CC BY
22
ИБЛИОТЕКА В УСЛОВИЯХ ЛОКАЛЬНЫХ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ: АДАПТАЦИЯ ИЛИ УЧАСТИЕ? (НА ПРИМЕРЕ РЕФОРМЫ НЕМЕЦКОЙ ОРФОГРАФИИ 1998 ГОДА)
Н. В. Лопатина, Г. А. Хакимова
Московский государственный университет культуры и искусств
Статья рассматривает деятельность библиотек Германии в период реформы немецкого языка 1998 года как пример поведения библиотеки как социального института в условиях локальных социокультурных трансформаций.
Ключевые слова: библиотека, библиотековедение, библиотеки Германии, языковые реформы, реформа немецкой орфографии 1998 года.
The article deals with the German libraries' experience in reform of German spelling 1998 as a case of library's strategy in the local sociocultural transformation.
Key words: library, library science, the reform of spelling, the reform of German spelling.
В современном библиотековедении сформировался значительный интерес к анализу характера функционирования и развития библиотек в условиях глобальных и локальных социокультурных трансформаций. Исследования подобного рода высоко оцениваются, в первую очередь, в силу теоретической значимости результатов ретроспективного и перспективного концептуального моделирования, которые позволяют не только существенно развить историю библиотечного дела, в частности обосновать специфику его современного этапа, но и серьезно обогатить инструментарий библиотековедения. Каким же образом мы можем оценить «практический выход» таких исследований?
Практикоориентированный характер библиотековедения, существенно отличающий его от значительного круга наук социально-гуманитарного цикла, видящих свою миссию лишь в описании окружающей реальности, всегда ориентирует исследова-198 1997-0803 ВЕСТНИК
теля на совершенствование библиотечного дела в русле гуманистических приоритетов и разумного сочетания традиций и новаций. Практикоориентированный анализ функционирования и развития библиотеки в условиях социокультурных трансформаций уже на начальных этапах требует определения целого ряда принципиальных оснований, требующих методологической коммуникации библиотековедения и других наук, с одной стороны, и, с другой стороны, определения своей позиции относительно возможности или невозможности управления глобальными или масштабными социальными и социокультурными процессами.
Исследования глобальных социальных трендов (в частности, глобализации по отдельным аспектам социального развития и информатизации), которые с трудом вписываются в формальные рамки междисциплинарного деления, демонстрируют эпистемологические противоречия между беспрецедент-МГУКИ 4 (48) июль-август 2012 198-203
ным характером масштабных трансформаций как объекта социального управления и несоответствием методологических принципов, лежащих в основе стратегических инициатив. Пример информатизации, ее масштабов, темпов, социальных потребностей ее регулирования, требований сближения теории, методологии и практики управления информатизацией определяют реальность дифференциации и нового типа методологического знания, сглаживающего гносеологические оппозиции. Макроуровни управления информатизацией демонстрируют методологический кризис как на исследовательском уровне, так и на уровне интеграции научного знания, результатов социологических исследований в социальную практику. Модернизация методологии управления информатизации предполагает особого рода бифуркацию в классической гносеологической «линейке» — теория (философия) — методология — методика исследования (эмпирический уровень). Актуальность приобретает особый вектор методологии — методология макроуровней социальной деятельности, что формирует новые форматы взаимодействия науки и практики: быстрое восхождение практики к научным исследованиям, с одной стороны, и интеграция научных исследований в социальную практику, с другой.
Применительно к анализу функционирования и развития библиотеки в условиях социокультурных трансформаций (как глобальных, так и локальных) можно говорить о социальной технологизации и построении банка моделей и типовых стратегий, основанных на синтетической методологии анализа проблемной ситуации и полисистемном подходе, позволяющем рассматривать совокупности социокультурных трансформаций с учетом сложности взаимодействия социальных систем различных уровней и качеств. Г.П. Щедровицкий следующим образом определяет в общих чертах схему полисистемного исследования: чтобы представить какой-либо объект исследования в виде полисистемы, нужно выделить в нем ряд относительно автономных функций и смоделировать вокруг каждого из них соответствующую моносистему. Каждый раз это будут те или иные
идеальные системные объекты. Затем определить формы соорганизации и структурирования их в одно полисистемное целое (3). Преимущество полисистемного исследования развития библиотеки в условиях трансформации заключается в возможности параллельного исследования изменений функционирования различных социальных объектов от макро- до микроуровня, в первую очередь — объектов, не обладающих структурным единством, и выявления при этом одинаковых закономерностей. Конкретизация полисистемного подхода по отношению к библиотеке и регулирования ее развития в условиях глобальных и локальных трансформаций требуют декомпозиции методологических подходов.
Полисистемный подход к управлению функционированием и развитием библиотеки в условиях социокультурных трансформаций позволяет определить многообразие, сложность иерархии и дифференциацию ролей субъектов управления, в том числе выйти за пределы классической «субъект-объектной» и актуальной «субъект-субъектной» модели, а также модели самоуправления и обосновать деятельностно-активистскую модель библиотеки, выдвигающую ее на уровень «субъекта социальных действий» (2). Иными словами, теоретически доказывается возможность сосуществования стратегической модели адаптации библиотеки к изменяющимся условиям, стратегической модели библиотеки как агента социокультурных трансформаций (с дифференциацией ролей от доминирующего субъекта до модератора социокультурных трансформаций).
Полисистемный подход позволяет рассматривать библиотеку в контексте развития различных сфер: сферы образования, сферы культуры, информационной сферы, социальной сферы, сферы публичной политики, что позволяет не только актуализировать знание о социальных функциях библиотеки, но и более четко определять объекты управления библиотекой как социальным институтом в условиях глобальных и локальных трансформаций.
Тенденция к технологизации социокультурных трансформаций позволяет опреде-
лить важность и актуальность проблемы моделирования и технологизации реагирования библиотечного дела на реформы социокультурной сферы, в том числе и участия в них. В связи с этим особую значимость приобретают исследования конкретных случаев как особого рода изучение фоновых практик, дающее возможность выявить и дать анализ прототипов для теоретических изысканий, социального моделирования и проектирования в сфере библиотечного дела.
В ряду таких социокультурных реформ последнего времени выступает реформа немецкой орфографии (1996—2005 годов) как одна из наиболее масштабных языковых реформ последнего столетия. Системная взаимосвязь языковой и книжной культуры позволяет говорить, с одной стороны, о влиянии языковой реформы на библиотечное и издательское дело, с другой стороны, о роли библиотечного и издательского дела в эффективной реализации языковых реформ, и найти доказательство этому в опыте библиотечного и издательского дела немецкоязычного пространства. До настоящего времени подобных исследований не проводилось, несмотря на то, что в данном русле предоставляется возможность анализа наиболее актуальных механизмов межинституционального взаимодействия языка, библиотеки, медиа-институтов, образования, культуры, а также выявления и уточнения содержания и условий социально-педагогического функционирования библиотеки как участника языковой реформы.
Несмотря на уникальность и актуальность реформы немецкого языка, данное явление не получило должно внимания в широком исследовательском поле отечественной науки, в частности филологии, культурологии, социологии, педагогики. В немецкоязычных странах это явление исследовалось довольно активно, однако в российском информационном поле эти работы не получили достаточного резонанса. Несмотря на то, что вопросы влияния языковых реформ на библиотечное и издательское дело специально не исследовались, теоретико-методологическую базу представляет серьезный массив исследований языковой эволюции как социокультурного
процесса, исследований языковой политики. Огромное значение имеют работы представителей постмодернизма, анализирующих роль языковых практик в современном мире.
Актуальность данного кейса локальной социокультурной трансформации для отечественного библиотековедения обусловлена очевидным стремительным витком изменений современного русского языка и активизацией реформационных идей. В России с 1990-х годов наблюдается интенсификация языковых процессов, катализированных значительными политическими и экономическими изменениями, которые оказали влияние на условия употребления русского языка в устной и письменной речи. Учитывая специфический характер крупных реформ русского языка (в частности, реформы русского языка 1918 года), можно предположить невозможность использования отечественного опыта в социокультурном моделировании и проектировании. Опыт немецкоязычного пространства является наиболее близким для современной российской ситуации в силу аналогичности целого ряда значимых факторов и актуальных задач, в том числе задачи формирования единого информационного и культурного пространства стран, говорящих на одном языке.
С 1 августа 1998 года с вводом новых правил немецкой орфографии стартовал социальный эксперимент по масштабной реформе немецкого языка — языка, официального или локально приоритетного в 36 странах мира. Реформа отменяет 87 из 212 правил орфографии, вместо 52 правил пунктуации осталось лишь 12. В результате реформы было ограничено употребление буквы ß (эс-цет), которая стала употребляться лишь после дифтонгов и долгих гласных (Fuß, stoßen, heißen), но после кратких гласных там, где изначально писалась ß, теперь пишется заменяющая ее удвоенная ss (например, среди самых распространенных примеров модальный глагол müssen и союз dass). Слитно стали писаться составные слова, хотя ранее писавшиеся слитно слова (например, современные глаголы kennen lernen, spazieren gehen и другие) теперь представляют собой словосочетания. Новая орфография разрешает перено-
сить на следующую строчку слова, оставляя одну букву. В сложных словах, где на стыке трех согласных ранее писалось только две (Bettuch = Bett + Tuch), сегодня пишутся все три (Betttuch). В пунктуации было утрировано значение запятой в некоторых сложноподчиненных предложениях, а также в предложениях с конструкцией Infinitiv + zu.
В создавшихся условиях нового языкового режима встал вопрос о соответствии фрагмента информационного пространства, формируемого библиотеками, новым нормам языка. Социально-институциональная природа библиотеки, широкий спектр социальных функций библиотеки предполагали оперативную необходимость перестройки работы немецких библиотек. Однако растянутый во времени, постепенный механизм реализации реформы с целью «мягкого» ее продвижения в массы демонстрировал целесообразность бисистемного подхода, основанного на сосуществовании старой и новой языковой системы.
Реакция библиотеки на реформы предполагала, в первую очередь, решение проблемы постепенной актуализации документного массива, составляющего фонды библиотек. Осмысление последствий использования иде-олого ориентированных социальных технологий первой половины ХХ века привело к резкому отторжению библиотечными и иными социокультурными практиками метода изъятия и «физического уничтожения» книжных коллекций. Гуманитарные ориентиры социальной технологизации позволяют моделировать в ретроспекции особые формы толерантности, которые легли в основу актуализации библиотечных фондов в условиях реформы немецкого языка 1998 года. В первую очередь, это уважение «языковой привычки» населения, отказ от социокультурной и информационной маргинализации тех читателей, которые по каким-либо причинам не воспринимали новые правила. В то же время библиотеки посредством формирования новых коллекций предоставляли возможность всем сторонникам новой орфографии формировать и укреплять новую «языковую привычку».
В связи с этим первостепенное внимание было уделено школьным учебникам, слова-
рям, энциклопедиям, детским и юношеским изданиям, вторым эшелоном предполагалось актуализировать коллекции художественной литературы. В этом ключе интересно сбалансированное, стратегически ориентированное взаимодействие библиотечного и издательского дела. Решения в отношении потерявших языковую актуальность и переизданных коллекций были также приняты в русле популярных в странах Европы мировоззренческих установок: заменяемые издания по возможности реализуются по невысокой цене в рамках социальных программ, книги, потерявшие товарный вид и не представляющие интереса на социальном рынке утилизуются экологически чистым способом.
Любопытным фактором выступает образовательная политика немецкоговорящих стран, допускавшая бисистемный подход и в изучении родного языка в школах: на протяжении нескольких лет обе орфографические системы сосуществовали в рамках школьной программы, соответственно, учебная, детская и справочная литература переживала уникальный этап как в библиотечном, так и в издательском контексте. Следует, однако, отметить амбивалентность этого уникального по своему содержанию и масштабности социально-педагогического эксперимента, ибо многие традиционные педагогические инструменты и принципы, такие, например, как принцип непротиворечивости оценки знаний, оказались в этой ситуации не просто неэффективными, но и вообще не соответствующими здравому смыслу.
Одна из проблем реализации реформы правописания в библиотеках была связана с адаптацией системы каталогов. Среди крупных деятелей библиотечного дела развернулась многолетняя полемика по поводу внесения изменений в банки данных каталогов библиотек в соответствии с новой реформой немецкого правописания. Несмотря на то, что лексика в каталогах — это преимущественно названия книг и ключевые слова (предметные рубрики), состоящие в основном из именных (номинальных) фраз, библиотекари столкнулись с рядом серьезных проблем, решение которых требовало больших материальных расходов. Каталоги должны были быть пере-
смотрены в плане слитного и раздельного написания, написания через дефис, написания с большой/маленькой буквы, сохранения написания основы слова, троекратного консонантного написания на стыке слогов в слове, онемечивания иностранных слов, расстановки запятых, акцентов, разделения слова на слоги, а также замены ß на ss.
Однако основополагающим принципом каталогизации является принцип «верность оригиналу» (Vorlagentreue). Полная неразбериха могла возникнуть в случае, когда «старые» названия книг имели бы новое написание в каталогах. Но подобное отражение фонда создавало проблемы поиска. Все чаще приходилось бы думать о таком положении вещей, при котором библиотекари должны были сохранить навыки старого правописания. Но факт оставался налицо: с момента введения реформы каталоги стали «загрязняться».
В качестве наглядного примера болезненного процесса реформирования библиотечных каталогов можно привести центральный каталог Нижнесаксонской Государственной Библиотеки и Университета Геттингена, занимающие ведущее место среди библиотек Германии (4,5 миллионов томов), в базе данных которого в середине 1998 года было представлено 12 миллионов записей, и OPAC (электронный каталог для читателей) университетской библиотеки в Брауншвейге, представленный 400000 записями. Именно их опыт и может служить основой для подробного анализа.
У библиотечных работников возникали большие опасения, связанные с поведением читателя библиотеки, с его читательской активностью. Речь шла о формировании новых компетенций, образующих информационную культуру личности. Элементарный процесс поиска книги в библиотеки требовал перестройки устойчивой системы навыков, дополнения новой итерации, связанной с лингвистическим анализом своего запроса на предмет включения ключевых слов, имеющих новое написание. От читателя требуются не только лингвистические знания, но и особые личностные компетенции: внимательность, грамотность, стрессоустойчивость при работе
с информацией, сосредоточенность, нацеленность на результат. Учитывая, что затруднение в поиске информации могут стать барьером читательской активности, возникают новые задачи библиотечного обслуживания, особого рода патроната, помощи, посредничества. Особым аспектом данной проблемы является специфика поиска читателей, которые не являются носителями языка или проживают в странах, в которых немецкий язык не является официальным. Высказывались опасения, что немецкие книги было бы еще труднее найти в мире, чем до реформы, по крайней мере, до тех пор, пока новое подрастающее поколение не выучит «новый» немецкий язык и не сможет свободно пользоваться каталогами. Следовательно, вставал вопрос и о специальных задачах библиотекарей, работающих с немецкоязычными коллекциями по всему миру, и программах их поддержки.
Несомненно, что одним из наиболее острых и вызывающих интерес вопросов стал вопрос об эффективности организационно-административного подхода в реформировании языка. Классическая теоретическая интерпретация данного вопроса восходит к взглядам постмодернистов, в первую очередь Ф. де Соссюра, полагавшего, что «языковая деятельность не регулируется какими-либо человеческими нормами; человеческий разум не может постоянно корректировать и направлять ее и не делает этого» (1). По мнению практиков языковой политики, языковое планирование чаще всего терпит неудачу; принимаемые решения бывают успешными лишь в случае их совпадения со спонтанными ожиданиями большинства населения. Например, опыт формирования языковой полиции, которая курирует вопросы нарушения языковой среды, — эстонский опыт, в котором, к сожалению, больше негативного, чем позитивного, ибо языковая политика, находящаяся под прессингом национальных проблем, нарушает естественноисториче-ские языковые процессы и трансформирует социально-культурную среду.
Несмотря на то, что языковое планирование в современном мире выступает одним из важнейших инструментов культурной политики, а возможность влияния массового
актора на языковые нормы отвечает современным трендам культуры, общество крайне неоднозначно отнеслось к реформе немецкого правописания, в том числе наиболее активная полемика инициировалась интеллектуальной и творческой элитой: более 100 авторитетных представителей интеллигенции, во главе с писателем Гюнтером Грасом — лауреатом Нобелевской премии, подписали «Франкфуртскую Декларацию» по реформе правописания. Среди первых подписавшихся были писатели Экхард Хеншайд, Вальтер Кемповски, Гюнтер Кунерт, Зигфрид Ленц, Мартин Вальзер, публицист и журналист Эрнст-Дитер Луег и ведущий немецкого телевидения д-р Рогер Виллемзен. К ним присоединились филологи, германисты, преподаватели немецкого языка, историки, книгоиздатели, библиотекари, журналисты и представители различных организаций.
Можно ли говорить в данном случае о том, что библиотека только адаптируется к подобным трансформациям, воспринимая их как неукоснительную норму, либо может быть агентом подобных трансформаций, входить в своего рода консорциум социальных институтов, способных снизить риски культурных шоков посредством социального маркетинга локальных социокультурных реформ?
В связи с этим необходимо говорить о
том, что на примере библиотечного дела в немецкоязычном пространстве можно выявить социокультурные и социально-педагогические особенности функционирования библиотек и смежных институтов в условиях языковой реформы. Научные изыскания должны идти в русле следующих задач: во-первых, раскрытие причин, содержания, специфики и последствий реформы немецкой орфографии (1996—2005 годов) как масштабного социокультурного мероприятия; во-вторых, выявление и сравнительного анализа особенностей библиотечного и издательского дела в немецкоязычном пространстве в дореформенный период, период проведения реформы немецкой орфографии и постреформенный период; в-третьих, определение современных механизмов межинституционального взаимодействия языка, библиотеки, медиа-институтов, образования, культуры в условиях языковой реформы, в частности, выявление инструментов совместимости языковой, информационной, культурной и образовательной политики государств; в-четвертых, систематизация опыта библиотечного и издательского дела немецкоязычного пространства в условиях реформы немецкой орфографии, построение типовых алгоритмов, трудностей и барьеров участия и адаптации библиотек и издательств к новому языковому режиму.
Примечания
1. Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. — Екатеринбург, 1999.
2. Тихонов, А. В. Теоретико-методологические основания социологии управления как отраслевой научной дисциплины : дис. ... доктора социологических наук по специальности 22.00.08 / А.В. Тихонов.
— СПб., 2000.
3. Щедровицкий, Г. П. Категории сложности изыскательских работ как объект исследований с системно-деятельностной точки зрения [Электронный ресурс] / Г.П. Щедровицкий. — Режим доступа: fondgp.ru/gp/biblio/rus/52
4. Brill, H. Die Rechtschreibreform — zum Diskussionsprozess über ein behutsames Reformwerk / H. Brill // Die Rechtschreibreform: Pro und Kontra. — Berlin: Erich Schmidt, 1997. — S. 21—25.
5. Denk, F. "Eine der großter Desinfirmationskampagnen" / F. Denk // Die Rechtschreibreform: Pro und Kontra. — Berlin: Erich Schmidt, 1997. — S. 41—47.
6. Eroms, H.-W. Die öffentliche Diskussion um die Rechtschreibreform / H.-W. Eroms // Die Rechtschreibreform: Pro und Kontra. — Berlin: Erich Schmidt, 1997.— S. 51—57.
7. Günther, H. Alles Getrennte findet sich wieder — Zur Beurteilung der Neuregelung der deutschen Rechtschreibung / H. Günther // Die Rechtschreibreform: Pro und Kontra. — Berlin: Erich Schmidt, 1997.
— S. 81—95.
