CC BY
77
Barry EICHENGREEN. Vom Goldstandard zum EURO. Die Geschichte des internationalen Währungssystems. Berlin: Verlag Klaus Wagenbach, 1999. 300 S.
Барри АЙХЕНГРИН. От золотого стандарта к евро. Из истории мировой валютной системы.
Берлин: Изд-во Клаус Вагенбах, 1999. 300 стр.
Было время, когда правительство в Советском Союзе само "назначало" цену рубля. Шестьдесят восемь копеек за доллар или тридцать два рубля за 100 немецких марок - старшее поколение наверняка еще помнит эти цифры, которые не менялись годами. Сегодня все иначе. Россияне уже имели возможность убедиться, какое воздействие на курс рубля и уровень внутренних цен могут оказать кризис в далекой Азии, колебания цен на мировом рынке нефти и даже события на нью-йоркской фондовой бирже.
Происходящее сегодня в России не исключение, а скорее закономерность. В условиях глобализации мировой экономики и быстрой либерализации финансовых рынков все зависят от всех, а возможности национальных правительств традиционными методами влиять на валютный курс резко сузились. Почему так происходит и как следует реагировать политикам на бурные изменения в мировой экономике и мировых финансах - эти и многие другие не менее важные вопросы рассматривает в своей книге "От золотого стандарта к евро..." профессор из университета Беркли
(США, штат Калифорния), Барри Айхенгрин.
Еще в глубокой древности в качестве средства расчетов использовали металлические монеты. Названия многих современных валют, например английского фунта, немецкого пфеннига и марки, первоначально обозначали лишь единицу веса соответствующего металла. Чаще всего монеты чеканили из серебра, бронзы, меди, железа. Золото употребляли редко - лишь при заключении крупных сделок. В обычных расчетах оно было неудобно, т.к. стоимость даже легкой золотой монеты была слишком велика для совершения рядовых покупок. Золотые деньги широко вошли в оборот только в XVIII веке, и то поначалу лишь в Англии. Россия, например, вплоть до конца 90х годов прошлого века предпочитала серебро. Но поскольку Англия была в то время самой развитой в промышленном отношении страной и главным мировым экспортером, то постепенно и страны, поддерживавшие с ней активные торговые отношения, вынуждены были ориентироваться на золотой стандарт (с. 23-29).
Первая в истории международная валютная система была юридиче-
ски оформлена в 1867 г. на конференции в Париже. Ее основой являлся золотомонетный стандарт. Каждая национальная валюта имела золотое содержание. Валюты свободно конвертировались в золото. Золото использовалось как общепризнанные мировые деньги. Сложился режим свободно плавающих валютных курсов с учетом рыночного спроса и предложения.
В течение нескольких десятилетий золотой стандарт относительно эффективно выполнял роль стихийного регулятора мировой экономики. Но с началом первой мировой войны Парижская валютная система оказалась разрушенной. Центральные банки воюющих стран прекратили размен банкнот на золото и резко увеличили выпуск необеспеченных бумажных денег для покрытия военных расходов. Повсюду были введены валютные ограничения. Валютный курс стал принудительным, а потому и нереальным (с. 69-101).
Вторая международная валютная система, принятая в 1922 г. в Генуе, просуществовала недолго и была взорвана мировым кризисом 30-х годов.
Самым слабым звеном оказалась Германия, где в период между 1929 и 1932 годом спад производства составил 39%, а количество безработных - 44% (с. 106). Экономический кризис сопровождался бегством капитала, сокращением золотого запаса и массовым банкротством банков. В середине 1931 г. Германия ввела валютные ограни-
чения, прекратила платежи по внешним долгам и размен марки на золото. Официальный курс марки был заморожен на уровне 1924 г. (с. 115-117).
Главный мировой экспортер товаров и капитала - Англия - пострадала не столько от внутренней депрессии, сколько от резкого спада мировой торговли и повсеместного разгула протекционизма. В Соединенных Штатах, например, которые сегодня громче всех ратуют за "свободу торговли", вскоре после начала Великой депрессии импортные пошлины на промышленные товары иностранного производства были подняты до 60% (с. 118). В условиях резкого ухудшения состояния платежного баланса и сокращения золотых резервов 19 сентября 1931 г. Лондон прекратил размен фунта стерлингов на золото, а его курс был снижен на 30,5% (с. 117-122).
В апреле 1933 г. золотой стандарт отменили и в Соединенных Штатах. Доллар был девальвирован на 41%, а официальная цена золота повышена в полтора раза - с 20,6 до 35 долларов за тройскую унцию* (с. 123-126). Мировая валютная система фактически распалась на несколько конкурирующих между собой валютных блоков -долларовый, стерлинговый и "золотой".
Экономические потрясения межво-енного времени и экономическая
* Тройская (монетная) унция (31,1035 г) -основная весовая единица драгоценных металлов (прежде всего золота).
разруха в Европе после второй мировой войны почти повсеместно так подорвали веру в "свободную игру рыночных сил", что архитекторы новой валютной системы сочли необходимым усилить регулирующие механизмы в сфере международных финансов и денежного обращения. Новая Бреттон-вудская валютная система отличалась от Парижской и Генуэзской по крайней мере в трех весьма существенных пунктах. Вместо свободно плавающих курсов устанавливался обязательный для всех режим фиксированных валютных курсов. Допускалось использование контроля за международным движением капитала. Наконец, был создан никогда ранее не существовавший новый институт - Международный валютный фонд (МВФ), призванный осуществлять надзор за экономической политикой стран-участниц и в необходимых случаях оказывать им финансовую помощь для поддержки нестабильных валют (с. 132-133).
Единственной валютой, которая в рамках Бреттон-вудской системы прямо могла быть конвертирована в золото, стал американский доллар. Он же выполнял функцию так называемой "якорной валюты", т.е. служил базой для определения паритетов всех других валют.
Высказываются разные точки зрения по поводу того, насколько эффективной оказалась просуществовавшая три десятилетия Брет-тон-вудская система. Некоторые считают, что именно она, обеспечив стабильность валютных курсов
и дав тем самым толчок беспрецедентному росту международной торговли и инвестиций, внесла решающий вклад в процесс послевоенного экономического подъема.
Однако сам автор книги - Барри Айхенгрин придерживается на этот счет иного мнения. "Относительная устойчивость валютной системы была скорее следствием, чем причиной экономического роста", - утверждает он (с. 132). Сама же логика экономического развития двух первых послевоенных десятилетий определялась не рецептами и влиянием МВФ, а интервенционистской, выдержанной в кейнсианском духе политикой, проводившейся правительствами большинства западноевропейских стран. "В эти годы правительства активно вмешивались в регулирование экономики и финансов. У Международного валютного фонда не было достаточного влияния, чтобы оказывать воздействие на национальную экономическую политику. Не было у него и достаточно средств, чтобы нейтрализовать последствия этой политики - несбалансированность платежных балансов", -пишет Айхенгрин (с. 134, 135).
Свои финансовые болячки, нередко грозившие спровоцировать неконтролируемое падение валютных курсов, европейские страны пытались лечить усилением валютных ограничений, введением импортных лицензий и установлением контроля над движением капитала.
Так или иначе, но в конце 60х годов Бреттон-вудская система вступила в полосу затяжного кри-
зиса, а в январе 1976 г. ее базовые принципы, признанные не соответствующими новым условиям, были радикально пересмотрены.
Об уроках Бреттон-вудской системы написаны горы литературы. Айхенгрин выделяет две фундаментальные причины, которые породили необходимость ее коренного реформирования. Во-первых, резко возросшая в конце 60-х-начале 70-х годов международная мобильность капитала в результате активизации деятельности транснациональных корпораций наглядно доказала неэффективность сохранения режима фиксированных валютных курсов. Во-вторых, в условиях заметного ослабления экономических позиций США и подрыва доверия к доллару последний уже был не в состоянии выполнять роль фактически единственной резервной валюты. В свою очередь окрепшие экономически Западная Европа и Япония проявляли все меньше готовности в ущерб своим интересам поддерживать доллар, исходя прежде всего из политических и военно-стратегических соображений (с. 180-182).
Заключенное в январе 1976 г. между странами - членами МВФ в Кингстоне на Ямайке соглашение предусматривало следующие базовые принципы жизнедеятельности уже четвертой по счету мировой валютной системы:
♦ странам-участницам предоставлялось право выбора любого режима валютного курса;
♦ ослабленный американский доллар был свергнут со своего пьедестала и лишен статуса единственной официальной резервной валюты;
♦ юридически была оформлена демонетизация золота, т.е. были отменены официальная цена золота, золотые паритеты валют, прекращен размен долларов на золото. По Ямайскому соглашению золото не должно было больше служить мерой стоимости и точкой отсчета валютных курсов;
♦ сохранившийся на руинах Брет-тон-вудской системы МВФ призван был усилить межгосударственное валютное регулирование.
По замыслу Ямайская валютная система должна была стать более гибкой, чем Бреттон-вудская, и эластичнее приспосабливаться к нестабильности платежных балансов и валютных курсов. Однако четверть века, прошедшие после заката Бреттон-вудской системы, ясно показали, что универсальных рецептов стабилизации валютных курсов не существует. Но если не всегда ясно, что следует делать в тех или иных ситуациях, то накопленный опыт по крайней мере позволяет сделать выводы о том, чего не следует делать ни при каких обстоятельствах. Азиатский кризис 1997 г. и августовский 1998 г. кризис в России добавили в копилку мирового опыта в этом смысле еще несколько полезных уроков. Словом, "негативный опыт есть тоже
опыт", - философски заключает автор (с. 181). Именно с этой позиции рассматривает он события, происходившие в международных финансах после Бреттон-Вудса, чему и посвящена пятая - последняя глава книги.
Получив свободу в выборе режима валютного курса, разные страны пошли различными путями. Так называемые "большие экономики", типа США и Японии, ввели свободно плавающие курсы. Для малых стран, зависящих от экспорта, и в особенности для развивающихся стран со слабыми финансовыми рынками отпускать свои валюты "в свободное плавание" представлялось слишком рискованным. Они, как правило, пытались сохранить в той или иной форме систему фиксированных курсов и контроль за движением капиталов (с. 184).
Западноевропейские станы - члены ЕС не могли позволить себе проведение автономной валютной политики без риска поставить под угрозу торговлю и вообще всю систему экономического сотрудничества внутри Сообщества. В начале 70-х годов они ввели режим, получивший название "валютная змея". На практике это означало установление жестких пределов взаимных колебаний курсов валют стран-участниц по отношению друг к другу и их "совместное плавание" по отношению к доллару. Для координации валютной интервенции и взаимной кредитной поддержки был создан Европейский фонд валютного сотрудничества - некое
подобие МВФ в европейском формате.
Появились и новые модели фиксации валютных курсов. Одну из них, апробированную сначала в Гонконге и на Бермудах, в 80-е годы - в Аргентине, а в
90-е - в Эстонии, после августовского кризиса 1998 г. некоторые экономисты настойчиво рекомендовали ввести и в России. Речь шла о так называемой системе "currency boards". "Валютное управление" или "валютный совет" - так это обычно звучит в русском переводе.
Суть системы "валютного управления" заключается в том, что курс национальной валюты в законодательном порядке фиксируется и жестко привязывается к курсу одной из устойчивых иностранных валют. Центральный банк обязан поддерживать установленный курс из имеющихся валютных резервов. Айхенгрин считает систему "валютного управления" крайне рискованной и советует использовать ее лишь в экстремальных ситуациях, чтобы подавить галлопирующую инфляцию. Кажущаяся простота достижения стабильности валютного курса, предупреждает автор книги, - лишь иллюзия. В условиях "валютного управления" правительство обречено на драконовские меры по урезанию бюджетных расходов, чтобы обеспечить точное соответствие денежной массы размеру валютных резервов. Социально-политическая напряжен-
ность и полное отсутствие свободы маневра в вопросах денежной
эмиссии - такова лишь часть цены, которую необходимо заплатить за введение режима "валютного управления". Вообще, считает Ай-хенгрин, эффективным этот рецепт может быть только в малых странах с неразвитым финансовым рынком, где власти стремятся любой ценой следовать избранному курсу и могут рассчитывать в случае необходимости на финансовую поддержку из-за рубежа (с. 186187).
В мире сегодня существует около десятка различных режимов валютного курса. Но ни один из них нельзя назвать идеальным. Подробно анализируя причины многочисленных сбоев в функционировании европейской "валютной змеи", Айхенгрин приходит к выводу, что переход к евро был единственным способом минимизировать валютные риски, неизбежные при любых других промежуточных решениях. Способность преодолеть национальный эгоизм во имя европейской солидарности и общей цели - укрепления экономических и финансовых позиций Европы в условиях глобальной конкуренции -автор считает главным уроком в послевоенной истории европейской интеграции (с. 9-13, 212-235).
Это действительно так, если
учесть, что страны-участницы нынешнего Европейского валютного союза проявили немалое мужество, передав созданному единому Европейскому Центральному банку ряд важнейших рычагов денежнокредитной политики, которые всегда находились исключительно в
ведении национальных государственных органов. Быть членом Европейского валютного союза сегодня значит добровольно принять на себя обязательства по жесткому ограничению уровня бюджетного дефицита и инфляции, размеров государственного долга. Айхенгрин уверен, что евро сумеет утвердиться в качестве новой мировой валюты - не менее влиятельной, чем доллар. Нынешние колебания курса евро объясняются, по его мнению, прежде всего необычайной привлекательностью для инвесторов американского финансового рынка. Однако перегретость экономики Соединенных Штатов и явно завышенный курс акций многих американских компаний резко повысили уровень риска вложений в ценные бумаги США, что рано или поздно скажется и на позициях доллара.
Безусловный интерес представляет точка зрения Айхенгрина на истоки "азиатского кризиса". Автор категорически не согласен с теми, кто пытается возложить главную ответственность за обвальное падение валютных курсов на международных спекулянтов и чрезмерную либерализацию финансовых рынков. Айхенгрин убежден, что либерализация финансовых рынков есть объективный и необратимый процесс. Пытаться противостоять ему в век транснациональных компаний, международного производства и электронных средств связи значит перекрыть себе доступ к мировому рынку капиталов, а следовательно - обречь
себя на экономическую стагнацию и технологическую отсталость. Рано или поздно "соломенную плотину" все равно снесет, и тогда действительно есть риск утонуть, потеряв время и не научившись плавать в бурных водах современной экономики и финансов. Что же касается спекулянтов, то либо следует принять правила игры и нести соответствующие риски, либо продолжать мастерить свою плотину с предсказуемым результатом.
"Азиатские страны, - пишет Айхен-грин, - пройдя этап экстенсивного роста и вступив в фазу интенсивного развития, когда особое значение приобретают инновации, невозможные без притока венчурного капитала, не имели другой альтернативы, кроме либерализации своих финансовых рынков" (с. 247). Глубинные причины кризиса автор усматривает в порочности и недоверии инвесторов к самой "азиатской экономической модели", которая строилась на взаимодействии трех главных фигурантов: все-
знающее и сильное государство, определяющее приоритеты экономического развития; группа прикормленных банков, щедро раздающих проблемные кредиты в приоритетные отрасли; наконец, ядро из крупнейших корпораций, назначенных государством флагманами отечественной экономики.
Именно эта модель, казавшаяся еще недавно некоторым в России едва ли не верхом экономической мудрости и образцом для подражания, показала свою несостоя-
тельность в новых условиях глобальной экономики. Самым слабым звеном в ней оказалась банковская система, отвыкшая работать в условиях жесткой конкуренции и приученная полагаться на свои связи с государственной властью. Но по мере нарастания паники, массового изъятия банковских вкладов и активов иностранных инвесторов государство оказалось не в состоянии одновременно и пополнять ликвидность банковской системы, и защищать фиксированный валютный курс. В результате, отмечает Айхенгрин, возник "порочный круг, в котором банковский и валютный кризисы оказались взаимосвязанными и постоянно усиливали друг друга" (с. 246).
Айхенгрин не предлагает универсальных рецептов валютной политики. Но некоторые выводы из истории валютно-финансовых потрясений последних лет не только в Азии, но и в России, Латинской Америке и других частях света представляются ему достаточно очевидными.
Во-первых, режимы фиксированных валютных курсов во всех их разновидностях, включая практиковавшийся до августовского кризиса в России режим "валютного коридора", изжили себя. В условиях мобильности капитала и либерализации финансовых рынков валютных резервов любого государства не хватит, чтобы удержать завышенный курс национальной валюты. Особенно опасны такие попытки в странах с неустоявшейся и слабой банковской системой, ибо
велика вероятность кумулятивного эффекта - обострение валютного кризиса через банковский, и наоборот.
Во-вторых, поддержание стабильного курса национальной валюты любой ценой сегодня вообще не может быть приоритетной целью экономической политики. Традиционные формы валютной политики в условиях кризиса оказываются все менее эффективными, а часто и контрпродуктивными по отношению к другим экономическим целям. Так, например, повышение учетной ставки неизбежно сопровождается усилением экономической депрессии и далеко не всегда оказывает ожидаемое воздействие на движение капитала. Валютные интервенции становятся все более дорогостоящими и в лучшем случае имеют лишь краткосрочный эффект.
Самым надежным способом избавить себя от угрозы острых валютных кризисов Айхенгрин считает проведение сбалансированной бюджетной политики, санацию банковской системы, создание благоприятного инвестиционного климата, осуществление всего комплекса институциональных и структурных реформ либерального толка. При соблюдении этих условий наиболее оптимальным является режим свободно плавающего валютного
курса, выполняющий функцию "тонкой настройки" всего экономического и финансового комплекса страны (с. 248-255).
Российский опыт лишь подтверждает многое из того, о чем говорит и предупреждает Айхенгрин. И доведенная до абсурда политика финансовой стабилизации, проводившаяся ценой невыплат зарплат, пенсий и фактического забвения всех остальных жизненно важных реформ; и заведомо безнадежные попытки удержать курс рубля в рамках определенного правительством "валютного коридора"; и порочная банковская система, привыкшая к "прокручиванию" бюджетных денег и финансовым спекуляциям, - все это привело к тому, что "азиатский кризис" особенно больно ударил именно по России.
Что касается рекомендаций автора, то проблема не в их экономической целесообразности. Она как раз достаточно очевидна. Но, как справедливо отмечает в конце книги сам Айхенгрин, либеральные реформы наталкиваются обычно на сопротивление значительной части политической элиты и государственной бюрократии во всех странах, поскольку лишают их возможности по своему усмотрению манипулировать финансовыми потоками (с. 248).
Профессор кафедры "Мировая экономика и МВКО"
Б.Е. Зарицкий
