CC BY
100
Б.
ОТЕХНОЛОГИИ И ОБЩЕСТВО: ОБЗОР ПУБЛИКАЦИЙ СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ОБЛАСТИ STS1
Петр Сергеевич Кус-
лий - кандидат философских наук, научный сотрудник сектора социальной эпистемологии Института философии РАН. E-mail: [email protected]
Статья посвящена обзору новейших публикаций в журнале «Science, Technology and Human Values», посвященных теме «Биотехнология и общество». В рассматриваемых статьях связь биотехнологии и биомедицины, с одной стороны, и общества - с другой, исследуется в перспективе так называемых science and technology studies (исследований науки и общества), одного из наиболее популярных подходов к социальному осмыслению естественных и гуманитарных наук. В обзоре помимо изложения содержания статей, посвященных указанной проблематике, также формулируются некоторые соображения критико-методологического характера относительно исследовательского аппарата современной социальной философии науки.
Ключевые слова: STS, наука, общество, социальная эпистемология, «Science, Technology and Human Values».
IOTECHNOLOGY AND SOCIETY: AN OVERVIEW OF PUBLICATIONS OF CONTEMPORARY STUDIES IN STS
The article presents an overview of publications devoted to biotechnology and society which appeared in the journal "Science, Technology and Human Values" during the last three years.
Key words: biotechnology, society, biomedicine, STS, science, social epistemology, "Science, Technology and Human Values".
Как естественные, так и гуманитарные науки, направленные, как часто считается, на поиск истины, являются также организованными, т.е. институционализированными видами общественной деятельности, реализуемыми сообществами людей и существующими и регулируемыми в контексте социальных, экономических, политических, этических, культурных факторов. Для того чтобы работала одна лаборатория, нужна целая система общественных институтов, создающих условия для существования лабораторий, обеспечивающих их квалифицированными сотрудниками, финансированием, возможностями дальнейшего использования результатов, получаемых в рамках лабораторного исследования. Поэтому немаловажной частью философско-научного анализа оказывается исследова-
1 Подготовлено при поддержке РНФ, проект № 14-18-02227 «Социальная философия науки. Российская перспектива».
Petr Kusliy - Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences.
Vista 107
ние социальных составляющих существования науки в обществе, влияния этих составляющих на работу ученых, иных способов взаимодействия науки и общества.
Одним из лидирующих или, по крайней мере, наиболее развитым из современных направлений по систематическому осмыслению естественных и гуманитарных наук как социального и культурного феномена являются современные исследования в области науки и техники (science and technology studies - STS). Эти исследования, как отмечает И.Т. Касавин [Касавин, 2014], «представляют собой растущую область, включающую весь спектр дисциплин социальных и гуманитарных наук для изучения того, как наука и техника, с одной стороны, и наше общество, политика и культура - с другой, взаимно формируют друг друга».
Данной публикацией мы хотели бы начать серию тематических обзоров содержания ведущих международных журналов, специализирующихся в области STS, чтобы не только познакомить наших читателей с общими направлениями мировых социально-культурных исследований науки и техники, но и по возможности продемонстрировать те специфические характеристики, которыми эти исследования обладают в плане как тематической ориентированности, так и общей методологической установки. Одна из наших главных целей -показать привлекательность этого направления исследования и его доступность для развития с помощью отечественной философско-на-учной школы и во внутрироссийской среде, и на мировой арене.
Предлагаемый вниманию читателей обзор посвящен социальным исследованиям биологии и биотехнологии: их предмету исследования, особенностям социального контекста существования, этическим вопросам, возникающим в рамках развития науки о жизни, и другим темам. Обзор сделан по материалам ведущего журнала в данной области "Science, Technology and Human Values" за последние три года.
Даже то предварительное погружение в проблематику STS, которое предлагает данный обзор, может продемонстрировать некоторые характерные особенности, присущие данной дисциплине. Как уже следует из самого названия журнала, в фокусе публикуемых в нем текстов оказываются научно-технические дисциплины в перспективе их общественной востребованности, их связей с более широким общественным контекстом и влияния на этот контекст. Так, практически в каждой из рассматриваемых статей указываются те более или менее масштабные образы или, как их называют исследователи STS, фантазии (imaginations), которые существуют в обществе относительно ценностей, целей и перспектив его развития и которые сопутствуют становлению и развитию современных биотехнологий. Исследователи, работающие в парадигме STS, рассматривают эти образы как
^ неотъемлемый аспект в процессе генерации научного знания и анали-
зируют вопросы современной бионауки вкупе с вопросами их морального, экономического, политического и культурного контекста. Методология современных исследований в области STS также основана на ставших уже классическими и хорошо знакомых отечественному философскому сообществу работах Д. Блура, М. Фуко, Г. Баш-ляра, Ж. Бодрийяра, Б. Латура, других социологов науки, философов и антропологов.
Несмотря на крайне солидный статус журнала в международных базах данных, публикуемые в нем материалы нередко выдают совсем молодой возраст дисциплины социального анализа науки и техники и существующую в ней, но, по-видимому, до сих пор до конца не реализованную претензию на статус самостоятельной научной дисциплины. Материалы, публикуемые в "Science, Technology and Human Values", в отличие от текстов старых и хорошо известных широкому кругу читателей изданий оформлены по самым новейшим требованиям рейтинговых агентств, а их авторы обильно цитируют своих коллег, а также то и дело отпускают замечания о том, что такая-то проблема уже исследована STS-теоретиками, а по такой-то проблеме вышло столько-то работ в области STS.
Нередко содержание публикуемых материалов является скорее описательным (обзорным), чем объяснительным по своему стилю: STS-теоретики наблюдают за теми из протекающих в естественных и гуманитарных науках процессов, которые интересны именно им вследствие специфики их исследовательской установки. При этом не всегда понятно, что помимо простого наблюдения за факторами, не вполне имеющими отношение к непосредственной деятельности ученых, готовы предложить теоретики STS: какие аналитические приемы и с какой целью используются, каковы окончательные результаты и какова «прибавочная стоимость» или, иными словами, реальный вклад этих исследований в наше понимание общества и той роли, которую в нем играет наука? На эти и многие другие вопросы STS-ис-следователи дают свои собственные ответы, некоторые из которых мы попытались зафиксировать в настоящем обзоре. Однако на большую часть подобных вопросов читателю, по-видимому, придется ответить самому. Мы же лишь надеемся, что сможем дать ему материал для выработки основательной установки по данному вопросу.
Многие статьи последних лет посвящены той, по мнению STS-ис-следователей, неразрывной связи, которая существует между сферой социального и наукой. Статья Мартина Пикерсгилла (Университет Эдинбурга, Великобритания) «Взаимодействие науки, этики и эмоций» (Co-production of Science, Ethics, and Emotion), опубликованная в № 6 за 2012 г., посвящена взаимодействию и взаимному влиянию биомедицины и этики в области нейрофизиологии на материале исследования нескольких научных групп, специализирующихся в об-
И
■н
ласти нейровизуализации (neuroimaging). Автор не согласен с расхожим мнением о том, что научное исследование осуществляется вне зависимости от общественных и этических норм, ценностей и прочих аспектов социального контекста и что биоэтика и этика науки в целом должна иметь дело с вопросами скорее оценки результатов научной деятельности, чем ее непосредственной реализации. Поэтому он пытается выявить вненаучные нормы, которые оказывают влияние на действия ученых и тем самым могут влиять на научный результат. В качестве девиза своей исследовательской парадигмы автор приводит следующее высказывание одного из своих коллег - исследователей в области STS: «Взаимодействие (co-production) - это сокращенное обозначение предположения, согласно которому все те способы, с помощью которых мир (природа и общество) превращается в часть нашего знания и мы его репрезентируем, неразрывно связаны с формами нашей жизни в этом мире. Знание и его материальное воплощение суть продукты общественной работы и конститутивных форм общественной жизни» (P. 581).
Задачу обнаружения взаимосвязей между бионаукой и этикой М. Пикерсгилл решает посредством социологического исследования и опросов ученых относительно этических аспектов их профессиональной деятельности и той меры, в какой они оказывают на нее влияние. При этом речь идет не просто о вопросах этики в понимании философами морали, но в более общем смысле о тех поведенческих нормах, которые регулируют действия ученых во время их работы в лаборатории. Исследование затрагивает три области: международное сотрудничество, вопросы конфиденциальности и общественно значимые следствия научной деятельности ученых. В рамках исследования отобранным ученым предлагалось высказываться по вопросам этики и прочих поведенческих норм, которыми они руководствуются в своей работе.
Так, аспектами, которые, по мнению автора, реально влияют на деятельность ученых, становятся поиски участников экспериментов по нейровизуализации. Зачастую оказывается, что люди не склонны участвовать в этой работе и их приходится заинтересовывать разными способами, в том числе и материально. А поскольку материальное вознаграждение за участие не всегда возможно прописать официальным образом, ученые встают перед необходимостью прибегать к разного рода ухищрениям и неоднозначным формулировкам. Эти «трюки», как пишет автор, занимают немалую часть их профессиональной деятельности и оказывают влияние на ее организацию.
Иные проблемы этического характера, как показывают опросы, проведенные автором, возникают при международном взаимодействии. Само различие в нормах вызывает дискомфорт в работе и требу-
^ ет дополнительных усилий от ученого. Причем, как указывает автор,
это имеет место при совместной работе с коллегами из «более или менее этических стран» (США и Китай соответственно) (P. 585).
Более существенные морально-этические проблемы возникают у ученого при незапланированном обнаружении у участника эксперимента признаков того или иного заболевания. Ученый вынужден сохранять конфиденциальность и не сообщать ни участнику, ни его родителям (если речь идет о ребенке) об обнаруженных признаках. Подобные случаи, по отзывам ученых, представляют собой наиболее сложные аспекты их работы. Правда, как следует из статьи, здесь не подразумевается сокрытие от человека существующей для него угрозы, а просто невозможность обсуждать с ним (или его родителями) обнаруженное до тех пор, пока оно не будет исследовано другими компетентными и независимыми инстанциями.
В общем, по мнению автора, проведенная им серия опросов позволяет говорить о том, что существующие нормы или режимы нормативности, включающие в себя как отношения внутри коллектива ученых, так и их взаимодействие с людьми вне этого коллектива, существенно влияют на их научный результат. В заключение автор пишет: «Производство знания может в известной степени пониматься как результат (outcome) "этических" взаимодействий ученых со своими коллегами внутри лаборатории, где они работают, а также с теми, кто принимает участие в их исследованиях» (P. 598). Обращает на себя внимание, что, делая подобные заключения о влиянии этических аспектов на конкретные научные результаты, автор использует обороты типа «arguably», «to some degree» и т.п. Быть может, это отчасти связано с тем, что даже в приводимых им высказываниях участники опроса указывают, что описываемые трудности не влияли на содержание работы, а скорее были побочными аспектами этического характера, которые требовали от них затраты дополнительных ресурсов для осуществления полноценной научной деятельности.
Связь этики и социального, по мнению STS-исследователей, оказывается не только внутренней (как это было продемонстрировано на примере рассмотренной статьи), но и внешней. Социальный, экономический и политический контексты существования научных дисциплин всегда должны учитываться в рамках социального анализа научного познания. Так, статья Кина Берча (Университет Йорка, Канада) и Дэвида Тайфилда (Университет Ланкастер, Великобритания) «Теоретизация биоэкономики: биостоимость, биокапитал, биоэкономика или что еще?» (Theorizing the Bioeconomy: Biovalue, Biocapital, Bioeconomics or... What?), вышедшая в № 3 за 2012 г., посвящена социальному анализу того пространства, в котором существует и в рамках которого должна рассматриваться современная биоэкономика, т.е. новая экономическая формация, появляющаяся в результате
И
■н
развития наук о жизни и довольно часто попадающая в фокус внимания социальных исследователей науки и технологии.
В рамках достаточно большого числа работ в области STS достижения современной биологии и наук о жизни в целом рассматриваются как основания для появления нового общественного уклада. Эта перспектива имеет под собой не только теоретические основания, но и ряд конкретных мер, реализуемых в пространстве Евросоюза. Эти меры связаны с попытками регулирования в области развивающейся индустрии биопродукции, в частности той, что способствует продлению жизни. Новая политико-экономическая формация, по словам авторов, постулированная в современных STS-исследованиях и обсуждаемая в них же, эксплицируется в рамках коллективного процесса переработки или адаптации стандартного марксистского политэконо-мического терминологического аппарата для новых реалий. Авторы считают, что в распространенных сегодня описаниях изобилует приставка био-, даже там, где ей, казалось бы, и не место. Так, в оборот активно вводится понятие биостоимости (biovalue). Предполагается, что биоэкономика обусловливает получение прибыли в биостоимости человеческого благосостояния (margin of biovalue from human well-being). Здесь же используются термины «витальность» и одновременно «биоматериал» как товар в рамках биоэкономики. В логике данного понятийного поля начинают говорить об избытках витальности и жизни вообще.
Авторы статьи обвиняют плеяду, по-видимому, влиятельных в данной области STS-исследователей в некорректном использовании марксистской терминологии и задаются вопросом о том, неужели те экономические отношения, которые возникают в результате становления и развития биопромышленности, оказываются столь новыми, что не могут обсуждаться в рамках стандартного политэкономиче-ского анализа. На этот вопрос они отвечают отрицательно и критикуют своих коллег-исследователей за недостаточную, по их мнению, компетентность. Центральным пунктом их критики является указание на то, что «витальность» не может быть одновременно в избытке и оказываться доступной в результате покупки товаров, созданных для ее обеспечения: если она в избытке, то откуда тогда спрос на нее и соответственно на товары, обеспечивающие доступ к ней? Сами же биоматериалы, по мнению авторов, т.е. фрагменты ткани и т.п., не могут обусловливать стоимость, ибо стоимость зависит от затраченного труда, который в рамках современной экономики преимущественно оказывается трудом умственным. Авторы пишут: «Именно знание и высококвалифицированный труд (интеллектуальный труд) требуются для трансформации таких фрагментов в товары, которые обладают стоимостью, что означает нерелевант-
^ ность приставки био-. С большим успехом здесь можно использо-
вать понятие знания-стоимости (knowledge value), ибо именно знания создают релевантную стоимость, а не сами фрагменты ткани» (P. 308).
Для понимания специфики того, что называется сегодня биоэкономикой, авторы считают центральным понятие активов (assets), которые представлены соответствующим знанием. Современные экономические режимы (очевидно, западные) они называют режимами рантье, потому что в них, и биоэкономика оказывается здесь иллюстративным примером, осуществляется присвоение (appropriation) стоимости, созданной в другом месте (например, на китайских фабриках).
По мнению авторов, в будущих исследованиях биоэкономики в рамках STS следует отказаться от «фетишизации» приставки био- и некорректного употребления марксистского понятийного аппарата, а сконцентрироваться на исследовании трех аспектов политической экономии в современных науках о жизни: 1) специфическая роль труда не может не учитываться, а его ценность не должна принижаться; 2) необходимо учитывать ту среду, в которой биоэкономики возникают, и их природу как изначально ориентированные на эксплуатацию имеющихся активов, в том числе интеллектуальных; 3) рынок для биоэкономики является не просто классическим рынком спроса и предложения, а во многом зависит от тех образов, которые конструируются в обществе, придают этому рынку общественную значимость и тем самым его поддерживают. Таким образом, общественная оценка и общественные ожидания оказываются, по мнению авторов статьи, одним из центральных аспектов, характеризующих ту экономическую формацию, которая возникает по мере становления биологической промышленности.
Описанные выше образы и фантазии, существующие в обществе, параллельно с развитием биотехнологии исследуются в целом ряде статей, из которых особенно хотелось бы выделить три следующие.
В статье «Разновидности биосоциального воображения: переформулировка ответов на вызовы со стороны изменения климата и сопротивления антибиотикам» (Varieties of Biosocial Imagination: Reframing Responses to Climate Change and Antibiotic Resistance), напечатанной в № 4 за 2012 г. (P. 447-469) ее авторы Ник Ли (Университет Уорика, Великобритания) и Джоанна Мотцкау (Открытый университет, Великобритания) исследуют существующие образы или фантазии (imaginations), связанные с развитием бионауки и биотехники и их воздействием на общество, а также роль последнего при решении проблем биосоциального характера. Более конкретно, в статье изучаются способы решения двух проблем мирового сооб-
И
■н
щества: изменения климата и распространяющейся сегодня идеи о сопротивлении вредоносных бактерий воздействию антибиотиков, что делает последние менее эффективными или совсем не эффективными. Данные проблемы, как показывают авторы, оказываются в центре целого кластера проблем организации современного общества и его способности реагировать на глобальные биологические вызовы.
Стратегии объяснения сферы биосоциального в современном обществе, по мнению авторов, могут быть разделены на два основных типа: антропоцентрический и антропоморфный. Именно исходя из них современное общество пытается решать возникающие биосоциальные проблемы. Антропоцентрические фантазии представляют собой общую идеологическую и ценностную установку, согласно которой человеку отводится особая роль в мире, а его способности к намеренному действию придается ключевое значение в решении таких проблем, как распространение вирусов или глобальное потепление. Антропоморфные социальные фантазии или образы ориентированы на управление комплексными биосоциальными процессами, причем авторы проводят аналогию между этими процессами и опытом человеческой жизни, приписывая тем или иными событиям наличие центров моральной или причинно-следственной ответственности (Р. 449).
При всей абстрактности подобных различий их суть сводится к тому, что как первые, так и вторые (пусть и по разным основаниям) все же сходятся в том, что человечество несет ответственность за противодействие биосоциальным угрозам, с которыми оно сталкивается, и это противодействие должно осуществляться посредством намеренных действий, ориентированных на решение той или иной проблемы.
Однако опыт решения проблем биосоциального характера показывает: специфика проблематики такова, что люди оказываются лишь одними из многих других акторов и поэтому не всегда достигают поставленных целей. В качестве иллюстрации авторы приводят исследование М. Фуко об истории противодействия европейцев угрозе голода из-за неурожаев. Сначала неурожаи и следующий за ними голод рассматривались как божья кара, и люди стремились бороться с проявлениями греха, порождавшими, по их мнению, эту кару. Так, запасы или излишки зерна, которые сохранялись для возможного получения прибыли и действительно могли бы использоваться в качестве источника продовольствия в голодные времена, рассматривались как проявления греховной алчности и с ними велась борьба. Однако когда территории начинали более или менее организованно бороться с такими биосоциальными угрозами, как голод, на уровне существую-
^ щей власти, становилось понятно, что принимаемые в рамках этой
борьбы меры не стимулировали увеличения пахотных площадей. Реальный положительный сдвиг, по мнению Фуко, произошел, когда стало понятно, что «прямые» средства борьбы с жадностью не помогают. Для того чтобы эффективно защититься от голода, нужно использовать алчность фермеров и, вводя законы, позволяющие им получать прибыль и тем самым поощряющие их алчность, обеспечивать достаточные запасы зерна.
Данный пример авторы статьи используют для проведения важной аналогии: в биосоциальной сфере прямые действия не всегда способствуют решению проблемы. В сфере биосоциальных проблем прямые намеренные действия «преломляются» и их эффективность снижается. Примерами такого преломления намеренных действий в сфере биосоциального является использование ископаемого топлива для улучшения жизни людей, которое в результате привело к возникновению угрозы для их жизни; попытки организовать согласованные международные действия по противодействию изменениям климата натолкнулись на политическое сопротивление разных центров; применение антибиотиков для лечения опасных заболеваний способствовало мутации вирусов и эволюции их способности противостоять воздействию антибиотиков.
Подобные примеры нужны авторам для того, чтобы продемонстрировать необходимость иного подхода к действиям в сфере биосоциального, подхода, который использовал бы иные критерии оценки роли человека в мире и последствий его действий. Существующие в обществе образы (фантазии) относительно намеренных действий следует, по их мнению, изменить. Описанное выше преломление должно рассматриваться не как недостаток, а скорее как норма для действий в сфере биосоциальных процессов. Человек не может полностью влиять на эту сферу и должен верно оценивать степень своего влияния. Именно это поможет выбирать более правильные и сбалансированные стратегии.
Авторы считают, что даже вопрос о решении такой проблемы, как угроза вирусов, следует рассматривать в более широком социальном контексте, а не в сугубо биомедицинском ракурсе. Они приводят несколько неожиданный пример опыта постсоветской пенитенциарной системы, в которой имело место распространение туберкулеза. Решать такую проблему можно было бы, например, обеспечив заключенных дорогостоящими медицинскими препаратами, но решение могло быть найдено и в социальной составляющей проблемы: «Ключевым фактором... стал сбой в системе мониторинга туберкулеза и использования программ, существовавших в советскую эпоху. И этот сбой был не случайным, а произошел в результате перетекания общественных фондов в офшоры, обусловленного экономическими и социальными отношениями, возникшими после
И
■н
коммунизма. Конкретные индивиды (политики, представители олигархического класса) принимали решения, приводившие к тому, что определенные слои населения оказались унижены (immiserated) и лишены права на здоровье» (P. 458). Патогенность, заключают авторы, не может быть сокращена одним-единственным причинно-следственным фактором, ибо она порождена многочисленными изменяющимися отношениями.
Глобальное изменение климата также, по мнению авторов, является примером систематического преломления намеренных действий в рамках антропоцентристской установки. Изменение климата не следует рассматривать как проблему, с которой нужно пытаться бороться. Общества должны извлечь урок из своей уже фактической неспособности к организации и адресному воздействию на эту проблему. Следует отыскивать непрямые способы сосуществования с фактом этого изменения, опираясь на стратегии, согласно которым изначальное намеренное действие, решающее ту или иную проблему в биосоциальной области, невозможно.
В изменении отношения к природе биосоциального и отказе от человекоцентристской позиции и заключается, по мнению авторов, главная альтернатива для тех биосоциальных образов, которые существуют в современном обществе.
Статья М. Моррисона (Университет Йорка, Великобритания) и Л. Корнипса (Университет Маастрихта, Нидерланды) «Исследование роли интернет-провайдеров специализированных новостей биотехнологии в инновационной экономике» (Exploring the Role of Dedicated Online Biotechnology News Providers in the Innovation Economy), вышедшая в № 3 за 2012 г., посвящена, собственно, тому, о чем заявлено в ее названии, а более конкретно тому, как именно конструируются с помощью новостных ресурсов образы инновационной биотехнической экономики в сознании людей.
Техно-научные проекты со времен своего появления сопровождались представлениями, образами или даже мечтой о будущем, которое наступит при их претворении в жизнь. Указывая на такую неразрывную связь между развитием науки и технологии, с одной стороны, и конструированием образов будущего общества - с другой, авторы статьи отмечают, что современный этап научно-технического развития все же отличается от более ранних этапов именно потому, что сегодня эти образы уже не просто служат фоном внедрения тех или иных инноваций, а включаются в выкладки по стратегическому планированию развития на уровне высокопоставленных регуляторов. Иными словами, неотъемлемой частью развития и внедрения научно-технологического продукта оказывается создание соответствую-
^ щих общественных ожиданий или запроса на этот продукт.
Сегодня, как указывают авторы, и особенно это проявляется в сфере биомедицины, большое количество инновационных проектов реализуется именно в рамках так называемых стартапов или фирм, возникающих на базе тех или иных университетских проектов, основанных на конкретных открытиях ученых университета. Эта специфика в немалой степени оказывается причиной того, что принципы инвестирования в указанной сфере отличаются от принципов, принятых в иных сферах экономики: компании для инвестирования выбираются не по прошлым показателям стабильности и даже не всегда по результатам на текущий момент времени, а исходя из представлений о будущих прибылях, которые могут стать реальностью в случае успеха предлагаемого научного проекта и его правильной рецепции обществом: «Современная индустрия биотехнологий может быть охарактеризована понятием "двойного обещания", в котором стоимость неосязаемого научного знания, существующего в настоящем, тесно переплетена как с прогнозируемой общественной выгодой, которая, как предполагается, должна возникнуть вместе с новой технологией, так и с обещанием будущего экономического роста и повышения дохода на единицу вложенного спекулятивного капитала» (Р. 264).
Чтобы понять динамику этой индустрии обещаний и ожиданий, которая работает в тандеме с индустрией новых биотехнологий, авторы предлагают исследовать те механизмы коммуникации, в рамках которых конструируются такие общественные обещания и создаются соответствующие нарративы.
Предметом своего исследования они делают работу организаций, «продающих эти ожидания», т.е. агентств, специализирующихся на новостном контенте сферы биотехнологий и обслуживающих только узкий круг заинтересованной аудитории. По мнению авторов статьи, эти агентства в полной мере участвуют в формировании соответствующего сегмента рынка. Они не создают новые истории, а, опираясь на открытую информацию, преподносят их на своих страницах в «нужной упаковке», ориентированной на формирование у потребителя определенных фантазий относительно того общественно-экономического уклада, в котором тот или иной производимый продукт будет пользоваться высоким спросом, играть в жизни общества важную роль и приносить его производителям и продавцам большие прибыли. По мнению авторов, эти агентства не дословно пересказывают информацию, получаемую, например, из пресс-релизов компаний и других открытых источников, и именно поэтому могут рассматриваться как неотъемлемые участники процесса производства соответствующего продукта (коль скоро антураж социальных ожиданий оказывается неотъемлемой частью его правильного позиционирования и дальнейшего развития).
И
■н
и
■н
В статье представляют результаты проведенного авторами case-study по мониторингу деятельности двух таких агентств и опубликованным этими агентствами текстам в области регенеративной медицины. Целью case-study было изучение тех механизмов, с помощью которых создаются указанные образы. Основной единицей производимого такими компаниями информационного продукта являлись короткие новостные заметки, подобные следующей:
Оказалось, что новая терапия, проводимая после пересадки стволовых клеток, соответствует ожиданиям и вылечивает большой процент пациентов, страдающих болезнью Крона. По словам руководителя небольшой клинической лаборатории, этот прорывной подход сможет привести либо к полному излечиванию, либо к восстановлению на длительный срок примерно половины пациентов, применяющих терапию (P. 269).
Авторы проводят анализ и применяют стандартные и новаторские риторические приемы и так называемые уловки теории аргументации при составлении и публикации подобных сообщений. Они рассматривают не только положительные сообщения, но и сообщения о неудачных проектах, которые, например, в итоге не смогли пройти окончательное тестирование. В подобных сообщениях они не находят ничего, что говорило бы об ответственности агентств за «нереализованное ожидание», сформированное при их участии в отношении той или иной технологии.
Результатом case-study оказывается вывод о том, что эффект от деятельности этих поставщиков новостей в области биотехнологии может быть трояким и должен оцениваться в контексте более общего инновационного нарратива, господствующего в обществе. Первым эффектом оказывается обусловливаемая деятельностью этих агентств интенсификация и распространение в обществе конкретных ожиданий или образов от возможного появления и внедрения той или иной технологии или продукта. Второй эффект заключается в деятельности этих агентств по созданию новостных волн, т.е. ажиотажа вокруг какого-то конкретного продукта. Наконец, третьим и, по-видимому, наиболее важным, с точки зрения авторов, эффектом является формирование в обществе линейного представления о появлении и развитии продуктов биотехнологической индустрии, которое не отражает реальной многоуровневой и разносторонней природы научно-технических и общественных взаимодействий, обусловливающих появление биотехнологического продукта, но способствует такой подаче информации, которая оказывалась бы наилучшим образом доступной для восприятия потенциальными инвесторами.
Статья «Классификация, конструирование и идентификация жизни: стандарты как трансформации "биологического"» (Classifying,
Constructing, and Identifying Life: Standards as Transformations of "The Biological"), написанная коллективом из семи авторов из разных университетов Великобритании и вышедшая в № 5 за 2013 г., посвящена исследованию вопроса о том, насколько образы, сопутствующие развитию биотехнологий, оказываются удачными для применения учеными в их реальной научной практике, а также тому, что природа предмета исследования современной биологии оказывается погруженной в социальность, что демонстрируется на примере исследования опыта стандартизации в указанной сфере.
Важным различием, которое проводят авторы, становится различие между жизненными формами и формами жизни. Жизненные формы - это организмы, т.е. материально воплощенные единицы витальности, тогда как формы жизни - это культурные, социальные, символические и прагматические способы мышления и действия, которые способствуют организации человеческих сообществ. Именно в перспективе этой дихотомии они рассматривают три case-study попыток привнести стандартизацию в сферу современной биологии.
Относительно понятия стандартизации они указывают, что разного рода стандарты в области биологии имплицитно или эксплицитно обусловливают трансформации в современной биомеди-кализации, биотехнологии, биоэкономике, биокапитале и биоэнергетике. Однако при этом предмет исследования биологии не имеет главного, что необходимо для стандартизации, - единого неизменного атрибута, который можно было бы назвать исходным биологическим. Социальные исследования стандартов показывают, что соответствующие отрасли конкретных наук в них нуждаются для своего дальнейшего развития, однако попытки их ввести систематически сталкиваются с сопротивлением того, что авторы называют «режимами внедрения» (regimes of engagement) или, иначе, социальным порядком.
В статье обсуждаются три попытки введения стандартов в биологии, которые, по мнению авторов, демонстрируют столкновения между видами жизненных форм и форм жизни, с одной стороны, и режимами внедрения, в рамках которых создаются стандарты, -с другой. Стандартная проблема таксономии, как указывают авторы, заключается в специфике той метафизики, которая должна быть ей присуща: она, с одной стороны, должна собирать воедино множество различных вариаций, а с другой - обеспечивать доступность этой таксономии для эффективного использования обществом.
В качестве первого примера рассматривается канадский проект BOLI, развивавшийся в начале 2000-х гг. и ориентированный на создание общей таксономии всего живого. Ключом к ее созданию стал фрагмент гена (648 base pairs of the mitochondrial cytochrome oxidase
И
■ H
I (COI) gene), который проявлял дифференциацию, согласующуюся с существующими различиями между видами животного мира. В 2003 г. в рамках этого проекта было объявлено, что «генетические штрихкоды» находятся в каждой клетке (P. 705). Создатели проекта ориентировались на создание единой базы данных, открытой для широких слоев заинтересованного населения. Этому сопутствовали многочисленные образы, конструируемые идеологами проекта относительно того «радужного» будущего, которое наступит, когда эта база обретет широкое применение как внутри, так и за пределами сферы биотехнологии.
Однако жизнь данного проекта оказалась недолгой. В довольно скором времени выяснилось, что закономерности, срабатывавшие при систематизации животного мира, уже не давали столь положительного результата при попытках систематизации растительного мира. Растения сопротивлялись единой таксономии. Сконструированная база данных также испытала на себе следствия проблем построения единой таксономии всего живого: нюансы, которые необходимо было учитывать при внесении информации в эту базу, были столь сложными, что ее реальное повсеместное использование перестало выглядеть возможным даже в рамках теоретических выкладок. А все попытки упростить устройство каталога оказывались компромиссами, подрывавшими информативность всего проекта.
Другим проектом по стандартизации в сфере биологии стал так называемый проект биокирпичей (BioBricks), разрабатывавшийся в начале 2000-х гг. в лабораториях Массачусетсского технологического института. Этой идее, как пишут авторы, сопутствовала биосоциальная фантазия, в которой биология находилась в едином сплаве с инженерией. Проект подразумевал стандартизацию интерфейсов последовательностей ДНК (DNA sequences), кодировавших определенные функции, с тем чтобы те могли впоследствии с легкостью сочетаться друг с другом (P. 709). Предполагалось, что биокирпичи позволят биологам «строить» то, что им нужно, из биологического материала с минимальными издержками на те или иные различия в материале. Проект предполагал создание таких биокирпичей всеми, кто в нем участвовал, и обмен ими. Была также создана соответствующая база данных для указанного обмена.
Однако параллельно росло и число критиков данного проекта, одним из важных аргументов которых стало разветвление форматов составления биокирпичей, что постепенно привело их к несовместимости друг с другом. Появление целых коллекций несовместимых биокирпичей подточило основание самой идеи. Сегодня, как пишут авторы статьи, результатами этой работы часто пользуются студенты в рамках обучающих проектов или специализированные группы типа «сделай сам». Однако широкого применения среди ученых данная
идея не нашла. По мнению авторов статьи, специфика биотехнологии такова, что введение в ее сферу подобного стандарта дестабилизирует эту дисциплину как своеобразную форму жизни современного общества.
Третьим проектом, который исследовали авторы, стал так называемый проект PRIDE (Proteomic Identification), направленный на стандартизацию процесса идентификации белков. Авторы довольно подробно описывают сложности, связанные с неоднозначностью процесса идентификации. Они указывают, что хотя проект имел ряд удовлетворительных результатов, полноценного успеха он достиг только после того, как обращение к базе, построенной в рамках этого проекта, стало обязательным требованием для публикации в ведущих журналах по биологии, причем как специальных, так и более популярных, в том числе в журнале «Science». Статья заканчивается общими выводами о взаимозависимости наук, изучающих жизненные формы, и их собственного статуса как форм жизни в более широком общественном, экономическом и политическом контексте.
Наконец, взаимоотношения науки и общества исследуются применительно к прикладной сфере - возможности влияния научных достижений на общепринятые ценности, в частности ценности демократии и общественного правового эгалитаризма.
Так, в статье «Пересмотр биологического гражданства: использование анализа ДНК иммиграционными властями в Германии» (Biological Citizenship Reconsidered: The Use of DNA Analysis by Immigration Authorities in Germany), вышедшей в № 4 за 2013 г., ее авторы социологи Т. Хайнман и Т. Лемке (из Берлина и Франкфурта соответственно) анализируют идею биологического гражданства, которая долгое время использовалась исключительно в медицинских целях, но в последние годы обсуждается и в сфере вопросов иммиграции и идентичности людей. Авторы указывают на те этические и социальные угрозы, которые может нести активное использование этого понятия в общественной жизни.
Понятие биологического гражданства, как указывают авторы, в исследованиях в области STS впервые обсуждается применительно к случаю пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС и участников ликвидации ее последствий, которые впоследствии обратились за получением гражданства Украины на основании своего биологического или биологически обусловленного статуса людей с лучевой болезнью. Созданный в результате этого прецедента феномен биогражданства исследовался дальше уже на материале законодательства ряда европейских стран, в том числе и Германии, в кото-
И
■н
и
1Н
рой биоинформация активно использовалась не только в медицинских целях (например, для образования сообществ людей со склонностями к тем или иным заболеваниям), но и в иных уже немедицинских целях, например, для восстановления семей или, как было сказано выше, решения вопроса о предоставлении гражданства Германии.
Авторы статьи критически рассматривают два допущения, задавших рамки современным дискуссиям о биогражданстве. Согласно первому допущению, распространение идеи биогражданства способно создать новые транснациональные объединения и тем самым способствовать положительному развитию в обществе. Авторы указывают, что, несмотря на далеко идущие перспективы транснационального характера, сегодня идея биологического гражданства реализуется в рамках внутренней политики национальных государств. Согласно второму допущению, использование данных генетики будет способствовать преодолению в обществе «расовых пережитков прошлого» на уровне законодательств отдельных государств. Это допущение авторы также оспаривают, указывая на то, что столь радужные перспективы вовсе не обязательно могут стать результатом использования генетической информации в социальной и политической сферах общественной жизни.
Открывая новую область БТБ-исследований биогражданства (социальную, а не сугубо медицинскую), авторы пытаются продемонстрировать, что использование ДНК для тестирования отношений родства и тем более отцовства/материнства вводит новое понятие биологической семьи и может стать поводом для необоснованного недоверия к тем, кто претендует на гражданство в порядке восстановления семьи (по не столь биологически фундированным основаниям). Новое понятие биологической семьи вводит двойной стандарт признания групп людей в качестве членов одной семьи и соответственно грозит несправедливыми решениями в вопросах о предоставлении гражданства. Этот двойной стандарт дает несправедливые преференции коренным гражданам по сравнению с иммигрантами. Так, если граждане государства могут использовать целый спектр оснований для признания себя частью той или иной семьи, то иммигрантам придется исходить исключительно из биологического фактора. Авторы также показывают, что использование тестов ДНК в иммиграционном регулировании бывает обращено против отдельных групп иммигрантов. Биологическое знание реализуется в целях ограничения прав на гражданство для выходцев из Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии.
В заключение хотелось бы отметить, что биотехнология хотя и привлекает внимание немалого числа специалистов в области БТБ,
оказывается далеко не главной в спектре проводимых исследований. Есть много других исследований, в частности исследования прямого влияния политической идеологии на принципы регулирования наукой и ее финансирования. Мы надеемся рассмотреть данную проблематику в одном из будущих обзоров.
Библиографический список
KacaBHH, 2014 - Co-production of Science, Ethics, and Emotion.
Theorizing the Bioeconomy: Biovalue, Biocapital, Bioeconomics or... What?
Varieties of Biosocial Imagination: Reframing Responses to Climate Change and Antibiotic Resistance.
Exploring the Role of Dedicated Online Biotechnology News Providers in the Innovation Economy.
Classifying, Constructing, and Identifying Life: Standards as Transformations of "The Biological".
Biological Citizenship Reconsidered: The Use of DNA Analysis by Immigration Authorities in Germany.
M
■ M
