CC BY
77УДК 39 (=161):265.8 «18/20»
БУЗИН В.С.
БЕЛЫЙ И ЧЕРНЫЙ ЦВЕТА В АТРИБУТИКЕ ТРАДИЦИОННОЙ ПОГРЕБАЛЬНОЙ ОБРЯДНОСТИ РУССКОГО НАРОДА
Ключевые слова: русские, погребальная обрядность, черный и белый цвета, траурная и похоронная одежда, красный и синий цвета, разнообразие традиций.
В статье анализируется семантика белого и черного цветов в атрибутике русской традиционной погребальной обрядности, проявляющейся почти исключительно в одежде. Восприятие этих цветов в современной традиции отражает бинарную оппозиционность: черного цвета, как траурного, предписываемого для одежды близких покойного, и белого - как похоронного, характерного для обряжения умершего. Однако обращение к различным вариантам русской погребальной обрядности, бытовавшим до недавнего времени, показывает в этом плане значительное разнообразие. Известны случаи, когда траурным был белый цвет, а черным - цвет одеяния покойника. В ряде локальных традиций для обоих видов одежды мог предписываться один и тот же цвет - черный в одних случаях и белый - в других. Кроме белого и черного, т.е. ахроматических, источники свидетельствуют о бытовании в русской погребальной обрядности хроматических цветов, главным образом, красного и синего. Это разнообразие автор статьи объясняет культурной спецификой традиций групп населения, из которых формировался русский этнос.
BUZIN, V.S.
WHITE AND BLACK COLORS IN THE ATTRIBUTES OF THE TRADITIONAL FUNERAL
RITES OF THE RUSSIAN NATION
Keywords: Russians, the funeral rites, black and white colors, mourning and funeral clothes, red and blue colors, a variety of traditions.
In the article analyzes the semantics of black and white in the attributes of Russian traditional funeral rites manifested almost exclusively in clothing. The perception of these colors in the modern tradition reflects a binary opposition: black, as the mourning prescribed for the relatives of the deceased clothes, and white -like a funeral, typical for dressing of the deceased. However, access to different options Russian funeral that existed until recently, showing in this respect considerable diversity. Cases are known when the mourning was white, and black color apparel of the deceased. In some local traditions for both types of clothes could be prescribed the same black color in some cases and white in others. In addition to white and black, i.e., achromatic, sources indicate the existence in the Russian funeral rites chromatic colors, mainly red and blue. This variety the author explains the cultural specifics of the traditions of the groups, which were formed Russian ethnicity.
К теме цветовой атрибутики, а это почти исключительно одежда, русской (и шире -восточнославянской) погребальной обрядности исследователи, конечно, обращались. В целом, их взгляды, при некоторых отличиях, сводятся к тому, что и похоронная, и траурная одежда первоначально имела белый цвет и «лишь недавно» для траурной он начал сменяться на черный. Кроме того, для обоих видов одежды, хотя и редко, известны другие цвета, преимущественно, красный и синий. Особое внимание придавалось цвету одежды умершей девушки - белому, как у невесты. Специфическим, хотя и не повсеместным, предметом обряжания покойника был саван, имевший, как правило, белый цвет [1, с.346-347, 354-355; 2, с.96-97; 3, с.411; 4, с.521, 524]. Отметим, что указанные предписания цвета относились главным образом к одежде женской и реже - к мужской.
Семантике красного и синего цветов в русской погребальной обрядности посвящена недавно опубликованная мною статья [5]. В представленной статье мы продолжаем эту тематику, рассматривая два других, более характерных для нее цвета - черный и белый. Уточним некоторые особенности терминологии статьи: «виды» одежды - ее самостоятельные части (рубаха, понева), «детали» - фрагменты видов (ластовицы у рубахи,
прошва у поневы); похоронная одежда («смертная») - одеяние покойника, траурная («кручинная») - носимая близкими умершего и другими участниками обряда.
Анализ семантики цвета атрибутов погребальной обрядности сталкивается с рядом проблем (что во многом характерны и для выявления цветовой символики русского свадебного костюма) [6]: не столь обширное количество источников, отсутствие указаний на знаковость цвета (цветов) в колористике атрибутов, вопроса о символичности расцветки данной, а не какого-либо другой части (вида или детали) обрядовой одежды, отождествление восприятия синего и черного цветов, наконец, трансформация традиций колористики, ведущая к произвольности цвета используемых атрибутов.
Согласно современным общераспространенным представлениям, обязателен черный цвет, как траурный, и белый саван или покрывало на покойнике, как «оформление» его белого цвета. Это демонстрирует оппозицию: мертвое (белое)/живое (черное). Однако обращение к «этнографическим» материалам, т.е. русским народным представлениям, особенно, в их временной динамике и локальных проявлениях, показывает более сложную картину семантики этих цветов.
Белый цвет в качестве траурного мог быть характерен для всего или большей части комплекса одежды (обычно, подчеркивалось, что неукрашенной [2, с.96], по крайней мере, такой бытовал в Калужской губернии в начале XX в.: понева «без нарядок» (цвет не указан), белые рубаха и костолан, белый платок [7, с.31]. В источнике 1919 г. по погребальной традиции Рязанского края сообщается: «Траурный костюм составляет белый чистый платок, серяк чистый, белые онучи и лапти» [8, с.177]. Серяком в Рязанской губернии называлась нагрудная женская одежда длиной до колен (и ниже) белого или серого (т.е. светлых тонов) цвета [9, с.294]. Известная исследовательница края Н.И.Лебедева также отмечала, что местная одежда «по горю» была белая, без особых украшений (в качестве «печальной» одежды также была известна «синюшка» - покроя тушки синего цвета) [8, с.177].
Но чаще о траурном состоянии свидетельствовал цвет только одного вида одежды: «Весь траур женщины состоит в белом платке, повязанном на голове» (Пензенская губ.) [10, с.967]. В качестве траурного он был известен и у других групп русских, так состав одежды невесты «вечеринки» кануна свадьбы конца XIX в., служившей и траурной, был следующий: белый платочек, старый кафтан и лапти [11]. Белый платок в этом качестве мог сочетаться с платком пестрого цвета, хотя источник представляет невнятно каким образом: «Женщины-дочери и снохи покрывают головы белым платком и не снимают его до 40 дней, а по родимой матушке, батюшке и муже женщина носит пестрый платок во весь год... Взрослые женщины в знак печали по умершим родителям... носят пестрый платок и целый год» [12]. Белого цвета могли быть и другие траурные головные уборы, например, сорока - из белого холста с вышивкой белыми нитями (Рязанская, Тверская губ.) [2, с.96].
В некоторых традициях этот цвет предписывался иным видам одежды: «гладко белая», т.е. без декора, рубаха (Тамбовская обл.) [13, с.73], белая рубаха-«горемычка», одеваемая по случаю смерти отца (Орловская губ.) [14, с.204]. В каких-то случаях траурное состояние демонстрировала отдельная деталь одежды: белая прошва носимой «по печали» «горемычной» поневы (Рязанская, Тамбовская губ.) [2, с.96].
Как можно заметить, белый цвет в качестве траурного очень часто маркировал головной убор женщины, преимущественно, платок. Мужчины, судя по отсутствию соответствующей информации, в трауре носили обычную одежду. Однако возможно, не всегда было так, о чем свидетельствует особенность похорон в Калужской губернии -сопровождавшие покойника повязывали головы белыми полотенцами, причем и мужчины, а иногда и духовенство [2, с.98]. Не исключено, что это реликт общей для мужчин и женщин символизации траурного состояния - белым цветом головного убора.
Особо примечательно акцентирование белого цвета в лексическом определении траурной одежды. Так, в Тамбовской области и в наши дни про одежду родственников, у которых умерли родные, говорится «одеться по-черному», однако конкретизируется это сообщение так: «Надевают белокройку, это черный платок с белыми краями, ситцевый, юбку
белокройку, они черные сами и меточки белые. Это если муж умирает или родители, то вот эти белокройки и одевали.. А у мужчин его называют кручиный костюм, печальный, траурный, похоронный - все это вот и есть белокройка». Черный с белыми краями платок «белокройку» в этом населенном пункте (с.Чернитово) вдова носила до года или всю жизнь [15, с.98; 16, с.36]. Называемая «белокройкой» юбка Тамбовщины (с.Балыклей) носимая в качестве поминальной по мужу или родителям до 40-го дня, была черной в белый горошек [16, с.36]. Итак, при хождении в знак траура «по-черному» с доминированием в одежде черного цвета, она называлась «белокройкой», т.е. в названии акцентировался белый цвет.
Он же акцентировался в определении «ходить по-белому» (то есть быть в траурной одежде), известному в ряде сел Тамбовской области. В одном случае это означало ношение белой рубахи, темной поневы в синеную белую клетку, бело-синего или синего запона (в декоре праздничного запона, наряду с синими и белыми, использовались красные нити) и белого платка (с.Ново-Юрьево), в другом: нижней юбки-«подставок», полосатой юбки (входила в комплекс и праздничной одежды) и платка белого цвета с орнаментом из черных и лиловых нитей (бывшие однодворческие селения Веселое, Поповка и др.). Анализ цветового оформления этих видов одежды показывает, что для первого комплекса определение «по-белому» относится только к цвету рубахи и платка, в то время как понева и запон, явно доминирующие в отношении «наглядности», имели другие цвета - «темный» и синий (отметим - «противостоящие» отделке праздничного запона, производимой красными нитями). И в другом комплексе, в противоречии с названием «ходить по-белому», этот цвет имела не вся одежда, а только отдельный вид ее - головной платок [17, с.21, 23].
И тогда любопытным становится название тех же мест (д.Липовка) «белокладка» -платок белого цвета с черными «цветочками» и каемкой по краям в качестве головного убора умершей женщины среднего или пожилого возраста [16, с.35-36]. Возникает предположение, что при несоответствии реального цвета одежды и ее колористического определения последнее сохранялось, как пережиток, и первоначально она, действительно, имела белый цвет. При смене же его на черный белый сохранялся в качестве остаточного явления, занимая в общем цветовом оформлении довольно скромное место. Возможно, это предположение подтверждается наблюдением над динамикой траурной одежды Рязанского края, где вместо прежней белой стала предписываться «печальная расцветка» - темных тонов, сначала с белым платком (но и тот с сер. XX в. стал сменяться черным) [8, с.177].
В большинстве источников траурная одежда обычно характеризуется как некий единый комплекс предметов или один предмет, носимый от начала траура и до его конца. Однако, как показали недавние исследования В.М.Жигулевой и П.И.Кутенкова по погребальной обрядности запада Пензенской и севера Тамбовской областей, ношение траура могло представлять собой действия по смене комплексов одежды, определяемых, как «кручинная», иногда неоднократной, отражавших степень нахождения в этом состоянии, что определялось понятием «откручиниваться» [17; 18]. Отличия этих комплексов проявлялись также в динамике ее расцветки.
В селах междуречья Выши и Вада (Ушинка, Вяземка, Кириллово и др.) Пензенской области П.И.Кутенковым выявлено четыре вида «кручинных» одежд в соответствии с этапами траура. На первом этапе это комплекс, состоящий из «сухой» рубахи белого цвета, лишь по краям материи декорированной нитями красной, редко других расцветок, и белых платка, шушпана и запона, темный цвет имела только понева. Одежда второго этапа тоже была белого цвета, но добавлялись черный и красный узоры на рубахе. Цветовой декор одежды третьего и четвертого этапов не охарактеризован, сообщается только об усложнении орнаментики рубахи [18]. Однако из приведенного материала следует, что на начальном этапе траура в одежде доминировал белый цвет, который на последующих постепенно уступал место другим цветам (по крайней мере, указаны черный и красный). В.М.Жигулева на своих материалах выявила две начальные традиции траура: «белую» и «синюю», по приводимым ею данным прослеживается общая эволюция к красному [17, с.23; об этом также см.: 5, с.30]. Эта динамика явно согласовывалась с логикой «откручинивания» - с
переходом в колористистике к красному цвету, как семантически положительно окрашенному: от синего - как «оппозиционного» красному, и от белого, который, в таком случае, относился к негативно воспринимаемому [о символизации синего и красного цветов в погребальной обрядности см.: 5].
Белый цвет в качестве похоронного известен, по крайней мере, с XVII века. Он фигурирует в описаниях погребальной обрядности, принадлежащих иностранным путешественникам в Московию. Одно было сделано А.Олеарием: «Труп моют, одевают в белую полотняную одежду, надевают ему башмаки из тонкой красной кожи, кладут руки крест-накрест и затем кладут его в гроб <...>, после чего накидывают на гроб покрывало, иногда - кафтан покойного» [19, с.292]. Другое принадлежит Я.Стрейсу: «Мертвое тело моют, одевают в белую одежду, обувают в красную обувь и укладывают со скрещенными руками в ящик, сделанный из выдолбленного дерева» [20, с.202]. Конечно, возникает вопрос, какой цвет маркировал мертвое состояние индивида: белый нательной одежды или красный - обуви, или и тот и другой? Источники не дают ответа на него, вероятно, оба цвета, поскольку в «обрядах перехода» обуви придавалось немалое значение: в свадебной -дарение обуви невесте, в погребальной - пошив калиг, как особого ее вида, для обряжания покойного [21, с.146, 232; 3, с.411]. И при этом интереснейший факт - недавние исследования погребальной обрядности Тамбовщины выявили такую особенность лаптей, обуваемых на покойника, как крашение их путем выставления на солнце, отчего они приобретали розовый, т.е. близкий к красному, цвет [15, с.100]. Маркирование красным цветом покойника, а иногда лиц, отождествляемых с ним в силу тех или иных причин, известно про ряду материалов восточнославянской обрядности [5, с.27; к приведенным в статье материалам по семантике красного цвета можно добавить: 22, с.248, 250, 255].
Из более поздних материалов есть указание на белый цвет похоронной одежды в источнике 1883 г.: «Одевают покойника (независимо от пола? - В.Б.) в белое белье, в новые лапти и в саван из белого холста» [12]. Женской погребальной одеждой у староверов северо-запада европейской части России конца XIX - начала XX в. был широкоплечник - типа сарафана из белого холста (являлся также частью моленного костюма) [9, с.362]. В описании похоронной обрядности Воронежской губернии 1920-х гг. отмечается: «Когда хоронят, то надевают поневу без украшений, белую рубаху и белое (так - В.Б.) "полотнушка" (из миткаля) на голову» [23, с.170].
Белый цвет явно акцентировался в приготовленной на смерть женской одежде Калужской губернии первых десятилетий XX в.: в одних местах - это белая рубаха с белыми поликами и белой обшивкой у кисти, сарафан белый (но мог быть и темным), сборник и два платка, у девушки - один [24, с.43], в других старух «на смерть» одевали в простую поневу, рубаху и белую сукню «без нарядок», умершую молодую женщину обряжали в ее венчальный наряд - не украшенную поневу, белую, лишенную красной отделки рубаху и белый платок [7, с.31]. В Вятской губернии на покойницу одевались белые «смертный» сарафан и рубаха [25, с.19]. Комплекс погребального костюма старообрядки Алтайского округа 1930-х гг. фондов Российского этнографического музея включает белые рубаху, сарафан (оба предмета со скромной красной обшивкой) и саван [14, с.202].
Акцентирование белого цвета в смертной одежде архаичного времени (о времени, близком к современности - ниже) выявляется по материалам Рязанщины. Мужчин обряжали в белые рубаху и штаны. На женщин одевалась белая рубаха, а поверх другие виды одежды, носимые в данной местности. Детальные материалы по их расцветкам отсутствуют, но известно, что пожилых женщин и девушек хоронили в белых шушунах (шушпанах) и шушках, причем у шушунов ластовицы были не кумачного, как при жизни, а белого цвета, а у шушек отсутствовали полики, как известно, имевшие вышивку красного цвета. На голову замужней женщины одевался белый платок [8, с.176].
По материалам, собранным в конце XX в., традиционная женская «смертная» одежда сел запада Пензенской области состояла из абсолютно белой рубахи, поневы (о ее цвете не сообщается), белых запона, шушунчика, двух платков на голову, она дополнялась саваном и
материалом на покрывало (не указанного цвета, но исходя из аналогий по другим регионам, явно, белого) [18, с.25]. На территории Ульяновского Посурья в некоторых селах женщин хоронили только в белой одежде: «. бальшинство в белам кладут, красивея» (хотя в других селах она должна была быть темного цвета) [26, с.334]. Сайт «Народная культура Тамбовского края» утверждает, что в данном регионе одежда покойников-мужчин была представлена белой рубахой и штанами, а женщин - белой рубахой и принятыми в данной конкретной местности сарафаном, поневой или сподницей (без указания их цвета). Однако непонятно фигурирующее тут же положение, что «в отличие от других районов России, где цвет похоронной одежды чаще был белый, в Тамбовском крае доминировал черный цвет, особенно для престарелых» [27]. Белый цвет одежды предписывался для обряжания покойника у жителей поселений Кенозера юга Архангельской области (сейчас используется покупная одежда разных цветов) [28, с.155]. Наконец, отметим, что источником данных по данной тематике, в частности, применительно к белому цвету «смертной» одежды, могут служить материалы календарной обрядности: в святочных «играх с покойником» изображавший его мужчина был одет во все белое [29, с.153].
Черный цвет. Анализ семантики черного цвета одежды обрядов «перехода» осложняется тем, что в силу специфики некоторых технологий крашения получаемый цвет ткани мог варьировать от черного до синего, и оба цвета в этом случае воспринимались, как тождественные [6, с.113]. Естественно, при обращении к конкретному материалу возникает проблема, было ли это отождествление характерно для данной традиции.
Г.С. Маслова утверждала, что в восточнославянской культуре черный цвет одежды, и погребальной и траурной - позднее явление, связанное с вытеснением прежнего белого цвета, возможно, определяемое польским влиянием [2, с.97]. Это положение, но уже только для траурной одежды (для погребальной декларировался белый цвет), перекочевало затем в обобщающую монографию по традиционной культуре восточных славян [3, с.411]. Но в обеих публикациях отсутствуют указания на источники относительно польского влияния (а это трудно допустить при негативном отношению к польскому для православия, как католического), а также отсылки к конкретным материалам по русской и белорусской этнографии (у Г.С. Масловой фигурируют только украинские материалы, в том числе, с фактом тождества черного и синего цветов траурной повязки русинов Галичины) [2, с.97].
В.М. Жигулева сделала предположение, что черный цвет русской траурной одежды ряда территорий Тамбовской и Пензенской областей объясняется наследием вятичского населения и влиянием «угорского субстрата» и традиционного мордовского костюма при несогласии с версией польского элемента, при указании также на городское влияние и с христианизацию края [17, с.23-24]. Ссылка на «угорский субстрат» загадочна, роль города и христианства требует доказательств, наконец, непонятно, почему темный цвет известной по археологическим раскопкам вятичской (как определить ее ритуальность?) и мордовской одежды стал предписываться одежде именно траурной.
Какую же информацию дают нам конкретные материалы?
Черный («темный») цвет для похоронной/«смертной» одежды известен на Тамбовщине в «убирании» покойной «бабушки», которое состояло из темных «с клеточками» юбки и темной рубашки, темных чулков, и кофты не указанного цвета; или в сообщении, что «баб» хоронили в черных китайках, черных фартуках, черной «шалечке» и черных чулочках [15, с.80, 92]. Похоронной обувью здесь были тапочки черного цвета (некогда умерших хоронили в «семериках»/«смирниках» - лаптях в семь полос) [30, населенные пункты Носины, Красный, Давыдово]. В ряде сел Ульяновского Посурья женщин было положено хоронить в темной одежде: «Ну, больна белова-т ни у каво нет» (при том, что в других селах, как указано выше, их хоронили в белой) [26, с.334]. Как известно, в русской погребальной обрядности практиковалось использование свадебной одежды в качестве смертной [2, с.85; о теме свадьбы, как смерти, см.: 29, с.164], в одном случае такая одежда определена, как «темненькая»/«печальная» [17, с.22], т.е. цвет ее можно предполагать близким к черному.
Черный цвет в качестве траурного сейчас общепринят в современном мире, можно сослаться хотя бы на традицию в соответствующих случаях маркировать государственную атрибутику лентами этого цвета или выходить на поле футболистам с черными повязками на руках. На Руси в этом восприятии он известен (в тождестве с синим), по меньшей мере, с XVI-XVII в.,: «Семейные носили скорбное платье цвета черного или синего» [31, с.142]. Современные «этнографические» свидетельства его траурности многочисленны. Например, информатор Тамбовского края сообщает: «В черном мы все идем хоронить. Родители до года, а если родные, то шесть недель пройдет и сымают черное» [15, с.103]. Траурная одежда, определяемая здесь, как «кручинная», может быть не строго черная, а темных расцветок, у женщин должен быть обязательно платок такого цвета [30, населенные пункты Давыдово, Пеньки]. К этим материалам добавлю детские воспоминания (г.Моршанск, Тамбовская обл.), как моя мать по получению известия о смерти родственницы сразу одела темный платок, и по вопросу встречных о том, кто у нее умер, было видно, что данная атрибутика воспринималась окружающими однозначно, как символ траура. Укажем также на приведенные выше материалы по темной траурной одежде, определяемой, в противоречии с ее цветом (и при выражении «одеться по-черному»), названием «белокройка» - платок и юбка черного цвета с небольшим добавлением белого, или определение «ходить по-белому» в отношении одежды темных расцветок [15, с.98; 16, с.36; 17, с.21]. Для Ульяновского Посурья отмечена обязательность черного цвета, как выражение траура [26, с.334, 380].
Черный цвет, как маркирующий траурное состояние («отличаясь от обычного костюма наличием в отделке черного цвета»), усматривается И.И. Шангиной для одежды Пензенской губернии. В частности, это «пецальный» костюм, виды которого (рубаха, понева, запон и головной убор шлык) имели детали (тесьма и др.) черного цвета [14, с.201-203]. Черную отделку имела и «печальная» сорока Калужской губернии [14, с.201-203]. Однако основной цвет и пензенского костюма и калужской сороки - белый (кроме поневы, но чисто белые поневы вообще неизвестны), что вызвало решительные возражения В.М. Жигулевой относительно определения пензенского костюма как бытового [17, с.21]. Встать на сторону той или иной точки зрения при отсутствии прямых указаний на предписанность цветовой расцветки, а данном случае, как траурной, сложно. Но обратим внимание на то, что черная отделка шлыка и сороки находится на передней, лицевой, части, наиболее значимой в плане демонстративности. Не аналог ли это отмеченной выше ситуации, отражаемой лексикой «белокройка» и «ходить по-белому», предполагаемой смены белой траурной расцветки на темную?
Темное и белое/цветное, отражают также как возрастной и имущественный аспекты. Если говорить о сформировавшейся к нынешнему времени традиции, то практика похоронной одежды часто использует белый или черный цвета, в зависимости от семейного/возрастного статуса умершего. Темный цвет приличествует пожилому покойнику, светлый - молодого возраста, особенно незамужним девушкам, когда-то называемым «христовыми невестами», которых положено одевать в белое платье [15, с.92]. По материалам Тамбовского этнографического отряда похоронная/смертная одежда для мужчин и пожилых женщин должна быть темного цвета (кроме рубахи), а для молодых - просто новая, в том числе, и светлых тонов, причем обязательно в светлую (белую) одежду положено «снаряжать» молодую девушку, а особенно девочку. Головным убором у пожилых женщин должен быть черный платок, а у более молодых - белый [30, населенные пункты Носины, Красный, Давыдово]. В Посурье девушку хоронят, как невесту - белые платье, туфли, фата [26, с.336]. Исследования погребальной обрядности Рязанского края показали, что со 2-й половины XX в. вместо прежней, с акцентированием белого цвета, женская похоронная одежда (юбка с кофтой или платье) для более пожилых стала делаться из материи потемнее, а для молодых - поярче. Мужчин стали хоронить в костюмах [8, с.175, 176] (цвет не указан, но можно отметить общую современную традицию их темных цветов).
Различие темное/светлое (яркое) могло определяться также имущественным положением умершего. Например, зажиточных женщин обряжали в яркий цветной сарафан,
а бедных - в темный [4, с.521]. Поэтому для информации о том, что женская похоронная одежда могла иметь как темный цвет, будучи представленной сарафаном-китайкой, так и белый или грязелевый (розовый), если женщину хоронили в тушке [15, с.99; 16, с.58], можно предположить двоякое объяснение: как отражение в цвете либо возраста, либо имущественного статуса.
В семантике цвета похорон важно видеть отличия «смертного» от «кручинного». Среди тех материалов, что содержат сведения по цвету одежды, похоронной и траурной, особый интерес представляют те, которые дают возможность сравнить их цветовую гамму в конкретной местной (желательно одного населенного пункта) традиции. Всегда ли в имеющихся источниках черное, как траурное/живое противопоставляется белому, как похоронному/мертвому, что мы видим, например, в современной обрядности [в частности: 26, с.334]? У населения Кенозерья юга Архангельской области при темном цвете траурной одежды цвет одежды покойника сейчас может быть любым, представляя собой покупные ее виды, но у информаторов сохраняется память о непременно белом ее цвете [28, с.155, 159]. Небезынтересно «правильное» противопоставление этих цветов в народной игре в «умруна»: на «покойнике» белая одежда, на «хоронящих» - темная [2, с.112].
Однако в ряде локальных традиций такое противопоставление отсутствует.
В одних случаях и для траурной, и для погребальной женской одежды мог быть характерен темный цвет (такая информация была получена в ходе полевых исследований в Тамбовской области - села Чернитово, Рысли). Исключение представлял вариант, когда женщин хоронили в тушках, а они имели белый или розовый цвета [15, с.98-99; 16, с.58]. Темный цвет был характерен для обоих видов одежды погребальной обрядности у старообрядцев Вятской губернии: похоронной служили белая рубаха и черный сарафан, а траурная (которая была и моленной) имела черный или темно-синий цвет [32, с.247, 250].
Тождественность колористики траурной и погребальной одежды могла наблюдаться и для белого цвета, что отмечено для ряда мест Рязанского края начала XX в., где эта одежда была представлена шушунами и шушками [8, с.177], а также для сел запада Пензенской области, где она совпадала во многом по своему видовому составу (запоны, шушуны) и по белому цвету [18, с.24, 25]. Внешнее «оформление» покойника становилось белым при использовании особого вида одеяния. В большинстве случаев это предмет, называемый саваном, словом, известным с древнерусской эпохи и этимологически восходящим к греческому [33, с.134-135]. По покрою он может иметь разные виды: «белый коленкоровый, прямой и вокруг шеи собран на ниточку», «около шеи сборочки» [15, с.92, 99], в виде мешка [1, с.347; 2, с.115], со сшитым углом в виде колпака [8, с.176] и др., в том числе, с различием в этом плане мужского и женского [26, с.332]. Но почти неизменен был его белый цвет за крайне редкими исключениями, например, на Тамбовщине девушку могли хоронить, не в белом саване, а кремового, розового или голубого цвета [15, с.100].
Другими видом «внешнего», и тоже белого полотняного похоронного одеяния был куколь. На Европейском Севере он, дополняя саван, представлял собой головной убор (по определению Г.С.Масловой «мешкообразный», но, судя по приведенному рисунку, имел вид капюшона) [2, с.90], в Ульяновском Посурье аналогичный предмет назывался «калпак», тоже совмещаемый с саваном [26, с.336]. Интересно, что на Тамбовщине похоронное саванообразное одеяние из материи белого цвета, иногда украшенной, называлось «куколь» [30, населенный пункт Химзавод]. И там же на Тамбовщине (д.Давыдово), по нашим наблюдениям, во время похорон перед закрыванием гроба на голову мужчины-покойника в возрасте был повязан белый платок [30] - не имитация ли это куколя?
В современной похоронной обрядности тело умершего обычно покрывают куском материи белого цвета, иногда для этого используется новая простынь [26, с.331, 381-382]. Эта практика, возможно, известна с конца XIX в. - в фондах Российского этнографического музея хранится такого назначения длинный белый холст (с красным декором по причине изготовления для этой цели полотенца) (Воронежская губ.) [14, с.205]. Но определенно смена савана-одеяния на полотнище зафиксирована в 1920-х гг. [24, с.44]. В описании
календарного обряда «похороны Масленицы» фигурирует покрытие ее изображения белым полотном [2, с.115].
Анализ цветовой семантики русской традиционной погребальной обрядности выявляет в ней весьма важную оппозицию хроматических: красного и синего и ахроматических: белого и черного цветов. Но сочетаться в видах одежды одного комплекса или в деталях какого-то вида могла ахроматическая и хроматическая колористика, как в вышеприведенном случае сочетания белой одежды на теле покойника и красной обуви на его ногах в обрядности XVII в. Как решить проблему: все ли цвета имеют знаковый характер или только один из них, и какой, если источник на этот счет не содержит указаний? Приведем еще несколько примеров такого рода «информации к размышлению».
Так, траурные платки «ушницы» русских Воронежского уезда из белого холста имели на двух противоположных концах декор красного цвета, и у некоторых по углам пришивалась красная и синяя бахрома [14, с.204]. Известны украинские похоронные намитки белого цвета с красными полосками на коротких концах, для пожилых женщин они могли служить саваном [14, с.204]. Кстати, эту же комбинацию цветов мы видим в белорусском фольклорном сюжете на тему похорон - герой просит мать после смерти покрыть его белым полотном, а милую/невесту - червонным сукном; мать же делает наоборот, кроме того, сажает на могиле сына червонную розу, а его невесты - белую березу [34, с.20]. Как аналог противопоставления красного белому (синему) укажем на традицию похорон в Китае, где после смерти человека из дома убирали все вещи красного цвета, а красные украшения за воротами заклеивали белыми или синими полосками [35, с.89],
Итак, ахроматическая гамма атрибутов погребальной обрядности русских оказывается более разнообразной, чем это представляется обыденно: черное/траурное -белое/похоронное. Обнаруживается существование традиций, предписывающих белый цвет в качестве траурного и черный - в качестве похоронного. Более того, выявляются случаи, когда один цвет - белый или черный - мог быть характерен для одежды и покойника и участников похорон. Правда, при этом надо учитывать, что какой бы ни была похоронная одежда, при использовании савана или более распространенного сейчас покрывала его колористическому «оформлению» придавался белый цвет. Вместе с черным и белым, в ряде погребальных традиций были представлены другие цветовые нормы их атрибутики -хроматического характера, можно предполагать, восходящие к глубокой архаике - красный и синий цвета, и тоже в виде бинарной оппозиционности, преимущественно, как мертвое/красное - живое/синее [5]. Эта неоднозначность, если не сказать, разнобой, видимо, объясняется сложной картиной формирования русского этноса, особенностями его этнической истории, когда различные группы, его составляющие, привносили разные традиции семантического восприятия цветов и их отражения в практике погребальной обрядности. Вышеприведенные материалы датируются почти исключительно концом XIX -XX вв. Возможно, обращение к источникам более раннего времени прояснит особенности этого процесса.
Литература и источники
1. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. - М.: Наука, 1991.
2. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX- начала XX в. -М.: Наука, 1984.
3. Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. - М.: Наука, 1987.
4. Русские / Народы и культуры. - М.: Наука, 1997.
5. Бузин В.С. Красное и синее в атрибутике русской традиционной погребальной обрядности // Современная научная мысль. - 2017. - № 1. - С. 24-32.
6. Бузин В.С. О цветовой символике русского народного свадебного костюма // Современная научная мысль. -2016. - № 6. - С. 107-116.
7. Гринкова Н.П. Одежда Западной части Калужской губернии / Материалы по этнографии. - Т.III. - Вып.2. -Л.,1927. - С. 17-36.
8. Русские Рязанского края. - Т.2. - М.: Индрик, 2009.
9. Русский традиционный костюм: Иллюстрированная энциклопедия / авт.: Н.Соснина, И.Шангина. - СПб.: Искусство-СПб, 2006.
10. Зеленин Д.К. Описание рукописей ученого архива Императорского Русского географического общества. -Вып. 1-3. - Пг., 1914-1916.
11. Никольский В. Нравы и обычаи жителей села Владыкина// Пензенские епархиальные ведомости. - 1883. - № 10.
12. Никольский В. Нравы и обычаи жителей села Владыкина // Пензенские епархиальные ведомости. - 1883. - № 11.
13. Село Вирятино в прошлом и настоящем: Опыт этнографического изучения русской колхозной деревни // Труды Института этнографии АН СССР. - Нов.сер. - Т. XLI. - М.: Наука, 1958.
14. Шангина И.И. Обрядовая одежда восточнославянских народов в собрании Государственного музея этнографии народов СССР // Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX- начала XX в. - М.: Наука, 1984. - С. 156-213.
15. Традиционная народная культура Тамбовского края: сборник статей молодых исследователей: в 2-х т. - Т. 2. Фольклорно-этнографические материалы. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013.
16. Пискунова С.В., Махрачева Т.В., Губарева В.В. Словарь тамбовских говоров (духовная и материальная культура). - Тамбов: изд-во Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, 2001.
17. Жигулева В.М. Женский траурный костюм в Пензенской и Тамбовской губерниях // Живая старина. - 2000. -№ 1. - С. 21-24.
18. Кутенков П.И. Символика траурной одежды старинных сел Поочья// Живая старина. - 2000. - №1. - С.24-25.
19. Олеарий А. Описание путешествия в Московию. - Смоленск: Русич, 2003.
20. Стрейс Я.Я. Три путешествия. - Рязань: Александрия, 2006.
21. Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской обрядности (Липецкая, Тамбовская, Пензенская области): Материалы и исследования. - СПб: Нестор-История, 2015.
22. Седакова О.А. Материалы к описанию полесского погребального обряда // Полесский этнолингвистический сборник: Материалы и исследования. - М.: Наука, 1983. С. 246-262.
23. Гринкова Н.П. Однодворческая одежда Коротоякского уезда Воронежской губернии // Известия Ленинградского гос.пед. ин-та им. А.И. Герцена. - Вып.1. - Л., 1928. - С. 148-174.
24. Шереметьева М.Е. Женская одежда в б.Перемышльском уезде Калужской губернии. С 26-ю рисунками на отдельных листах. - Калуга, 1929.
25. Горожанина С.В., Демкина В.А. Русский сарафан: белый, синий, красный. - М.: ООО «Бослен», 2015.
26. Традиционная культура Ульяновского Посурья. Этнодиалектный словарь. - Т.2. - М.: Индрик, 2012.
27. Народная культура Тамбовского края // http://shibrey-shool.3dn.ru/load/4-1-0-54 (дата обращения: 16.07.2014 г.)
28. Бузин В.С. Традиционная погребальная обрядность Кенозерья (материалы экспедиционных исследований 1993 г.) // Историческая этнография: Русский Север и Ингерманладия / Проблемы археологии и этнографии. -Вып. 5. - СПб.: изд-во С.-Петербургского университета, 1997. - С. 153-164.
29. Виноградова Л.Н. Зимняя Календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. - М.: Наука, 1982.
30. Материалы Тамбовского этнографического отряда Санкт-Петербургского государственного университета. Полевые исследования 1990-х гг. под руководством автора.
31. Костомаров Н.И., Забелин И.Е. О жизни, быте и нравах русского народа. - М. : Просвещение - АО «Учебная литература», 1996.
32. Горожанина С.В. К вопросу о «смертной» одежде старообрядцев Вятской губернии XIX - XX веков // Народное искусство. Материалы и исследования. - Вып.3. - СПб.: Palace Editions, 2012. - С. 242-252.
33. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. - Т.2. - М.: Русский язык, 1994.
34. Бушкевич С.П., Страхов А.Б. Восточнославянский «красный траур» по данным фольклора и погребальной обрядности // Балкано-славянские этнокультурные и археологические древности: Тезисы докладов. - М., 1985. -С. 19-21.
35. Седихменов В.Я. Китай: страницы прошлого. - Смоленск: Русич, 2000.
References and Sources
1. Zelenin D.K. Vostochnoslavyanskaya ehtnografiya. - M.: Nauka, 1991.
2. Maslova G.S. Narodnaya odezhda v vostochnoslavyanskih tradicionnyh obychayah i obryadah XIX- nachala XX v. - M.: Nauka, 1984.
3. EHtnografiya vostochnyh slavyan: Ocherki tradicionnoj kul'tury. - M.: Nauka, 1987.
4. Russkie / Narody i kul'tury. - M.: Nauka, 1997.
5. Buzin V.S. Krasnoe i sinee v atributike russkoj tradicionnoj pogrebal'noj obryadnosti // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2017. -№ 1. - S. 24-32.
6. Buzin V.S. O cvetovoj simvolike russkogo narodnogo svadebnogo kostyuma // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2016. - № 6. - S. 107-116.
7. Grinkova N.P. Odezhda Zapadnoj chasti Kaluzhskoj gubernii / Materialy po ehtnografii. - T.III. - Vyp.2. - L.,1927. - S. 17-36.
8. Russkie Ryazanskogo kraya. - T.2. - M.: Indrik, 2009.
9. Russkij tradicionnyj kostyum: Illyustrirovannaya ehnciklopediya / avt.: N.Sosnina, I.SHangina. - SPb.: Iskusstvo-SPb, 2006.
10. Zelenin D.K. Opisanie rukopisej uchenogo arhiva Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva. - Vyp. 1-3. - Pg., 1914-1916.
11. Nikol'skij V. Nravy i obychai zhitelej sela Vladykina// Penzenskie eparhial'nye vedomosti. - 1883. - № 10.
12. Nikol'skij V. Nravy i obychai zhitelej sela Vladykina // Penzenskie eparhial'nye vedomosti. - 1883. - № 11.
13. Selo Viryatino v proshlom i nastoyashchem: Opyt ehtnograficheskogo izucheniya russkoj kolhoznoj derevni // Trudy Instituta ehtnografii AN SSSR. - Nov.ser. - T. XLI. - M.: Nauka, 1958.
14. SHangina I.I. Obryadovaya odezhda vostochnoslavyanskih narodov v sobranii Gosudarstvennogo muzeya ehtnografii narodov SSSR // V kn.: Maslova G.S. Narodnaya odezhda v vostochnoslavyanskih tradicionnyh obychayah i obryadah XIX- nachala XX v. -M.: Nauka, 1984. - S. 156-213.
15. Tradicionnaya narodnaya kul'tura Tambovskogo kraya: sbornik statej molodyh issledovatelej: v 2-h t. - T. 2. Fol'klorno-ehtnograficheskie materialy. - Tambov: Izdatel'skij dom TGU im. G.R. Derzhavina, 2013.
16. Piskunova S.V., Mahracheva T.V., Gubareva V.V. Slovar' tambovskih govorov (duhovnaya i material'naya kul'tura). - Tambov: izd-vo Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta im. G.R. Derzhavina, 2001.
17. ZHiguleva V.M. ZHenskij traurnyj kostyum v Penzenskoj i Tambovskoj guberniyah // ZHivaya starina. - 2000. - № 1. - S. 21-24.
18. Kutenkov P.I. Simvolika traurnoj odezhdy starinnyh sel Pooch'ya // ZHivaya starina. - 2000. - № 1. - S. 24-25.
19. Olearij A. Opisanie puteshestviya v Moskoviyu. - Smolensk: Rusich, 2003.
20. Strejs YA.YA. Tri puteshestviya. - Ryazan': Aleksandriya, 2006.
21. Buzin V.S. Rozhdenie, vstuplenie v brak i smert' v tradicionnoj yuzhnorusskoj obryadnosti (Lipeckaya, Tambovskaya, Penzenskaya oblasti): Materialy i issledovaniya. - SPb: Nestor-Istoriya, 2015.
22. Sedakova O.A. Materialy k opisaniyu polesskogo pogrebal'nogo obryada // Polesskij ehtnolingvisticheskij sbornik: Materialy i issledovaniya. - M.: Nauka, 1983. S. 246-262.
23. Grinkova N.P. Odnodvorcheskaya odezhda Korotoyakskogo uezda Voronezhskoj gubernii // Izvestiya Leningradskogo gos.ped. in-ta im. A.I. Gercena. - Vyp.1. - L., 1928. - S. 148-174.
24. SHeremet'eva M.E. ZHenskaya odezhda v b.Peremyshl'skom uezde Kaluzhskoj gubernii. S 26-yu risunkami na otdel'nyh listah. -Kaluga, 1929.
25. Gorozhanina S.V., Demkina V.A. Russkij sarafan: belyj, sinij, krasnyj. - M.: OOO «Boslen», 2015.
26. Tradicionnaya kul'tura Ul'yanovskogo Posur'ya. EHtnodialektnyj slovar'. - T.2. - M.: Indrik, 2012.
27. Narodnaya kul'tura Tambovskogo kraya // http://shibrey-shool.3dn.ru/load/4-1-0-54 (data obrashcheniya: 16.07.2014 g.).
28. Buzin V.S. Tradicionnaya pogrebal'naya obryadnost' Kenozer'ya (materialy ehkspedicionnyh issledovanij 1993 g.) // Istoricheskaya ehtnografiya: Russkij Sever i Ingermanladiya / Problemy arheologii i ehtnografii. - Vyp. 5. - SPb.: izd-vo S.-Peterburgskogo universiteta, 1997. - S. 153-164.
29. Vinogradova L.N. Zimnyaya Kalendarnaya poehziya zapadnyh i vostochnyh slavyan. Genezis i tipologiya kolyadovaniya. - M.: Nauka, 1982.
30. Materialy Tambovskogo ehtnograficheskogo otryada Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta. Polevye issledovaniya 1990-h gg. pod rukovodstvom avtora.
31. Kostomarov N.I., Zabelin I.E. O zhizni, byte i nravah russkogo naroda. - M.: Prosveshchenie - AO «Uchebnaya literatura», 1996.
32. Gorozhanina S.V. K voprosu o «smertnoj» odezhde staroobryadcev Vyatskoj gubernii XIX - XX vekov // Narodnoe iskusstvo. Materialy i issledovaniya. - Vyp.3. - SPb.: Palace Editions, 2012. - S. 242-252.
33. CHernyh P.YA. Istoriko-ehtimologicheskij slovar' sovremennogo russkogo yazyka. - T.2. - M.: Russkij yazyk, 1994.
34. Bushkevich S.P., Strahov A.B. Vostochnoslavyanskij «krasnyj traur» po dannym fol'klora i pogrebal'noj obryadnosti // Balkano-slavyanskie ehtnokul'turnye i arheologicheskie drevnosti: Tezisy dokladov. - M., 1985. - S. 19-21.
35. Sedihmenov V.YA. Kitaj: stranicy proshlogo. - Smolensk: Rusich, 2000.
БУЗИН ВЛАДИМИР СЕРАФИМОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета.
BUZIN, VLADIMIR - Ph.D. in History, Associate Professor, St. Petersburg State University (vsbuzin@front.ru).
УДК 94(470.32).186/191 :338(091)
ДУШКОВА Н.А., ГЛАЗЬЕВ В.Н., ГРИГОРОВА В.А. К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ КУСТАРНОЙ И ЗАВОДСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX-НАЧАЛО XX ВЕКА)
Ключевые слова: кустарные промыслы, промышленность, Центральное Черноземье, предпринимательство, кустарное производство, заводское производство, крестьяне.
Статья исследует соотношение кустарной и заводской промышленности во второй половине XIX-начале XX века на территории Центрального Черноземья. Авторы с новых концептуальных позиций, опираясь на широкую источниковую базу, выявили причины и результаты успешного сосуществования крупного и мелкого производства в регионе, специализацию мелких кустарных предприятий крестьян, особенности перехода кустарных промыслов к промышленному производству. При позитивной динамике развития кустарной и заводской промышленности, соотношение этих секторов экономики региона постоянно изменялось. Первоначально приоритет принадлежал кустарям, но с XX столетия основное значение приобрели фабрики и заводы, на которых к 1917 году было сконцентрировано свыше 80% всех рабочих региона.
