CC BY
124
Сер. 6. 2009. Вып. 1
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
И. Х. Черняк
БИБЛЕЙСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ ЛОРЕНЦО ВАЛЛЫ
Обращение к тексту Священного Писания уже первых представителей гуманистического движения не укладывалось в рамки средневековой церковной традиции. Первоначально, разумеется, это была латинская Библия, в традиционном переводе, авторство которого приписывалось св. Иерониму1, она стала в их руках средством защиты новой образованности от нападок ревнителей ортодоксии. Ф. Петрарка постоянно указывал на то, что Библейские книги, прежде всего Псалтирь, являются не только священными текстами, но и поэтическими произведениями2. Дж. Боккаччо и К. Салютати обосновывали допустимость чтения языческих поэтов, защищая их от обвинения в безнравственности, приводя сходные места из Ветхого Завета. Именно в целях апологии гуманистического интереса к древней словесности они вводят в широкий оборот аллегорическое толкование текстов античных авторов, равно прилагаемое к языческим памятникам и к Священному Писанию3. Этот метод широкой аллегории, основанный на текстах сочинений Оригена и Амвросия Медиоланского, несколько отличался от распространенного в позднем средневековье типологического толкования4. Таким образом, первой ступенью ренессансного освоения Библии было изменение приемов экзегетики, а результатом этого стала известная десакрализация памятника, коснувшаяся прежде всего Ветхого Завета5.
Помимо такой экзегетики, уже на ранних этапах гуманистического движения появилось стремление приложить к Библии приемы новой филологии6. В начале XV в. Н.Никколи и Поджо Браччолини ратовали за проверку точности латинского перевода Ветхого Завета, которую может обеспечить сравнение его с древнееврейским оригиналом7. Таким образом, Священное Писание было поставлено в один ряд с другими текстами, подлежащими научному исследованию, и была осознана задача создания критической текстологии подобной той, которая применялась к сочинениям древних авторов. К осуществлению этой программы приступил Лоренцо Валла, составивший «Сопоставление Нового Завета», предлагавшее исправления традиционного латинского текста8. Уже само название сочинения берет начало от первого этапа текстологического исследования — сопоставления (соИайо) рукописей, содержащих исследуемый текст, указывает на его прямую связь с филологическими штудиями9.
Комментарии Валлы к Новому Завету дошли до нас в двух редакциях. Более ранняя из них, озаглавленная СоПаНо поу1 testamenti, была написана в неаполитанский период деятельности Валлы (1435-1448), в основном в 1442 или 1443 гг. Известно, что в 1443 г. в обращении находился черновой вариант работы. В 1448 г. Валла переехал в Рим и в 1449 г. преподнес папе Николаю V рукопись «Сопоставления Нового Завета», к которому было предпослано посвященное понтифику предисловие, написанное уже в Риме. Кроме этого существует более ранняя редакция предисловия, не имеющая адресата, написанная еще в Неаполе. До начала 1970-х гг. эта редакция оставалась неизвестной. Она сохранилась в двух списках: один, датируемый 1477 г., хранится в Национальной библиотеке в Париже, другой, датируемый 1478 г., — в соборной библиотеке в Валенсии. На основании этих двух
© И. Х. Черняк, 2009
рукописей было подготовлено научное издание данной редакции10. Пребывание в Риме стимулировало дальнейшую работу Валлы над текстом «Сопоставлений». Здесь он получил доступ к большему количеству латинских и греческих списков и имел возможность пользоваться советами Виссариона Никейского и других греческих изгнанников, а также получил одобрение Николая Кузанского. Из этого пересмотра и сложилась вторая редакция комментария, над которой Валла работал до конца жизни и, судя по всему, никогда не делал ее достоянием читателей. В 1504 г. Эразм Роттердамский случайно наткнулся на рукопись второй редакции в аббатстве Парк, недалеко от Лувена, и в апреле 1505 г. опубликовал эту работу под новым названием «Примечания (Adnotationes) к Новому завету» в парижской типографии своего друга Иосса Баде11.
В Предисловиях он объясняет, что побудило его взяться за этот труд неудовлетворительное состояние латинского перевода новозаветного текста, которое возникло вследствие удаленности от того времени, когда Иероним провел сверку латинского перевода с греческим оригиналом. Следовательно, необходимо повторить его работу: «Действительно, если спустя всего четыреста лет так ушел от истока бурный поток, неудивительно, что за тысячу лет — ведь столько прошло от Иеронима до нашего века — сей поток, совсем не чистившийся, в какой-то степени затянула грязь и тина?»12 По мнению Валлы, храм евангельский протекает и для него необходимо сделать исправную крышу. И никто не пригоден для исполнения этого труда, «если он не обладает хотя бы скромными познаниями в греческом языке и превосходными в латинском и не в полной мере сведущ в Священном писании, а эти качества обнаруживаются не столь уж у многих»13. Сам Валла по уровню знания древних языков и оригинального текста Нового Завета был наиболее подготовленным для этой работы западноевропейским ученым со времени св. Иеронима. Название труда Валлы «Сопоставление Нового Завета» в полной мере отражает его содержание и метод, поскольку он является сравнением латинского текста Нового Завета с греческим оригиналом и отмечает замеченные неточности. С помощью такого сравнения Валла предполагал представить своему читателю реальную оценку Вульгаты как перевода с греческого. По его мнению, многие места плохо переведены на латинский язык, другие неточно передают смысл греческого текста14. Валла намеревался прокомментировать эти места для того, чтобы предложить читателю по возможности наилучшее понимание латинского варианта Писания. Таким образом, он не ставил своей задачей ни дать полный перевод, ни подготовить издание греческого текста. Последнее было бы затруднительно, поскольку в его распоряжении было только семь греческих рукописей15. Говоря об источниках и методах работы Валы, необходимо отметить то, что он прямо заявляет о своем намерении использовать для уточнения текста цитаты из Писания, приводимые латинскими Отцами Церкви: «В том, правильно ли я сказал и так ли это по-гречески, свидетельством будут те, кого я назвал: Амвросий, Августин, Иларий, Киприан и многие другие, которые, если и воспринимали евангелистов и апостолов порою в других словах, но в том же смысле, которому следую я»16. В общей сложности из различных раннехристианских авторов приведено около 50 цитат, и первое место здесь занимает Августин — его тексты приводятся 11 раз. (Правда, в двух случаях это псевдо-Августин). Этот метод, впервые продекларированный Валлой, используется в библейской текстологии и сейчас.
Замечания Валлы можно разделит на два типа. К первому относятся исправления текста, ко второму — ошибки в переводе.
Одной из важнейших причин порчи латинского текста Нового Завета Валла считал то, что писцы путали слова, которые являются омонимами или почти омонимами.
Например, в большинстве рукописей стих Евангелия от Луки (15.8) читался: "Aut quae mulier habens drachmas decem, si perdiderit drachmas unam, nonne accendit lucernam, et evertit domum, et quaeret diligenter, donec inveniat?" — «Или какая женщина, имеющая десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажигает светильника и не перевернет дом и не ищет усердно, доколе не найдет?» Валла указал, что изначальным переводом было ".. .et everrit domus..." — «.. .и не метет дома...» и что evertit происходит от ошибки переписчика, поскольку в греческом тексте стоит aapoî от aapów, что может означать только everrit. (подметает, метет)17.
В другом случае Валла показывает, что в Евангелии от Иоанна (18. 28) предлог "ad" («к») стоит вместо близкого к нему по написанию правильного предлога "а" («от»). Это место традиционно читалось таким образом: «Итак, ведут Иисуса к Каиафе в преторию». Предлагаемая правка основана на том, что «поскольку так читается по-гречески, должно быть сказано: „Итак, ведут Иисуса от Каиафы в преторию", куда к тому же не осмеливались входить иудеи, среди которых был и Каиафа». И далее Валла указывая на то, что Августин пытался найти какой-то смысл в этом испорченном тексте, пишет: «Мне стыдно за изменение этого места у Августина, который не только не знал греческого оригинала, но что недостойно столь великого ума, от более неуместных предположений воздержусь, не потрудился исследовать это место»18.
Другой разновидностью порчи текста Валла считал ассимиляцию, т. е. тенденцию писцов сознательно или случайно добавлять слова или фразы, заимствованные из другого, сходного по звучанию места. Среди прочего, Валла отмечает случай такой ассимиляции в Евангелии от Луки (6. 26). Греческий текст передает предостережение Иисуса своей общине: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо. Ибо так поступали со лжепророками отцы их». В распоряжении Валлы были рукописи, в которых, однако, читалось не «лжепророками» (pseudoprophetis), но «пророками» (prophetis), что не давало ясного понимания текста и противоречило духу проповеди. Валла легко объясняет затруднение: копиист испортил правильный текст, уподобляя его месту у Луки (6. 22-23), которое передает иное поучение, но сходными словами: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди... ибо. так поступали с пророками отцы их»19.
При рассмотрении работы Валлы-текстолога возникает одна трудноразрешимая проблема: почему Валла не отметил отсутствия в оригинальном тексте первого Послания Иоанна (5. 7-8) упоминания о трех небесных свидетелях Христовой истины (т. н. comma Johanneum): "Quoniam tres sunt qui testimomium dant in caelo: pater, verbum, et spiritus sanc-tus, et hi tres unum sunt" - «Потому что есть три свидетеля на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и они три суть едино». Введенный в состав латинской Библии в V в. (первоначально в Старолатинские версии, а с начала IX в. и в Вульгату) этот стих использовался как авторитетнейший текст для обоснования учения о Троице20. В подавляющем большинстве греческих рукописей эта фраза отсутствует, и только в четырех манускриптах упоминаются небесные свидетели: один из них датируется XIV в., другой, хранящийся в Дублине, содержит греческий текст, приведенный в соответствие с Вульгатой после заключения Флорентийской унии и, возможно, переписанный в начале XVI в., а в двух других эта фраза встречается как маргинальное дополнение, сделанное в более позднее время, причем в одном случае содержит редакцию этого места, предложенную издателями Комплетенсианской Библии-Полиглоты, вышедшей в свет в 1522 г.21 Предположение, что Валла не заметил этого, не выдерживает никакой критики, хотя бы по той причине, что он внес в эту фразу незначительное изменение: "et hi tres in unum sunt". Видимо, какие-то
обстоятельства заставили его воздержаться от столь смелого исправления, сопоставимого с неортодоксальной трактовкой учения о Троице, содержащейся в шестой книге «Красот латинского языка», которая позволила бы увидеть в нем предшественника антитринитариев XVI в. Впрочем, в основе трактовки лежало выяснение терминологических различий между словами persona и substantia для понимания сущности божественных ипостасей. Здесь же отрицалась подлинность важнейшего текста, имеющего отношение к столь важному учению Римской церкви, как Троица, и Валла счел исправление текста слишком радикальным. К тому же Валла не был единственным ренессансным исследователем, который осторожно обращался с этим текстом. Его современник Джанноццо Манетти сохранил comma Johanneum в своем новом переводе Нового Завета с греческого оригинала на латинский язык. И даже Эразм, убравший текст о трех небесных свидетелях в первом издании Нового Завета (1516), под давлением консервативных критиков был вынужден восстановить его в последующих, начиная с 1522 г., изданиях22.
Серьезные претензии Валла высказывал относительно качества перевода Вульгаты. Его смелость была в значительной мерее обусловлена тем, что он не считал Иеронима переводчиком Нового Завета. И хотя Валла не давал этому подробного обоснования, из двух его замечаний прямо следует, что, исходя из существенных различий между текстом Вульгаты и переводами библейских мест в письмах и комментариях Иеронима, он полагал, что либо Иероним не переводил Нового Завета, либо его текст был серьезно искажен переписчиками23. Большая часть современных исследователей наследия Иеронима считает, что он не перевел заново ни одной из частей Нового Завета, а только проверил более раннюю версию Евангелий и слегка исправил более ранние переводы Деяний, Посланий и Откровения24.
Согласно общей оценке Валлы, Вульгата дает искаженное представление о литературных достоинствах и стиле греческого текста Нового Завета, а многие места в ней переведены неаккуратно, что затемняет понимание истинного смысла.
Часто при исправлении текста Валла дает развернутый комментарий, обосновывающий его доводы. Например, разбирается часть стиха Евангелия от Матфея (1.20), в котором Валла обнаружил ошибку переводчика: «Се, ангел господень явился ему во сне» (Ессе angelus domini apparuit in somnis ei). Валла доказывает, что "in somnis" употреблено здесь неправильно, т. к. "somnus" (сон, дремота) нужно отличать от "somnium" (сон, сновидение). «Лучше было бы сказать, — пишет Валла, — с помощью сновидения (per somnium) или посреди сновидений (inter somnia). Ибо сон — это когда мы спим, ведь об этом ясно сказано дальше, там, где говорится: „встав же ото сна, Иосиф" ("surgens autem Joseph a somno"); сновидения же — то, что мы видим спящими». Далее Валла демонстрирует свою филологическую эрудицию, указывая на то, что "somnium" — то же самое, что и "insomnium", не забыв при этом указать, что Макробий пытался их различить. Наконец, он подкрепляет свои доводы ссылкой на Гомера. На основании всего этого Валла указывает, что путаница между этими двумя словами требует исправлений еще в двух стихах Евангелия от Матфея25.
Иногда он ограничивается только ссылкой на греческий текст. Например, разбирая то место, где говорится об одежде Иоанна Крестителя (Мф 3.4), он отмечает, что в традиционном переводе сказано, что они были сделаны из шерсти верблюдов: "pilis camelorum", по-гречески же должно быть — верблюда (cameli)26.
В нескольких местах Валла указывает, что переводчик Вульгаты нечетко переводил не только слово в слово, но также падеж в падеж. Эта практика могла привести
к серьезной путанице, т. к. использование и функции падежей в греческом и латинском языках весьма отличны. Например, он критиковали чтение Вульгаты в евангельском тексте (Мф 3.8): "Facite ergo fructum dignum poenitentiae" — «Сотворите же плод достойный покаяния». Переводчик оставил существительное poenitentia (покаяние) в родительном падеже, поскольку соответствующее греческое слово p,£xavoi'aç также употреблено в генетиве. Валла отмечает, что латинское употребление требует при сравнениях такого рода аблятива, который отсутствует в греческом языке: "Facite ergo fructum dignum poenitentia"27.
Другой пример из Послания к евреям (3.3), показывает, что подобная практика делала традиционный текст труднопонимаемым: "Quanto ampliorem honorem habet domus, qui fabricavit illam?" Латинское употребление требует domo (аблятив) вместо domus (генетив); тогда фраза приобретает вразумительный смысл: «Насколько большую честь, по сравнению с домом, имеет тот, кто построил его?»28 Замечу, что оба эти исправления Валлы не учтены посттридентским текстом Вульгаты.
Иногда критика Валлы преследует не только филологические цели, но имеет оттенок борьбы с определенным соблазном, который может вызвать традиционное чтение: у Марка (1.22) мы читаем: "Et stupebant super doctrina eius; erat enim docens eos quasi potestatem habens et non sicut scribae" — «И дивились его учению, ибо он был учащим точно власть имеющий, а не как книжники». Употребление слова quasi (как будто, точно, словно) могло быть понято так, что Иисус не обладал властью, а только казался обладающим ею. Переводчик должен был использовать tanquam (так как) или velut (совершенно как), в которых нет отрицательного вторичного значения 29.
Особое недовольство у Валлы вызывала практика перевода, принятая в Вульгате, при которой одно и то же греческое слово, ради риторического разнообразия, переводилось различными латинскими словами, не имевшими подтверждения в греческом тексте. Например, в Евангелии от Матфея (15. 26-27) греческое слово Kuvápiov (собака) переводилось, то как canis (собака), то как catellus (щенок)30. Таких примеров в тексте «Сопоставлений» множество, и если бы дело огранивалось только простыми замечаниями, то Валлу можно было бы назвать ловцом блох, что и делал С. Гарофало31. Но, как это часто бывало у Валлы, из этих филологических замечаний вырастали толкования Писания, которые затрагивали самые знаменитые формулы Нового Завета и существенные положения вероучения.
Валла предложил внести исправление в один из наиболее знаменитых текстов Нового Завета, имеющих и важнейшее литургическое значение — т. н. Ангельское Приветствие (Лк 1.28). Для греческого хаф£, кг^аргты^п Вульгата предлагает "Ave gratia plena" — «Радуйся полная благодати». Валла обсуждает этот пассаж как филолог-лексикограф, пытающийся предать греческое кг^аргты^п одним наиболее подходящим латинским словом. По его мнению, греческое слово не означает "gratia plena" — «полная благодати», а скорее "gratificata" — «та, которая допущена к благодати», «облагодатствованная» или «благодатная»32. Разумеется, эта замена была обречена на неудачу, поскольку традиционный текст, ставший молитвой, лишился бы своего ритмического строя.
Комментарий Валлы к стиху 1 Послания к Коринфянам (15.10) показывает, как исправленный перевод может затронуть важные богословские проблемы. Согласно тексту Послания, Павел допускает, что он работал более успешно, чем другие апостолы, а затем определяет причину этого успеха:
Греческий текст:
... oÜK èyœ Se a&á rç %ápiq Toû ©soû rç avv spí.
(.не я, однако, но благодать Божья, которая пребывает со мной).
Вульгата:
.non ego autem, sed gratia Dei mecum.
(.не я, однако, но благодать Божья вместе со мною).
Легкая неточность перевода в Вульгате представляется незначительной, но на основании этого текста, богословы-схоласты создали учение о некой «содействующей благодати» (gratia cooperans) — особом виде благодати, которая, согласно Фоме Аквинскому, толковавшему это место, помогает индивиду лучше использовать «влившуюся благодать» (gratia infusa), которая, в свою очередь, способствует личным трудам, ведущим ко спасению33. Валла не просто исправляет перевод Вульгаты, предлагая взамен свой собственный: ".non ego autem, sed gratia Dei quae est mecum" — «.не я, однако, но благодать Божья, которая пребывает со мной», но и придает этому изменению богословский смысл: «без всякой причины говорят, что ее называют сопутствующей Божьей благодатью: ведь Павел не приписывал до такой степени это себе, но назвал ее полностью воспринятой от Бога»34. Валла лишний раз указывает, что схоласты, не зная греческого языка, не могут правильно истолковать ни сочинения Аристотеля, ни тексты Нового Завета.
Как известно, одно из важнейших изменений, сделанных Эразмом в переводе Нового Завета, касалось нескольких стихов (Мф 3.2, 4.17; Мк 1:15), в которых содержался призыв к покаянию. Вместо традиционного перевода греческого ^avoirs как poenitentiam agite, что понималось двояко: «покайтесь» [в душе] или «творите покаяние» (т. е. исполняйте наложенную церковью епитимью, что более одобрялось церковью), Эразм предложил однозначное resipiscite — «одумайтесь». Это ближе к греческому глаголу, который означает «подумайте иначе», «перемените суждение». Центр тяжести сместился теперь в сферу глубоко личную, само таинство покаяния ставилось под сомнение, и недаром Лютер с такой радостью ухватился за этот перевод, укреплявший его критику церковного учения35.
Неверное понимание этого слова отмечает и Валла, комментируя стих 2 Послания к коринфянам (7.10): «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению». Уточняя смысл poenitentia, Валла считает, что слово poenitet означает «имеет отвращение» (taedet) или «досадно» (piget), как у Вергилия: «И пусть не вызывает у тебя досады, что губа натерта свирелью» ("Nec te poenitet calamo trivisse labellum"). И далее Валла говорит, что по-гречески, как считал Лактанций, все это сказано более изящно по форме, чем по-латыни, и означает «перемену забот к чему-либо лучшему» (шга in melius mutanda)36. Такое понимание предвосхищает перевод Эразма, и недаром Ч. Тринкаус, комментируя это место, пишет: «То, что сделал Валла, должно было показать, что в тексте нет никакой основы для вычитывания в нем вполне оформленного и сложного понимания католического таинства покаяния. Это был скорее комментарий на экзегезу, нежели на сам текст»37.
Но наиболее известным достижением Валлы в сфере исторической критики текста Нового Завета стало опровержение авторства Дионисия Ареопагита для ряда авторитетнейших сочинений, получивших название Ареопагитик, включенное в комментарий к тексту Деяний Апостолов, в котором описывается проповедь в Афинах (17.22-34).
Аргументация Валлы такова. Дионисий не мог быть автором столь сложных по содержанию сочинений, поскольку был не философом, а судьей, ибо ареопаг — место не философских собраний, как полагают некоторые, а судебных разбирательств. Дионисий, продолжает Валла, упоминает о солнечном затмении, которое якобы наступило
в момент смерти Христа, но если верить Иерониму, никакого затмения в Афинах в то время не наблюдалось. Указания евангелистов на мрак, который распространялся по всей земле (Мф 27.45; Лк 23.44), не следует понимать буквально — они относятся только к земле Иудейской. Наконец, до времени Григория Великого никто из греческих или латинских писателей не упоминает об этих сочинениях. Возможным их автором Валла считает Аполлинария Лаодикийского, писателя еретического толка, жившего в IV в. Эту атрибуцию Валла заимствовал, по его словам, у своих современников, греческих ученых, но, вероятнее всего, она восходит к спорам VII в. о подлинности Ареопагитического свода38.
Для того чтобы точно оценить значение труда Валлы, нужно рассмотреть его работу в контексте Новозаветных штудий позднего средневековья. Комментаторы этого периода не знали греческого языка и использовали для своих построений далеко не совершенный латинский перевод и постоянно привносили в толкования приемы схоластического богословия. Все это было совершенно неприемлемо для Валлы. Он положил в основу всех толкований Писания оригинальный текст, отверг схоластические приемы как чуждые духу раннего христианства и, провозгласив главенство филологических и исторических критериев, ввел приблизительно 2000 комментариев, главным образом филологического характера. С их помощью он смог показать пути восстановления более точного текста Нового Завета и приблизиться к пониманию его первоначального смысла. Особенно важно отметить беспристрастность Валлы-исследователя и его почти демонстративное стремление подавить свои религиозные чувства. Безусловно, после Эразмовой публикации «Сопоставления» вслед за гуманистами и деятели Реформации использовали его труд в своих интересах, но на протяжении долгого времени, приблизительно до начала XVII в., деятельность Валлы была образцом использования строгих филологических методов в исследовании библейских текстов39. Более того, следует признать, что его усилия, направленные на разрешение Новозаветных текстологических проблем, перевода и толкования, положили начало современной традиции критического и филологического изучения Нового Завета.
Автор благодарит за советы и помощь А. Х. Горфункеля, Н. И. Николаева и А. Л. Хосроева.
1 В это время его обычно называли «Наш перевод» (nostra traditio). Наименование Вульгата получило распространение начиная со второго десятилетия XVI в. и окончательно закрепилось только после Три-дентского собора. Sutcliffe E. F. The name "Vulgate" // Biblica. 1948. Vol. 29. P. 345, 352; Rice E. F. Saint Jerome in the Ranaissance. Baltimore; London, 1985. P. 173-176. Учитывая сложившуюся традицию, в ряде случаев мы сохраняем употребление термина Вульгата и для более раннего периода.
2 Garofalo S. Petrarca lettore della Bibbia // Ecclesia (Citta del Vaticano). № 5. P. 186-192; Хлодов-ский Р. И. Франческо Петрарка. Поэзия гуманизма. М., 1974. С. 108-110.
3 Боккаччо Дж. Генеалогия языческих богов. XIV. 9 // Эстетика Ренессанса: В 2 т. М., 1981. Т. 2. С. 30-33; Salutati C. De laboribus Herculs: In 2 vol. Zurich, 1951. Vol. 1. P. 16; Francesco da Fiano. Contra oblocutores et detractors poetarum // Rinascimento. Seconda serie. 1961. Vol. 1. P. 134-153; Baron H. The crisis of the early Italian Renaissance. Princeton, 1966. P. 305-311; Черняк И. Х. Раннегуманистические апологии древней поэзии и становление светской культуры в ренессансной Италии // Проблемы формирования светской культуры в Западной Европе. Л., 1987. С. 42-64.
4 WindE. The revival of Origen // Studies in Art and Leterature for Belle da Costa Greene. Princeton, 1954. P. 412-424; KrautheimerR. Lorenzo Ghiberti. Princeton, 1956. P. 159-188; Stinger Ch. L. Humanism and Church
fathers: Ambrogio Traversari (138б-1439) and Christian Antiquity in the Italian Renaissance. Albany, 1977. P. 114-117. Если гуманисты рубежа XIV-XV вв. использовали этот прием только в отношении Ветхозаветных книг, то Эразм, вопреки устойчивому мнению, согласно которому новозаветный текст не имеет аллегорического смысла, в «Наставлении христианскому воину» и «Парафразах Нового завета» начал применять метод широкой аллегории и к тексту христианского канона. (Bainton R. H. The Paraphrases of Erasmus II Archiv für Reformationsgeschichte. 19бб. Vol. 57. № 1-2. P. б7-75).
5 Во флорентийском искусстве XV — начала XVI в. именно Ветхозаветные образы Юдифи и Давида стали символами тираноборческих и республиканских идей.
6 Поскольку даже факт существования и благотворного влияния этого феномена все еще остается спорным, а всестороннее обсуждение его в рамках данной работы невозможно, отсылаю читателя к работе Л. Г. Степановой, мнение которой относительно вклада гуманистов в освоение древнего наследия представляется нам наиболее соответствующим нашему знанию источников. Степанова Л. Г. Итальянская лингвистическая мысль XIV-XVI вв. (От Данте до позднего Возрождения). СПб., 2000. С. 15б-172.
7 Черняк И. Х. Поджо и зарождение ренессансной критики Библии II Культура эпохи Возрождения. Л., 198б. С. 217-223.
8 Garofalo S. Gli umanisti italiani del secolo XV e la Bibbia II Biblica. 194б. Vol 27. P. 44-54; Gaeta F. Lorenzo Valla: Filologia e storia nel'umanesimo italiano. Napoli, 1955. P. 90-93; Trinkaus Ch. In Our Image and Likeness: In 2 vol. Chicago, 1970. Vol. 2. P. 571-578; Camporeale S. Lorenzo Valla: Umanesimo e teologia. Firenze, 1972. P. 277-350; Bentley J. H. Biblical Philology and Christian Humanism: Lorenzo Valla and Erasmus as Scholars of the Gospels II Sixteenth Century Journal. 1977. Vol. 8, № 2. P. 9-28; Bentley J. H. Humanists and Holy Writ: New Testament Scholarship in the Renaissance. Princeton, 1983; Баткин Л. М. Итальянское Возрождение и религия II Одиссей. Человек в истории. 1992. M., 1994. С. 130-133; Черняк И. Х. Зарождение ренессансной критики Библии II Актуальные проблемы изучения истории религии и атеизма. Л., 1979. С. 77-89. Черняк И. Х. Библейская филология Лоренцо Валлы и Эразмов перевод Нового Завета II Эразм Роттердамский и его время. M., 1989. С. 59-бб.
9 Помимо этого, существует прямая связь с патристической библеистикой. Принцип сопоставления оригинального теста Писания лежал в основе т. н. Гекзапл Оригена, в которых для сопоставления отдельными колонками были переписаны оригинальный текст Ветхого Завета и его переводы. В первом столбце был древнееврейский оригинал, затем еврейский текст, переписанный греческими буквами, Септуагинта, и переводы Симмаха, Акилы и Феодотиона. Все расхождения и исправления, которые были обнаружены и внесены, отмечались специальными знаками. Daniélou J. Origène. Paris, 1948. P. 139-141. Валла не указывает на свою зависимость от этой работы Оригена, но он прекрасно знал о ней, поскольку нашим главным источником сведений о Гекзаплах является хорошо ему знакомый текст Евсевия (Eusebius Hist. Eccl. VI, 1б. 1-4).
10 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Perоsа. Firenze, 1970. По этому изданию выполнен русский перевод предисловий: Валла Л. Сопоставление Нового завета I пер. И. X. Черняка II Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. M., 1989. С. 3б8-37б, 449-452.
11 Этот текст перепечатан в Базельском издании сочинений Л. Валлы: Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 801-895.
12 Валла Л. Сопоставление Нового завета I пер. И. X. Черняка II Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. M., 1989. С. 375.
13 Валла Л. Сопоставление Нового завета I пер. И. X. Черняка II Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. M., 1989. С. 372.
14 Валла Л. Сопоставление Нового завета I пер. И. X. Черняка II Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. M., 1989. С. 375.
15 К сожалению, мы знаем только их число, но не знаем, какими точно рукописями пользовался Валла. См.: Bentley J. H. Humanists and Holy Writ: New Testament Scholarship in the Renaissance. Princeton, 1983. P. 36-37.
16 Валла Л. Сопоставление Нового завета / пер. И. Х. Черняка // Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., 1989. С. 375.
17 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 142; Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 836. Обращение к греческому тексту позволило Валле исправить нелепое чтение в книге Деяния Апостолов (28.11). Во многих рукописях говорилось, что св. Павел сел на корабль, «несущий на носу изображение лагерей» (insigne castrorum) — чтение, которое не имеет смысла. Греческий текст позволил исправить это место: "Post menses autem tres navigamimus in navi Alexandria, que in insola hiemaverat, cui erat insigne Castorum" (После же трех месяцев мы отплыли на, перезимовавшем на острове Александрийском, корабле, на котором было изображение Касторов») — т. е. Кастора и Пол-лукса, сыновей-близнецов Юпитера, которых древние мореходы считали защитниками во время бури. В оригинале этот текст читается иначе: параа*^ш Дюа-Kupoij, т. е. «c изображением Диоскуров».
18 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 845 {Aug. In ev. Ioh. 114.1).
19 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 111; Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 832.
20 Мецгер Б. Текстология Нового Завета. М., 1996. С 99.
21 Мецгер Б. Текстология Нового Завета. М., 1996. С. 99, 296; Jonge H. J. de. Erasmus and Comma Johanneum // Ephemerides Theologicae Lovanienses. 1980. T. 56. P. 386-387.
22 Bentley J. H. Humanists and Holy Writ: New Testament Scholarship in the Renaissance. Princeton, 1983. P. 44-45, 152-153.
23 Относительно Лк 16.2 Валла пишет: «Наверное, не был Иеронимом тот, кто так перевел Новый Завет, особенно это явствует из того, что в письме к Альгазии это место переложено иначе». Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 837. А относительно Кор 2.9 замечает: «Переводчик не заметил, что греческое слово, хотя [оно стоит] в единственном числе, однако должно быть переведено множественным, как делал это Иероним в письме, предваряющем Пятикнижие .. .что служит доказательством того, что это или не перевод Иеронима, или его перевод был испорчен». Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 862.
24 Мецгер Б. Ранние переводы Нового Завета: Их источники, передача, ограничения. 2-е изд. М., 2004. С. 377-388.
25 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 16-17.
26 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 21.
27 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 21; Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 807.
28 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 885.
29 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 824. Подобным образом он аргументирует требование замены наречия quasi для стиха у Иоанна (1.14): "...gloriam quasi Unigeneti a Patre..." («славу как единородного от Отца». Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Рerоsа. Firenze, 1970. P. 131; Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 840.
30 Подробнее об этом см.: Bentley J. H. Biblical Philology and Christian Humanism: Lorenzo Valla and Erasmus as Scholars of the Gospels // Sixteenth Century Journal. 1977. Vol. 8, № 2. P. 20-21; Bentley J. H. Humanists and Holy Writ: New Testament Scholarship in the Renaissance. Princeton, 1983. P. 52-53.
31 Garofalo S. Gli umanisti italiani del secolo XV e la Bibbia. P. 352-353.
32 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 830.
33 Camporeale S. Lorenzo Valla: Umanesimo e teologia. Firenze, 1972. P. 309; Bentley J. H. Humanists and Holy Writ: New Testament Scholarship in the Renaissance. Princeton, 1983. P. 56-57.
34 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 868.
35 Jarrott C. A. L. Erasmus' Biblical Humanism // Studies in the Ranaissance. 1970. Vol. 17. P. 125-128.
36 Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 872.
37 Trinkaus Ch. In Our Image and Likeness: In 2 vol. Chicago, 1970. Vol. 2. P. 576.
38 Valla L. Collatio novi testamenti. Redazione inedita a cura di А. Perosa. Firenze, 1970. P. 167-168; Valla L. Opera omnia. Basel, 1540. P. 856. Разбор положений относительно авторства Аполлинария см.: Camporeale S. Lorenzo Valla: Umanesimo e teologia. Firenze, 1972. P. 428-430.
39 Горфункель А. Х. Историко-культурное значение первопечатных Библий. (Острожская Библия в контексте европейской культуры) // Федоровские чтения. 1981. М., 1985. С. 68.
