неопределенности всего и вся» стимулировал интерес к стабильности связей с природой, к традициям5.
Метапарадигма постоянных изменений (трансформаций) — это принципиальное признание активной конструирующей роли индивидов в происходящих изменениях, приоритета социокультурного подхода перед сугубо экономическим, понимание социальной среды как контекста действия, и следовательно — жизни.
Уместно заметить, что в социологической литературе нечасто встречаются упоминания о соотношении объекта и предмета. Создается впечатление, что предмет как бы появляется сам собой, из воздуха. Между тем, как известно, объект исследования — это часть (аспект) объективной реальности (можно также говорить и о субъективной реальности, когда таковую составляют процессы или состояния сознания); предмет исследования — это специально конструируемый исследователем как субъектом познания конструкт. В данном случае тавтология используется намеренно, чтобы подчеркнуть созидающую и опосредованно изменяющую (мы имеем в виду связь эпистемологии с концепцией трансформации) роль ученого. Как представляется, наука всегда конструируется на основе исходных понятий, тем или иным способом отражающих свойства, особенности различных сторон или аспектов объекта. В этом, казалось бы, столь очевидном рассуждении и кроются, по нашему мнению, истоки подхода к методологическим принципам развития современной науки.
С нашей точки зрения, исходным пунктом в общественных науках, в том числе социологии, должен стать онтологический подход к объекту науки. В этой связи вызывает интерес определение объекта социологии, данное О. И. Ивановым: «С нашей точки зрения, единым объектом социологии является не общество, не человечество, не история, не группы и т. п., а социальная, надорганическая действительность, которая является продолжением природной и органической действительности (курсив наш — Н. Б.), но принципиально от них отличается. Эта новая действительность создается людьми как общественными существами, она есть единство взаимодействующих индивидов и опредмеченных и постоянно опредмечиваемых результатов общественных действий и взаимодействий»6. В данном определении все выражено четко и диалектично. Особенно привлекают внимание выделенные курсивом строки, в которых скрыта еще нереализованная возможность. Так, «продолжение» предполагает «движение» и «превращение» в нечто качественно иное. По сути дела, дополнительно предлагается метапарадигма изменений, исторический подход к выявлению сущности движущегося, изменяющегося объекта.
Наиболее общий, «объемный» объект экономической социологии — хозяйствование как структура и процесс, как исторически изменяющееся, преобразующееся (трансформирующееся) единство взаимодействующих индивидов, а также опредмеченных и постоянно опредмечивающихся и распредмечивающихся результатов хозяйственной деятельности
и связанных с ней социальных изменений. Предмет же экономической социологии — исторически обусловленная трансформация хозяйствования, осуществляемого социально взаимодействующими индивидами.
Онтологический подход означает необходимость нахождения той «клеточки», исходной категории, которая в свернутом виде содержит возможности движения. Такой исходной категорией для социологии вообще и экономической социологии в частности, по нашему мнению, выступает категория взаимодействия.
Категория взаимодействия, являясь универсальной категорией диалектики, с самого начала формирования общей социологии находилась в центре ее внимания, несмотря даже на отсутствие единого понимания учеными предмета социологии. Так, К. Маркс еще в середине XIX в. утверждал, что общество есть продукт взаимодействия людей. В качестве предмета социологии он видел именно общество, делая упор на его развитие как целостности. Точно так же рассматривал предмет социологии и О. Конт, отмечая, что основу целостности обеспечивают «всеобщее согласие» и «рациональная координация основного ряда разных событий, соответствующая единому замыслу»7. Ф. Теннис исследовал взаимодействия как основу социальности, общности и общества, в которых и заключался, по его мнению, предмет науки. Э. Дюркгейм изучал солидарность, которую, в сущности, можно трактовать как взаимодействие. Г. Зиммель продуктом взаимодействий индивидов считал чистые формы обобществления, проявляющиеся в любой сфере общества. П. Сорокин использовал понятие совокупности взаимодействующих индивидов, которая и создает общество. По сути дела, данное утверждение можно считать прообразом парадигмы изменения.
Ж. Т. Тощенко обращает внимание на другой подход к предмету социологии, связанный с концепциями М. Вебера, Дж. Хоманса, Дж. Мида, центральное место в которых занимает личность. Авторы данных концепций рассматривают взаимодействия, однако подчеркивают их иную направленность: «...решающая роль в реальной жизни принадлежит процессам взаимодействия личностей, процессам их интеграции и дифференциации» (курсив наш — Н. Б.)8.
Новые европейские (постнеклассические) социологические теории последних десятилетий также строятся на идее взаимодействий, но создающих изменения, что открывает новые ракурсы исследования и позволяет увидеть большую сложность мира, нежели при использовании структурно-функционального подхода. В социологической литературе последних десятилетий все более прочное положение, как и в экономической литературе, занимают понятия «изменение», «трансформация», «процессуальность» и т. п. Это объясняется повышением динамизма современной жизни и усиливающейся способностью науки все более адекватно отражать многосложный мир. Как отмечает В. А. Ядов, научной картиной мира становится «мир в постоянном изменении»; общество трактуется как «конструкции непрерывно меняющейся реальности агентами, которые и производят социальные изменения»; а критерием обоснованности знания выступает «неоднозначность, т. е. множественность объяснения изучаемых процессов (феноменов)»9.
П. Штомпка удачно определил «парадигматические смещения» (в терминологии Т. Куна) новых теорий как «сдвиг от устойчивых органических систем к подвижным областям взаимодействия социальных сил. переход от образа эволюции или социального развития к социальному становлению. переход от образа „гомо экономикус"... и от „гомо социоло-гикус" к „гомо когитанс"»10. Последний термин, трактуемый как «человек знающий», «но ограниченный коллективными символическими системами представлений и норм»11, объясняется как поворот к интерпретативному подходу, к приоритету культуры.
В свете вышеизложенного убедителен вывод: «К какой бы теории мы ни обратились,
социальные взаимодействия (отношения, интеракции, коммуникации) остаются основным
12
предметом социологического теоретизирования»12.
Теперь определимся с терминологическими предпочтениями. Понятия «изменение» и «трансформация» часто употребляют как синонимы. Они получили широкое распространение как противовес концепциям линейного развития с неизбежным прогрессом от простого к сложному. В то же время в различных теориях понятие «трансформация»
13
трактуется по-разному13.
Изменения могут носить различный характер, быть, во-первых, как позитивными, так и негативными, во-вторых, как малозаметными, так и принципиально меняющими состояние системы. Более справедливо, по нашему мнению, рассматривать трансформацию любой системы, в том числе и социальной, как особый вид изменений, приводящих к ее преобразованию. «Трансформация системы — это прогрессирующее преобразование ее структуры, причиной которого служит изменение ее структурных элементов, выходящее за пределы возможностей самоорганизации (курсив наш — Н. Б.) системы на прежнем уровне»14.
Следует упомянуть еще о двух интересных концепциях, рассматривающих взаимодействия:
• макро- и микропроцессов и субъектов (Дж. Александер, Ю. Хабермас, П. Штомпка
и др.);
• объективного и субъективного (интегрированные социологические парадигмы Дж. Ритцера и Дж. Александера и др.).
Первая концепция определяет необходимость учета влияния микромира (в нашем случае сознания и поведения индивидов) при рассмотрении макропроцессов и, наоборот, влияния макромира при изучении индивидуального сознания и поведения.
Обе концепции связаны с теорией автопоэзиса (самовоспроизводства за счет непрерывных взаимодействий, основанных на координации). У. Матурана и Ф. Варела разрабатывали ее применительно к биологическим системам15, Н. Луман — к социальным16.
Особый интерес вызывает концепция, ориентированная на изучение диалектики структуры и действия (Д. С. Коулмана и др.17). Именно она, как представляется, позволяет более эффективно решать вопрос о механизме общественных трансформаций.
Остановимся на понятии «механизм». Как правило, в литературе по общественным наукам оно применяется без специальной трактовки (например, хозяйственный механизм, рыночный механизм, механизмы реализации стратегии организации и т. п.). Исходя из определения данного понятия, даваемого в словарях, можно говорить о механизме как способе или форме существования системы, т. е. о применении понятия «механизм» как к социальным системам и их элементам (статике социального)., так и социальным процессам (динамике социального). Соответственно, механизм трансформации какой-либо социальной системы предполагает наличие ряда составляющих. К их числу относятся: а) элементы социальной системы как возможные объекты трансформации; б) субъекты ее трансформации; в) факторы, обусловливающие процесс трансформации; г) условия, в которых он протекает; д) его направления, тенденции и динамика.
Как пишет В. Немировский, социум можно рассматривать «как одну из закономерных ступеней в эволюции материального мира, подчиняющегося общим закономерностям»18. Исследования ученых, работающих в области естественных наук, подтверждают это. В этой связи особенно важными представляются следующие выводы, сделанные на основе применения онтологического подхода к объективной реальности как изменяющемуся объекту
исследования общественных наук, а также принципа дополнительности Бора и данных исследований в области естественных наук:
• объективная реальность, являющаяся одновременно объектом изучения многих общественных наук, исторически меняет свое качественное состояние, что выражается, прежде всего, в следующих тенденциях общественной жизни:
а) в трансформациях характера и содержания взаимосвязей субъектов, явлений и процессов разной природы (социокультурной, экономической, политической); б) в изменениях роли и пропорций в общественной жизни явлений и процессов разной природы; в) в усилении в реальной жизни степени взаимопроникновения явлений и процессов разной природы. Последнее обстоятельство приводит к осознанию необходимости усиления междисциплинарного охвата объекта;
• наличие в историческом развитии объективной действительности ряда ступеней, принципиально меняющих сущность объекта эволюции. Известный французский биолог и гуманист Тейяр де Шарден считал первой важнейшей ступенью в эволюции человечества появление клетки19. Вторая важнейшая ступень на пути развития человечества, согласно П. Тейяру де Шардену, — появление рефлексирующего сознания20. По нашему мнению, это одновременно означало появление культуры. Третьей ступенью, как нам представляется, можно считать выделение хозяйствования (экономики) как относительно самостоятельной сферы жизнедеятельности общества (сообщества).
• сходство некоторых тенденций в эволюции объектов неживой, живой и социальной природы, касающихся:
а) в частности, закономерностей неизбежного усложнения объектов, процессов и результатов самоорганизации и организации;
б) повышения степени упорядоченности в структуре объектов. Так, известный петербургский биолог В. М. Бурень отмечал, что уже в химической структуре мономеров заложено свойство не случайно, а строго закономерно соединяться с другими молекулами. Именно по признаку упорядоченного обмена веществ на уровне клетки «жизнь отличается от нежизни». Это позволило достичь важной для развития жизни ступени — перейти от образования полимеров к созданию клетки. При этом законы, например, определяющие поведение клеток, «одинаковы для всех клеток любых многоклеточных организмов»21. Данные явления изучаются синергетикой, в том числе социальной и экономической синергетикой. Ученые, работающие в рамках данной науки, пришли к выводу о такой особенности сложных социальных систем, как наличие различных способов организации взаимодействия на разных уровнях общества22;
• возрастание в силу умножения и усложнения социальных связей и одновременно усиливающейся атомизации индивидов значимости как профессиональных, так и повседневных коммуникаций, во многом конструирующих общественную жизнь в постиндустриальном обществе. Именно коммуникации, по нашему мнению, не только преобразуют эпистемологическое взаимодействие между субъектом и объектом познания (по схеме от «субъект-объектных» к «субъект-субъектным», интерактивным отношениям), но и делают трансактивным взаимодействие субъекта и объекта, т. е. побуждают и обеспечивают им возможность взаимопревращения. Данный вывод может показаться абсурдным с точки зрения обыденного сознания, однако с позиций диалектического подхода переход субъекта как познания, так и действия в объект и наоборот (их диалектическое взаимодействие) представляются вполне логичными. Более того, в контексте концепции «структура — действие» эти взаимопревращения во многом объясняют механизм трансформации общества и хозяйствования;
• эволюция23 объектов неживой, живой и социальной природы происходит нелинейно, дискретно, ввиду все возрастающей сложности объектов, различной продолжительности их жизненных циклов, усиливающейся взаимозависимости на фоне неодинаковой роли в общей системе мироустройства. Разные способы организации взаимодействий на разных эволюционных и структурных уровнях обусловливают дискретность. Дискретность создает условия для превращения результата действия в структуру и наоборот. Структуру, по нашему мнению, можно трактовать в данном случае как опредмеченное («остановленное») действие, а действие — как распредмеченную («ожившую») структуру. Вспомним в этой связи периоды прекращения роста растений зимой или зимнюю спячку некоторых животных;
• в ходе эволюции повышается роль сознания как атрибута бытия.
На последнем тезисе остановимся особо.
Тейяр де Шарден не мыслил материю как «внешнее», без ее «внутренней» стороны. Тем самым он признавал наличие «психического», в котором содержались «отдаленные истоки элементарной свободной деятельности». Это и привело в конечном итоге к появлению клетки — первой ступени в эволюции человечества, что произошло вследствие «возрастания синтетического состояния материи», означавшего «соответственное увеличение сознания в синтезируемой среде» посредством критического преобразования внутренней комбинации элементов24. Это же явилось и причиной достижения второй важнейшей ступени развития — появления рефлексирующего сознания. Рефлексия «дает возможность изменения
25
мира и природы, принципиально отличающую человека от животного»25; «...в сердцевине жизни, как объяснение ее поступательного развития — пружина подъема сознания»26.
К очень интересному выводу пришли отечественные ученые — биофизик А. П. Дубров и психолог В. Н. Пушкин. Они утверждают, что «исходя из имеющихся к настоящему времени твердо установленных фактов, следует признать, что есть виды (или формы)материи, зависящие от сознания, мысли. Энергоинформационный дуализм представляет собой не просто философское умозрительное понятие, а становится объективной реальностью, данной человеку в ощущениях, так же как дуализм волны и частицы в электромагнетизме или как связаны материя и энергия в знаменитой формуле А. Энштейна. Мысль материальна, но это материя особого рода — психическая материя, и задача современной науки состоит в ее глубоком познании как единицы психики человека, его сознания»27. Иначе говоря, «психика, если ее рассматривать в аспекте бытия, в онтологическом аспекте оказывается своеобразной формой материи»28, т. е. бытие творит самое себя с помощью сознания.
Не значит ли это, что на смену дихотомии бытия и сознания должно прийти синерге-тическое единство сознания и материи в метасистеме бытия? И не предположить ли в этой связи, что и само сознание дуально? Оно функционирует двояким способом:
1) воспроизводя объект целостно, «отражая» его, т. е. как бы делая с него информационный слепок;
2) конструируя образ его нового, нереального (в значении — не существующего еще в реальности, а только воображаемого) состояния. Этот образ, опредмечиваясь в знаках, звуках, в материи и т. п., входит в объективный мир в качестве его новой реальной составляющей.
Выделение сознания из природы, т. е. возникновение рефлексии, означало исходный момент становления и развития культуры как нового, «неприродного» мира, существующего в нем и параллельного ему, влияющего на него и видоизменяющегося под его влиянием. Если до появления рефлексии эволюционировал биологический вид, то в дальнейшем эволюция идет, как считает П. Тейяр де Шарден, на уровне сознания,
можно добавить — и на уровне культуры. Предвидение его оказалось гениальным. Вся история развития человечества, в особенности начиная с промышленной революции, по сути дела, свидетельствует о возрастании роли как индивидуального сознания, так и сознания отдельных социальных групп и в целом общественного сознания. Таким образом, сознание — это тот элемент, который связывает воедино общество и культуру, индивида и общество и содержится в его досоциальных формах развития как сама возможность развития. Общество и культура едины. Их единство зиждется на социальной природе культуры, на ее «встроенности» во все клеточки общественного организма.
Современные психологи пришли к выводу, что потребность в психической активности сводится к потребности в социальном взаимодействии29. Биологи пошли еще дальше, доказав, что для этого имеется физиологическое основание: «....законы группового поведения... репрезентированы в мозговых механизмах индивидуального поведения»30. А значит, психическая активность и основанные на ней взаимодействия являются базовыми характеристиками жизни.
Сознание можно рассматривать как изначальный атрибут материи, как связующее звено между психофизиологическими, а также социальными потребностями и социальными взаимодействиями, наряду с индивидуальным поведением, как связующее звено между индивидом и обществом и, в конце концов, — между природой и культурой. Психологи отмечают, с одной стороны, связь сознания с природой: «..непосредственное сознание. и все его потенциальные преобразования, безусловно, представляют собой факты природы»31; с другой стороны — не просто с социальной жизнью, но с «самопреобразующим диалогом между субъективным и объективным „я"», понимая под этим возможность восприятия себя
32
с позиций первого и третьего лица32.
В сознании мы видим изначальную неразвитую форму социального взаимодействия человека: с самим собой — как продуктом общественной жизни и с культурой — как созданной преобразующим влиянием искусственной средой. Сознание можно считать предпосылкой и одновременно продуктом культурной жизни. Поэтому можно выдвинуть гипотезу, которая, конечно, нуждается в доказательстве, что история общества представляет собой смену типов взаимодействия. А совокупный процесс трансформации общества и хозяйствования проявляется как изменение принципов и типов социального взаимодействия.
Хозяйственная жизнь, подобно более «объемной» социальной жизни, также есть «единство взаимодействующих индивидов и опредмеченных и постоянно опредмечиваемых результатов общественных действий и взаимодействий»33. С другой стороны, хозяйственная жизнь есть целостная система, связывающая воедино труд, собственность и продукт, взаимосвязь которых одновременно и обусловливает ее целостность. Это не статическая, а динамическая система, основанная на взаимодействии и взаимопереходе структуры в процесс ее изменения, и наоборот. В этой связи значительный интерес представляет дальнейшее развитие концепции «структура-действие».
Начальной стадией хозяйствования (экономики) как выделившегося относительно автономного вида жизнедеятельности человека выступает очередная ступень эволюции — форма организации и самоорганизации хозяйственной жизни на основе взаимодействия и взаимосвязей труда, собственности и продукта, создающих некую целостность, которую можно назвать экономической культурой. Прообразом подобной системы, в свернутой форме содержащим возможности ее развития, являются коммуникации двух типов: во-первых, реальные, организационные межличностные взаимодействия в процессе
осуществления простейших трудовых действий; во-вторых, рефлексирующее сознание как внутриличностная коммуникация. Согласно исследованиям психологов, в более развитых формах она осуществляется как диалог в первом и третьем лице.
Труд создает продукт, имеющий стоимость как всеобщий (экономический) эквивалент обмена. Социальное взаимодействие также создает продукт, каковым могут явиться интеграция некой взаимодействующей общности, социальный капитал, доверие как составляющие эквивалента социального обмена — обмена деятельностью. Инструментом повышения эффективности труда выступает рациональность, ориентированная, например, на снижение издержек производства. Инструментом повышения социальной эффективности выступает диалог, ориентированный на снижение издержек взаимодействия, в том числе и социального характера. Процесс труда можно рассматривать как двигатель экономики, а диалог — как двигатель социальной жизни.
Форма организации и самоорганизации хозяйственной жизни на основе взаимодействия и взаимосвязей труда, собственности и продукта, создающих некую целостность, и является экономической культурой, поскольку связывает социокультурный и экономический аспекты эволюции. Мы придерживаемся точки зрения, что культура «пронизывает» все общество: как его структурные единицы — материальное, духовное, социальное и интеллектуальное воспроизводство и обеспечивающие их системы, выступая в виде овеществленных продуктов их деятельности, так и его функции (проявляясь в социальных процессах, в которых она выражена в ценностях, нормах и образцах поведения, традициях, обычаях и т. п.). Таким образом, культура — одновременно и результат и процесс, кроме того, в какой-то мере определяясь окружающей средой, она сама на нее воздействует. Изменение и развитие всех
34
социальных структур «совершаются при ведущей роли культуры»34.
Экономическую же культуру можно рассматривать как аспект общей культуры, связанный с экономическим сознанием и поведением; с точки зрения экономической социологии это социокультурный механизм взаимосвязи и трансформации экономического сознания и поведения, первичный социально-экономический институт, устанавливающий ориентиры, стратегии и социальные «правила игры» на ее институциональном поле.
Развитие человечества обусловлено единством его социокультурного бытия, заключающегося в усложнении «структуры социального бытия и тем самым общественного сознания с развивавшимися в нем ценностными ориентациями». В ходе развития человечества осуществляется процесс дифференциации единых некогда систем ценностей под влиянием социальной практики, поэтому и «история человечества становится историей смены его ценностных ориентаций»35. Польский исследователь П. Штомпка выделяет поворот к приоритету культуры в качестве одного из исторических парадигмальных сдвигов постнеклассического периода. Данная точка зрения характерна для многих исследователей, как зарубежных, так и отечественных.
Однако особенно перспективным направлением в исследовании социокультурного механизма взаимосвязи и трансформации экономического сознания и поведения нам представляется дальнейшая разработка концепции взаимосвязи структуры и действия на основе коммуникаций, в первую очередь взаимосвязи сознания и поведения. Следует отметить перспективность использования концепций таких авторов, как П. Бурдье и Н. Луман36: Лумана — как рассматривающего, по сути дела, механизм трансформации общества через его дифференциацию и «отдифференциацию»; Бурдье — как изучающего социальное пространство и практики, или, в терминологии П. Бурдье, «практический мир», порождаемый габитусами — системами устойчивых диспозиций37. Луман основное внимание уделяет
исследованию феномена системной дифференциации, рассматривая такое исследование как способ «улучшить координацию между системной теорией и теорией эволюции»38. Понятия системной дифференциации и социального пространства позволяют более гибко, по сравнению с понятием социальной системы, очертить взаимодействие структур сознания и поведения, связав объективное и субъективное, макромир и микромир, в том числе повседневность — практики, складывающиеся в переходных обществах во многом стихийно, но испытывающие влияние прошлой культуры.
По Бурдье, социальное пространство существует как сложный атрибут социальной действительности, не исчерпывающийся социальной топологией, понимаемой как силовая соотнесенность в пространстве агентов, которые, собственно, и создают его. Существует и «реальность второго порядка» как субъективный взгляд на социальную действительность, т. е. ее восприятие. Данное положение представляется нам весьма значимым, поскольку в любом обществе существуют ценности, традиции, ментальность, доминирующие социальные установки как элементы общественного сознания и исторически складывающейся культуры. Таким образом, можно говорить о социальном пространстве как единстве открытой самоорганизующейся системы непосредственного социального бытия и опосредующего его пространства культуры, задающего смысловые контексты социальным субъектам. Соответственно, можно выделить и два типа взаимодействий — непосредственные межсубъектные и опосредованные культурой интрасубъективные взаимодействия как перманентный процесс соотнесения собственного поведения и деятельности со структурой ценностного сознания. Такое соотнесение вызвано психологически обусловленной ориентацией на Другого.
Непосредственные межсубъектные взаимодействия, выступающие в форме коммуникаций, сами способны формировать субъективные смысловые контексты, создавая специфическое межличностное пространство и тем самым — специфическое для каждого индивида поле повседневности, в свою очередь «укорененное» (в терминологии М. Грановеттера) в «классических», задаваемых реалиями конкретного времени полях — экономическом, политическом, социокультурном.
Возрастающая роль поля повседневности обусловлена резко повышающимся в настоящее время значением субъектности как возможности, а зачастую и необходимости, проявлять новационное, нестереотипное поведение, которое, в случае осознания многими индивидами его очевидной предпочтительности, становится устойчиво повторяющимся. Тенденция к устойчивости крепнет, если она поддержана исторической склонностью к данному типу, или нормам, поведения.
Таким образом, очерчивая эскизно структуру и контуры социального, межличностного и внутриличностного пространств, можно сделать вывод о том, что на поведение экономического субъекта одновременно воздействуют следующие интегральные поля: 1) глобальное общемировое поле; 2) социетальное экономическое поле с реальной силовой структурой и входящим в его состав субполем экономической культуры; 3) личностное поле, имеющее культурную и лично-ресурсную составляющие; 4) межличностное поле повседневности. Интегральными указанные поля делает возможность координации всех составляющих элементов посредством диалогического взаимодействия с целью сохранения устойчивости и получения синергетического эффекта.
Остановимся вкратце на личностном поле (субъективном поле личности), поскольку в настоящее время социология не слишком внимательна к личностному аспекту, оставляя его изучение психологии. Субъективность личности проявляется в ее повседневном взаимодействии с Другими (другими индивидами), которое является интерсубъективным процессом,
интеракцией, в традиции символического интеракционизма понимаемой как интерпретация объектов. Феменология также исходит из того, что сознание всегда направлено на нечто внешнее. Интерсубъективность создает базу социальной общности. Так, А. Шюц считает личный жизненный мир интерсубъективным жизненным миром, структура которого является общей для всех людей. Интерсубъективность обусловливает возможность диалогического взаимодействия как соотнесения объективного и субъективного на основе пространства (контекстов) общих смыслов.
В целом социальное взаимодействие выступает как интегрирующее начало координации сознания и поведения, непосредственных коммуникаций и опосредованных культурой социальных отношений, объективных и субъективных.
П. Бурдье отводит габитусам роль структурированных структур, одновременно «предрасположенных функционировать как структурирующие структуры, т. е. как принципы, порождающие и организующие практики и представления, которые могут быть объективно адаптированными к их цели...»39. Согласно Бурдье, структуры габитуса лежат в основе восприятия и оценки нового опыта, связывая прошлое с настоящим и будущим, стремясь порождать «разумные» способы поведения и исключить общественно неодобряемые40. Таким образом, по мнению Бурдье, габитус обеспечивает относительную независимость практик от внешних детерминаций ситуации: практики не порождаются ни имеющимися условиями, ни прошлыми условиями, сформировавшими габитус41. Отводя габитусам роль соотнесения прошлых и нынешних условий, он приписывает им парадоксальное свойство — невыбираемый принцип всякого «выбора», обусловленный именно соотношением, по сути дела, особенностей прошлой и нынешней культур.
Действительно, в условиях стабильного общества диспозиции, сложившиеся на основе прошлого опыта и интернализованных ценностей, предпочтений и приоритетов культуры (социальные и индивидуальные установки), более или менее точно воспроизводят привычные типы восприятия и стратегии действий, обеспечивая тем самым трансляцию практик во времени. В переходных же обществах соотнесение «двух состояний социального мира» — того, в котором формировался габитус и того, в котором он реализуется, — требует рационального выбора. И чаще всего в осложненной социально-экономической ситуации осуществляется тот вариант, который (в жестких условиях) позволяет выжить или (в более мягких условиях) сэкономить жизненные силы, быстрее добиться успеха, победить в конкурентной борьбе — здесь уже играют роль личностные особенности. Это и позволяет исследовать концепция экономической культуры в контекстных рамках экономической социологии.
1 Цит. по: Медведев В. А. Развитие современной социологии: Проблема парадигмального синтеза // Материалы научно-практической конференции 16-17 ноября 2007 года / Отв. ред. Ю. В. Асочаков. СПб., 2007. С. 68.
2 См., например: Джонсон Т., Дандекер К. Теоретическая социология: Условия фрагментации и единства // THESIS. 1993. T. 1. № 1; ЛуманН. Почему необходима «системная теория»? // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994; Поппер К. Логика социальных наук // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М., 2000; Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб., 2002; Тернер Д. Аналитическое теоретизирование // Теоретическая социология. Антология: В 2 ч. М., 2002. Ч. 1.
3 БорН. Избр. научные труды: В 2 т. М., 1971. Т. 2.
4 Медведев В. А. Указ. соч. С. 46.
5 Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций: Курс лекций. СПб., 2006. С. 12.
6 Иванов О. И. От комплексной социальной онтологии к комплексному социальному знанию // Материалы научно-практической конференции 16-17 ноября 2007 года. С. 42.
7 Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С. 10.
8 ТощенкоЖ. Т. Метаморфозы общественного сознания: Методологические основы социологического анализа // Социологические исследования. 2001. № 6. С. 12.
9 Ядов В. А. Указ. соч. С. 12.
10 Штомпка П. Теоретическая социология и социологическое воображение // Социологический журнал. 2001. № 1.
11 Ядов В. А. Указ. соч. С. 19.
12 Там же. С. 23.
13 ИвлеваГ. Трансформации экономической системы: Обзор концепций и контуры общей теории // Общество и экономика. 2003. № 10. С. 10.
14 Васин С. М. Трансформационные и деформационные процессы в экономических системах // Проблемы современной экономики. Евразийский международный научно-аналитический журнал. 2005. № 3/4 (15/16). С. 89.
15 Матурана У., Варела Ф. Древо познания / Пер. с англ. Ю. А. Даниловой. М., 2001.
16 Луман Н. Эволюция / Пер. с нем. А. Антоновского. М., 2005.
17 См., например: Коулман Д. С. Экономическая социология с точки зрения теории рационального действия // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики / Сост. и науч. ред. В. В. Радаев.
М., 2004.
18 НемировскийВ. Универсумная парадигма: Российский социокультурный контекст // Социология на пороге XXI века: Новые направления исследований / Отв. ред. С. И. Григорьев, Ж. Коэнен-Хуттер. М., 1998. С. 216.
19 Шарден Т. де. Феномен человека. М., 1987. С. 80.
20 Там же. С. 136-137.
21 БуреньВ.М. Жизнь и форма // Природа и дух: Мир философских проблем: Учеб.-науч. пособие: В 2 кн. / Под ред. В. Л. Обухова. СПб., 1995. Кн. 1. Человек в мире и мир человека. С. 24.
22 Евстигнеева Л. П., Евстигнеев Р. Н. От стандартной экономической теории к экономической синергетике // Вопросы экономики. 2001. № 10.
23 Эволюцию мы понимаем как один из видов субстанциальных или функциональных преобразований, к которым также можно отнести развитие и конструирование.
24 Шарден Т. де. Указ. соч. С. 80.
25 Там же. С. 136-137.
26 Там же. С. 124.
27 Дубров А. П., Пушкин В. Н. Парапсихология и современное естествознание. М., 1990. С. 24.
28 Там же. С. 254.
29 Харитонов С. В. Проявление космического закона в психике человека: Синергетический подход к классификации психических потребностей. СПб., 2000. С. 39.
30 Симонов П. В. Условные реакции эмоционального резонанса у крыс // Нейрофизиологический подход к анализу внутривидового поведения / Отв. ред. П. В. Симонов. М., 1976. С. 23.
31 Харитонов С. В. Указ. соч. С. 39.
32 Там же. С. 23.
33 Иванов О. И. Указ. соч. С. 42.
34 ИонинЛ. Г. Социология культуры: Путь в новое тысячелетие. М., 2000. С. 20.
35 КаганМ. С. Философская теория ценности. СПб., 1997. С. 172-173.
36 БурдьеП. Структура, габитус, практика // Он же. Практический смысл: Пер. с фр. / Отв. ред. Н. А. Шматко. СПб., 2001; Луман Н. Эволюция...
37 Бурдье П. Указ. соч. С. 102.
38 Луман Н. Эволюция. С. 11.
39 Бурдье П. Указ. соч. С. 102.
40 Там же. С. 108.
41 Там же. С. 109.
